Текст книги "Генштаб без тайн"
Автор книги: Виктор Баранец
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 36 страниц)
Дыры в шеренгах
Ко многим проблемам реформы армии добавлялась еще одна, не менее острая – низкая укомплектованность войск личным составом. Ситуация складывалась парадоксальная: Россия с ее огромным призывным ресурсом в 1995-1997 годах не могла укомплектовать многие части своей армии хотя бы на 70% (во время весенних и осенних призывов требовалось поставить под ружье примерно 250 тысяч человек). При таком положении о реформе говорить было слишком проблематично…
Чтобы лучше разобраться в этом вопросе, стоит обратиться к официальной статистике Минобороны РФ – вчерашней и сегодняшней.
Из документов МО РФ:
«…В России на начало 1994 года на воинском учете состояло около 1,7 млн юношей призывного возраста. Из них 73% подлежали освобождению и имели отсрочки от призыва в соответствии с действующим законодательством (20% – по состоянию здоровья, 43% – для продолжения образования, 3% – по семейному положению, 1% – для работы в сфере искусства, образования и здравоохранения, 6% – судимые и находящиеся под следствием), а 14% не подлежали весеннему призыву по возрасту.
Около 28 тысяч граждан ежегодно уклонялось от призыва на военную службу. И только в отношении 779 человек были возбуждены уголовные дела, а осуждено было всего 63 человека. 13 тысяч граждан было привлечено к административной ответственности (различного рода мелким штрафам и вызовам в милицию)…»
В том же году из каждых 100 юношей призывного возраста призывалось на военную службу только 19 человек, остальные получили отсрочки или вообще освобождались от исполнения воинской обязанности. И это при том, что Вооруженным силам выделялось только 50% призываемых граждан.
Весной 1995 года положение с укомплектованностью войск стало вообще критическим. Из 1176 тысяч призывников, состоящих на воинском учете, могло быть призвано на военную службу только 419 тысяч человек (23% имеющихся призывных ресурсов), в то время как подлежало увольнению 682 тысячи. В результате некомплект солдат и сержантов только в Вооруженных силах по расчетам Генштаба превышал 400 тысяч человек. К концу года общая укомплектованность Вооруженных сил могла снизиться до 60% и менее (при этом в Сухопутных войсках – до 30-35%), что привело бы к необратимым последствиям для их боеготовности (боеготовыми считаются части, укомплектованные личным составом не менее, чем на 70%)…
Правительство в срочном порядке представило в Госдуму проект Федерального Закона «О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации „О воинской обязанности и военной службе“. Он был принят Государственной думой и вскоре подписан Президентом России. Согласно этому Закону предусматривалось:
1. Начиная с осени 1995 года перейти на двухгодичный срок военной службы (поскольку установленный ранее Законом «О воинской обязанности и военной службе» полуторагодичный срок военной службы граждан не обеспечивал достаточный уровень укомплектованности Вооруженных сил).
2. Призывать на годичный срок военной службы выпускников высших учебных заведений, обучавшихся на военных кафедрах и не проходивших военную службу, после чего присваивать им первичное звание офицера запаса.
3. Отменить отсрочки гражданам, имеющим одного родителя старше 50 лет. При этом отсрочки от призыва по уходу за ближайшими родственниками, если они из-за болезни или старости нуждаются в постоянной помощи, остались неизменными.
4. Установить, что гражданин вправе воспользоваться отсрочкой от призыва на военную службу для получения профессионального образования только один раз.
Планировалось, что переход на двухгодичный срок военной службы по призыву позволит уже в 1996 году повысить укомплектованность Вооруженных сил РФ сержантами и солдатами до 80% и даст возможность без привлечения дополнительных финансовых ресурсов успешно решать поставленные перед армией задачи.
Однако в 1996 году положение с призывом кардинально не улучшилось: из каждых 100 юношей призывного возраста в армейский строй становилось лишь 23. По-прежнему большим было число отсрочек. Еще одна причина – слабый контроль властей на местах за исполнением законодательства по призыву и игнорирование многими юношами его требований.
