Текст книги "Правосудие Бешеного"

Автор книги: Виктор Доценко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Помощник появился в кабинете у Малютина через несколько минут.

– Звонок был сделан из президентской ложи Государственной Думы, Сергей Петрович.

– Спасибо, Юра, свободен.

Малютин задумался: по роду своей деятельности он достаточно часто пересекался со многими чиновниками и из правительства, и из администрации Президента; он также лично был знаком со многими руководителями Госдумы. Но Сергей Петрович был твердо уверен, что голос говорившего с ним не был ему знаком.

«А может, звонивший воспользовался прибором для искажения голосового тембра? – подумал он. – Хотя… нет, вряд ли! Уж слишком он уверенно и нагло разговаривал с ним, зачем ему эти технические штучки? Он убежден, что ему все сойдет с рук… Ну что ж, надо быть готовым ко всему. Попробую уговорить дочку некоторое время походить с охраной…»

III. Дискредитация

Нугзар Джанашвили последнее время не находил себе места: ему позарез нужно было нейтрализовать строптивого Малютина, но он все никак не мог нащупать к нему подходов. Люди, которых Нугзар приставил к следователю, донесли, что теперь за Малюгиным и его домочадцами приглядывает охрана. Это еще больше осложнило проблемы, вставшие перед Джанашвили.

Нугзар приказал «рыть глубже» – и это принесло неожиданные результаты. Как-то в один из обычных суетливых дней, который Джанашвили проводил в мотаниях между Госдумой, Белым домом и собственным банком, его потревожил Палыч – Олег Павлович Бахрушин, бывший сотрудник КГБ-ФСБ, а ныне подполковник в отставке и начальник подчиненной Нугзару охранной структуры «Эко-банка».

– Нугзар Исаевич, важные новости! – заявил Бахрушин, вызвонив по мобильному шефа. – Есть разговор не больше чем на полчаса. Когда вы освободитесь?

Джанашвили ехал в собственном бронированном «Мерседесе» с заседания Думы на встречу с одним из замминистра финансов.

– Витя, мне нужно полчаса для важного разговора. Палыч просит, – сказал он сидящему рядом с водителем референту. – Посмотри там, когда у меня подходящая дыра появится?

Референт покопался в своих бумажках:

– Если только в девять, сразу после ужина…

– Слушай, Палыч, давай к девяти подкатывай к «Трем пескарям» на Зубовской площади. У тебя будет сорок минут. Уложишься? И гляди, если с говном каким приедешь…

– Не волнуйтесь, шеф! Информация вам понравится… – пообещал Бахрушин.

– Ну-ну, посмотрим, – пробурчал Джанашвили, и его мысли переключились на предстоящую встречу с замминистра, с которым довольно быстро сблизился и начал дружить домами.

Феликс Никодимович Барышников был одним из самых неприметных руководителей Министерства финансов. Про таких обычно говорят: серая мышка. Но у этой «серой мышки» был «синдром Наполеона». Как и император, Феликс Никодимович был весьма маленького роста, но с такими непомерными амбициями, что им позавидовал бы и сам Наполеон. Конечно же, он весьма старательно и искусно скрывал это, но Джанашвили его сразу расколол, за первой же «рюмкой чая». А узнав сокровенную тайну маленького человека, вознамерился постепенно приручить его, заставить работать на себя.

Встречаясь с ним, Нугзар всегда делал ему комплименты, как девушке, старательно подчеркивал, что его советы весьма ценны для него, всегда дарил ему подарки, и чем дальше, тем дороже они становились.

Постепенно Феликс Никодимович стал чувствовать себя чуть ли не королем, но только в минуты общения с Нугзаром, и, конечно же, ему хотелось чаще с ним встречаться, ловя, подобно наркоману, настоящий кайф. Барышников старался делать так, чтобы и Джанашвили тоже хотел его видеть. А для этого нужно было только одно: быть ему полезным, то есть добывать необходимые сведения. На этот раз, как каралось Барышникову, Нугзар будет по-настоящему доволен. Совершенно случайно он наткнулся на копию счета на сто пятьдесят тысяч долларов, отправленных Велиховым в адрес фирмы, принадлежащей зятю Президента. Откуда ему было знать, что копию )того документа специально подкинул ему сам Манютин.

Сергей Петрович был вполне осведомлен о темных делах Велихова, Джанашвили и иже с ними. Компания там была довольно пестрая: боссы железнодорожных перевозок, нефтяные магнаты, осетинские водочные короли, неутомимые строители финансовых пирамид, международные аферисты разных национальностей и мастей. Не было для Малютина секретом и то, что все они испытывали друг к другу взаимную ненависть. Особенно единодушно ненавидели Велихова.

Зная о близких отношениях Барышникова с Джанашвили, и не только с ним, Сергей Петрович был уверен, что тот сообщит об этой «бомбовой» находке и депутату, и другим конкурентам Велихова. Чего он этим добивался? Во-первых, Джанашвили и его компания ненавидят Велихова как соперника, а значит, не преминут воспользоваться полученной информацией, чтобы раздуть ее в прессе и привлечь к Беликову внимание органов правосудия, а сам Малютин останется в стороне и сможет спокойно выполнять свои функции. Во-вторых, сам Джанашвили или кто-то иной наверняка не заметит, что, опубликовав копию этого взрывного документа, из стана борцов с Велиховым переходит в стан «возмутителей спокойствия в стране», а также посягает на «святая святых»: президентскую Семью, то есть подставляет себя под удар.

Малютин не учел лишь одного: трусость этой самой «серой мышки» – Барышникова. Феликс Никодимович, прекрасно понимая, что за «бомба» оказалась в его руках, не решился показать документ даже «своему лучшему другу», а прочим своим знакомым из олигархов о нем и вовсе не упомянул. Своя рубашка ближе к телу. Он сделал так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы: и Джанашвили заинтересовать по макушку, и себя не подставить. Он переписал печатными буквами копию счета и повез ее на встречу с Джанашвили… А по телефону напустил такого туману, что Нугзар ехал в ресторан «Три пескаря», где была назначена встреча, с большим нетерпением.

Эта встреча сулила им обоюдное впрыскивание адреналина в кровь. Листок с информацией действительно поверг Джанашвили в самый настоящий шок: если раньше он мог только догадываться, откуда «ноги растут», то теперь получил подтверждение.

– Отличная новость, дорогой! Я всегда верил в тебя, друг мой, и всегда говорил, что ты далеко пойдешь, если тебе не мешать! Жаль только, что я не смогу этим воспользоваться на всю катушку… – огорченно вздохнул Джанашвили.

– Почему, Нугзарчик?! – недоуменно воскликнул замминистра. – Ты что, не веришь, что я срисовал эту копию с настоящего документа?

– Что ты! Я-то верю… – он деланно вздохнул, – но мне нужно, чтобы поверила пресса, а так, только ссылка на «достоверные источники», может оказаться простым сотрясением воздуха… Конечно, и это заставит его понервничать, что в конечном счете тоже неплохо, но мне маловато… Жалко, что ты не смог утянуть сам документ…

– Ага, чтобы себя подставить?

– Или по крайней мере снять факсимильную или ксероксную копию… – Он с надеждой посмотрел Барышникову в глаза.

– Не обещаю, но… попытаюсь…

Джанашвили, великолепно изучив своего приятеля, прекрасно знал, что давить на него бесполезно, можно только спугнуть, а потому они самозабвенно отдались изысканным блюдам и превосходному грузинскому вину…

Бахрушин был у ресторана ровно в девять. Едва он успел переброситься несколькими словами с Толиком – шофером-охранником Нуги, как в сопровождении двух телохранителей появился раскрасневшийся от обильной еды Джанашвили.

– Толик, покатай нас по городу с полчасика, – приказал Нугзар шоферу.

Толик кивнул и вывел машину на Садовое кольцо.

– Ну, что там у тебя? – спросил Джанашвили, поворачиваясь к своему начальнику охраны и протягивая руки к приготовленной Бахрушиным толстой папке.

Тот молча продвинул по сиденью папку шефу и торжественно развязал тесемки. Джанашвили увидел лежащие в ней страницы какого-то досье. Он достал несколько верхних листов и бегло проглядел их.

– Да это же… – задумчиво протянул Нугзар и удивился такому роковому совпадению: только что получил от замминистра убойный материал на Беликова, а тут ему еще подваливают на него же. Джанашвили усмехнулся: – Бедный Аркаша!

– Так точно, шеф! Это секретное досье ФСБ на нашего главного конкурента Аркадия Романовича Велихова! – гордо произнес Бахрушин. – Я, правда, просил своих ребят на Малютина мне накопать, но у них на него не больше, чей у нас. Я и брать не стал. А вот эти материальчики мне в копеечку обошлись… Пришлось платить.

– Сколько дал? – поинтересовался Джанашвили.

– Пятнадцать.

– Ничего, эти бумажки того стоят. Не волнуйся, получишь назад с компенсацией… – пообещал довольный Нугзар.

Он с интересом углубился в чтение. Бахрушин, уже изучивший это досье от корки до корки, думал о том, что полезные знакомства в жизни – это все!

«Не имей сто рублей, а имей сто друзей… – про себя продолжал развивать свою мысль главный охранник. – Здорово, что я с бывшими коллегами по-прежнему в баньки похаживаю. А то, что я на досье, которое мне майор Сенцов подкинул, десять штук баксов ухитрился наварить, еще лучше. Эх, махну я, пожалуй, на Багамы! Возьму девчонку послаще и…»

От сладких мыслей его оторвал Джанашвили:

– Отличный материал, молодец! Деньги за эти бумажки возьмешь завтра, Витя тебе их выдаст. А чтобы они на ветер не улетели, ты мне должен найти Велихова. Слух идет, что он, хитрый лис, сейчас где-то в Европе кантуется. Приступай к его поискам немедленно – это будет твоим главным занятием. Малютина пока в общую разработку, пусть его твои ребятки покошмарят немного. Надо, чтобы этот говенный следователишка занервничал, задергался – может, тогда и проколется на чем. Ну а мы тут как тут, на подхвате будем стоять. Ты все понял?

– Понял… – кивнул враз погрустневший Бахрушин. Ему стало ясно, что ни на какие Багамы ни с какой знойной телкой в ближайшие дни, а то и недели он не попадет.

С тех пор как Нугзар Джанашвили оказался на самой верхотуре власти, у него не было страшнее и опаснее конкурента, чем Аркадий Романович Вели-хов. Последний, даже находясь в бегах один черт знает где, все равно умудрялся оказывать влияние на Семью Президента: ведь через его руки проходили все их теневые и полуофициальные расходы. Из олигархов-банкиров Велихов по-прежнему оставался наиболее приближенным к Семье. А в нынешние времена, когда Президент был последней инстанцией в решении многих вопросов, входить в его «семейный» круг дорогого стоит.

Джанашвили мечтал оттеснить Велихова и занять его место. Все предпосылки для этого имелись. Не хватало лишь одного: той единственной, но по-настоящему крутой информации, которая помогла бы Нугзару отстранить Велихова от контроля за российской нефтью и тем самым подрубить корни его финансового могущества.

Теперь у Джанашвили на руках были все необходимые козыри. Оставалось только найти Велихова, встретиться с ним и предъявить эти козыри ему. Нуга был уверен: Аркадии Романович, как умный человек, поняв, что проиграл, вряд ли станет лезть в бутылку и, скорее всего, уступит ему, Нугзару, принадлежащие Велихову пакеты акций «Роснефти». Остальное было бы делом техники…

Бахрушин без труда доказал, что не напрасно получает свой солидный оклад, положенный ему Джанашвили: через три дня главный охранник доложил шефу, что нашел следы Велихова. Для этого ему понадобилось прошерстить чуть ли не всех своих информаторов, потратить на них несколько тысяч долларов – и тогда один из чиновников президентской администрации проговорился: дескать, слышал, что дочь Президента часто звонит в Париж и разговаривает она не с кем иным, как с Велиховым.

Для зацепки Бахрушину и этого было достаточно. В конце концов, когда-то в ФСБ он считался неплохим оперативником. Бахрушин позвонил коллегам в Париж и за пару часов установил местоположение Велихова. Аркадий Романович снимал роскошную трехэтажную виллу в Версале, аристократическом предместье Парижа, и время от времени наведывался в столицу, чтобы вкусно поужинать в самых престижных парижских ресторанах.

Получив по электронной почте фотографии Велихова и его версальской виллы, Бахрушин поспешил к шефу, чтобы доложить, что задание выполнено.

А Велихов, которого для порядка постоянно сопровождали повсюду несколько человек личной охраны, не предчувствовал никакой опасности. Он знал, что Интерпол объявил его персону в международный розыск. Но, чтобы не попасть ищейкам из международной полиции на глаза, достаточно было не вести общественно значимой жизни: не давать интервью, не участвовать в каких-либо политических акциях или благотворительных мероприятиях. Аркадий Романович по-прежнему лично контролировал свой разветвленный многомиллионный бизнес, посещал театры и концертные залы, делал дорогие покупки на аукционах…

Однако никому не приходило в голову, что этот невысокий, лысоватый человек в дорогом костюме, так непринужденно садящийся в собственный «Мерседес» на Елисейских полях или на бульваре Мон-парнас, – русский банкир, из-за афер которого пострадало множество людей, и что этот человек фактически нелегально живет во Франции и разыскивается Интерполом как особо опасный международный преступник…

Так совпало, что и Велихов испытывал постоянное неудобство от того же человека, что и Джанашвили: ему тоже костью поперек горла стоял Сергей Петрович Малютин. Правда, сам Сергей Петрович об этом не догадывался, он просто делал свое дело, а на Велихове предпринимаемые им шаги сказывались лишь косвенно. Но и этого было достаточно, чтобы Велихов забеспокоился и стал принимать ответные меры…

А виной всему стали швейцарцы, которые по просьбе Малютина начали проверять счета российских бизнесменов в своих банках. Велихову было чего опасаться, так как его нечестно заработанные миллионы лежали в одном из солидных банков Лозанны. Пока швейцарская прокуратура проверяла счета, все платежи по ним были на время приостановлены, и уже одно это причиняло массу неудобств. К тому же Велихов от своих людей в Москве узнал, что Малютин лично следит за ходом следствия по делу о махинациях с зарубежными счетами «Аэрофлота» и что благодаря его вмешательству дело это быстро двигается к завершению и скоро со своих кресел слетят многие влиятельные фигуры в российской политике…

«Аэрофлот» для Велихова был любимым детищем. Он вложил в него столько умственной энергии и физических сил, что теперь не имело смысла идти на попятную.

Аркадий Романович не мог позволить, чтобы кто бы то ни было мешал ему делать деньги, и решил, что на данный момент Сергей Петрович Малютин его враг номер один. Из этого вытекало, что любые средства хороши для устранения главного врага. И Велихов из далекого Парижа прошелся по всем своим стародавним связям в Москве.

Очень скоро одна из таких связей сработала…

Сергей Петрович Малютин, назначенный на столь ответственный пост, остался, в сущности, таким же простым и доверчивым человеком, каким был до своего переезда в Москву.

Многие годы Малютин жил с семьей в одном из больших сибирских городов. Учился на юрфаке, работая следователем, окончил аспирантуру, со временем стал профессором, преподавал юриспруденцию в местном университете и вовсе не помышлял о другой работе. Но причудливые расклады российской политики и его участие в качестве юриста-теоретика в проведении реформы российского законодательства привели Сергея Петровича сначала на пост директора профильного научно-исследовательского института при Министерстве юстиции, а потом и на должность следователя в Генпрокуратуре России.

Профессорское прошлое навсегда оставило свой след в характере Малютина: он так и не стал, как того требовала его должность, жестким и требовательным. Мягкотелость мешала ему, порой некоторые люди из его окружения пользовались его порядочностью и доверчивостью, чтобы проворачивать свои нечистые делишки.

Особенно преуспел в этом начальник хозяйственной части Генпрокуратуры Артур Амвросиевич Почилаев. Ушлый деляга, неизвестно за какие заслуги поставленный предшественником нынешнего Генерального прокурора на это ответственное по всем статьям место, Почилаев, когда-то сам неплохой юрист-практик, превосходно разбирался в хитросплетениях законов и среди противоречащих друг другу нюансов статей УК России умудрялся находить лазейки, которые помогали ему, пользуясь своим служебным положением, делать большие деньги.

Артур Амвросиевич любил деньги как таковые и все от них производное – золото, бриллианты, машины, дорогую мебель и антиквариат. Почилаев испытывал особое уважение к банкирам за ту власть, которую они имели над большими деньгами, и старался во что бы то ни стало втереться к ним в доверие и из дружбы с ними попытаться извлечь собственную выгоду. Именно поэтому он с удовольствием выполнял просьбы Велихова: банкир щедро оплачивал все его услуги, и Почилаев никогда не был в обиде.

Малютин доверял Артуру Амвросиевичу. Почему бы и нет? Ведь Почилаев считался в прокуратуре знающим свое дело работником. Иногда Малютин по мелочам обращался к Почилаеву, и тот всегда шел ему навстречу: достать доски нужной длины или пуговку родственникам в престижный санаторий для него не составляло особого труда. Время от времени Артур Амвросиевич, находя для этого вполне невинную причину, водил Малютина в дорогие рестораны и угощал ужином. Почилаев считал, что нужных людей положено «прикармливать», и, видя, что честный служака не берет взяток, находил другие способы, чтобы стать полезным для Малютина человеком.

Как-то вечером под конец рабочего дня Артур Амвросиевич появился в кабинете Малютина. Для своего визита он выбрал подходящий предлог, хотя на самом деле преследовал иную цель.

Начал он, как обычно, издалека:

– Как жена поживает, Сергей Петрович, как дети?

– Спасибо, все нормально. Жена на даче, компоты закатывает. Дочка ей помогает, а сын на летнюю практику укатил.

– Ну, значит, вы, кхе-кхе, холостячком в Москве живете? – подмигнул ему на правах старого знакомого Почилаев.

– Ну почему же, я, как вам должно быть известно, служебную машину за город, на дачу, гоняю. Мне при живой жене холостяком ходить нет нужды, – простодушно ответил Малютин.

– Да я не к тому, что без жены, это я так, кхе-кхе, к слову: ну, дескать, свобода, то да се…

– А что такое?

– Да вот, Сергей Петрович, хотел вас в гости пригласить. Племянник мой юридический факультет МГУ окончил, домой уезжает, решил на прощание небольшой ужин устроить. Он о вас от меня наслышан, просто умолял меня вас на этот дружеский вечер привести. Ну, я подумал, коль скоро жена ваша на даче, ничего страшного в том, что вы пару часов в хорошей компании проведете…

– А кто там еще будет?

– Чужих – никого! Я, вы да мой племянник.

Возможно, еще подружка моего племянника придет, если захочет. Но за нее не ручаюсь. Да вам, семейному, и мужского общества хватит. Поедем, шашлык поедим, выпьем настоящего армянского коньяку, вы на моего племянника поглядите – надо же вам с подрастающим поколением общаться. Эти юристы будущего не нам чета! Ну, так как, звонить племяннику, обрадовать его?

– Ну, ладно, уговорили… – Малютин улыбнулся, вспомнив, как в бытность свою профессором общался с «юристами будущего»: зачетки, двойки, пересдачи… Некоторые из тех неуспевающих сейчас стали действительно неплохими адвокатами, следователями, судьями. «Ничего особенного в том, что я на пару часов задержусь, – подумал он. – Заодно поем, а то толком и пообедать сегодня не удалось. А Люду предупрежу, .чтобы зря не волновалась. Решено, поеду!..»

Они договорились, когда Почилаев заедет за Малютиным, и завхоз ушел.

Через полтора часа Сергей Петрович входил, сопровождаемый Почилаевым, в небольшую стандартную квартирку, которую, как объяснил ему Артур Амвросиевич, племянник снимал на время учебы.

– Тигран, – представился племянник Почилаева.

Родственник завхоза совсем не походил на бывшего студента: одет в дорогой костюм, на модном галстуке сияла золотая булавка с бриллиантом. Да и по возрасту он был намного старше, чем обычные студенты, лет за тридцать, не меньше… Малютин сначала удивился такому обстоятельству, но потом решил, что все дело в кавказском характере.

«Они все хотят выглядеть солидней и старше, чем есть на самом деле», – подумалось Малютину.

Квартира была двухкомнатная. Из прихожей небольшой коридорчик вел направо, в кухню. Туда же, в коридор, выходили двери ванной и туалета, а напротив них располагалась дверь в спальню. Тигран взял под руку Сергея Петровича и, уважительно идя чуть сзади, повел его прямо: там, в большой комнате, выполняющей роль гостиной, был накрыт, как заметил Малютин, только на троих роскошный стол. И следователь внутренне успокоился: сейчас ему не хотелось общаться с посторонними, чужими людьми.

Мужчины уселись за стол, и ужин покатил по накатанным многими поколениями кавказцев рельсам: Тигран разливал коньяк по рюмкам и, каждый раз вставая и вытягивая перед собой свою, произносил тосты, в которых славословил честность Малютина и мудрость своего дяди; потом мужчины пили, закусывали мастерски приготовленным мясом и всяческой зеленью, говорили о законах, политике, любимых марках машин и вина…

Незаметно пробежал час с начала ужина. Сергей Петрович чувствовал себя превосходно. Выпитый коньяк немного взбодрил его уставшую за напряженный рабочий день голову; он был рад, что согласился пойти на эту мужскую посиделку. Тигра» оказался остроумным и веселым собутыльником, анекдоты о новых русских сыпались из него, как соль из солонки…

Малютин уже не мог смеяться: истории о людях, разбрасывающих направо и налево тысячи нечестно заработанных долларов, изрядно его утомили. Тигран, чутко уловив настроение следователя, сменил тему и под новые тосты принялся сыпать анекдотами про амурные похождения:

– Лежат муж с женой в постели, спят. Вдруг среди ночи стук ногой в дверь. Жена спросонок толкает мужа и испуганно шепчет: «Прыгай в окно, муж пришел!» Муж, не разобравшись, как был, голышмя, сигает в окно, Летит с третьего этажа вниз и удивленно думает: «А кто же тогда я?..»

Отсмеявшись после анекдота, Почилаев, вдруг как-то странно охнув, начал похлопывать себя по карманам. Малютин с удивлением смотрел на него. Наконец завхоз отыскал в нагрудном кармане пиджака какую-то коробочку, вынул из нее пару небольших голубых пилюль и сунул их себе под язык.

– Извините меня, дорогие, – виновато произнес он, – годы, годы проклятые свое берут. Уже не могу, как прежде, достойно поддержать компанию… Ничего, Сергей Петрович, если я вас оставлю наедине с племянником? У меня что-то почки забарахлили…

– Наверное, мне тоже пора… – начал было собираться Малютин. Но Почилаев, встав из-за стола, положил ему руки на плечи и несильно придержал его.

– Что вы, Сергей Петрович, – прошептал он на ухо Малютину, – племянник с ума сойдет, если вы уйдете. Он так старался! Тигран вообразит, что не так что-то сделал, будет себя ругать, нервничать… Посидите хотя бы еще полчасика, этого вполне будет достаточно для нашего кавказского гостеприимства.

Почилаев еще раз извинился и, с трудом сдерживая стоны, отправился домой. Вышедший проводить его Тигран вернулся к столу.

