Текст книги "Рогер и Робинзон(СИ)"

Автор книги: Виктор Чапаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Лифтовый терминал был многоэтажным. Вход в лифтовую кабину производился с четырех этажей. Да и сама кабина лифта, предназначенная, как обычно, для одновременной перевозки тысяч человек, была многоэтажной. Подавленный новообретенным знанием, Рогер решил сделать паузу. Да и перекусить совсем не мешало бы. К своему удивлению, на одном из посадочных этажей он обнаружил маленькое кафе с десятком столиков – такое же безлюдное, как и все окружающие помещения. Кафе стандартное, такие кафе проектируются вместе с терминалом и автоматически строятся тоже вместе с ним. Он оглядел помещение, заглянул в отсек автоматической кухни. Все было пусто, продуктов на складе не было. Не беда, продукты у него были с собой, и столики кафе оказались очень кстати.

Возня с закусками и напитками немного успокоила Рогера, который, по правде говоря, был несколько угнетен всей этой открывшейся ему картиной. Закончив трапезу, он направился к лифту. Интересно, какой график движения у этой кабины? На первый взгляд, этим лифтом тоже ни разу не пользовались. Сдвинется ли он с места, если в него зайдет первый в его истории пассажир или будет ждать, пока не заполнятся все места? Шутки в сторону, усовершенствованный "поводок" вполне разобрался с командами лифта и процедура отправления кабины началась. Опять герметизация – лифту предстояло двигаться в безвоздушном пространстве.

Чтобы встретить возможные неожиданности лицом к лицу, Рогер вышел на обзорную палубу лифта. Пока с нее открывался вид только на один из посадочных этажей. Но во время движения отсюда должно быть хорошо видно внутреннюю поверхность. Рогер встал вблизи от прозрачной стены обзорной палубы, к той, которая будет обращена в сторону внутренней поверхности. Другая сторона все время движения будет обращена к внутренней поверхности торца "драма". Родж заранее знал, что он мог бы там увидеть. Весь путь вниз составлял около ста километров. На первой паре десятков километров торец не был загерметизирован – давление воздуха на такой высоте слишком мало, и утечкой воздуха через торец можно пренебречь. Ниже пойдут "паруса" – тонкая мембрана, отделяющая внутренний объем от открытого космоса. Чем ближе к внутренней поверхности, тем "паруса" становятся толще и "жилистей" – через них проходит все больше сверхпрочных нитей, придающих им жесткость. У самой поверхности начинается сплошная карбопластовая стена, и смотреть становится совсем уж не на что.

С другой же стороны вид должен открыться гораздо интересней. Он, собственно, уже начал открываться – лифт медленно двинулся вниз, прошел через шлюз и все быстрее и быстрее начал скользить вдоль направляющих вниз. Ушла вверх сплошная стена внешней поверхности осевой. Сперва казавшаяся совсем плоской, она быстро обрела округлость – стало видно, что это поверхность гигантского цилиндра, усеянного голографическими зеркалами. По этой поверхности медленно проплывали сполохи света, беспорядочно отбрасываемые на нее вторичными зеркалами. Цилиндр оси, сверкая как церемониальный жезл, обсыпанный мелкими бриллиантами, уходил в двухсоткилометровую даль к другому торцу "драма". Его отсюда было хорошо видно, двести километров практически вакуума не создавали препятствий взгляду. А вот вожделенная внутренняя поверхность оставалась плохо различимой – она была скрыта дымкой и, кое-где, слоями низкой облачности. Да и с такой высоты практически невозможно разглядеть детали невооруженным глазом. Рогер только успел заметить, что на расстоянии примерно километров ста от обоих торцов – почти точно посередине между ними, находятся какие-то водные бассейны, то ли озера, то ли множество мелких водоемов на поверхности болот. Облачность сгущалась в этом направлении, закрывая видимость. Лучше всего это было видно, если смотреть не прямо вниз, а несколько в сторону, туда, где внутренняя поверхность изгибалась вверх, чтобы замкнуться в цилиндр на двухсоткилометровой высоте над головой.

Рогер включил оптическое сканирование в своей Системе, чтобы, пока они находятся на высоте, снять некое подобие карты. Лифт набрал крейсерскую скорость в двести километров в час, так что весь путь займет полчаса. А сейчас кабина лифта будто замерла на высоте, так незаметно глазу было его движение на фоне циклопических сооружений "драма". По поверхности дымки, скрывающей внутреннюю поверхность, медленно плыли светлые пятна, формируемые голографическими зеркалами оси. Все точно так, как Рогеру представилось, когда он еще мчался в вагоне магнитного поезда. Отдельные участки оси над головой то разгорались, то тускнели. По внутренней поверхности будто бы медленно скользили десятки широких прожекторных лучей, то освещая одни места, то погружая их опять в сумрак, некоторые из них то объединялись вместе, на время создавая неплохую освещенность в некоторых местах, то снова расходились в разные стороны. Печальная картина. Никаких признаков присутствия человека на внутренней поверхности отсюда не наблюдалось.

Родж обернулся к противоположной стене обзорной палубы. Там картина была веселее. Мимо окна с огромной скоростью проносились элементы "парусов", ему даже удалось разглядеть, что густота прожилок в них уже достаточно велика – лифт прошел больше половины расстояния. Противоположный торец начал тускнеть и размываться, более плотный воздух на этой высоте начал заметно рассеивать свет. Дымка над поверхностью стала казаться заметно толще и ближе. Вскоре ее верхний край поднялся до уровня глаз и полностью скрыл из виду большую часть сооружений "драма". Сооружения осевой конструкции далеко вверху тоже скрылись в переменчивом сиянии, создаваемом ее зеркалами. Путешествие явно подходило к концу. Вот уже на уровне глаз далекая слоистая облачность. Сзади мимо окон, уже медленнее, проносились сплошные карбопластовые стены. Скорость снижалась. Поверхность земли становилась все ближе. Наконец лифт остановился.

Рогер озирал открывающиеся с довольно высоко расположенной обзорной палубы окрестности. Окружающая местность, поросшая невысокой травой и кустарником, заметно понижалась в сторону от торца "драма". Так обычно и строится "драм", чтобы вблизи торца местность повышалась, имитируя невысокую горную гряду. Лифт оказался на самом верху холма. Дальше впереди, насколько хватало взгляда, расстилалась плоская равнина, дальний край которой терялся в дымке. К удивлению Рогера, некоторые окружающие посадочную площадку холмы были недостроенными, у них имелся только каркас, а карбопласт на поверхности отсутствовал, не говоря уже о необходимом грунте и растительности. Ощущение сюрреалистичности ландшафту добавляли брошенные невдалеке огромные механизмы, с помощью которых проводились землеройные работы. Там, где стояли эти механизмы, работы по обработке грунта не были закончены, и огромные курганы заготовленной почвы, спорящие высотой с искусственными холмами, поросли той же травой и кустами. Освещение этой сцены плавно менялось, по мере того, как разгоралась или тухла часть осевой конструкции, освещавшая здешние места. Вообще-то, в норме, осевой конструкции вообще не должно быть видно, голографические зеркала должны создавать полную имитацию яркого солнца, перемещающегося в течение дня с севера на юг, но здесь все было не так, как у людей.

Увлекая за собой "поводком" инерционную платформу, Рогер покинул лифт и двинулся вниз по склону. Поверхность была вовсе никак не обработана, как люди, прибывшие на лифте, добирались бы до нужных им мест, никто не подумал. Не было ни дорог, ни транспорта. Куда идти? Наконец, после недолгих блужданий в окрестностях лифта среди зарослей кустов и невысоких деревьев, Рогер набрел на тропинку. Или на что-то, похожее на тропинку. Протоптали эту тропинку явно не люди, а какие-то местные роботы обслуживания. Тропинка эта и вывела его на обочину дороги, проложенной давным-давно, судя по состоянию покрытия. Дорога вела на север, к центру цилиндра внутренней поверхности, туда, где он с высоты приметил блики водной глади. "Ну что ж, дорога – это уже хорошо. Жаль, что передвигаться придется пешком".

Рогер прикинул расстояния, которые ему предстоит преодолеть. От одного торца до другого – двести километров. До водоемов – сто. Это в направлении на север. В направлении запад-восток расстояния другие. Диаметр "драма" – двести километров, значит длина окружности все шестьсот с лишком километров. Вся площадь внутренней поверхности будет более ста двадцати пяти тысяч квадратных километров. Где тут искать малочисленных, как он теперь понял, обитателей? Хорошо, что поклажу не надо на себе тащить. Как же мудро он поступил, взяв с собой достаточно припасов.

Рогер шагал по дороге почти час. Жарко не было. Контейнер на платформе послушно следовал за ним. Окружающий ландшафт не менялся. Родж начал подумывать о том, чтобы вернуться к лифту, добраться обратно до "Иглы", и вернуться сюда уже на ней. И тут он увидел на обочине скутер. Обычный скутер, на которых рассекают по узким хайвеям в перенаселенных "драмах" старых колоний. Странно было увидеть его здесь. Скутер стоял, опираясь на откинутую "ногу", и казался вполне пригодным к использованию. То ли его бросили здесь еще при строительстве, то ли, что вероятнее, местные роботы приспособили его для своих перемещений по поверхности – все-таки километров сто в час он давал.

"Интересный поворот темы. Похоже, можно продолжить путешествие на местных средствах транспорта" подумал Родж и взялся за руль.

3.

Скутер бежал почти бесшумно. Ветер бил в лицо на скорости в шестьдесят километров в час. Рогер не доверил свою поклажу инерционной платформе – еще занесет на вираже куда-нибудь – а взгромоздил контейнер себе на спину, благо на нем имелись соответствующие ремни. По всем расчетам, он уже должен был приближаться к виденным им с высоты водоемам.

Атмосфера вокруг стала значительно более влажной. Кое-где по низким местам виднелись слои тумана, вершины недалеких холмов плыли над ними, как бы оторванные от земли. Небо закрылось слоистой облачностью. Солнца, или того, что здесь было вместо него, почти не было видно, только слой облаков медленно менял свое свечение. Довольно уже давно впереди на "горизонте" появилась примечательная деталь – сначала это было еле видимое в дымке высоченное кольцо. Та его часть, которой оно, по всей видимости, касалось поверхности, была скрыта туманом. По мере того, как Рогер передвигался по дороге, глотая километр за километром, кольцо медленно поворачивалось, и теперь было видно несколько сбоку. Оно оказалось похожим на короткий обрезок гигантской трубы – метров сто в диаметре, лежащей на земле. Иногда, при прояснении атмосферы, становилось видно, что часть кольца заглублена в почву метров на десять-пятнадцать. Видимо, еще какая-то часть незавершенной конструкции.

Вдыхая свежий воздух, наполненный влагой и запахом незнакомых трав, Рогер понял, почему ему подсознательно хотелось попасть на внутреннюю поверхность обычным путем, а не в кабине "Иглы". Слишком долго он уже не дышал вольным воздухом поверхности, слишком много времени провел в пилотской кабине и герметичных куполах базы разведчиков. Там у них на МС3-12-3 атмосфера углекислотная, с примесью азота, и на поверхность приходилось выбираться в закрытых гермокостюмах.

Отвлекшись на все эти размышления и наблюдения, он чуть не пропустил поворот на другую дорогу, отходящую от его собственной. "Вот, почти обжитые места начинаются" – подумал он и остановился, раздумывая, куда ехать дальше. Дорога, по которой он двигался до этого, уходила вперед в дебри гиблых болот, выходила там на эстакаду, и ее дальнейшее продолжение скрывалось в туманной дымке. Боковая же дорога вела в сторону невысокой гряды холмов, в более сухие места. Поеду туда – решил Родж. И не прогадал.

Проехав еще километров двенадцать, Рогер снова оказался среди невысоких холмов, где, наконец, увидел первые постройки, предназначенные не для роботов, а для людей. Скоро такие постройки стали встречаться ему все чаще. Многие из них живописно располагались на склонах холмов. Ничего необычного в этом не было – раз уж построили "драм" на орбите Мамаши, почему не построить и дома для его обитателей. Только кто они, эти обитатели и где их искать? Все дома имели нежилой вид, он зашел в некоторые, но там никого не было.

На выезде из последнего посещенного им поселка, когда Рогер уже решил, что поедет дальше, в следующий городок, видневшийся на склонах дальних холмов, он увидел отдельное здание, заметно выше других, которое внезапно показалось ему обитаемым. Оно было построено в стиле "синтонин", имитирующим древнюю японскую архитектуру. По крайней мере, все четыре угла кровли заметно загибались кверху. За сплошной прозрачной стеной фасада, виднелся просторный холл. Родж спешился и медленно подошел к дверям. Не успел он дать команду своему проводнику, как двери открылись сами. В холле было сумрачно, еще более сумрачно, чем под открытым небом, но и в этом сумраке Рогер сразу увидел первого представителя хозяев местного мира.

Это был глубокий старик. Одежды его ниспадали до пола, длинная борода, уход за которой мог бы быть и получше, украшала его лицо. Волосы, впрочем, были пострижены вполне аккуратно.

– Приветствую тебя, неизвестный гость. Какими судьбами здесь? Я был уверен, что мимо моего жилища ты не проедешь – роботы давно показывают мне все твои перемещения.

– Я – Рогер – представился Рогер – Можно просто Родж. Я, ну, в общем, мимо пролетал... Удивился, увидев здесь "драм".

Старик усмехнулся:

– Да, представляю. Я уж не надеялся, что когда-нибудь увижу новое человеческое лицо. На чем ты прибыл? Роботы ничего мне не сообщали о полетах в системе.

– У меня МС-рейдер. Небольшой, его вполне могли просмотреть.

– Бездельники они, эти роботы. В последнее время управы на них совсем не стало. Слыхал я о таких машинках, но не думал, что придется в жизни столкнуться. Впрочем, проходи. Долг гостеприимства превыше всего. Не откажешься перекусить?

Рогер жестами, ибо практически лишился дара речи от неожиданной встречи, дал понять, что принимает приглашение.

– Пойдем вниз, ко мне, терпеть не могу подниматься сюда наверх. Там у меня поуютней.

Рогер и хозяин помещения прошли в небольшую дверь в противоположной от входа стене, за ней в коротком коридоре горел уютный свет. В конце коридора был открытый лифт, который опустил их на пару этажей ниже. Они оказались прямо в центре просторного помещения, вполне приспособленного для жизни. В одном из углов имелся широкий обеденный стол – похоже, хозяин предпочитал принимать трапезу сидя. В другом располагался довольно сложный кулинарный автомат. При появлении старца он пришел в действие и начал готовить какое-то блюдо, до которого Рогеру сейчас было мало дела. Ему хотелось поскорее разрешить загадку появления в этой пустынной звездной системе одинокого "драма". Хозяин, между тем, не спешил.

– Мне тоже стоит представиться. Настоящее мое имя мало что тебе скажет. Зови меня, ну, скажем, отцом Пещерником. Я тебе как раз в отцы гожусь. Ну, и, добро пожаловать в мою пещеру. Располагайся. Вижу, тебе не терпится меня расспросить. Давай, я сам расскажу по порядку. Только на стол накрою, чего там мой автомат приготовил.

Рогер устроился на сиденье у стола и замер в ожидании. Старик, после некоей паузы, связанной с извлечением готового блюда из автомата, начал рассказ. Вот что Рогер узнал.

Тридцать пять лет назад в "ковчеге", несшем переселенцев к другой, еще не освоенной, но перспективной звезде, произошло восстание. "Ковчег" должен был лететь почти семьдесят лет, на его борту находилось сто двадцать миллионов человек. Обычно на "ковчегах" собираются единомышленники, принявшие решение покинуть родную колонию и всем вместе переселиться к новому солнцу. Поэтому восстания или другие виды политической активности среди их населения редки. Обычные "ковчеги" летят со скоростью примерно две третьих скорости света, поэтому по-настоящему далеко на них не добраться. В данном случае представители и сторонники партии, решившей организовать исход, приняли решение использовать более скоростное, "горячее", судно. Плюсом такого решения было то, что добраться до облюбованной звезды путешественники могли за приемлемое время, как отец Пещерник уже сказал, примерно за семьдесят лет. Минусом было то, что "горячие" суда по необходимости предоставляют своим обитателям меньше свободного пространства и других удобств и путешественникам приходится терпеть это довольно долгое время. Название колонии, из которой отправился "ковчег" и имя звезды, к которой он направлялся, отец Пещерник не назвал.

Рогер понимал, что люди, про которых рассказывал его собеседник, решились на отчаянное дело. За семьдесят лет, прошедших на борту "ковчега", мчащегося со скоростью, близкой к скорости света, во внешнем мире могло пройти и сто, и двести, и триста лет. Фактически, они забрасывали себя в будущее, где не имели шансов встретить никого из тех, кого они знали раньше. Пройденное ими расстояние в сотни световых лет надежно отсекало их от возможности получения какой-либо помощи от остального человечества. Для всех остальных они прибудут на место через сотни лет после старта, когда про их отлет многие основательно забудут. Несмотря на это, такие исходы были обычны и "ковчеги" для них строились во вполне промышленных количествах. Исход давал возможность начать все сначала, построить новый мир по новым, лучшим правилам. К сожалению, всегда получалось так, что прекрасные идеалы первопроходцев со временем медленно, но верно, заменялись привычной всем идеологией мира потребления.

Видно, партийные разногласия там были прямо совсем уж сильными. Такие исходы иногда кончались очень и очень плохо. Названия своей партии Пещерник Рогеру тоже не сообщил, хотя его это и не сильно интересовало – их тысячи в каждой колонии. Вообще, Рогер заметил, что в рассказе Пещерника слишком уж часто появляются лакуны и недомолвки. Чего стоит уже одно желание назваться псевдонимом.

Как бы там ни было, в полете, под угнетающим действием скученности и режима экономии, а также недостатка экологических радостей, среди народа начался разброд и шатания, а разногласия и трения в руководстве партии только усилились. Невезучий был этот полет.

Рогер знал, каковы условия жизни в "ковчеге". Обычно "ковчеги" представляли собой вращающийся барабан, только размером не с "драм", а гораздо меньше. Вся энергетика "ковчега" строилась на открытых генераторах энергии, тем более, на "горячих ковчегах". Жилая зона представляла собой многоэтажные ярусы в оболочке цилиндра. Зона экологии, которая в "драмах" является преобладающей, в "ковчегах" сильно ограничена – она находится на довольно небольшой внутренней поверхности барабана, фактически над головой многоярусного человеческого поселения. Пища и вода – все искусственное и производится из регенерированного сырья, другими словами, из очищенных и переработанных отходов человеческой жизнедеятельности.

Отец Пещерник занимал в партии один из руководящих постов. Про идеологические основы своей партии он рассказывал несколько туманно, но всегда подчеркивал, что они гораздо справедливей, чем у других. Короче говоря, верхушка партии разделилась на два лагеря, один из них, бывший в оппозиции, составил заговор и поднял мятеж. Что там было и как, Рогер не очень понял, но мятеж, в конце концов, был подавлен. Если бы обошлось без человеческих жертв, то Пещерник и его соратники, в одночасье ставшие сообщниками, провели бы остаток полета на нижних палубах на общественных работах. Победившее руководство партии было очень гуманным – Пещерник, правда, утверждал, что гуманность эта была показная – поэтому даже виновность в человеческих жертвах, которые, конечно же, свалили на предводителей мятежников, не стало карать смертной казнью. Это слишком бы возмутило людей в условиях продолжающегося полета.

Был суд, и был приговор. Не склонивших голову мятежников высадить в середине пути. Такое решение было возможно еще и потому, что в грузовых отсеках "ковчега" находились материалы для строительства пяти "драмов", которые должны были собрать по прилету на место.

"Да, их было пять. "Алузия", "Веста", "Кардиана"... Эх, два других не могу припомнить...". "Может, Пещерник страдает склерозом? – подумал Родж – в его возрасте это возможно. Отсюда и пробелы в рассказе... Но уж имя то свое...".

"Ковчег" растормозили, вышли на орбиту Мамаши, кстати, имя ей было тогда дано какое-то другое, собрали "Кардиану". Рогер представил, как смотрелся двадцатикилометровый "ковчег" рядом с двухсоткилометровой "Кардианой" – захватывающее, должно быть, было зрелище. К удивлению и ужасу Пещерника, на внутреннюю поверхность "Кардианы" он был доставлен один. Его сообщники – а их всех держали в заключении порознь – покаялись и принесли присягу старому руководству.

К этому моменту рассказа Пещерник пришел в заметное возбуждение. Речь его несколько потеряла в связности, и рассказ стал более путанным. "Они собрали все мое имущество. И все, что было у меня по контракту. Все высадили здесь. Влетели на челноке прямо сюда, через торец. И высадили все прямо на поверхность. Прямо на грунт...". Каяться, понятное дело, было уже поздно. Мятежникам был преподан дорогостоящий, но вполне недвусмысленный урок. Если собрать "драм" из готовых деталей занимает несколько месяцев, то новый "драм" взамен "Кардианы" по прибытии на место можно было построить за пару лет. Для этого у переселенцев были наготове все средства. Четырех же оставшихся "драмов" вполне хватало для ста двадцати миллионов человек, особенно на первое время.

Рогеру все стало ясно. Никакой загадки больше не осталось. Хотя нет, почему, например, не работает Система управления "Кардианой"? Хотя и тут понятно. Все-таки Система требует время от времени настройки и дообучения. А тут ее, похоже, сразу до ума не довели. И понятно, почему – "ковчегу" надо было лететь дальше. Ну что ж. Надо возвращаться за "Иглой", и забирать деда отсюда. "Отвезу его на Сигнус-четыре, пусть комитет там с ним разбирается – думал Родж, имея в виду Комитет по дальней разведке, нынешнего своего работодателя – надо же, прожил здесь в одиночестве тридцать пять лет, прямо как Робинзон Крузо".

Разговор на время прервался. Рогер молча наблюдал за работой кулинарного автомата. Тот готовил следующую трапезу, очевидно обед плавно переходил в ужин. Похоже, автомат пытался приготовить что-то вроде ромштекса. За прозрачной панелью кусок розового мяса плавал прямо в воздухе, поддерживаемый инерционным полем. Другие, хитро направленные инерционные поля в данный момент прокатывали его, как между двумя зубчатыми колесами, чтобы добиться нужной консистенции и толщины. Вот мясо подготовлено, оно опускается на раскаленный лист. Через пару секунд инерционное поле поднимает его высоко вверх, переворачивает в воздухе и снова обжаривает. Потом мясо взлетает вверх, встречается там с листом фольги, и поле аккуратно заворачивает его. Прямо представление целое. Похоже, конструктор-дизайнер прибора к такому эффекту стремился специально. Да, недешёвый аппарат. Вряд ли такой входит в состав стандартного оборудования "драма". Видно, собственность старикана.

Пещерник немного успокоился и сам сменил тему разговора. Начал с того, что почти повторил одну из своих первых фраз.

– Я слышал про такие машинки, как твоя, но не надеялся с ними в жизни встретиться. Она же летит быстрее света? А ведь при этом должны появляться парадоксы времени. Как с этим? Не приходилось самого себя встречать?

Рогер глубоко в теорию МС-перемещений, конечно, не вникал, но школьный ответ на этот вопрос выдал без запинки.

– Парадоксы возникают не в каждом наборе систем отсчета. Если точка вылета и точка прилета практически неподвижны относительно друг друга, то парадоксов нет. Вот, к примеру, если сейчас отсюда смотреть на МС3-12-3, в сильный телескоп, например, то окажется, что я туда еще не прилетал. Даже базы, на которую я летал, там еще нет. Но, если я отсюда отправлюсь не на Сигнус-четыре, а обратно на МС3-12-3, то себя я там уже не застану – мой прилет и отлет окажется в прошлом для меня, и там и здесь. И с самим собой, летящим сюда, по пути не встречусь. А вот навестить ваших бывших противников, летящих в "ковчеге" со скоростью света, у меня уже не получится. На МС-корабле не во всякую систему отсчета можно попасть.

То, что об этом как раз заботится гравитационная ударная волна, окружающая МС-корабль в полете, Рогер не стал уточнять, ибо сам не очень в этом разбирался.

– Тахионы, а летящий рейдер является как раз тахионом, не сохраняют своего количества при переходе из одной системы отсчета в другую. В некоторых системах отсчета их одинаковое количество, а в некоторых разное. Вот те инерционные системы, в которых количество тахионов одинаковое, только и можно соединить сверхсветовой связью и транспортом. Но это, практически, все звездные системы. Их можно считать практически неподвижными относительно друг друга.

– Точно нельзя ковчег догнать? Жаль, жаль. Он же у тебя военный, говоришь. Может быть, и излучатели есть?

Излучатели были, но Рогер не стал в эту тему углубляться.

Речь отца Пещерника стала еще менее связной. Возможно, причиной этого был напиток, который он периодически подливал себе в бокал. Ах да, он же предложил угоститься вином в самом начале трапезы. Рогер отказался, сперва потому, что не до того было, а теперь считал, что свежая голова ему еще понадобится. Трагическое величие, осенявшее Робинзона при первой встрече, куда-то испарилось. Пещерника явно клонило в сон.

– Постойте, а у вас сейчас что? Я имею в виду, утро или вечер? – наконец догадался спросить Родж.

– Ночь, юноша. Уже глубокая ночь. Ложись спать вон там, а утром я тебя провожу.

По часам Рогера тоже уже приближался вечер, пускаться в путь на ночь глядя он счел неразумным, и согласился с предложением старца. "Странный дед – думал он, устраиваясь на ложе – ест сидя, аквавитом, похоже, не пользуется. Бассейна, по крайней мере, нигде не видать. Ему, наверное, лет сто пятьдесят, не меньше. То-то я, в свои неполные семьдесят, для него юноша".

Рогер, в свои неполные семьдесят, имел крепкое здоровье и хороший сон, поэтому не слышал, как Пещерник вставал ночью, ходил из комнаты в комнату, бормотал что-то про себя. Бессонница, наверное.

4.

Обратно к лифту Пещерник насоветовал ехать другой дорогой. И напутствие дал серьезное. Оказывается, кроме него, на поверхности "драма" находятся еще три человекообразных биоробота. Их вместе с ним высадили. Что за роботы такие, Рогер вникать не стал, там более, Пещерник напутствовал его так: "Тебе лучше с ними не встречаться – это настоящие исчадия ада". Ага, исчадия ада. Биороботы, конечно. Ну ничего, на Сигнусе тебя подлечат, в аквавите искупают, нервная система и придет в порядок.

А дед-то, видно, небедным человеком был. Кулинарный автомат с инерционными полями – штука недешёвая. А если учесть, что с момента вылета во внешнем мире прошло не тридцать пять лет, а как минимум сотни полторы – а, кстати, сколько – Пещерник так и не сказал – то автомат и вовсе экстрадорогой. И контракт какой-то, по которому ему что-то принадлежало...

Дорога вилась между совсем уж невысокими холмами, поросшими купами кустов. Облака немного разошлись и впереди, в сотне километров, призраками древних гор из дымки поднимались испещренные световыми сполохами атмосферные паруса.

"Контракт, контракт, биороботы – чушь какая-то" – думал про себя Родж. Он вспомнил, что существует такой вид изделий человеческой промышленности, да не изделий, а, правильней сказать, созданий. Еще тысячу с лишним лет назад – древний бизнес – научились изготавливать, нет, не изготавливать, правильнее, создавать, искусственных людей. Ну не людей, конечно, генотип там отличается сильно. Размножаться они не могут, в частности, специально так сделано. Говорят, что очень быстро это запретили. Но в некоторых колониях, практически в единицах, существуют фирмы, которые до сих пор их создают. Может, об этих созданиях речь?

Вот что значит свежая голова с утра. Рогер быстро вспомнил все, что знал, касающееся искусственных людей.

И успех этого бизнеса, и его строгий запрет в 99.9 процентов колоний, имели одну причину. Создания эти были совершенно и неоспоримо разумны. Их разум был самым близким к человеческому искусственным разумом. Фактически их мозг создавался по тем же генетическим чертежам, что и мозг обычных людей. Что, в общем-то, было оправдано – уж если вы делаете (создаете) человекообразное существо, то не снабдить его практически человеческим разумом было бы неразумно. Люди ведь подсознательно оценивают других людей больше не по внешнему виду, а по их ментальным качествам. Человек с поврежденным рассудком кажется нам уродом, даже если телесно совершенен.

Так что биороботы были вполне разумны, в каковом качестве признавались законодательством всех без исключения колоний. Но общее законодательство не распространялось на них в полной мере, хотя и считаться собственностью своих изготовителей они не могли. Компромисс был найден в создании системы контрактов, которые позволяли организациям и особо богатым лицам пользоваться их услугами, изготовителей, или создателей, получать свою прибыль, а самим биороботам адаптироваться в юридическую систему человечества.

Получается, у Пещерника был контракт с тремя биороботами, иначе как еще понять его слова. Тогда придется их забирать вместе с дедом, а то получится оставление разумных существ без помощи в критических обстоятельствах. Да, действительно, Пещерник наш дяденька небедный. Но считать биороботов исчадиями ада Рогер наотрез отказывался, хотя и встречи с ними не ожидал – какое им дело до него, а ему до них? Да и мудрено случайно встретится на площади в сто двадцать пять тысяч квадратных километров. Он и не предполагал, что имелись обстоятельства, делающие их встречу гораздо более вероятной.

Довольный тем, что разгадал очередную загадку Пещерника, Рогер катил вперед по дороге, наслаждаясь бьющим в лицо свежим ветром. Внезапно, въезжая в узкую лощину между холмами, Рогер увидел, что дорога завалена срубленными деревьями. Он вдарил по тормозам. Остановившись, огляделся. И тоже внезапно, так как совершенно не ожидал такого, увидел стройную женскую фигуру в стороне от дороги.

– Тебе угрожает опасность! Иди за мной. Скорее! – услышал он ее громкий возглас.

Рогер бросил скутер, и двинулся в сторону незнакомки. Та повернулась и, не оглядываясь, быстро пошла в сторону холма, поросшего густыми кустами. Рогер только успел заметить, что девушка была одета в узкие брюки и широкую блузу, а ее черные волосы были коротко пострижены. В кустах оказался замаскированный вход в какое-то внутреннее помещение. Зайдя внутрь, девушка так же, не оборачиваясь, быстро направилась вдоль скудно освещенного коридора. Идти пришлось довольно долго, разглядеть что-нибудь в полутьме было трудно, впереди цокали по полу высокими каблуками туфли его спутницы. По сравнению с ней Рогер почувствовал себя громоздким и неуклюжим. И еще гермокостюм этот, который он не снимал уже третий день...