Текст книги "Террор Бешеного"

Автор книги: Виктор Доценко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Я всегда подозревал, Шурик, что ты – умник. Представляешь, какую парочку мы составим – циник да умник. Делов наделаем, как Маркс и Энгельс, даже хуже…

– Ты все шутишь, Гаврик.

– Я серьезен как никогда. Поработаешь у меня, изучишь профессионально изнанку телевидения и его механизмы, потом, глядишь, и руководителем какого-нибудь канала назначим. Хватит уже тебе в твоем возрасте, да с твоей головой и знаниями на побегушках служить. Пора самостоятельным делом заниматься.

– Подумать надо. – Позин был несколько обескуражен предложением Петропавловского, очевидно сделанным из самых лучших побуждений. – Дело в том, что я не умею в присутствии от сих до сих сидеть – характер непоседливый. Да и чиновник я никудышный – сам непослушный и командовать не способен. Могу только советы давать…

В суете двух предвыборных кампаний Позин и в самом деле как-то не задумывался о своей дальнейшей судьбе. Вернее, мысль о том, чем он будет заниматься в будущем, тревожила его регулярно, но он отгонял ее, погружаясь в сиюминутные дела и разговоры. Постоянные конкретные задачи, требовавшие безотлагательного решения, не позволяли ему сосредоточиться на мыслях о будущем.

Не умея и не любя принимать однозначные решения, выбирать из многих имеющихся вариантов единственно верный, Позин всегда предпочитал оставлять окончательное решение за кем-то иным, за тем, кто заказывал ему прогноз развития тех или иных политических и психологических ситуаций, ожидаемых ходов и выходов.

В случае же его личной судьбы выбор ее дальнейших возможных путей переложить было не на кого, и Позин максимально оттягивал этот неприятный момент. Предложение Петропавловского застало его врасплох. Оно было лестным и перспективным с карьерной точки зрения. Но работать под началом этого откровенного циника и заядлого интригана, обласканного властями современной России, ему нисколько не улыбалось.

Остроту ума и большие знания Петропавловского Шура, безусловно, ценил. Однако ему претила главная отличительная черта характера будущего патрона – удивительная способность убеждать всех в том, что черное это на самом деле – белое, и наоборот, причем делать это с таким видом, будто он сам этому безгранично верит. Такое поразительное умение озвучить с необыкновенной убедительностью любой заказанный ему тезис в высшей степени ценилось власть предержащими.

Но обижать людей, особенно стремящихся сделать ему добро, Позин не мог, а потому, нарушая долгую паузу, задумчиво сказал:

– Спасибо тебе, Гаврик, на добром слове, но ты же знаешь, какой я нерешительный. А потом, как это воспримут Щенников и компания?

– Ты только соглашайся, а Щенникова и иные оргвопросы беру на себя.

– Позволь мне подумать чуток.

– Даю тебе на размышление целое лето, а в сентябре жду – осенью предстоят большие дела. К этому времени Путин получит реальную оппозицию, как и любой политик, пытающийся что-то делать. Тебе не надо объяснять, кто в нее войдет, в частности многие из наших с тобой дружков и союзников…

Позин быстро взглянул на него: «Не слишком ли тот откровенничает перед ним? И не стоит ли за этим предложением какой-нибудь подводный камень? Стоит об этом поразмышлять на досуге…»

– Вот и поборемся с ними на славу. Калейдоскоп повернулся – конфигурация рисунка стала совсем другой, – так соратники превращаются в противников. Того же Аркашонку Велихова придется чуток приструнить, а то прослышал я, что он, как есть самый великий теоретик и практик демократии, собирается учить демократии Президента.

– Нельзя недооценивать Велихова, – осторожно заметил Позин.

– Это раньше Аркашке все легко давалось и доставалось, теперь будет не так – скоро сам увидишь. Помяни мое скромное слово. Теперь всем олигархам лучше сидеть тихо и не высовываться. Вот наш с тобой кореш Долонович правильно ведет себя – скромно, незаметно сидит, доходы считает, на экранах не мелькает… – неожиданно вставил он.