Рост количества юношей, уклонившихся от военной службы, явился следствием резкого падения в последние годы престижа воинской службы, развалом системы военно-патриотического воспитания молодежи. В условиях нарождающейся рыночной экономики кардинально изменилась нравственно-психологическая ориентация молодежи: из каждых 100 юношей, как показывали результаты социологических исследований, только 9 человек считают своим гражданским долгом стать в армейский строй. Остальные предпочитают прежде всего получить престижное образование или «заняться накоплением денег в сфере коммерции».
Служба в армии по-прежнему остается страшилкой для русских парней. Многие из них упорно овладевают методикой «откашивания» от службы. А в инструкторах недостатка нет: во многих городах России уже действуют специальные общественные организации, обучающие призывников искусству уклонения от службы в армии. В этом им помогают и активисты комитетов солдатских матерей.
Горластые тетки – головная боль Минобороны и Ген-штаба, местных военных комиссариатов. Мне много раз приходилось видеть их у нас на Арбате, где они устраивали шумные пикеты с плакатами «Генералы, верните наших детей!» Конечно, можно понять горе матери, сын которой погиб на чеченской войне или задушен «дедами» в казарменной сушилке. Но на этой неутешной материнской боли уже который год цинично спекулируют ловкие «активистки».
Одно дело – требовать расследования убийств в частях, и совсем другое – подбивать пацанов на уклонение от службы. Одно дело – поддерживать тех, кто настаивает на своем конституционном праве отказа от воинской службы и замены ее на альтернативную. И совсем другое – воспитывать ненависть к службе.
Власти и спецслужбы страны до сих пор пока помалкивают о том, что в России уже много лет действует хорошо оплачиваемая «из-за бугра» различными грандами разветвленная антиармейская структура со штаб-квартирами в престижных столичных гостиницах, долгосрочная аренда которых не по карману бедным солдатским матерям.
Иностранные инструкторы (абсолютное большинство которых кадровые разведчики) все чаще наезжают в Россию для проведения методических занятий со своим активом, организуют симпозиумы и семинары под благородными лозунгами о соблюдении прав человека, хотя на поверку все это – закамуфлированные звенья долгосрочной и широкомасштабной идеологической операции, имеющей целью размыть оборонное сознание молодежи.
В начале декабря 1998 года в Новгороде представители двух международных организаций «Центр миротворчества и общественного развития» и «Движение против насилия» обучали местную молодежь как уклоняться от службы в армии и уголовной ответственности. Организатором этого славного мероприятия был англичанин Крис Хантер. Участники симпозиума из Москвы, Петербурга, Иркутска и Воронежа радостно рапортовали «хозяевам» о том, сколько десятков юношей отказались брать в руки оружие.
Однажды во время очередного призыва в армию видел я на Красной площади прелюбопытное зрелище. Большая группа заметно поддатых молодых людей, называвших себя пацифистами, собственными телами старательно конструировала на священной брусчатке лозунг. Когда все, наконец, улеглись, можно было прочитать: «ПРИЗЫВУ-98 – ХУЙ!».
Тут же подоспевшие милиционеры быстро растащили бухих пацифистов, нечленораздельно выкрикивавших лозунги о свободе и демократии. А оставшиеся «неохваченными» стражами порядка с большим удовольствием давали интервью журналистам, рассказывая о том, что подали иски в суды в связи с тем, что им не предоставлено право на альтернативную службу.
Таких исков, кстати, к концу 1998 года в различных российских судах лежит уже около тысячи. И все они – правомерны. Ибо альтернативная служба предусмотрена Конституцией еще с 1993 года. Но парламент так до сих пор и не принял соответствующий Закон. В Государственной думе уже который год муссируется три или четыре проекта, но депутаты никак не могут найти общего языка ни по срокам альтернативной службы, ни по критериям, по которым человек может отказаться брать в руки оружие.
А на станциях московского метро и в подземных переходах по-прежнему можно встретить людей, которые держат в руках небольшие книжечки с надписью «Как уклониться от армии?». Книжечка стоит недорого – 5 рублей. Кто не может откосить, тот платит намного больше. Такса уже дошла до 7 тысяч долларов в Москве и 2 – в провинции. На этом деле хорошо греют руки некоторые военные комиссары. За последние годы по этой причине несколько из них попали за решетку.
Неукомплектованная армия – небоеспособная армия. Из-за большого недостатка солдат и сержантов командиры не имеют возможности организовать полноценный учебный процесс. Во многих частях офицеры вынуждены выполнять обязанности солдат: заступать часовыми на объекты, дежурными по контрольно-пропускным пунктам, работать кочегарами.
Тот, кто служит «за себя и за того парня», постоянно несет тяжелые физические и моральные перегрузки. Это нередко приводит к нервным срывам людей, влекущим за собой серьезные нарушения уставного порядка и преступления. По подсчетам наших военных психологов, такое положение на 10-15% увеличивает число грубых дисциплинарных проступков и еще больше – чрезвычайных происшествий – расстрелы в караулах и казармах, драки с увечьями.
В 1997 году в связи с сокращением Вооруженных сил число призывников стало уменьшаться и достигло примерно 150-160 тысяч человек (за один призыв). На этом же рубеже держался призыв в 1998-99 годах.
Армия становилась меньшей, но не более профессиональной…
Икра и сухари
…Чем хуже идет реформа армии, тем чаще Ельцин «выражает тревогу». В газетах сообщалось: «28 июня 1995 года, выступая на торжественном приеме выпускников академий в Кремле, Президент России высказал тревогу по поводу того, что военная реформа буксует». Выступивший же следом Грачев заявил, что в результате реформаторских действий «удалось создать армию как единый и целостный организм».
После этих слов министра по рядам одетых в парадную форму генералов и офицеров прокатился легкий гул, который можно было понимать не иначе как сомнение людей в объективности такого утверждения министра. В этот момент несколько офицеров ГРУ и СВР переглянулись и еле заметно улыбнулись. Наверное, они вспомнили слова из свежего аналитического документа Пентагона: «России не удалось создать армию как единый и целостный организм»…
В Кремле уезжавшим вскоре в войска и на флоты генералам и офицерам подали «кристалловскую» водку, а на закуску – севрюжинку и красную икру.
А из штабов военных округов уже давно шли в МО и Генштаб тревожные телеграммы командующих о нарастающей нехватке продовольствия.
«Единый и целостный организм» потрошил уже стратегические неприкосновенные запасы с сухарями и консервами, притрагиваться к которым можно было только в случае войны.
Грачев направил Ельцину секретное письмо с просьбой срочно выделить для продовольственных нужд армии 2,5-3 триллиона рублей. Это послание Павла Сергеевича Борису Николаевичу было похоже на подвиг. Президент часто лютовал, когда министры обращались к нему с подобными просьбами. Грачев знал это. И потому частенько сам занимался выколачиванием денег в Белом доме, не прибегая к помощи Б.Н.
Долгое время это ему удавалось. До тех пор пока не «взорвался» Черномырдин, сказавший однажды, что министр, пользуясь своим «особым положением» (приближенностью к президенту), ставит правительство в «трудную ситуацию» (экстренный поиск денег на нужды армии). После этого пробивные способности министра обороны стали угасать – он все чаще возвращался из правительства с пустыми руками.
Когда же летом 1995 года начальник Центрального продовольственного управления МО генерал-полковник В. Савинов положил на стол Грачева докладную о большой вероятности голодовки в войсках, если правительство срочно не даст денег на питание, министр уже не стал, как часто бывало прежде, звонить или ехать на Краснопресненскую набережную – написал экстренную и мрачную петицию в Кремль, хорошо понимая, что сильно испортит настроение Верховному.
Ельцин несколько недель молчал.
Потом в МО приползали слухи, что президент дал поручение правительству найти деньги, которые выпрашивал Грачев.
Но эта весть в арбатских кабинетах была воспринята с раздражением: люди негодовали в связи с тем, что нашему ведомству приходится выклянчивать даже то, что положено армии по Закону.
Два триллиона Черномырдин к концу августа где-то нашел. А в начале сентября на пресс-конференции в Кремле Ельцин сообщил, что еще один триллион «правительство продолжает искать».
К тому времени армия нуждалась уже не в трех, а в четырех триллионах рублей на продовольствие. Выступая по этому поводу на очередном заседании Госдумы председатель Комитета по обороне Сергей Юшенков заявил:
– Если мы не можем обеспечить питанием 1,7 млн человек, то не надо было отменять отсрочки и увеличивать срок службы до 2 лет. Сейчас речь может идти не о реформировании, а о выживании армии.
Юшенкова у нас на Арбате многие недолюбливали. Он, как и «великий реформатор» отставной майор Лопатин, в свое время наломал немало дров, когда начиналось реформирование армии. Многие арбатские офицеры и генералы испытывали к Юшенкову неприязнь. Но на сей раз соглашались с ним…
Голоса
…В начале августа 1995 года Ельцин подписал секретный указ (№ 794-с), в котором излагалась очередная программа военного строительства в России. Судя по всему, разработчики документа сумели сделать некоторые выводы из многолетней дискуссии по этой проблеме: речь в указе шла уже не только о реформе армии, но и о преобразовании всей системы обороны страны.
Новый план строительства Вооруженных сил был рассчитан на будущее (он вступал в силу лишь в 1996 году), и потому можно было сделать вывод, что минувшие этапы реформирования армии Ельцин как бы не засчитывает.
В указе ни слова не было о просчетах, допущенных на предыдущем этапе военного строительства, их главных причинах.
Новый президентский указ на 90% состоял из набора очевидных истин, в той или иной степени уже прописанных в Основных положениях военной доктрины 1993 года.
С одной стороны, Ельцин видел военную реформу как общегосударственную задачу, но с другой, как и ранее, слабо «подключал» к ее решению всю систему государственных органов. Потому указ по большей части своей выглядел как теоретический документ, ориентирующий армию на новые преобразования «в общем и целом».
К тому же российская экономика и наш военно-промышленный комплекс продолжали хиреть. Это обстоятельство и вынуждало президента ориентировать военных на то, чтобы они «по одежке протягивали ножки»: он требовал, чтобы система обороны была приведена в соответствие с экономическими возможностями страны.
Все это было верно.
Но никакие новые президентские прожекты, рисующие облик будущей армии, не могли отвлечь военных от поиска мучительного ответа на вопрос – почему ныне существующая армия оказалась в столь незавидном положении?
Александр Лебедь 1 декабря 1995 года опубликовал в «Независимой газете» статью, в которой так определял причины катастрофического положения в Вооруженных силах: «…Российским политическим руководством, видимо, был выбран путь постепенного развала оставшейся в наследство от СССР армии и деморализации личного состава.
В этих целях использовались:
– огульная, без выяснения причин, критика как армейских порядков, Вооруженных сил в целом, так и отдельных представителей армии;
– постоянные проблемы с военным бюджетом (начиная со стадии его разработки и утверждения, и заканчивая выделением Министерству обороны уже утвержденных законодателями бюджетных средств);
– медлительность в подготовке радикальных военных реформ;
– кадровая политика, основанная на подборе командного состава на ключевые должности по принципу личной преданности;
– практический отказ от выработки и проведения нацеленной в будущее военно-технической политики…»
В те же дни, выступая перед офицерами и командованием Приволжского военного округа, Лебедь высказался за необходимость «полностью перестроить систему реформирования Вооруженных сил». Главное внимание, по его мнению, нужно было уделить материальному обеспечению войск и улучшению жизни военнослужащих и членов их семей. Ибо «нищая, голодная, побирающаяся армия не может выполнить поставленной перед ней задачи и в настоящее время является национальным позором государства».
Слушая Лебедя, я снова думал о великом парадоксе: в стране были десятки неглупых генеральских голов, способных переустроить армию, знающих, как именно это надо делать, но зерна их трезвых, прагматичных идей падали на бесплодную почву.
Командующий Воздушно-десантными войсками Вооруженных сил России Евгений Подколзин:
– Пока мы не реформируем экономику, пока не дадим людям рабочие места, пока их не накормим, не обеспечим всем необходимым, серьезно говорить о военной реформе преждевременно. Ведь что такое военная реформа? Это – коренное изменение количественного и качественного состояния армии и флота в соответствии с военной доктриной, стратегическими и геополитическими интересами государства, необходимостью надежной защиты ее границ. Проведение такой реформы затянется на долгие годы, десятилетия, потребуются огромные материальные затраты и средства. Мы же сегодня даже не можем вовремя офицерам денежное содержание выплатить, но зато на каждом углу горланим о реформе… Нам бы сейчас становой хребет – офицерский корпус сохранить, преодолеть кризис в оборонной промышленности, заложить необходимый минимум для поддержания боевой готовности войск. И этого уже будет много.
