Текст книги "Надежды, разочарования, мечты…"

Автор книги: Виктор Тихонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Бывают, конечно же, ситуации, когда надо спасать игру, – бывают даже у лидеров, у бессменных чемпионов, но не в каждом же матче возникает такое опасное положение. Хоккей – это игра, всего лишь игра, все здесь предусмотреть невозможно. Случается, что игра у команды вдруг не заладится, хотя и готовились серьезно, и к сопернику отнеслись с уважением. Такой удар судьба нанесла нам – еще раз вспоминаю осень 1981 года, точнее, конец ноября, – во время матча в Киеве, где ЦСКА играл с местным «Соколом». Накануне, за два дня до этой встречи, армейцы выиграли у главного своего соперника в борьбе за лидерство – у «Спартака». Настроение было хорошее, готовились к поединку в Киеве основательно, знали, что «Сокол» перед матчем с нами выиграл подряд три раза, настроились па игру, но увы…

Яростно защищая идею игры в четыре звена, я тем не менее готов по ходу поединка отступить при нужде от этого принципа. Иногда это целесообразно по тактическим или педагогическим соображениям, а иногда – и вынужденная необходимость: сыграть в три, а концовку матча и в два звена. И ЦСКА так играет, и наша сборная, бывало, оставляла в последние пять минут всего две пятерки. Так, например, мы однажды заканчивали матч с командой Чехословакии в дни турнира на приз газеты «Известия». Сборная СССР проигрывала – 1:3, сил у наших ребят было предостаточно, но не хватало, пожалуй, удачливости. Вместе с Владимиром Владимировичем Юрзиновым мы решили оставить на льду только две пятерки – те, на которые можно было рассчитывать в той критической ситуации. Доигрывали матч звенья Петрова и Жлуктова. Их класс и решил исход поединка – нам удалось спасти матч.

Так же, кстати, было и в решающем матче чемпионата мира 1983 года, когда в последнем поединке турнира снова сошлись сборные Чехословакии и Советского Союза, когда наших соперников устраивала только победа, нам же приносила золотые медали и ничья, и этой ничьей мы добились, но в конце матча нам пришлось оставить на льду только две пятерки.

Время меняется, и то, что было реально, допустимо лет пятнадцать назад, когда – это звучит сегодня уже как легенда – Анатолий Фирсов мог находиться на льду свыше 40 минут игрового времени, теперь уже невозможно. Сегодня клуб, играющий в четыре звена, «укатал» бы такую команду, три или два ее звена настолько, что у соперника не оставалось бы сил уйти со льда.

Но проблема перехода команды к использованию четырех звеньев была связана не только с подбором необходимого числа хоккеистов, не только с изменением их настроя, их отношения к действиям в четыре тройки, но и с тем, что и сами тренеры не были готовы играть по-новому.

Вспоминаю разговор, который однажды случился у меня в Риге с коллегой. Тогда рижане выступали еще во второй лиге, однако уже играли с двенадцатью нападающими в каждом матче. Коллега заметил:

– Тебе рисковать не надо… У тебя четыре проверенных звена…

Ответил коллеге:

– Я в свое время тоже рисковал… А у тебя на скамье запасных ребята сильнее, чем мое четвертое звено…

– Это так, но ведь они не проверены, стало быть, ставить их рискованно…

Я удивился:

– А почему бы и не рискнуть, почему не проверить?… Хуже ведь не будет…

Опираясь на собственный опыт, я объяснил тренеру, что молодые игроки будут расти быстрее, если станут не только вести полноценную тренировочную работу, но и получат возможность подкрепить ее столь же серьезной игровой практикой. Иначе, доказывал я, и у нас в лиге будет происходить то, что бывает в знаменитых командах высшей лиги: отсидит хоккеист в запасных и сойдет, так и не поиграв вволю, так и не показав спортивному миру свой талант, так и не проявив свои способности…

Вначале, когда концепцию игры с четырьмя звеньями не принимали, я, честно говоря, даже обижался. Думал: как же так – идея в четыре звена прогрессивна, за этой идеей будущее, она проверена длительной практикой. Потом понял, в чем дело. Рижская команда намного опережала не только своих соперников во второй и первой лигах. Она опережала время. Лет эдак на десять. Новая система игры не приживалась, потому что была слишком непривычна.

