Текст книги "Поющие пески"

Автор книги: Виктор Сапарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– А чего там выбирать? Пойду по отвалу, куда песок с площадки ссыпают, и буду через каждые десять шагов зачерпывать в пробирку – и вся недолга. А в том месте, где пробу взял, ставить вешку…

Павлик опустил голову. Прохор Иванович напомнил о самой уязвимой стороне в работе их отряда: у них не было метода.

Да, пожалуй, прав был Сибирцев, предложив продумать все, что было сделано до сих пор, и попробовать прийти к каким–то обобщениям. Если они сумеют найти ответ на вопрос, как искать дальше, то и это будет уже победа!

Павлик поднял голову.

– Ну, что же, за работу! – сказал он просто.

Уж лучше показать Павлику его ошибки и недостатки, чтобы он сам их почувствовал, и нельзя было придумать, как дать такое вот задание, что поручил ему начальник экспедиции!

Павлик понимал, что насчет метода Сибирцев подсказать им ничего не мог: слишком противоречивы были все сведения в науке о поющих песках, а сбивать напрасно студентов с толку он не хотел. Он надеялся, видимо, что они, может быть, сами нащупают какой–то след.

* * *

Домик на Песчаной улице преобразился.

В столовой на круглом столе стояли лабораторные весы в стеклянном футляре. Микроскоп, похожий на зенитную пушку, сверкал отполированными частями. На электрической плите в кухне нагревались колбы с растворами. Толстые банки с притертыми пробками заполнили шкаф для посуды.

Руководил всей работой Павлик. Галя и Прохор Иванович беспрекословно выполняли все его требования. Случалось, что по тому или другому поводу и они высказывали свои мнения и Павлик принимал их или отвергал. Но споры, которые велись за столом, – а этих споров было немало, – касались исключительно вопросов исследовательских. Все личное, мелкое, все то, что иной раз путается, как колючая ежевика, под ногами, было отброшено, – словно косарь прошел и взмахнул косой, – и работалось удивительно легко.

В Галиных записях оказался обильный материал.

Перелистывая тетрадь, они почти не нашли таких проб, у которых абсолютно все свойства совпадали бы. Самое любопытное было то, что ни одна проба в точности не соответствовала взятому для сравнения образцу поющих песков. Многие признаки сходились, но в чем–нибудь обязательно обнаруживалось и отличие.

– Значит, – попробовала сделать первый вывод Галя, – среди этих совпадающих признаков нет главного, самого существенного, от которого и зависит звучание песков.

– Или, – возразил Павлик, – для звучания песков необходимо сочетание нескольких качеств. И если хотя бы одного качества недостает, песок не звучит.

По ходу дела пришлось снова обратиться к песку, мешок которого Павлик привез с собой в лагерь. Начали изучать его вторично – на этот раз не вообще, а ища ответы на определенные вопросы.

Оказалось, что и в мешке песок тоже не одинаковый, а разные его порции несколько отличаются друг от друга.

– Так и должно быть, – сказал Павлик. – Если строго подходить к делу, то тут и двух песчинок совершенно одинаковых не найдешь, в этом мешке.

Но если каждая пригоршня песка здесь, в пустыне, в чем–то своеобразна, то как тут вообще в них разбираться?!

– Выход один, – сказал после раздумья Павлик: – нужно учитывать только существенные признаки. Но вот какие признаки считать существенными?

– Этого я не знаю, – лукаво усмехнулся Прохор Иванович. – Это уж ты специалист. А вот какие несущественные – это я могу сказать.

– Какие? – воскликнули Галя и Павлик одновременно.

– Да все те, которыми различаются пробы из мешка. – Прохор Иванович показал на мешок с поющими песками. – Ведь сюда Павлик отбирал какие пески? Поющие. Да еще какие! Самые громкие. Павлик их по горсточке собирал. Все они пели. Значит, в рассуждении нашей задачи – отыскания признаков поющего песка – весь этот песок одинаковый.

Студенты посмотрели друг на друга, потом на дядю Прохора. Галя бросилась его обнимать. Павлик тоже потряс руку дяди Прохора.

Как никак он дал им дельный совет.

* * *

То, что песок, взятый из разных мест бархана, оказался неодинаковым, объяснялось просто. Ветер сортирует пески. На гребне, обдуваемом ветром, песчинки крупнее. У подошвы, наоборот, песчинки мельче, в них больше блесток легкой слюды. Они отличаются даже по цвету. Павлик лазил по всему бархану и поэтому набрал разного песку.

Но эти различия сейчас не играли никакой роли. Более того, они облегчали задачу: искатели секрета поющего песка теперь знали, что с этими различиями можно не считаться.

С удвоенной энергией принялись они за работу.

Но их ожидало новое разочарование.

Когда они, произведя взвешивания, просеивания, определения водопроницаемости, минералогический анализ и прочие испытания, отбросили все мелкие различия, а зафиксировали только самые общие признаки поющего песка, оказалось, что перечень даже этих общих признаков занял целый лист бумаги.

По стольким признакам искать песок было так же трудно, как найти в мешке горошину, удовлетворяющую двум десяткам требований. Это можно делать, только испытав каждую горошину, то–есть рассматривая их все подряд.

– Не дается проклятый песок, – сказал Павлик, отшвыривая лист.

– А ты думал, – возразил спокойно дядя Прохор, – что если ученые в разных странах не разгрызли этот орешек, то раздавишь его одним махом?

– Надо попробовать решить задачу с обратного конца, – предложил Павлик.

– Каким образом?

– Взять этот список, – он взял в руки лист с перечнем свойств звучащего песка, – и посмотреть, все ли эти признаки встречаются в тех пробах, что мы брали на строительной площадке.

– Для чего?

– Чтобы узнать, чего этим пескам не хватало. Какого свойства им недоставало, чтобы звучать!

Прохор Иванович и Галя оживились.

– Ну, вот видишь, – сказал Прохор Иванович. – Всегда можно найти выход из положения.

Они снова взялись за изучение тетради. На отдельном листе бумаги Галя аккуратно выписывала те свойства, которых не оказывалось в пробах по сравнению со «стандартным минимумом». Так назвал Павлик перечень свойств поющих песков.

С нетерпением ожидали они результатов этого сравнения.

В одной пробе не сходились в точности одни признаки, в другой – иные. Когда Галя огласила, наконец, полный перечень расхождений, выяснилось, что он охватывает все абсолютно признаки поющих песков. Оба списка – и «стандартный минимум» и новый, только что составленный Галей, – фактически совпадали. Было от чего упасть духом.

– Но, может быть, есть одно расхождение, которое встречается во всех пробах? – сказал с надеждой Павлик. – Тогда этот признак и будет самым важным.

Снова как будто забрезжил свет в темноте. Исследователи устремились по новому следу. Но, внимательно просмотрев тетрадь, Галя объявила, что какого–нибудь общего для всех проб отступления от эталона нет.

– Остается сделать вывод, – мрачно сказал Павлик, – что для того, чтобы пески были звучащими, требуется полное совпадение абсолютно всех этих признаков.

Он поднял со стола бумажку со «стандартным минимумом» и помахал ею в воздухе.

– Что ж поделаешь, – сказала рассудительно Галя. – Природа постаралась усложнить нашу задачу. На зато уж теперь мы будем искать поющие пески более целеустремленно. Этого нам до сих пор, в сущности, и не хватало!

– Завтра же, – сказал дядя Прохор, – я привезу вам новые пробы из разных мест. А вы будете работать здесь. Сейчас все решает лаборатория.

* * *

Прохор Иванович сдержал свое слово: он завалил Павлика и Галю образцами песков со всей округи. Студенты ушли с головой в их изучение. Но странным образом, – это казалось уже каким–то издевательством со стороны случая, – не оказывалось ни одной пробы, в точности соответствующей всем требуемым условиям.

На третий день утомительной работы даже у терпеливой Гали опустились руки.

– Ничего удивительного, – заметил дядя Прохор. – Поющие пески – очень редкое явление.

Наступило молчание. За окном лежала пустыня, загадочная, вся в песках, хранящих свою тайну. Желтая, под цвет песка, муха билась головой в стекло в тщетных поисках выхода.

– Эх, мы! – воскликнул вдруг Павлик. Он постучал себя по лбу. – Вот голова!.. Есть ведь замечательный выход!

И студент торжествующе засвистел.

– Какой?

Галя и Прохор Иванович с надеждой посмотрели на Павлика.

– Очень простой: составить песок искусственно!

– Искусственно? – удивился Прохор Иванович.

– Конечно. Вот по этому самому рецепту. – Павлик взял в руки лист с перечнем свойств поющих песков. – Что же мы будем ждать, когда природа случайно создаст требуемое сочетание свойств, – мы изготовим поющий песок в лаборатории!

– Ловко! – восхитился дядя Прохор.

– Но это не решает главной задачи – связи поющих песков с месторождением, – нерешительно возразила Галя.

– Подумаешь!.. Может быть, ее и нет, этой связи. Зато мы впервые в науке искусственно создадим поющий песок. Каково открытие!

Павлик уже загорелся и не слушал никаких возражений.

В тот же вечер они отправились к Сибирцеву и изложили ему свой план. Начальник экспедиции заинтересовался идеей Павлика и дал свое согласие на продолжение работ.

Теперь даже буфет в столовой был занят под опыты. На всех его полках лежали горстки песка, рассортированного по цвету, размеру зерен, удельному весу и так далее.

Павлик составлял идеальную смесь, которая должна была сочетать все два десятка признаков поющих песков.

Однако задача оказалась гораздо труднее, чем это представляли себе молодые исследователи в первую минуту. Свойства не существовали отдельно. Их нельзя было взять, как из банки, и в определенной дозировке перемешать друг с другом. Существовал конкретный песок. А с ним иметь дело оказывалось гораздо труднее. Требовалось, например, добиться определенной водопроницаемости – той самой, которая была типична для поющих песков. Это была сравнительно легкая задача. Водопроницаемость песка зависит от размера песчинок и степени их однородности. Одну и ту же водопроницаемость можно получить, составляя самые различные смеси. Но уже труднее оказывалось подобрать смесь, у которой при заданной водопроницаемости и цвет отвечал бы контрольному эталону. А когда удавалось добиться и этого, выяснялось, что удельный вес получился не тот или форма песчинок не сходится и еще, по крайней мере, полдесятка свойств не совпадает. Свойств было много, и когда доходила очередь до самого последнего из них, в первых что–нибудь оказывалось уже нарушенным.

– Кажется, все–таки легче перерыть всю пустыню и найти требуемые пески в готовом виде, чем составить их искусственно, – сознался однажды Павлик.

Но он упрямо сгибался снова над пробами песка, которые были разложены вокруг него в тарелочках, на блюдечках и просто на листах бумаги.

Галя и Прохор Иванович неустанно подготавливали эти пробы для Павлика. А тот, со страстным желанием добиться своего, комбинировал их, как средневековый алхимик.

– Ну хоть бы приблизительно! – мечтал он. – Хотя бы чуть–чуть зазвучали!

Но все смеси оказывались беззвучными.

– Природа, – сказал поучительно Прохор Иванович, – сколько сотен или там тысяч лет поработала тут в пустыне. И песка в ее распоряжении было побольше, чем у нас на столе. И всего–навсего только в одном месте пока поющие–то у нее получились. А ты хочешь, чтобы за несколько дней – раз–раз, и готово! Не бывает так…

Это было очень правильно, но малоутешительно.

* * *

Ответ на загадку пришел самым неожиданным образом.

Изучая как–то одну из порций свежего песка, доставленную Прохором Ивановичем, для того чтобы решить, к какой категории ее отнести и на какое блюдечко положить, Галя вдруг обнаружила, что эта порция отвечает всем признакам поющих песков.

Немедленно были отставлены все дела. Воодушевленные надеждой, исследователи принялись срочно озвучивать привезенный Прохором Ивановичем песок.

Быстро были проделаны все манипуляции, и вот Павлик, дрожащей рукой взяв щепоть, стал сыпать обработанный песок на пустой деревянный ящичек.

– Для резонанса, – пояснил он.

Все замерли.

Наступила такая тишина, что слышно было, как скрипнула песчинка, попавшая под сапог нетерпеливо двинувшего ногой дяди Прохора. И в этой тишине с тупым равнодушием глухо лилась струйка песка.

Брякнулась последняя песчинка, как хлебная крошка, отскочила в сторону.

– Все!

Все тяжело вздохнули. Павлик подошел к окну и распахнул его. Ворвавшийся ветер опрокидывал бумажки с песком, смешивал никому теперь не нужные пробы, гнал песчинки по столу.

– Или, – сказал Павлик твердо, тем тоном, каким говорят мужественные люди при постигшем их большом несчастье, – неверен способ озвучивания песков, который предложил нам Сибирцев по совету Ястребова, или… – он обвел глазами товарищей, – в составленном нами перечне признаков поющих песков нет самого главного. Того признака, который и делает их поющими.

ПРОФЕССОР ЯСТРЕБОВ

Утром Сибирцев посмотрел на отряд, выстроившийся у его стола, и сказал:

– С сего числа поступаете в распоряжение Петра Леонидовича. Познакомьтесь!