– Все в порядке, – сказал он, – я усадил его в машину. Дома его тетя откачает. У него часто так… Не волнуйтесь, Сергей Петрович. Давайте лучше, чтобы не омрачать нашего так хорошо начавшегося застолья, выпьем этого отличного сухого вина, – он показал Малютину фирменную глиняную бутылку «Напареули», – мне из Тбилиси друг в подарок прислал, к защите диплома…

– За что будем пить? – спросил Малютин.

– За вас! Конечно, за вас! Вы – мой самый дорогой гость, который когда-либо переступал порог этого дома!

Тигран разлил по хрустальным бокалам искрящееся вино, и они, отсалютовав бокалами друг другу, залпом выпили.

Прошло несколько минут ничего не значащего разговора. После бокала вина Сергей Петрович почувствовал легкое головокружение и какую-то слабость во всем теле, но списал это ощущение на то, что пил вино после выпитого ранее коньяка.

Раздался звонок в дверь.

– Это, наверное, моя девушка, – пояснил Тигран, – опять опоздала! Ну, что делать с этими ветреными женщинами!

Тигран заспешил в прихожую. Через мгновение оттуда раздались веселые женские голоса. Оказывается, возлюбленная Тиграна пришла не одна, а привела с собой за компанию еще и подружку.

Малютин хотел из вежливости встать, чтобы поприветствовать пришедших девушек, но, почувствовав сильное головокружение, так и остался сидеть на стуле. Тем временем вслед за Тиграном в комнату впорхнули две симпатичные особы. Одна была блондинкой с изящной короткой стрижкой, веселыми искрящимися глазами и аккуратной спортивной фигуркой, упакованной в обтягивающее короткое красное платьице. Похоже, она и была подругой Тиграна

– об этом можно было судить, видя, как по-хозяйски тот обнимает ее за талию.

От второй девушки, жгучей брюнетки с внушительными формами груди и бедер, откровенно исходила томная сексуальная волна. Ее большие алые губы блестели, как будто она постоянно облизывала их. На ней было тоже коротенькое светлое платье, которое только подчеркивало ее роскошные формы.

– Знакомьтесь, девушки! – весело произнес Тигран. – Это мой старший друг и… ну о-о-очень уважаемый человек. Зовут его Сергей Петрович. А это Ника,

– показал он на свою подружку, – и Вика.

– Очень приятно! – улыбнулась Малютину блондинка.

– Будем знакомы… – Вика томно поглядела на следователя и облизала губы.

Сергей Петрович лишь кивнул в ответ. На него навалилась какая-то странная апатия, от которой он никак не мог избавиться. Мысли его пребывали в хаосе. Временами Малютину удавалось сосредоточиться, и тогда он приказывал себе немедленно встать, подойти к телефону, вызвать служебную машину и отправиться домой. Но тело отказывалось подчиняться. А вслед за непослушными мышцами не подчинялся и мозг… Сергей Петрович по-прежнему оставался за столом.

Девушки сели почти вплотную к следователю, как объяснил Тигран, оказывая тем самым особое уважение гостю. Они снова что-то пили. До Малютина, как сквозь густую пелену, доносился общий бессвязный разговор. Тигран снова хохмил, девушки хохотали.

Вскоре Малютин ощутил, как Вика все сильнее прижимается своей пышной грудью к его плечу. Он чувствовал пряный запах ее духов, ощущал жар ее тела, недвусмысленность ее желаний.

– Хочу танцевать! – заявила Ника и встали из-за стола.

Тигран поднялся следом за ней.

– Пошли? – призывно прошептала Вика на ухо Малютину.

– Куда? – безвольно поинтересовался он.

– Танцевать, – ответила Вика, – музыка в другой комнате. Ребята уже там.

Малютин огляделся. Он и не заметил, как Тигран и его подруга покинули гостиную. Он попытался встать, и у него это получилось с трудом. Сергей Петрович стоял у стола, его сильно покачивало, и он был вынужден опираться на него рукой.

– На, съешь вот это… – Вика сунула в рот Малютину какую-то таблетку.

Тот автоматически проглотил ее.

– Что это?

