Текст книги "Остров Бешеного"

Автор книги: Виктор Доценко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Когда они на такси подъехали к дому на Пятой авеню, высоченный швейцар в зеленой ливрее и в зеленом же цилиндре услужливо, но с достоинством отворил дверцу машины и проводил их до подъезда, где за высокой стойкой восседал человек, строго поинтересовавшийся тем, куда уважаемые джентльмены направляются. Матвей объяснил, что они приглашены на прием. И служитель тут же, позвонив по телефону, произнес фамилию Смирнофф. Судя по всему, разрешение было получено, и он коротко кивнул лифтеру. Савелий еще никогда не сталкивался с тем, чтобы лифт поднимался прямо в украшенный цветами небольшой холл перед квартирой.

– Ну и охрана тут! – успел шепнуть он дяде Матвею.

– И уж будь уверен: очень тренированная! – ответил тот.

При входе гостей встречала сама хозяйка, одарившая их широкой и белозубой американской улыбкой. На вид ей можно было дать сорок пять, а то и все шестьдесят. Излишняя полнота скрывалась явно дорогим, но довольно безвкусным костюмом с широченными рукавами.

– Здравствуй, Мэт, – довольно любезно приветствовала она по-английски спутника Савелия, подставляя щеку для поцелуя. – А где же твоя дражайшая половина?

– Дорогая Руфь, Зиночке нездоровится, и тебе она просила передать свои извинения и привет с поцелуем. – Дядя Матвей смачно чмокнул ее в щеку и продолжил. – А я осмелился взять вместо нее жениха ее племянницы Розочки, – он кивнул на Савелия. – Надеюсь, ты помнишь Розочку?

– Конечно. Милая девочка! – кивнула хозяйка. – И как зовут этого красивого джентльмена? – спросила она, шутливо обращаясь к Савелию.

– Сергей Мануйлов, из Москвы, – ответил Савелий на хорошем английском.

– И чем же вы занимаетесь в Москве? Савелий сделал паузу и неожиданно выпалил:

– Работаю в Министерстве чрезвычайных ситуаций спасателем, мадам Файнштадт!

– Можно просто Руфь, – кокетливо разрешила она. – Спасателем? Как это романтично! Может быть, и меня вы когда-нибудь спасете?

– Не откажусь! – нисколько не смущаясь, ответил Савелий.

– Очень рада, даже вдвойне: во-первых, тому, что вы из Москвы, во-вторых, тому, что у вас отличный английский! – Она протянула ему руку, и Савелий наклонился для поцелуя, но тактично не прикоснулся к руке губами, заметив при этом: – Вы мне льстите, мадам!

Хозяйка хотела что-то возразить, но в этот момент рядом с ними остановился изысканно одетый молодой человек с небольшой курчавой бородкой, и хозяйке пришлось их знакомить.

– Ваш земляк Сергей Мануйлов с уникальной профессией «спасатель», жених одной моей прелестной знакомой! А это – Матвей Смирнофф, известный нью-йоркский адвокат!

– Александр Позин, политолог! – как-то снисходительно представился тот.

Савелию он не понравился: похоже, воображала и балабол. Таких Савелий терпеть не мог и избегал с ними любых контактов.

Когда они с Матвеем взяли по бокалу и отошли к окну, Матвей вопросительно взглянул на Савелия, который отрицательно покачал головой, что означало: я такого не встречал и даже не слышал о нем. Реакция Савелия еще более укрепила Матвея в его презрении к американцам, которые вечно преувеличивают и собственную роль, и влиятельность своих знакомых.

Гости продолжали прибывать. Скучая, Савелий бродил по огромной гостиной, разглядывая висящие на стенах картины и посматривая в окна, выходившие на Центральный парк.

Матвей, прихлебывая виски со льдом, бурно обсуждал детали какого-то сложного судебного процесса с коллегой или журналистом. Когда Савелий попадался хозяйке под руку, она его представляла вновь прибывшим как еще одного гостя из Москвы, с обычной американской бестактностью давала понять, что этот малый вовсе не главный гость, ради которого их всех пригласили.