Примерно неделю спустя после встречи с Петропавловским Позина вызвал Щенников. Честно говоря, Шурик подумал, что деловой Гавриил уже предпринял попытку переманивания Позина в свою структуру. Но Щенников сразу заговорил совсем о другом, по обыкновению не глядя на собеседника, и потому не всегда было можно понять, обращается ли он непосредственно к присутствующим или же размышляет вслух:

– Придется напрячься и как следует потрудиться: приготовить две подробные аналитические записки-предложения. Есть идея прижать немного вольницу твоих друзей-губернаторов. А кроме того, пощекотать оплывшие жирком бока наиболее крупных олигархов. Пора уже и тем и другим понять, кто хозяин в доме, и вести себя соответственно…

– Какие сроки? – невозмутимо поинтересовался Шурик.

– Как всегда, первоначальный вариант нужен был вчера утром, но неделю я тебе дам. И смотри не либеральничай! – предупредил он. – Дружков твоих, Долоновича и Велихова, не трогай, чтобы тебя потом совесть по ночам не мучила. Сам знаешь, такого рода документы не один человек готовит.

Ровно через неделю Позин принес обе записки.

– Читать при тебе не буду. Цейтнот у меня.

– Если появятся вопросы, позвонишь. Хочу только предупредить, что я всерьез исходил из необходимости «равноудаленности олигархов», понимая, что любой из них уязвим, ибо все они обогащались не по закону, а по особым правилам, наделявшим их исключительными привилегиями.

Щенников промолчал.

– И последнее замечание. Поскольку для меня не секрет и твое личное отношение, и отношение ряда влиятельных лиц к Лебединскому и его медиаимперии, предупреждаю и прошу – ни в коем случае не начинайте с него. Поднимется такой вой со всех сторон, что мало не покажется!

– Вы имеете в виду еврейскую общину?

– Ну конечно! Президент Всемирного Еврейского конгресса Чарльз Бронфман-младший – крупнейший мировой медиамагнат, а, как нам всем хорошо известно, Лебединский с ним коротко знаком. В очередной раз получите ярлык антисемитов, а зачем зря Президента подставлять? Тем более Лебединский из всех олигархов не самый вороватый, да к тому же грамотно в своей сфере работает…

– Слишком грамотно и не всегда понятно, на кого… А я-то думал, ты за Долоновича будешь хлопотать.

– Тебе, Валентин, лучше других известно, что с Лебединским меня ничего не связывает. Не думаю, чтобы ты забыл, что именно я сомневался в том, стоит ли отдавать ему телевизионный канал целиком, что, кстати, и высказал нашему первому Президенту. Но он тогда меня не послушал…

– Тогда ситуация была другой! – вставил тот.

– Возможно! – кивнул Позин. – Но теперь главное сделать так, чтобы не повторилось то, что уже было в русской истории, – только на трон вступил Павел I, все фавориты матушки его Екатерины Великой впали в немилость, а многие лишились благ, полученных от императрицы, и отправились в ссылку… Любим мы наступать на одни и те же исторические грабли… Лучше уж вообще ничего не давать, чем давать, а потом отбирать. А потому лучше ничего не иметь, нежели иметь, а потом потерять…

Щенников криво улыбнулся.

– С тобой, Позин, все давно ясно. Может, ты в чем-то и прав, но существует список, – тут голос его обрел стальной оттенок, – список, в котором, представь себе, наряду с Лебединским, Батыровым, Латыновым, Чердынцевым и некоторыми другими значится и наш с тобой приятель Велихов. И кстати, заслуженно. Аркадий давно зарвался, о чем я лично ему неоднократно говорил. И никакого результата. Так что оставайтесь с нами и ждите новых интересных сообщений.

«Вот как ты теперь запел, – мысленно отметил Позин, зная о более чем дружеских отношениях Щенникова и Велихова. И хотя много он повидал на своем недолгом веку и откровенной подлости, и черной неблагодарности, все-таки холодное предательство продолжало вызывать у него возмущение и оторопь. – Надо будет предупредить Аркашку».

А вслух он сказал:

– Спорить с тобой, Валентин, я не намерен. Единственное мое пожелание состоит в том, чтобы все делалось по закону, доказательно. А то эти чудаки на букву «м» из прокуратуры таких дров наломают. Им только отпусти узду, и они разом полетят по кочкам да корягам.

Щенников деланно-безразлично пожевал губами.

– Мы тут недавно говорили о тебе с Президентом. Он ведь, надеюсь, ты помнишь, обещал тебя принять. Но в ближайшее время это не получается, и он просил меня передать его искренние извинения. Администрацию, как и весь аппарат, ждут реформы, реорганизации и, конечно, сокращения.

Как опытный чиновник, он сделал паузу, которая нарочито затянулась. Позин с любопытством наблюдал за Щенниковым и, поскольку терпение никогда не было сильной чертой его характера, вскоре не выдержал:

– Если в моих услугах больше нет нужды, без работы не останусь. Вот и Гаврик Петропавловский… – начал он и тут же осекся – не хватало, чтобы его таким элементарным образом спровадили в подчинение бесстыжего политтехнолога.

– Я в курсе, – с неожиданной дружелюбной улыбкой прервал его Щенников, – он и ко мне с этой идеей подъезжал. Но тебе предстоит другое, более ответственное задание. Ты отправишься в США примерно на полгода. Это будет творческая научная командировка, а вовсе не ссылка, – взгляд его опять стал строгим. – В ноябре там состоятся президентские выборы, и принято решение именно тебе поручить отследить, вникнуть и проанализировать их современные предвыборные технологии…

– С чего бы это?

– Кроме тебя, этого никто так хорошо не сделает. Поверь, это не мое мнение, а того, кто решает. Так что на ближайшие полгода ты независимый эксперт-аналитик. Формально поедешь туда в качестве корреспондента нескольких крупных изданий, пригласивших для освещения выборов в США серьезного политолога.

– А как это – нескольких изданий одновременно?

– Разве так не бывает? Ты же не какой-то продажный журналюга, а серьезный специалист. А многообразие стоящих за тобой изданий дает тебе широкое поле для маневра.

– А издания-то согласятся?

– А куда они денутся? Еще сочтут за честь! Они у нас теперь пугливые стали, еще и гонорар заплатят, если ты им что-нибудь напишешь.

– Если будет о чем писать.

– Писать есть о чем, – моментально перебил Щенников, – там у них какой-то третий, кроме Гораи Буша, кандидат появился, независимый, вроде от «зеленых», и притом с неплохим рейтингом. Читал о нем в сообщении посольства, а вот фамилия из головы вылетела. Особенно внимательно изучай всяких «темных лошадок» и их повадки – у нас они наверняка тоже скоро появятся, а вот их-то нам и не надо. Финансировать твое путешествие будет Долонович, он в курсе.

Щенников встал из-за стола, давая понять, что разговор окончен.

Возвращение

С головой уйдя в поиски похищенного мальчика, Рокотов-младший появлялся в своем офисе-квартире только чтобы поспать. За день он настолько изматывался, что когда вваливался наконец домой, то сил его хватало лишь на то, чтобы раздеться, принять душ и доковылять до кровати, падая в которую он тут же улетал в царство Морфея. А проснувшись ранним утром от звонка будильника, он снова бросался на поиски.

Единственной зацепкой, которая, возможно, могла вывести на след похитителей, была серебристая «БМВ» девяносто девятого, а может быть, девяносто восьмого года выпуска с подмосковными номерами. Поначалу Константину казалось, что отыскать эту машину будет не так трудно: но на практике все вышло намного сложнее. Подобных машин в Подмосковье было аж четырнадцать, и каждую нужно было найти и проверить.

Три выпали из списка в первый же день: владельцы этих «БМВ» отправились на них за границу задолго до похищения. Четыре – обслуживали высокопоставленных чиновников из администрации области, и установить, где они находились в момент совершения преступления, оказалось довольно просто. Еще две машины в момент похищения находились на территории автосервиса, проходя профилактический осмотр. А вот с оставшимися пятью пришлось повозиться, как говорится, до седьмого пота.

Сложность заключалась в том, что стояло лето, пора отпусков, и если владелец собрался провести отдых в России, то он спокойно мог отправиться куда глаза глядят, и найти его было весьма затруднительно. Первым делом приходилось опрашивать ближайших родственников, потом дальних, а если таковые отсутствовали в природе, то Константин подступал к опросам соседей и сослуживцев. Это была самая нудная, но необходимая часть расследования. у В конце концов пришло вознаграждение: удалось установить местонахождение еще трех машин – их владельцы действительно выехали из Москвы на отдых.

Две исключались автоматически: они отправились в путь раньше дня похищения. Третью Константин, после недолгих размышлений, пока сам отставил в сторону. Владелицей машины оказалась проректор одного из московских вузов

– немолодая одинокая дама, которая была просто помешана на своей любимице, никому ее не доверяла и за руль садилась исключительно сама.

Оставшиеся две машины словно в воду канули: никаких следов. По месту прописки хозяев никогда никого не оказывалось дома. Телефоны все время молчали.

Константин вспомнил о сданном на экспертизу ноже. Дел особых не предвиделось, и он собрался заехать к Никите Зайкову, эксперту-криминалисту, с которым его свел приятель отца подполковник Клюев. Позвонив с проходной, Константин получил пропуск и вскоре уже входил в кабинет капитана, который, к счастью, оказался один.

– Привет! Как дела, капитан? – дружелюбно спросил Константин.

– Как, как, а я-то дурак, – недовольно буркнул тот.

– Не понял, Никита. В чем дело?

– Я, понимаешь, из кожи вон лезу, чтобы побыстрее провести экспертизу, а это, оказывается, никому не нужно. – В его голосе слышалась явная обида.

– Ты что, уже все сделал? А чего ж не позвонил?

– Ага, дозвонишься до тебя! Хотя бы автоответчик себе завел. Все веселее было бы, а то пи-и-и… пи-и-и…

– Извини меня, дружище, совсем замучился я с этим делом, – виновато проговорил Рокотов.

– Думаешь, нож все-таки в деле побывал? – нахмурился капитан.

– Да нет, я занимаюсь похищенным ребенком.

– А-а-а… – Интерес у Никиты сразу пропал. – Так будешь слушать про свой нож? – Он вынул из ящика стола нож, заключение специалистов и еще какие-то записи.

– Конечно!

– Этот нож изготовлен кустарным способом, причем очень хорошим мастером и, судя по всему, в' местах заключения.

– Все это, конечно, очень интересно, но лучше бы сразу перейти к главному, – осторожно перебил Константин. – В вашей картотеке имеются эти пальчики?

– К главному так к главному, – нехотя согласился капитан. – Опущу всякие технические термины, которые интересны лишь специалистам, – как бы между прочим уколол он Рокотова. – Эти пальчики действительно числятся в нашей картотеке, и принадлежат они весьма примечательной личности… – капитан сделал эффектную паузу, – некоему Численко Алексею Михайловичу по кличке Чиж, одна тысяча девятьсот шестьдесят девятого года рождения. Дважды судимого: один раз за хулиганство – три года, второй раз за разбой – пять лет. Во второй раз вышел два года назад.

– Хотелось бы… – начал Константин, но капитан не дал ему договорить.

– Я нашел его фото, правда, очень давнее. – Он положил небольшую фотографию перед ним.

С нее смотрел парень, всмотревшись в которого Константин, хотя и с трудом

– тот был еще без шрама, : – опознал владельца ножа, укрощенного Костей в салоне.

– Это он? – спросил эксперт.

– Он. Его можно как-нибудь притянуть по этому делу?

– Можно-то можно, но… – капитан помолчал, – вряд ли что путное получится. Вот если бы его схватили во время инцидента… да и тогда он отделался бы сутками: он же всегда может сказать, что нож просто вывалился из его кармана. А кроме того, судя по твоим же словам, ему тоже здорово досталось, не так ли?

– Да, нисколько не удивлюсь, если он сейчас в гипсе лежит, – усмехнулся Константин.

– Вот видишь…

– Ладно, Никита, спасибо за оперативность!

Еще раз прошу извинить, что пришлось разыскивать меня.

– Ладно, чего там… – отмахнулся капитан.

– Позволишь мне на всякий случай его адрес записать?

– Без проблем: пиши. Только это – адрес прописки: живет ли он там – большой вопрос.

– Понял. Удачи тебе в твоей столь кропотливой, но очень важной работе!

– Спасибо, обращайся, если что…

Рокотов-младший ехал по улицам Москвы в полном раздрае: вопрос о похищении зашел в тупик, и эту криминальную компанию никак не прижучить. Черт бы побрал российский Уголовный кодекс! Обращайтесь, дорогие товарищи, но только в том случае, если вас порежут или убьют, тогда и будем заниматься. Но, подумав без лишних эмоций, понял: ни в какой тупик он не попал. Более того, круг поисков не просто сузился, а вообще один вариант остался: одна злополучная «БМВ» со знаковой отметиной на стекле – паутиной, в которую владелец и должен попасть, как муха. Да и во втором случае виноват не российский Уголовный кодекс, а он сам, впрочем, как и тот охранник. Нет, чтобы захватить хотя бы одного и вызвать милицию, они устроили рукопашную. Так что как ни крути, а голову вешать рановато…

Бедняга капитан Зайков не мог его застать дома, а несчастные родители? Нет, он действительно свинья! Сколько времени он с ними не виделся и не разговаривал даже по телефону! Мать, наверное, места себе не находит. А вдруг Савелий позвонил из Америки. Автоответчик хорошо, но пора иметь нечто посущественнее. Константин с раннего детства не любил откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.

Он резко свернул с Садового кольца и поехал в ближайший филиал фирмы «Би-лайн». Через час он уже набирал рабочий номер отца по своему новенькому мобильнику.

– Приемная Богомолова, – раздался мелодичный голос секретарши.

Константин узнал голос, но забыл имя девушки.

– Привет, ласточка, папа на месте? – игриво спросил он.

– Простите, но я… – замялась та, явно не признав его.

– Ну вот, здрасьте, – шутливо-обиженным тоном начал Константин. – Человек, можно сказать, днями и ночами думает о тебе, переживает, потом набирается смелости и звонит, а его даже не узнают.

– Скажете тоже, – смутилась она, – и кто же это днями и ночами думает обо мне?

– Как кто? Константин Рокотов! – Он весело рассмеялся.

– А я сразу вас узнала, но решила проверить себя, – схитрила девушка. – Вам папу?

– Конечно, – и добавил, вспомнив имя: – Вика.

– Минуту… – Чуть прикрыв трубку рукой, она сказала: – Михаил Никифорович, нашелся наконец ваш пропащий, простите, пропавший… – поправилась секретарша, – сын!

– Может быть, ты и права, действительно пропащий… – недовольно буркнул Рокотов-старший и тут же взял параллельную трубку. – Все слышал? – спросил он Константина.

– Здравствуй, отец.

– Привет. Где пропадал? Где шлялся?

– Я тоже рад тебя слышать, – усмехнулся Константин. – Не сердись, папа, дел много было.

– Сколько бы ни было, но пару минут всегда мог найти, чтобы звякнуть матери, которая с ума сходит: что случилось с моим ненаглядным? – распекал полковник сына. – Или я не прав?

– Господи, конечно же, ты прав, папа! – охотно согласился Константин. – Даю слово, что более такое не повторится! Слово даю!

– Если бы все слова, которые ты давал нам с матерью и не выполнял-, мы засаливали в бочки, то их бы уже и ставить было некуда, – пробурчал полковник.

– Нет, папа, сейчас можешь мне верить.

– Это почему же? Ты что, с понедельника решил начать новую жизнь? – усмехнулся отец.

– Не угадал. Я обзавелся личным мобильным телефоном.

– Тогда конечно. Но теперь ты будешь часто отключать его, – подколол он.

– Не буду, обещаю!

