Текст книги "Летящий вдаль"

Автор книги: Виктор Лебедев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Если поймаешь Кошмара, так и быть, отпущу их.

Сразу понятно, что это какой-то мут, необходимый для коллекции. Я киваю, соглашаясь:

– Будет тебе Кошмар, но мне нужны инструкции.

Чучельник смотрит на меня округлившимися глазами, машинально приглаживая свои длинные сальные волосы – только что обычный смертный так легко согласился поучаствовать в охоте на, судя по всему, очень опасную тварь. Но мне все равно. Гораздо опаснее охотиться на людей. А уж с безмозглой тварью я как-нибудь справлюсь.

Мы заключаем устный договор, крепко пожав друг другу руки. В нашем мире этого достаточно – никакая бумажка уже не имеет юридической силы. Только доверие или предоплата. В данном случае я знаю, что, если приведу Кошмара, то Чучельник сдержит свое слово.

Из коридора слышится голос дочери психа:

– Я дома.

Вскоре в дверях показывается и сама девушка. Чумазое лицо, всклокоченные, нечесаные волосы с засохшими комками грязи. Она зыркает на меня исподлобья, затем оглядывает пленников, поворачивается к отцу и произносит:

– Я слизней насобирала. После дождика их всегда много.

Небольшое лукошко в ее руках почти до краев наполнено шевелящейся серой массой. Маленькие толстые тельца слизней копошатся, пытаясь выбраться из плетеной тюрьмы.

Дикарка с недоверием и подозрением глядит на меня, затем на пленников.

– Можно обедать.

– Мы не голодны, – спешит заверить Миша, еле сдерживая приступ тошноты.

Я тоже вежливо отказываюсь. Тут же нахмурившееся лицо девушки немного разглаживается, и она говорит уже более приветливо:

– Тут на всех бы и не хватило. Кстати, а чего ему надо здесь?

Девица бесцеремонно тычет в мою сторону пальцем.

– Он согласился поймать Кошмара.

При этих словах дикарка вздрагивает и окидывает меня долгим взглядом. Наверное, считает сумасшедшим. Чья бы корова, как говорится, мычала…

Мы сидим на автомобильных шинах, используемых здесь вместо стульев, и обсуждаем детали предстоящей охоты. Чучельник только что рассказал, как выглядит тот зверь, которого мне необходимо поймать. Описал ареал обитания – тут недалеко. Интересуется, не передумал ли я.

– Я свое слово держу, если обещал – поймаю.

Дикарка, сидящая рядом, тихо шепчет, но ее слова не ускользают от моего слуха:

– Или он тебя поймает…

– Только его в помощь возьму, – заканчиваю я, указывая пальцем на Мишу, – в качестве приманки.

Чучельник пытается спорить, затем машет рукой. Ну, вот и договорились.

Глава 4
Охота на зверя

Лесополоса за свалкой

Свой байк я оставил на попечение Чучельника, наказав строго-настрого не прикасаться к нему своими грязными лапами. Я знаю, что моим пожеланиям он следовать будет.

Мы с Мишей бредем по лесополосе. Скрюченные деревья норовят уцепиться за одежду, тормозят, будто пытаются отговорить нас от приближающейся встречи с Кошмаром. У меня есть ориентир – огромный овальный камень, торчащий из земли, за ним начинается территория твари. Так мне сказал Чучельник, наказав двигаться строго на восток.

Парень идет рядом, опустив голову, я стараюсь поменьше разговаривать с ним – пусть придет в себя. Кажется, мои слова про приманку немного его шокировали.

Я не выдерживаю первым.

– Не волнуйся, – говорю, – на самом деле мне нужен лишь тот, кто меня подстрахует. Никакой приманки. Просто на спине у меня, как видишь, глаз нет. А Чучельнику сказал так, чтобы он тебя отпустил.

– Чучельнику? – Миша смотрит на меня, в глазах читается облегчение, смешанное с недоверием.

– А ты не видел его коллекцию?

Миша отрицательно мотает головой.

– Показывал он мне свои богатства, там чучелами мутантов несколько комнат под завязку забито.

Я вижу, что Миша сомневается во всем, что я говорю, и имеет на то основание – доверять каждому встречному не стоит. Я пытаюсь заслужить его доверие, достаю из-за пояса «ТТ» и вручаю парню:

– Держи, с оружием в руках спокойнее. Умеешь пользоваться?