Савелий неловко чувствовал себя в этой толпе одетых в дорогие костюмы мужчин средних лет, широко улыбавшихся и громогласно друг друга приветствовавших. Он расслабился и не старался запоминать их имена, а также не пытался «услышать» их мысли. Зачем ему тратить свою энергию на этих фатоватых гостей? Он чувствовал себя чужаком, как на самом деле и было. С этими людьми у него не было ничего общего, что и подчеркивалось недоуменно-скучающими взглядами, которыми они одаривали его персону.

Одной из последних прибыла небольшого роста мулатка – единственная среди белых гостей – в сопровождении бритого наголо мужчины средних лет. В его лице угадывалось нечто восточное.

«Ну вот, знаменитая американская политкорректность в действии – нужно разбавить компанию представителями других рас!» – ехидно подумал Савелий и на этот раз сильно ошибся. – Как только эта пара вошла в дом, разговоры в гостиной разом стихли, и все посмотрели на вошедших. Савелий понял, что кто-то из них действительно важная птица. И похоже, что важной персоной была, как ни странно, мулатка, а не ее бритоголовый спутник. Хозяйка выборочно представляла ей некоторых гостей, в том числе и господина Позина. который с кокетливой улыбкой стал ей что-то говорить. Она вдруг громко расхохоталась и хлопнула его по плечу. Кое-кто из гостей, отвлекаясь от аперитивов и бесед, дружески помахал мулатке в знак приветствия.

– Знаешь, кто это? – спросил Савелия подошедший Матвей.

– Наверное, тележурналистка какая-нибудь, – предположил Савелий.

– А вот и ошибся. Кондолиза Гатти – крупный политолог, один из лучших специалистов по России, а если честно, та еще сучка. Занимала высокий пост в администрации президента Буша-старшего, а теперь главный советник по внешнеполитическим вопросам кандидата в президенты Буша-младшего, и, если он победит, поговаривают, ее прочат в советники по национальной безопасности. Училась она в университете Денвера, где ее научным руководителем был беглый чешский дипломат еврейского происхождения – Джозеф Корбел, родной батюшка нашей с тобой любимой Мадлен Олбрайт, нынешнего госсекретаря США.

– Интересная картинка вырисовывается! – усмехнулся Савелий.

– А ты как думал? – хмыкнул Матвей. – Можешь себе представить, как при таких наставниках она относится к нашей России… – Будучи с рождения американским гражданином, Матвей, тем не менее, всегда считал себя русским, временно проживающим вне родины: уроки прадеда-есаула были усвоены отлично… – А происхождение ее вообще горючая смесь – мать из обеспеченной афро-американской семьи, дед, по-моему, методистский священник, а вот папа Кондолизы – венгерский еврей, семья которого бежала от фашистов в Америку.

«То-то наш господин Позин перед ней так заюлил», – неприязненно подумал Савелий.

Он попытался «услышать» его мысли, но это почти не получалось – Позин находился слишком далеко, и Савелий уловил лишь их обрывки.

«Явилась наглая жидовская морда!» – вдруг четко «услышал» Савелий, однако понять, кого так обрадовало появление Кондолизы, не сумел – вокруг было слишком много народу.

«Однако жива еще в США расовая и национальная нетерпимость», – язвительно подумал Савелий про себя и незаметно приблизился к группе, где стояли хозяйка, Кондолиза и ее спутник. В этот момент хозяйка как раз его и представляла:

– Крупный бизнесмен мистер Широши, – она повернулась к Позину, – а это, господин Широши, известный российский политолог Александр Позин. Думаю, что вам обоим будет интересно это знакомство.

– Нисколько не сомневаюсь, – любезно заметил Широши.

– Спасибо, мне тоже так кажется, – согласился Позин с чуть заметным поклоном.

