Текст книги "Суассонская девка (СИ)"

Фараон Нармер, 29 19 г. до н. э.

Погода была прекрасная, принцесса была ... Ну, да.

Бегу себе по лесной тропинке, утренняя пробежка, ничего особе нного, и тут из кустов вываливается это... существо. Кикимора. Высокая и худая, б осая, грязная, рваное платье, спутанные волосы. И – лицо. Жуткий шрам через все , наискосок , от правой брови , полностью срезанный нос, рассеченная верхняя губа, сквозь которую скалятся белые зубы – ужас-ужас!

– Поппея, ам, ам! – хнычет жалобно , тычет руками себе в рот и изображая жевательные движения .

– Какого хрена! Есть хочешь? И где я тебе возьму, у меня пирогов с собой нет!

Дамочка (или, скорее, девчонка , пусть и рослая ) заскулила, вцепилась мне в руку, и быстро залопотала что-то на странном птичьем языке, только и понятно: «ам, ам». Сумасшедшая? И что мне с ней делать?

– Да пошла ты! И руку отпусти, сломаешь, медведица! Нет, только не реви! Тихо, тихо, успокойся! Вот так. Все хорошо, все нормально. Ладно, уговорила, с ейчас мы пойдем ко мне домой, и я тебе вынесу денежек, и ты купишь себе вкусняшек! Пошли, не плачь.

Вот так всегда, ездят на мне все, кому не лень. Особенно представительницы противоположного пола, умеющие пустить слезу в нужный момент. Впрочем, у девчонки явные проблемы, нормальная она, или не в себе, но выглядит реально голодной, и накормить ее точно нужно.

Выходим из леса на дорогу, повеселела, идет вприпрыжку, босиком по гальке обочины, и не испытывает дискомфорта. Щебечет непрерывно на своем, наверное, только ей понятном языке, буйной не выглядит, уже хорошо. От встречной машины слегка шуганулась, прижалась ко мне, проводила взглядом. Хрен его знает, откуда она вывалилась такая на мою голову. Могла просто заблудиться, проплутать в лесу недельку, потерять обувь, изорвать одежду и слегка (или не очень) тронуться умом. Может, накормить ее, да вызвать скорую, пусть разбираются. Или просто дать денег и послать. Ладно, посмотрим, подошли уже.

– Стой здесь, я сейчас тебе вынесу. Стой и жди, поняла?

Радостно кивает :

– Поппея, си!

«Си», это же вроде по-испански? А «Поппея» имя ее? Хорошее имя, хотя вот как раз поппея у нее совершенно не впечатляет.

– Поппея!

– Поппея, си! (или «сик»?)

– Стой здесь, Поппея!

Ага, будет она стоять, как же. Едва я открыл наружную дверь, и поднялся на крыльцо, как она шмыгнула следом, и бодро шлепая по полу грязными ногами, взбежала ко мне и встала рядом. Я уже ничего не сказал, понял, что с этой Поппеей весь порядок мироздания временно развалился, и смириться придется со многими отклонениями от него.

– Заходи.

Открыв дверь дома, я уже пропустил ее вперед, спокойно глядя, как она, не задерживаясь, рванула по дорожкам и паласам. Н у, что ж теперь, ладно , мартыш ки почистят потом.

– О! О! О! – Дитя природы крутит головой, не скрывая восхищения. Мне приятно, хотя знаю, восторги совершенно не обоснованы. Дом не маленький, но и не слишком просторный, мебель старая, не считаю нужным менять, есть и ладно, техника бытовая на уровне, но кого сейчас этим удивишь.

Но не телевизор или ноутбук, Поппея прилипла к серванту, и корчит себе рожи (чего уж там корчить!) в зеркало через ряды бокалов и ф ужеров . Побежала в другую комнату, встала у шифоньера с ростовым зеркалом:

– О!

Повернулась к зеркалу на стене:

– Поппея!

Заглянула в спальню, там тройное зеркало с подвижными створками:

– О!

Схватила с полки маленькое, в половину ладони, карманное зеркальце, оставленное кем-то из мартышек :

– О !

