Текст книги "Капитан. Наследник империи"

Автор книги: Виктор Дубчек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Часть II. Любовный напиток

Глава 7. Римский-Корсаков

– Полагаю, в этом вы тоже правы, – смущённо сказал Кави, – сколь угодно большой слиток золота не заменит сколь угодно малого кусочка хлеба. Однако так уж устроен наш мир; щедрая судьба вознесла меня на место второго лица империи – но и тогда не имел я ни достаточного понимания общественного устройства, ни возможности хоть как-либо исправить всеобщее неравенство.

Потому что ты чёртов сопляк, подумал капитан, отворачиваясь к реке. «Второе лицо империи», правильно… Люди с несравнимо меньшей властью добиваются несравнимо большего – просто потому, что добиваются; а ты – принц! – сидишь, жуёшь сопли и ноешь о какой-то там жизненной несправедливости. Да будь в тебе капля той тяги к равенству, о которой ты тут распинаешься, – уж нашёл бы и понимание, и возможности, и чёрта в ступе. Потому что невозможно видеть происходящее – и ничего по этому поводу не предпринимать. Понимаешь, эльф ты лесной? Невозможно.

– Вероятно, несправедливость заложена в самой природе нашего мира, а потому и исправить её невозможно.

– Правильно, – на редкость с простодушным видом согласился Немец, – утешай себя. Когда что-то не получается, надо сделать вид, что не очень-то и хотелось.

Кажется, на этот раз Кави подколку понял. Он гордо встряхнул порядком уже засаленными чёрными кудрями и тоже уставился на реку.

Смотри-смотри, подумал капитан, лениво пристраиваясь к наглазнику оптического прицела.

Смысла в ожидании, в общем-то, не было никакого – но других занятий уже не нашлось, а голод чувствовался весьма ощутимо. Расчихавшийся Дурта с утра умотал к город и всё никак не возвращался. Капитан запряг эльфов навести какой-никакой порядок в хижине, проследил, чтобы кони были сыты, помылся, почистил одежду, «драгунова» и пистолеты, пересчитал патроны, монеты и сонных осенних мух.

Дурты не было. Еды не было тоже. Обещанные оптимистичным эльфёнком кролики все куда-то разбежались, а ловить и есть мышей – как в горах, на боевом выходе – Немцу вусмерть не хотелось.

– Куды крестьянину податься?.. – сказал капитан. – Пойдём встречать, что ли.

Кави-младшего с собой не взяли, отрядили «охранять помещение». Эльфёнок живо вскарабкался на стоявшее неподалёку раскидистое дерево, радостно помахал из ветвей сандалией и, похоже, немедленно устроился дрыхнуть. Взрослые переглянулись и препятствовать не стали: меньше суеты.

Человек и эльф спустились к реке, но на самый берег благоразумно выходить не стали, устроились за кустарником. Предосторожность была, скорее всего, излишней – по словам принца, эта протока не считалась популярной даже спустя сорок лет, – но близость к городу капитана всё равно нервировала. За годы жизни на нелегальном положении он намертво привык любые органы государственной власти считать враждебными по умолчанию. А уж после того шороху, который они успели тут навести…

Но уголок леса, где достойный мудрец поставил свою конуру, действительно оказался тих, уныл и безлюден – потому человек с эльфом скучали, вяло спорили «за жизнь» и ждали Дурту.

– Вот он, – встрепенулся принц, стоймя поставив уши.

Немец кинул взгляд на протоку, затем в оптику осмотрел перекаты. Поверхность реки выглядела пустой, но капитан уже привык доверять эльфийскому слуху.

Ожидание не затянулось.

– Из-за острова на стрежень… – тихонько пропел капитан, наблюдая в прицел, как тощая фигура в коричневом балахоне торопливыми резкими ударами единственного весла подгоняет к берегу небольшой ялик.

Человек и эльф видели, как Дурта спрятал лодку в остролистых местных камышах и с заметной даже отсюда натугой поволок по склону довольно объёмистый мешок. Капитан за плечо придержал заторопившегося было на помощь принца.