Миша кивает и уверенно берет пистолет. Какое-то время идем молча. Под ногами шуршит прелая листва, воздух вокруг плотный, густой, застоявшийся, дышать тяжело. Я привык, что в лесу вовсю кипит жизнь: вздыхают, кричат, воют, рычат всевозможные обитатели, слышен шорох лап, когтей. Но здесь непривычно тихо. Видимо, Кошмар всех распугал в округе. С другой стороны, лес – это, конечно, громко сказано. Вроде бы когда-то здесь рядом были лесополосы и садоводческое хозяйство, вот и разрослись они за двадцать лет.

Вскоре действительно натыкаемся на камень. Он именно такой, каким его описал Чучельник – огромный, почти с человеческий рост, местами покрытый мхом, влажный, исцарапанный с одной стороны – кто-то поточил об него коготки. Камень – будто надгробие павшим и готовящимся пасть во имя и славу его хозяина. В ноздри ударяет резкий противный мускусный запах, и я понимаю, что мы во владениях Кошмара.

– Надо поискать хорошее укрытие и затаиться, – тихонько бормочу я, осматривая ближайшие деревья.

Вспоминаю слова Чучельника: «Он сам вас найдет, по запаху». Перспектива укрыться в кроне листьев не очень радует – я не знаю, как хорошо лазает по деревьям эта тварь, но внизу оставаться хочется еще меньше. Ближайшие к камню деревья мной забракованы – листва недостаточно густа, и мы как на ладони. Мы крадемся дальше, ветки хлещут по нашим лицам, за шиворот осыпаются листья. И внезапно мы натыкаемся на очень хорошее с виду укрытие – природа позаботилась о нас, сама того не ведая.

Деревья перед нами растут кружком, и за долгое время разрослись так, что образовали нечто вроде надежного убежища, скрытого от посторонних глаз. Ветки переплелись, густая листва укрывает, будто отличный маскхалат, попасть в укрытие можно только с одной стороны – через узкий проход среди стволов. Его при необходимости можно закрыть срезанными ветками. Лучшего места в лесополосе не сыскать: снаружи мы будем незаметны, изнутри, прильнув к листве, можно наблюдать за тем, что происходит снаружи, а сквозь ветки зверек крупнее полевой мыши не пролезет – слишком узко.

Миша устало приваливается к дереву, кладет «ТТ» на колени. Дозиметр показывает, что все в порядке – можно стащить с головы опостылевший респиратор. Лес и здесь служит надежной защитой от радиоактивной пыли, судя по всему, очагов поблизости нет.

В укрытии тесно, деревья, образовавшие его, растут совсем рядом друг с другом, вдвоем мы еле уместились. Зато прохладный воздух приятен, обдувает, несет в себе безмятежность и покой. И сюда почти не долетает вонь.

– Хочу спросить, – после минутного молчания говорит Миша.

Я поднимаю голову – до этого разглядывал мыски своих грубых ботинок. Делаю жест, мол, продолжай, я слушаю.

Миша смотрит мне прямо в глаза:

– Что это за местность? Где мы?

Вопрос застает меня врасплох. Похоже, парень и правда не знает. Ага, значит, не местный.

– Волгодонск.

Название ни о чем не говорит Мише, и я пускаюсь в географические разъяснения. С огромным трудом удается примерно объяснить. Парень ни черта не понимает в географии, да и глобус вряд ли видел, как и карту мира.

– А далеко от Москвы?

Ну, хорошо хоть Москву знает. А то я думал совсем недалекий.

– Больше тысячи километров.

Парень тихонько присвистывает. По-моему, он не до конца уяснил, сколько это на открытой местности, но главное понял – в настоящих условиях это очень много.

Я внимательно смотрю на него.

– Мой черед задавать вопросы. Я уже понял, что ты не местный. Откуда ты? И как здесь очутился.

В его глазах я вижу вновь вспыхнувшее недоверие, которое за последние часы мне почти удалось изгнать из головы парня.

– Если не хочешь, не отвечай. Мне, в общем-то, все равно.

Миша явно борется с соблазном рассказать все начистоту. Он нервно кусает губы, ерошит волосы. Наконец, решается:

– Из Москвы.

Я киваю.

– А как же очутился здесь? По всему видно, что недавно. И зачем?

Эти вопросы Миша оставляет без ответа. Ну хорошо, слишком многого я хочу, надо подождать, потом сам все выложит, и просить особо не придется.

