Текст книги "Суассонская девка (СИ)"

Автор книги: Виктор Перестукин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Еще раз. Поппея не любит Минация, но спит с ним, потому, что он ее хозяин. Поппея не любит меня, но согласилась целоваться, потому что... она же сука, меня просто в подвал хотела сунуть! Вот тварь! Но как я сразу это не понял, видно она мне все мозги выбила. Я завыл от досады. Да, идиот, вот тебе твоя любовь!

Застрял в стране го б линов? Ничего, тут же Поппея. Продали в рабы? Нормально, Поппея рядом. А ей всегда было на тебя сходить по тяжелому, даже больше, она тебя просто ненавидит. Настолько ненавидит, что и себя подставила под удар, только чтобы наверняка достать меня. И как же талантливо она сыграла, изображая любовь. А мне не много и надо было, купился сразу. Теперь лежи здесь, и вой, герой-любовник.

Наверху опять послышались шаги , быстрые и суетливые, слишком легкие для такой крупной женщины, как Поппея. Открыли дверь, и х удая фигурка сбежала вниз по лестнице. Терций! Он что, решил помочь мне сбежать? Да, вот от кого я меньше всего ждал помощи!

– Минация убили. Минация и всех его солдат. Только несколько человек убежали в Труа. А самого Минация убили. – Терций нервно трепал узлы, пытаясь развязать меня.

– Что за хрень ты несешь ! Кто мог убить Минация, да еще и с солдатами!

– Бургунды. Огромные шайки бургундо в бродят по окрестностям , грабят и жгут имения и деревни. Труа осадить не решаются, так говорят. Их несколько тысяч, бургундо в. Мы ждем их в усадьбе каждую минуту, Крат сказал привести тебя.

- Крат ?

- Да. Он сказал , что только ты спасешь нас. Е му , правда, никто не верит , а Поппея говорит, чтобы тебя не отпускали , но господина нет, командовать некому, никто не знает, что делать. Я смотрю, никто не видит, и прибежал сюда.

Терций, наконец, справился с веревкой, и, развязав меня, попытался поставить на ноги . Затекшие мышцы не держали, я едва не свалился и прислонился к стене. Терций пришел мне на помощь, и мы начали подниматься по лестнице.

Выйдя на крыльцо, я охренел от сюрреалистичности картины . Весь двор был плотно забит людьми, не только женщинами и детьми , но и множеством крепких мужчин . Все они стояли на коленях, задом к крыльцу, время от времени вразнобой припадая к земле в поклонах. Над землей несся ровный гул от сотен бубнящих молитвы голосов. На крыльце стояло пара десятков человек, домашних слуг и типографских работников , все они, кроме немногих женщин, были вооружены вилами или плотницкими и дровосечными топорами . Тут же были Порций, опирающийся на кривую палку, Луций, и Поппея , с бледным от страха лицом, и нервно озирающаяся. Заметив меня, она дернулась, удивленно округлив и без того огромные глаза, злобно и презрительно хмыкнула, и отошла к краю крыльца. Рядом оказался Крат, тоже с топором в руках.

– Терций сказал, что вы боитесь бур гундо в. Это кто такие?

Вс е разом повернулись ко мне .

– Бургунды кто? Варвары, бандиты и убийцы! Ты можешь что то придумать?

Понятно, гоблины вышли на тропу войны.

– Чего тут думать, бежать надо. В лес. И побыстрее.

– Бургунд ы повсюду. Видишь, из деревень люди пришли сюда , потому что здесь их еще нет.

– По мне так усадьба – это ловушка. – Я огляделся. – Тут двое ворот, и стена два с половиной метра, будешь бежать, одному через нее не перебраться, а бандит ы подсадили друг друга , и они уже внутри.

– Что-то можно сделать , Гиппоп отам? – Это уже Луций . – Поппея рассказывала, что ты из страны чудес.

Ага. Вот только чудеса , которыми я здесь занимался, были совсем другого, сугубо мирного характера. В военных целях слабо применимого. Разложить бумагу на пути гоблинов и поджечь? Не годится. Закидать их свинцовыми буквами? Слабовато. Бить током? Ну...

Я снова оглядел усадьбу. Ее территория была вытянута с севера на юг прямоугольником примерно двести на сто метров. С востока и запада ее отекали две приличные реки , сливающиеся чуть южнее усадьбы . Западная была запружена, и на ней стояла водяная мельница , рядом с которой были втор ые, южные ворота. С севера ре ки соединялись рвом метров в десять шириной , наполнен н ым, естественно, водой этих самых рек . Через этот ров метрах в двадцати перед северными, главными воротами, был перекинут крепкий деревянный мост шириной метра в два, с надежными перилами.

– Стойте здесь, мне надо сходить на мельницу .

Там я соединил с генера тором изолированный кабель, и протянул его до крыльца усадьбы. Здесь на вынесенном столе соединил его рубильником с двумя другим и кабеля м и, концы которых вынес за главные ворота , и воткнул в землю в трех метрах перед мостом и за ним . Вернувшись на мельницу, включил генератор, потом рубильник и пошел к мосту. Метрах в пяти от конца кабеля меня начало ощутимо бить током, несмотря на сухие деревянные сандалии. Я вернулся на крыльцо и отключил рубильник.

– Порций, пошли несколько человек, пусть разрыхлят дорогу за мостом, и зальют ее водой. Мне нужно побольше грязи.

– Ты думаешь, грязь остановит бургундов? – Порций презрительно расхохотался. И остальные были разочарованы.

– Это будет волшебная грязь, я наложу на нее чары именем Юпитера Хранителя. - Меня сильно задела толпа придурковатых богомольцев, и я решил заодно потроллить этих идиотов. – Иди и не богохульствуй, оскорбляя его своим недоверием. Пусть оставят сразу за мостом на пятнадцать шагов сухого места, а дольше разведут грязи полосой в те же пятнадцать шагов, и не только на дороге, но и на обочинах, чтобы нельзя было ее обойти.

Порций скептически пожал плечами, но повел слуг и рабов за лопатами и ведрами, и вскоре десяток работников вовсю портили дорогу за мостом.

– Бургунды! – Нервный выкрик поставил крест на надеждах собравшихся избежать кары небес. Размахивая инструментом, наши работяги бросились через мост к воротам.

Гул, исходящий со двора, стал гуще. Те, кто был на крыльце, вытягивали шеи, вглядываясь в приближающихся гоблин ов.

– Человек триста, все пешие. У большинства топоры, а волосы длинные, в косах. Передний голый, остальные в кольчугах и панцирях . – С улыбкой сообщил мне Луций, когда я посетовал на пониженное зрение. Он один во всей усадьбе видел в приближающейся густой колонне не вестников смерти, а труппу артистов, готовящих увлекательное представление.

– Ты точно остановишь их , Гиппопотам? – В голосе Крата слышалось сомнение .

– Конечно! – Твердо завери л я. Передние ворота заперты, а задние открыты. Шансы убежать будут, пока гоблины ворвутся во двор, можно создать небольшой отрыв.

– Что ты тут размахиваешь палкой! – Огрызнулся я на Порция.

– Это лук гуннов! – Надменно заявил тот. За спиной у него я только сейчас заметил колчан. Порций вытащил стрелу и наложил ее на тетиву, прицелившись в гоблинов, до которых оставалось не больше ста метров.

Бам! – Пропела тетива басовой струной, и стрела вонзилась точн о в жирный зад преклонившей колена у крыльца бабищи. Я расхохотался, несмотря на драматизм момента.

– А! – От истеричного визга тетки заложило уши. Гоблины на мгновение сбились с шага, и вдруг , словно дождавшись команды , бегом бросились на мост. Поппея ахнула вместе со всеми, стоящими на крыльце, когда они, ни на миг не задержавшись, проскочили волшебную грязь. Я законтачил ближний кабель .

Впереди толпы бежал здоровенный мужик в кожаных штанах и сапогах (грязных сапогах!) , в сверкающем шлеме, но с голым мускулистым торсом. Он , сбегая с моста, играясь, перекинул из руки в руку огромную секиру-бабочку , как вдруг судорожно дернулся и рухнул в дорожную пыль. Тут же к нему присоединились еще несколько лузеров, накрыв его бьющуюся тушу, еще и еще , и у моста образовалась куча из тридцати-сорока дергающихся под током тел. Следующие бегущие с ходу втыкались в эту кучу, падали, громоздились друг на друга, свалк а быстро росла, распространяясь на мост . Г ора гоблинов на ближнем к нам конце моста через несколько секунд дошла до его середины, перехлестнув выше перил , так, что некоторые гоблины уже валились в ров , туда же густо сыпались щиты, топоры и мечи . Дальше свалка переходила просто в давку, напирающие сзади гоблины начали останавливаться, видя, что мост забит, и пройти нельзя.

Я повернул рубильник, перекинув напряжение с ближнего кабеля на дальний. Сразу посыпались на землю гоблины , только еще подходящие к мосту . Те из них, кого било не сильно, начали в панике отбегать от моста. Другие, бывшие на мосту и выбиравшиеся из давки, бросились за ними, пытаясь проскочить заколдованное место, падали сверху на пострадавших и бились в судорогах. Теперь и тут образовалась быстро растущая куча дергающихся тел, и скоро на мосту , не считая п лотно прибитой к ближнему концу прессованной массы, остались только помятые в давке и едва шевелящиеся гоблины , да в воде за сваи снизу держалась парочка, менее других обвешанная железом и не пошедшая сразу ко дну рва .

Стоящие на крыльце их несостоявшиеся жертвы , только что цепеневшие от ужаса, теперь были потрясены чудом неожиданного спасения.

– Как интересно! Неужели и вправду вмешался Юпитер Хранитель? – Преспокойно поинтересовался Луций.

– К онечно! – Подтвердил я, и заорал, тролля толпу богомольцев. – Слава Юпитеру, истинному б огу, слава, слава, слава!

– Слава! Слава Юпитеру! – Сначала робко, переглядываясь, а затем все громче и воодушевленней подхватили вокруг. Люди перед крыльцом начали подниматься с колен, и, поняв, что произошло, с восторгом присоединялись к орущим. Подошедшая Поппея робко улыбалась , нежно поглядывая на меня . От этого мои мысли моментально смешались в кучу. Я пытался собраться и контролировать ситуацию на мосту.

– Карт, идите к мосту, и добейте тех, кто шевелится на этой стороне! – Скомандовал я, на несколько секунд перекинув напряжение на ближний кабель, где за копош ились было некоторые менее пострадавшие. А затем снова подал ток на ту сторону моста.

Карт с десятком подручных подошли к куче пораженных током, и дружно заработали топорами, добивая пол удохлых гоблинов, карабкаясь на верх груды сваленных тел, переходя на забитый прессованными гоблинами мост, расправляясь со всеми, кто еще подавал признаки жизни, достав попутно и водоплавающих. Охреневшие от такой наглости гоблины на той стороне моста, попытались прийти на помощь своим бесславно гибнущим со братьям , и свалка на той стороне сразу пополнилась несколькими десятками придурков, в бессильной ярости презревших смертельную опасность. Остальным пришлось вернуться назад, и теперь около сотни уцелевших гоблинов стучали мечами и топорами в щиты и призывали гнев своих гоблинских богов на головы коварных римлян. Некоторые, самые буйные, метнули топоры в Карта и его товарищей, но остальные не захотели расстаться с личным оружием, тем более попасть во врагов было труднее, чем в тела своих родичей.

Вскоре группа Карта, сделав свое черное дело, вернулась в усадьбу. Гоблины на той стороне ходили вдоль рва, собирались в кучи, обсуждая свое интересное положение, растекались вдоль дороги и снова возвращались ко рву. Скоро я отключил напряжение и с дальнего кабеля, так как живых и в дальней куче остаться уже не могло. Почувствовав, что опасности нет, гоблины сначала осторожно, а затем все смелее начали собираться у тел убитых, и я снова включил рубильник, уменьшив число уцелевших человек на пятнадцать. Опять гоблины пошли бесцельно бродить, собираясь и расходясь, отходя и подходя. Ров не был непреодолимой преградой, а речку с восток а и в овсе можно было перейти вброд чуть ли не в любом месте. Пройти в усадьбу можно было и по мельничной плотине. И в случае решительных действий нападающих нам бы пришлось просто бежать. Но, то ли мозги гоблинов защелкнулись на преодолении моста, или сказывалось отсутствие командиров и самых опытных и храбрых воинов, погибших, конечно, в первых рядах наступавших, однако ничего придумать они оказались не в состоянии.

Н епосре дственная опасность миновала, но пока гоблины не ушли окончательно, в усадьбе сохранялось напряжение. Беженцы, не решали сь больше молиться и вставать на колени, после того как я наорал на них, объявив их лживого бога бес сильным и несуществующим. Какой- то грамотей, нашедшийся среди них, заявил , что пути господни неисповедимы, и может быть я, прославляющий Юпитера, только орудие рук божьих, вызволяющего своих агнцев из пасти волков. На это я посоветовал ему заткнуть поганую пасть, пригрозив присоединить его к куче дохлых гоблинов. И теперь эта толпа просто слонялась по двору, порой принимая сь недружно славить Юпитера . Люди Мина ция тоже не знали, чем заняться, то с тревогой вглядывались в толпу гоблинов, то заходили в дом и выходили назад , сидели и стояли на крыльце, переговаривались и, замолкая, снова смотрели за ров.

Поппея проводила разведку боем, бросая на меня все более смелые и откровенные взгляды, слегка краснела, ловя в ответ мои, изнывающие от вожделения и многообещающе улыбалась, ловко изображая легкое смущение. Мне же приходилось отвлекаться на менее приятные вещи. Одной из них была задница, пострадавшая от незадачливого лучника. Раненую занесли на кухню и разложили на столе, где Луций разрезав слой сала толщиной в ширину ладони, вытащил застрявший в тазовой кости наконечник, после чего рану промыли уксусом и перевязали. Проследив за решением этой проблемы, я вернулся на крыльцо, попросил вынести мне стул , и , устроившись у стола с рубильником, допрашивал Луция, пытаясь отвлечься от мыслей о Поппее, а заодно прояснить текущий политический момент.

– Весело вы тут живете. Ведь не прошло и пары месяцев, как усадьбу сожгли, и вот они пришли снова!

– Нет, это бургунды, а тогда усадьбу жгли алеманы.

– И какая, к лешему, разница! Бургунды, алеманы – захотели, пришли, ограбили, сожгли – это что, нормально? – Пытался я ухватить пролетарскую суть происходящего. – А как же власти, армия, объясни мне все толком!

- Варваров слишком много, они обложили нас со всех сторон, как собаки оленя. Армия не может защитить все границы области. Да и не только границы, банды варваров проходят провинцию насквозь, франки совсем недавно осаждали Париж. Несколько лет стояли под городом. Ничего нельзя было сделать.

– Но зачем тогда нужна такая армия, и такая власть?

– Многие так считаю т. Люди говоря т, пусть варвары придут и останутся, тогда один раз ограбят, а потом будут защищать, как своих подданных, чем терпеть постоянные грабежи и убийства от проходящих банд.

– Нормально они рассуждают! Вроде, пусть нас немцы завоюют, а потом будем пить баварское пиво. С пивом понятно, а как же законность власти?

– Какая законность , и какой власти? Все эти варвары, они не совсем бандиты. У них были договора федератов с Римом. Другое дело, что их пустили погреться, а сейчас они стали хозяевами. Да и римского императора больше нет. Но и у Сиагрия нет права на власть над провинцией. Он просил об этом константинопольского императора, а тот отказал.

Федераты, Сиагрий, император, сплошная муть , но это и не важно. Понятно, что законной власти нет, и всем на все плевать, лишь бы было спокойней и сытней. И какой главный вывод? А очень простой – у кого сила, тот и прав! А если я...

– Луций, ты тут много чего наговорил , а вот теперь смотри: гоблины, ну, варвары, попытались захватить усадьбу. Я не дал. Кого убил, остальных прогнал, смотри вон они уходят!

Г руппа гоблинов человек в двадцать , в самом деле, потянулась на выход, хотя остальные не спешили последовать за ними.

– Придут другие, я их тоже прогоню. И что получается, я теперь хозяин усадьбы?

– Получается так. – Неохотно согласился Луций. – У Минация есть законные наследники, но если ты их прогонишь, и прогонишь людей комита, а потом и людей Сиагрия, то ты хозяин.

Поппея , встала у меня за спиной, положив мягкие руки мне на плечи, и внимательно слушала нас.

– Прекрасно, смотри дальше. Я соберу людей, дам им оружие, мы займем соседние усадьбы, потом дальше, потом всю провинцию...

– Если ты сможешь занять всю провинцию, и отобьешься от варваров, то кто же с тобой будет спорить?!

– ...и пошли они дальше , и покорились им Италия, и Византия, и Парфия, и Индия!

Стоящие на крыльце открыли рты, услышав неожиданно пришедшую мне на память цитату. Руки Поппеи, нежно разминавшие мне шею, замерли, и ласковые губы коснулись моего лысого затылка.

– Смотрите, уходят! Все бургунды уходят! – Крикнул Крат, разрядив обстановку.

Вслед за первой ушедшей группой и все оставшиеся бургунды отправилась восвояси , поднимаясь назад на дальний холм, с которого и спустились утром ко рву. Маленькая война закончилась нашей полной победой. И самым главным ее результатом было то, что я, бесправный и провинившийся раб, два часа назад сидевший связанным под замком в ожидании расправы и возможной смерти, стал хозяином усадьбы и господином Поппеи . Сейчас это молча признавали рабы и слуги Минация, потом мне предстояло заставить признать это весь мир. А там видно будет, ограничи тся ли дело одной усадьбой, или можно будет, как я говорил Луцию, замахнуться на большее. А еще лучше, найти с Поппеей проход, и вернуться домой. Или уже не лучше?

Пока же я послал Крата отключить так славно послуживший нам генератор, и собрать кабели. Затем приказал Порцию растащить трупы гоблинов, и закопать их подальше за рвом, в стороне от дороги. Порций без возражений подчинился, еще раз подтвердив мои новые права. Беженцы ждали, когда им освободят мост, чтобы покинуть спасительную усадьбу , я по тянул Поппею в дом , где из холла она увлекла меня в столовую с накрытым столом. Я развернул ее к себе, заглядывая в озорные глаза. Что за игры, пытается увильнуть, или...

– Есть хочу!

Нормально, пообедать тоже можно, время к полудню.

– Что ты там говорил про Индию? Это ведь очень далеко, да? Ты хочешь захватить весь мир?

– Конечно! – Мне совсем не хотелось обсуждать с ней всерьез глобальные темы. Я приступил к обеду, прозрачный суп, свинина и дичь нескольких сортов. С питанием здесь не хуже, чем в лучших ресторанах, где мне приходилось бывать. – Слушай, а как получилось, что тебя привезли продавать на рынок, ты же местная?

– Ну да, местная. Я жила раньше под Суассоном, и здесь никого не знаю, и меня никто не знает. – Поппея помрачнела при напоминании о рынке.

– Не понял! Как это, жила под Суассоном? Суассон далеко?

– Два дня ехать.

– И ты приехала сюда, перед тем, как попасть в мой мир, в Бабурино?

– Нет! Я попала в твой мир из-под Суассона. А вернулась сюда, под Труа!

Да, этот день еще не закончился! Я просто охренел от нового сюрприза!

– А раньше, когда ты прошла в мой мир, и вернулась назад, где был проход, здесь, или под Суассоном?

– Под Суассоном, конечно! В первый раз я прошла к тебе, и вернулась назад, и все в одном месте. И потом снова прошла к тебе, но вернулась назад уже совсем не там!

Ага, проход перемещается, и вполне может быть, что я его больше и не найду. «Может быть, я обратно уже не вернусь, как ни жаль!» Прекрасно, что там говорить.

– Теперь, когда Минация убили, ты будешь здесь хозяином? Ты об этом говорил с Луцием? – Поппея сбивалась на более приземленные темы.

– Да, наверное. – Я, в свою очередь, хотел прояснить до конца интересующий меня вопрос . – Так выйдя из прохода, мы с тобой оказались в стране бургундов?

– Нет, алеманов. Я сначала не поняла ничего. Увидела, что поляна не та, но подумала, что это рядом, в том же лесу под Суассоном. Долго шла по лесу, и вышла в деревню алеманов. – Поппея замолчала.

– А потом?

– Они схватили меня, а утром привезли на рынок. – Поппея уходила от моих наводящих вопросов, однако после сегодняшнего я не собирался щадить ее чувства, напротив.

– Они тебя насиловали?

– Да...

– Всю ночь, до утра ? Ты выглядела очень усталой.

– Да...

– И сколько их было?

– Пять или шесть... не знаю... , – Поппея, казалось, вот-вот заплачет.

Я вытер руки, поднялся, и подошел к Поппее, встал у нее за спиной, обнял за плечи и принялся целовать . Она подставляла лицо и шею , сначала спокойно принимая ласки, видимо, еще обижаясь, затем начала все активней отвечать, изображая загорающуюся страсть .

– Ты решила, что это я виноват в твоих бедах, и обиделась на меня?

– Не знаю... Наверное... – Хитрая лиса, попробуй-ка разобраться в ее мутной душонке. Ведь ни одному слову, жесту, взгляду нельзя верить. И я знаю это совершенно точно, и что? Если ей понадобиться, она обманет меня как ребенка, и ничего с этим не сделаешь. Ну и хрен с ним.

Я помог ей встать со стула, и неожиданно для себя предложил:

– Отнеси меня наверх!

– Отнести тебя?

– Ну да. Ты же сильная. Давай!

Поппея звонко рассмеялась, и легко подхватив меня на руки, прошла через холл, взбежала по лестнице, даже не запыхавшись, и внесла в ставшую моей спальню.

– Я совсем не любила Минация, он был мне противен! Если бы ты знал, как я смотрела на него, когда он не мог меня видеть!

– Могу себе представить. Легко.

– И ты зря ревнуешь меня. Он любил меня, я говорила, но ничего не мог, как мужчина. – Поппея игриво посмотрела на меня, приподнявшись на локте.

– Конечно. Представляю, что ты будешь говорить обо мне.

– Ты самый лучший! Мне ни с кем не было так хорошо, как с тобой, ты же видел!

Я о себе самого высокого мнения, как, наверное, большинство, но тут я расхохотался. Я не верил ни одному ее слову, но как же приятно слышать это, даже заранее зная, что она врет.

– Ты зря смееш ь ся , – решила слегка обидеться Поппея, – и про Минация это правда. Он отвозил меня в город, и отдавал своим знакомым солдатам, а сам при этом занимался рукоблудием.

– А эти солдаты тоже ничего не могли...

– Да! Едва они притрагивались ко мне, как их руки покрывались волдырями, как от ожогов! Это святой боже берег меня в чистоте для тебя!

Когда через пару часов я, оставив Поппею отдыхать наверху, спустился по лестнице, в холле меня ждал Луций.

– А, идешь! Хорошо, там как раз бургунды.

– Опять бургунды! – По вечно безмятежному лицу Луция нельзя было понять, насколько плохи новости.

– Всего несколько человек, наверное, поговорить. Посмотри сам.

Мы вышли на крыльцо, где в полном составе собралась наша похоронная команда. Беженцев не было видно, они уже разошлись назад по деревням. На дороге, не приближаясь к мосту, стояли трое всадников и телега, запряженная парой лошадей. Один из всадников что-то рассказывал остальным, показывая руками на мост.

– Из недобитых, что утром приходили. Про чудеса рассказывает. – Прокомментировал Крат. Он держал на плече тяжелую секиру, конфискованную у убитых гоблинов.

Потом другой всадник подъехал к кустам на берегу реки, срубил большую зеленую ветку, вернулся к мосту, спешился, и, размахивая веткой над головой, пошел по мосту в сторону усадьбы.

– Закопали трупы? – Спросил я Порция.

– Не успели, только покидали в яму, тут эти подъехали. Уедут, тогда зароем.

Крат счел нужным прокомментировать:

– Видел бы ты, как они плотно лежали. Мы едва смогли растащить их, о собенно те х , что на мосту. Никогда бы не подумал, что люди могут умереть, просто навалившись друг на друга. Щиты, мечи, или топоры, попавшие между ними, вдавились в тела так, что переломали кости, тех, что попали с краю, прижали насмерть к перилам моста, будь эти перила чуть слабее, они бы точно сломались, и все бы свалились в воду. И это было бы для них лучше, чем погибнуть такой страшной смертью в этой ужасной давке на мосту.

Да, я и сам понимал, что если в кучах по концам моста люди погибли от поражения током, то в свалке на мосту гоблины подавили друг друга. Я читал о таких случаях гибели людей в давках, особенно на стадионах . И крупные твердые вещи в толпе, как правильно заметил Крат, были дополнительным поражающим фактором. А перила, они устояли только потому, что основное давление было вдоль моста, а не поперек.

– Сколько погибших, не считали ?

– Двести девятнадцать тел, господин Гиппопотам. Не считая утонувших.

– Порций сказал не только раздеть бургундов, но и косы отрезать, – сообщил Крат.

– Пойдут на бумагу, – отозвался тот.

Я рассмеялся над этой ситуацией черного юмора , это был тот самый случай, когда пошли за шерстью, а оказались стриженными.

Гоблин с веткой прошел ворота и поднялся на крыльцо. Крат с вырывающим видом встал возле него, забросив секиру на плечо.

– Я граф Годиох. Здесь убили моего брата Хипельхара. Вот три тысячи солидов. Отдайте нам его тело. – Годиох положил на стол тяжелый мешочек.

– Крат, если этот урод хоть немного повысит голос, снеси ему голову. Если он не так шевельнет пальцем, снеси ему голову. Если тебе не понравится его взгляд, снеси ему голову.

Годиох сжал зубы и тяжело задышал. Я развязал мешочек, и, взяв одну монету, покрутил ее в пальцах.

– Это деньги с портретом римского императора. Как они к тебе попали? Может быть, римляне заплатили тебе за зерно, которое ты посеял, сжал и продал им? Или за корову, которую ты, долго за ней ухаживая, вырастил из теленка? Или ты построил для римлян дорогу, чтобы им было удобно ездить, или дом, в котором им хорошо живется, и они щедрой платой вознаградили тебя за труд? А может, ты украл у них эти деньги, и хочешь заплатить мне ворованным? Говори!

Годиох молчал, все также тяжело дыша, и мрачно глядя на меня. Потом медленно проговорил:

– Неважно, где это золото было раньше. Важно, где оно сейчас.

– Ват как! Ну, так теперь это золото мое, и мне не интересно, где оно было раньше.

Я бросил монету в мешочек, затянул завязку и передал деньги Порцию.

– Мы прикопаем твоего брата в канаве, как собаку, только чтобы не вонял. Никто не будет знать, где он гниет, и через неделю все о нем забудут. А если ты через минуту будешь еще здесь, ляжешь с ним рядом. Кстати, и лошадей, и телегу оставьте здесь. И оружие тоже. Иначе не сумеете отойти и на десяток шагов, как откинете копыта. Убирайся!

Годиох сделал шаг назад, едва не свалившись с лестницы, и отбросив ветку, вернулся к остальным гоблинам. Коротко посовещавшись, всадники слезли с лошадей, возница выбрался из телеги, и, оставив оружие, все пошли назад. Их покорность сильно меня позабавила, а Луций и все остальные восприняли действия гоблинов как должные.

– Почему ты так не любишь варваров? – Неожиданно спросил меня Луций.

Я удивился самой постановке вопроса.

– А за что я должен их любить? И разве я сказал что-то не так? Ведь это же просто толпа разбойников, не способных создать хоть что-то полезное и нужное.

– Да, все что ты сказал, правильно. Вернее, было правильным пятьдесят лет назад. Но с тех пор мир сильно изменился.

Луций решил продолжить мое политическое образование, и я был рад послушать его лекцию, если он не слишком ее затянет .

– Продолжай. Только помни, что от меня равным образом далеки и сегодняшние реалии, и дела пятидесятилетней давности. И давай покороче.

– Тут долго рассказывать нечего. На протяжении многих веков империя противостояла варварам. Рим был велик, он создавал и строил. Варвары были грабителями и разрушителями, это правда. Но времена изменились. Великого Рима больше нет. Варвары во многом остались прежними, но тоже изменились. У бургундов и готов есть законы, которые разработали им римские советники. Они разоряют наши земли, воюют с нами и друг с другом, но на своих территориях наводят порядок. Хотя их короли ариане, там много истинных христиан...

Луций осекся, заметив, как я нервно заерзал, и, вспомнив мои юпитерианские прославления, которые он воспринимал всерьез. А как же, здесь вопросами веры шутить не принято. Но это ладно, хуже то, что он опять поет про баварское пиво. И хотя мне до фонаря все это мракобесие, но в политических реалиях нужно разобраться. Интересно, насколько сильны здесь пораженческие настроения, существует ли пятая колонна, на какие слои общества она опирается и насколько организована.

– Ты хочешь сказать, что нам надо сдаться варварам? Пусть здесь хозяйничают, так?

– Нет, я этого не говорил, я только хотел сказать, что варвары бывают разные, и если бы они отбросили своих варварских богов...

Так он никогда не договорит.

– Луций, я за сегодняшний день уже задолбался. С утра на меня Минаций взъелся, я в карцере посидел, у меня от веревок до сих пор все тело ноет, потом нашествие гоблинов, портал пропал, Поппея кочевряжится, теперь ты ребусы загадываешь. Говори прямо. Если варвары примут христианство, они станут хорошими, да?

– Если они примут истинное христианство, а не арианскую ересь.

– Ты все повторяешь «ариане, ариане». Я никак въехать не могу, они, эти ариане, в смысле арийцы, не считают нас людьми, и хотят истребить, как недочеловеков, так?

– Э-э-э..., теперь я не понимаю, о чем ты. Ариане еретики, они против истинных христиан.

Точно, он же несколько раз сказал, еретики-ариане, тут у них не расовый конфликт, а религиозный, войны за веру, католики-гугеноты. Вот они и сортируют варваров на правильных и неправильных.

– Так нас сейчас грабят плохие варвары, еретики-ариане, а хорошие варвары нас бы не грабили. То есть, сдаваться надо, но правильным варварам, истинным христианам, так?

– Среди варваров истинных христиан нет, есть ариане и язычники. Но язычники лучше ариан, они могут принять истинную веру. Раньше Сиагрий воевал с арианами готами...

– Погоди, ты уже говорил про Сиагрия, это кто?

– Афраний Сиагрий, наместник Суассонской провинции. Так вот, сейчас Сиагрий решил с готами дружить против франков. Но епископы ждут прихода франков, они говорят, пусть лучше язычники Хлодвига, чем ариане готы.

В политике у них полный и абсолютный разврат, одним словом, и я так в нем и не разобрался. Ясно одно, попы готовы всех продать, как обычно, лишь бы их не трогали. А Сиагрий этот вроде правильный мужик, но крутится, как уж на сковородке. Отсюда мораль: моя политика, это идеи чучхе, в смысле опоры на собственные силы.

В этот вечер я забил на все проблемы, с меня хватило. Остаток дн я я посвятил себе, бане, бритью, стирке грязной одежды и прочим маленьким радостям, которые в стране гоблинов были недоступны рабам. Обязанности, появившиеся вместе с правами фактического владельца поместья, догнали меня уже утром.