– Ладно, поверю, – смягчился Михаил Никифорович. – Матери-то звонил?

– Пока нет.

– Сначала разведку проводишь?

– От тебя разве что-то утаишь? – польстил Константин. – Как она?

– Как, как… переживает… Что, действительно так сильно занят был или это просто отговорка?

– Действительно, папа. Занимаюсь поисками похищенного ребенка.

– А что милиция?

– Ой, папа, словно ты не знаешь, как они работают, – вздохнул Константин,

– додумались до того, что мать обвинили в халатности.

– Понятно. Подвижки, зацепки есть?

– Так… кое-какие…

– Может, помощь нужна?

– Пока нет, понадобится – обращусь. Мануйлов не звонил из своей Америки?

– Он назвал Савелия так, как они условились называть его вне дома.

– Господи, ты же ничего не знаешь! Не улетал он ни в какую Америку!

– Не улетел? А что случилось? – Ему показалось, что отец несколько взволнован.

– Случилось… – понизил голос полковник и многозначительно добавил: – Это не телефонный разговор!

– Скажи хотя бы, он в порядке?

– Это с какой стороны посмотреть, – после небольшой паузы ответил Рокотов-старший.

– Он что – в больнице? Где? Я могу его навестить? – взволновался Константин.

– Ты не тараторь, – прервал его отец. – Подъезжай-ка ты в наше кафе, скажем, минут через сорок. Сможешь?

– Конечно.

– Продиктуй-ка на всякий случай свой мобильный.

Закончив разговор, Константин осмотрелся: до того кафе, в котором они с отцом иногда обедали в нечастые перерывы в работе полковника, езды минут тридцать, и Константин позвонил матери. В отличие от отца, она не стала упрекать любимого сына, а просто искренне порадовалась, что с ним все в порядке. Еще больше обрадовалась тому, что у него теперь есть мобильный телефон, по которому она в любой момент сможет услышать его голос.

Услышав подробное изложение случившегося и узнав, где сейчас находится его друг и наставник, Рокотов-младший отказался от обеда и тут же рванул на дачу Богомолова. Всю дорогу он крыл себя последними словами за то, что не провел с Савелием все время до самого его отъезда в Америку. Константин был уверен, что, окажись он рядом, с Савелием ничего подобного не произошло бы.

К его удивлению, у ворот его уже встречала Ангелина Сергеевна.

– Отец предупредил о моем приезде?

– Да. Почему задержался?

– В магазин заезжал.

– Обязательно тебе было тратиться? Как будто здесь Савушку голодом морят,

– с обидой заметила хозяйка.

– Ну, как он?

– Думаю, на улучшение пошло: температура нормальная, да и спит спокойно. За час трижды заходила, а он даже не пошевельнулся, спит как младенец.

– Четверо суток прошло?

– Четверо. Ладно, пошли в дом.

– А мне можно к нему?

– Думаю, твое появление не повредит, – как бы про себя проговорила женщина, – хотя на всякий случай сначала я загляну: вдруг спит еще. Если спит, то и тревожить не надо. Профессор сказал, что самое сильное и полезное для него лекарство – покой и сон.

Ангелине Сергеевне и Константину повезло, что сначала они. пошли на кухню, чтобы распаковать привезенные гостинцы. Дело в том, что в эти минуты душа Савелия пока еще находилась вне его тела, и еще неизвестно, как бы повел себя Константин, обнаружив тело друга бездыханным. Но пока они возились на кухне, душа Савелия вернулась.

Первым делом он пошевелил шеей, потом руками и ногами: все нормально двигалось. Судя по всему, Космос сделал свое дело и гадость, которой нашпиговали его похитители, выведена из организма.

Машинально он взглянул на часы: его пребывание вне тела продолжалось не несколько часов, как он думал, а всего лишь сорок минут. У него в уме никак не могло уложиться, что за столь короткий срок он не только облетел вокруг земного шара, но и столько ' всего увидел, столько ощутил, что вполне могли пройти даже не сутки, а недели. Сколько же неизведанного есть еще вокруг нас!