Я снова возвращаюсь в мыслях к лесу. Кроме шелеста листьев от слабого ветерка – ничего. Будто вымерло все вокруг. Это не сулит ничего хорошего. Значит, серьезная опасность, перед которой пасуют звери. Что же это за зверь такой, Кошмар, и с чем его едят? Ладно, будем сидеть в засаде и ждать, когда пожалует это неведомое чудо-юдо. Чучельник уверял, что Кошмар часто «отирается возле этого камня».

В естественном убежище из стволов, веток и листьев я чувствую, как меня наполняет чувство покоя. Глаза слипаются, ветерок нашептывает приятные мысли о сне на природе, ласкает и успокаивает. Измотанный Миша засыпает быстро. Но беспокоиться не о чем: зверь сюда незаметно не проникнет, радиации нет. К тому же, на всякий случай я натянул по периметру нашего временного укрытия веревку, на которую привесил несколько консервных банок, захваченных со свалки – если заденет кто, мы сразу услышим. Можно спокойно дрыхнуть.

Сон человека, практически ежедневно встречающегося лицом к лицу с опасностью, чуткий – годы тренировок в реальных условиях, тут поневоле научишься. Засыпаю я практически мгновенно, чуть только закрываю глаза. А ведь собирался быть начеку. И несутся пестрой круговертью сны, один сменяя другой – из тех, что при пробуждении напрочь вылетают из головы, оставляя после себя лишь туман, который не разогнать при всем желании.

Просыпаюсь внезапно. Сам не понимаю, почему. Прислушиваюсь к ночной тишине замершего леса – вроде бы без изменений. Но нет, вот какой-то звук. Напрягаю слух, приникая ближе к просветам в стене деревьев. Будто кто-то скребет по камню, тихонько так, еле слышно. Втягиваю носом воздух – к свежим запахам леса явно примешивается непонятная вонь.

Я расталкиваю Мишу, знаками показывая молчать и сидеть тихо, а сам осторожно высовываюсь из нашего укрытия. Всматриваюсь назад, откуда мы пришли, но ночная тьма не уступает мне, сопротивляется, размывает контуры. За каждым деревом чудятся жуткие страшилища, но я знаю, что это воображение играет со мной. Легкий ветерок снова доносит тихий скребущий звук. Неприятный – от него бегут мурашки по коже.

Какое-то время я сомневаюсь, потом все же решаюсь пройти вперед несколько метров, прежде чем вернуться к Мише. Следуя сюда, мы оставляли зарубки ножом на стволах деревьев, так что с пути мне не сбиться. Я шагаю по прелой листве, осторожно переставляя ноги и стараясь поменьше шуршать, но мне кажется, что я произвожу столько шума в этой тишине, что даже тугой на ухо давно бы меня услышал. Вонь с каждым пройденным шагом все усиливается. Может, вернуться за Мишей? Все-таки в два раза больше глаз и ушей, к тому же, я оставил парня одного. Если на него нападут? Справится ли? С виду паренек выглядит уверенно, наверняка побывал в передрягах, не новичок. Но все равно неспокойно на душе.

Я всегда знал, что когда начинаешь в чем-то сомневаться, это здорово отвлекает. Вот и теперь неожиданно спотыкаюсь о какую-то корягу и теряю равновесие. Как назло, больно ударяюсь головой о землю, в глазах вспыхивают искры. Следопыт хренов! Уровень маскировки – самый высший, ага.

Проходит пара минут, прежде чем я прихожу в себя и, кряхтя, принимаю сидячее положение, использовав как опору растущее рядом дерево. В этот момент луна выглядывает из-за облаков и освещает небольшую полянку передо мной с тем самым камнем. Оказывается, я свалился аккурат на границе поляны. Увиденное в лунном неверном свете заставляет биться мое сердце чаще: друг напротив друга стоят невообразимая тварь, по-видимому созданная больной фантазией какого-то ученого, и Миша. Откуда парень взялся здесь? Наверное, не послушался и шел за мной все это время. Кошмар скалит огромные зубы. Вспоминаю описания Чучельника – он явно был скуп на эпитеты в адрес этой твари. Ее уродливая голова подергивается, узкие глаза-щели неотрывно смотрят на Мишу, а язык словно пробует воздух на вкус. Неестественно выгнутая спина мутанта утыкана какими-то шипами или слишком жесткой щетиной, сквозь кожу проступают позвонки. Стоит Кошмар на двух ногах, протянув непривычно длинные руки-клешни к парню. Руки у него жилистые, узлы мышц перекатываются под синеватой кожей, длинные когти, будто зазубренные ножи, указывают на парня. Ноги же вывернуты, как у кузнечика – тварь присела, очевидно для броска. Приглядевшись внимательнее, я замечаю, что у мутанта две пасти, располагающиеся одна над другой. Жуткое зрелище. В дополнение, вонь почти невыносима, обжигает носоглотку и вызывает рвотные позывы.

Я поднимаюсь на ноги, заметно пошатываясь, явно не готовый к встрече с этой тварью. В этот момент Миша медленно, будто во сне, вытаскивает «ТТ». Секунды тянутся как жевательная резинка, и мне кажется, что паренек не успеет. Но он успевает, раздаются два выстрела в упор. Тело твари дергается, страшный рев сотрясает воздух, и тут же действие срывается с места, словно заскучавшая по просторам лошадь в стойле, несется галопом, обгоняя сознание. Мой обрез изрыгает огонь, отдача относит меня, еще не до конца пришедшего в себя, назад. Кошмар прыгает, но мой выстрел застает его в полете, и он врезается в дерево. Сверху осыпаются листья и сухие ветки.

– Беги!!! – кричу я Мише, видя, как ворочается под деревом тварь, отряхиваясь от мусора. Пуленепробиваемая она что ли?

И Миша бежит. За ним, давая небольшую фору парню, устремляется Кошмар, одна его рука безжизненно болтается, задевая на ходу деревья, и этот факт позволяет Мише еще жить. Я бегу за ними, бегу так, как, наверное, никогда еще не бегал в этой жизни. В груди не хватает воздуха, легкие горят огнем. Приходится петлять между деревьями, следить за дорогой – в темноте легко споткнуться о корни и камни, коварно бросающиеся прямо под ноги. Несколько раз я теряю из виду беглецов, но нахожу их по шуму. Внезапно лес кончается, я вылетаю на свалку, останавливаюсь, хватая ртом воздух, и вижу, как Миша в пятнадцати шагах от меня вдруг проваливается под землю, а лапы Кошмара через мгновение хватают лишь воздух.

Со свистом рассекает воздух мой топорик и входит в затылок твари. Через мгновение и она скрывается с моих глаз. Преодолев последние метры, я понимаю, в чем дело. На дне ямы-ловушки, устроенной Чучельником для отлова монстров в свою чудную коллекцию, барахтается Миша, придавленный неподвижной тушей Кошмара. «Надо же, в темноте при лунном свете не промахнулся», – удовлетворенно отмечаю про себя я. Парень чертыхается и силится вылезти из-под твари, но ему это не удается. Из раны на голове Кошмара вытекает густая черная маслянистая кровь, заливающая лицо Миши. Я усмехаюсь и сажусь на край ямы, наблюдая за возней внизу. Напряжение последних мгновений отступает, теряется в мутной ночи, я почти физически чувствую, как оно выходит из меня.

Я спрыгиваю на негнущихся ногах на сырой пол ямы, легкие отзываются приступом боли. А раньше такая пробежка не отняла бы у меня столько сил. Старею. Общими усилиями мы отбрасываем тело Кошмара, и я помогаю парню подняться. Он не выглядит сильно испуганным, держится за бок. Спрашиваю:

– Ранен?

Миша машет рукой, мол, все в порядке. На лице его тут же появляется гримаса боли.

– Если больно, радуйся, значит, еще жив. Вряд ли мертвые испытывают боль.

Рана оказывается неглубокой – коготь твари проткнул бок парню.

– Вернемся к Чучельнику, залатаем.

Сказав это, я озадаченно смотрю вверх. Хм, когда вернемся… Когда спрыгивал на помощь Мише, я как-то не подумал о том, как же буду отсюда выбираться. Приваливаюсь к сырой стенке и смотрю на небо. Луна насмехается над нами, показывая язык. Ладно, сперва надо отдышаться – очень уж много сил отняла эта пробежка по лесу, – а потом подумаем, что делать. Можно подсадить Мишу, подбросить, чтобы он ухватился за край ямы. Задача мне вполне по силам. Или в сырой податливой земле выкопать ямки, чтобы, цепляясь за них, попробовать выкарабкаться.

Я смотрю на парня, в свете луны его лицо кажется бледнее, чем обычно. Впрочем, дети подземелий традиционно не могут похвастаться загаром. Мне хочется его приободрить.

– Славно поохотились. Шустрая тварюга оказалась.

Миша переводит взгляд на меня, и тут его накрывает. Парню очень хочется выговориться – так часто бывает, когда только что находился на волоске от смерти. Слова льются, он путается, сбивается, но то, что я слышу, меня поражает.

