Текст книги "По ту сторону"
Автор книги: Виктор Каменев
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
Виктор Каменев
ПО ТУ СТОРОНУ
Пролог
Вообще-то, я сроду не вёл дневников. Теперь жалею – интересно было бы вспомнить свои мысли и мечты, к примеру, в двенадцатилетнем возрасте. Но ведение дневника требует определённой дисциплинированности, а мне этого как раз не хватает. Дело кончится тем, что рано или поздно (причём первое более вероятно) я его заброшу. И всё же Серёге удалось заставить меня сделать кое-какие записи о событиях, произошедших со мной в последнее время. Я, конечно, отбивался изо всех сил, только разве ему что-то докажешь? Он носится с идеей написать на основе всего этого книгу и становится совершенно невменяемым, когда начинаешь объяснять, что легче сшить шубу из рыбьего меха, чем выпустить книгу, не имея приличного спонсора и соответствующей раскрутки.
Поначалу мне ещё удавалось постоянно откладывать дело «на потом», ссылаясь на занятость или усталость, но однажды всё это кончилось. Серёга пришёл ко мне, приволок общую тетрадь с чернильной ручкой и заставил меня делать первые записи при нём. В этот раз отделаться не удалось. Серёга сказал, что у меня скоро съедет крыша, из-за чего я попаду в психушку, в палату к буйным, и тогда он точно не напишет никакой книги.
Ладно, пусть подавится. А может, у него и вправду что-то получится? Что ж, погнали наши городских.
Часть первая
Стажёр
Ария Мясника:
А их оправданий ты даже не слушай,
Сломай им все кости, отрежь им все уши;
Пора изничтожить дурную породу,
Пускай передохнут все эти уроды.
Кх. Аль-Хаггер «Шайтановы дети»
*
В тот день я получил очередную писульку из домоуправления, седьмую по счёту. Они опять грозили мне судом в случае непогашения мной задолженности по квартплате. Я бы и рад расплатиться, но…
Накануне мне удалось подзаработать. Я спрятал в своей квартире пистолет одного типа, которому грозил обыск, а он, когда всё закончилось, на радостях дал мне сто гривнячков. Откупаться от милиции ему бы пришлось куда большей суммой.
Глупо идти в домоуправление со своей сотней, когда мой долг за квартиру перевалил за полторы тысячи. Я уже год числился официальным безработным, перебиваясь случайными заработками, и преимущественно сидел совершенно без денег. Так что сотня, словно с неба упавшая, дала мне повод немного расслабиться. В меру, конечно.
Она, мера эта проклятая, вынуждает ограничивать себя во всём, – пуская слюни, проходить мимо множества аппетитных вещей, и т. д., и т. п. Одним словом, приходится всячески жлобиться в расчёте растянуть свои деньги на более длительный срок. Была, конечно, у меня мысль прогудеть всю сотню за один вечер, однако…
Однако вернёмся к тому дню, с которого я начал. Кажется, это был понедельник. Или пятница? Я положил послание из домоуправления в коробочку от одеколона, где хранились все мои документы, и тут обнаружил, что домовой, живущий в моей квартире на антресолях, спёр порнографический журнал, купленный мной на деньги из той самой сотни и ещё толком не прочитанный.
Это меня вконец расстроило. А я ведь ему, тварюге неблагодарной, вчера пива в блюдечко налил. Сорок гривен из той сотни ушло, будто их и не было, а на остальные надо будет жить неопределённое время. Я как раз раздумывал, выдержит ли железный крюк для люстры вес моего тела или лучше повеситься на балконе, когда пришёл Серёга.
– Привет! – сказал он, сияя так, словно только что нашёл на улице доллар. – Слушай, у меня к тебе предложение.
Идей и предложений Серёги я побаивался – уж слишком много их у него всегда было. Причём совершенно авантюрных. Сам Серёга своими проектами не пользовался – зачем, когда у тебя есть друг? В принципе, его побуждения были благородны, но я этого не ценил. Серёгины проекты касались, в основном, меня одного, лишь изредка появлялись совместные, где мне почему-то отводилась роль рабочей скотины, а ему – благосклонного наблюдателя и кассира.