До Савелия донеслись какие-то голоса, стук посуды, еще какие-то звуки, но более всего его поразило жужжание холодильника, который стоял на кухне, расположенной на другом конце дачи. Услышать этот звук из его комнаты было практически невозможно. Так вот какую еще способность приобрел он: его слух обострился настолько, что он теперь, если бы захотел кого-то подслушивать, мог вполне обходиться без особых приборов.

Самым любопытным оказалось то, что он мог сам мысленно регулировать эту способность, причем не только обострять слух, но и направлять его избирательно. Чуть напрягшись, он услышал, о чем говорили на соседней даче. Потом снова «вернулся» на кухню.

– Тетя Геля, сходите к Савелию: может, он уже проснулся, – услышал Бешеный тревожный голос, который он легко узнал.

Савелий уже хотел встать с постели, но подумал, что нужно поберечь нервы супруги Богомолова: то лежал труп трупом, то вдруг ходит бодрячком. Так и кондратий хватит. Послышались хозяйкины шаги, которые он уже давно узнавал. Дверь тихонечко приоткрылась, и в комнату заглянула Ангелина Сергеевна. Савелий встретил ее улыбкой.

– Очнулся наконец, Савушка? – с нежностью проговорила женщина.

– А долго я был в отключке? – Он постарался выглядеть не слишком бодрым.

– Нет, не очень. – Она, напротив, говорила весело и с оптимизмом. – Дня три или четыре.

– Ас кем вы там разговаривали? Кто-то пришел? – невозмутимо спросил Савелий.

– Ну и слух у тебя, Савушка! – Она покачала головой. – Неужели было слышно? Мы же шепотом говорили.

– Может, мне показалось? – схитрил он.

– Это Костик. Как про тебя узнал, так и примчался сразу.

– Почему же он не идет ко мне?

– Думаешь, тебе не повредит?

– Ангелина Сергеевна, мне теперь уже ничто не повредит. – Он улыбнулся своей коронной улыбкой и попросил: – Дайте вашу руку, мадам.

– Прошу. – Подыгрывая ему, она кокетливо протянула руку, которую Савелий чуть сжал. – Ого! – искренне удивилась хозяйка. – То не мог ни рукой, ни ногой двинуть, а сегодня силушка, как у борца. Как-то странно это, – неуверенно произнесла она. – Может, стоит профессору позвонить?

– Все в порядке, Ангелина Сергеевна! Недуг отступил: сдался на милость победителя, не беспокойтесь. Зовите вашего племянника! – Решив, что достаточно подготовил хозяйку, Савелий легко сел на кровати, спустил ноги на пол и бодро встал на ноги.

– Чудеса, да и только! – всплеснула она руками.

– Видите, все в полном порядке! Хотите в пляс пушусь?

– Верю-верю! Не стоит! – Она замахала руками. – Сейчас позову твоего дружка-приятеля.

Ангелина Сергеевна исчезла за дверью, и вскоре Савелий «услышал», как она, захлебываясь от волнения, говорила Константину:

– Представляешь, Костик, заглядываю к нему, а он вовсю улыбается, а потом и того больше: встает с кровати и едва не в пляс…

– Так чего же вы переживаете? Радоваться нужно, а не переживать.

– А вдруг это ему вредно?

– Да не волнуйтесь вы, Ангелина Сергеевна. Все будет хорошо! Не верите Савке, поверьте мне. Так я пошел?

Через минуту он уже входил в комнату Савелия.

– Привет, братишка! – радостно воскликнул он, и они крепко обнялись. – Ну, рассказывай, как ты дошел до жизни такой?

– Думаю, дорогой Костик, ты имеешь рассказать мне гораздо больше, чем я тебе.

– Это правда, что ты в полной отключке был?

– Правда.

– И что был парализован?

– И это правда.

– Глядя на тебя, не скажешь.

– А я так маскируюсь, – усмехнулся Савелий. – Поверь, все это приключилось со мной, но хуже всего, что я многого просто не помню. Большую часть памяти словно кто-то стер. Именно в тот момент, когда мне вкололи какую-то дрянь.