– Не суетись, – ответил он на невысказанный вопрос, – тащить недалеко, а бережёного…

Он и сам бы не смог объяснить причины своего беспокойства. А только что-то эдакое… какое-то неуютное чувство не давало расслабиться, царапало воображение, хотя явных причин как будто и не было.

Множество мелких наблюдений, ничтожных по отдельности примет складывались в молчаливую мозаику, и в этой мозаике что-то было очень серьёзно не так.

Что-то было не так.

Он посмотрел на Кави. Эльф неприятно поджал уши, охватил ладонью рукоять меча и вернул совершенно понимающий взгляд.

– Что-то не так, – сказал капитан.

– Да, – согласился Кави. – Это, несомненно, Дурта, но дело…

– Дело не в нём.

– Да, – сказал Кави. – Что-то не так.

Пыхтение и сиплый кашель Дурты слышались уже совсем рядом. Через минуту кусты всколыхнулись, раздвинулись и достойный мудрец, обливаясь потом, вывалился на еле заметную лесную тропинку.

– Здорово, Дурта, – сказал капитан, заходя со спины и неназойливо отбирая действительно довольно увесистый, но уж всяко не убийственно тяжёлый мешок.

– Эээ… Думья, я настаиваю. А где?..

– Здравствуй, достойный Думья.

– Скажите на милость… ну что за депутация.

Заметно было, что мудрец польщён встречей.

– Как прошло? – спросил Немец, выдвигаясь по тропинке.

– Купил всё – и шашаку, и наконечники для стрел. Десяток срезней всё-таки взял. Где юный дикарь?

– Кави-младший изволит почивать.

– Однако.

– Да ладно, пусть отоспится пацан.

– Эээ… в сущности, никакой спешки нет, я прав ли?

– Прав, Дурта, прав. А, кстати, ты что это красный такой? Мешок-то – не надорвёшься.

Достойный мудрец с силой потёр ладонями влажные раскрасневшиеся щёки.

– Эээ…

Он закашлялся, неловко переступил сандалиями и медленно, так медленно, что ни человек, ни эльф не успели ничего сообразить, завалился набок, подминая тощим телом куст каких-то диких колючек.

* * *

– Я-то не доктор, – хмуро сказал сударь капитан, – но по всему – похоже на пневмонию.

Расстроенность чувств Немца была весьма заметна. В иных обстоятельствах принц расценил бы подобные проявления как естественную человеческую заботу о единорасце, но нет, нет – капитан явно включил нового знакомца в группу лиц, которую полагал подлежащей своей ответственности. Сознавать это было нелегко – ибо принц привык считать Дурту вернейшим своим другом, а потому слегка даже и ревновал; но это и снимало с его плеч немалый груз – ибо ответственность есть тяжесть.

Сударь капитан же… казалось, тяжесть сия для него столь привычна, что сделалась и вовсе неотъемлемой частью натуры. Попробуй пройдись по земле невесомым! Немедля сдует тебя первым же беспечным ветерком; потому-то сей груз есть великое счастье – для того, кто умеет распорядиться собственной весомостью. Ибо ежели нет у тебя ответственности – то и тебя самого словно бы нет; и, напротив, чем серьёзнее твои тяготы, заботы и решения – тем больше тебя самого, тем реальнее твои плоть и дух.

Кави почувствовал, что впадает в неуместную сейчас умственную экзальтацию, и принудил себя вернуться к более насущным вопросам.

– Пневмо… – раздумчиво протянул принц, – не думаю, чтобы Дурта страдал расстройством душевного рода. Безусловно, сей достойный мудрец всегда был склонен к некоторой горячности мышления, более того…

– Воспаление лёгких, – коротко сказал капитан, – не души.

– Лихорадка? – догадался Кави. – Но ведь ещё сегодняшним утром он производил впечатление человека вполне здорового, ежели, разумеется, не считать лёгкого кашля.

– И…

– «И»?..

– И лёгкого чиха. И лёгкого пота. Лёгонького.

– Пожалуй, – признал Кави. – Но вполне очевидно, что сии признаки лёгкого нездоровья не могли столь быстро переродиться в жар и глубокую обморочность, кои мы имеем несчастье наблюдать теперь.

– Нервный, – раздумчиво проговорил Немец, – думает много, питается паршиво, телосложение астени… короче – дрищ.

Очередное незнакомое слово прозвучало мрачно, как если бы сама судьба устами капитана выносила Дурте смертный приговор. Принц, разумеется, и не подумал испытать какой-либо из оттенков отчаяния – ибо искренно полагал отчаяние эмоцией постыдной и недопустимой. Но сударь капитан на этом не остановился.

– Иммунитета никакого, – мрачно промолвил он, протирая ладони влажной тряпицею, – а чёрт его знает, что я там с собою приволок…

– Оружие, одежду… – добросовестно принялся вспоминать Кави.

– Помнишь тот холм, где мы после взрыва-то очутились? – не слушая, спросил Немец. – Ну, с нефтью, помнишь?

– Суров Холм, сударь капитан, разумеется.

– Как думаешь – молодой дотуда доберётся? На своих двоих, и чтоб никому не попасться.

– Вполне, отчего же, – с некоторым недоумением пожал плечами принц. Как будто лесной эльф, задавшийся целью остаться неприметным в лесу, может сей цели не достигнуть. Цель же… – О! Вы говорите об оставленном нами секрете? Том малом ларце из гладкого оранжевого дерева?

– Соображаешь, – одобрительно сказал сударь капитан, – горжусь тобой. Кави! Молодой! Ставлю боевую задачу…

* * *

– Ваше беспокойство лишено всяких оснований, сударь капитан, – сказал принц, наблюдая, как младший последний раз машет им рукой и скрывается за ближайшим взгорком. На душе сделалось определённо тоскливо. – К утру обернётся.

– А что, эльфы все в темноте-то видят?

– Увы, только лесные. В городских семьях ночное зрение постепенно утрачивается за ненадобностью.

– Правильно, – хмыкнул Немец, – «за ненадобностью». Пойдём-ка в дом.

За время их отсутствия несчастный Дурта снова пришёл в себя и теперь тяжело ворочался, пытаясь хоть чуть удобнее устроиться на низком ложе. Достойный мудрец поднял на входящих воспалённые глаза, попытался было изречь какую-то очередную мудрость, но тут же и зашёлся в приступе мучительного мокрого кашля.

Немец терпеливо дождался, когда сипящие и булькающие звуки немного стихнут, и, протянув руку, ощупал высокий лоб с крупными каплями испарины. Дурта поморщился, но каким-либо иным образом возмущения не выказал. Казалось, он – вопреки очевидному – никак не может поверить в собственное внезапное нездоровье. Кави припоминал, что мудрец действительно хворал весьма редко… о да, пожалуй что и ни разу за всё время их знакомства – там, в будущем.

– Рановато лысеешь, Дурта, – осуждающим тоном произнёс сударь капитан. – Лысый мудрец никому не нужен, запомни.

– Эээ… – только и нашёлся ответить недужный.

Кави, много более привычный к своеобычным манерам капитана, тихонько рассмеялся.

– Жар, вижу. Мокрота отходит… Здесь болит?

– Здесь… и здесь, – подтвердил Дурта, вяло указывая на разные участки собственной груди.

– Угу, – пробормотал Немец, перехватывая его запястье, – тихо…

Несколько долгих мгновений все молчали; сударь капитан держал тонкую руку своего случайного пациента. Кави поймал взглядом страдальчески прищуренные глаза Дурты и улыбнулся так тепло и ободряюще, как только умел.

– Я не доктор, – сказал сударь капитан, закончив слушать кровяную жилку, – но пневмония, уверен.

– Эээ… давайте проясним: «пневмо» – это, как понимаю…

– Лёгкие, Дурта, лёгкие. Не душа.

– Не душа? – протянул достойный мудрец таким разочарованным тоном, что будь у принца хотя бы малейшие сомнения в серьёзности лихорадки – они немедля рассеялись бы.

Увы, сомнений и так не оставалось.