Бывали и недоразумения. К примеру, случались у меня такие дни, когда от отчаяния хотелось выть, а тут являлся этот тип с очередным идиотским предложением. В бешенстве я вышвыривал его из своей квартиры, ругаясь в процессе данного действа самым чёрным матом, и захлопывал входную дверь так, что дребезжали окна во всём подъезде.
Но Серёга не обижался. Он вообще не был обидчивым.
– Я тут говорил о тебе с одним человеком, – продолжал Серёга. – Рассказал ему про твоего домового и про Изольду. Он очень заинтересовался.
Нет, ну надо же быть таким бесцеремонным хамом! Сплетничает обо мне с незнакомыми людьми, как баба базарная, и совершенно этого не стыдится.
– И кто же этот человек? – кисло поинтересовался я.
– Врач-психиатр. Он – частник и хорошо зарабатывает.
– Вот уж никогда бы не подумал, что в Украине есть частные клиники для психов. А ты, кажется, хочешь упрятать меня туда? И кто будет платить за лечение? Пушкин?
– Никакой клиники у него нет, – ответил Серёга. – Лечит на дому. Ты сходи к нему, раз он заинтересовался, может, работу даст.
– Какую?
– Этого я уже не знаю. Но в твоём положении, кажется, перебирать не приходится. Вот его визитка.
Он сунул мне в руку маленькую прямоугольную картонку.
– Теперь переходим к другому вопросу, – продолжал Серёга. – У тебя пожрать есть что-нибудь?
Жена его училась на заочном факультете и как раз уехала на сессию. А кулинарные таланты Серёги ограничивались умением намазать масло на хлеб и пришлёпнуть его сверху куском колбасы. Тем он и жил, пока его жена вела суровую борьбу с институтскими экзаменаторами.
– А как же! – ответил я. – Могу предложить ветчину, лососину, телячий язык. На первое – уха из стерляди и черепаховый суп. На второе – спагетти с сыром пармезан, свиная печень, тушенная в белом вине с гарниром…
– Да иди ты! – взвыл Серёга. – Тебе всё шуточки, а я с утра ничего не ел!
– Тогда пошли чистить картошку.
*
Ночью, когда я уже выпроводил Серёгу, пришла Изольда. Кутаясь в простыню, она прошествовала из ванной, оставляя за собой мокрые следы, и села в кресло. Я тут же сообразил чайку, распечатал пачку печенья. Изольда низко опустила голову, её длинные волосы закрыли ей лицо. Такая поза моего любимого привидения говорила о том, что оно чем-то сильно расстроено.
Надо заметить, что когда Изольда навестила меня в первый раз, я до полусмерти перепугался. Мы как раз развелись с женой, и в квартире появился домовой. Некоторое время я пытался с ним бороться, пока не понял совершенную бессмысленность своих усилий. После этого мы с домовым не то чтобы подружились, но стали относиться друг к другу терпимей. А потом я окончательно примирился с существованием своего квартиранта (правда, как потом выяснилось, ещё и нахлебника. И клептомана в придачу).
Опыт общения с домовым помог мне найти общий язык и с Изольдой. Свою первую ночь в моей квартире она провела в кресле, закапав мне весь пол мокрой простынёй (иной одежды Изольда не признавала), а я до утра трясся от страха, укутавшись в одеяло. В голову мне лезли всякие глупые мысли. Например, такие: Изольду, которая жила в этой квартире до меня, утопили, а теперь она будет мстить мне, потому как до своих убийц ей не добраться, а задушить кого-то надо. Но моя гостья вела себя прилично. И на вторую ночь я с ней познакомился. Серёга говорил, что это у меня от тоски и одиночества крыша съехала, вот и начали появляться всякие домовые и Изольды. Я с ним не спорил и не пытался ему что-то доказывать.
Сегодня Изольда была явно не в духе.
– Что случилось? – спросил я. – Тебя кто-то обидел? Давай я ему морду набью.
Изольда поправила сползшую с плеча простыню и посмотрела на меня.
– Так, значит, это я в чём-то виноват? Ты что, до сих пор дуешься из-за пистолета? Но ведь я прошлой ночью раскаялся и пообещал тебе впредь такого не делать.
Изольда, не отрывая от меня взгляда, поставила прозрачный локоток на подлокотник кресла и упёрлась подбородком в кулачок.
Я вздохнул и развёл руками.
– Не в чем мне дольше каяться! И не смотри на меня так! Скажи толком: что случилось?
Изольда показала на визитку психиатра, оставленную Серёгой и валявшуюся на столе.
– Что-то не так с доктором? – поинтересовался я.
Изольда утвердительно кивнула головой.
– И всё-таки я к нему пойду. Серёга говорил, что он может дать мне работу, а ты ведь сама знаешь, какое у меня положение. Денег нет, из домоуправления опять повестка пришла, на зиму надо какую-то обувку купить. Так что извини.
Изольда отвернулась.
– И не уговаривай, – ответил я на это. – Что, доктор замышляет на мой счёт какие-то пакости? Дорогая моя, разве мне может быть хуже, чем сейчас? По сути дела, я нищий. Рано или поздно наступит тот день, когда у меня отберут квартиру. С женой я развёлся, по ночам общаюсь с привидением, домовой ворует мои журналы. Дальше катиться некуда.
Изольда одарила меня взглядом, полным упрёка.
– В конце концов, это моё дело, – сказал я. – Нравится тебе оно или нет. А сейчас я хочу спать.
Изольда молчала. Да это и неудивительно – за время нашего с ней знакомства я не слышал от неё ни одного слова. У меня тяжело было на душе, ведь Изольда всегда желала мне только добра. Но упустить шанс заработать из-за капризов привидения?! Нет уж, увольте.
Я залез в постель, повернулся к стенке и накрылся с головой одеялом. Было тихо, лишь слышалось тиканье настенных часов да хрумканье печенья, жадно пожираемого домовым. Каким-то шестым или седьмым чувством я ощутил, что Изольда села рядом со мной.
– Нет, – сказал я, не выглядывая из-под одеяла. – Прости, Изольда, но к доктору мне всё-таки придётся пойти.
И после этого сразу же заснул.
*
На следующее утро я пришёл к доктору, визитку которого оставил мне Серёга. После церемонии приветствия и знакомства он сказал:
– Присаживайтесь. Сергей рассказал мне о вас.
– Вчера за ужином я высказал своё отношение к нему, сравнивая его с некоторыми видами домашней скотины. И поверьте, сравнение всегда оказывалось не в пользу Сергея. А ещё я попросил его больше не трепаться обо мне с незнакомыми людьми.
– Ну, это вы зря. Он совершенно случайно обмолвился о том, что знает человека, которого по ночам посещает привидение. А уж я его разговорил – есть у меня несколько профессиональных секретов. Так что вы на Сергея не обижайтесь, он совсем не хотел вас выдавать.
– А зачем вам понадобился я?
– Да мне интересно стало с вами поговорить. Вот эта ваша Изольда. Кто она?
– Привидение.
– Это я понимаю. Откуда она взялась?
– Обычно Изольда появляется из ванной. Но если вы хотите ответа на свой вопрос в более широком смысле, то я не знаю.
– И о чём вы с ней беседуете?
– Это моё дело.
– Ну, хорошо, а откуда вы узнали её имя?
– Я Изольду сам окрестил. Она, вроде, не против.
– Любопытно. А почему именно Изольда?
– Потому что мне так захотелось.
– Исчерпывающе, – ответил доктор. – Ну, а домовой? Что он из себя представляет?
– Да ничего интересного. Домовой как домовой. У вас разве его нет?
Доктор развёл руками.
– Я, знаете ли, никогда не замечал у себя следов деятельности домового. У вас он чем занимается?
– Да пёс его знает. Но в квартире не убирает и жрать не готовит, это точно. Если у меня какая-то еда не в холодильнике – слопает, что-то плохо лежит – стащит. Правда, потом отдаёт.
– А вы видели его воочию?
– Знаете, доктор, домовой у меня довольно шустрый и действует исключительно по ночам. Хотя пару раз я видел что-то вроде мохнатой молнии на коротких ножках.
– Вот как? Любопытно. Скажите, а вас не тревожит подобное соседство? Вы их не боитесь?
Я изумлённо уставился на него.
– Кого? Изольду и домового, что ли?
– Нечистая сила всё-таки, – сказал доктор.
– Изольда – очень даже милая девушка и никогда ничего плохого мне не делала. А домовой… Его бойся, не бойся – всё равно он никуда из моей квартиры не денется.
– А избавиться вы от них пробовали?
– Доктор, да вы с ума сошли! Избавиться от Изольды?! А домовой вообще однажды шуганул трёх наркоманов, которые вломились ко мне в квартиру. Не знаю, на что они там рассчитывали, но сами ведь слышали, какой сейчас народ пошёл – за копейку зарежут. Да и привык я к ним обоим. А что это от вас сегодня только и слышно: «зачем» да «почему»?
– Я пытаюсь составить ваш психологический портрет. Вам нужна работа, а мне помощник. Но для начала я должен знать, с кем имею дело. Или вы не согласны?
– Да чего там, всё правильно, – еле слышно пробормотал я.
– Вот и хорошо, что вы понимаете. Скажите, а вам приходилось иметь дело с психически больными людьми?
– Только в армии. Причем все они, как назло, ходили у меня в начальниках.
– Понятно, – ответил доктор. – Я дам вам испытательный срок. Пойдёмте, познакомлю вас с вашими коллегами.
*
Наверное, те, кто слишком долго общаются с психически больными людьми, сами в конце концов от них заражаются. Я подумал так, когда доктор показал мне моих новых сотрудников и представил их:
– Зомби, Красавчик и Пчёлка.
Если такие взрослые люди зовут друг друга по кличкам, то, согласитесь, что-то здесь не так. Затем доктор похлопал меня по плечу и сообщил:
– А это наш новичок.
Некоторое время он раздумывал, а затем присобачил кличку и мне:
– Тристан.
Моих новых коллег, как легко можно догадаться, было трое. Высокий, костлявый Зомби, остриженный почти наголо и с торчащими в стороны ушами; среднего роста, стройный Красавчик, словно сошедший с рекламы мужского лосьона; Пчёлка – единственная женщина в этой банде. Маленькая, смуглая от сильного загара и с копной золотистых волос, зачёсанных назад. Красивая. Действительно, есть в ней что-то от пчелы. Возможно, что и кусается больно, я не проверял.
Все они смотрели на меня с нескрываемым любопытством.
– Более близкое знакомство после, – распорядился доктор. – Тристану сообщаю в первый раз, а остальным напоминаю: никаких имён, только клички. Провинившегося штрафую на пять процентов от зарплаты. Вы всё поняли, Тристан?
– Не очень-то.
На лицах Зомби и Красавчика мой ответ вызвал ухмылки.
– Тогда вернёмся в мой кабинет, – сказал доктор. – Через десять минут у меня начинается приём, и я постараюсь за это время ввести вас в курс дела.
Да, хорошая у доктора квартирка. Четыре комнаты, одна из которых – кабинет (в нём он принимал посетителей), в другой сидели мои новые сотрудники, охраняя какую-то аппаратуру. В двух остальных комнатах доктор жил.
Мы снова вошли в кабинет.
– Дело вот в чём, – заговорил доктор. – Я занимаюсь лечением психических заболеваний, применяя нетрадиционные методы и гарантируя анонимность пациенту. Зомби, Красавчик и Пчёлка, а с этого дня и вы – мои помощники. Психические заболевания я подразделяю на три категории: врождённые, старческие и приобретённые. Первые два лечить не берусь. Зато с третьей проще. Заболевания этой категории возникают в результате каких-либо потрясений или перенесённых болезней. Для лечения таких больных я стараюсь создать в их сознании стрессовую ситуацию и преодолеть её с помощью кого-то из вас. Вы меня понимаете?
– Нет.
– Хорошо, что хоть честно признаётесь. Ладно, времени нет. Ваши коллеги объяснят вам это более доступно.
– Доктор, у меня вопрос. Почему мы должны называть друг друга не по именам, а по дурацким кличкам?
– Это вы поймёте позже. Кстати, говорю вам сразу: препарат, который вы будете принимать для проникновения в сознание больного, совершенно безвреден.
Вот это новости! Я буду проникать в сознание людей? Да ещё психов? Ну уж нет, не на того напали! Но доктор был мастером своего дела. Он сразу заметил на моём лице следы бури страстей, бушующих у меня в душе, и быстро заговорил:
– Работа будет сложной, приступить к ней вам придётся уже сегодня. Дело в том, что Зомби несколько переутомился, и я планирую отправить его в отпуск. Вот, возьмите свои подъёмные, – доктор протянул мне конверт. – Заплатите, в конце концов, за квартиру.
Я и не знал, что у Серёги до такой степени язык без костей. Тут открылась дверь кабинета, и показалась голова жены доктора.
– Там к тебе пришли, – сказала она ему.
Доктор показал мне глазами на дверь. Я взял конверт и вышел, чуть не столкнувшись с женщиной средних лет, имевшей страшно расстроенный вид.
Она прошла мимо меня в кабинет. Я же побрёл к своим коллегам. По дороге не удержался, заглянул в конверт, погладил пальцами лежавшие там купюры. Нет, отдавать за квартиру сразу весь долг – просто безумие. Отдам половину, хватит с них для начала и этого. И так налоговая припрётся, будут допытываться, где взял деньги и почему не поделился с ними.
Я обязательно куплю себе дорогого коньяку. И схожу в какой-нибудь шикарный ресторан. А домовому подарю спортивные трусы с подтяжками – он будет в них классно смотреться. Пёс с ним, с сознанием психов, – эти-то трое работают.
С такими мыслями я пришёл в комнату, где Зомби, Красавчик и Пчёлка резались в карты. Никакого внимания на меня они не обратили. Комната была довольно большой. Там стояло три топчана, стол с каким-то пультом, компьютер и два кресла.
– Значит, так, сегодня в восемь вечера все у меня, – с порога распорядился я. – Будем знакомиться ближе.
– В преферанс играешь? – спросил Зомби.
– Нет, это для меня слишком сложно. Мне бы чего попроще.
– Что, тоже за длинным рублём гонишься? – продолжал интересоваться Зомби. – На мель сел?
– Вообще-то, я зять Рокфеллера. А сюда пришёл просто из спортивного интереса.
– Понятно, – ответил Зомби. – Чего там тебе доктор наговорил?
– Сказал, что тебе в отпуск пора, потому как у тебя крыша поехала. Успехов пожелал в овладении новой профессией. Всё, вроде бы.
– Там у него кто-то есть? – полюбопытствовала Пчёлка.
– Да, пришла какая-то дама в роскошном платье. Вся в слезах.
– А к нему только такие и ходят, – ввернул Красавчик.
– Интересно, а почему доктор прозвал тебя Тристаном? – вслух подумала Пчёлка.
– Кажется, он тоже слегка того, – я постучал себя согнутым пальцем по лбу.
– Не исключено, – ответил Красавчик.
И они снова взялись за карты. На подоконнике стоял маленький переносной телевизор; я включил его и принялся щёлкать переключателем каналов.
*
Доктор явился через час.
– Зомби, ваше задание на сегодня состоит в том, чтобы проверить состояние пациента под кодом Т-47. После этого вы свободны на целый месяц. Настоятельно вам рекомендую съездить на море, за отпускными зайдите в мой кабинет. Красавчик, для вас иная работа. Шизофрения, депрессивное состояние с ипохондрическим бредом. Тристан пойдёт с вами в качестве стажёра.
Пчёлка села за пульт и защёлкала тумблерами. Доктор занял второе кресло и принялся что-то набирать на компьютере. Пришла его жена, она принесла три голубоватого цвета таблетки и три высоких стакана с водой на маленьком подносе.
– Сначала Красавчик и Тристан, – сказал доктор.
Зомби, потянувшийся было к подносу, убрал руку и отошёл в сторону. У меня что-то ёкнуло внутри. Зачем эти таблетки? Не зря, кажется, Изольда вела себя так странно. Сколько уже о подобном писали в бульварных газетах! Сейчас они меня усыпят, потом повырезают все мои печёнки и продадут богатеньким пациентам, нуждающимся в пересадке органов. А самое паскудное состоит в том, что убийц и искать-то толком никто не станет. Ну, зарезали какого-то безработного – делов-то, мало ли их шляется? И некому будет даже Серёге по морде съездить за подобную заботу о ближнем.
– Послушайте, я же говорил вам о том, что этот препарат абсолютно безвреден для здоровья, – сердито сказал доктор, заметив мою нерешительность.
– Жри таблетку, – поддержал его Красавчик. – За это тебе деньги и платят.
После чего подал мне личный пример. Эксперименты, что ли, какие-то ставят? Большая часть моего сознания упорно сопротивлялась происходящему, но конверт с деньгами так приятно грел карман… И вообще, много думать вредно. В конце концов, мой ливер никому счастья не принесёт – я ведь и пил, и курил, и лопал что попало. Рискну!
И я принял таблетку, после чего разлёгся на одной из кушеток рядом с Красавчиком.
*
– Тристан, вызывает Пчёлка, – послышался голос у меня в голове. – Как дела?
Я открыл глаза и обнаружил себя в какой-то сырой и мрачной пещере. Костёр, горевший где-то вдали, отбрасывал на её стены красноватые блики. Рядом со мной стоял Красавчик. Он докладывал в маленький передатчик, висевший у него на груди:
– Пчёлка, это Красавчик. Мы на месте. Да, Тристан со мной.
Тут я обнаружил, что и у меня есть передатчик, а приёмник засунут мне прямо в ухо.
– Пошли на огонь, – распорядился Красавчик.
Мы двинулись вперёд. В пещере было прохладно, где-то журчала вода. Красавчик шёл к костру довольно уверенно и беззаботно, а у меня в голове роились разные нехорошие и тревожные мысли. Я тронул своего попутчика за плечо и спросил:
– Где это мы?
– В сознании пациента, – ответил Красавчик. – Доктор изобрёл препарат и разработал специальную программу, которая позволяет в него проникнуть. Только не спрашивай его, как ему это удалось, – всё равно не скажет.
За разговором подошли к костру. Около него стояло невысокое, коренастее существо, обросшее густой и тёмной шерстью. Оно точило наждачным бруском здоровенный нож. Рядом, под стеной, сидела девушка лет восемнадцати.
– Пациентка, – шепнул мне Красавчик, кивнув на неё.
А затем шагнул прямо к существу. Я в нерешительности стоял у костра.
– Здоров будь, Бабай, – пожелал Красавчик, подойдя к волосатому.
В ответ оно пожало ему руку и равнодушно поинтересовалось:
– Опять будешь морду бить?
– Пока не знаю, – туманно ответил Красавчик. – Вот, познакомься, это Тристан, наш новобранец.
Бабай и со мной обменялся рукопожатием, после чего снова взялся за нож.
– Это что, тот самый? – шёпотом спросил я Красавчика. – Которым детей пугают?
– Нет, просто мы его так прозвали. У нас вообще не работа, а сплошная сказка: есть и Дед Мороз, и Баба-Яга, и даже Карлсон. С ними ты ещё встретишься.
Я подошёл к сидящей под стеной пациентке, опустился рядом с ней на корточки. Она кинула на меня встревоженный взгляд и снова уставилась в костёр. Красавчик вдруг обнаружил, что там печётся картошка. Он нашёл палку, выкатил из огня картофелину и спросил меня:
– Хочешь?
Я отказался.
– А скажи мне, Бабай, – заговорил Красавчик, перебрасывая с ладони на ладонь горячую картофелину. – Что ты, скотина эдакая, сделал с девушкой?
– Я?! – Бабай вытаращил глаза и одарил моего напарника недоумевающим взглядом. – Красавчик, чтоб мне сдохнуть, пальцем её не тронул!
– Ага. Ты вообще никогда никого пальцами не трогаешь.
– Послушай, Красавчик, я тут ни при чём. Моей вины в её болезни нет. Да мне к ней даже прикасаться противно!
– Что так? – удивился Красавчик. – Очень даже симпатичная девушка.
– Эта, что ли? – Бабай кивнул на свою жертву, продолжающую молча сидеть под стеной пещеры. – Очень может быть. Очень может быть, что на первый взгляд она кажется симпатичной. Но давай копнём глубже.
– Давай, – согласился Красавчик.
Они подошли к девушке. Я посторонился. Бабай провёл пальцем по её животу, и он вдруг стал совершенно прозрачным.
– Ну, и что ты видишь? – спросило существо Красавчика.
– Внутренние органы. Кишечник.
– Попросту говоря, кишки, – поправил Ба-бай. – До сих пор не понятно?
– Нет, – признался Красавчик.
– Ох! – вздохнул Бабай. – Ладно, объясняю дальше. Что находится в этом, с позволения сказать, кишечнике?
Мы с Красавчиком промолчали. Бабай выдержал паузу, переводя взгляд с него на меня и обратно, а потом поднял вверх указательный палец и торжественно провозгласил:
– Дерьмо!
Мы с Красавчиком переглянулись между собой.
– Целые килограммы дерьма! – вещал Бабай. – В котором копошатся многомиллиардные колонии болезнетворных бактерий. Да девка просто гниёт заживо. Симпатичная! А её кости вы видели? – он провёл пальцами по рёбрам девушки. – Какое мерзкое и отвратительное зрелище! Фу!
И Бабай демонстративно отёр лапы о мохнатые бёдра.
– Первый раз с таким сталкиваюсь, – шепнул мне Красавчик. – Девочка сошла с ума, узнав о том, что у неё есть кишки, а в них живут бактерии.
– Что делать будем? – спросил я его.
Красавчик пожал плечами.
– А ты меня ещё упрекаешь, – закончил свою анатомическую лекцию Бабай. – Лучше пойдёмте картошку есть.
*
– Одним мордобоем тут не обойдёшься, – поведал мне Красавчик. – Придётся работать непосредственно с пациенткой. Кстати, ипохондрический бред – это когда люди находят у себя болезни, которых на самом деле не существует. Пример этого заболевания – причём живой пример – сидит прямо перед тобой. Картина Сальвадора Дали «Сон загнивающей заживо». Девочка, наверное, начиталась медицинских книжек или увидела свои рентгеновские снимки, чёрт её знает.
Я смотрел на Красавчика, ожидая каких-то действий с его стороны, а он вдруг пригнул голову, словно к чему-то прислушиваясь, затем сказал:
– Понял.
– Ты меня спрашиваешь? Кто из нас стажируется?
Красавчик ещё раз поразил меня своими познаниями в живописи, пробормотав:
– Фреска Андрея Рублёва «Он сказал – поехали!». Ладно, Тристан. Ты пока побудь здесь, а я узнаю, в чём дело, вернусь, и мы закончим тут всё вдвоём.
Он хлопнул меня по плечу и тут же исчез.
– Тристанчик, миленький, – послышалось из приёмника. – Ты там как? Помощь нужна?
Внезапно в мою голову ворвалась одна интересная мысль.
– Пчёлка, ты можешь музыку организовать? – спросил я в передатчик.
– Какую? Рок-н-ролл, хэви метал?
– Вальс.
Тотчас же что-то щёлкнуло, и по пещере полилась плавная мелодия «Сказок Венского леса». Бабай удивлённо оглянулся и полез в костёр за картофелиной. Девушка даже не пошевелилась.
Я подошёл к ней, присел около неё на корточки, повернул её лицо в свою сторону и сказал:
– Позвольте пригласить вас на тур вальса.
– Меня??? – изумилась девушка.
– Именно вас.
Чёрт его знает, как оно получилось, но теперь на мне был гусарский мундир, и длинная сабля свисала с левого бедра.
– Я не могу, – сказала пациентка.
– Но почему? Всего на один тур!
– Я же сказала, что не могу, – отрезала девушка, отползая в сторону.
– Но в чём причина вашего отказа?! – воскликнул я, прикинувшись обиженным.
Девушка посмотрела на меня с отчаянной беспомощностью во взгляде.
– Разве вы не видите, что я больна? – прошептала она.
– Нет, не вижу. Чем, интересно? Болезнь, надеюсь, не заразна? У вас такой прелестный румянец на щеках.
– Вы мне льстите, – ответила девушка. – Не знаю, правда, зачем. Я больна. Внутри меня всё гниёт. И миллиарды микробов пожирают мои внутренности заживо.
– Мадемуазель, танец заканчивается, – поторопил её я.
– Нет! Я не могу! Послушайте, как вы не понимаете, – пациентка перешла на трагический шёпот. – Это же распад. Гниение. От меня должен исходить ужасный трупный запах. Прошу вас, уйдите.
– Вы тоже почувствовали эту вонь? Её издаёт вон то существо у костра, – я кивнул на Ба-бая, мирно пожиравшего горячую картошку. – Идёмте.
– Нет!
Не теряя больше времени на разговоры, я встал на ноги, схватил девушку за руку и рванул на себя. Она пулей взлетела с пола и врезалась в мою грудь, после чего мы закружились под музыку по пещере, стараясь при этом не влезть в костёр.
(Краткое отступление. Тут около меня стоит Серёга и не даёт мне работать. Он бубнит, что я не умею танцевать вальс и нечего тут лапшу на бумагу вешать. Пошёл он! Тоже мне, великий танцор нашёлся. Ладно бы какой-нибудь балетмейстер лез критиковать.)
Девушка вначале казалась оцепеневшей, скованной, смотрела на меня с ужасом и передвигалась будто робот. Но всё же увлеклась и она. Вскоре мы уже лихо кружили по пещере, и Бабай смотрел на нас, разинув рот.
Пчёлка вырубила музыку. Я церемонно отвёл девушку к стене, склонил голову и сказал:
– Благодарю за танец. Когда мы можем увидеться снова?
– Никогда, – ответила пациентка, переводя дух. – Я больна. Могу даже до завтра не дожить, так стоит ли давать пустые обещания?
– Вы симулянтка.
– Но меня же пожирают микробы! – возразила она в отчаянии. – И я загниваю! Отчего и кости у меня какие-то жёлтые, неровные…
– А какие они у вас должны быть? – перебил я. – Синие и под линейку? Кстати, насчёт микробов. Что вы о них знаете?
– Ну, они такие… Маленькие…
– Ваши познания в этой области просто безграничны. Вы, вероятно, знакомы с работами микробиолога Йенсена?
Научные диспуты глупо проводить в гусарском мундире, и Пчёлка мигом меня переодела. Теперь я был в строгом костюме, белом халате, наброшенном на плечи и в очках (без стёкол, правда).
– Не знакома, – ответила пациентка.
– Ага! Значит, вы читали доклад профессора Харди на медицинской научной конференции в Генуе в 1976 году?
– Тоже нет.
– Тогда всё ясно. Вам попались работы доктора Куницына. Но он ошибался в своих выводах, что потом убедительно доказал его коллега Марский. Кстати, Куницын после этого и сам осознал свою ошибку.
– Послушайте, я в первый раз в жизни слышу все эти фамилии, – прервала меня пациентка.
И неудивительно – ведь я придумал их только что. К тому же очень сомнительно, будто в Генуе в 1976 году была медицинская конференция, на которой делался доклад по микробиологии.
По-моему, начинала просматриваться перспектива. Я разбирался в микробиологии не больше своей пациентки, но надо было хватать быка за рога:
– Тогда придётся вам рассказать. Микробы начнут вас пожирать лишь после того, как вы скончаетесь. А сейчас ваши молодые и здоровые…
В этом месте пациентка попыталась возразить, и мне пришлось повысить голос:
– Я говорю: здоровые клетки успешно им в этом противодействуют. Да, спору нет, микробы – штука нехорошая и прожорливая. Но клетки, как следует из курса лекций профессора…
Девушка обречённо вздохнула.
– …Бернштейна – самостоятельные организмы, – продолжал я. – И вполне могут дать в морду враждебному вирусу.
Пациентка впервые за день несмело улыбнулась. Бабай сожрал всю свою картошку и подошёл к нам.
– Ты чего-то там про морду говорил, – напомнил он. – Бить меня будешь?
И в самом деле, врезать ему, что ли? Но чего из этого выйдет и куда потом войдёт – вот вопрос. Во всяком случае, нож в его лапе выглядел довольно зловеще, а я ещё не успел потратить денег, выплаченных мне доктором. Пусть лучше Красавчик ему морду бьёт, между собой они быстрее столкуются. И я ответил:
– Хоть ты и порядочная скотина, но мордобой мы пока отложим.
Бабай был приятно удивлён моими словами.
– Как, ты говоришь, тебя зовут? Тарзан?
– Тристан, – поправил я.
– Пойдём, я тебе выход отсюда покажу.
Затем Бабай почесал в мохнатом затылке и выдавил из себя, повернувшись к моей подопечной:
– Знаешь, а ты и правда того… Симпатичная.
*
Я открыл глаза.
– Лежи! – взвизгнула Пчёлка и, подскочив ко мне, сняла с моей головы какую-то блестящую штуковину с наушниками. Затем мне было позволено встать.
– Ты молодец, – сказала Пчёлка, снова усаживаясь за пульт. – А Зомби с Красавчиком поспорили, справишься ли ты самостоятельно.
– И как? Я справился?