«Пока мы не реформируем экономику…»
Генерал Подколзин бил в «десятку».
А тем временем всем нам активно вдалбливали в мозги свои концепции военной реформы другие люди, совершенно далекие от армии и уже немало сделавшие для ее развала. Для лидера избирательного блока «Выбор России – Объединенные демократы» Егора Гайдара, казалось, не было такого вопроса, на который бы он легко и непринужденно не мог дать ответа, – касалось ли это налогов на добавочную стоимость, прогнозирования уровня жизни россиян или новых положений военной доктрины.
Этот человек, в бытность которого премьер-министром Вооруженным силам РФ был нанесен самый мощный удар, по-прежнему был ярым сторонником «наиболее эффективного способа» реформирования армии – ее сокращения. В его размышлениях о военной реформе четко просматривалась идея, которую давно и упорно исповедуют наши демократы: за счет урезания численности силовых структур облегчить выживание стагнирующей экономики страны. Гайдар говорил:
– Мы сейчас имеем армию, в которой не хотят служить офицеры, потому, что они не могут заниматься своим делом, скажем, боевой подготовкой. Армию, в которую матери не хотят отпускать своих сыновей, в которой не хотят служить сами юноши. Мы имеем армию большую, дорогую и предельно неэффективную. Армию, которая сама собою недовольна. Что здесь надо сделать? По нашему убеждению, нужна серьезная военная реформа. Основное направление ее – сокращение численности вооруженных сил, включая сюда внутренние войска и пограничников, примерно до миллиона человек, упрощение их структуры управления, резкое сокращение количества штабов, круга обслуживающих подразделений, отказ от огромного натурального хозяйства Министерства обороны, начиная от военных совхозов и кончая военными заводами строительных материалов. На этой базе можно обеспечить средства, достаточные для боевой подготовки, реального выполнения социальных гарантий для военнослужащих, обеспечение поставок современной боевой техники. Военная реформа должна создать базу для перехода к профессиональной военной службе…
Я показывал эти соображения многим специалистам МО и Генштаба. Большинство считали их, мягко говоря, дилетантскими. Конечно, апеллируя при этом к своим, чисто профессиональным аргументам. Они считали, например, что дальнейшее сокращение армии ниже предела в 1,5 миллиона человек было преступным хотя бы потому, что это количество уже сегодня минимально отвечает масштабам реально существующих и потенциальных военных угроз для России.
По той же логике отвергалась и идея дальнейшего сокращения Внутренних войск: уровень преступности в стране с каждым годом почти утраивается. А о каком сокращении военных совхозов можно вести речь, если из-за неспособности государства в полном объеме обеспечивать войска продовольствием, наши ведомственные сельхозпредприятия спасают их от голода своей продукцией.
О каком сокращении военных заводов строительных материалов можно было вести речь, если они в условиях проваленной еще во времена самого Гайдара Государственной программы строительства жилья для военнослужащих давали от 15 до 20% квартир?
Но Гайдар упорно продолжал гнуть свое. Он продолжал доказывать, что «России не нужна огромная армия», что «такая армия разорительна», что «к 2000 году мы должны получить гораздо меньшую по численности армию» («Труд» – 14.12.95).
Идея экономии на армии доминировала не только в голове демократов, подобных Гайдару. Ее активно проводили и другие политики. К концу 1995 года, загнав страну в угол, они открыто призывали военных «подстраиваться под создавшееся положение в экономике». Одним из идеологов такого подхода был заместитель председателя одного из комитетов Госдумы Александр Пискунов. Он, в частности, говорил:
– С одной стороны, государство обязано постоянно изыскивать возможности для того, чтобы максимально обеспечивать потребности армии, с другой, сами Вооруженные силы должны обеспечивать такой подход к военному строительству, который бы, наряду с геополитическими реалиями, учитывал возможности страны. В условиях, когда валовой внутренний продукт страны находится примерно на уровне Италии, меряться силами с НАТО и со всем остальным миром, мягко говоря, наивно.