– Так, штучка одна. Она тебя взбодрит. И еще как!.. – пообещала Вика. – Пошли, что же ты…

Уняв головокружение, Сергей Петрович двинулся к прихожей. Там он попытался покинуть гостеприимную квартиру. Он чувствовал, что творится нечто не совсем обычное и ему нельзя здесь больше ни на минуту оставаться, но Вика углядела этот маневр и, крепко обняв его, потащила по коридорчику в сторону спальни. У Сергея Петровича не было никаких сил, чтобы оказать сопротивление этому натиску, и он, безвольно кивая головой, двинулся туда, откуда доносилась бешеная ритмичная музыка.

Когда Вика едва не силком втащила его в спальню, перед взором Малютина предстала никогда им прежде не виданная картина: посреди комнаты стояла огромная кровать, на которой абсолютно голые Тигран и Ника предавались самым изощренным сексуальным ласкам. Их переплетенные тела двигались в такт грохочущей музыке, то принимая самые немыслимые позы, то переходя к взаимному оральному сексу, – и все это при ярком свете, льющемся из большой многорожковой люстры…

Сергей Петрович неожиданно для себя почувствовал, как его начинает охватывать дикое, никогда прежде не испытываемое им сексуальное возбуждение. То ли на него подействовало зрелище занимающейся любовью парочки, то ли виновата была таблетка, которую ему сунула в рот Вика, – но ему уже было все равно. Он жаждал сейчас только одного: немедленно овладеть прижимающейся к нему пышнотелой брюнеткой, войти в нее так же страстно, как делал это со своей подругой Тигран…

– Вот это пляски! – задорно воскликнула Вика и потащила Малютина к кровати.

Тигран, увидев следователя, остановился. Кажется, ему было немного не по себе.

– Я сейчас вино принесу, – сказал он и, накинув на себя валяющийся на полу шелковый халат, исчез за дверью.

Ника так и осталась лежать обнаженной в центре большущей кровати.

– Ну что, Сергей Петрович, станцуем? – зазывно спросила она следователя и бесстыже развела ноги.

Малютин только кивнул в ответ: бушующее внутри желание настолько распирало его, что он даже говорить не мог…

Он скинул пиджак и принялся стягивать с себя галстук. Уже успевшая обнажиться Вика присела перед ним на корточки и потянулась руками к его брючному ремню. Одна ее рука несколько раз, как бы проверяя наличие мужского достоинства, провела по его паху. Это обрушило последние моральные преграды, которые еще сдерживали Малютина. Он сорвал с себя галстук, рубашку и майку. Вика тем временем, стянув с него брюки и трусы, уже обрабатывала своим горячим языком стоящую торчком плоть следователя.

Малютин прорычал что-то нечленораздельное и опрокинул Вику на кровать, вгрызаясь зубами в ее пухлые груди. Еще через мгновение он вонзил в нее свою набухшую донельзя плоть и бешено заработал бедрами, как бы стараясь пробуравить ее лоно насквозь. Он уже не чувствовал, как сзади к нему подползла Ника, как она принялась обрабатывать своим язычком его ягодицы и мошонку, как на него, когда он кончил и перевернулся на спину, тут же залезла Ника и насадила себя на его так и не опавшую плоть… А Вика своими сочными алыми губами впилась в его лицо, и Сергей Петрович бесконечно долго ходил ходуном под телами двух молодых и отменно сексуально подготовленных девчушек.

…Пришел Малютин в себя только в середине следующего за оргией дня. Он разлепил непослушные веки и огляделся.

Следователь лежал голым на всклокоченной постели, сквозь полуприкрытые шторы сочился яркий дневной свет. Все тело Сергея Петровича ломало, по мышцам пробегали мелкие судороги; голова раскалывалась от невыносимой боли…

Малютин увидел валяющиеся рядом с кроватью брюки и узнал – его. Со стоном сев в постели, начал медленно одеваться. Потом встал и потихоньку, придерживаясь за стену, пошел прочь из спальни. Заглянул в кухню, в ванную и гостиную – нигде не было видно ни Тиграна, ни его сексуальных подружек.