– Ты не помнишь даже, что в самолете вытворял?! – удивленно воскликнул Константин.

– В каком самолете? – удивился он.

– В аэробусе, летевшем в Будапешт.

– Хоть убей! А что я там вытворял?

– Всего-навсего предотвратил угон самолета, – торжественным голосом объявил Константин.

– Надеюсь, без жертв обошлось?

– Как же, обойдешься ты без жертв, – не без зависти проговорил Константин и с гордостью добавил: – Четыре трупа! – Из них два террориста.

– И все на моей совести? – недовольно спросил Савелий.

– Следствие установило, что ты обезвредил двух террористов, двух захватил живыми, а террористы убили одного пассажира и того типа, что сопровождал тебя в полете.

– Увы, Константин, хоть убей – ничего не помню, – откровенно признался Савелий.

– Немудрено. Отец сказал, что, когда тебя нашел, ты трупом лежал на каталке, ни на что не реагируя. Врач даже констатировал кому!

– Послушай, а как выяснили, что один из убитых – мой сопровождающий? Неужели следствие закончилось?

– Следственная группа МВД провела лишь предварительную работу, потом подключилась группа Богомолова, объединив в одно дело угон самолета и твое похищение.

– А из моих похитителей хотя бы кого-то арестовали?

– Хотя бы? – хмыкнул Константин. – Арестовали целую группу с главарем, связанным с масонским Орденом.

– И тут я прав оказался: масоны, – как бы про себя проговорил Савелий.

– Они самые, Савка. Удалось арестовать даже их тайного агента. Даже ты не сможешь себе представить, где он работал. – Рокотов-младший многозначительно понизил голос, но Савелий успел «прочитать» его мысли.

– В Управлении оперативной связи ФСБ, – уверенно сообщил Савелий.

Хорошо зная Говоркова, Константин, уловив его отсутствующий углубленный в себя взгляд, предпочел не высказывать своего удивления вслух, давая возможность наставнику и другу самому продолжить разговор, если тот того захочет. Ждать долго не пришлось.

– Скажи-ка, Костик, почему меня привезли сюда, на дачу Константина Ивановича, а не в больницу или не в Институт Склифосовского? – как ни в чем не бывало он продолжил разговор.

– Отец сказал: Богомолов уверен, что неудавшаяся попытка твоего похищения масонов не остановит, а пойти на риск и ждать, когда они нанесут следующий удар, он не намерен.

– Его беспокоила моя неподвижность?

– Не только, – ответил Рокотов-младший. – Как будто ты не знаешь дядю: во-первых, он стремится исключить любую случайность, во-вторых, терпеть не может уступать инициативу! В каждом, даже самом маленьком деле он любит быть твердо уверенным в том, что все идет по плану, разработанному им самим или его доверенными людьми.

– Знаешь, Костик, – задумчиво проговорил Савелий, – мне кажется, что если мы соединим все, что известно нам двоим – тебе от отца, а мне, как очевидцу хотя бы того, что я помню, – то картина происшедшего станет намного понятнее, во всяком случае мне.

Сложив в порядок все камешки, имеющиеся у нас в наличии, можно попытаться увидеть целиком всю мозаику. После чего мы должны спрогнозировать наши дальнейшие действия, но сначала я хочу услышать подробности расследования, которым ты сейчас занимаешься. – Савелий взглянул в глаза Константина.

– Откуда ты… – удивленно начал тот, но Савелий резко перебил его:

– Тебе так уж важно, как я узнал о нем?

На миг представив себе выражение лица Константина, подумай он сообщить тому, что «подслушал» его мысли, Савелий сообразил, что тот в лучшем случае ему не поверит, в худшем – посоветует обратиться к психиатру, а потому решил просто ничего не объяснять.

– Узнал и узнал! – отмахнулся Савелий. – Сейчас, когда мне требуется полная концентрация твоего нетрадиционного мышления и острого ума на моих проблемах, твои мысли нет-нет да возвращаются к бедному пацанчику.

– Ты страшный человек, – покачал головой Константин, не скрывая своего восхищения.