Если распутать хитросплетения этой казуистики, то вырисуется один банальный, но неопровержимый вывод: при хилой экономике не может быть сильной армии. Тогда возникал резонный вопрос: а кто же развалил нашу экономику?
Не только гражданские чиновники и политики, но и десятки наших действующих и отставных военачальников, аналитиков и ученых предлагали свои варианты подходов к военной реформе. Иногда все это напоминало мне сцену из сельской жизни, когда мужики никак не могут объездить брыкливую колхозную лошадь. Один советует сильнее бить ее кнутом, другой – затянуть туже подпругу, третий – садиться в седло не слева, а справа, а четвертый – нацепить более плотные шоры.
Это сравнение пришло мне в голову и тогда, когда попалось на глаза интервью бывшего зама главкома Сухопутных войск отставного генерала Эдуарда Воробьева газете «Аргументы и факты» (20.12.95). Корреспондент спросил Воробьева:
– Что вы понимаете под военной реформой?
Воробьев ответил:
– У нее несколько направлений. И главное из них практически не требует дополнительных средств, а дает быструю отдачу. Речь идет о произволе и самодурстве, в результате которых наша армия превратилась в пугало для призывников и их родителей. И это не только дедовщина. Растет произвол начальства. Оба эти явления взаимосвязаны. Дело в том, что система единоначалия, обязательная для армии, ничем не ограничена. Вот почему необходим закон, который обеспечит гражданский контроль над армейской жизнью.
Дедовщина и самодурство некоторых войсковых и флотских командиров и начальников, безусловно, проблема серьезная. Но вряд ли она относится к разряду тех, которые предопределяют магистральный путь реформы Вооруженных сил. Ясно, как Божий день: без создания надлежащих материальных и социальных условий зачуханная и злая, полураздетая и полуголодная армия вряд ли сможет обрести новый облик.
Как и десять лет назад, страна не испытывает недостатка в экспертах по этой проблеме. Уже долгое время упражнялся на этой ниве и депутат Госдумы (фракция «Яблоко») Алексей Арбатов. Он тоже доказывал, что столбовой путь реформирования армии лежит через ее сокращение:
– Основой нашей предпосылки является то, что в ближайшие 2-3 года Российской армии не придется вступать в региональные конфликты с крупными военными державами. Именно на этот период относится наше предложение сократить ВС России до названного уровня (1-1,2 млн человек. – В.Б.)
Невозможно понять, на чем базировалось столь уверенное утверждение Арбатова. Любой прогноз такого рода – гадание на кофейной гуще. Политика столь же непредсказуема, как и взбалмошная женщина. Кто может категорично утверждать, что в ближайшие годы даже миролюбиво настроенный Китай не вздумает предъявить России какие-нибудь территориальные претензии? Тут, как говорится, бабушка надвое сказала: может быть, а может и не быть.
Но армия всегда должна быть готова к самому худшему варианту развития событий. К тому же история не раз учила нас: как только ослабевает оборонная мощь России, у некоторых ее соседей пробуждается желание отхватить какой-нибудь лакомый кусок.
К дискуссии о допустимых параметрах сокращения армии снова подключился Александр Лебедь, о котором Игорь Родионов говорил, что «хотя он академии Генштаба и не оканчивал, но намного умнее некоторых балбесов». Опальный командарм дал отповедь сторонникам «решительного» сокращения Вооруженных сил России до 1 миллиона человек:
– Любое масштабное сокращение армии по своей сути затратно. Ведь просто сократить и выбросить людей на улицу нельзя. Надо выплатить им пенсии и пособия, обустроить их жен и детей, обеспечить семьи уволенных военнослужащих жильем и другими социальными гарантиями. Кроме того, сразу же обостряется проблема, связанная с утилизацией и хранением излишков вооружения. Расчеты показывают, что столь масштабное сокращение ВС РФ потребует даже увеличения затрат по сравнению с сегодняшним содержанием армии и флота на 3-4 трлн рублей ежегодно…
В Генеральном штабе внимательно следили за ходом этой дискуссии. Для Центра военно-стратегических исследований ГШ проблемы реформы – ежедневный хлеб. У меня было много знакомых среди офицеров ЦВСИ. Общаясь с ними, я часто испытывал чувство гордости за то, что имею честь служить рядом с этими людьми, для которых не было секретов в военном деле. И не один раз бывало так, что я приходил к ним, восторженно цитируя умное (как мне казалось) высказывание очередного «гения» военной реформы, но уже вскоре восхищение мое угасало под напором железной профессиональной логики и аргументов, напрочь лишенных каких-либо эмоций.