– О Матвее Смирнофф, господин Широши, я вам рассказывала, а это – Сергей Мануйлов, его будущий родственник, с одной из самых уникальных и романтических профессий – спасатель, из Москвы!

Широко и дружелюбно улыбаясь, мистер Широши по-восточному низко поклонился и по-восточному церемонно поприветствовал обоих, прикасаясь к руке каждого обеими руками, после чего произнес на великолепном английском языке:

– Я не знаю, как благодарить судьбу и вас, очаровательная хозяйка, за то, что в вашем прекрасном и гостеприимном доме мне выпала честь встретить выдающихся людей России, страны, которая меня влечет с раннего детства, с того самого времени, когда я впервые прочел рассказы Чехова; Достоевским и Толстым я увлекся уже потом. И мне так хочется побывать в России.

Литературные пристрастия заезжего японца мало занимали коренных американцев, но русские выслушали его с почтительным вниманием.

Угощение, как справедливо предположила Зинаида Александровна, было довольно скудным. Вся трапеза состояла из овощных салатов, сандвичей и холодной ветчины, а на сладкое был предложен яблочный пирог. Приступив к кофе, гости начали задавать вопросы господину Позину, и светская вечеринка постепенно превратилась в вечер вопросов и ответов, то есть в своеобразный бенефис господина Александра Позина, который был представлен хозяйкой как «крупный политик и ученый-политолог в одном лице»…

Вначале посыпались вопросы о Путине. Высказывались откровенные опасения, что он, как бывший кадровый сотрудник КГБ, не сумеет устоять перед соблазном жесткой диктатуры и задушит слабенькую русскую демократию. Савелий по достоинству оценил, как ловко Позин вышел из положения, сославшись на знаменитого правозащитника и диссидента академика Сахарова, утверждавшего, что в первом управлении КГБ, где как раз и работал Путин, служат наименее коррумпированные и наиболее образованные люди России.

Вполне к месту Позин ввернул, что Путин первый после Ленина руководитель России, который свободно говорит на двух иностранных языках и к тому же убежденный рыночник. Аудитория внимала Позину вполне благосклонно. Но один краснолицый, с пышными пшеничными усами, грузный мужчина все никак не унимался:

– Мой дед родом с Украины. Он мне рассказывал, что за люди служили в КГБ. И я никогда не поверю, чтобы бывший сотрудник КГБ был искренним приверженцем свободы слова и свободной печати. Вот и этого вашего Лебединского, у которого собственный телеканал, арестовали…

На это Позин ответил, что в свое время лично он был против того, чтобы позволить Лебединскому практически в одиночку контролировать один из самых популярных российских телевизионных каналов, но тогда к его мнению никто не прислушался, как не прислушались к его совету и сейчас: он предлагал не оказывать на Лебединского грубого давления.

– Но, – с явным сарказмом добавил Позин, – давление на Лебединского дало обратный результат. Его четырехдневное заключение в знаменитую Бутырскую тюрьму, в камеру которой ему тут же доставили холодильник и телевизор, привлекло к его персоне такое внимание общественности, которого он бы, даже при самом большом желании, не добился ни за какие деньги. А тиражи его изданий и рейтинги его канала и радиостанции резко взметнулись вверх…

Естественно, возник вопрос и о притеснении бедных евреев. На что Позин ответил, что никаких проявлений антисемитизма на государственном уровне в России он не видит, после чего назвал ряд евреев, занимавших и занимающих в настоящее время высокие государственные посты, упомянув, в частности, многолетнего главного советника по вопросам экономики Президента Ельцина профессора Левинсона.

– Конечно, – согласился – Позин, – на бытовом уровне антисемитизм в современной России встречается, ну а где его нет?

– Что вы хотите этим сказать? – бросил ехидно кто-то из толпы гостей.