Про юг зеленой ветки Московского метро я кое-что знал – караванщики рассказывали. А вот остальное… Миша поведал мне невероятную историю с дирижаблем, на котором группа смельчаков отправилась в Калугу, откуда они получили радиосигнал. Как, гонимые ветром, они попали в магнитную бурю и после почти целого дня мотания в воздухе рухнули в лесу[6]6
    См. роман «Метро 2033: Рожденные ползать» (Москва: АСТ, 2014).


[Закрыть]. Как потеряли двоих, старика и молодого парня, которые умерли от лихорадки. Как, в итоге, они со старшим товарищем угодили в ловушку Чучельника и оказались пленниками.

Дирижабль, черт возьми! Еще совсем недавно, расскажи мне кто нечто подобное, ни в жисть бы не поверил. А приходит на ум рассказ одного мужчины, который, якобы, видел, как некий овальный объект упал недалеко в лесу. Ему тогда тоже никто не верил, мол, мало ли что привидится в ночи. Но теперь, сопоставив слова мужчины и слова Миши, поневоле задумаешься: не в том ли лесу, где мы отлавливали Кошмара, они упали?

– А долго от свалки до места падения?

Парень мотает головой:

– Не очень.

Какое-то время он молчит, а потом добавляет:

– Нам бы дирижабль починить и до Калуги попробовать добраться. Говорят, они там в беде большой. Но у нас даже инструментов нет, и баллонов с газом – запасные мы по дороге скинули, иначе разбились бы. Так что толку от него больше нет.

– Я знаю, куда вам надо идти. Есть тут недалеко одна община, они могут помочь. У них серьезные возможности: на бывшем заводе «Атоммаш» обитают. Я провожу, тем более, сам хотел туда заглянуть.

– А Чучельник отпустит Данилова?

– Куда же он денется. Мы свою часть уговора выполнили, и он выполнит. Слово свое он сдержит, ты на этот счет не волнуйся даже. И пикнуть против не посмеет. Вообще, он человек нормальный. Со странностями, это да, ну а у кого их нет?

– А зачем мы ему нужны были? Тоже для коллекции? – от этой догадки глаза Миши расширяются.

– Не, за ним такого не замечал. Нормальные люди ему неинтересны. Скорее всего, выгоду какую-то хотел поиметь. Может, продать кому?

За разговорами проходит немало времени, небо начинает потихоньку светлеть. Миша беспокойно смотрит вверх. Я перехватываю его взгляд и понимаю опасения – это я привык разъезжать по поверхности и днем, и ночью, а паренек явно не привык к дневному свету, это может быть опасно для его глаз.

– Надо выбираться.

Я встаю и ковыряю пальцем стену – земля податлива. Тело Кошмара, скорее всего, придется оставить здесь. Потом вернемся с подручными средствами, чтобы достать тушку со дна ловушки. «Хорошо хоть Чучельник кольями дно не утыкал, – думаю я, – а то доставал бы из ямы три трупа вместо одного».

И только я достаю нож, чтобы начать вырезать ступеньки, как над нами вырастает фигура хозяина ловушки. Она заслоняет свет луны, но по сгорбленной, непропорционально сложенной фигуре я его сразу же узнаю. Чучельник сдвигается вбок, позволяя луне снова осветить яму-ловушку. Крючковатые пальцы перебирают манжеты одеяния, лицо подергивается, словно в него плеснули чем-то неприятным, на глазу – привычное пенсне, сквозь которое Чучельник разглядывает гостей. Наконец, он понимает, кто угодил в ловушку, и губы растягиваются в кривоватой улыбке.

– Гляди-ка, – задумчиво говорит долговязый хозяин свалки. Приглаживает рукой свои длинные сальные волосы, упавшие ему на глаза, смотрит на тушу Кошмара и изрекает очередную гениальную во всех смыслах фразу: – Ишь ты…

– Выбраться не поможете? – Миша застывает в надежде услышать положительный ответ.

– Попал, – радостно лепечет Чучельник, тыкая пальцем в Кошмара, лежащего на дне. Затем обдумывает слова парня и молвит: – Помогу. Отчего бы не помочь. Только сгоняю за веревками и лестницей.

– Желательно побыстрее, а то здесь воняет как от протухшей жабы. В сортире и то лучше запах! – как и я, респиратор Миша потерял на бегу парой часов ранее, и теперь затыкает нос рукавом, что не сильно помогает.

