Текст книги "Спасите меня, Кацураги-сан! Том 13 (СИ)"

Автор книги: Виктор Молотов

Соавторы: Алексей Аржанов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– А больше никаких хронических заболеваний у вас ранее не наблюдалось? – поинтересовался я. – Да, по результатам обследований всё хорошо. Но меня интересует, ставили ли вам другие врачи иные диагнозы ранее?

– Да вроде нет, всегда была здоровой, – вздохнула она.

– И в детстве таких симптомов не было? – задал уточняющий вопрос я. – С животом не мучились точно так же, как сейчас?

– Слушайте, Кацураги-сан, на самом деле нечто подобное уже было, но я плохо это помню, – произнесла Хидетаки Урака. – Вроде бы в начальной школе я часто отпрашивалась домой из-за того, что меня беспокоили такие же симптомы. Но могу ошибаться. Возможно, я это надумала.

Отлично, ещё один балл в копилку доказательств.

А теперь самое время заглянуть в её организм «молекулярным анализом». Ведь только с помощью него я смогу поставить этот диагноз. «Клеточный» тут никак бы не помог. Теперь ясно, почему Дайго Рэн не справился. У него даже близко не было такой возможности. Хотя, если честно, тут и без магии можно было разобраться. Достаточно качественно собрать анамнез.

Ведь никто из нас пока что не спросил, чем питается женщина.

Ага… Вот оно!

Нашёл.

Заболевание, которым страдает больше половины населения планеты. И почти сто процентов жителей Японии и близкородственных ей стран.

– Я знаю, что с вами происходит, Хидетаки-сан, – сказал я. – Слушайте внимательно, я объясню вам, как убрать симптомы без лекарств.

Глава 4

– Так вы поняли, что у меня за заболевание? – удивилась Хидетаки Урака. – Я уже пятерых врачей обошла. Мне что только не ставили. И панкреатиты, и онкологию, и…

– Самая обыкновенная непереносимость лактозы, – улыбнулся я. – Вспомните, пожалуйста, у вас эти симптомы развиваются исключительно после употребления молока, сыра, творога или йогурта?

Дальше даже нет смысла слушать. Она гарантированно ответит «да». А если и скажет, что это не так, то, скорее всего, ошибётся или соврёт. Я внимательно осмотрел её тонкую кишку с помощью «молекулярного анализа». И обнаружил очень любопытную картину.

В клетках кишечника не вырабатывается особый фермент «лактаза». Именно его главной задачей является переработка лактозы из молочных продуктов на галактозу и глюкозу. Если лактаза справляется, то никаких проблем не возникает. Однако, если ей это не удаётся, употреблённые продукты в непереваренном виде попадают из тонкой кишки в толстую, и там начинается всё самое «интересное».

Бактерии толстокишечной микрофлоры набрасываются на лактозу и превращают её совсем не в то, что нужно нашему организму. А именно – в молочную кислоту и газы. Именно из-за этих веществ начинается нарушение пищеварения. Кроме того, это сильно влияет на разрастание той микрофлоры, которая организму не нужна.

Я уже много раз убеждался, что теория связи кишечника и головного мозга правдива. Многие учёные говорят, будто состояние нашей микрофлоры напрямую влияет на головной мозг. И во многом это – правда. Дело в том, что бактерии, которые живут у нас в кишечнике, состоят с нами в симбиозе.

Мы даём им питательные вещества, они их перерабатывают, забирают себе часть из них, а потом выделяют соединения, которые влияют на нервную систему и головной мозг в частности.

Вот только часть этих веществ может придавать бодрость и хорошее настроение, а другая часть делает всё в точности до наоборот. И какой же напрашивает вывод?

Получается, что пословица «Ты – это то, что ты ешь» имеет двойной смысл. Мало того, что вся употребляемая нами еда становится «кирпичиками» для создания нашего организма, так ещё и бактерии влияют на нашу нервную систему и психику.

– Вы правы, Кацураги-сан, – кивнула Хидетаки Урака. – Мне уже об этом говорили. Да я и сама замечала. Но мне показалось, что избавляться от такого полезного продукта, как молоко – это ещё вреднее. Я не понимаю, что мне в таком случае делать.

– Вы тоже абсолютно правы, Хидетаки-сан, – ответил я. – Если полностью лишить организм молочных продуктов, у вас может возникнуть дефицит кальция. А с возрастом, когда у вас наступит менопауза, вы гарантированно приобретёте остеопороз с такой диетой. Потому что кальций костям попросту необходим.

– Существует какой-то выход? Или мне придётся с этим смириться? – напряглась она.

– Какое смирение? О чём вы? С такими вещами современная медицина может справиться. Хотя бы частично, – уверил её я. – Я бы порекомендовал полностью убрать всё, что содержит лактозу. Я уже перечислил вам основные продукты, но полный список можете сами проверить в интернете. Или обратиться к хорошему диетологу. Таким образом вы полностью уберёте всю симптоматику со стороны кишечника. Как я и обещал – только диета.

– Но с осложнениями лактозной недостаточности всё обстоит иначе, верно? – улыбнулась Хидетаки.

– Ого, вижу, вы слёту понимаете, к чему я веду. У вас случайно нет медицинского образования? – поинтересовался я.

– Работала медсестрой шесть лет, потом ушла в декрет, и так из него и не вернулась, – объяснила Хидетаки.

Сразу видно, когда среди пациентов затесался медицинский работник. Порой встречаются больные, которые начитались статей и пытаются светить знаниями – и это раскусывается сразу. Потому что все эти «сказки» в интернете редко несут в себе хотя бы долю правды. А вот другого медика вычислить очень просто.

Хотя не стану отрицать, в некоторых университетах преподают по устаревшим программам, которые местами даже хуже, чем статьи в интернете. Я с этим встречался и в прошлом мире, и в этом.

Это связано с тем, что медицина постоянно развивается. А преподаватели, как правило, это пожилые доценты, многие из которых отказываются отвергать старую школу, которая по факту уже недееспособна.

Но я – не работаю в университете, так что и размышлять мне на эту тему незачем. Моё дело – лечить людей. И я с этим неплохо справляюсь.

– Препараты кальция, – сказал я. – Можно принимать их. Курсами, разумеется. А вообще, существует целый ряд продуктов, которые содержат в себе кальций, но при этом не содержат лактозу. К примеру, капуста, чёрный хлеб, яйца, морепродукты, орехи и сухофрукты. И, разумеется, специально созданное безлактозное молоко. Но последнее – довольно химозный продукт. На мой взгляд, куда проще принимать таблетированный кальций. Та же химия, но эффект будет куда более заметный.

Я расписал всю схему дальнейших действий для Хидетаки Ураки, после чего та сердечно поблагодарила и меня, и моих стажёров с медсестрой, а затем покинула кабинет.

– Сакамото-сан, – обратился я к медсестре. – Будьте так добры, попросите остальных пациентов подождать. И сами подождите снаружи минут пятнадцать. Мне нужно поговорить с моими стажёрами на… особо секретные темы.

Рин без лишних вопросов покинула кабинет. А Дайго Рэн с Кучики Акеми сильно напряглись. Видимо, подумали, что я устрою им серьёзный нагоняй.

Но обычно без особо веских причин я так не поступаю. Просто учить врачей на глазах у медсестры, как правило, считается дурным тоном.

Хотя на этот раз их есть за что отчитать. Они допустили большую ошибку.

– Копрограмму где потеряли? – прямо спросил я. – Хронический панкреатит, онкология? ОНКОЛОГИЯ? Вы зачем пациентке об этом сказали? Даже если бы у неё действительно обнаружился рак, лучше всего умолчать об этом до момента, когда это будет очевидно по всем анализам. Так впечатлительного человека можно и до инфаркта довести. Онкологии в итоге не будет, а трансмуральный инфаркт со смертельным исходом – запросто! Признавайтесь, кто из вас намекнул ей на злокачественное новообразование кишечника?

Она ведь пришла встревоженной. Уже подготовилась заранее услышать об этом диагнозе. У неё, грубо говоря, понос из-за молока, а мои стажёры уже рак успели сочинить.