– Вы хотите, чтобы я вам напомнил нечто подобное про Америку? Извольте… Совсем недавно, летом девяносто девятого года, некий тип, вооруженный автоматом, проник в еврейский детский центр и в упор расстрелял там нескольких детей и воспитателей! – Позин сделал паузу, внимательно оглядел всех присутствующих американцев, стыдливо склонивших головы, потом с сарказмом закончил: – Такого в нашей, как вы пишете в своих газетах, бандитской России никогда не бывало! Конечно, у нас теперь есть не только собственные оголтелые коммунисты, но и берущие с ваших пример фашисты и даже сатанисты, но это та цена, которую приходится платить за демократию!..

То, как достойно вел себя Позин, изменило первоначальное мнение о нем Савелия. Видно, парень толковый, вопросов острых нисколько не боится, отвечает дерзко и не подлизывается к слушателям. Савелий подумал, что стоит навести справки о Позине у всезнающего Богомолова, которого он ожидал на свою свадьбу. Савелию не терпелось услышать, как Позин будет отбиваться от вопросов о коррупции в России. Что-что, а эти вопросы наверняка всплывут.

Как ни странно, Позин неожиданно сам перешел в наступление:

– Скажите, кто из вас знает, из каких поступлений складывалась доходная часть бюджета СССР? – хитро прищурившись, спросил он, как Хазанов, потирая одной рукой палец другой руки.

– От экспорта нефти, – неуверенно предположил пышноусый внук украинца.

– Верно! Из экспорта энергоносителей и продажи алкоголя. Так вот, какая надобность была в том, чтобы эти доходные отрасли немедленно приватизировать? – Позин картинно развел руками. – Я спрашивал нашего бывшего Президента Ельцина, как это произошло. Он говорил, что его убедили в том, что новые владельцы оснастят выгодные отрасли новейшим оборудованием, да к тому же будут платить огромные налоги. На деле же вышло совсем по-другому. А все дело в том, что наш бывший Президент вовсе не был светочем экономической мысли.

А далее Позин показал себя во всем своем блеске. Он признал, что коррупция пронизывает все российское общество сверху донизу.

– Но в чем причина, господа?.. – Он вновь обвел взглядом всех слушающих.

– Сейчас я пишу обо всем этом большую статью, и если вам интересно, то я позволю себе тезисно изложить ее содержание.

– Это было бы очень интересно! – ответил за всех Широши.

– Спасибо! – кивнул Позин в его сторону. – Нас несколько десятилетий убеждали в том, что в нашем обществе вырос новый и невиданный образец человеческой породы – гомо советикус, для которого материальные блага стоят на втором месте, а на первом месте – борьба за построение всеобщего светлого будущего…

– Точно! – воскликнул вдруг американский украинец, чем вызвал у многих улыбку.

– Так вот, – продолжил Позин, – эта идея была насквозь ложной! И когда Горбачев высказал в высшей степени странную для профессионального юриста мысль: «Разрешено все, что не запрещено законом», то все пороки, подавляемые в советском человеке десятилетиями, в первую очередь эгоизм и стяжательство, вырвались наружу. А никакого контроля со стороны государства и закона не было. Ушлые деловые люди этим в полной мере воспользовались и быстро разбогатели. И, как вы сами понимаете, воплощением честности и порядочности они не были. Но вы вспомните: не так ли, например, происходило накопление первоначального капитала в Америке?

И тут присутствующие одобрительно загудели. Но один, откровенно семитского вида джентльмен объявил:

– Извините, но несколько дней назад мне пришлось отобедать с господином Велиховым, одним из российских олигархов, так вот у него совершенно иная точка зрения на происходящее в России.

Позин не удержался и широко улыбнулся:

– Я знаю господина Велихова, причем очень давно и очень хорошо. Аркадий Романович человек несомненно умный и талантливый, только видит он мир сквозь призму своих личных интересов. Легко заметить, пока государство устанавливало для господина Велихова особые, удобные для него правила игры, государство его устраивало. – Позин вновь улыбнулся. – Но теперь, когда ему приходится подчиняться тем же законам, каким подчиняются и все остальные, ему это не нравится. Аркадий Романович привык к своему особому положению и не хочет от него отказываться.

– И что же? – на этот раз усмехнулся джентльмен.

– А ничего! – с вызовом бросил Позин. – Придется смириться господину Велихову!..

То, что говорил Позин о Велихове, Савелий слушал с особым вниманием. И ему в голову пришла совершенно бредовая на первый взгляд мысль – использовать Позина для того, чтобы вручить Велихову «хитрую» трубку мобильного телефона. Но как найти для этого вразумительный предлог?

Савелий понимал, что Позин близко знаком с Велиховым и, судя по его словам, не испытывает к нему особой приязни. Но ведь все равно нужен логичный предлог?

Под конец Позин не обошел и острой темы инвестиций в Россию и вообще отношения рядовых россиян к США:

– Конечно, нам нужны инвестиции, долгосрочные и серьезные, и не только в сырьевые отрасли или производство пепси. Но для рядового россиянина важнее другое.

– И что же? – неожиданно с интересом спросил Широши.

– Еще совсем недавно на земле были две супердержавы – Россия и США, и вся мировая политика во многом определялась их конфронтацией. Но кончилась «холодная война», пришел конец коммунизму, и жители России справедливо ждали, что теперь США из противника превратятся в равного и благожелательного союзника. Но этого не произошло – НАТО расширяется на Восток, американцы и их союзники по НАТО бомбят Югославию. Простому русскому человеку трудно это понять. Он хочет, чтобы американцы относились к нему как к равному, а не как к примитивному туземцу.

– А разве мы относимся по-другому? – спросила Кондолиза с явной иронией.

– В Америке, как мы с вами, уважаемые дамы и господа, знаем, – нисколько не смутившись, продолжил Позин, – равные отношения возможны только между людьми, у которых примерно одинаковые банковские счета. А в этом Россия, несмотря на все свои природные ресурсы, очень далеко от США отстала. Вы можете счесть это завистью, хотя я думаю, что проблемы гораздо глубже, но факт остается фактом – сегодня средний россиянин относится к США намного хуже, чем в советские времена.

После этого Позин заговорил о возможном стратегическом партнерстве России и США и пустился в спор с Кондолизой. Гости начали расходиться, благодаря хозяйку за прекрасно проведенный вечер. Все остались довольны друг другом.

В этот момент Савелий напряженно раздумывал над тем, как бы ему поближе сойтись с Позиным. Но тут его позвала хозяйка дома. Матвей и Позин уже разговаривали с Широши, который, завидев подошедшего Савелия, добродушно ему улыбнулся:

– Господин Сергей завтра днем не занят? Я приглашаю господина Позина и вашего будущего родственника пообедать в моем японском ресторане на Третьей авеню. Там прекрасная кухня. А мне очень хочется поговорить с вами о России.

– Спасибо огромное за столь лестное приглашение, – искренне поблагодарил Матвей Смирнофф, – но я, к сожалению, вынужден отказаться: у меня давно запланирована на завтра встреча со старым клиентом, от которой я никак не могу отказаться.

– Ну, что ж… – продолжая улыбаться, Широши развел руками и взглянул на Савелия.

Однако Савелий помалкивал, дожидаясь ответа Позина, который, чтобы заполнить молчание, начал размышлять вслух:

– Так, завтра я собирался проводить Аркадия в аэропорт, но самолет у него вечером… Что ж, с удовольствием принимаю ваше предложение, уважаемый господин Широши, только если, конечно, это возможно, давайте встретимся не раньше часов двух дня? Если честно, то хочется отдохнуть и выспаться…

Широши снова вопросительно взглянул на Савелия.

– Я тоже благодарю вас за приглашение и с удовольствием принимаю его. – Он искренне улыбнулся с поклоном.