И тогда заумные разглагольствования некоторых наших кремлевских, правительственных или парламентских псевдостратегов о необходимости создать «маленькую и сильную» армию вместо «большой и слабой» начинали выглядеть детским лепетом. Приходило простое и ясное понимание того, что Россия не нуждается ни в чрезмерно большой, ни в слишком маленькой армии. Ей нужна армия, которая может оптимально гарантировать безопасность. Там, в ЦВСИ Генштаба, довелось мне слышать немало блистательных профессиональных диспутов, которые очищали мозги от шелухи бесконечных дилетантских споров гражданских деятелей о необходимой численности армии. Но весь идиотский парадокс заключался в том, что голоса этих людей власть не слышала.
А было к чему прислушаться.
При сокращении Вооруженных сил до 1 миллиона человек остро встанет вопрос подготовки мобилизационных резервов. Группировка Сухопутных войск в таком случае будет состоять в основном из соединений сокращенного состава, способных содержать не более 30% имеющегося вооружения и боевой техники. Еще 30-40% ВВТ можно будет содержать за счет баз хранения и учебных центров, остальную технику придется переводить в запасы и утилизировать. В связи с этим выполнение группировками Сухопутных войск задач по отражению возможного противника хотя бы на одном стратегическом направлении становится невозможным.
При таком сокращении войсками ПВО может быть обеспечено прикрытие не более 50% важнейших военных и промышленных объектов, а боевой потенциал ВВС уменьшится более чем в 2,5 раза. Россия окончательно лишится статуса великой морской державы. Флот будет способен действовать только в прилегающих к территории страны водах и не сможет обеспечивать сдерживание потенциальных агрессоров на океанических и морских театрах военных действий…
В середине января 1996 года неожиданно прорвало помощника президента по национальной безопасности Юрия Батурина. В своем интервью «Интерфаксу» (15.01.96.) он заявил:
«В военной области к наиболее существенным реальным внутренним угрозам следует отнести отставание в проведении военной реформы от потребностей страны, в том числе и по обеспечению ее внешней безопасности… Нельзя допускать, чтобы снижение военно-промышленного потенциала страны упало до уровня, за которым не обеспечивается функция обороны страны по отражению любого вероятного агрессора и любой военной агрессии…»
Создавалось впечатление, что Батурин свалился в Кремль с Луны. Уже шел пятый год военной реформы, а мы топтались на месте и делали вот такие «открытия».
Среди сотен разрозненных голосов авторов предложений, прожектов и планов все упорнее пробивался голос человека, который словно раздвигал бесплодно суетящихся у постели больного врачей и давал рецепт непростого, но единственно верного излечения. Это был главный военный эксперт правительства России генерал-полковник Валерий Миронов:
– Без государственного руководства военным строительством, координации действий всех государственных и общественных институтов, без единого механизма реализации общегосударственной политики в сфере обороны и безопасности реформа просто не состоится. Система руководства Вооруженными силами и другими войсками должна базироваться на принципах жесткой централизации и единоначалия, на всех уровнях исключать параллелизм и дублирование. Поэтому целесообразно резко поднять роль Генштаба, который оказался на задворках армейского комплекса. Сейчас главное – перейти к практической совместной работе всех ветвей власти и осуществлению планов военного строительства.
Когда Ельцин в феврале 1996 года выступал в Кремле перед депутатами парламента по случаю своего очередного Послания Федеральному собранию, он во многом повторял Миронова:
– Можно ли говорить об успехах реформы, если Вооруженным силам остро недостает внимания государственной власти, если порой не удовлетворяются их самые элементарные нужды. Военная реформа – это прежде всего повышенное внимание государства к армии, к людям в погонах. Это оснащение Вооруженных сил современным оружием и военной техникой. В общем, то, как проводится военная реформа до настоящего времени – бессистемно и непоследовательно, – настоящей реформой назвать нельзя…