Немец поднял и встряхнул тыкву с подслащённым чиндом.

– Как можно больше пей. Что? Разговорчики. Пойдём, принц.

На крыльце сударь капитан остановился, похлопал себя по карманам и дёрнул щекой. Вполне бездумно, по известной уже Кави привычке, пробежался пальцами по своему «калашу» – последнее время с оружием Немец не расставался, словно человека угнетало сознание неопределённой, но близкой опасности.

Эльфу тоже было не по себе – и тако же он не смог бы указать на источник угрозы.

– Значит, у тебя никаких симптомов? – в который уж раз спросил Немец, присаживаясь на пороге и подтягивая шнуровку высоких башмаков.

– Ни малейших, сударь капитан, – в тон ему ответил Кави, устраиваясь рядом: им предстояло долгое ожидание. – Ни малейших.

– Всё лучше, – пробормотал капитан. – Вот что, расскажи-ка мне о той, как её – Великой чуме.

* * *

Только бы не вирусная, подумал капитан. Только бы не вирусная.

Тетрациклин из индивидуальной аптечки – это антибиотик, годится исключительно против бактерий. Второй препарат – сульфадиметоксин… какие-то вирусы он, кажется, подавляет – вот только какие?..

Содара-то явно был болен, те конвоиры тоже. Все, кто с ним общался. Ушастые в полном порядке… правильно, Кави говорит, что и в ту знаменитую эпидемию заражению оказались подвержены только люди.

Вот так, капитан. Что-то ты с собой такое приволок, что-то очень и очень нехорошее.

Может, «по дороге» чего подхватил?.. После взрыва той злополучной гранаты мир вокруг моргнул, а в следующее мгновение сменился другим, совсем другим миром – вот этой самой чёртовой Вишвой. Так-то в обнимку с принцем и чебурахнулись в болото. И ни единой царапины, что самое удивительное, хотя от «эргедешки» в паре-то шагов должно было поцарапать, ещё как. Ни контузии, ни даже баротравмы.

Не худо, а, капитан? Вот так: щёлк – и ты в другом мире, причём живой-здоровый.

Только вот приволок с собой какую-то дрянь.

Хотя как знать – возможно, это твои собственные микробчики подсуетились. У тебя-то микробчиков много, просто ты их не замечаешь – иммунитет, всё по-взрослому. А, выходит, для местной-то детворы твои микробы в диковинку, не обучены аборигены им противостоять.

Это в книжках-фильмах здорово: угодил в Зазеркалье – и сразу свой. А на деле вона как оно-то, оказывается. Микрофлоры с микрофаунами не совпали – и гудбай, Америка. То есть гудбай, Варта. Бродят печальные эльфы по руинам городов, хлопают печальными ушами – где же, где человеки? Кто теперь угостит нас морковкой да сахарком?..

А ты теперь смертельное оружие, капитан. Ходячая бактериологическая война.

Впору напялить балахон – вот как у Дурты, например, – колокольчик… что там прокажённым полагается?..

«Оттого что мы больны, у нас отнимают свободу».

Сюда бы врачей, учёных… а «прислали» тебя, дуболома.

Да хоть понять бы, кто прислал-то…

И, кстати, как там наш собственный курьер, интересно?

– Он успеет, – перехватив брошенный на часы взгляд, ответил Кави-старший на невысказанный вопрос. – Юному охотнику предстоит преодолеть, в сущности, совсем не столь большое для него расстояние. Иллюзия значительной удалённости этого места от Сурова Холма создаётся длительностью наших странствий, а также своеобразным изгибом Нади, каковому изгибу с неизбежностью следует и рельеф этого берега. Не извольте испытывать беспокойство, сударь капитан.

«Какой же ты болтун-то, – с улыбкой подумал Немец, – ведь только-только проснулся подменить, только что над Дуртой своим хлопотал – а не лень языком-то трепать».

– Подарю я тебе часы, – сказал он вслух. – Обещал – значит, подарю. Пока самому нужнее. Считай, что мы на боевом.