И вот теперь – это общепринятая система действий всех команд, своего рода банальность, прописная истина хоккея.

Вернусь еще раз в осень 1981 года. Тогда в чемпионате страны по хоккею было два новичка – «Ижсталь» из Ижевска и «Кристалл» из Саратова. Отвечая на вопросы корреспондентов еженедельника «Футбол – Хоккей», тренер хоккеистов из столицы Удмуртии Роберт Черенков говорил: «Как правило, мы играем в четыре звена. Давнишний девиз «Ижстали» – атака. Ни в одном матче мы не подстраивались под соперника. Особенности учитывали, но не более. Даже во встречах с ЦСКА, «Спартаком», московским «Динамо» наши хоккеисты старались играть в атакующем плане, придерживаясь тактики силового давления».

Тренер волжан Виктор Садомов тоже напомнил корреспонденту еженедельника, что «команда в нападении играет в четыре тройки».

Читатель видит: даже новички высшей лиги играли в то время уже в четыре звена.

И хотя в пылу давнего спора некоторые тренеры вроде бы по инерции выступают за три звена, они сами в практической своей работе стремятся выставлять на матч четыре пятерки хоккеистов.

Показательны в этом отношении высказывания Бориса Павловича Кулагина. Этот авторитетный специалист утверждал в свое время, что он всегда будет за игру тремя звеньями.

Надо отдать должное коллеге. Он и по сию пору придерживается своих прежних взглядов. Однако с оговорками.

В июле 1983 года Кулагин давал интервью газете «Советский спорт». Журналист заметил: «Однако – и этот упрек непосредственно в ваш адрес – тренер Кулагин в чемпионате 1982–1983 годов в основном использовал, в отличие от большинства других клубов, три звена, не доверяя молодым, которые могли бы играть и набираться опыта в четвертой тройке, как это делается в ЦСКА…

– Я думаю, тренер вправе иметь и проводить в жизнь свою точку зрения. Даже если она не совпадает с новомодными веяниями. Так вот, игра в четыре звена, с моей точки зрения, имеет право на жизнь, если все игроки примерно равны по классу. В ином случае держать на льду игроков экстракласса столько же времени, сколько и неопытных новичков, может, по-моему, себе позволить один тренер – тот, который знает, что этот матч его команда выиграет.

Если бы в последнем чемпионате страны звено Шалимов – Шепелев – Капустин постоянно действовало так, как оно играло годом ранее, если бы Лаврентьев, Тюменев и Кожевников нашли общий язык не к четвертому кругу, а пораньше, то, имея в каком-либо матче запас в три-четыре шайбы, и мы могли бы, как в ЦСКА, «давать дорогу молодым». Но в матчах, судьба которых решалась только на последних минутах, не до экспериментов по паигрываншо молодежи. Не только нам – и армейцы такие встречи в три звена (а порой – и в два) доигрывали.

Короче, мы будем использовать четыре звена. Но каким образом это будет делаться, позвольте решать мне, тренеру…»

Не согласен с Борисом Павловичем в том, что решающие матчи нельзя проводить в четыре звена. Только в таких матчах и получают новобранцы команды настоящие уроки хоккея, только в таких поединках проходят они высшую школу игры. Что же касается ЦСКА и сборной СССР, то матч с любым, подчеркиваю, с любым соперником – со «Спартаком» и московским «Динамо», со сборными Канады и Чехословакии – мы начинаем в четыре звена. Исключения могут быть обусловлены только одним – серией, «эпидемией» травм и болезней.

Впрочем, еще раз оговариваюсь, что сюжетные ходы хоккея непредсказуемы, ход матча может заставить тренера перестроить «боевые порядки» команды и заканчивать встречу придется в три, а то и в два звена, но никакие исключения, как известно, не опровергают правила, и я не сомневаюсь, что команда «Спартак» тоже будет играть в четыре звена. Уверенность моя обоснована, между прочим, и тем, что и сам Борис Павлович в душе, кажется, согласен с идеей использования четырех звеньев. Во всяком случае, в беседе с корреспондентом «Советского спорта» Дмитрием Рыжковым он еще в 1981 году жаловался, что из-за травм трех форвардов спартаковцы «вынуждены были играть с ЦСКА лишь с десятью нападающими». Обратите внимание: вынуждены были!

Споры о количестве звеньев, которые может и должна иметь команда, затихают. Сегодня кажется само собой разумеющимся желание едва ли не всех тренеров выставлять на матч четыре пятерки игроков. А тактическое или стратегическое решение задачи может быть, повторяю, самым разным и неожиданным.

Стратегия и тактика

Да, в будничной нашей работе случается и так, что соображения тактики или вынужденные обстоятельства диктуют необходимость игры в три звена. Такое временное отступление возможно и даже необходимо. Завтра обстоятельства станут иными и команда сможет вернуться к привычному ритму и режиму игры.

Гораздо труднее положение тех тренеров, которые приходят в команду, терпящую катастрофу, и которым руководители клуба или ведомства не дают, к сожалению, времени думать о завтрашнем дне команды. Эти тренеры принуждены «выбивать» результат сегодня, сейчас, немедленно, дабы их не отстранили от должности, и думать о том, что будет с их командой завтра, у них нет возможности.

С пониманием и сочувствием отношусь к коллегам, оказавшимся в такой ситуации.

У меня, к счастью, положение иное. Мне повезло. Руководство Спортивного комитета Министерства обороны, руководство спортклуба ЦСКА относятся ко мне с большим доверием, не докучают мелочной опекой. Таким же деловым и творческим было отношение ко мне и в те годы, когда я работал с рижским «Динамо».

К несчастью, в спорте есть и такие руководители, которые, плохо зная спорт, всю свою энергию отдают так называемой «кадровой политике» в своеобразном истолковании – снятии нынешнего и назначении нового тренера.

И далеко не каждому спортивному специалисту дают возможность так готовиться к следующему матчу, чтобы ни на секунду не забывать при этом о следующем сезоне. Вести работу с дальним прицелом – об этом мечтает каждый тренер. Каждый специалист. Не только в спорте. Но не каждому это удается.

Тактика не должна заслонять стратегию.

Но что это означает конкретно?

Давайте побываем на одном из матчей. Армейцы, как и любая другая команда, проводят за сезон не менее полусотни игр, и выделить какую-то одну нелегко. Я работаю в армейском клубе с лета 1977 года, и потому на моей памяти уже несколько сот матчей, сыгранных хоккеистами ЦСКА.

Думаю, не только я, но и многие любители хоккея запомнили встречу с московским «Динамо», проведенную осенью 1981 года, ту самую, в которой мы за 7 минут до конца проигрывали 1:3 и которую успели тем не менее выиграть.

Тот поединок журналисты назвали самым интересным в чемпионате 1981/1982 года.

В силу ряда причин мы играли в три звена.

Заболел Михаил Васильев. Другой Михаил, Панин, – еще один новичок, выступавший в то время в ЦСКА, был травмирован. Молодого Игоря Мишукова, тоже пробовавшегося в ЦСКА, тренеры тогда только начали вводить в основной состав, и у него не хватало практики, чтобы играть против такого соперника. Из-за всех этих неурядиц с составом Александра Герасимова, обычно игравшего центральным нападающим, нам пришлось перебросить из центра на фланг. Четвертого звена не стало. Потому мы и решили сосредоточить в этом матче все свои силы в трех звеньях.

Был у меня, правда, и еще один, если хотите, запасной вариант, позволяющий скомпоновать звенья совсем иначе. Если бы не дала результата та перестройка звеньев, которую я провел в конце второго периода и которая привела сначала не к голам, а только к перемене ситуации на льду, мы могли бы использовать и вариант с четвертым звеном. Для этого я планировал перевести в нападение Ирека Гимаева. Этот хоккеист периодически (в том числе и в Кубке Канады, который, напомню, разыгрывался незадолго до того матча, о котором я сейчас рассказываю) выступает нападающим. На место Ирека я рассчитывал в случае необходимости поставить защитника Алексея Волченкова.

Но к этой крайней мере прибегать не пришлось. Принесла свои плоды перестройка звеньев по ходу матча. Виктор Жлуктов был переведен в тройку к самым молодым хоккеистам, а его место занял Александр Лобанов.

Это было не импульсивное решение, но осуществление в критический для команды момент давнего плана, с реализацией которого спешить я не хотел.

Наверное, понятно, что тренер призван постоянно беспокоиться о совершенствовании игровых связей внутри звена, а игра Виктора Жлуктова тогда, в последних матчах накануне встречи с «Динамо», нас не удовлетворяла: он не успевал, не справлялся с ролью «разводящего» в звене, где крайними нападающими играли Николай Дроздецкий и Андрей Хомутов.

Спорт – живой, постоянно развивающийся организм, действуют в нем живые люди, такие же обычные, как и болельщики, восхищающиеся мастерством спортсменов, и понятно, видимо, что хоккеист, как и боксер, бегун, пловец, может терять на какое-то время свою боевую спортивную форму, выступать слабее, чем обычно. Вот такой спад формы произошел в те дни у Жлуктова. Из-за медлительности Виктора нередко задерживалось развитие атаки, скоростные возможности быстрых крайних форвардов использовались не полностью. Потому в конце второго периода того трудного матча я и решил перевести Виктора в другое звено. Лобанов более успешно направлял игру партнеров.

К сожалению, в тот день дрогнул и наш новичок Герасимов. Что ж, такое случается с молодыми хоккеистами, в следующий раз он не повторит ошибки, но в тот день мне пришлось снять Сашу с игры. Забегая вперед, скажу, что мы не ошиблись, поверив в Герасимова, – через два года он стал одним из ведущих хоккеистов ЦСКА.

Вариант с перестановкой Жлуктова в другое звено в пылу борьбы хоккеисты не уловили. Мало ли по каким соображениям тренер снимает с матча того или иного игрока.

Перед последним периодом я сказал команде о своем решении. Виктор не согласился с моей оценкой его игры. Пришлось подробнее разъяснить ему, с чем он не справляется, в чем недорабатывает. Показать, в чем заключаются его тактические ошибки. Я предъявил Жлуктову серьезные требования и как к капитану команды (а Виктор в то время был капитаном ЦСКА), поскольку вожак коллектива призван играть сильнее, вести за собой команду.

Позже, в следующих матчах, я еще раз перестроил звенья. Вернул к Жлуктову Андрея Хомутова, с которым Виктор привык играть, а третьим поставил к ним молодого Александра Зыбина, оправившегося от травмы. С Дроздецким и Лобановым несколько матчей сыграл молодой необычайно быстрый Михаил Васильев: теперь на флангах с Лобановым играли два стремительных нападающих.

Но вернемся к матчу с московским «Динамо».

В раздевалке перед третьим периодом стояла тишина. Лидеры, не потерявшие пока в новом сезоне ни одного очка, терпели поражение. Настроение было пасмурным, хотя, кажется, никто не смирился с мыслью о поражении.

Наверное, слова, с которыми я обратился к команде, покажутся читателю банальными. Я только сказал хоккеистам, что во втором периоде мы проиграли две шайбы, теперь должны забить три гола, не пропустив в свои ворота ни одного.

– И вы забьете эти три гола… Верю, что нам это по силам…

Пожалуй, все определялось другим, не словами. Обстановкой, голосом, интонацией, с которой было это сказано.

Случается, тренер говорит спокойно, случается – резко. Иногда во время перерыва оцениваешь действия команды в предыдущем периоде, а иногда, не вспоминая закончившуюся двадцатиминутку, говоришь только о том, что надо сделать. А о том, что было плохо, в чем и почему допущены ошибки, что недоделано, говоришь потом, на разборе матча, на следующий день. Тема и тональность разговора меняются не только на разных матчах, но и в разных периодах.

Матч с «Динамо» мы выиграли. В конце концов соперники не выдержали атак ЦСКА. Счет стал 4:3 в нашу пользу.

Стало быть, можно сделать вывод, что решение перевести Лобанова к Дроздецкому и Хомутову оказалось разумным, в той конкретной ситуации правильным.

Матч столичного «Динамо» и ЦСКА, о котором я вспомнил, чтобы пояснить свою мысль о стратегии и тактике использования четырех звеньев, относился, как чаще всего и бывает, когда речь идет о поединках этих двух клубов, к числу решающих, ключевых. Его, если хотите, можно считать исключением из правила, восклицательным знаком в длинном предложении.

Но сходными соображениями тренеры ЦСКА руководствуются и в рядовых матчах.

Поднял свои записи.

Вот две встречи, которые провели армейцы в Москве с интервалом в три дня в январе 1983 года. 16-го матч с командой СК «Салават Юлаев» из Уфы, 19-го – с челябинским «Трактором». Оба матча ЦСКА выиграл. Первый – 7:2, второй – 5:3. И на ту, и на другую встречу мы выставили по четыре звена. Напоминаю наш состав. Знаю, что читатели – ценители хоккея любят, чтобы рассказ о матче был подробным, а анализ – конкретным: общие рассуждения могут прискучить. Первая пятерка: Касатонов – Фетисов, Дроздецкий – Ларионов – Крутов; вторая: Стариков – Зубков, Хомутов – Быков – Васильев; третья: Мартынов – Бабинов, Зыбин – Жлуктов – Мишуков; четвертая: Стельнов – Гимаев, Трухно – Лобанов – Немчинов. Во втором матче вместо Зубкова в защите играл Ирек Гимаев. Знакомые с командой болельщики заметили, что оба матча пропустили нападающие Сергей Макаров и Александр Герасимов. Сергей лечился после операции плеча, а Александр был травмирован.

Это были разные по сюжету матчи.

Первый складывался более трудно. Перед вторым периодом счет был ничейный – 2:2, но как начали, так и доигрывали встречу армейцы в четыре звена.

Иначе сложился второй поединок. После первой двадцатиминутки ЦСКА вел 2:0, за пять с половиной минут до конца преимущество армейцев в счете было еще более заметным – 5:1, две шайбы наша команда пропустила лишь в самом конце игры, но в этом матче я не только перешел к действиям в три звена, но и переформировал по ходу борьбы составы пятерок. Трухно и Немчинов сели на скамью запасных, а центрфорвард этого звена Лобанов был переведен в первое звено – в компанию к Ларионову и Крутову на место Дроздецкого, заменявшего в ту пору Макарова.

Наверное, у любителя хоккея, читающего эти страницы, может возникнуть вопрос: не потому ли, что Жлуктов, случалось, опаздывал с организацией атаки, и не играл в тройке Виктора на Кубке Канады Николай Дроздецкий? На его, Дроздецкого, месте в этом армейском звене выступал Александр Скворцов из горьковского «Торпедо», а Дроздецкий был «откомандирован» в тройку к динамовцам. Неужели, спросит читатель, я и тогда считал, что Жлуктов не справлялся с обязанностями «разводящего»?

Отвечу сразу: справлялся.

Претензии к Виктору, как и к другим ведущим мастерам, у тренеров бывают, и нередко: я верю в дальнейший прогресс и хоккея в целом, и каждого большого спортсмена в частности. И, право же, мы не взяли бы Виктора на Кубок Канады, не брали бы затем на чемпионаты мира, если бы имели скольконибудь серьезные возражения против его игры. Дроздецкий не был включен в это звено только потому, что Скворцов уже выступал с Хомутовым и Жлуктовым. Напомню, что и на чемпионате мира 1981 года они играли вместе, да и впоследствии не однажды составляли одну тройку, например, на чемпионате мира 1983 года, который проходил на катках ФРГ: в Дортмунде, Дюссельдорфе и Мюнхене.

Скворцов – правый нападающий, а в динамовском звене это место было уже занято. К сожалению, Александр принадлежит к числу тех хоккеистов, которые при действии на другом фланге многое утрачивают в своей игре.

Кстати, все возможные построения звена, которое сможет успешно выступить на чемпионате мира, заранее продумываются и затем обычно проверяются в деле. В частности, тогда перед чемпионатом пробовали свои силы вместе Скворцов, Голиков и Дроздецкий, Скворцов, Голиков и Балдерис, хоккеисты, выступающие в разных командах.

Такие проверки в последние годы проводятся после турнира на приз «Известий», когда сборная отправляется в турне в Голландию. Там в играх с не очень сильным соперником мы ведем интенсивную подготовительную работу, проверяем новые тактические варианты, пробуем различные связки игроков, и потому я считаю такую работу одним из важных этапов на пути к чемпионату мира.

Но не надо думать, будто мы движемся на ощупь, пытаясь на льду чуть ли не случайно натолкнуться на оптимальное сочетание игроков. Это, конечно, не так. Работа ведется постоянно, по заранее разработанному плану.

Знаю, что многих в свое время чрезвычайно озадачил перевод Владимира Петрова в звено к Сергею Макарову и Владимиру Крутову на время чемпионата мира 1981 года. Высказывались, помню, серьезные сомнения, что три этих хоккеиста смогут найти в игре общий язык.

Это решение не было чем-то неожиданным. Вместе с Владимиром Владимировичем Юрзиновым заранее, еще летом, планировали мы создание этой тройки. Я был настолько уверен в успехе новой тройки во главе с Петровым, что не побоялся сказать об этом и человеку, находящемуся вне команды, – журналисту, работающему со мной над этой книгой. Причем сказал это в сентябре 1980 года в Праге, во время турнира на приз газеты «Руде право». Иными словами, почти за восемь месяцев до чемпионата мира мы уже знали, как будет выглядеть первая тройка сборной СССР.

Видимо, не исключен вопрос, почему же я не переводил Владимира Петрова в новое для него звено раньше. Да лишь потому, что знал хорошо не только класс Петрова, но и его характер. Знал, что 7 -10 матчей он проведет с огромным подъемом, а потом сбросит «обороты».

Владимир – большой мастер. Но была у него одна, пожалуй, общеизвестная (по крайней мере, тренерам) слабость. Он слишком быстро приходил к выводу, что пик покорен и потому особые усилия, строжайшая ответственность уже не столь важны, как это было несколько матчей назад.

Представьте себе, что я поставил бы Петрова к Макарову и Крутову, скажем, в октябре, попросив его при этом сделать все возможное, чтобы молодые нападающие максимально раскрыли свои возможности, сыграли сильнее самих себя.

Можете не сомневаться, Владимир сделал бы для партнеров все, что в его силах. Как и произошло это на чемпионате мира. Ну а что было бы потом? В ноябре? В феврале? Наконец, в апреле, на чемпионате в Швеции?

Не знаю. Возможно, Петров сыграл бы так же прекрасно. А возможно, и пет. Может быть, это была бы тень того Петрова, который впервые играл с молодыми, впервые решал трудную и почетную задачу.

А на турнире в Гетеборге и Стокгольме Петров значительно усилил действия двух крайних нападающих, ибо в те дни он лучше, искуснее, нежели Жлуктов в матчах первенства страны, руководил игрой партнеров.

Замечу здесь же, что и молодые хоккеисты здорово помогли Петрову – на том турнире наш центрфорвард был так же хорош, как и в годы своего расцвета.