– Воняет? – Чучельник водит носом, но, кажется, ничего не замечает.

– Еще как! Даже вонь свалки перебивает.

Чучельник хмурится.

– Я бы попросил, молодой человек! Это не свалка, а частная собственность. А по законам военного времени за излишнее проявление интереса к чужой частной собственности можно и расстрелять до выяснения обстоятельств. Во избежание эксцессов, – долговязый явно горд, что так красиво завернул.

– Но-но, расстрелять. Тихо ты. Сто раз уже говорили, что мы в твою собственность не лезли, и намерений у нас таких не было. Вот сейчас как проделаю парочку дырок в твоей голове, – Миша наводит на Чучельника «ТТ».

Тот улыбается, показывая кривые гнилые зубы.

– А вызволять вас отсюда кто тогда будет? Так и подохнете здесь от голода и жажды. Может, подольше протянете, если жрать друг друга будете. Сначала вон того, – палец Чучельника показывает на Кошмара, – а потом по принципу, кто сильнее.

– Ладно, хватит дурью маяться, – я обрываю перепалку на самом интересном месте. – Уже неважно, почему они здесь оказались. У нас с тобой уговор: я тебе Кошмара, а ты отпускаешь своих пленников. Кошмар, вот он, валяется. Ферштейн?

Чучельник чуть ли не с сожалением кивает и исчезает. Через несколько минут он появляется снова с лестницей в руках и мотком вполне добротной бечевки. Скидывает ее нам, мы обвязываем тушу Кошмара, затем по лестнице карабкаемся наверх. И уже втроем вытягиваем следом мертвого мутанта.

* * *

Я с подозрением смотрю на дымящиеся кружки с «чаем», поставленные перед нами на низенький стол. Мы сидим в самой большой комнате: я, Миша, Данилов и Чучельник. Поодаль, забившись в угол, затаилась дикарка-дочь, зыркая на гостей огромными глазами. Ранее мы условились с Мишей, что при хозяине свалки не будем поднимать тему дирижабля. Слава богу, туша Кошмара лежит в самой дальней комнате, хотя Чучельник хотел притащить ее сюда, чтобы получше рассмотреть. Пришлось чуть ли не за руку его удерживать. Но вонь долетает даже сюда, для нее и земляные стены не преграда. Будь моя воля, я бы оставил мута в той самой ямке, а сверху засыпал землей с горкой. Мне кажется, я уже никогда не смогу забыть этот запах: тошнотворно-сладкий, едкий, режущий глаза и вызывающий спазмы в желудке.

Лезвие своего топора я уже раз десять вытер тряпкой, смоченной в спирте, чем вызвал недовольство Чучельника, мол, зря перевожу продукт, предназначенный для медицинских целей. Но хозяин свалки пребывает в хорошем расположении духа. Еще бы, такой улов. Самому-то ему с этим мутантом было не справиться, а в ловушки тварина не попадалась.

– Нет, но какие у него лапы, видели?! Одни мышцы! А когти получше любых ножей! Он без сомнения станет жемчужиной моей коллекции! – восклицает Чучельник.

Миша при упоминании о когтях морщится и прикасается к раненому боку, который я перевязал более-менее чистыми тряпками. Рана неглубокая и доставляет при передвижении лишь небольшой дискомфорт. Неудивительно, что Миша наотрез отказался задержаться здесь, на свалке, даже на пару дней. Ему не терпится оказаться среди нормальных людей. Данилов тоже не возражает, лишь озабоченно о чем-то пошептался с Мишей. В итоге решено выдвигаться через несколько часов, сразу как стемнеет – москвичи на солнце все равно что слепые кутята.

К сомнительному «чаю» из нас троих так никто и не притрагивается. Он медленно стынет, пока дикарка, наконец, не убирает чашки со стола, недовольно цыкая. Напоследок ее взгляд задерживается на Мише, и девица вдруг краснеет, отводя глаза. Даже постъядерному ежу понятно, что парень ей понравился. Но тут уж, понятно, без вариантов. Даже если не брать в расчет явные проблемы с головой, для начала с крали нужно как-то отскрести толстый слой грязи, да повадки животные куда подальше засунуть.

– Куда вы теперь? – спрашивает Чучельник.

– К атоммашевцам, – отвечаю я.

– Угу. Слушай, ты заезжай на следующей неделе. Еще одно дело будет к тебе.

– Если жив буду, – киваю я.

Чучельник с дочерью провожают нас до порога и еще долго смотрят нам вслед.