– В нашем общении я вовсе не следую побуждениям корыстного характера, – смущённо поджал уши эльф. – Хотя вынужден признать, что мастерство работы, тонкость и прочность металла, изящество механики – всё это выходит за рамки моих прежних представлений. Безусловно, обладание Пагди приучило меня к мысли о существовании истинно высоких путей в кузнечной поэзии, но ваши наручные часы – о! Это шедевр, превосходящий воображение.

– Да обычные часы, и металл самый обычный. Ты бы видел, что у нас попы-то носят. Золото, платина, драгоценные камни… и чем святее – тем камни драгоценнее.

– Драгоценные камни?..

– Ну, алмазы, изумруды, не знаешь разве?

– Алмаз в Земле обладает какой-то особенной ценностью? – осторожно опешил Кави.

– В земле-то нет, а вот если выкопать…

Эта более чем очевидная мысль явно произвела на принца какое-то непростое впечатление. Сонное выражение окончательно покинуло его узкое лицо.

– Но как пара ударов лопатой может изменить ценность камня?

– А что, – поинтересовался капитан, – хочешь сказать, у вас тут алмазы где попало позакопаны, что ли?

– Не «где попало», безусловно – не повсеместно. Однако и в окрестностях, к примеру, Нагары я мог бы указать с десяток залежей, где те же алмазы – не говорю о прочих камнях – добываются с глубины не более двух или трёх аршин.

– Эге, – сказал капитан, – это я удачно зашёл. Если не врёшь, конечно.

– Есть умы столь лживые, что даже истина, высказанная ими, становится ложью, – с большим достоинством произнёс Кави. – Я же не лгу. Алмазы – колотые алмазы – не представляют в Варте сколь-либо особенной ценности, но используются для изготовления стрел, кухонной утвари, для резки подков… сур весть чего ещё. Впрочем, златокузнецами тако же используются.

Вот так, подумал капитан. Ты теперь вроде как миллионер – если додумаешься, как бы пару мешков с собой утащить. А что? У нас-то олигархи как разбогатели – Союз растаскивая. А тут, считай, булыжник. Не стыдно.

Но он тут же опомнился: ни о богатстве, ни тем более о возвращении думать не приходилось. В комнате за спиной хрипел Дурта… и хоть ухи не просил, но явно помирал.

Какая бы зараза ни вызывала эту чёртову пневмонию, но, судя по всему, Вишва ей противопоставить ничего не могла.

Только бы не вирус, снова подумал капитан. Вирус-то антибиотиком не проймёшь.

* * *

Но уже к полудню чудесное воздействие лекарства сделалось очевидным. Дурта задышал ровно, высокое чело его очистилось от болезненно-липкого пота, кашель заметно присмирел.

Сударь капитан всё с той же регулярностью проверял температуру, щупал кровяную жилку на руке больного, но прежней суровой озабоченности в его лице и голосе уж не читалось.

– Рады мы потому, что прогнали чуму, – умиротворённо пробормотал он после очередного осмотра, и Кави с великим облегчением уверился наконец, что угроза миновала.

– Сие невозможно расценить иначе как чудо, – растроганно проговорил принц, – подлинное чудо, удивительное, в высшей степени необыкновенное.

– Да какое там… – устало сказал человек, – самое обыкновенное. Просто вам тут антибиотики-то в новинку, вот и реагирует организм. Погоди, пару поколений похимичите – куда как туже это всё пойдёт. У нас так было.

– О, сударь капитан! Вы просто не понимаете восхитительной сути происходящего – ведь обладание столь замечательными пилюлями дарует нам возможность пресечь ту самую Великую чуму, о коей я имел честь поведать вам не далее чем накануне! Верно ли я предполагаю, что сии лекарства наделены свойством противостоять самому обширному множеству болезней?

– Более-менее. Только напрасно ты радуешься-то.

Сударь Немец неторопливо приложился к чашаке с дымящимся чиндом и потянулся за ларцом с чудотворными пилюлями.

– Смотри сам. Тетрациклина два по пять таблеток, сульфадиметоксина – пятнадцать. По одной таблетке мы уже истратили, но, судя по эффекту, это именно антибиотик сработал. Да, вот этот.

– Девять пилюль, – с глубоким разочарованием протянул Кави. – Всего лишь девять жизней…

– Содара, Севати твоя, ещё человек несколько. Это при условии, что на остальных подействует не хуже, чем на Дурту.

– Нет ли способа увеличить запас чудодейственного средства? Растительный мир Варты богат самыми разнообразными целебными травами, посему я уверен, что…

– Я-то не фармацевт, – сухо покачал головой сударь капитан. – А и был бы – всё равно ни оборудования, ни чего там полагается… нету ничего. Одна аптечка, и та гражданского образца.

– Быть может, Дурта?..

– Оклемается окончательно – спросим. Чего щас-то гадать.

Немец вздохнул, снова пригубил из чашаки и с типично человеческой безжалостностью добавил:

– Но ты особо не надейся.

О нет, подумал Кави, я предпочту сохранить надежду, ибо уныние нынче есть роскошь чрезмерная. Сколь бы ни уступала принесённая Немцем «пневмония» Великой чуме во внешних проявлениях, но и такой заразы с лишком хватит, чтобы край обезлюдел. Ежели, разумеется, опасения сударя капитана справедливы, и именно он послужил источником болезни… нет ни малейшей уверенности в том, что человек не несёт в себе какого-либо ещё более ужасающего проклятия, пусть и с большим сроком созревания.

О, Дурта, Дурта!.. Скорее же поправляйся: сколь не хватает теперь твоих знаний и твоей мудрости.

– Где там молодой-то? – спросил сударь капитан. – Опять на дереве дрыхнет? Свистни, пусть ещё суслика подстрелит – бульона сварим Дурте.

Юный эльф действительно почивал в ветвях друпады; даже и сорок лет спустя Кави-старший с нежной ностальгией помнил приятную шероховатость коры этого старого дерева, уютный пряный аромат прохладных листьев. Разве мыслимо, чтоб лесной эльф не испытывал врождённой приязни к эльфийскому дереву?.. Чужаку не дано испытать подобного чувства.

Кави-старший охотно разделил бы полуденный отдых Кави-младшего, но сударь капитан, как обычно, рассудил верно: Дурта решительно нуждался в укреплении невеликих его жизненных сил, а следовательно – в охотничьем таланте юного эльфа.

Принц легко поднялся на ноги, поправил ножны и шагнул к двери, наново связанной бечёвкой. Он ухватился было за служившую ручкой верёвочную петлю, как почувствовал, что волоски на тыльной стороне его ушей встают дыбом – тонкий эльфийский слух опередил утомлённое событиями последних дней сознание.

Кави резко повернулся к Немцу.

– Лихо, – сказал сударь капитан, мгновенно вникая в ситуацию и подхватывая оружие.

– В лесу, – негромко сказал Кави, – и, полагаю, со стороны реки.

* * *

Мой «зевок», мимоходом подосадовал капитан. Пожалел утомлённого ночным переходом эльфёнка, пожалел утомлённого ночной вахтой Кави… себя пожалел.

Он осторожно, укрываясь за узкими проёмами окон, выглянул наружу. Среди редких деревьев копошились тёмные фигурки. Метров двести – для «СВД» не расстояние.

Так что, капитан, снова жить захотелось? В Эрефии не срослось – решил хоть среди эльфов оттянуться? Отдохнуть, угу, в себя прийти… отдохнул.

– Гвардейцы, сударь капитан, – тихо сказал принц, отрываясь от своего сектора, – и армейские. Каковые для нас гораздо хуже.

– Почему не штурмуют-то? – так же вполголоса спросил Немец.

– Не могу знать, – развёл ушами Кави, – армейские, да в тяжёлых бронях, приближаются медленно, но неотвратимо… всего вернее я предположил бы, что именно, как вы изволите говорить, «штурм» и намечается.

– Кем?

– О, тем, кто собирал сие разношёрстное воинство. И, сколь помню, кроме Лорда-Хранителя, сделать это во власти… пожалуй, лишь коменданта Нагары. Однако же Твур на подобный поступок без повеления Содары никогда не решился бы.

– Опять Содара, значит.

– Увы, сударь капитан, увы. Сей благородный человек, как я уже имел честь характеризовать его вам, склонен к решительности как в суждениях, так и в поступках. В отсутствие же отца, императора Адинама Доброго, некому удержать Лорда-Хранителя от проявлений подобной решительности.

– Мне, вообще-то, другое непонятно: как он нас тут выследил. Да ещё так быстро. Есть идеи?

– Дурта… – совсем уж тихо проговорил Кави.

– Вот и я так думаю, – согласился капитан, кидая быстрый взгляд на крышку подвала.

– Нет, сударь капитан, – встряхнул кудрями эльф, – я по-прежнему считаю, что маскировать погреб совершенно бессмысленно: ежели Содара захватил с собою хотя бы и одного опытного перквизитора… да, пожалуй, и гвардейцы с лёгкостию великой отыщут сей секрет.

– Всё лучше, чем… – начал было Немец, но тут же сдался: правота Кави была очевидной. – Подниму шум – уйти сможешь?

Принц снова покачал головой:

– Маги.

Маги, подумал капитан. Чёрт бы их побрал: наработанные тактические схемы летели к чертям, а для продумывания новых не было ни времени, ни вводных.

Осторожный оптимизм внушало то, что сводный отряд Содары до сих пор не приступал к активным действиям. Видимо, эльфёнок успел удрать – и не раскрыл количественного состава осаждённых.

«Нас всего трое, – подумал капитан, – из которых один больной ботаник, и в придачу юноша, почти ребёнок. А скажут, что нас было четверо».

– Сударь капитан?.. – нетерпеливо позвал Кави.

Немец жестом направил эльфа к задней стене, в его сектор наблюдения. Фазенда Дурты была совсем невелика, и тихому разговору ничто не мешало. Как бы ни божился принц, будто ни один самый крутой маг не способен затуманить сосредоточенный разум, а только Устав – и здравый смысл – никто не отменял. Уставы – они кровью пишутся; здравый смысл – тем более.

Кровь бывший капитан спецназа ГРУ предпочитал проливать чужую… Он криво усмехнулся: за то и судили.

За то и убили.

– Как у вас тут принято – будут какие-то требования выдвигать?

– Содара разумен, – подумав, сказал принц, – и, пожалуй, больше склонен к демонстрации жестокосердия, нежели к жестокости как таковой.

– Так чего он хочет-то?

Эльф немного помолчал.

– Меня и Кави-младшего – казнить. Дурту… вернее всего, отправить на галеры; впрочем, в его случае Содара вполне способен проявить добросердечие. Вам же, сударь капитан, вряд ли угрожает серьёзная опасность.

Немец отпрянул от проёма. Длинная, даже на вид тяжёлая стрела с щедрым посвистом промелькнула перед его лицом и, никого не задев, вонзилась в дощатый простенок.

– О да, Первый легион, – с какой-то неуместной гордостью сказал Кави, рассматривая всё ещё дрожащую стрелу, – красное оперение, настоящий металлический наконечник… А ведь это было моё именное подразделение… там, в будущем.

– Горжусь тобой, – мрачно сообщил Немец.

– Капитан! – протяжно донеслось с опушки. За время разговора солдаты подошли совсем близко. – Капита-ан!

– Содара, – сказал эльф, – Содара. И, судя по изрядной хрипотце и прерывистости голоса, благородный человек действительно болен.

– Держи свой сектор, – строго напомнил капитан и, осторожно выглядывая в узкую щель, закричал в ответ: – На связи!

– Спокойно, капитан! – после небольшой паузы продолжил Содара. – Варта не воюет с Пачимом! Выйди, и будь гостем императорского дома.

– В этом он не обманет, – тихо сказал Кави, подрагивая ушами.

– А эльфы? – закричал Немец.

– Эльфы? – слышно было, как мучительно закашлялся Содара. – Эльфы не нужны. Ты снимешь проклятие или умрёшь вместе с ними.