Что бы ни сказала на это Розочка, но такой шанс упускать было нельзя: Велихов должен был покинуть на другой день Нью-Йорк, а Позин собирается его провожать. Попрощавшись, Савелий с Матвеем вышли на улицу и довольно быстро поймали такси. Они сели и двинулись в сторону дома Матвея. Савелия не отпускала мысль: под каким предлогом уговорить Позина передать Велихову эту «магическую трубку»? Он так напряженно размышлял об этом, что не расслышал, что его спутник обращается к нему с вопросом.

– Вы что-то спросили, дядя Матвей? – переспросил он.

– Говорю, ну как тебе понравилась наша вылазка во вражеский стан?

– На самом деле было весьма интересно, – искренне ответил Савелий. – Я вам очень благодарен, и, похоже, вы были правы в отношении американцев.

– А Позин тебе понравился? – спросил вдруг Матвей. – Ты узнай, какой пост он занимает? Молодой, но очень шустрый малый.

– Да, видно, что парень толковый, – охотно согласился Савелий…

Этот «толковый парень» занимал его мысли не только пока он отвозил домой Розочку на такси, но и несколько часов в его номере перед тем, как Савелий смог наконец-то уснуть. Заснул он только тогда, когда, как ему показалось, в его голову пришло правильное решение…

На следующий день рано утром Савелий первым делом позвонил Богомолову. В Москве был вечер, и Савелий поприветствовал своего крестного:

– Добрый вечер, Константин Иванович!

– А, молодой жених, с добрым утром тебя! – радостно отозвался генерал, как обычно определив по голосу Бешеного. – Не терпится узнать, приеду ли на свадьбу? А может быть, другое что-то?

– Угадали! Есть один небольшой, но важный вопрос, потому вас и беспокою.

– Подожди минуту, только провожу посетителя и тогда постараюсь на все твои вопросы ответить…

Прошло, наверное, минуты четыре, пока в трубке вновь раздался голос генерала.

– Не разорил? – с иронией заметил он. – Извини, что так долго: посетитель очень нудный…

– Ничего, товарищ генерал, не страшно: фирма выдержит, – в тон ему ответил Савелий.

– Ну, давай, Савушка, свой чисто американский вопрос.

– Вы знаете такого господина Позина Александра Викторовича?

– Лично не знаком, но премного наслышан. Высокообразован, очень неглуп, в сферах, сам понимаешь каких, давно чувствует себя как дома. Со студенческих лет тесно приятельствует с известным тебе Долоновичем.

– Понятно. А человек-то он какой?

– Далеко не самый худший, можно сказать, даже порядочный.

– В каком смысле?

– На государственное добро никогда не зарился, счетов за границей не имеет. Есть только один серьезный грешок – заядлый игрок и гуляка, что называется, «человек светский», и очень любит быть в центре внимания.

– Понятно.

– А тебе зачем вдруг этот Позин понадобился?

– Да так, случайно встретились тут в одном доме и, похоже, придется какое-то время общаться. Вот я вас и побеспокоил. Кстати, исключительно для вашего личного сведения: ему и другим я представился как сотрудник МЧС…

– Спасатель? – как бы для себя проговорил Богомолов. – А что, очень даже интересная легенда… – Он сделал паузу и добавил: – И весьма не далека от истины! Поздравляю!

– Спасибо.

– Ну, будь здоров и, возможно, до скорой встречи…

Савелий очень надеялся, что услышит от Богомолова точное сообщение о прибытии на его свадьбу, но так и не дождался, а потому сказал на прощанье:

– Очень буду рад вас видеть с Ангелиной Сергеевной… Ей большой привет!

Информация, полученная от Богомолова, естественно, помогла Савелию лучше представить личность Позина. Однако Савелий все-таки колебался, стоит ли втягивать Александра Позина в историю с устранением Велихова. Главная проблема состояла в том, как поведет себя Позин потом, если поймет, что стал невольным соучастником убийства своего, если не приятеля, то, во всяком случае, хорошего знакомого.