В углу кабинета сидел в кресле человек средних лет, с лысиной, идущей от лба, с черными густыми бровями. Он был в полном полевом снаряжении, но не в сапогах и бриджах, а в длинных измятых брюках и грубых ботинках. На левой его руке блестели часы с крупным циферблатом, застегнутые прямо поверх рукава рабочей куртки, а под целлулоидом планшета просвечивала карта с отметками цветным карандашом. Человек с интересом смотрел на отряд дяди Прохора сквозь золотые очки.

– Профессор Ястребов, Он пожал всем руки сильным, коротким «жимом», как это делают спортсмены.

– Может быть, пройдем к вам? – сказал он.

Они уселись на веранде, сгрудив плетеные кресла к круглому столу.

– Ваши материалы, – сказал Петр Леонидович, доставая из планшета отчет отряда, – очень меня заинтересовали. То, что вы не нашли типичного признака поющих песков, конечно, досадно. Но я думаю, что вы не зря проделали эту работу, – профессор Ястребов положил руку на тетрадь. – Тайна поющих песков еще не раскрыта, и всякая попытка ее разгадать очень важна. Тем более, – продолжал он, обводя живыми черными глазами своих слушателей, – тем более, что таких разгадок, – я лично в этом убежден, – может быть несколько. В этом, может быть, и заключается то расхождение во взглядах на поющие пески, которое существует у различных ученых, равно как и противоречивость самих наблюдений. А вы пробовали, – спросил он, – озвучивать ваши пески, те, что вы открыли в пустыне и привезли сюда?

– Пробовали, – ответил Павлик.

– Ну и что же?

– Они звучали.

– Но только плохо… – уточнила Галя.

– А как – плохо?

– Так, чуть–чуть. Едва слышно. Слабенький скрип… и все.

– А там, на бархане?

– Ну, там пели вовсю.

– Чем же вы это объясняете?

– Чем? – Павлик подумал. – Я полагаю, что способность звучания нам удалось восстановить только частично. Да и обстановка другая: там – целый бархан, а тут – пригоршня. Конечно, звук должен быть слабее.

– Слабее–то слабее, да тот ли?

Павлик снова переглянулся с Галей. Что имел в виду профессор? Прохор Иванович напряженно следил за разговором.

– Сделаем опыт, – распорядился Ястребов. – Прошу вас: все так, как всегда.

– Испытание озвучиванием? – переспросил Павлик.

– Да. Прохор Иванович! Сойдите, пожалуйста, в палисадник и принесите песку.

– Какого прикажете?

– Да особенно не трудитесь. Берите первый попавшийся. Пожалуй, лучше, если он будет помельче.

Поискав глазами, дядя Прохор «нагнулся, крякнул и поддел огромную груду песка. Прямо на лопате он подал его на стол. – Приступайте, – кивнул Ястребов студентам.

Те быстро и очень тщательно, волнуясь, как 'на экзамене, провели всю обработку. Прокипяченный в воде с примесью соляной кислоты песок высушили и прокатали на стеклянной доске. По углам доски Павлик положил для охлаждения стекла таблетки сухого льда: так рекомендовалось в инструкции.

– Теперь послушаем!

Профессор надавил пальцами кучку песка, насыпанную на деревянный стол. Раздался слабый скрип.

– Поющие! – воскликнули Галя и Павлик.

Прохор Иванович вопросительно смотрел на профессора.

– Теперь проделаем другой опыт, – сказал тот невозмутимо, словно и не замечая общего волнения. – Возьмем какую–нибудь пробу из тех, что вы уже испытывали. У вас они сохранились? Дайте взглянуть! Можно эту или, если хотите, вон ту.

В отобранных пробах был песок, который Павлик пытался составить искусственно, – печальный памятник их общей неудачи: наверняка никуда негодный.

Но студенты покорно принялись за обработку проб.

Ястребов взял в руки стеклянный лист и посмотрел его на свет.

– Надо заново протереть стекло. Оно запылилось. Вы после каждого раза вытираете стекло? – обратился он к Гале.

– Непременно! – подтвердил дядя Прохор. – Когда Галя, когда я. Давайте, я вам сейчас так отдраю…

Профессор усмехнулся, глядя, как крепкие руки дяди Прохора орудуют над стеклом.

– А что это у вас за тряпка? – спросил он.

Галя покраснела. Это была ее старая шелковая косынка. Настоящая тряпка куда–то запропастилась.

– Ну, ничего, – успокоительно заметил профессор, – повторим!

Петр Леонидович снова нажал пальцами на кучку песка, и, к изумлению всех, кроме него самого, песок заскрипел так же, как и в первом случае.

Они сделали еще несколько опытов, уже не спрашивая, сами, торопясь и волнуясь. Происходили чудеса! Мертвый песок из самых безнадежных, забракованных ими проб подавал сейчас явные признаки жизни. Правда, эти признаки были слабыми, едва ощутимыми, но все же голос песка слышался. Только крупный песок по–прежнему упрямо молчал.

– Вот так штука! – сказал, наконец, Прохор Иванович, бросая тряпку.

– Выходит, все пески поющие? – удивленно произнесла Галя.

Павлик морщил лоб, стараясь сообразить, что же тут такое происходит. Что они упустили или что нового внес в опыт профессор?

– Сейчас вы все поймете, – сказал Петр Леонидович.

Он ходил по веранде, изредка останавливаясь то перед одним, то перед другим своим слушателем.

– Вы пытались создавать поющие пески искусственно. Должен сообщить, у вас были уже предшественники. Вам, – с легким укором вставил профессор, обращаясь к Павлику, – надо бы об этом знать. Советский исследователь Рожко пробовал электризовать пески. И он добился, что они стали издавать звуки…

– Значит, секрет поющих песков разгадан? – не удержалась Галя.

– Дело обстоит не так просто, – возразил Ястребов. Он подошел к столу и потрогал пальцами раздавленную кучку песка. – Что наэлектризованные пески способны звучать, это доказано опытами Рожко. Но те ли это звуки, что издают поющие пески? Это еще вопрос. Те, кто слыхал «пенье» песков, в один голос утверждают, что их звучания очень богаты. Звук же наэлектризованных песков и беден оттенками и очень слабый.

– Интересно послушать, как звучат наэлектризованные пески! – сказала Галя. – Мы сравнили бы их с поющими. Ведь мы–то с ними хорошо знакомы.

Петр Леонидович рассмеялся:

– Да вы их только что слышали!

– Как? – девушка широко раскрыла глаза. – Сейчас?

– Ну, конечно, этот скрип, который вы только что слышали. Это и есть голос наэлектризованных песков. Он довольно противный, не правда ли?

Павлик не сводил глаз с профессора. Студент начинал понимать.

– Да кто же их наэлектризовал? – удивился дядя Прохор. Он даже оглянулся, словно ожидал увидеть того, кто это сделал.

– Вы! – сказал Петр Леонидович, останавливаясь прямо против него. – Вы, Прохор Иванович! Кому же больше?

– Я?!

– Ну да! Вы! – Ястребов с восхищением посмотрел на короткие, мускулистые руки дяди Прохора. – Вы так усиленно терли стекло старой шелковой косынкой, которая у вас вместо тряпки, что оно не могло не наэлектризоваться. А от стекла зарядились уже и песчинки.

Это было интересное и неожиданное объяснение.

– Я даже думаю, – продолжал профессор, – что удачное озвучивание песков этим способом и в некоторых других случаях объясняется, возможно, тем же самым – электризацией. Более того: перевозка песка в стеклянных бутылках тоже должна вызывать электризацию. Вы представляете, какое там получается трение при встряхивании песчинок! Вот к какому выводу приводят ваши опыты, дорогие друзья!

– Так вы считаете, – сказал Павлик серьезным тоном, – что настоящие поющие пески «поют» не в результате их электризации?

– Нельзя утверждать столь безапелляционно, – ответил Ястребов. – Я лично считаю, что могут быть и, наверное, есть в природе такие пески, звучание которых объясняется их электризацией. Почему бы им не быть! Но что звучание песков всегда вызывается электризацией и только электризацией, с этим я не согласен. Во всяком случае те поющие пески, что я исследовал здесь в пустыне, явно другого происхождения.

– Почему вы так думаете?

– Я специально проверял их. Я взял поющий песок, омертвил его, то–есть перемешивал, пересыпал и тряс до тех пор, пока он перестал звучать, а затем наэлектризовал. И сравнил звук, который он издает, с «пеньем» такой же порции свежего песка, взятого прямо с бархана. Огромная разница!

– А что же мы будем делать теперь? – спросил Павлик.

– Теперь? – весело объявил Ястребов. – Теперь мы будем работать вместе, если вы не возражаете!