Пока она бегает, открываю холодильник. Так, заморачиваться сильно не буду, достаю хлеб и колбасу , пару бутербродов здесь, остальное дам с собой, добавлю тысячу, и выпроводить, моя совесть чиста. Окликаю, показываю на хавчик и деньг и, подходит, не выпуская зеркальца из рук, хватает бутерброд и жадно жует.

– Аккуратней, не подавись!

Чтобы не смущать девушку, отхожу к ноутбуку, глянуть новости с утра. Минут через пять возвращаюсь, бутики съедены, булка хлеба и батончик колбасы надкусаны, и лежат на столе, и деньги лежат. Да и сама Поппея лежит, не на столе, конечно, а в спальне на моей кровати, придерживая рукой зеркало . Осторожно высвобождаю его, кладу на стул рядом с кроватью, с полминуты разглядываю спящую красавицу и выхожу.

Инвестору спешить некуда, проверил с утра курсы акций и валют, и весь день свободен. То, что Поппея проспала цел ый день, меня не напрягало. Спала она так тихо, что я несколько раз подходил проверить, все ли с ней нормально. Нормально было не все, из несуществующего носа шла жидкость, размазывая подсохшую было грязь на лице и марая подушку. И я решил специально истопить для нее баню. Куда она денется , проспавшись, вопрос отдельный, но помытьс я ей не помешает. И для нее баня будет удобнее душевой, девчонка диковатая, вентили да шланги ее вполне могут добить, а в бане все просто – холодная вода, горячая вода, тазик да ковшик, мочалка да мыло.

Однако вопрос с помывкой отпал сам собой . Когда я, повозившись в бане с дровами и водой, вернулся назад, кровать оказалась свободной. Поппея просто ушла по-английски , прихватив остатки хлеба и колбасы , н о оставив на столе деньги. Кто она такая, откуда взялась и куда делась , я и гадать не стал, мало ли, чего в жизни не бывает. И вскоре за мелкими заботами и проблемами я забыл об этом случившемся ранней осенью маленьком происшествии. До весны.

Уже в конце мая, так же с утра, сидя за ноутбуком , поднял голову и глянул в окно. Поппея! Я вылетел из дома на крыльцо и распахнул наружную дверь.

– Сале! – Поппея была в длинном платье сложной конструкции, сандалиях на деревянной подошве , волосы аккуратно собраны на затылке. Поправилась и округлилась, особенно в правильных местах. По сравнению с прежней Поппей н ебо и земля!

Подошла, счастливо улыбаясь, подставила для поцелуя левую щечку, приобняла одной рукой, весело лопоча сунула мне в живот маленький , но тяжеленький узело к.

– Да заходи, заходи, не стой в дверях!

Заходим, Поппея настойчиво тычет пальцем в узело к. Хорошо, глянем. Ставлю на стол, развязываю...

– Охренеть! Это что, монеты? Золотые?

Да, определенно монеты, три, пять... ага, один надцать штук , все желтого металла, сверкающие и тусклые, самые разные. Г рубые, со смятыми краями, небрежно выполненными портретами и рисунками, корявыми надписями на латинице. Маленькие, сантиметра два в диаметре, но увесистые, точно золото.

– Ага, антиквариат. И чего ты мне их принесла? Продать нужно? Ладно, садись пока за стол, позавтракаем, хотя сегодня ты не выглядишь голодной.

Полез гуглить нумизматику, Попка придвинула стул, уселась за спиной.

Статеры. Ауреусы. Солиды. Гульдены. Флорины. Их много, и цены на них разные. А которые попкины , не поймешь. Звонить надо, консультироваться со специалистами, выезжать, встречаться, показывать товар. И получать деньги. А может она и не думает их продавать. Но тогда зачем принесла? И ведь не спросишь...

Ехать, не ехать? Нет, скататься то можно, даже просто так, на столицу глянуть, давно не был. А Поппею куда? Если с собой, ехать сутки, в машине спать , потом назад так же, вдруг она в дороге забузит. Хотя, вроде не должна. Сидит, вон, сзади тихо, шею тянет, заглядывая в экран. Спокойная.

– Ну что, Популя, едем в Москву?

Ситуация дичайшая, конечно. А ей пофиг, сидит, улыбается.

– Алло, Егор Денисович? У меня тут монеты, я хотел... Не знаю. Золотые, кажется. Блин, я не специалист, впервые сталкиваюсь, вот позвонил. Да. Возможно, не знаю. Встретиться, конечно, да. Оценить, продать, скорее всего. Завтра с утра. Записываю. Хорошо, договорились, подъеду, позвоню.

Теперь Васю подтянуть, и можно ехать.

Через полчаса водитель подал авто.

– Чего это ты так резко намылился? А это кто?!

– Дурацких вопросов не задавай. Какое твое дело, я тебе деньги плачу. Садись, Поппея, – открыл ей заднюю дверь, сам рядом. – Заправился?

В дороге, на удивление, никаких эксцессов. Попку совершенно не беспокоило, куда ее везут и зачем, почему так долго едем , и когда это кончится. На редкость покладистая деваха. Только раз уперлась на входе в кафешку, уже не первую на тот момент, до того все было гладко. Да и тут потом вошла, нормально. Садится, куда посадят, ест, что дают. И по другим вопросам никаких проблем.

Вася гнал всю ночь, мы с Попкой дремали сзади, и утром, отправив водителя отсыпаться на стоянку, зевая и протирая глаза, пошли на вс т речу с нумизматом.

– Кто там?

– Гиппопотам! Я Вам только что звонил, открывайте.

Попка вылупилась на меня:

– Гиппопотам?

– Шагай давай, тетка бегемотиха! – Подталкиваю ее вперед.

Проходим в логово собирателя древнего золота, Попка устраивается на диване, я прохожу к столу, покрытому зеленым бархатом. Коллекционер с беспокой ством смотрит, как я разворачи ваю попкин узело к, меняется в лице и стонет:

– Что... Как Вы... – Я в легкой панике поворачиваюсь к Поппее. Во что она меня втянула?

– Нет, нельзя же так с монетами, боже ты мой!

Ф - фух , мужик пришел в ужас только от отсутствия у меня нумизматической культуры. Следующие несколько минут он рассматривает принесенное в лупу и специальный окуляр, попутно читая мне лекцию на тему хранения и транспортировки коллекционных ценностей, и влияния последствий небрежного обращения с ними на продажную цену. Но, по мере рассматривания, взвешивания, сличения в каталогах и проверки в небольшом приборе-ящичке обличительный пыл в сторону моего дилетантства начал остывать, пока, наконец, он не замолчал, не завершив фразы.

– Интересно... Да уж...

Егор Денисович отложил свои приборы и материалы и , подойдя вплотную к залезшей с ногами на диван Поппее, разглядывая ее платье и обувь, задумчиво протянул:

- И прикид у Вашей дамы соответствующий... А Вы уверенны, что это подлинные монеты?

– Нет, конечно, я же сказал, что ни в чем не уверен, я к Вам обратился как к специалисту и эксперту. Что-то не так?

– Все, буквально все кричит о том, что монеты подлинные. Подделок тако го качества просто не бывает. И при этом есть одно небольшое, но важное несоответствие. О д ни новые, некоторые отчеканены как будто вчера. Другие явно были в обращении, но... Полутора тысяч лет им нет! Если это подлинные монеты, хранившиеся в особых условиях... Но я с таким не сталкивался никогда, и даже представить себе... Мне нужно проконсультироваться с коллегами, простите.

Потянул из кармана мобильник и вышел.

Через десять минут возвращается.

– Подлинные, я уверен, больше чем уверен. То, что они при этом новые, это, я даже не знаю, хорошо или плохо. Это делает их уникальными, несомненно, но при этом дает почву для разговоров, да. Однако Вы ведь собирались их, кажется, продать?

– Да.

– Как я понимаю, документов на всю эту роскошь у Вас нет?

– Нет.

– Хорошо, это я беру на себя.

– Так Вы покупаете?

– Послушайте! Когда Вы сказали по телефону, что у Вас есть монеты на продажу, я посчитал, что речь идет о нескольких ординарных экземплярах ... А Вы вываливаете мне вот это, и с невинным видом спрашиваете, куплю ли я их!

– Я не понимаю, говорите яснее, да, нет.

Вот не люблю иметь дело с творческими личностями, разведут киселя, охи, ахи...

– Хорошо, говорю предельно ясно. Восемь Ваших монет, они разной степени заурядности, и особой ценности не представляют, такие стоят от восьмисот до пят надцати тысяч. Но т ри монеты надо выставлять на аукцион, это раритеты, то есть единственные в мире. Вот, например, солид узурпатора Фиска. Таких монет больше просто нет, и до сих пор историки даже не знали, чеканил ли он монеты. Да что там говорить, само существование Фиска подвергалось сомнению ввиду ненадежности источников. Вот... И почем уйдут эти три монеты , предположить заранее трудно, возможно, за пятьсот тысяч каждая , или за несколько миллионов, как повезет. Таким образом, общая сумма может составить более полутора миллионов.

– Блин, я рассчитывал на большее.

– Нет , но я же говорю, может и будет больше , но пока ориентироваться будем на эту сумму. И сразу оговорюсь, чтобы потом у нас не было недоразумений, что все суммы я называю в долларах, а не евро.

Я быстро нагнулся, и прикрыл лицо рукой, чтобы скрыть улыбку счастливого идиота . Это он вовремя сказал насчет недоразумений, то в интернете я считаю все в валюте, а в жизни хожу по магазинам, расплачиваясь исключительно рублями. Больше миллиона ! Вот Попульке бабок привалило!

– Понятно, что у меня нет таких денег. Но я могу помочь Вам продать их, за разумный процент, разумеется, перечисляя деньги Вам на расчетный счет по мере реализации.

– Ага. И как долго будет продолжаться эта торговля?

– Чем дольше, тем лучше, как Вы понимаете.

– Ну, не знаю. – Я посмотрел на Поппею, которая на диване клевала отсут ствующим носом. С одной стороны ясно, что для быстрой продажи надо сильно уступить в цене, но...

– Я думаю, в течение двух недель Вы с можете получить всю сумму .

– Годится.

– Тогда я сейчас приглашу нотариуса, чтобы оформить наш договор, а пока он едет, м не нужно составить опись . Вы же пока р асполагайтесь по удобнее, Ваша дама, я вижу , уже спит.

Попка вправду спала, пуская пузыр и серединой лица , и я тоже устроился вздремнуть в соседнем кресле . А потом был нотариус , и была опись, и был договор передачи товарно-материальных ценностей известному лицу с целью реализации , который я не глядя подмахнул, после чего , разбудив новоявленную миллионершу, вывалился с ней из квартиры коллекционера.

– Вася, не спи, замерзнешь! Давай, заводись, у нас еще одно важное дельце, после чего можно и покинуть первопрестольную.

Важным дельцем было посещение клиники пластической хирургии доктора Парцифанова, в кабинет которого нас с Попкой провела секретарша-медсестра в зеленой спецовке. Еще в предбаннике Поппея, увидев рекламные плакаты «до» и «после», въехала в цель визита и теперь томилась в ожидании чуда. Врач быстро осмотрел пациентку. Завтра анализы, четыре операции, если все норма льно, три недели, деньги на счет . Отсутствие документов и легкая неадекватность Поппеи доктора не смутили. Я договорился, что она заночует сегодня в гостинице при клинике, и поднялся:

– Ну, пошли.

Как же объяснить ей, почему она должна остаться в клинике без меня? Поппея вопросительно зачирикала, и тут врач неожиданно вмешался, сказав непонятную фразу, медленно подбирая слова. Поппея обрадовалась и защебетала с удвоенной скоростью. Врач отвечал и спрашивал, с трудом выковыривая слова из своей памяти. Я удивленно наблюдал за этой странной беседой, пока доктор не повернулся ко мне:

– А Вы говорили, что с ней трудно объяснятся! Она прекрасно разговаривает, причем на латыни!

– Что? На латыни?!

– Да, правда на странной латыни, но, возможно это моя латынь странная, а ее как раз правильная, учитывая, как легко и свободно она говорит.

– Прекрасно, значит, она поймет, почему я уезжаю, а она остается.

– Но в случае противопоказаний по результатам анализов...

– Я понял, визитку оставил, созвонимся завтра днем.

– И деньги я жду на счету завтра с утра. Кстати, а почему она зовет Вас Гиппопотамом?

– Да? Занятно! Хотя, пусть зовет горшком, лишь бы Вы ей лицо поправили.

Дожидаться результатов анализов я не стал, и прямо вечером рванул домой, в Бабурино.

А три недели спустя, наняв в качестве таксиста Андрея Владимировича вместо отказавшегося Васи, я снова оказался в фойе клиники доктора Парцифанова.

– Гиппопотам! - Поппея вежливо улыбается . Я думал, она мне сильно обрадуется.

– Популечка моя ненаглядная, как же я рад тебя видеть! Ну, как ты, как все прошло, дай гляну. Да ты просто красавица!

– Да, в се хорошо, смотри, нос поставили, в повязке пока, губу зашили, – упирается руками мне грудь, и отстраняется.

– Оба-на, да ты еще и заговорила!

– Так ведь три недели с полным погружением, а наша Поппея на редкость способная девушка. И пока я восстанавливал нос и губу, она овладела языком практически в совершенстве, – вмешался подошедший доктор. – И если Поппея не возражает, я бы хотел поговорить с Вами в кабинете, Гиппопотам... ах, простите!

– Что ж, давайте поговорим. Поппея, подожди меня здесь, мы поедем сразу, как я вернусь .

В кабинете доктор указал мне на стул, подошел к столу и замялся, нервно барабаня пальцами. Я спокойно ждал, когда он что-то родит.

– Не знаю с чего начать, тема довольно необычная... Я ведь сказа л Вам, что она говорит на латыни? И имя, и одежда весьма странные, но из образа не выбивающиеся.

– Из какого образа?

– Я, может быть, не совсем точно выразился. Вы знаете, она ведь называет себя римлянкой, и утверждает, что живет в Галлии!

Он многозначительно замолчал, очевидно, ожидая моей бурной реакции. Я смотрел на него и ждал продолжения , мне было до фени, кто такая Поппея, и откуда она. Доктор занервничал еще больше.

– Видите ли, я показывал ее знакомому, психологу, мы вместе учились...

– Вы не должны были этого делать.

– Да это так только, в частном порядке. Так вот, он говорит, что она полностью здорова психически, и то, что она говорит – правда. В смысле, ей можно доверять, я путано говорю, но Вы же понимаете! Она из древней Галлии, из Суассонской области, Римская империя практически погибла, франки вот-вот захватят ее последний осколок! Посмотрите, я распечатал ту скудную информацию, что можно найти на эту тему в интернете.

Доктор подвинул мне несколько схваченных степлером листов.

Я отодвинул бумаги от себя.

– А теперь послушайте, что я обо всем этом думаю. Может, Вы видите в ней научный феномен, очевидное невероятное и все такое. А для меня она просто девушка, которая попала в непривычную обстановку. И я по возможности, стараюсь ей помочь. Она производит впечатление разумного человека, захочет остаться здесь – я постараюсь, чтобы она получше и побыстрее адаптировалась. Решит вернуться в свою страну страшных гоблинов – пожалуйста. И медведи, и зайцы дольше живут в зоопарке , чем на воле . Но жить они должны в лесу, где опасно и никто их не кормит.

Доктор скис.

– Вы звоните, мало ли , проблемы, телефон у Вас есть. И бумаги возьмите.

– Возьми, это твое.

Я сунул Поппее бумаги, и не глядя пошел к выходу. Этот разговор с доктором , я сам не мог понять, почему, вызвал у меня сильное раздражение . Вышел из клиники, и остановился, оглядывая площадку в поисках своей машины. Попка подошла и встала рядом. Боковым зрением я глянул на нее, только сейчас обратив внимание, что она все в той же одежде и обуви. Не додумкался переодеть ее перед лечением. Интересно, как у нее с нижним бельем, и вообще, в клинике же должна была быть больничная одежда и все такое, не зря же они дерут такие бешеные деньги.

– Ты обманул меня! – обиженно заявила Попка, сев в машину. Андрей Владимирович с любопытством посмотрел на нас в зеркало заднего вида.

– Чего это?!

– Ты сказал, что зеркало очень дорогое, а оно дешевое.

– Когда это я тебе такое говорил?!

– Но ты взял у меня все золото, которое я получила за него . – Андрей Владимирович развесил уши и совсем уже не смотрел на дорогу.

– Погоди-ка! Ты получила эти золотые монеты за то маленькое зеркало?!

– Да. Я думала, ты мне его подарил, а ты все забрал.

– Для начала, ты сама дала мне монеты . А я взял их только чт обы продать. И я получил за них кучу денег. И все они твои.

– Все деньги мои?

– Конечно! У тебя теперь столько денег, что просто охренеть.

– И-и-и. – Поп оч ка с визгом бросилась мне на шею.

– Осторожно! Не поломай свой новый нос!

– Я богатая? Я могу купить зеркала?

– Можешь.

– А можем мы теперь поехать и купить зеркала?

– Ты хочешь купить зеркала?

– Да! Очень много и самые большие! Очень много самых больших зеркал!

– Погоди. И куда ты собралась с этими зеркалами?

– В Суассон! Я увезу их в Суассон!

– Суассон – это же во Франции? – Сунулся Андрей Владимирович.

– Нет! Не Франция, Галлия, и никогда не будет Францией! – Неожидан но злобно отреагировала Поппея, так резко, что я даже не успел одер нуть нагл ого водителя.

– С ума не сходи! На чем ты увезешь в Галлию большие зеркала?!

– А на чем у вас возят большие зеркала?

– На КамАЗе, – снова влез неуемный Андрей Владимирович, – я возил стекло на КамАЗе, десять ящиков спокойно...

– Я повезу зеркала в Галлию на КамАЗе, – немедленно объявила Попка. – Десять ящиков!

– В Галлию, которая древнеримская? – Подмигнул Поппее в зеркало Андрей Владимирович. – Там у вас должен хорошо пойти перец и шелк.

Я тупо хлопал глазами, не зная, как реагировать на весь этот бардак.

– Нет, – капризничает Попка, – зеркала!

– А если загрузится фианитами? Бриллианты всяко дороже зеркал!

– Бриллианты? – Засомневалась Попка.

– Да, бриллианты. Почти настоящие, и даже лучше настоящих. В Древнем Риме не умеют гранить алмазы, так что фианиты будут смотреться гораздо лучше бриллиантов. – Продолжал долбанный эрудит.

– Ты сказал, что у меня много денег. Если я куплю десять больших зеркал, у меня останется на бриллианты?

– Слушай, Попка... А ты заткнись, ублюдок! – Прикрикнул я на хихикнувшего Андрея Владимировича. Тот обиженно навалился на руль.

– Слушай, Поппея, ну какие, к едрене Фене, зеркала и фианиты! Наберешь на два лимона баксов какого то дерьма, и куда ты потом с ним?

Поппея поджала губы и бросила на меня ледяной взгляд.

– Деньги мои?

– Ну.

– Едем за зеркалами.

Только поздно вечером мы выех али из Москвы в фуре , под завязку груженой черным перцем и натуральным шелком . На коленях Поппея держала коробку с фианитами. Я сидел рядом, злой на себя и на весь свет. Андрей Владимирович поехал на своем Вольво в эротическое путешествие, без выходного пособия, чтобы знал в следующий раз, как вмешиваться в не касающиеся его разговоры пассажиров. Однако показательная порка тупого водителя меня не успокоила. Хоть я и убеждал себя, что это дело не мое, деньги и вправду Попкины, пусть тратит, как хочет, но расслабиться не получалось. Она дура, да, а я что? Грузим машину в Галлию, смех! Ладно, от зеркал удалось отпихаться, сбыть перец и шелк мне казалось проще. Хрен с ней, и со всей ее коммерцией, приедем в Бабурино, и когда выяснится, что грехи в Галлию не пускают... Там посмотрим, куда все деть, может, еще и выгадаем на перепродаже, все же оптом брали. Хотя, какая мне-то разница, прибыль не моя, убытки не мои, чего я гружусь? Тьфу!

К Бабурино подкатили уже под вечер.

– Далеко отсюда до Галлии?

– Нет, совсем не далеко, два часа пешком! – Попка уже п одпрыгивала от нетерпения. Меня начало потряхивать, в Галлию не верилось, но, вдруг реально есть какая-то страна гоблинов... Жуть! Хорошо бы забить на все, и отправить их одних, но с водителем фуры надо было расплатиться.

Сразу за селом Попка указала на неприметную грунтовку, сворачивающую влево от центральной трассы.

– Сюда!

- Проехать-то можно? – засомневался Серега.

– Да, вроде сухо, проедешь.

– Вроде, вроде, – Серега ворчал, но машину ве л, хотя дорога хирела на глазах, однако перед большой лужей с черной водой на невзрачной лужайке решительно остановил машину.

– Да тут уже и не дорога вовсе... А э то что еще за .. !

Водитель выскочил из машины, оставив дверь открытой, и раскрыв еще и рот, дико озирался.

– Да что случилось-то? – Мы с Попкой вылезли следом.

– А ты не видишь? Это же Кавказ, я служил там! Куда вы меня завели?!

– Какой, на хрен, Кавказ?!

– А сам не видишь?! Это же дубы, ясени, буки !

– Да тут парк , наверное , чего распсиховался! – П отрясенный не меньше Сереги, я я пытался выдвинуть реалистичное предположение , попытаясь спасти потрясенную психику водителя , да и свою заодно .

– Парк?! А солнце в парке кто передвинул?!

Тут уже мне стало совсем нехорошо. Выезжали из Бабурино около семи, здесь же был ясный полдень.

– Да ну вас к чукотской матери, я разворачиваюсь!

– Оставляй все, что у меня! – Завизжала Попка.

Серега, матерясь , запрыгнул за руль и двинул машину прямо на нас, пытаясь развернуть эту божью корову на зеленом пятачке. Не тут-то было. Тягач удачно крутанулся возле деревьев, но тяжкий полуприцеп , не вписавшись, намертво увяз в той самой луже. На водителя страшно было смотреть, он позеленел лицом и мелко трясся. Внезапно, приняв решение, он бросился под седло полуприцепа. Серегин страх передался мне. Надо бежать, бежать! Я оглянулся на Поппею, которую совершенно не взволновали наши с Серегой душевные трепыхания.

– Выгрузить бы надо... далеко тебе еще?

– Нет, – Поппея безмятежно улыбнулась, – я сейчас приведу людей и телеги. Все выгрузим и увезем, деревня моя рядом.

В этот момент тягач взревел движком, и, выбросив черное облако дыма, улетел. Бесхозный полуприцеп так и остался стоять посреди лужи. Попка расхохоталась.

– Ты чего?

– Он деньги не взял! Так и уехал!

– А? Ага. Ладно... Ну, ты справишься. Я пошел тогда. Давай.

– Иди. Может, еще увидимся.

Мы обнялись , я резко развернулся, и чуть не бегом бросился с поляны. Непонятная острая грусть выворачивала меня, я остановился и оглянулся. Нет, Попка не стояла, печально глядя мне вслед, как я надеялся, а бодро шагала прочь. Теперь мне захотелось, чтобы она остановилась, и помахала мне рукой, но, увы, и этой мечте сбыться было не суждено, Поппея просто исчезла за кустами.

Я глубоко вздохнул открытым ртом, чтобы сдержать внезапно накатившие слезы, и побрел по лесу, не разбирая дороги. И остановился только, упершись в заросшее травой озерцо. Мысли медленно возвращались в нелепую реальность. Меня по-прежнему окружали дубы и прочая широколиственность, хотя прошел я уже прилично. Мимо дороги на Бабурино я промахнулся, понятно. Опять же, тут Серега был прав, там теперь уже должны быть глубокие сумерки белой ночи. И как это совмещается с местным днем? Да никак. Если бы проход был сейчас открыт, в Бабурино это было бы видно издалека. А о таких аномалиях ничего, никогда и никто... Ага, если подумать, получается, что проход есть только тогда, когда ЗДЕСЬ и ТАМ совпадает освещение. И температура, и давление, и влажность, иначе из дыры бы сильно фонило ветром, туманом и прочими погодными несуразностями.

Практически же, для меня конкретно, здесь и сейчас, это означает, что проход до утра не откроется. А ведь в Бабурино собирался дождь, и прогноз на неделю был нехороший, при том, что здесь отличная погода. И значит это, что в ближайшее время мне назад не попасть. При мысли о том, что я застрял в стране гоблинов, мое настроение неожиданно улучшилось до прекрасного. Из-за Поппеи? Ладно, ковыряться в мозгах буду потом, сейчас надо выйти назад, на полянку.

Я постарался сориентироваться. Ага, из Бабурино мы выехали на северо-запад. А как стояла машина, когда Серега из нее выскочил? Он как раз показывал на солнце. Учитывая, что время было полуденное, машина так же и стояла, рылом на северо-запад. И Поппея пошла по ходу машины, а я в противоположную сторону. Стало быть, возвращаться мне надо опять же на северо-запад. Вперед!

Стоп! Я сейчас ведь и стоял лицом в нужном направлении, и передо мной было озерцо, похожее на болотце. Видно, блуждая по лесу, я сбился с курса, и крутанулся. Бывает. И все - таки вперед, только обходя болотину.

Иду по краю, болото переходит в сырую низину, куда лезть мне в кроссовка х совсем не хочется. Низина загибалась, уводя меня в сторону от нужного мне направления , и я начал соображать, продолжать мне идти, как иду, или же лучше вернуться, и попытаться обойти болотистую местность с другого края. За этими мыслями я неожиданно вышел на хорошо утоптанную лесную дорогу. И пока я крутил головой, соображая, что мне это дает, уходить с дороги или идти по ней, и если идти, то в какую сторону, прямо на меня выехали двое вооруженных верховых. Да, вооруженных. Кольчуги, шлемы, щиты, копья, топоры.

Вот тут мне дали понять, что значит наезд. Перебросившись между собой парой слов, всадники начали теснить меня лошадьми, вынуждая идти по дороге перед собой. Бежать я не пробовал из опасения получить копьем между лопаток, попытки вступить в переговоры т оже ни к чему не привели, и примерно через час конвоирования я оказался в зачуханой деревушке, где меня заперли в убогий сарай. Потоптавшись, позаглядывал в щели, ничего не высмотрел, кормежки не дождался, нашел место посуше , и устроился на ночевку. Рано утром меня вывели, всучили кусок черного кислого хлеба , напоили ледяной водой и встроили в небольшой обоз из пары телег и тройки всадников, который через два часа неспешного путешествия прибыл в окруженный жалкими стенами мерзкий городишко. Телеги затормозили у одного из невзрачных домишек, а один из всадников, спешившись, провел меня по узким загаженным улочкам на местный рынок, где сдал в руки работорговца. Меня воткнули на скамью под навесом, предоставив возможность приходить в себя от столь головокружительного старта карьеры раба в стране гоблинов.

Не успел я толком оглядеться, как с подъехавшей телеги слезла высокая стройная девушка. Я нагнулся вперед, с тревогой в глядываясь в свежее поступление, девушка повернулась лицом – Поппея! С той же повязкой на носу и свежим синяком под глазом, она выглядела сильно помятой и едва держалась на ногах от усталости , но была на удивление спокойна . Работорговец быстро оглядел ее, причем она не пыталась протестовать и покорно крутилась перед ним, расплатился с двумя привезшими ее гоблинами и поставил к остальным. Я чувствовал себя виноватым в том, что не могу помочь Поппее, от острого стыд а смотрел себе под ноги, чтобы не видеть ее унижения и не смущать еще больше. Однако Поппе я и не думала смущаться, напротив, она хоть и выглядела несколько измученной, охотно вертелась перед разными уродами , улыбаясь им , при этом поглядывая на меня с пренебрежением и вызовом. Поначалу я был сильно озадачен и раздосадован произошедшей переменой в ее отношении ко мне, но потом мне это даже понравилось, так как я испытал сильное облегчение от прошедшего чувства вины.