Текст книги "Небесная Канцелярия 2"

Автор книги: Виктор Кукушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Глава первая

1

Где я? Неважно. Успокоил. И стал убивать время. Или уже убил? Почему люди убивают время? Может, потому что времени нравится, когда его убивают?

И оборвалось. Прозвучало эхо пустоты, несущееся куда-то по пространственному коридору, – передача носителя информации, или просто информации без носителя, – потом всё резко схлопнулось.

Зачем путь в никуда, день, когда ничего не произошло, год без открытий? Зачем? Где-то что-то потеряно. Должен же быть выход. Нет времени на поиск. Сколько осталось времени? Нужно найти время. И понять.

Наматывание, наматывание мыслей, а голос в стороне что-то шепчет. Что-то потеряно, какие-то связи. Количество боли меняется в зависимости от количества мыслей и воспоминаний.

И всё начинается заново, только зависимости другие.

Что-то уже понятно, но что-то потеряно. Вот он источник боли.

Проплывают люди в белых халатах, может, лишь отражения. Зеркала ещё не завешаны?! Увидеть бы своё отражение, нужно, очень нужно, внешность поможет понять и вспомнить. Воспоминания подскажут, где случилось не так.

– Может это новое рождение? Тогда почему сразу стал мыслить, осознавать своё «я»?

– Тебе лучше этого не знать. Чтоб без неожиданностей. Даже странно – такие вопросы. Будем пока его использовать втёмную, под наркозом, так безболезненнее.

– Я всё слышу. Для кого безболезненнее?

– Для тебя. Для нас просто удобнее.

– Вы у меня брали разрешение на наркоз?.. Моим мнением интересовались?.. Почему человек так мало живет?.. Почему… так мало?

– Мало? Да, мало. Не умеет ценить время, никогда не умел, поэтому и отнимают время, чтоб учился ценить.

– Не научился еще?

– Нет.

– Но есть же те, кто умеет ценить время. Их-то за что?

– Заблуждаешься. У них не отнимают.

– Можно принести зеркало? Хочется посмотреть на себя.

– Зеркала запрещены, на всякий случай. В реальной жизни зеркала тоже иногда закрывают. Хотя неизвестно, почему здесь запрещены, не мы запрещали.

– Так хочется посмотреть на себя, хотя б разочек. Я что, умер?

– Говорят же, зеркала запретили на всякий случай! Ты ни при чём.

– Вы меня просто жалеете.

– Зачем тебе наша жалость, если ты непонятно кто непонятно где?

– Действительно, зачем? То есть?! что значит…

– Вопрос решается.

– Почему в такие минуты человек становится похож на ребенка?

– Возможно, это уже подготовка к новому рождению! У природы всё устроено очень разумно.

– Получается, болезненное восприятие детьми смерти, связано с их недавними воспоминаниями?

– Баран да овца, да опять с конца. Не слишком ли много вопросов? Почему наркоз ещё не подействовал?

2

Лифт нёс его куда-то вверх. Подъем длился достаточно долго. Стоя в темноте, Кирилл с волнением слушал гулкую работу скрипучих механизмов. Редкие всполохи света освещали наряжённое ожидание. Наконец, двери лифта распахнулись, в глаза ударил яркий неземной свет.

– Постой пока здесь. Пойду, доложу, – остановил на выходе охранник.

В прошлый раз охранника здесь не было. То, что это охранник, а не чиновник Небесной Канцелярии, Кирилл определил по одежде. Такую здесь носят только черви – длинный плащ с капюшоном, в этот раз белый, а не черный. В коридоре по заведённой традиции в глубокой задумчивости несколько сотрудников Канцелярии со знаками отличия в виде звёздочек, небесных звёзд.

Начальник Небесной Канцелярии в грустном ожидании вытирал пыль со скелета доисторического животного. Возле двери в замочную скважину подглядывал секретарь.

– Не видать, – вздохнул секретарь, приоткрыл дверь и стал наблюдать через щель.

– Заметят, – предостерёг начальник.

– Не заметят, – заверил секретарь.

Чиновники в коридоре сделали вид, что не заметили щель в двери начальника, для надёжности даже повернули взгляды в другую сторону.

– Вселенная, в том числе и малая её часть – наша Галактика – благодатный заброшенный уголок, – сообщил начальник, рассматривая в лупу зубы скелета. – Именно потому и благодатный, что заброшенный, без вмешательств извне. Во вмешательствах ничего хорошего нет, если только организм не в коме и не в болезни. Чего так долго не ведут? Не случилось бы что.

– Не стоит пока проявлять интерес, – ответил секретарь. – Не будем вмешиваться. Делаем вид, что ничего не происходит.

– Делаем, – согласился начальник. – В конце концов, всегда можно подбросить монетку, если приспичит.

Вынырнув из-за угла, охранник подошёл к двери, наклонился и негромко сообщил в щелочку:

– Доставили. Ждёт возле лифта.

– Собирайте заседание! – скомандовал начальник.

– Всех гнать на собрание? – спросил охранник.

– Гоните всех, – подойдя к щели, приказал начальник.

Невозмутимо стоявшие чиновники Канцелярии после этих слов сами поспешили из коридора в зал заседаний.

3

И вновь звонок в зале заседаний.

– Уважаемое Высокое Собрание, извольте видеть, перед вами опять тот самый субъект, Каркушин – собственной персоной, вернулся, можно сказать, волей случая, как мы и предполагали.

– Вернулся, скорее всего, не без вашей помощи, – ответил Кирилл, ему было грустно.

По залу прошло недоумение:

– Конечно, не без нашей. Мы даже ему помогали. Спастись. Устроить такую бойню с привлечением силовых структур разных ведомств! Надолго запомнят.

– Так потому и бойня, что из разных ведомств, – улыбнулся начальник. – Засекретят.

– Кому надо, запомнят. Столько внимания к собственной персоне, – проворчали в зале.

– Это вы называете «спастись»? – вяло ответил Кирилл. – Никто вас не просил меня забирать. Помочь просил, забирать – нет.

– Помолчите, пожалуйста!.. – перебил начальник и грустно собранию: Он так и не изменил своего поведения. Наверное, чтоб человек изменил своё поведение, нужны не просьбы, уговоры или разные там нравоучения, а потрясения, глубокие потрясения! в том числе и потрясения души. Только так до них может дойти! Только тогда задумаются.

– Не дойдет. Не задумаются, – ответили из зала. – Потрясения на них уже не действуют.

– Не отправлять же его сейчас как всех по этапу? – задумался начальник. – Будет большой глупостью с нашей стороны, памятуя проделанное и такой опыт. Тем более, за тот прошлый опыт, когда его возвращали, не было никаких последствий.

– Может, еще будут? – осторожно заметил бывший советник с особыми полномочиями.

– Когда будут, тогда и думать будем! – ответил новый советник, их обоих Канцелярия отправляла, чтобы вернуть Каркушина в своё время.

– Может, и не будут, – сказал начальник. – В общем, Кирилл Карлович, вы, конечно, наломали дров. Мы, конечно, хотим вам помочь. Человеку всегда почему-то хочется помочь, такое уж человек создание! Даже самый отъявленный преступник не сделает вам ничего плохого, не совершит против вас преступления, если он увидит в вас человека!.. увидит человеческое лицо. К тому же, Кирилл Карлович, вы умеете держать язык за зубами. Не всегда можете справиться с ситуацией, это понятно, ваш организм вам неподконтролен, но язык за зубами держать умеете.

– А кому он подконтролен? Если неподконтролен, то можно снимать с себя всякую ответственность? Даже сон и тот может вырубить, а вы говорите преступник… – вздохнул Каркушин. – А потом, когда столько энергии… затмевает…

– Молчите уж про вашу энергию! – выкрикнули из президиума. – Из любого вещества, имеющего массу, можно извлечь энергию! Вопрос – зачем? В вашей ситуации лучше б её совсем не извлекать.

– Но я ж говорил: вы не даете никаких инструкций! – возразил Кирилл.

– Как не даём инструкций? Ещё как даём!.. – возмутился Судьбист в конце зала.

– И где они, эти ваши инструкции?.. – удивился Кирилл. – Живем в темноте. Девяносто пять процентов вокруг нас, вообще, темная материя, жена недавно сказала, она физик.

– Сеченов, Бехтерев, Павлов!.. – вам ещё назвать имена людей, сумевших прочитать наши инструкции… точнее даже свои инструкции?.. Разучились прислушиваться к внутреннему голосу, затыкаете рот своей же интуиции. Обидно такое слушать, особенно от вас, с которым согласились на общение. Если б вы знали, уважаемое Собрание, сколько приходит подобных претензий, иногда думаешь, зачем, лучше б совсем не связываться. И вообще, в чём, уважаемое Собрание, претензия? Не выдаем инструкций пользования собой, не ограничиваем свободу пользования собой? Это плохо? И потом, какие могут быть инструкции, если главное правило, на котором строится базовая часть инструкций, чаще всего и нарушается?!

– Что за правило? – заинтересовался Кирилл.

– «Делай то, что нравится – это полезно» – вот главное правило! – проинформировал секретарь.

– Почему нарушается? Очень даже не нарушается! – возразил Кирилл. – Правда, не у всех и не всегда есть такие возможности его не нарушать.

– Очень странно не нарушается, – возмутился секретарь. – Вам стало нравиться то, что по всем законам природы не должно нравиться! Достигли такой степени извращенности, что стало нравиться то, что вредно! И наоборот, от видимой пользы бегут. Так далеко ушли от себя, растеряли все установки.

– И всё покрывала любовь, – вздохнул начальник. – Чтоб управлять человеком, ему дали чувство удовольствия. Ешь – получай удовольствие. Продолжаешь род – получай удовольствие. Спорт, необходимость держать себя в форме – удовольствие. Развитие мысли, сознания – радость познаний и открытий. Радуйся, совершенствуйся, созидай. Насколько мне известно, они одно время шли за удовольствиями, всё делали правильно. Неужели что-то нарушилось? Любовь слепа.

– Нарушилось, – крикнул с задних рядов Судьбист. – Вышли из-под контроля, возомнили о себе, напридумывали много других удовольствий, своих, наши, управляемые, им, стало быть, не подходят, задумались про исключительность, сошли с колеи, пошли сбои. Теперь не факт, если человек получает удовольствие – это хорошо и полезно. Бывает и наоборот. Строго конфиденциальная информация.

– Понимаю, – кивнул начальник Канцелярии. – Ты ничего не слышал, – добавил он в сторону Кирилла.

Кирилл решительным кивком заверил.

– Вот оно их наказание, – вздохнул начальник.

– Все имеет обратную сторону, – попытался ответить за всё человечество Кирилл. – Стремление к совершенству тоже может обернуться саморазрушением. Иначе не понять, чего избегать и к чему стремиться. Если б нам хотя бы подсказывали.

– Вы ж не слушаете!

– Даже сейчас ищет оправдание своему поведению!

– И все так! Вместо того чтобы провести глубокий анализ и повиниться, – возмутились чиновники.

– Так оправдание поведения и есть результат глубокого анализа! – возразил Кирилл. – И вообще, цивилизация давно уже ушла далеко вперед. Кое в чём и мы стали смыслить и разбираться. Отдали бы весь контроль в наши руки.

– Чтооо?! Хватит демагогии!.. Уважаемое Собрание, нужно срочно принимать решение! Что скажете?

– Откатить до предыдущей версии. Что говорить? Всё ясно! Раздули из мухи слона. Велика честь для мухи! – посыпалось с разных сторон.

– Что ещё хочет сообщить Высокое собрание? – поинтересовался начальник.

– Высокое собрание хотело бы посовещаться, – сообщил секретарь.

– Высокое собрание удаляется на совещание! – объявил начальник.

И все, кто был в помещении, все, кроме Каркушина и Судьбиста, вышли.

Судьбист тоже сначала встал чтобы выйти, но как бы случайно, задержался.

– А потом, – Судьбист посмотрел на Кирилла. – Никому не дают инструкции пользования собой. Нонсенс. Инструкции дают тем, кто пользуется, а не тем, кем пользуются!

– В смысле? – растерялся Кирилл.

– Вот, к примеру, есть такой предмет утюг.

– Есть, – согласился Кирилл. – Знаю.

– Им пользуются, – сказал Судьбист. – Зачем ему инструкции?

– Мне не нужны инструкции от утюга, – сообщил Кирилл.

– Понятное дело, – вздохнул Судьбист. – Пойду я.

4

Генерал должностью старше зашёл в кабинет к генералу должностью младше.

– Сиди-сиди, косточки вышел поразмять. Слышал там, за океаном, Каркушина признали главой российских хакеров, требуют выдачи. На нет и суда нет.

– Кстати, нашелся он.

– Да ну!

– В коме.

– Давно?

– С тех самых пор. Отключать уж хотели, дал команду ждать. Хотел вам доложить.

– Правильно. Отключить всегда успеем. Думаю, миф про хакеров поддержать. Такие деньги можно получить с его мнимой угрозой. Никто ж кроме нас не будет знать, что мнимой.

– Там бюджеты немалые! – подтвердил генерал должностью младше. – Будем противодействовать, чтоб измотать врага?

– Засекретим. Сколько ещё таких Каркушиных, если подумать. Попробуй, найди. Вот когда деньги на него получим и освоим.

– Бедный Каркушин. Знал бы он, сколько денег вокруг него будет крутится.

– Ему лучше не знать. Медаль ему, когда всё стихнет.

– Посмертно?..

– Родственников оповестили?

– Только после вас.

5

Ближе к вечеру Аня с мамой вышли на огород дачи. Аня села под яблоней с книгой. София Федоровна решила из шланга полить огурцы.

– Лето никакое. Холодно. Поливай не поливай, огурцы совсем не растут, – вздохнула София Федоровна.

– Добрый день, хозяюшки! – в заборе показалось довольное лицо участкового.

– Добрый ли? – вздохнула София Федоровна.

– С вас за воду ещё не берут? Ко мне приходили, счётчики подключать надо, – зачем-то сказал участковый.

– Пугало надо ставить, горох созревает, птицы склюют. Сможем ли без мужика? – поинтересовалась у Ани София Федоровна.

– Могу помочь, у меня и ненужная одёжа есть, – предложил участковый. – Казенная, всё равно моль ест.

– Давай, коль так, – ответила София Федоровна.

– Я чего пришёл-то? – обрадовался участковый. – Новость принёс! Нашли! Зятя и мужа вашего нашли. Требуется опознание. По линии ФСБ бумага пришла.

София Федоровна как стояла, так и села на грядку.

– Живой он, живой, – сообщил побледневшим женщинам участковый. – В больнице, под наблюдением, потому и неслышно было. Может и не он вовсе? Надо ехать, смотреть.

София Федоровна перенаправила струю из шланга на участкового.

– Я, между прочим, при исполнении, – обиделся тот.

– Будешь выражаться точнее. Чуть инфаркт не хватил.

– Постоянно дергают с вашим… с вами… Тут кондрашку можно схватить. Заставлю одежу стирать и гладить, – проворчал участковый.

– Уже постирана. Ещё?

6

Консилиум врачей в палате Каркушина топтался на месте.

– Аппаратура и та вырабатывает свой ресурс. Несмотря на то, что у нас много больных, нуждающихся в аппаратуре… – вздохнул главврач, мысль не закончил.

– Ни туда ни сюда, ни ухудшения, ни улучшения. Сколько можно его хоронить? – донеслось со стороны белых халатов.

– Мне вчера приснился сон, мерзкий такой сон, будто мы и не врачи вовсе, а могильщики, – краснея и отступая к стенке, шепнул один из врачей другому. – И не халаты на нас, а темные робы. Только на лицах марлевые повязки, но они уже выполняли другую функцию, – чтоб не узнали. Хоронили его. Собрались закапывать, нервозная обстановка, все чего-то боятся. И тут он вскочил, побежал, потом повернулся в нашу сторону и засмеялся, словно в издевку. Еще и прокричал что-то хамское. Проснулся в холодном поту.

– Так бороться!.. так бороться… нетипичный случай, – согласился коллега.

– Губами пошевелил, – прошептали возле больного.

– Может, показалось.

– Утром говорил даже. Одно слово сказал. Медсестра слышала.

– Какое слово?

– Утюг.

– Утюг?! – растерялся главврач.

– Утюг, – подтвердил Кирилл.

Врачи онемели.

– Почему «утюг»? – спросил главврач.

Зазвенел телефон, главврач взял трубку, выслушал, сообщил.

– Идут!.. Два генерала!

– Целых два?!

– Сон в руку!

С генералами к палате подошли Аня и София Федоровна.

– Пусть одна зайдет. Чтоб не побеспокоить, – попросил главврач.

– Тогда Аня. Жена всё-таки, – решила София Федоровна.

– Кирилл! Он! живой! – войдя в палату, обрадовалась Аня.

– Подождите, – остановил порыв главврач. – Рано ещё.

– С ним все нормально? – растерялась Аня.

– Нормально! Чего ж тогда мы здесь? – заверил добрый генерал-лейтенант.

– Где мы только его не разыскивали, даже на Канарах разыскивали, – расслабившись, улыбнулся генерал-майор.

– Была такая ориентировка.

– А говорят государство плохо о своих гражданах заботится.

– Как у вас с госфинансированием? – поинтересовался генерал-лейтенант у собравшихся врачей.

Лицо главврача скисло.

– Чтоб заговорил! Вчера! – потребовал генерал. – С деньгами… подбросим чего-нибудь.

– Надо, значит, надо, – пожали плечами врачи. – Он сегодня даже одно слово сказал.

– Что за слово?

– Утюг, – ответил главврач.

– Утюг? – задумались генералы.

– Утюг, – подтвердил Кирилл.

Все вновь посмотрели на Кирилла.

– Это… он сказал? – тихо спросил генерал-лейтенант.

– Больше некому, – подтвердил главврач.

– Чтоб к следующей встрече предложениями начал разговаривать, – приказал генерал.

– Начнет, – пообещал один из врачей.

7

Чиновники Небесной Канцелярии прошли в комнату для совещаний.

– Опять будем монетку бросать, наступать на те же грабли?

– Давайте кончать.

– Давно пора. Покончить одним махом.

– Не получится.

– Что значит – не получится? – посыпались реплики чиновников.

– Мы сюда зашли просто так, – сообщил начальник. – Чтобы он подумал, что его судьба зависит от нас. Может, оценит когда-нибудь?

– А его судьба и так полностью зависит от нас! И всегда зависела, особенно, когда мы были рядом, – сказал бывший советник. – Может, хватит сюсюкаться? Вызовем, например, на поединок с Червями, а там будь что будет.

– Пусть платит по счетам! – поддержали другие. – Суд должен подчиняться только монетке.

– Заплатит ещё, где-то убудет, где-то прибудет. Кое с чем и мы должны считаться, – ответил начальник. – Возможно, подобные типы уже не раз возвращались, не привлекая внимания, может, и накладки были. Объясняться и входить в подробности не буду, советники потом всё объяснят и нужную базу подведут, никаких других решений не будет. Сюда зашли, чтоб оставить тайну в совещательной комнате, как и положено, комната ждет.

– Так что, поединка не будет? – расстроился бывший советник.

– Отправляем обратно и – чего уж там – подаю в отставку! – махнул рукой начальник. – Как говорится, и волки сыты и овцы целы. Не могу быть объективным к судьбе этого человека.

– Не такая уж он и овца, – проворчал кто-то из чиновников, но решение начальника никто оспаривать не стал.

8

Два генерала вышли во двор больницы.

– Почему врачи не носят знаков отличий, как мы, например?..

– Некоторые под халатами носят. Про Канары зря ляпнул.

– Виноват. Не подумал.

– Видел, едва дал распоряжение, чтоб заговорил и заговорил.

– Оперативно.

– Надо будет, по приказу с того света вытаскивать станут. Тогда и войны будут не страшны.

– Да и сейчас не страшны.

– Тем более, когда наука движется вперед семимильными шагами. Кстати, Каркушин в плане науки подавал неплохие надежды. Кого бы к нему приставить? Записывать всё, что наговорит.

– Медсестра приставлена.

– Под это дело можно ещё грант просить. Дадут, раз давали.

– Со скрипом сейчас дают, – вздохнул генерал-майор. – Кризис.

– Когда без скрипа? Что делают, чтоб не скрипело? По телику вон, все оказываются скрытыми миллионерами, а на деле скромные служащие.

– Они оказываются скрытыми миллионерами, когда в тюрьму попадают. Не хочу в тюрьму.

– Лучше на пенсию, – согласился генерал-лейтенант.

9

Кирилл в судорожном беспокойстве кружил за невысоким ограждением в Зале заседаний. В прошлый раз этого ограждения не было, а сейчас вот, спустя время, поставили. Прозвенел звонок, в торжественном шествии вошли чиновники Канцелярии.

– Знаете, я мог бы даже с вами согласиться… в вопросе, что полезно, что нет… в чем-то… – сообщил Кирилл, когда Высокое собрание стало рассаживаться по местам.

Начальник раздраженно махнул рукой, Кирилл смолк.

– Волей случая проявление Высших сил… – торжественно начал начальник, но повторно махнул рукой, уже себе. – Чего уж… – сказал он, сменив интонацию. – В общем, мы вас отпускаем, на тех же условиях, что и в прошлый раз. Есть вопросы, пожелания?

– Есть, – сказал Кирилл и задумался. – Пожелание. Неплохо бы пройтись по тем местам здесь, где был в прошлый раз. Заодно попрощаться, с кем знаком.

– Странное пожелание, – удивился начальник. – Интереснее же бывать там, где не был, и общаться с теми, кого не знаешь.

– Лишь подтверждает их испорченность. – выкрикнули из зала. – Им нравится то, что по всем канонам не должно нравиться.

– Как бы вам это объяснить? – Кирилл повернулся к залу. – Где я был, с кем был, осталась частица меня. Понимаете? Частица прошлого, чувств, воспоминаний, родное.

– Как они себя любят! Вместо того чтоб открывать что-то новое, – зашумели в зале.

– Я, собственно, хотел встретиться лишь с отлученным от дел, – признался Кирилл. – Другие и так здесь.

– Пусть встретится, пока готовим отправку, – разрешил начальник. – Кстати, отлученный уже не отлученный, работает садовником в Саду, выращивает цветы. С таким рвением взялся за работу, словно чиновником никогда и не был. Ходит в грязи, копается в земле, счастлив! Сами увидите!.. Даже в мыслях не было заводить садовника, он взял и предложил себя.

Каркушина вывели на задний двор к конюшне Канцелярии. Машина Канцелярии блестела во всём великолепии.

– В Сад мы на ней раньше не ездили, – сказали чиновники, – но на ней быстрее. Мы её заново открыли после недавней командировки.

– Все новое – хорошо забытое старое, – проворчала металлом машина.

– Завелась, – осторожно улыбнулись чиновники.

– Убедительная просьба пристегнуть ремни безопасности, иначе вынуждена буду вас катапультировать. Всех! – сообщила машина Канцелярии, после небольшой паузы добавила: Во время поездки.

– Ну, так во время поездки мы и сами можем катапультироваться, – попытался пошутить кто-то из чиновников, взгляд его уже бегал в поисках ремня безопасности.

– Она из любопытства катапультирует, чтобы посмотреть, далеко ли кто полетит, если ремень не пристёгнут. Катапультировала нескольких, теперь все ездят пристёгнутыми. Хорошо хоть предупреждать стала.