Вот это им точно нужно вдолбить на всю жизнь. Существует определённая, едва заметная грань. Когда есть подозрение на онкологию, медлить нельзя. Но и без причины сообщать пока что несуществующий диагноз пациенту не стоит. Это тот случай, когда врач врёт во благо. Необходимо оправдать массу назначений любым враньём. Хоть собственной безграмотностью, если фантазии не хватает. Но до тех пор, пока кто-то из диагностического отделения не найдёт очевидную опухоль – молчать.

Надо бы им на всякий случай и про ВИЧ напомнить. Терапевты обычно вовсе не имеют права о нём сообщать. Таких пациентов сразу направляют к инфекционисту. И диагноз нигде не афишируется.

– Это… – начала мямлить Кучики Акеми.

– Это я допустил ошибку, Кацураги-сан, – перебил её Дайго Рэн. – Простите. Моя вина.

Я внимательно посмотрел сначала на одного, а затем на другую.

Всё ясно… Дайго решил поиграть в благородного рыцаря. Не нужно даже «психоанализ» использовать, чтобы понять, что тут на самом деле случилось. Скорее всего, Дайго куда-то уходил, и Кучики Акеми принимала её в одиночку. А сейчас мой стажёр-лекарь решил взять вину на себя. Вопрос – зачем? Хотя… Это меня не касается.

Просто сделаю вид, что не понял их обмана. А сам буду внимательнее следить за Кучики.

– Хорошо, Дайго-сан. Мы с вами об этом поговорим позже. Но и вы, Кучики-сан, не отставайте от своего коллеги. Учитесь на ошибках других, – посоветовал я. – А теперь, Дайго-сан, давайте выйдем на пару минут в коридор. Я хочу вам кое-что показать.

Кучики Акеми осталась в кабинете. Как только мы вышли наружу, Сакамото Рин присоединилась к ней. Я осмотрел коридор. В очереди к нам сидело ещё десять человек.

– Кацураги-сан, я уже понял, что вы обо всём догадались, – принялся тараторить Дайго Рэн. – Пожалуйста, не наказывайте Кучики-сан, я…

– Да успокойтесь вы, – усмехнулся я. – Не могу сказать наверняка, но вероятно, на вашем месте я бы поступил точно так же. Только я вызвал вас не для этого. Хочу немного вас замотивировать. А заодно провести короткий эксперимент.

– Какого рода эксперимент? – удивился Дайго Рэн.

– Сейчас узнаете.

Ранее я умел использовать «массовый анализ» и осматривать сразу всех людей, кто находится рядом со мной. Но мне ещё ни разу не доводилось применять таким образом «молекулярный». Не знаю, сколько я потрачу сил, но свои пределы знать надо. Заодно и ускорю приём, чтобы поскорее заняться своей клиникой.

Дайго Рэн вздрогнул, когда ощутил выброс магии из моего тела. Меня тоже всего передёрнуло, но по другой причине. Я только что истратил всю свою магическую энергию за раз, поскольку фактически сделал общий и биохимический анализ крови сразу десяти людям.

Зато сразу же получил десять диагнозов! Как минимум. Ведь у каждого их по несколько.

– А теперь слушайте меня внимательно, Дайго-сан, – шёпотом произнёс я, когда мы отошли за угол. – А лучше – записывайте. У первых двух людей в крови слишком высокий уровень сахара и холестерина. Точно такая же ситуация у последнего и предпоследнего. Двое из пациентов сидят с повышенным билирубином, но желтуха ещё не началась. Имеет смысл обратить внимание на печень и желчный пузырь. Также есть двое с высоким уровнем креатинина. Тут насчёт вариантов можно подискутировать, но, скорее всего, там проблема с почками…

Я перечислил все отклонения, от которых страдают пациенты в очереди, и дождался, пока Дайго Рэн зафиксирует их все в свой блокнот.

– Так, и что дальше? – поинтересовался он.

– А дальше идите в кабинет и отрабатывайте с Кучики-сан свою ошибку. А я пока что уйду в ординаторскую и займусь закупкой оборудования и мебели для нашей клиники. Идёт такой расклад?

– Конечно, Кацураги-сан, – обрадовался Дайго Рэн. – Спасибо, что доверяете мне пациентов.

– И проследите, чтобы никто из вас больше не пугал пациентов, хорошо? Вбить в голову наличие онкологии очень просто. А вот вылечить пациента от развившейся онкофобии – задача менее приятная. И труднореализуемая.

Мы с Дайго Рэном разделились. Они с Кучики Акеми довели приём до конца, а я потратил почти два часа только на то, чтобы отправить заявки. Оплата последует позже. Но, судя по тому, что мне пообещали на сайтах, мебель доставят уже на следующих выходных.

Нужно уже открывать клинику с понедельника. Больше всего меня беспокоит долг перед Купером Уайтом. Всё-таки он переехал в новую страну, снял квартиру, но пока что не имеет постоянной работы. А платить за проживание чем-то надо!

В чате команды «Двенадцать» была тишина. Пока что никто больше не обнаружил новых вспышек супервируса. С одной стороны, это хорошо. Но с другой, меня это уже начало немного напрягать. Учитывая то, как «Фебрис-12» умеет притворяться другими заболеваниями, есть риск, что пандемия уже началась. Просто никто этого не понял.

У меня образовалось окно между приёмом и дежурством в стационаре. И мы с Сайкой решили воспользоваться им, чтобы хотя бы один час посидеть в ресторане около клиники «Ямамото-Фарм». Я заметил, что за одним из столиков расположились Уёхара Ёсико и… один из братьев Савада! Опять же, чёрт разберёт, кто из них встречается с Уёхарой. Хотя, как я понял, они делают это по очереди.

Особенно приятным дополнением к предстоящему дежурству оказался тот факт, что Сайка принесла мне приготовленные ею такояки, чтобы я мог перекусить ночью на работе.

А как оказалось, перекусить мне, может, и не удастся, потому что на работе завал начался с того же момента, как я только прибыл в клинику.

Пневмонии, инфаркты, аппендициты… Полночи пришлось метаться между отделениями. Один раз даже поднялся в хирургию, чтобы по традиции помочь своим коллегам разгрести завал, однако оказалось, что Рэйсэй Масаши с новыми способностями начал щёлкать операции одну за другой.

Ох и расстроится же их заведующий Ясуда Кенши, когда узнает, что Рэйсэй собирается увольняться.

Но самое интересное началось чуть позже. Когда в приёмное отделение нашей клиники вызвали одновременно и меня, и Асакуру Джуна.

Мы с неврологом встретились на лестнице, пока спускались на первый этаж.

– Вам уже сообщили, что там случилось, Кацураги-сан? – поинтересовался Асакура.

– Нет, а что? Должны были? Я уже заранее решил, что там инсульт, и от меня требуется только осмотр, – объяснил я.

– Хуже, – сказал он. – Если верить словам постовой медсестры… А впрочем, вы и сами сейчас всё увидите!

Как только мы оказались на первом этаже, я услышал, как возмущается один из фельдшеров скорой помощи.

– Ты понимаешь, что мы труп везём? Это – уже труп! Ему тут делать нечего. Кто его теперь спасёт?

– Но у него есть дыхание и пульс! – возразил Нода Такео. – Возможно, наши врачи…

– Ну-ка, тихо! – воскликнул я. – Чего вы тут устроили? Какой труп?

Однако, взглянув на пациента, я осознал, что от истины фельдшеры были не так уж и далеки.

На носилках лежал мужчина. Без сознания. И удивляться тут нечему. Ведь его голову насквозь пробила арматура. Она вошла в лоб и вышла через затылочную кость.

Сквозное ранение. Надеяться на то, что мозг при этом не пострадал, явно нет смысла. Но факт остаётся фактом. Он жив. Как и сказал Нода Такео, пульс и дыхание до сих пор есть.

– Значит, надо его спасать, – сказал я Асакуре Джуну. – Готовим к госпитализации. Асакура-сан! Асакура-сан?

– А? – вздрогнул он. – Простите, Кацураги-сан, просто я впервые вижу… такое. Как он вообще смог выжить⁈

– Об этом и напишете в своей статье, когда вытащите его из этого состояния! – воскликнул я, надеясь, что Асакура прислушается ко мне и возьмёт себя в руки.

Затем я приказал санитарам и медсёстрам перевести больного в нейрохирургию. Оперировать нужно прямо сейчас. У меня пока что поток пациентов кончился, поэтому я даже готов ассистировать Асакуру. Тут без лекарской магии явно пациента не спасти.

Однако по какой-то причине невролог начал паниковать.

– Нужно сделать ему МРТ перед тем, как… – произнёс он.

– Какой МРТ? – перебил его я. – У него арматура в голове! Компьютерная томография – это максимум, что мы можем сделать. Придётся извлекать арматуру, попутно убирая часть черепа. А уж что там сейчас происходит с головным мозгом… Это – большой вопрос.

– Кацураги-сан, но вы ведь меня не оставите? У меня опыт большой, но справляться с чем-то подобным мне ещё ни разу не приходилось, – произнёс Асакура Джун.

– Я буду вам помогать, пока меня снова не вызовут в приёмное отделение, – объяснил я. – Всё, выдвигаемся. Меньше слов – больше дела.

Пока мы переодевались в хирургические костюмы, пациенту уже успели сделать КТ. Снимок ожидал нас в операционной. Осталось только тщательно продумать план действий. Однако на подходе к отделению нейрохирургии произошло то, чего никто из нас не ожидал.

Асакуру Джуна нагнал один из пациентов его неврологического отделения.

– Асакура-сан, у меня проблемы. Кажется, мне становится хуже, – заявил мужчина.

– Цунемори-сан, сейчас не время, правда, – отмахнулся Асакура. – У меня срочная операция. Пациент умирает. Сразу после операции я зайду к вам, хорошо?

Удар в челюсть.

Пациент врезал Асакуре Джуну так, что я даже услышал хруст. Произошедшее шокировало меня настолько, что я и «анализ» не стал применять. И без того было ясно, что неврологу только что сломали челюсть. Я поднял взгляд на пациента, заметил, как он трясёт правой рукой, а левой испуганно прикрывает рот.

– Я… Я не специально! – воскликнул он. – Это сделал не я!

Глава 5

Всякое со мной в жизни происходило, но настолько ситуация вышла из-под контроля впервые. Пациент, жизнь которого чудом висит на волоске, единственный дежурный нейрохирург со сломанной челюстью и неврологический больной, который зачем-то ударил Асакуру Джуна.

Кстати, Асакура, кажется, потерял сознание. Такое бывает при сильном ударе в челюсть. Скорее всего, ещё и сотрясение мозга присоединилось.

Проклятье! Теперь всю эту кучу придётся разгребать мне лично.

Я дал себе ровно пять секунд, чтобы быстро прикинуть наиболее оптимальную тактику действий. И в голове тут же родился дальнейший план.

– Медсестра! – прокричал я. – Позовите санитаров. Желательно покрепче. Пусть уведут этого пациента в палату. Я им позже займусь.

– Простите! Клянусь вам, я сделал это не специально! Это всё моя рука! – принялся убеждать меня мужчина, который только что сломал челюсть Асакуре Джуну.

– Я знаю, что вы не виноваты, – кивнул я. – Я зайду к вам чуть позже, и мы со всем разберёмся, не беспокойтесь.

Я знаю, какой диагноз у этого человека. Передо мной не психиатрический больной. Иначе бы он в неврологии не лежал. Тут дело совсем в другом.

– Экстренного пациента везите в операционную, – скомандовал я. – Оперировать буду я. Помощника я себе найду уже через минуту. Пока что готовьте операционное поле.

Я, предварительно набрав номер Рэйсэя Масаши, зажал телефон между плечом и ухом. Дожидаясь ответа хирурга-лекаря, я помог санитару дотащить Асакуру Джуна до ординаторской. Затем жестом попросил санитара оставить нас наедине. Как раз к этому моменту Рэйсэй ответил на мой звонок.

– Что случилось, Кацураги-сан? – спросил он.

– Похоже, ваши последние дни в этой клинике так просто не пройдут, Рэйсэй-сан. Срочно требуется ваша помощь в отделении нейрохирургии, – сказал я. – Вы сейчас не на операции?

– Нет, пока что у нас затишье, – ответил он.

– На всякий случай оставьте кого-нибудь, чтобы вас прикрыли, – посоветовал я. – У нас тут проникающее ранение головы, потенциально агрессивный пациент и выведенный из строя Асакура Джун, которому только что сломали челюсть.

– Ч-что, простите? Мне не послышалось? – удивился он.

– Быстрее, Рэйсэй-сан! Я понимаю, что вы – абдоминальный хирург, но помню, что вам уже доводилось ассистировать Асакуре-сану. Тем более, теперь у вас больше возможностей, если вы понимаете, о чём я.

– Уже бегу! Я приступлю к операции сразу же. Вы уже на месте? – воскликнул Рэйсэй, судя по всему, уже перемещаясь к лифту.

– Я присоединюсь к вам, как только вылечу Асакуру и разберусь с пациентом. На то есть причины. Начинайте, я скоро буду, – сказал я и положил трубку.

Нам сегодня крупно не повезло. Расклад просто отвратительный. А если учесть, что пациент в операционной мало чем отличается от ходячего трупа… Что ж, в каком-то смысле даже хорошо, что Асакуру вывели из строя. Два лекаря справятся с этой задачей лучше, чем один хороший нейрохирург. Не в обиду Асакуре, разумеется. Просто в данной ситуации больного и в самом деле спасти может только чудо.

А в чудесах мы мастера.

Первым делом я осмотрел с помощью «анализа» челюсть нейрохирурга и его головной мозг. Ситуация, мягко говоря, неприятная, но в целом я могу исправить дефект буквально за десять минут.

Удар пришёлся в угол челюсти. Повезло, что трещина не добралась до полости рта. Пришлось бы ещё и мягкие ткани стягивать. Бывает такое, что во время драки люди получают такие травмы, что у них зубы разъезжаются в разные стороны.

А здесь лишь сеть трещин в самом углу, которую я уже начал восстанавливать. Придётся, правда, солгать Асакуре и сказать, что у него обычный ушиб. Мягкие ткани под кожей я оставлю чуть-чуть повреждёнными. Иначе всё это будет выглядеть слишком подозрительно. Другими словами, у Асакуры после всей этой ситуации останется один лишь небольшой синяк. Это он как-нибудь переживёт.

В каком-то смысле даже хорошо, что пациент умудрился сделать ему сотрясение. Если бы Асакура Джун остался в сознании, он бы сразу понял, что ему сломали челюсть. Вот тут мы бы уже не отвертелись. Пришлось бы забыть про лекарскую магию и лечить нейрохирурга стандартными методами.

А лечится такая травма не больно-то приятно. Накладываются специальные шины, происходит полная иммобилизация челюсти. В таком состоянии не только поработать не получится, так ещё и питаться будет весьма затруднительно.

Закончив восстанавливать челюсть, я сразу же принялся лечить головной мозг Асакуры. Благо с «молекулярным анализом» это оказалось совсем уж просто. Убрал межклеточный отёк, восстановил поток ионов между клетками и окружающей их средой.

Вот и всё. Скоро должен прийти в себя. Скорее всего, даже не поймёт, что с ним вообще случилось.

А вот теперь нужно срочно заглянуть к тому пациенту, который уложил одним ударом нашего нейрохирурга. Рэйсэй с подготовительным этапом операции справится и в одиночку. А этот неврологический больной чисто теоретически может представлять угрозу окружающим людям. Именно поэтому мне стоит начать с него.

Если у него тот диагноз, о котором я подумал изначально, значит, я смогу быстро убрать основные его симптомы. Хотя бы временно. А с остальным уже в дальнейшем разберутся неврологи.

Я быстрым шагом направился в палату, где находился тот самый больной. Даже его историю болезни разыскивать не стал. Времени на это нет, да и плюс ко всему я уже примерно понимаю, с чем имею дело.

Санитары сторожили его палату, как два охранника. Один из них даже не сразу сообразил, что меня можно впустить внутрь. Хорошо, что в неврологии есть такие крепкие парни. Здесь, конечно, не психиатрия, но некоторые точки соприкосновения между ней и неврологией существуют. Как-то раз я застал ситуацию, когда один пациент после инсульта отдался агрессии, разорвал всё бельё в палате, а потом попытался напасть на медсестру.

Видимо, произошло нарушение в определённых участках мозга, из-за которого последовал сбой обмена нейромедиаторов. Оттого и временная агрессия.

Я вошёл в палату «частично буйного» пациента. Ведь буйным у него было только тело. Не само сознание.

– Кацураги-сан! Простите, пожалуйста! – тут же принялся кланяться он.

– Успокойтесь, я знаю, в чём ваша проблема. Назовите своё имя, чтобы я знал, как к вам обращаться, – спокойно сказал я.

– Цунемори Теппей, – ответил он. – Мне жутко стыдно за то, что я сделал. Вернее – за то, что сделала моя правая рука!

Пока он безостановочно болтал, я проанализировал состояние его головного мозга.

Ага… Судя по всему, много лет назад он очень хорошо приложился головой обо что-то. Либо его кто-то ударил. В любом случае, имела место травма, причём тяжёлая. Восстановился весь мозг, кроме мозолистого тела – структуры, которая находится под полушариями.

– Скажу вам прямо, времени у меня мало, – сказал я. – У нас в операционной тяжёлый пациент. Может умереть в любую минуту. Я бы хотел убедиться, что вы никому не навредите.

– А я не могу этого гарантировать, вы посмотрите, что она творит! Моя правая рука! – воскликнул он.

И Цунемори был прав. Его правая рука двигалась так, будто жила собственной жизнью. Хваталась за одеяло, бегала пальцами по подушке, теребила наволочку. Нельзя исключать и того, что она могла случайно по мне врезать. Так что я на всякий случай напряг свои органы чувств, чтобы успеть вовремя среагировать на подобную «атаку».

– Синдром «чужой» руки, – заключил я. – Такой диагноз вам поставили, верно?

– Да, – вздохнул Цунемори Теппей. – После того как меня избили на улице, она всё время живёт своей жизнью. Я потому и подбежал к Асакуре-сану. Хотел сказать, что несколько раз сам себе навредил этой рукой. Сначала пролил воду, потому что она скинула всё с моего стола. Разозлился и после этого ударил себя в живот. Мне стало страшно. А вдруг я себя ею удушу? Такое ведь чисто теоретически возможно, правда? А когда он отказался говорить со мной, я либо расстроился, либо разозлился и… В общем, она сама его ударила. Честное слово, я бы никогда…

– Я знаю, что вы бы никогда не ударили Асакуру-сана, – кивнул я. – Я могу вам немного помочь. Временно. Можете мне довериться. Лягте на спину, закройте глаза и дышите ровно. Я введу вам лекарство. Обычное успокоительное, честное слово.

– В психиатрическую лечебницу меня точно не заберут? Я этого больше всего боюсь, – обеспокоенно произнёс Цунемори. – Я ведь понимаю, что вы теперь имеете полное право накачать меня транквилизаторами. Я и себе навредил, и другому человеку. Врачу!

– У вас нарушение в структурах головного мозга. Не в психике, – уверил его я. – И весь медицинский персонал это прекрасно понимает.

Сказав это, я тут же заставил Цунемори Теппея заснуть. Стандартный приём с временным спазмом сонных артерий и выбросом мелатонина из гипоталамуса. Когда он проснётся, ему будет казаться, что я ввёл успокоительное, из-за чего он быстро потерял сознание.

На деле же я ничего вводить не собирался.

Моей задачей было решить – как успокоить его взбунтовавшийся головной мозг. И решение проблемы я нашёл довольно быстро. Синдром «чужой» руки возникает, как правило, из-за трёх причин. Первая – нейродистрофические изменения. Когда в головном мозге нарушается обмен веществ. Такое бывает при болезни Альцгеймера и прочих дистрофиях. Вторая – цереброваскулярные нарушения. В данном случае речь идёт об инсультах и транзиторных ишемических атаках, которые по сути являются чем-то вроде «недоинсульта», если выражаться не медицинским языком.