Правильно, подумал капитан, неслышно меняя местоположение. Микробные теории они тут пока не изобрели, с их точки зрения, пневмония – именно магия: заразились все, кто со мной контактировал, течение болезни быстрое, как лечить – непонятно. «Проклятие».

И ведь не объяснишь – все явно на нервах.

– Ты слышишь меня, капитан? Я знаю, что ты колдун! У меня твоё оружие! Я дарую полное прощение, если ты снимешь проклятие с меня и моей… если вылечишь заболевших!

– Это очень сильное колдунство! – закричал капитан, придерживая «СВД» – Мне потребуется время! И помощь моих друзей!

На этот раз пауза продлилась дольше, а в лесу забурлило некое движение. Кусты раздвинулись, и на поляну одновременно, чётко выдерживая дистанцию, выступили четверо мечников в тяжёлых доспехах. На первый взгляд броня эта больше всего напоминала самурайскую – примерно такой же набор пластин, подвязанных какими-то бредовыми верёвочками.

Ну да, подумал капитан, с металлом-то у них туго, как и у японцев. А сходные предпосылки рождают сходные выводы. От сабельных ударов должно защищать более-менее… но не от «СВД».

За первой шеренгой Немец рассмотрел высокого человека в закрытом шлеме с плюмажем… Да, это был Содара. Капитан снова приложился к оптике и тут же выругался вполголоса: принц вышагивал, держа в руках автомат. Ладони его лежали на «стопятке» совершенно правильно и, насколько, можно было судить с такого расстояния, чуть ли не привычно.

– Сук-кин сын! – вполголоса пробормотал Немец, лихорадочно вспоминая, успел ли он в тот раз снять оружие с боевого взвода. – Неужто разобрался?..

Строй солдат замер, очевидно, повинуясь неслышной отсюда команде. Содара вскинул оружие. Упитанный человечек в зелёной мантии – никак маг?.. – семенивший вслед за принцем, быстро заткнул уши.

Грянул выстрел; в воздух. Зелёный человечек негромко взвизгнул – кажется, выброшенная гильза прилетела ему.

Разобрался, сукин сын.

– Капитан! – закричал Содара, пережив очередной приступ кашля. Солдаты, каменея лицами, прикрывали болезного командира. Зелёный маг озабоченно бормотал под нос. – Ты видишь, я овладел твоим колдовством! Выходи и сними проклятие, я обещаю тебе жизнь и безопасность.

– Мне нужны гарантии для эльфов! – проклиная всё на свете, ответил Немец. – И всех, кто со мной!

– Никто не смеет ставить условия Лорду-Хранителю Великой Варты! – совсем уже взорвался Содара, потрясая оружием и багровея на глазах. Если бы не пневмония… впрочем, даже здоровый командный голос на капитана всё равно впечатления бы не произвёл. Немец поморщился и отстранился от оптики. – Капитан! Покамест я был добр; зри же гнев мой!

Высокий штиль, машинально подумал капитан, а Кави-то, бедолага, постоянно так разговаривает.

– О, сударь капитан! – прошептал за спиной полный драматизма голос эльфа. – Мнится мне, средь окруживших Содару воинов слышен глас…

– Держи сектор, – не оборачиваясь, прорычал сквозь зубы Немец.

Передние мечники чуть расступились, открывая взору принца. Содара бесшабашным жестом скинул шлем, вероятно, не выдерживая подскочившей температуры. Бормочущий маг спешно встал так, чтобы оказаться подальше от хижины, но бормотать не прекратил.

Из-за высокого дерева в центр построения шагнул ещё один солдат. Перед собой он вытолкал на поляну щуплую невысокую фигуру, в которой капитан узнал Кави-младшего.

Локти юноши были туго стянуты за спиной, и солдат держал его за высоко вздёрнутые кисти рук. При очередном рывке лицо эльфёнка исказила гримаса боли, он резко поднял голову, посмотрел как будто прямо в глаза капитану и открыл рот, собираясь что-то закричать.

Содара вскинул автомат, направил ствол точно в грудь юноши и потянул за спусковой крючок.