Савелий уже понял, что Позин относится к Вели-хову неоднозначно и скорее плохо, чем хорошо. Но этого было мало. Требовалось по возможности подвести Позина к мысли, что Велихов отъявленный негодяй, каким не место на земле. Савелий собирался воздействовать на собеседника не только логикой и фактами, но и своими необыкновенными способностями. «Хитрый телефон» он прихватил с собой.

В японский ресторан «Фудзияма» на Третьей авеню Савелий явился точно в два часа пополудни. Стоило ему сообщить царственно державшемуся метрдотелю, что он приглашен на обед господином Широши, как тот расплылся в подобострастной улыбке и с низким поклоном повел Бешеного в дальний угол ресторана, где было нечто похожее на отдельный кабинет, отгороженный от общего зала свисавшими с потолка бамбуковыми занавесками. Буквально через мгновение появился Широши: вполне вероятно, что ему сообщили о приходе гостя, а скорее всего он сам увидел его на экране монитора – видеокамеры виднелись по всему ресторану.

– Как вы точны, господин Сергей! Добрый день! Я искренне рад вас видеть.

– Добрый день, – чуть склонил голову совсем по-восточному Савелий.

– Что будете пить, пока мы ждем господина Александра?

Савелий задумался.

– Если позволите, я хочу порекомендовать вам замечательный напиток – особый род саке, настоянный на редкой породе морских змей с добавлением ряда экзотических целебных кореньев. Удивительно бодрит.

После «кокосовки» старого Киламбе опасаться было нечего, и Савелий охотно согласился. Широши подал чуть заметный знак, и перед ними тотчас вырос официант, одетый в японское кимоно. Широши сказал ему что-то по-японски, и услужливый официант принес им три небольших совершенно одинаковых фарфоровых графинчика, три фарфоровых же стаканчика размером чуть больше наперстка и три спиртовки, две из которых тут же зажег специальными спичками.

Савелий знал, что саке положено пить подогретым. Хотя это противоречило всем национальным русским обычаям («теплая водка – бр-р-р!»), Савелий дождался, когда его собеседник поставит свой графинчик на спиртовку, повторил за ним этот ритуал и, терпеливо дождавшись момента, когда Широши налил в свой стаканчик из своего графинчика, сделал то же самое.

Напиток оказался удивительно вкусным – мягким и почти без привкуса алкоголя. Выпив еще три маленьких стаканчика, Савелий ощутил какое-то прекрасное чувство спокойной бодрости. Он был умиротворен и расслаблен, но при этом твердо знал, что сейчас ему любое дело по плечу.

– Ну, как вам понравился мой фирменный напиток? – спросил Широши.

И только тут Савелий обратил внимание на то, что сам хозяин только пригубил свой стаканчик.

– Судя по всему, ваш напиток мне понравился намного больше, чем вам, – пошутил Савелий, указывая на почти полный стаканчик Широши.

Тот громко рассмеялся.

– Я изобрел этот напиток лет тридцать тому назад, и можете себе представить, как он мне за это время надоел, и, признаюсь, я им несколько злоупотреблял, так что, можно сказать, набрался бодрости на столетие вперед. Но с вами и за ваше здоровье я с удовольствием выпью.

Ставя пустой стаканчик на стол, Широши как бы между прочим поинтересовался:

– Скажите, неужели вы действительно работаете в Министерстве чрезвычайных ситуаций?

– Абсолютно точно.

– Спасателем?

– Можно сказать и так.

– Какая благородная профессия. Жаль, что вы не сможете помочь мне вложить деньги в российскую экономику.

– А почему вам так хочется инвестировать деньги в Россию? Вы не боитесь наших дурацких законов и рэкета? Если у вас есть лишние деньги, не разумнее ли инвестировать их в Америку?

– Да в Америку я уже инвестировал, причем немало, – без обиняков ответил Широши. – Есть старое и вечно мудрое правило – не клади все яйца в одну корзину. А кроме того, серьезные международные эксперты считают, что американский фондовый рынок очень перегрет, иными словами, из-за большого количества свободных финансовых средств акции продаются и покупаются по ценам, существенно превышающим их реальную стоимость. В один прекрасный день все начнут продавать акции, произойдут обвал рынка и всемирный финансовый крах, в результате которого очень многие разорятся. А я – человек осторожный.

