Текст книги "Снежные обозы"

Автор книги: Виктор Ростокин

«Мы все на привязи у быта…»

 
Мы все на привязи у быта,
Алкаем пену будних дней.
В нас гордость нежная убита,
Мы непохожи на людей.
Мы обросли, как обезьяны,
И речь утратили вовзят,
Дремучие нас поглотили пьянки,
Врагами стали брату брат.
И нам единый жребий выпал:
Всем скопом выйдя на поветь,
Последний яд проклятья выпить
И равнодушно умереть.
 

Ловля раков

 
Кто когда-нибудь раков ловил
Не бреднем и не удочкой длинной?
Нy а как еще? Я не забыл
За житейскою завесью линий.
Это просто… Особенно коль
Голод после войны, жрать охота.
Пацаны, босоногая голь,
Шли гуртом к бузулукскому броду.
 
 
Порассыпавшись под бережком,
Разумеется, всяк голяком,
Мы ныряли, где срезана круча,
Рак глазища воинственно пучил,
А порой нападал, и щипал,
И мгновенно в провал пропадал,
Взбаламутивши толщу воды, —
Обнаружить попробуй следы!
 
 
Удавалось нам хитрость раскрыть,
Надо только упорными быть,
Помнить, что ты не кушал с утра,
Подкрепиться настала пора
«Шейкой раковой», сочной клешней,
Золотистою мелкой икрой.
Плотный глинистый брус. Ты ползешь,
Углубленье ощупкой найдешь.
 
 
Нет, не то! Ты всплываешь наверх,
Свежий вдох, в мыслях бодрое: «Верь!»
Но стихия диктует свое,
Утверждает: «Наивный! Вранье!»
Кислородом запасся – глоток,
Вот он, новый исполнен нырок.
Вот нащупал – желанна нора,
Взять добычу созрела пора.
 
 
Сунул руку… как льдинка, скользит —
Затаился, какой паразит!
Драпанул мимо к свету ужак,
Что тут делал затворник-дурак?
Во вторую ты нору полез,
Тут тебе еще больше чудес!
Крыса цапнула… и наутек,
Только хвостик мелькнул – поплавок!
 
 
Всплыл ты, легкие вновь зарядил,
Чуешь, в теле убавилось сил.
Кто-то радостно крикнул: «Поймал!»
Повезло же ему! Знать, удал!
Ты в глуби. Шаришь. Брус-монолит
Не сулит ничего, он молчит.
 
 
Но Господь заприметил тебя,
За сиротство и бедность любя,
И желанный гостинец послал.
Из укрытья не сразу достал
Рака – он защищался клешней,
Кровь в воде расходилась струей.
Знал ты, если упустишь его…
«Потерплю, – думал ты, – ничего…
Как же можно? Сестренка и мать —
Сколько им голодать и хворать!
Ждут с надеждой, в окошко глядят,
Победить я обязан вовзят!»
 
 
Израсходовал воздух. Всплыву
И добычу потом не найду,
Удерет моментально по дну,
Вновь покуда обратно нырну.
Поднатужусь, к себе потяну!
Дернул так, что клешню оторвал,
Но в кулак ты вторую зажал,
Дотащил, поволок… без потерь!
На поверхность ты всплыл. «Ух и зверь!
Как увесист, размашист, в броне,
Повезло же сегодня как мне!»
 
 
Пацаны уж костер развели,
В лунке раки скрипят на мели.
Скоро, только зола нагорит,
Кто постарше, их в жар поместит,
Бyдут лакомства ждать-поджидать.
Ты ж обронишь: «Сестренка и мать…»
 
 
И поймут тебя верно друзья,
Что тебе по-другому нельзя,
И поделятся парой с тобой:
«Отнеси этих тоже домой!»
…Голод после войны. Не забыл,
Как я раков руками ловил.
 

Медаль

 
Сельский житель я – не гордый,
Погостить приехал в город.
 
 
Гладиолусы купил
И к Огню их положил.
 
 
Постоял минуты две.
Полицейский: «Что тебе?!
 
 
Террорист ты или бомж?»
Я сказал: «Не прячу бомб…»
 
 
«Это мы проверим враз!»
Кулаком заехал в глаз!
 
 
«Это так мы помечаем,
Если удерешь случайно,
 
 
По «фонарику» найдем
И добавочно набьем!»
 
 
Я артачиться не стал,
Полицейскому сказал:
 
 
«Здесь когда-то я служил
И цветы сюда носил.
 
 
В битве дедушка погиб…» —
«Не болтай! Ты крепко влип!»
 
 
И наручники надел,
Ухмыльнулся: «Ишь, пострел!»
 
 
Я вздохнул: «Не повезло!»
Подкрепление пришло
 
 
В форме пары молодцов,
И втроем без лишних слов,
 
 
Автоматы в изготовке
Да с внушительной сноровкой,
 
 
Строго двинулся конвой.
Захотелось мне домой,
 
 
Taм жена, Митяй сынок,
В сенях сушится чеснок
 
 
И малина у окна
Для варенья и вина.
 
 
На гумне скирда. Вблизи,
Как и должно на Руси,
 
 
Огород. Рубленый хлев.
Дальше поле, зреет хлеб.
 
 
И курган сторожевой,
В небе радуга дугой,
 
 
Жаворонка перезвон,
Дальше – бирюзовый Дон.
 
 
Окрик: «Эй, мужик, очнись!
Тебе будет райска жизнь,
 
 
Нам спасибо скажешь ты,
Что зараз не сбег в кусты!»
 
 
«Я ни в чем не виноват». —
«Разберемся – брат не брат!»
 
 
Дулом кто-то в бок пихнул,
И неровно я ступнул.
 
 
«Гляньте, он нетрезв, поди!»
«Нацепил медаль, гляди!»
 
 
«На толкучке, знать купил!»
«Укротим ему мы пыл!»
 
 
Я послушно шел. Молчал.
Вновь по дому заскучал.
 
 
Вспомнил сборы. «На денек…
Положу к Огню венок…
 
 
Дед достойно воевал
И в бою героем пал.
 
 
Нынче было б сто ему.
Им сказать? Нет, не поймут,
 
 
У таких иной подход,
Мол, преступный весь народ,
 
 
В кандалы всех заковать,
В Колыму пахать сослать!»
 
 
Довели меня до места.
В тигулевке было тесно,
 
 
Жуткая стояла вонь,
Зажигалкой дай огонь —
 
 
И такой бабахнет взрыв!
Полицейский, дверь закрыв,
 
 
И снаружи он окошко
Торкнул. «Тут побудешь трошки,
 
 
Ночку, утром – на допрос,
Коли есть, задай вопрос».
 
 
«Я хотел бы вам сказать,
Не хотел ведь я взрывать,
 
 
Положить хотел букет,
Похоронен там мой дед».
 
 
«Шеф наш четко прояснит,
Спи спокойно». —
                          «Но болит…»
 
 
Тут окошко затворилось,
Тишь в каморке воцарилась,
Тускло лампочка светилась.
 
 
Кто сидел, а кто лежал,
Кто храпел, а кто вздыхал.
 
 
И прилично все одеты!
Были тут певцы, поэты,
 
 
(Это я узнал потом),
Был тут знатный агроном,
 
 
Был звонарь и был боксер.
Шел негромкий разговор.
 
 
Всех схватили, как меня,
Вот составилась семья.
 
 
Что ж впустую балабонить!
Тут никто, чай,
                    не разбойник,
 
 
Не прожженный аферист,
Паче тем не террорист.
 
 
Я поразмышлял о доме,
А еще о чем же кроме!
 
 
И приткнулся я к стене,
Может, дом приснится мне!
 
 
Нe приснился дом родной,
С автоматами конвой.
 
 
В полночь к шефу провели.
«От родимых мест вдали
 
 
Как спалось?» —
                      «Да так я спал,
Будто снова воевал,
 
 
На «вертушке» на своей
Средь угористых полей
 
 
Духов резво я гонял,
Вот медали…» —
                     «Так. Я поня́л.
 
 
Что ж, выходит – ты герой?»
«Воин я, а уж какой —
 
 
Оценили командиры.
От осколков раны-дыры».
 
 
И рубаху подвернул…
Заскрипел под шефом стул,
 
 
Он ладонью заслонился
И, ей-богу, извинился,
 
 
Неувязочка, мол, вышла.
Я в уме: