Текст книги "Ключ от преисподней (СИ)"

Автор книги: Виктор Коновалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Глава 15. Слово старейшины

Было в этом что-то от киберпанка… Кажется, совершенно обычные копья с наконечниками из какого-то радиоактивного или светоотражающего материала, накалившись до предела, резали теперь тушу кабана, будто нож масло. Запахло жареным мясом и палёной шерстью, от вони слезились глаза и появлялось желание сжать ноздри и дышать только ртом (что было весьма проблематичной задачей, учитывая тот факт, что как такового носа у меня не имелось), зато копья мгновенно прижигали разрез, препятствуя выходу крови.

– В военно-полевой хирургии раньше такое часто практиковалось… Правда, потом изобрели антисептики, наркозы и прочие радости жизни, поэтому от прижигания отказались, – усмехнулся Паук. – Но однажды мне пришлось проводить несложную операцию без антибактериальных средств, и вот тогда…

Перед походом до места обитания старейшин барголы провели небольшую трапезу, вгрызаясь в только что отрезанное мясо острыми зубами и с удивительно быстротой поедая куски кабаньей плоти. Самое интересное – их масса увеличивалась пропорционально потреблённой пище, однако, в отличии от тех же лесовиков, далеко не на сто процентов от потреблённого мяса.

– Создаётся ощущение, – размышлял Амёба, с интересом наблюдая за трапезой, как оказалось, разумных существ. – Что наши новые друзья находятся в цепочке где-то между нами и здешними обитателями… Я что хочу сказать: для них правило десяти процентов работает. Но, скорее, не десяти процентов, а двадцати-тридцати, а то и всех сорока, тогда как лесовики получали едва ли не сто процентов потреблённых веществ.

В ходе трапезы масса всех двадцати барголов существенно выросла. Теперь самые маленькие из них лишь немногим уступали своими габаритами стройной Иве, а наиболее крупный вожак обогнал Ивана не только по росту, но и массе. Однако в какой-то момент пирушка попросту прекратилась. То ли организм барголов не был предназначен для бесконтрольного роста, то ли оставшееся мясо они планировали отнести остальным членам племени, но существа вдруг встали и принялись за активную работу.

Тело кабана нарезали на параллелепипеды по тридцать-шестьдесят килограмм. Барголы взвалили на плечи подходящие по размерам куски: небольшие особи – маленькие, чуть покрупнее – побольше, и в сопровождении здоровых охранников, будто муравьишки, побежали в лес, чтобы отнести добычу в свой дом.

Вожак, подняв своё копьё и сверкая на солнце чёрной кожей, проговорил:

– Следуйте вар-вако-уф, равок-лык. Деревня окрав-крок!

Союзники, не имеющие навыка Лингвистика, с удивлением уставились на меня. Я развёл руками:

– Говорит, чтобы мы следовали за ними.

Судя по всему, барголы нас опасались. Возможно, все, кроме самого вожака. Что мешало им напасть, имея количественное преимущество? Думаю, вид поверженного хряка внушил барголам уважение к пришельцам, и, если они и имели какие-то мысли по поводу нашего убийства, решили выбрать мирный способ взаимодействия. Более того, с точки зрения элементарной безопасности, барголы поступили весьма опрометчиво, во-первых, выделяя минимум охраны для колонны с мясом, во-вторых, оставляя чужаков позади себя.

Однако нападать на этих, кажется, вполне разумных существ было попросту бессмысленно: в целом аборигены оказались довольно дружелюбными, да и в здешних локациях ориентировались куда лучше и могли серьёзно нам помочь. Тем более Амазонка, Чувство опасности которой уже не единожды помогало серым, на этот раз показалась вполне спокойной. Я кивнул и первым подошёл к высоченному вожаку барголов, возвышавшемуся надо мной на метр-полтора, призывая своих союзников присоединиться к группе.

Но всё-таки, зачем вожак позвал нас в собственную деревню?

***

Дорога до пункта назначения заняла, наверное, часа полтора. При этом на протяжении всего пути вожак группы барголов постоянно пытался с нами заговорить. Мне и самому интересно было узнать побольше об этом мире и здешних условностях Системы, но навык Лингвистика прокачивался крайне медленно, а у моего собеседника его, очевидно, не оказалось вовсе.

Выяснить удалось немногое: народ барголов обитает в деревне, скрытой между толстыми дубами, прямо у текущей через все местные локации реки. Река называется Ааль (ну или как-то похоже на это сочетание звуков), племя постоянно бьётся за жизнь с несколькими видами противников. Первый – уже виденные нами вепри; название оставшихся двух, к сожалению, перевести не удалось, а актёрские способности вожака (которого, кстати, звали Лоркалем) не позволяли ему сколько-нибудь похоже изобразить терроризирующих деревню существ.

Через некоторое время чёрный поток из барголов, тащивших мясо, влился в пределы небольшой деревеньки с футуристического вида домиками, напоминающими то ли вигвамы, то ли остроконечные юрты, причём построенные впритык друг к другу и, очевидно, имевшие между собой переходы.

Деревня представляла собой небольшое очищенное от растительности пространство, окружённое сплошной линией из домов: частично деревянных, частично просто шатров. С трёх сторон поселение было окружено искривляющимся руслом реки Ааль, с четвёртой – подступающим к самым домам лесом. Плотная окружность из домов разрывалась лишь в двух местах: на востоке и западе, для выхода к лесу и воде, соответственно.

Многие дома казались заброшенными, однако народу к большим кострам высыпало довольно много, никак не меньше сотни аборигенов. Все: от детей с ещё нарезвившимися хвостами и полными ручками (они, как ни странно, тоже имели разные габариты; крупные ребята были даже больше некоторых взрослых) до умудрённых летами стариков, чьи лица оказались испещрены десятками морщинок – радостно приветствовали охотников, принёсших в селение пищу. К трапезе барголы почему-то не приступали, хотя всё к ней было готово.

Когда моя группа вошла в деревню следом за несущими мясо охотниками, по рядам аборигенов пробежал шёпот... Кто-то показывал на пришельцев пальцем одной из многочисленных рук, кто-то пугливо прятался за спинами более смелых товарищей – барголы явно не привыкли к гостям и опасались чужаков. Однако враждебность выражали только несколько лиц: стоящий рядом с нами Лоркаль внушал собратьями уверенность в том, что мы не преследуем цели вырезать всю деревню (хотя по внешнему виду того же Амёбы можно было сделать обратный вывод).

***

Из толпы вышел хромой старик, опирающийся на палку, но в целом ещё довольно крепкий и бодрый.

– Рвал гром?! Ваш грум рол!.. Уф-кр зол? – строго спросил он у главного воина Лоркаля, кивая в нашу сторону.

Лоркаль был больше старика раза в три-четыре и, очевидно, пользовался в деревне уважением, тем не менее почтительно поклонился старшему и вежливо ответил:

– Выркл-зокр... Старейшины ставк.

Внезапно из строения, чуть выходящего за пределы общей линии юрт и отличавшегося от остальных домиков размерами и более прочным материалом (при его постройке использовался камень), вышел ещё один старый абориген...

Я серьёзно ошибся, назвав стоящих в толпе барголов стариками: появившийся незнакомец годился в прадеды даже самому древнему из них. Сгорбленная спина, отвалившийся с годами хвост, морщины, покрывавшие бледное тело, впалые глаза, один из которых, по-видимому, был поражён какой-то болезнью и ссохся до размеров изюма... Старик, как и все аборигены, шлёпал по земле голыми ступнями, из одежды имел только традиционную набедренную повязку, утыканную разноцветными перьями, а на голове носил странный металлический обруч – вероятно, знак власти, как шепнул мне на ухо Амёба.

Аборигены низко кланялись старцу, тот воспринимал это как должное... Именно его и ждала толпа; приступить к еде без разрешения не решался никто, хотя у собравшихся уже текли слюнки. Первый кусок неизменно принадлежал главе поселения. Но ведь Лоркаль говорил что-то насчёт нескольких старейшин? Где же остальные?..

При виде нас абориген вздрогнул, но более ничем не выдал собственные эмоции. Отвесив склонившемуся Лоркалю увесистую затрещину, он вдруг повернулся к нам и с диким акцентом произнёс:

– Следуйте за мной!

У Амёбы, кажется, челюсть отпала от удивления. Биолог повернулся ко мне, по его выпученным глазам я понял, что на этот раз учёный разобрал слова аборигена. Остальные вполне разделяли настроение Амёбы, за исключением разве что гоблинов и Крыса, жадно поглядывающего на мясо.

– Ну так что, мы идём? – прошептал Клык Первый, с осторожностью оглядывая аборигенов. – А то ведь дядька того и гляди развалится.

Действительно, старик едва стоял на ногах, но тростью почему-то не пользоваться: то ли для сохранения образа волевого старца, то ли по какой-то другой, неясной мне причине.

– Видимо, у него есть навык, похожий на Лингвистику Чёрного, – проговорил молчаливый обычно Хвост, – поэтому, в отличии от того же Лоркала, мы его понимаем. Но с большим трудом... А вот Чёрный, думаю, распознаёт речь старика куда лучше.

Амёба внимательно посмотрел на Хвоста, который, кажется, высказал его собственные мысли.

– А я и говорю, – засмеялся Клык Первый. – Хвост, он такой: говорит редко да метко...

– Господа? – снова раздался старческий голос аборигена. – Надеюсь, я не растерял свои навыки, и вы меня понимаете?

– Да, эм... прошу прощения, не знаю, как к вам можно обращаться. Просто ситуация довольно неожиданная, – повысив голос, ответила Амазонка.

– Амазонка, я вас прекрасно слышу, незачем так кричать. Проходите в Дом собраний, а мне нужно выполнить одну из рутинных функций и первым вкусить мясо кабана... – хмыкнул старец и так же неспешно подошёл к одному из костров, где пришедшие с охоты воины уже поджарили для него кусок кабанины.

– Левое предсердие, – зачем-то пояснил Паук и первым направился в сторону довольно большого Дома собраний.

Следом за нами в Дом собраний вошло, наверное, с десяток воинов, вооружённых светящимися копьями, а Крыса и вовсе попросили остаться вне дома. Пет недовольно фыркнул, но просьбу выполнил, улёгшись прямо у входа, чтобы в случае опасности мгновенно прийти на помощь хозяину.

***

Тёмное помещение, усыпанное многочисленными шкурами и завешенное причудливыми масками, крепящимися к деревянным стенам... Из источников света – только светящийся кусок металла, расположенный на каменном столике в самом центре Дома собраний.

И, самое главное, именно здесь стояла отметка Компаса. Обломок ключа практически в моих руках!..

– Я вот что думаю, – размышлял Амёба, озираясь на молчаливых воинов, оставшихся у входа. – Вряд ли это сооружение действительно называется Домом собраний... Как минимум, в деревне явно не военная демократия, и ни у кого из рядовых жителей мнения особо не спрашивают. Следовательно, и собираться им незачем. Скорее всего, Система попросту подобрала плюс-минус подходящее определение...

– Браво, Амёба! – раздался из полумрака чей-то хриплый голос.

Охранники мгновенно бросились на пол, уважительно кланяясь неизвестному.

Биолог осёкся, с интересом рассматривая не замеченного нами аборигена... В общем-то, ничего удивительного в том, что его никто не заметил, не было. Древний старец, похоже, совершенно потерявший способность передвигаться, лежал в самом углу комнаты, укутавшись в многочисленные шкуры.

Роваль, фракция камня

Несмотря на свой внушительный возраст и отсохшие конечности (от многочисленных рук, вырывающихся когда-то из тела, осталась только одна), Роваль выглядел довольно юморным стариком, не собиравшимся умирать ещё лет пятьдесят. Хитро подмигнув Иве, он продолжил:

– Добро пожаловать в нашу больничную палату... Скромное общество старейшин включает меня, уже знакомого вами Круль-сона, который сейчас поедает левое предсердие убитого вашей группой кабана, Най-грома и Вуфа. Най-гром, быть может, ещё захочет с вами разговаривать, а вот Вуф, увы, не общается уже лет сорок. Но жив! Жив, как никто из нас!.. – бодро продекламировал Роваль и, понизив голос, добавил. – А то ещё, не дай богиня Ааль, услышит и обидится. Так и будет обижаться до конца своих дней: сказать-то об этом и помириться он уже не может. Хех...

И действительно, между шкурами в противоположной части комнаты лежало ещё два тела, совершенно исхудалых и, кажется, представляющих собой не живые свидетельства далёкого прошлого, а самые настоящие мумии. Одна из этих мумий вдруг подняла лапу и медленно нам помахала... Вероятно, это и был Най-гром.

Най-гром, фракция камня

Охранники снова склонились к земле.

Признаться, всё это выглядело крайне странно. Несколько едва живых старейшин, чьи ники, в отличии от остальных барголов и даже Круль-сона, поедавшего сейчас мясо, Система отобразила вполне нормально (правда, вместо обычного цвета в названии фракции почему-то стояло странное «фракция камня»)... Роваль, каким-то совершенно неясным образом сумевший узнать, что произошло не только вне Дома собраний, но даже и в десяти километрах к югу от деревни, на охоте, хотя никто из аборигенов не успел бы ему всё это рассказать... наконец, русский язык, которым так хорошо владели местные старцы!..

Справа сверкнул разряд, и уже через секунду тело махавшего нам Най-грома поднялось в воздух, окружённое полупрозрачной плотной дымкой. В этот момент мой мозг сломался окончательно...

Най-гром, чьё ссохшееся тело покрывал зелёный грибок, сделал грациозное па и сел на пень, который услужливо подкатили к старцу двое охранников.

– Смотри-ка, ожил! Старый ты хрыч, – усмехнулся из своего угла Роваль, салютую своей единственной рукой Най-грому.

– Ну а что? – чуть слышно прошептал Най-гром. – В последний раз чужаки были в деревне ещё при моём деде... И, если нам повезёт, сегодняшний день останется в истории барголов!

– Не стоит торопиться, дорогой Най-гром... – приструнил его Роваль и, повернувшись к Амёбе, добавил. – Дед Най-Грома! Вы представить себе не можете, насколько это было давно...

Через полминуты в Дом собраний вошёл Круль-сон. Передав Най-грому и Ровалю куски прожаренного мяса, он сел на второй пенёк и с интересом уставился на группу чужаков.

– Думаю, для начала стоит сделать небольшое отступление? – сказал чавкающий Роваль.

И старейшины начали свой странный и одновременно пугающий рассказ.

***

Это были последние члены фракции камня, у которых ещё оставались навыки и которые не попали под пагубное влияние местной Системы. Самый старший, Вуф, вот уже сорок лет медленно увядал; он ещё застал время, когда чуть ли не половина фракции могла использовать системные умения, деревня развивалась, а число её жителей росло... Следующим по возрасту был неплохо сохранившийся Роваль, далее – Най-гром; они тоже могли похвастаться своим невероятным возрастом (года, понятное дело, никто из них уже не считал) и многочисленными навыками. А вот самый младший, Круль-сон, обладал только несколькими способностями, а его ник уже не отображался Системой... Круль-сон был последним старейшиной. Больше в деревне таких не появлялось... И никогда не появится.

Можно ли назвать старейшин игроками? С большим трудом. Скорее, это были ближайшие потомки игроков, разделёнными с ними десятками поколений... Были ли они НПС? Сказать сложно, но крови неписей в них определённо было гораздо больше.

Барголы – древний народ. Настолько, что никто из старейшин не мог назвать даже примерное количество поколений, отделявших нынешних НПС от настоящих игроков. Хотя тому же Ровалю стукнуло никак не меньше пяти сотен лет... И чем дальше вглубь веков уходил рассказ, тем более туманным было летоисчисление. Старейшины перечислили всех известных им родственников (в обществе барголов память предков переросла в нечто вроде культа, что выражалось и в бесприкословном подчинении старейшинам всей фракции), и Роваль, наконец, перешёл к рассказу о самом народе, ограничившись на этот раз простым определением:

– Как давно он появился?.. Примерно вместе с созданием мира.

Сказал он это настолько буднично, что, ей-богу, я воспринял высказывание совершенно нормально. Только Амёба хмыкнул, мол, без документального свидетельства рассказ больше напоминает сказку. Однако и сам биолог понимал, что смысла спорить со старейшиной нет, а потому промолчал.

Создание мира...

Тогда фракцию составляли исключительно Первые (так Роваль называл игроков), но был и второй народ – собственно, сами барголы – НПС по типу наших гоблинов, призванные помогать своим хозяевам.

На вопрос о том, как именно Первые появились в Игре, Най-гром озвучил странную легенду, чем-то напоминавшую сюжет из скандинавской мифологии: два бога создали их из деревьев – это и были «Первые». И, кстати, если судить по внешнему виду народа, подобная история имела вполне логичное основание: многочисленные лапы особей действительно напоминали ветви, а длинные пальцы только добавляли сходство.

– Наши предки обитали не здесь, в лесах... Они населяли мир по ту сторону от Перехода. Но случилось страшное, – продолжал Роваль, нагнетая обстановку.

Один из богов, чьё имя старейшины из-за суеверного страха произнести отказались, по какой-то причине возненавидел Первых и, находясь в ярости, перебил большую часть игроков.

Второй бог успел спасти оставшихся, указав им путь к Порталу. Первые в ужасе бежали от гнавшегося за ними безумного бога, снова и снова переходя через новые Порталы... Однажды страшный рёв за спиной прервался. Бог отстал. Первые спаслись, оказавшись в странном лесу, где механика Системы претерпела существенные изменения.

Портал, через который они спаслись, тут же был завален кучей белых камней, валявшихся на ближайшей поляне. С течением времени они стали считаться чем-то священным – отсюда и новое название фракции – фракция камня. Сам же Портал в сознании барголов постепенно приобрёл статус проклятого места... А как иначе? Проникновению злого бога мешает исключительно груда белых камней. При этом остальные порталы, судя по всему, опасности не предоставляли, хотя и перемещаться через них НПС не могли.

– Вот он, процесс возникновение язычества... Наглядно. Проклятый портал, злые боги, «священные» камни... – раздался в канале связи голос Амёбы, не желавшего, чтобы его услышали местные.

Роваль прололжил:

– Локация, куда попал наш народ, оказалась ловушкой. И Природа здесь существенно отличалась от той, что была по ту сторону от Перехода...

Лес окружён непроходимым горным массивом, пробраться через который барголы не смогли. Правда, через какое-то время один из прапрадедов лежащего в углу Вуфа нашёл ущелье, расположенное между высокими скалами, но о нём Роваль обещал рассказать позже.

Итак, барголы и Первые оказались в ловушке. За короткое время они потеряли слишком многое: дом, большую часть сородичей, привычное место обитания. Но жизнь продолжалась... Барголы строили поселение, охотились, а Первые защищали их от местных монстров: гигантских кабанов, змей и лесовиков – единственные виды, способные увеличивать собственную массу практически без ограничений.

Время шло, Первые старели... Часть из них умерла от клыков и когтей НПС, другая уже физически не могла защищать барголов. В конце концов им пришлось принять облик фракционного народа и слиться с ним, чтобы продолжить род и сохранить возможность использования навыков, не доступных НПС.

***

Роваль говорил о Первых так, как будто они были какими-то легендарными существами: с подчёркнутым уважением, даже каким-то уничижительным по отношению к самому себе... С другой стороны, кем для барголов должны были казаться игроки, ради защиты фракционного народа скрестившиеся с ним и передавшие свои способности?

Сколько понадобилось времени, чтобы следом за игроками переместилась и их база, дающая доступ к Лаборатории модификаций?.. Много. Пожалуй, что очень много. Но даже после ряда изменений и достижения одинакового вида Первые не смогли произвести собственного потомства: Игра не воспринимала их полноценной частью себя и не давала возможности создать новую жизнь. Единственным выходом стало слияние с народом фракции – барголами.

Но на этом череда неудач не прекратилась... Кровь игроков, раз за разом смешиваясь с кровью НПС, давала всё меньший эффект. Уже седьмое поколение барголов (к этому времени души Первых окончательно стёрлись из Игры) обладала, дай бог, если половиной способностей детей игроков – своих предков. Ещё через несколько поколений (на самом деле, просто огромный срок) появились барголы, окончательно лишившиеся навыков...

– Природа начинала проникать в саму сущность барголов... Мы поняли, что приобретаем особенности здешних кабанов, змей и лесовиков...

Заметил это сам Роваль. Первый случай произошёл, когда он был ещё детёнышем. Обнаружился невероятный аппетит новорождённого соседского мальчика. К десяти годам ребёнок был крупнее многих воинов, но вместе с растущей массой уменьшались и интеллектуальные способности особи... В конечном счёте он не дожил и до пятнадцати лет: по собственной глупости был съеден ворвавшимся в селение лесовиком.

Дальше – больше... Способность к набору массы у каждого последующего поколения всё увеличивалась. Для сохранения разума пришлось ограничивать потребляемую барголами еду самыми жёсткими методами (именно поэтому старик, вышедший из толпы, и был так строг с охотником Лоркалем, а вышедший из Дома собраний Круль-сон публично его наказал).

Но изменить генофонд они уже не могли. Из развитого народа, держащего в страхе всех местных обитателей, орудующего едва ли не огнестрельным оружием (в случае этой цивилизации вместо пороха использовалась плазма), барголы медленно превращались в первобытное племя, сохранившее ещё достижения цивилизации, но не способное их ни повторить, ни произвести новые – к этому относились и копья с раскаляющимися наконечниками.

Именно поэтому особую роль у народа приобрели старейшины, которые сохранили высокий интеллект и некоторые способности для защиты поселения. Так, Роваль в случае согласия объекта мог видеть и слышать то, что видит и слышит любой из представителей народа – так он и узнал о приближающихся чужаках. Най-гром когда-то был первоклассным воином, облачающим в полупрозрачную броню не только себя, но и окружающих его воинов... Вуф так и вовсе имел способности по контролю над животными и лет двести назад активно зачищал гнёзда НПС. А вот самый молодой из старейшин, Круль-сон, обладал лишь незначительными навыками по обращению с огнём – куда менее эффективные, чем тот же Феникс у Ивы...

В общем, народ барголов был близок к полной деградации и, возможно, даже уничтожению.

***

История, конечно, оказалась довольно интересной. Но вот осмыслить все хитросплетения было сложно даже Амёбе, доктору наук, профессору и прочее, и прочее.

А я всё силился представить, какой характер имеет жизнь старейшин... Есть ли у них «душа» в привычном нам понимании – некая сущность, перенесённая в Игру и из этой Игры способная выбраться? Нужно ли барголам вообще выбираться из Игры?

Вопросы, вопросы...

Не вполне ясно, для чего старейшины вообще рассказали историю собственного народа. Просто решили пообщаться с представителями другого вида? Весьма сомнительно. Тем не менее даже уже едва двигающийся Най-гром, использовав, быть может, все оставшиеся силы, встал на ноги, чтобы переговорить с группой чужаков... Зачем?

Более же всего меня интересовал обломок Ключа. Он был прямо здесь: угол, в котором лежал древний Вуф, за всё время рассказа не проронивший ни слова и даже ни разу не дёрнувшийся... Если честно, состояние этого старейшины вызывало у меня вопросы: жив ли Вуф и, если да, как это определяли? Это же чистой воды живой труп, ссохшийся и уже навсегда замерший в одной единственной скрюченной позе!

– Роваль, – обратился к внезапно замолчавшему старцу Амёба. – Но каким образом мы можем помочь в вашей ситуации?

– Ещё сто-двести лет и барголы превратятся в звероподобных существ, гоняющихся по всему лесу в поисках пропитания. Мы с Вуфом и Най-громом до этого, может, уже и не доживём, а вот Круль-сон, пожалуй, застанет страшный момент кончины народа... Все наши попытки и попытки наших предшественников по преодолению этой, хах... проблематичной ситуации обернулись полным провалом. Искусственно сдерживать деградацию попросту невозможно. Единственный выход – избавиться от воздействия здешней Природы и выйти из ловушки.

– Порталы? – предложил Паук.

– Не вариант. Ни у кого из нас нет даже первого ранга магии, куда там до третьего...

Порталы?.. Кажется, неплохой вариант. В округе, кроме «проклятого» Портала, располагался, как минимум, ещё и тот, через который прошли мы. Но, скорее всего, их было гораздо больше.

Однако при более детальном рассмотрении предложение Паука выглядело попросту невыполнимым. Даже я, имея этот самый пресловутый третий ранг, физически не мог переправить барголов через портал. До тех пор, пока все перешедшие вместе со мной игроки и НПС не вернутся назад, счётчик не обнуляется и перебросить других не получится. Об этом я и сказал товарищам по Ментальной передаче, предупреждая их попытки предложить старейшинам помощь по «переправке» НПС.

– И что тогда делать? – проговорила вслух Амазонка, прослушав мои слова.

Роваль, видимо, подумав, что вопрос относится к нему, ответил:

– Есть ещё один вариант... Скажите, вы ведь не просто так пришли в этот мир? Вооружённая до зубов и облачённая в какую-то странную броню группа чужаков... Вы явно преследуете какую-то цель. Что-то ищете...

Иван покосился на меня, я попытался изобразить безразличие.

Не дождавшись ответа, старейшина продолжил:

– И я знаю, что... Вам нужна одна металлическая деталь! Вам она чертовски нужна!.. Хех. Откуда я знаю? Один из уже давно умерших старейшин, чревовещатель, в припадке изрёк: «И прибудет чужак, подобный Первым, в серебристом одеянии! Он будет иметь силу небесного грома, и откроет он путь к свободе...» Предсказание восприняли всерьёз. С того времени каждый старейшина обязан изучать навык Лингвистики, чтобы применить его в случае, если чужак всё-таки прибудет. Но чужак не приходил многие столетия... И вот, сегодня явились вы. Предсказание сбылось? Возможно. Но мы с Най-громом не первый год живём на этом свете [дряхлый Най-гром, объятый полупрозрачной бронёй, кивнул, подтверждая слова товарища]... Сказочки по типу «придёт добрый волшебник и всем поможет» оставим малолетним барголам, чтобы они засыпали с мыслью, что ещё не всё потеряно. Никто друг другу просто так не помогает! Особенно другому виду... Особенно, если желанный артефакт находится так близко, буквально в нескольких метрах от тебя... Не правда ли, Чёрный? Но в одном чревовещатель не ошибся: среди вас есть, как минимум, один маг, облачённый в сверкающую броню и ударивший кабана молнией – силой небесного грома.

Роваль взглянул на меня. Я закашлялся:

– И откуда вы об этом?..

– Откуда узнал? Передовой отряд Лоркаля следовал прямо за кабанами и видел, что вы сделали с одним из монстров, а вместе с ним видел и я... Это впечатляет! Но это опасно, – Роваль указал на стоящих позади нас охранников, – поэтому мы и пригласили на наш разговор побольше воинов. Без обид: безопасность превыше всего... Чернокнижник, ответьте, у вас есть хотя бы второй ранг магии?

– Допустим, – после секундного раздумья ответил я, пытаясь догадаться, к чему клонит Роваль.

– Буду считать это за положительный ответ... В общем, шанс выбраться у нас есть – ущелье на самом севере локации. Судя по всему, оно проходит через весь горный массив.

– Но с чего вы взяли, что за пределами локации правила Системы изменяться? – спросил Роваля Паук. – Что если, выбравшись, вы попадёте в ещё более опасную ситуацию?

Видно, что этот вопрос интересовал старейшину не меньше, чем хирурга. Он размышлял над ним уже очень долгое время... Несмотря на то что с каждой минутой говорить Ровалю становилось всё сложнее, он всё-таки продолжил:

– Наш мир – это, скорее, исключение из правил. Скажите, Природа той локации, из которой вы пришли, имеет какие-нибудь отличия от нашей Природы? – в голосе старейшины почувствовалась нотка страха: он опасался, что теория не подтвердится; это бы значило конец всему... – Да? Слава богине Ааль!.. Шансы у нас есть. Итак, путь в ущелье закрывает Белый Монолит... И я знаю, что вы сейчас спросите: нет, разбить его мы не можем, даже если бы хотели. Как вы уже могли заметить, наш народ считает белые валуны священными... Не будем с этим спорить: всё-таки именно подобные камни спасли нас от преследования злого божества. К тому же, кажется, их чисто физически разломать невозможно: однажды я совершенно случайно, – на словах «совершенно случайно» Роваль сделал особенный акцент, – уронил один из таких на землю – ни скола, ни трещины.

В канале связи раздался голос биолога:

– Видимо, Белый Монолит – магическое место по типу кромлеха Кей-Си. Разбить такие камни действительно невозможно... мы с демоном пробовали выбить один из валунов в его локации – безрезультатно.

Роваль, по-видимому, очень устал: он уже едва сохранял полусидящее положение и поминутно кашлял, поэтому старшего товарища заменил Круль-сон, хмурый и ещё довольно крепкий баргол (конечно, только в сравнении с другими старейшинами):

– Для прохода нужно призвать обитающую в Монолите сущность. Предлагайте любую цену, но сущность должна освободить нам путь...

– И кто живёт в этом самом Белом Монолите? – спросил Амёба.

– Как кто? – удивился Круль-сон. – Добрый бог, который когда-то помог Первым и барголам спастись от ярости другого божества. Он поселился здесь, дабы охранять нас и после... но теперь преследование прекратилось, и барголы оказались в ловушке.

Мы с Амёбой переглянулись, но вслух высказывать сомнения относительно слов старейшины не стали.

– Об ущелье стало известно слишком поздно. Во фракции не осталось ни одного светлого мага, обладающего вторым рангом, необходимым для разговора с божеством.

Кажется, я начал понимать, к чему клонят старейшины. Именно я и должен выйти на связь с «добрым богом», хотя, кажется, это был обычный светлый дух по типу Седобородого... И здесь возникала проблема. Я ведь тоже не мог призвать светлую сущность. Точнее, мог, но тогда бы эта белая сущность мгновенно набросилась на меня, чёрного мага. А уж о том, что бы с ней договариваться, не могло быть и речи.

Хотя... имелась у меня одна интересная идейка: разумно потратить очки эволюции, полученные за достижение сто седьмого уровня, и немножко обмануть Систему. Снова.

Видя наше замешательство, Круль-сон спросил:

– Вы точно можете вызвать светлую сущность?

– Вполне, – опередил я Амёбу, который с удивлением посмотрел на меня, мол, ты ведь чёрный маг, но промолчал. – Нужно уговорить его освободить проход?

– Да. В обмен вы получите то, что ищете. Металлический куб. Но не стоит думать, что мы вас просто используем. Наша жертва велика, значительно больше вашей. Артефакт был найден несколько столетий назад, и сейчас его магическая аура поддерживает жизнь уважаемого Вуфа. Отдать вам куб – значит убить самого древнего старейшину... – при словах о Вуфе Круль-сон перешёл на размеренный почтительный тон, будто старик мог его услышать. – Он установлен в самое темя старейшины, даруя ему жизнь, а нам – свет от благословения Вуфа!