Текст книги "Небесная Канцелярия 2"

Автор книги: Виктор Кукушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

8

Каркушина вновь везли в машине с решетками, с охранником у двери. От избытка чувств и переживаний, после ночных кошмаров и судебного заседания под гулкую напряженную работу мотора машины организм Кирилла отключился. Когда мотор заглох, Кирилл открыл глаза – задняя зарешеченная дверь распахнута, охранника нет.

В проем двери осторожно заглянули два существа. Одно в рваной поношенной одежде, с дырявым зонтом над головой; другое – в тунике защитного цвета, в очках с толстыми линзами, со связкой ключей, которой, наверное, и открыли дверь.

– Садимся? – поставив в проём чемодан, поинтересовалось существо в тунике.

– Не нравится мне здесь, – скривилось существо в обносках.

– Тогда теперь твоя очередь тащить чемодан!.. руки отваливаются!

– Не отвалились же.

– Вы кто?.. сюда нельзя!.. – замахал руками Кирилл.

– Смотри и он здесь! Не зря нас сюда занесло. Сразу и не заметила. Ты заметила?

– Нет, конечно! У меня от такой свободы до сих пор голова кружится.

– Давай представимся, раз просит.

– Давно не виделись.

– Кто первый? Я?

– Нет, я!..

– Мне по статусу положено!.. В кои-то веки со жребием повезло.

– Думаешь, это везение? – скривилась существо в тунике.

– Подеритесь еще! – наблюдая за поведением существ, усмехнулся Каркушин.

– Не перебивай!.. Хорошо, представляйся! Больно надо.

– Сейчас одежду расправлю, – существо в обносках разгладило лохмотья, гордо подняло подбородок, выставило ногу вперед. – Значит так: у меня много имен, больше всего нравится, когда меня зовут – свобода!

– Ничего так себе кликуха, да?.. Всё?.. – нетерпеливо отодвигая, спросило второе существо.

– Всё. Паузу надо было больше выдержать. Помешала.

– Потом выдержишь. Навыдерживаешься ещё! Теперь моя очередь!.. Не хочешь угадать с первого раза, как меня зовут?

Кирилл пожал плечами.

– Вообще-то меня тоже называют по-разному. Из последних мне больше нравится – дорожная карта! Не удивлюсь, если завтра кто из спонсоров даст другое имя.

– Тирания? – предположил Кирилл.

– Странный человек. Любое произнесенное им слово, ему же во вред! – пожала плечами дорожная карта.

– Ему, действительно, лучше молчать, – согласилась свобода.

– Тогда, может… «демократия»? – попробовал реабилитироваться Кирилл.

– Демократия и любовь – два понятия, которые постоянно путают с чем-то другим, – отмахнулась дорожная карта. – Неустойчивые понятия.

– Серьезно? – удивилась свобода. – Вот уж не думала.

– Серьёзней некуда! Настоящая демократия может быть только в Америке, как настоящий коньяк только во Франции. Всё остальное они не признают.

– А он знает, нет?

– Знают избранные.

– Я б тебя ни с кем не спутала. Тебя ни с кем спутать невозможно.

– Это рядом с тобой невозможно!.. Держи чемодан!.. Ты понесешь, если не поедем в машине.

– Мои слова потому мне во вред, просто каждый в них пытаются видеть свой смысл, не всегда тот, что я вкладываю, – сообщил Кирилл. – Загоняют людей в придуманные рамки. Если убрать рамки, исчезнет и смысл, слова приобретут ценность просто как слова.

– Без рамок нельзя! – сообщила дорожная карта. – И без смысла нельзя. Вот представь – вода в сосуде. Если убрать сосуд, вода вытечет и испарится.

– Или просочится в землю! – подтвердила свобода.

– Ну, или, или. Так же и с остальным.

– Круговорот воды в природе.

– Конечно, человека надо судить по законам, которые он сам для себя создал. В идеале. Но многие из вас несовершенны, поэтому законы создают для всех сразу, коллективно. По законам, которые человек сам для себя создал, судят только художников!

– И то не всех.

– Да, когда те становятся национальным достоянием. Чаще, когда этих художников уже нет в живых.

– И даже судят не их, а их произведения.

– Но судят-то те, кто ставит себя выше закона! – возмутился Кирилл. – Они загоняют нас в рамки и судят! Именно поэтому невиновный, то есть я, в их глазах становится виновным. И любые доказательства обратного бессмысленны.

– Вот это несправедливо! Согласна! – согласилась свобода.

– Хватит философствовать! – заключила дорожная карта.

– Время рассудит, – согласилась свобода.

– От философии становится скучно. Сразу хочется зрелищ!..

И оба существа стали играть и приплясывать.

– … и хлеба!

– Зрелищ и хлеба!

– Хлеба и зрелищ.

– Ты-то чего? Ты ж не умеешь танцевать.

– Кто б говорил!..

Кирилла огорчился. Начав танцевать, парочка перестала обращать на него внимание.

– Время – это секунды, минуты, часы, года. Не хочу превращать время, вообще жизнь в судилище. Просто хочу жить! А не выяснять отношения с разными там обвинителями, адвокатами, судьями, разбирающими мою жизнь по косточкам, думающими, что они высшая инстанция, а все мы лишь пустое место, которое можно перемещать туда-сюда, куда захочется, и даже… вообще… удалить… Время рассудит… Не рассудит! Время вообще не судит. Время отсеивает лишнее! Дали б мне пожить, как хочу.

– Во, завернул! – восхитилась дорожная карта.

– И как же ты хочешь? – поинтересовалась свобода.

– Ну… не хуже других.

– Ты и так живешь не хуже других. Что тебе еще надо?

– Хочу, чтоб меня не трогали!

– Иммунитета не хватит выставить такую защиту! – ответила дорожная карта, поразмыслив, добавила: Вот вы всё кричите о свободе, что вас ограничивают и так далее, и даже не осознаёте, что сами понятия жизни и свободы появляются там, где есть ограничения, на границах этих ограничений. Полная свобода, отсутствие правил и ограничений делают любую жизнь практически бессмысленной, – заключила дорожная карта и красноречиво посмотрела в сторону своей спутницы.

– Ну чё, пойдешь с нами? – спросила у Кирилла свобода.

– Куда?

– На свободу, чудак-человек.

– Чего-то он какой-то нерешительный.

– Боится. Внушили, тот кто посадил, тот и должен освобождать. Ничего никто никому не должен.

– Ничего я не боюсь. Просто… я уйду, проблема останется. Меня будут разыскивать, доставать близких. Надо сначала решить проблему, чтоб она не создала новых проблем, а не бежать от нее.

– Как ты её собираешься решить? Или порешить.

– Ты и проблему забери с собой, – предложила свобода.

– Зачем нам лишние проблемы? – толкнула подругу дорожная карта.

– Не надо? А если его лишат свободы?

– Слушай, если пойдешь с нами, не значит, что ты струсил и совершил побег, ты просто уйдешь и забудешь о своей проблеме.

– Поменяешь имя! Вот как мы, меняем имя как перчатки.

– Ничего я не хочу менять! Я хочу решить свою проблему. И добиться справедливости!

– Где ты её видел, справедливость? На нет и суда нет, – заключила дорожная карта и назвавшейся свободой: В следующий раз будешь справедливостью.

– Следующего раза не будет. Даже погулять с нами не вышел, – вздохнула свобода.

Дверь машины со скрипом захлопнулась. Уже за дверью:

– Иногда нужно что-то потерять по мелкому, чтобы потом не терять по-крупному. Совсем в этих очках ничего не видно. Снять что ли?

– Сними.

– Иногда можно даже себя похоронить, чтоб в вырытой могиле найти клад.

И через паузу:

– Он сейчас что-то теряет?.. по-мелкому или по-крупному?

– Какая разница? Будет хорошо себя вести, отпустят по амнистии. Держи, твоя очередь тащить чемодан!

9

На дорожках вокруг особняка Канцелярии статуями возвышаются фигуры в капюшонах. Вокруг фигур, не смотря на солнечный день, кружат ночные бабочки. Вдали по горной тропе поднимается вереница депортируемых. Вдоль пути их следования тоже высятся фигуры в капюшонах.

Пятеро новых посланников с особыми полномочиями вышли из особняка и, чувствуя торжественность момента, важно прошествовали к одноэтажному строению. Из-за занавески за ними проследили новый начальник и советник.

– Как он тогда убежал? – спросил начальник.

– Кто?

– Кто-кто… Тот, кто не умеет работать в команде.

– В багажнике! – сообщил советник.

– Надо бы повторить. Нет доверия к этим инкубаторским. Снимем с себя всякую ответственность.

Вслед за посланниками к строению подбежал преподаватель, чинно вошёл в класс с плакатами изображений скелетов животных и человека. Посланники уже сидели за партами.

– Значит, вас пятерых отправляют, хорошенькое дело, – обрадовался преподаватель. – Что ж, начнём переподготовку по ускоренной программе. Скажу честно, ничего не понимаю в вашем предмете, так ведь никто ж не понимает. Был здесь один преподаватель, до меня, он мог бы ещё что-то сказать, подглядывал у Судьбистов за фантомами женщин. Узнали, отвели в отстойник. Сейчас были бы бесценные знания. Когда нет знаний, всегда пытаюсь выстроить логику, тут логика почему-то не работает. В общем, там, куда вам предстоит отправиться, за нарушение законов сажают в клетки, совершают насилия, противоречащее всему, что могло бы поддаваться логике. Что, собственно, и ждет того, кого вам надлежит спасти, и тамошних чиновников спасти, у них тоже незавидная участь. Странно, не правда ли?.. Нонсенс! Если чиновник что-то делает не так, что уже звучит как абсурд, систему надо менять, условия, чтоб он делал так. Может, таким образом решили систему менять? Чиновник не может делать не так, возьмите хотя бы нашу Канцелярию… Мне б легче про их телесное устройство, – вытирая пот со лба, признался, наконец, преподаватель. – Знать бы, что их делает похожими?

– Деньги!.. любовь к деньгам их делает похожими! – выкрикнул из-за парты Константин. – Я был в теле одной торговки…

– Видел! – сообщил преподаватель. – Теперь оно здесь, под забором.

– Да, оно самоё, – ответил Константин. – И еще… как его… инстинкт!.. от него ещё защищаются с помощью сковородки!..

– Да. Мы подглядывали, – подтвердил Клим.

– Верю! – с готовностью согласился преподаватель. – Охотно верю. Ваш опыт бесценен. Что касается тамошних чиновников, тоже логика тупит. Вот, например, трудно поспорить, многое там устроено рационально, а распределение должностей не всегда рационально. О том, правильно ли чиновник занимает свое место, легко понять по уровню его коррумпированности. Это лакмусовая бумажка. И ещё – где есть несоответствие лица должности, лицемерие лица зашкаливает. Таковы мои скромные познания, скорее даже не познания, а так, косвенные наблюдения…Тут у меня завалялась брошюрка, изъятая у одного из депортируемых. В кармане нашли. Вот! «Моральный кодекс строителя коммунизма». Можно через нее попробовать понять их моральное устройство. Хотите, почитайте, другого всё равно нет. Есть ещё одна толстая книга, слишком толстая и слишком ветхая, на ней так и написано «ветхая», кажется. Не стал брать, побоялся, развалится.

– Судя по всему, они как будто идеальны, – выходя из класса, заключил Семен. – Как-то не вяжется.

– Не поддается логике, – согласились Саша с Сережей.

– Войдете в их тело, сразу всё свяжется, – сыронизировал Константин. – До сих пор, когда вспоминаю о пребывании в теле… той женской особи… ощущения не из приятных. Может, садовник специально подобрал тогда не лучший экземпляр для внедрения.

– Нам повезло, вы такой опытный!.. – восхитился Саша.

– Чем, говорите, она занималась? – поинтересовался Сережа.

Пара Саша с Сережей словно настроены на одну волну, начинает говорить один, подхватывает другой, так и говорят поочереди, друг за другом, чаще всего по одному предложению. Иногда этих предложений бывает много.

– Торговка. Обычная торговка цветами, – сказал Константин. – Садовник себе рынки сбыта готовил.

– В этот раз будем входить в тела себе подобных! В тела чиновников, – ответили улыбками Саша с Сережей. – Столько интересного впереди!.. Посмотрим, как они там живут! Может, позаимствуем что из их опыта…

10

Припарковав машину возле охраняемого многоквартирного дома, блондинка и поспешила в подъезд. В квартире её ждал Сергей Михайлович, полный мужчина, чиновник из следственного эксперимента.

– Сколько можно? – в нетерпении выдохнул он.

Раздался звук дрели.

– Сколько эти уроды будут сверлить? – вспыхнула блондинка. – Все мозги высверлили.

– Дом новый. Говорил, не надо покупать в новостройке! Ты ж не слушаешь.

– Как дура целый день в суде просидела! Обещал решать все мои проблемы…

Пауза. Полный чиновник хотел что-то сказать, потом хотел ещё что-то добавить, потом передумал.

– Есть что пожрать?

– Есть, – обрадовалась блондинка. – Чуть не забыла, специально для тебя готовила. Ты просил домашней еды.

Блондинка поспешила на кухню. Вернулась с угощением.

– Что это?

– Тю! Сосиски в тесте, – ответила блондинка. – Не из палатки. Там сосиски в тесте плохие. Всё сделала сама, специально для тебя!.. Купила лучшие сосиски, замешала тесто, благо хлебопечка есть, поставила режим «пицца», зацени, взяла тесто, разделила на шарики, потом обкрутила тесто вокруг сосисок и в духовку. Запах! Всё сама. Только о тебе думала, когда готовила. Опять что-то не так?

– Пробовала?

– Нет ещё.

– Попробуй!

– Забыла слюду с сосисок снять, – попробовав, вздохнула девушка. – Сосиски в гондоне… Ничё так.

– Говоришь, обо мне думала?

– Подстава. Слюда должна была быть съедобной. Изображают из себя приличный магазин. В общем, сосиски отдельно, тесто отдельно. Раздельное питание даже полезно…

– Может тогда?.. – мужчина кивком указал в сторону спальни.

– Подарки надо себе позволять, когда сделаешь что-то полезное. Твои слова, – ответила женщина.

– Ты ж сделала полезное.

– Теперь твоя очередь.

– Дай тогда выпить что ли! – попросил мужчина.

Блондинка выбрала в баре самую большую бутылку. Что-то ей подсказывало, принятие решения в её пользу будет долгим. Покопавшись в холодильнике, поставила на стол тарелку с двумя рыбинами.

– Что это?

– Закуска. Вобла. Со вкусом соли… Может, тогда в ресторан?

– Раз без подарков, то без подарков. Ресторан – тоже подарок.

– Когда это ресторан стал подарком?.. Если тебя посадят…

– Что?!

– Ты послушай мою мысль до конца.

– Никаких мыслей! Ты что несешь?

– Можешь до конца дослушать?! Если тебя посадят, тебе будет позор не от того, что тебя поймали, а оттого, что в твоей квартире по сравнению с другими найдут меньше денег, – почти по слогам сообщила блондинка. – Я бы сквозь землю от стыда провалилась. У других знаешь, сколько находят!

– Слышал… Пообещай, что ты меня никогда не предашь. Если ты меня не предашь, я тебя тоже не предам.

– Тю! Обещаю. Слишком много вокруг предательств.

– Ты о чем?

– Кто-то все равно начинает первым, раз столько предательств.

– И что?

– Не могу я сейчас ни о чём думать. Его отправили в психушку. Дело принципа, вопрос не решен.

11

За особнячком Канцелярии, за пригорком у опушки леса природа разжигала рассвет. Оттуда же полем, со стороны зарева полз туман. Не смотря на теплоту красок, дуло прохладой. У входа в особняк суета, включён свет.

– Быстрее! От Судьбистов пришло подтверждение худшего!.. – подгоняя посланников, прокричал начальник Канцелярии, перехватив за рукав секретаря, шепотом спросил: Садовник здесь?

– Под навесом прячется, – сказал секретарь. – Ещё вечером притащился по бездорожью с мешком, один, без чьей-либо помощи, весь в пыли. Ни к кому не зашёл, всю ночь под навесом просидел.

– Упрямец! Что у него в мешке?

– Кто знает. Обыскивать будем? – усмехнулся советник. – Яблоки, наверное. Всё равно их никто не ест.

– В лучшем случае, обратятся в прах, – махнул рукой начальник. – Открой незаметно багажник, чтоб залез.

– Велика честь, в прошлый раз сам залез. При открытом багажнике не полезет, заподозрит.

– В прошлый раз багажник точно был закрыт?.. Давай отойдем в сторону что ли, чтоб не пялиться на машину.

– А мы не на машину пялимся, мы посланников провожаем, – сказал советник и обвел взглядом окрестности: Синеющие леса в нашем крае как синие моря в далеких палестинах!

– От такого холода не только леса посинеют, – проворчал начальник.

– Тут ночью… как бы сказать, проблемка нарисовалась… Не знаю, говорить ли перед отъездом, – побегав глазами, вздохнул советник.

– Что за проблемка? Не тяни, и так холодно!

– Двух посланников, вон тех… Сашу с Сережей, зачем-то вызывали к себе Судьбисты, скрытно, под покровом ночи…

– Зачем вызывали?

Советник пожал плечами.

– Почему не выяснил? – разнервничался начальник.

– Судьбисты заподозрят… Всё тайное когда-нибудь станет явным. Что-то не так? Может остановить отправку и допросить?

– Чтоб без меня ни одна муха больше… – пригрозил начальник. – Ты-то куда?! – задержав бросившегося вслед за посланниками преподавателя, возмутился начальник.

– Донесу до отроков последнюю щепотку знаний, пока не уехали. Перед смертью, как говорится, не надышишься, – неестественно громко прокричал преподаватель, дистанцию потерял.

– Не такие уж они и отроки, – сказал советник, спохватившись, достал из-за пазухи стопку бумаг: Чуть не забыл, всю ночь писал, шесть экземпляров заявок, одинаковых, с указанием места, куда едут. Садовника тоже внёс. Судьбисты с толку сбили, не успел чуть, надо бы положить в бардачок, чтоб не было сбоя, забыл передать.

– Ты мне говоришь? – пожал плечами начальник.

– Ещё надо бы нацарапать код ржавым гвоздком, какой-то персональный, тот же, что и в прошлый раз… не стоит экспериментировать. Там, где-то под пятым колесом машины… не успел.

– Так иди, царапай свой код, только быстрее, – глубже кутаясь в плед, приказал начальник. – Всё в последнюю очередь! Есть гвоздок-то?

– Полно.

– Ржавый?

– Ржавей не бывает!

Машина стояла на пригорке в удалении. Вокруг клубился туман. Посланники, устремившиеся к машине, напоминали поплавки, то исчезали, то появлялись. Вскоре в стороне вынырнул преподаватель.

– Что ещё хочу донести до вашего сведения, дорогие мои, это важно, – выкрикнул преподаватель. – Старайтесь говорить меньше правды о людях на людях… слышите?.. иначе они будут стесняться жить в вашем присутствии. Правду при себе держите!.. И не хвалите их слишком, похвала сужает рамки их поведения в вашем присутствии. Если слишком хвалить, они тоже могут избегать общения с вами. Или, наоборот, будут навязывать своё общение, – остановившись, задумался учитель. – Что тоже не есть хорошо, – и бросился вслед. – Вас тогда не допустят к делам, которые, по их мнению, в ваших глазах не будут соответствовать тому образу, что вы о них создали. В общем, не знаете законов, создавайте образы и действуйте в их соответствии. Образы даже надёжнее, устойчивее. Эх, мне бы с вами… в общем, понятно… и меньше давайте оценок, – и уже про себя. – Надо же, машина казалась так близко, а смотрите сколько идём, и не достать… потеряться можно…

Преподавателя, конечно же, никто не слушал. Семен подпрыгивал от непонятно откуда взявшегося восторга. Саша с Сережей кружились по пояс в тумане, задрав головы и раскинув руки, а то и вовсе ныряли в туман с головой. Клим с Константином о чём-то шептались. Но преподаватель, не обращая внимания, продолжал читать свои нотации:

– Кстати, если столкнетесь с другой реальностью, не то, о которой вам здесь рассказывали… если вдруг случайно столкнетесь, не паникуйте… иначе произойдет слом в сознании из-за несоответствия реальности вашим ожиданиям и вашим знаниям… что мы тут вам рассказывали… Действуйте по обстоятельствам, забыв о том, чему вас учили. То, что обнаружите, и следует считать правдой!.. Примите это за аксиому. Вы меня спросите тогда – зачем учиться?.. – преподаватель не договорил, поскользнулся, растянувшись в луже. – Скользко… испачкался… – вздохнул, поднялся, стряхивая грязь: Учителя нужны… пока вы учитесь, пока не стали действовать… Опосредованный опыт и всё такое. Учителям, между прочим, тоже нравится учиться, некоторым даже больше, чем учить. Хотя, конечно, надо передавать знания, если они есть.

Преподаватель пытался в последний раз поймать кого-нибудь из учеников, нырнул, вынырнул из тумана, даже схватил кого-то за рукав, но тот вырвался.

– Конечно, работать надо с тем, что есть, а не со своими представлениями или с представлениями Канцелярии. Мы не догматики. Хотя, кто знает, возможно, наши представления правильнее… даже если они и неправильны… – далеким эхом неслись к особняку Канцелярии слова преподавателя.

Преподаватель и посланники стали выныривать возле машины. Машина Канцелярии стояла в пыли, заляпанная отпечатками ладоней. Преподаватель из любопытства попытался приложить свою ладонь к отпечаткам.

– Практические исследования. Просто так по складу ума, – устыдился он, когда подошли инкубаторские. – Хоть бы помыл кто.

– Зачем мыть?.. еще насобираем пыли по дороге, – улыбнулся Семен.

– С прошлой поездки не мыли. Пыль веков! – улыбнулись Саша с Сережей.

Вышли из тумана Клим и Константин.

– Чего так побледнел, – прошептал Клим.

– Про перегрузки вспомнил, – сказал Константин. – Машину увидел, сразу вспомнил.

– Новичкам не говори! Переход через любые границы, пространственные, временные, возрастные, через любые, всегда труден, – ответил Клим.

Советник вынырнул сзади машины, достал ржавый гвоздь, задумался:

– Что значит «обновить» – новые или старые?.. Может, новые цифры нацарапать… какие-нибудь?..

Садовник, выглянув из-за крыла, хотел что-то подсказать советнику, но советник сделал вид, что не заметил садовника, обновил ржавым гвоздком нацарапанный ранее код, отвернулся и со стеклянным взглядом шагнул в сторону. Садовник залез багажник.

– Теперь все будут авторизованы, – положив в бардачок экземпляры заявок, сообщил собравшимся посланникам советник.

Когда советник вернулся к особняку, начальника уже окружила кучка чиновников, кутающихся в пледы. Туман почти рассеялся, машина тряслась и тарахтела перед стартом, из всех её щелей валил дым.

– Не хотят называться модераторами, – кивнув на чиновников, сказал советнику новый начальник. – Наверное, должно смениться не одно поколение, чтоб прижилось, хотя я за… Что там происходит? Чего они медлят? Надо было поторопить, – в нетерпении выкрикнул начальник.

– Камень что ли в них бросить? – задумался советник. – Учитель, как штангенциркуль выхаживает.

– Опыта у них маловато, – вздохнул начальник.

Машина Канцелярии скрылась в клубах дыма, внутри что-то продолжало стрелять и вспыхивать, потом исчезла. Когда дым рассеялся, на месте старта осталась лежать куча мусора. Елка, что стояла бурой со времен прошлого старта, совсем рассыпалась.