Но тут наблюдается именно третий вариант. Травматическое повреждение ткани головного мозга. Видимо, когда-то у Цунемори Теппея была гематома, которая возникла примерно в области мозолистого тела.

Я мигом восстановил правильное расположение нервных волокон и улучшил обмен веществ в этой зоне. Фактически после пробуждения его можно будет выписывать, поскольку основные проблемы я уже решил. Временно, но решил.

Чтобы полностью восстановить мозолистое тело, понадобится участие сразу целой группы знающих лекарей. Либо одного меня. Вот только работать в таком случае мне придётся аж несколько дней, практически не прерываясь.

Закончив восстановление Цунемори, я покинул палату, предупредил медсестёр, что пациент заснул, а сам рванул в операционную.

Всю дорогу меня не покидали мысли о том, как же всё-таки трудно жить с таким нарушением. Ведь одна из верхних конечностей у таких пациентов без преувеличения живёт своей жизнью. Она получает хаотические сигналы от головного мозга. Практически никак не связывается со второй рукой, поэтому чаще всего о скоординированных движениях двух рук и речи быть не может.

Существует несколько вариантов течения такого заболевания. Рука может практически не двигаться, как при параличе. Может совершать полностью противоположные действия по отношению к другой руке. Либо может в целом производить непредсказуемые движения, как это произошло с Цунемори Теппем.

Лечится это заболевание непросто. Иногда и вовсе не излечивается. Обычно используют метод тактильной стимуляции. Другими словами, дают больному трость или другой твёрдый предмет, которым будет «занята» больная рука. Или же накладывают ортопедические повязки, которые фиксируют руку в одном положении.

В большинстве случаев исход зависит от того, что послужило причиной развития заболевания. Иногда заболевание проходит самостоятельно, иногда проблема остаётся навсегда.

Но если учесть, что я грамотно соединил нервные волокна между двумя половинами мозолистого тела, думаю, в ближайшие лет пять этот недуг Цунемори Теппея больше беспокоить не будет.

Я прошёл в операционную и обнаружил, что Рэйсэй Масаши уже закончил отпиливать края арматуры и даже практически смог полностью вытащить металлический стержень, который погрузился в головной мозг пострадавшего.

Да уж, у меня сегодня не дежурство в терапии, а одна сплошная неврология да нейрохирургия!

– Ну как идёт процесс, Рэйсэй-сан? – поинтересовался я.

– Лучше, чем я думал, – ответил он, а затем перешёл на шёпот. – Мне удалось остановить кровотечение во всех сосудах. Поэтому я уже заканчиваю с удалением инородного объекта. Но что делать с головным мозгом…

– Мозгом займусь я. Продолжайте удалять арматуру, а я пока что сконцентрируюсь на соединении разрушенных нервных волокон, – произнёс я. – Не забудьте только извлечь осколки черепа. Некоторые из них проникли вглубь мозга. Это видно на компьютерной томограмме.

– Самое главное, что состояние у него относительно стабильное, – сказал Рэйсэй Масаши. – Сердце бьётся, он дышит. По идее, если мы всё сделаем правильно, пациент даже сможет восстановиться.

И такие случаи, как ни странно, действительно бывают. В моём мире был такой же пациент, которому на стройке пронзила голову арматура. Другой случайно выстрелил сам в себя гарпуном для морской охоты. У обоих был сильно повреждён мозг. Но при этом их спасло чистое везение и профессионализм нейрохирургов.

Дело в том, что головной мозг обладает одной функцией, которая позволяет переживать ему даже такие травмы. Одно полушарие может научиться заменять другое. А порой мозгу удаётся и вовсе полностью передать одну из функций более глубоких своих структур коре.

Это называется «нейропластичность».

И наша задача – помочь нейропластичности спасти пациента. Жив он только потому, что арматура не попала в продолговатый мозг. Тогда бы он скончался мгновенно. Но радоваться пока что рано. После пробуждения он может стать совсем другим человеком из-за повреждения лобных долей, которые во многом играют роль в формировании нашей личности.