– Мне нечего вам возразить, – заметил Савелий.

– Кроме всего прочего, – продолжил Широши, – мне не нравится сложившееся сейчас положение, когда США стали единственной супердержавой и воображают, что имеют право всех учить и всем диктовать свои условия. Честно говоря, мне жаль распавшийся Советский Союз и его наследницу Россию. Мне всегда казалось, что ваш многострадальный народ достоин лучшей судьбы.

Тихий, приятный и ровный голос Широши воздействовал на Савелия успокаивающе, он одобрительно кивал головой и поддакивал, тем более со всем, что говорил Широши, действительно было трудно не согласиться.

– Я долго жил в Америке, хорошо изучил американцев и, откровенно говоря, очень не люблю их, – доверительно продолжал Широши.

– А чем они вам так не нравятся? – У Савелия до сего момента не было ни времени, ни особого желания размышлять о том, хороши американцы или плохи.

– Я не буду углубляться в суть проблемы противопоставления русской духовности американскому прагматизму, но только позволю себе спросить вас, кто способен на бескорыстный поступок: русский или американец, который с удовольствием занимается благотворительностью, поскольку это дает ему существенные льготы при уплате налогов?

И с этим Савелий спорить не стал.

– Но самый главный недостаток американцев как нации в ее «комплексе полноценности» – они глубоко убеждены в том, что в Америке все самое лучшее и лучше быть не может. Но ведь это очевидная нелепица, не правда ли, господин Сергей?

– Пожалуй, вы правы и тут, господин Широши, – вынужден был согласиться Савелий.

– Только глупый и самонадеянный человек может считать, что он сам, его жена, его дети, религия или политическая система его страны самые лучшие. Любой восточный учитель немедленно прогнал бы своего даже самого способного ученика, заметив у него подобные амбиции. – Тут Широши внимательно посмотрел Савелию прямо в глаза.

«Любопытный тип этот Широши!» – подумал Савелий и попытался «услышать» его мысли.

Однако ничего не получилось. Савелий «услышал» такую гулкую пустоту, как будто он крикнул в колодец или глубокую пустую бочку, – его мысль «услышать», о чем думает собеседник, странным отраженным эхом вернулась к нему. Но Савелий не успел как следует осмыслить этот удивительный феномен, потому что явился отнюдь не смущенный своим получасовым опозданием Александр Позин.

– Вы уже выпиваете? Значит, мне положена штрафная… – проговорил он, не успев занять свое место.

Услужливый официант зажег третью спиртовку и поставил его графинчик на огонь. Тем не менее гостеприимный Широши не стал дожидаться, когда он согреется, с готовностью наполнил его стаканчик своим фирменным напитком из своего графинчика. Позин с видимым удовольствием опрокинул в себя несколько стаканчиков, и Савелий к нему охотно присоединился. Бешеный не был пьян, но удивительно приятное чувство покоя в сочетании с необыкновенной бодростью тела и духа только укрепилось.

– Какую пищу вы предпочитаете, господа? – спросил радушный хозяин.

– Вкусную, – неловко пошутил уже раскрасневшийся от выпитого Позин.

–Я имею в виду морскую, земную или небесную? – невозмутимо пояснил Широши. – По древним правилам питания смешивать их не рекомендуется.

Оба гостя единодушно выбрали пищу морскую. Широши вновь подал знак официанту, и, хотя на этот раз говорил с ним по-английски, в его речи мелькали названия каких-то экзотических блюд, так что гости почти ничего не поняли. Кроме кальмаров и королевских креветок было трудно разобраться, из чего приготовлены остальные блюда, но так часто бывает в восточной кухне, а все было в высшей степени изысканно и вкусно. После того как гости заморили червячка, Широши без долгих предисловий перешел к делу: