355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Виктор Губарев » Ямайский флибустьер » Текст книги (страница 4)
Ямайский флибустьер
  • Текст добавлен: 24 сентября 2016, 02:45

Текст книги "Ямайский флибустьер"


Автор книги: Виктор Губарев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Джон Боулз и Жан Леблан крепко обнялись и по-братски расцеловались к немалому удовольствию тех, кто наблюдал за ними со стороны. После этой мелодраматической сцены последние подозрения и сомнения, таившиеся в душах пиратов и охотников, рассеялись, и пестрая толпа двинулась к хижине, возле которой ее уже поджидали вышедшие из укрытия шестеро буканьеров.

Вскоре был разведен очаг и приготовлен незамысловатый завтрак, состоявший из копченого мяса, маисовых лепешек и красного вина. У всех – и у гостей, и у хозяев – обнаружился завидный аппетит, подкрепленный неистовой тягой к спиртному. Пищу и вино они поглощали, попутно знакомясь и забавляя друг друга смешными историями, которыми каждый был нафарширован так же обильно, как и изощренными ругательствами.

После завтрака Рок Бразилец поведал Железнобокому и его товарищам о злоключениях, выпавших на долю флибустьеров, утаив лишь некоторые моменты, связанные с мошеннической дискредитацией капитана Уилсона – «негодяя, узурпировавшего власть на судне». Боулз, со своей стороны, рассказал гостям о похождениях буканьеров, не забыв подробно описать их стычку с испанцами на Кубе.

– Боюсь, это столкновение всполошило все деревни и асьенды по обоим берегам Рио-Веласкес, – добавил он. – Условия для охоты теперь будут не столь благоприятными, как прежде. Нас могут выследить и… Говоря откровенно, мы решили уйти отсюда в иные места, и, если бы вы прибыли на Москитовый остров днем позже, нас здесь уже не было бы.

Бразилец слушал Железнобокого с подчеркнутым вниманием. И чем больше он узнавал о буканьерах Москитового острова, тем сильнее укреплялся во мнении, что встреча с ними произошла не случайно; в этом событии явственно ощущалась воля провидения, ибо «Господом стопы человека направляются». «Мне нужны были союзники, – размышлял он, – и я их, кажется, нашел. Двенадцать закаленных, отменных во всех отношениях стрелков – чего еще желать?! Конечно, тут есть одна небольшая загвоздка… Эти добрые выпивохи предпочитают охоту на диких быков охоте на испанских собак. Но, если посулить им легкую и верную добычу, они вряд ли откажутся присоединиться к нашей компании…».

Подумав так, главарь флибустьеров не стал откладывать дело в долгий ящик, а сразу же забросил крючок с золотой наживкой в буканьерский омут.

– Послушайте, братья, что я вам скажу. До сих пор наши команды действовали порознь: одна охотилась на суше, другая – на море. Однако судьбе было угодно свести нас на этом острове, и мне подумалось: а не объединить ли нам свои усилия? Удаль и мастерство отдельных небольших групп ничего не значат, когда им противостоят такие кровожадные драконы, как испанцы. Только при согласованных совместных действиях можно рассчитывать на то, что драконы эти будут повержены.

– Ты предлагаешь нам начать преследование испанцев? – удивился Железнобокий.

– Угу, – кивнул Бразилец.

Боулз задумчиво посмотрел на Касика Сэма, потом перевел вопросительный взгляд на Блейка и других буканьеров, сидевших рядком на стволе поваленного бурей дерева. Бэзил Блейк заметил, что испанцы ему не нравятся, но что он не собирается охотиться за ними только ради того, чтобы иметь удовольствие отправить одну-две дюжины их на тот свет.

– Жизнь слишком коротка, – добавил он, – и я не хотел бы тратить время на преследование тех, чьи шкуры не пользуются спросом на европейских рынках.

– Если бы цель пиратского ремесла состояла лишь в отстреле испанских собак, – с сарказмом заметил вожак флибустьеров, – я предпочел бы сидеть на тихом берегу, а не шататься по бурному морю. Однако я выбрал второе. Ибо знаю, что в руках у испанцев находятся несметные сокровища, которые они регулярно извлекают из рудников Перу и Мексики. Они захватили всю торговлю в Индиях; они наживаются на всем, на чем только можно – на продаже рабов, табака, какао, сахара, шкур, кампешевого дерева, индиго, сарсапарильи. И при этом они лезут из кожи вон, чтобы не допустить другие европейские нации к богатствам Нового Света. А почему другим нациям нельзя получить свой кусок американского пирога? Лишь потому, что когда-то римский папа имел наглость «подарить» испанскому королю все здешние земли и воды? Но для меня папа – не авторитет. Мне думается, что раз уж солнце светит для всех, то и кладовые Индий должны быть открыты для всех.

– Так-то оно так, – отмахиваясь от надоедливых москитов, протянул Длинный Пьер, – да только в погоне за испанским золотом можно запросто

лишиться всего – и последней рубахи, и свободы, и самой жизни.

– Конечно, если ты – дурак, безрассудный рубаха-парень, привыкший действовать нахрапом. А вот мне мой покойный папаша любил повторять: «Учти, сынок, у кого ветер гуляет в голове, у того он гуляет и в кармане». Я крепко запомнил эту нехитрую истину и, Бог свидетель, еще ни разу не опускался до того, чтобы ходить по миру с сумой и просить милостыню.

Хотя слова Рока Бразильца звучали убедительно, буканьеры не спешили проглотить брошенную им приманку. Опасности подстерегали их на каждом шагу, и к опасностям они давно уже привыкли. Но сменить охотничий промысел на морской разбой они согласились бы только в том случае, если бы им было доказано, что новое поприще при всех его издержках способно было вывести любого смышленого бродягу «из грязи в князи».

Чувствуя, что Боулза и его товарищей все еще одолевают сомнения, вожак флибустьеров решил бросить на стол свою козырную карту. Он вкратце рассказал им об испанском судне, которое должно было объявиться близ устья Рио-Веласкес, и клятвенно заверил, что кошельки буканьеров доверху наполнятся серебряными монетами, если они согласятся помочь пиратам овладеть вышеупомянутым судном.

– Не знаю, как другие мои товарищи, – взволнованно прохрипел Бэзил Блейк, первый поддавшийся искушению, – а я готов поучаствовать в этом дельце.

Железнобокий взглянул из-под тяжелых, полуопущенных век на Касика Сэма.

– Что скажешь ты, Сэм?

Индеец ответил не задумываясь:

– Испанцы – мои враги, пираты с Ямайки – мои друзья. Друзья всегда могут рассчитывать на мою поддержку.

Другие охотники тоже высказались за то, чтобы участвовать в захвате приза.

– Мы согласны помочь вам, – резюмировал Железнобокий, обращаясь к разбойникам. – Нужно ли нам заключить договор?

– Обязательно! – воскликнул Рок, вскакивая на ноги. – Таков береговой обычай!

Тут же бросились искать бумагу, перо и чернила, но, как назло, смогли разжиться только куском пергамента. Весельчак Томми вспомнил, что чернильный прибор он оставил на борту «Морской чайки», уступив просьбе Каймана Пэрри.

– Не беда, – успокоил штурмана Железнобокий.

Вскинув ружье, он выстрелил куда-то вверх.

Через несколько секунд к ногам остолбеневших буканьеров и пиратов упала сраженная наповал чайка. Боулз выдернул из ее крыла перо, смочил его в крови птицы и, выпрямившись, молча протянул его Флетчеру.

– Потрясающе! – только и смог вымолвить пиратский кормчий. – Где вы научились так стрелять?

– Да нигде. Случайно попал.

Глава 5
Обманутые ожидания

Дон Мигель Бенавидес направил подзорную трубу на заросший манграми кубинский берег, пытаясь отыскать устье Рио-Веласкес. Солнце все еще висело над горизонтом, заливая небесный свод золотыми, оранжевыми, малиновыми и пурпурными красками, и дону Мигелю не составило большого труда обнаружить на искрящейся поверхности моря два небольших буруна, которые, как он знал, указывали на наличие скрытых под водой коралловых рифов; они прикрывали подходы к устью реки с юго-востока. Расстояние от баркалоны до этих бурунов равнялось примерно пяти кабельтовым.

Опустив подзорную трубу, дон Мигель велел рулевому взять на два румба левее, чтобы противотечение, шедшее вдоль побережья в восточном направлении, и налетавший порывами бриз с юго-востока не затащили судно в опасную зону.

Бросив взгляд в юго-западном направлении, капитан баркалоны прикинул, сколько времени понадобится «Санта Барбаре» для выхода на траверз Москитового острова, в одной из бухт которого можно было стать на якорь. «Если ветер не стихнет до захода солнца, – подумал он, – мы успеем укрыться в бухте Игуаны до наступления штиля».

– Сеньор капитан! – закричал вдруг впередсмотрящий, сидевший на фор-марсе. – Прямо по носу – лодка!

Мигель Бенавидес, нахмурившись, снова прильнул правым глазом к окуляру подзорной трубы. На встречном курсе, то взмывая на гребни волн, то проваливаясь в ложбины между волнами, маячило каноэ. В нем сидели какие-то люди, но поскольку их было лишь несколько человек, это обстоятельство удержало капитана от подачи уже готового сорваться с губ сигнала тревоги.

«Наверно, рыбаки», – предположил дон Мигель.

Он был недалек от истины. Когда дряхлое каноэ, больше напоминавшее решето, чем средство передвижения, приблизилось к борту баркалоны на расстояние окрика, выяснилось, что в нем находятся ловцы черепах из Баямо – два креола, три мулата и метис. Первые двое были одеты лучше, чем их спутники, и имели при себе огнестрельное оружие – мушкет устаревшего образца и пару пистолетов. Мулаты и метис сопровождали креолов в качестве слуг.

На предложение дона Мигеля подняться на борт баркалоны ловцы черепах ответили вежливым отказом.

– Дело идет к ночи, сеньор капитан, – проворчал пожилой, с седеющими усами и бородой креол, сидевший на носу каноэ, – а нам надобно еще дошлепать до лагуны дель-Торо, где нас ожидают наши товарищи.

– Зачем же вы, теряя драгоценное время, решились подойти к моему судну? – удивился Бенавидес.

– Чтобы предупредить вас об опасности, сеньор капитан. Известно ли вам, что в здешних местах объявились лютеранские воры? Они охотились на суше, выше по течению Рио-Веласкес, и имели стычку с жителями деревни Санта-Ана. На их совести – шесть мертвецов.

– Проклятье! – вспыхнул дон Мигель, стукнув кулаком по планширю фальшборта. – От этих ладронов нигде не стало покоя! Сколько их было?

– Говорят, около дюжины, – ответил креол. – Однако можно предположить, что это – лишь часть более крупной шайки, промышляющей у наших берегов.

– У них была лодка?

– Да. Они бежали на ней в море.

Бенавидес, сощурившись, еще раз осмотрел прибрежные воды и поросшие лесом берега Кубы, потом махнул незнакомцам рукой.

– Благодарю за важные известия, сеньоры. С этой минуты мы будем вести себя гораздо осторожнее… Кстати, как давно произошли описанные вами события?

– Это случилось два дня тому, сеньор капитан.

Пожелав команде «Санта Барбары» счастливого пути и хорошей погоды, ловцы черепах поспешили в сторону берега, а дон Мигель, проводив их хмурым взглядом, повернулся к своему помощнику, тощему взъерошенному баску Родриго Хименесу.

– Что ты думаешь по поводу услышанного?

Хименес помолчал, собираясь с мыслями, затем открыл рот.

– Что я думаю, сеньор? Как вам сказать… Тут много чего неясного… К примеру, куда они могли смыться?

– Кто? Ладроны?

Баск утвердительно кивнул.

– Да, сеньор, ладроны. Если правда то, что у них была лишь одна лодка, то вряд ли они ушли далеко.

– Они могли укрыться на одном из ближайших островов, – предположил дон Мигель. – А может быть, вернулись на борт неизвестного нам корабля, доставившего их в этот район с целью разведки побережья или пополнения запасов провизии.

– Ваши догадки, сеньор, выглядят вполне правдоподобно, – согласился Хименес. – Мне кажется, что даже ваш отец, почтенный дон Антонио, не смог бы найти более убедительных объяснений.

– Как бы там ни было, Родриго, не будем искушать судьбу и усилим бдительность.

– Да, сеньор, это разумно.

– Число вахтенных этой ночью нужно будет увеличить до трех человек. Пусть один дежурит на юте, другой – на баке, а третий, главный, следит за тем, чтобы первые двое не спали.

– Да, сеньор.

– И еще, – дон Мигель почесал островок растительности на подбородке, – лично проверь, не отсырел ли порох, да вели канонирам перезарядить пушки.

– Будет исполнено, сеньор капитан.

Когда помощник ушел выполнять приказание, Бенавидес погрузился в размышления. Появление в этом пустынном районе, находившемся вдали от крупных поселений и оживленных морских дорог, иностранных искателей приключений казалось подозрительным. «Буканьеры Тортуги и Эспаньолы обычно охотятся в других местах, – думал он. – Пиратам с Ямайки здесь тоже нечего делать. Может, это были люди Коллинза? Прибыли сюда раньше условленного срока и решили поохотиться в верховьях реки? Но, в таком случае, их корабль должен находиться где-то поблизости, возможно, в одной из бухт Москитового острова. Не поднять ли на мачтах сигнальные флаги?»

Терзаемый сомнениями, дон Мигель несколько раз прошелся взад-вперед вдоль гакаборта, однако, в конце концов, решил не спешить и оставить на грот-мачте красно-желтый испанский флаг.

При тусклом свете догоравшего дня «Санта Барбара» осторожно вползла в бухту Игуаны в тот самый момент, когда морской бриз окончательно стих, уступая место штилю, и паруса грустно повисли на реях, словно тряпки. Матросы трижды бросали лаг, пока не убедились, что глубина моря под килем составляет не менее пятнадцати футов; вскоре два якоря с плеском ушли под воду и прочно зацепились за грунт.

Примерно через час после захода солнца с северо-востока подул едва уловимый береговой бриз, принесший с собой запахи тропического дождевого леса. Луна, воцарившаяся на небесном куполе, светила так ярко, что дежуривший на баке вахтенный матрос Пепе Перейра недоуменно вопрошал самого себя: «И зачем в такую ясную ночь переводить фитили и жир в фонарях? Разве вокруг недостаточно светло? Пресвятая дева! Я даже мог бы сосчитать, сколько валунов лежит на наветренном берегу острова, там, возле кромки прибоя…».

Но заняться подсчетами Перейре не довелось, ибо другой вахтенный матрос, Лопе де Ремедиос, своим неожиданным появлением отвлек его внимание от берега.

– Послушай, Пепе, – проговорил он сиплым, простуженным голосом, – тебе не кажется, что на этом чертовом острове кто-то есть?

– С чего ты взял? – удивился Перейра.

Беспокойно переминаясь с ноги на ногу, Ремедиос кивнул в подветренную сторону.

– Там, в зарослях близ устья ручья, проснулись утки. Ты не слышал, как они кричали?

– Нет… Не обратил внимания.

– Их кто-то вспугнул.

– Да? Может, это был крокодил?

– Не знаю. – Ремедиос скользнул настороженным взглядом по серебристо-черной глади бухты. – Я вообще-то не трус, Пепе, ты же знаешь. Но сегодня… Сегодня душа у меня почему-то не на месте…

– Успокойся, – скривил губы Перейра, чувствуя, как спина его покрывается холодным потом; видно, беспокойство Лопе де Ремедиоса передалось и ему. – Если даже на острове кто-то есть – что с того? У нас на борту восемнадцать человек команды, две пушки и четыре фальконета. Это, как ни как, сила! Конечно, против большого корабля «Санта Барбара» едва ли устоит, но такого рода суда в здешних местах никогда не появляются – слишком много мелей. – Перейра подавил зевок, перекрестил рот и более твердым голосом добавил: – Собственно говоря, я не вижу в этой бухте иных судов, кроме нашего. А коли так, то и бояться нам нечего… Тссс! Кто-то поднимается по трапу.

– Должно быть, вахтенный начальник, – пробормотал Ремедиос, поспешно ретируясь с бака в сторону кормы, где находился его пост.

Из люка высунулась костлявая жилистая рука, сжимающая фонарь, а следом за ней появилась голова начальника вахты Мануэля Гонсало Кинтаны. Заметив Лопе де Ремедиоса, он грубо окликнул его:

– Эй ты, сукин сын! Я где велел тебе находиться?

– На корме, – еле слышно пролепетал Ремедиос, от испуга часто-часто моргая глазами.

– Так какого дьявола ты бегаешь по судну?

– Я… я…

– Иди сюда.

Матрос неохотно подчинился. Начальник вахты, поднявшись на палубу, схватил его за ухо и зловещим шепотом спросил:

– Где ты был?

– На баке.

– На баке? И что же ты там делал? Болтал со своим дружком?

– Я спросил у Перейры, не кажется ли ему, что на острове кто-то есть.

– На острове? – Кинтана отпустил ухо вахтенного матроса и бросил настороженный взгляд в сторону пляжа. – Ты что-нибудь заметил?

– Я слышал, как возле устья ручья, вон там, проснулись утки, и подумал, что это неспроста, – ответил Ремедиос, прикладывая ладонь к побагровевшему уху. – Их кто-то разбудил.

Кинтана почти минуту молчал, всматриваясь в неясные очертания берега, потом с иронией процедил сквозь зубы:

– Пуганая ворона куста боится… Вот что я тебе скажу: ступай туда, где тебе велено было находиться, и не смей шататься по судну до тех пор, пока тебя не сменят. Ты все понял?

– Да, сеньор Кинтана.

– Если же ты, болван, опять что-нибудь услышишь – предположим, кваканье лягушек, крики летучих мышей или свист дельфина, – то без промедления беги с этой новостью не к Перейре, а прямо к дону Мигелю. – Начальник вахты ядовито ухмыльнулся, обнажив желтые прокуренные зубы, и, толкнув матроса в плечо, добавил: – Ступай.

Отправив Ремедиоса на ют, он подошел к бакборту, поставил фонарь на планширь и, вынув из кармана трубку, начал неспеша набивать ее табаком. Разве мог он предположить, что десятью минутами ранее двое смуглых полуобнаженных людей, скрывавшиеся в мангровых зарослях близ устья Черепашьего ручья, бесшумно вошли в воду, нырнули и поплыли в сторону баркалоны? Они плыли под водой, дыша через тростниковые трубки; верхние концы этих трубок едва выступали над поверхностью воды.

Когда расстояние между судном и пловцами сократилось до сорока ярдов, незнакомцы, до этого плывшие друг за другом в одном направлении, вдруг как по команде разошлись в разные стороны; первый устремился к корме «Санта Барбары», а второй – к форштевню.

Тот, что подплыл к корме, ухватился рукой за перо руля, вынул изо рта дыхательную трубку и осторожно вынырнул из воды. Это был Жан Леблан – Белая Молния из Леогана. Прямо над ним, примерно в трех футах от поверхности воды, находилось четырехугольное окно капитанской каюты. Окно было закрыто, и Леблан должен был в течение считанных секунд решить, сможет ли он проникнуть через него внутрь судна. «Если окно не заперто, – подумал он, – попробую влезть в каюту, а если заперто – поднимусь на палубу».

Размотав свободной рукой трехпрядный линь, которым он был опоясан, Леблан проверил, не сползли ли с металлической «кошки» покрывавшие ее тряпки, затем оттолкнулся от судна и, раскачав «кошку», метким броском перебросил ее через гакаборт. Послышался едва уловимый стук. Француз снова ухватился за перо руля, прильнул щекой к шершавому рудерпису и затаил дыхание. Ему показалось, что стук был достаточно сильный, и вахтенные не могли его не услышать. Неужели он выдал себя? Тогда почему кругом такая тишина? Почему никто не подает сигнал тревоги?

Напрягая слух, он пытался уловить малейший шум, который мог долететь к нему с палубы баркалоны. Однако, видно, он зря переживал и нервничал. Судно, плавно покачиваясь на сонной зыби, казалось вымершим.

Переведя дыхание, Леблан тихонько потянул линь, убедился, что «кошка» прочно зацепилась лапой за борт и, не теряя более драгоценных секунд, начал рывками подниматься по тросу вверх.

Тем временем второй пловец вынырнул под бушпритом «Санта Барбары». Это был Касик Сэм. Вынув из привязанных к поясу кожаных ножен кинжал, он зажал его между зубами, подплыл к якорному канату и, ухватившись за него обеими руками, замер, словно хищник, готовящийся к решающему прыжку. Со стороны бака доносились неясные голоса, потом они неожиданно стихли.

«На вахте два-три человека, – отметил про себя индеец. – Посмотрим, что это за птицы…».

Подтянувшись к якорному клюзу, он бесшумно перебрался через регели на борт баркалоны и распластался на выложенной деревянными решетками платформе гальюна. Выждав некоторое время и убедившись, что его появление на судне не было замечено, Касик Сэм смахнул с бровей капли воды, приподнял голову и увидел возле фок-мачты темный силуэт вахтенного матроса. Последний стоял, опершись на мушкет, и смотрел в сторону кормы. Еще один испанец, вооруженный саблей и пистолетом, курил, облокотившись на планширь левого фальшборта. Фигура третьего вахтенного маячила на юте, возле румпеля. Убрать всех троих, не поднимая шума, было задачей архисложной. Даже если бы Касик и Белая Молния одновременно напали на них с разных сторон и перерезали глотки двум вахтенным, находившимся на баке и юте, третий испанец мог успеть подать сигнал тревоги криком или выстрелом из пистолета. Оставалось одно: не обнаруживая себя, следить за часовыми и ждать удобного момента, когда кто-нибудь из них хотя бы на короткое время покинет палубу.

Пока индеец прятался на носу баркалоны, Жан Леблан попытался открыть кормовое окно, однако его попытка не увенчалась успехом – окно было заперто изнутри. «Ладно, попробуем второй вариант», – прошептал француз себе под нос и, напрягая мышцы рук, начал подтягиваться к гакаборту. Когда он был почти у цели, где-то на палубе послышались голоса, затем до слуха его долетел скрип ступеней и бряцание оружия – кто-то поднимался по трапу на ют. Задрав голову, Леблан с ненавистью посмотрел на большой кормовой фонарь, желтый мерцающий свет которого заливал ют и транец судна и наверняка не позволил бы разбойнику укрыться от глаз вахтенного матроса, если бы последнему вдруг пришла в голову мысль посмотреть, что делается в этот момент за кормой. Леблан был так заметен, как бывает заметна чернильная клякса на свежевыстиранном белом манжете.

К счастью, испанец остановился у левого, обращенного к берегу, борта, и француз смог облегченно перевести дыхание: опасность, что его вот-вот обнаружат, прошла, и он обрел прежнюю уверенность в себе. Ухватившись одной рукой за металлический шток, на котором был укреплен кормовой фонарь, Леблан вынул из-за пояса нож и, просунув его лезвие в паз под планширем гакаборта, смог воспользоваться им в качестве дополнительного упора. Приподнявшись еще на несколько дюймов, он увидел курчавую голову испанца, дежурившего на юте; последний смотрел в сторону берега, находившегося на траверзе. Чуть дальше, за грот-вантами бакборта, вырисовывалась фигура еще одного испанца, курившего трубку. Наконец, на баке острый глаз буканьера различил темный силуэт третьего вахтенного. «Третьего возьмет на себя индеец, – подумал Леблан, прячась за орнаментированным арабесками гакабортом. – A я возьму на себя первого и второго».

Но судьбе было угодно уравнять силы разбойников и испанцев, находившихся на палубе «Санта Барбары». Мануэль Гонсало Кинтана, докурив трубку, стряхнул пепел в море, взял фонарь и, крикнув своим помощникам – Перейре и Ремедиосу, – чтобы они не вздумали уснуть, направился к люку. Когда он, кряхтя, спустился по трапу вниз, Касик Сэм и Белая Молния решили без промедления воспользоваться благоприятным моментом для осуществления намеченной акции.

Первым выполз из укрытия Касик. Передвигаясь быстро и бесшумно, словно ягуар, он подкрался сзади к Пепе Перейре и, зажав ему рот рукой, в один миг поразил несчастного ударом кинжала в сердце. В то же время француз, взобравшись на гакаборт, прыгнул на Лопе де Ремедиоса. Испанец успел обернуться и встретиться с ним взглядом – но это было единственное, что он успел сделать. Леблан ударил его рукояткой ножа в лицо и, оглушив, поспешил перерезать Ремедиосу глотку. Спустившись с юта, он устремился навстречу индейцу, с довольной усмешкой хлопнул его по плечу и прошептал: «Подавай сигнал нашим, а я попробую задраить люки, чтобы ни одна мышь не улизнула!»

Касик Сэм кивнул и тут же полез на фок-мачту – согласно плану, он должен был загасить марса-огонь. Леблан, осмотревшись, бросился к близлежащему рустеру – решетчатой крышке люка – и так увлекся своим делом, что не заметил, как открылась дверь капитанской каюты и на пороге появился Мигель Бенавидес.

Что подняло его с постели в столь поздний час?

Дон Мигель уже собирался погрузиться в причудливое царство Морфея, когда до слуха его донесся подозрительный шорох. Ему показалось, что кто-то, находящийся снаружи, пытается открыть кормовое окно и влезть к нему в каюту. Схватив заряженные пистолеты, лежавшие на сундуке у изголовья койки, дон Мигель крадучись приблизился к окну, откинул шелковую узорчатую занавеску и в призрачном свете кормового фонаря увидел раскачивающийся из стороны в сторону линь. Это открытие поразило его, словно гром средь ясного неба. «Кто-то забрался на борт!» – мелькнула в голове его страшная догадка.

Отодвинув засовы, капитан распахнул окно и, держа пистолеты наготове, выглянул наружу. Линь тянулся от поверхности воды к гакаборту. «Кто-то забрался на борт, – снова сказал самому себе дон Мигель. – Отчего же так тихо на палубе? Где вахтенные?»

Бенавидес с лихорадочной поспешностью натянул на ноги ботфорты, перебросил через плечо перевязь со шпагой и устремился к выходу. Открыв дверь, он на мгновение застыл, шаря горящим взглядом по палубе, потом, увидев полуобнаженного незнакомца, задраивавшего люк, издал пронзительный крик: «К оружию!» и, практически не целясь, выстрелил.

Незнакомец – а это был Жан Леблан – схватился рукой за простреленное бедро.

– Касик! – послышался его хрип. – Помоги мне!

Касик Сэм, находившийся на фор-марсе, бесстрашно бросился на марса-фал и, перебирая руками, начал быстро скользить вниз. Но когда его босые ноги коснулись палубного настила, было уже поздно: из люков, подталкивая друг друга в спины, вылазили вооруженные саблями и пистолетами испанцы.

Схватив Леблана за локоть, индеец потащил его к борту, однако второй выстрел, произведенный доном Мигелем более прицельно, угодил французу в шейный позвонок, и Касику не оставалось ничего иного, как, бросив бездыханное тело компаньона, спасаться самому.

– Второго не убивать! – закричал своим людям дон Мигель. – Взять живым!

– Поцелуй себя в нос! – захохотал индеец. – Касика можно взять лишь мертвым!

Вскочив на фальшборт, он подпрыгнул высоко вверх, кувыркнулся через голову и, выпрямив свое натренированное гибкое тело, стрелой ушел под воду. Напрасно испанцы ожидали, когда он вынырнет – индеец исчез! В этом было что-то неестественное, загадочное, почти мистическое, ибо никто не верил, что беглец мог утонуть. Но долго ломать голову над случившимся команде баркалоны не пришлось – внимание всех было отвлечено восклицанием Кинтаны:

– Лодка! – палец его указывал в направлении устья Черепашьего ручья. – Смотрите, в ней полно людей, и они направляются к нам.

– Проклятье! – пробормотал дон Мигель. – Кто бы это мог быть?

– Я вижу еще одну лодку! – закричал Родриго Хименес.

– Будь я проклят, если это не пираты! – прорычал старший артиллерист Эрнан Херес. – Они гребут так, словно за ними гонятся прокаженные, и правят прямёхонько в сторону нашей кормы, чтобы не подставлять себя под огонь наших пушек!

Кто-то еще что-то кричал, однако дон Мигель не стал больше никого слушать; побагровев от злости, он приказал немедленно сниматься с якоря и ставить паруса.

Расстояние между «Санта Барбарой» и пиратскими лодками сокращалось быстрее, чем хотелось бы испанцам; тем не менее, они не проявляли признаков паники и не собирались сдаваться. Когда каноэ, которым командовал Джон Боулз, очутилось всего в тридцати ярдах от баркалоны и можно было явственно слышать скрип весел в уключинах, паруса испанского судна наполнились ветром, и оно, кренясь на левый борт, устремилось к выходу из бухты. Видя, что добыча ускользает от них, пираты издали воинственный клич и выпалили в сторону «Санта Барбары» из своих длинноствольных ружей. Огненные вспышки прорвали ночную мглу, на мгновение озарив окрестные воды ослепительным светом; испанцы решили поберечь порох и ответили преследователям лишь потоком брани и оскорблений.

– Ах вы, псы, – заскрежетал зубами Рок Бразилец, правивший баркасом. – За свои издевательства каждый из вас поплатится головой.

На выходе из бухты Игуаны баркалона, продолжая двигаться правым галсом, перешла из галфинда в бейдевинд; этот маневр стоил ей потери скорости, но давал возможность обойти справа опасную отмель, лежавшую на курсе.

– Капитан, они теряют ход! – радостно воскликнул Весельчак Томми, сидевший на носу шлюпки.

– Приятная новость… Эй, ребята, поднажмем! Не гоже, чтобы Джон Боулз и его товарищи первыми настигли это корыто.

Хотя флибустьеры снова приблизились к корме «Санта Барбары», дон Мигель не спешил менять курс. Рябь на воде в нескольких саженях слева по борту свидетельствовала о том, что в этом месте течение разбивалось о невидимое глазу подводное препятствие. «Еще немного, и отмель закончится, – успокаивал себя капитан баркалоны. – Мы успеем оторваться от них. Должны успеть…».

– Родриго! – окликнул он штурмана. – Повернешь руль лишь по моей команде.

– Да, сеньор.

– Мануэль Гонсало! – дон Мигель повернулся лицом к Кинтане. – Без моего приказа огонь не открывать.

– Да, сеньор капитан.

– И прошу всех помнить: в случае захвата нашего судна разбойниками спасти свою шкуру никому не удастся! Так лучше погибнуть в бою, как подобает храбрым кастильцам, чем закончить свою жизнь позорно, с петлей на шее!

Прошло еще немного времени; преследователи были уже в двадцати ярдах от «Санта Барбары», и бледный от волнения Бенавидес, решив, что отмель осталась позади, велел помощнику вернуть судно на прежний курс. Навалившись на румпель, Хименес повел его вправо, нос баркалоны стал поворачиваться влево, и тут, к ужасу дона Мигеля и находившихся в его подчинении людей, киль «Санта Барбары» налетел на невидимое подводное препятствие. Последовал сильнейший толчок, корпус судна зловеще затрещал и накренился, а испанцы, потеряв равновесие, словно по команде разом повалились на палубу. За кормой послышались радостные вопли флибустьеров и надрывный крик Рока Бразильца: «На абордаж!»

– Все на корму! – взревел дон Мигель, вскакивая на ноги. – Стреляйте по этим лютеранским собакам, не давайте им возможности приблизиться к борту!

Приказ Бенавидеса был исполнен, но на беспорядочную стрельбу испанцев пираты тут же ответили двумя прицельными залпами, произведенными одновременно с баркаса и каноэ.

– Джон! – окликнул вожака буканьеров Рок. – Заходи со своими людьми слева, а мы атакуем испанца с правого борта!

Пользуясь маневренностью своих суденышек и численным превосходством, разбойники быстро преодолели то малое расстояние, которое еще отделяло их от севшей на мель баркалоны, закинули на ее борт абордажные крючья и, доведя угрожающими криками и свистом антииспанскую горячку до точки кипения, бросились на штурм «Санта Барбары». Сдержать натиск этих рассвирепевших демонов, презиравших смерть, было невозможно. Когда в ход пошли абордажные сабли и кинжалы, люди дона Мигеля дрогнули и, теряя остатки хладнокровия, начали в спешном порядке отступать на ют. Ряды их быстро редели, и вскоре на крохотном пятачке у нактоуза осталось лишь четверо израненных защитников баркалоны: дон Мигель, его слуга мулат Себастьян, пилот Родриго Хименес и канонир Эрнан Херес.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю