355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Виктор Тюрин » Странник » Текст книги (страница 2)
Странник
  • Текст добавлен: 16 октября 2016, 22:36

Текст книги "Странник"


Автор книги: Виктор Тюрин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

ГЛАВА 2

Я старался идти медленно, не привлекая излишнего внимания. Если за мной шли агенты службы безопасности, то пусть думают, что я гуляю. Зашел в бар, принял рюмочку – другую, перекинулся парой слов со знакомыми, и пошел дальше. Что еще делать, молодому и здоровому парню, у которого впереди два выходных дня.

'Выходные дни. Смешно звучит. Как все изменилось за десять минут. Моя судьба, жизнь, даже само понятие 'выходной день'.

Острое чувство тревоги, пока я шел в шумной, суетливой толпе, постепенно притупилось. Страх полностью не исчез, но, перестав туманить мозг, придал мыслям живость, а сознанию – остроту мышления.

'Сразу хватать и допрашивать не будут. Сначала они должны прощупать окружение подозреваемого, его связи. Понять, насколько он опасен, как личность. А вдруг это все-таки стандартная проверка? Выборочная? Может, я просто перегибаю палку? Ведь в корпорации я не так давно. Хм. Да, я согласился бы с этим, если бы не мое прошлое….Надо исходить из худшего варианта, – я оглянулся в поисках бара или кафе. – Для начала – все обдумать и взвесить, а потом решать. Без суеты'.

Бар оказался в двадцати метрах. Заглянул в него, увидев почти пустой зал, зашел. Сделав заказ, сел за свободный столик, в самом дальнем углу зала. Быстро обежал глазами помещение. Женщина, лет сорока, сидевшая над высоким стаканом с коктейлем, парочка воркующих влюбленных и шумная, не совсем трезвая, компания из трех человек. Последние громко, даже с каким-то болезненным надрывом, спорили о последних Королевских гонках. Такое претензионное название имели ежегодные гонки космических яхт, представленных корпорациями и отдельными богачами. Дождавшись заказа, я вернулся к своим мыслям.

Мне было о чем подумать, и что вспомнить. Ведь то, что случилось сейчас, не было основной причиной моего страха, а скорее всего очередным звеном в цепи непонятных, а местами, даже неправдоподобных событий, происшедших в моей жизни. Если говорить прямо, я был не тот человек, за кого себя выдавал и которого привыкли видеть окружающие меня люди: ровный в общении, готовый прийти на помощь, в меру веселый – нормальный парень, такой же, как тысячи других молодых людей на Фальстафе.

В нашем мире, где львиная доля реальной власти всегда была в руках корпораций, люди, работавшие в государственных учреждениях, на фабриках и фермах, считались людьми второго сорта. Так уж сложилось, что на перспективных планетах – колониях у власти стояли марионеточные правительства, ставленники концернов. Естественно, что для придания видимости законности в составы таких правительств обязательно входили комиссары Центрального Правительства, имеющие группу консультантов на все случаи жизни, а для уважения – подразделение звездной пехоты. Формально власть принадлежала ЦП, а реально – находилась в руках корпораций. Ничего странного или противоестественного в этом никто не видел, ведь планеты в своем большинстве колонизировались и осваивались на деньги корпораций. Подобное положение вещей хорошо обыграно старой земной поговоркой: 'у кого деньги – тот и заказывает музыку'. К тому же Центральное Правительство такой подход в деле освоения планет также устраивал, а кого он не устраивал, то это колонистов, но их мнение никто и никогда не спрашивал. Кому изначально повезло работать на ту или иную корпорацию, получали все блага, кому не повезло, получали крохи.

Таким невезучим человеком оказался и я, родившись в семье государственных служащих. Я должен был пойти по стопам своих родителей, работающих на комбинате по переработке океанских водорослей. Проблема с продуктами питания в нашем мире всегда стояла остро, так как большинство местной флоры и фауны оказалось непригодной для человеческого желудка. Со временем к этой проблеме прибавилась еще одна. Оказалось, что земным животным и злакам требуется намного больше времени для адаптации в этом мире, к тому же фермерам приходилось вести самую настоящую войну с местным зверьем, которому пришлись по вкусу земные сельскохозяйственные культуры. Все это замедляло и затрудняло работу фермерских хозяйств, а доставка колониям продуктов и полуфабрикатов космическими кораблями всегда была дорогой. Центральное Правительство могло позволить себе подобную роскошь только в том случае, если освоенный мир являлся ценным приобретением, как это, к счастью, оказалось в нашем случае. Залежи минерала Женич, найденные на Фальстафе, и столь нужные Земле, являлись серьезным основанием для того, что Центральные Миры не дадут колонистам умереть с голоду ни при каких обстоятельствах. Но и до бесконечности так продолжаться тоже не могло. Ученые искали выход из создавшегося положения, где только могли, пока не натолкнулись на океанские растительные массы, оказавшиеся сходными по своему составу с морскими водорослями Земли. В результате специальных добавок, а также ряда микроэлементов, из них получился полуфабрикат, который со временем стал основным продуктом питания колонистов. Ученые, пойдя дальше в своих изысканиях, придумали ряд добавок – соусов, с помощью которых полуфабрикат превращался в блюда под названиями 'жареная курица', 'рагу из говядины' и тому подобное. Теперь их подают в самых дальних уголках нашего мира, где только есть дешевая сервис – столовая. После этих открытий, перерабатывающие фабрики стали расти, как на дрожжах, выдавая продукцию двадцать четыре часа в сутки, и спустя три года карточная система на продукты, продержавшаяся более полувека, была, наконец, отменена.

С детства привыкший к резкому запаху перерабатываемых водорослей, я не кривился, как приезжие, а просто тихо ненавидел его. Так раб ненавидит свое клеймо. Согласно статус – системе, введенной вместе с продовольственными карточками, каждый человек был заключен в жесткие социальные рамки, из которых мог вырваться только в исключительных обстоятельствах. По мере того, как условия жизни становились лучше, рамки расширились, но все же не настолько, чтобы простой человек мог сам вершить свою судьбу. Мне, как другим жителям нашего городка, статус предписывал жить и работать в определенных местах и на предназначенных рабочих должностях. Только при выполнении этих навязанных обязательств мы могли рассчитывать на бесплатную учебу, обучение рабочей специальности, получение работы и квартиры. Да, я мог бросить здесь все и уехать в город. Но что меня там ждет? Там такая же жесткая статус – система, в которой для меня не было места. Еще оставался фермерский труд, но о нем даже думать не хотелось, настолько он мне казался тяжелым и грязным.

'Дети окраин' – так называли нас в больших городах. Несмотря на предопределен?ность, мы продолжали мечтать о жизни в мегаполисах, о больших деньгах, о престижной работе в концерне. Да и кто не мечтал в детстве?! Повзрослев, пытались бунтовать против системы. Закачивались пивом, а потом шли на улицы, горланя дурацкие лозунги, типа 'Я свободный человек! Не желаю жить в дерьме!'. Так прошла моя юность. Дискотеки, девочки, пиво. Стандартный набор обычного подростка из небольшого городка. В общем, жил и учился как все, ничем не выделяясь, пока в нашем колледже, дававшим не только среднее, но и профессиональное образование, не появился новый преподаватель. Джерри Степлтон. Выпускник университета, молодой, энергичный, он пытался по молодости лет хоть что-то исправить в этом мире. Еще полный свежих университетских знаний, он предложил расширить свое образование всем желающим, читая курсы лекций по одному – двум дополнительным предметам, два раза в неделю. Над ним втихомолку смеялись коллеги – преподаватели, и открыто – ученики. Я рассуждал так же, как и большинство: кому нужна космография или нанотехнология, если все равно будешь оператором машин по переработке водорослей. Но когда несколько парней и девчонок записались, я оказался в их числе. Сделал я это из чувства противоречия, думая, что таким образом я бросаю вызов стандартам социальной системы. Выглядело это по-детски, но понимание таких вещей обычно приходит с возрастом. Сначала ходил на лекции неохотно, через силу, но как-то неожиданно для себя увлекся высокими технологиями, а в частности нанотехнологией. Если раньше моя комната была завалена инфокристаллами с записями музыкальных групп и кассовых фильмов, то теперь они уступили место кристаллам со специальными учебниками, но и это не могло изменить предначертанного мне пути, если бы мои родители не совершили чудо.

Отец в свое время, окончив специальную школу администрации среднего звена, полу?чил назначение на нашу фабрику, став со временем начальником цеха. Мама, уроженка нашего городка, техник – технолог на этой же фабрике. Около года тому назад, никому ничего не говоря, они начали проводить эксперименты по повышению производительности линии насыщения микроэлементами, сумев, в конце концов, создать формулу смеси, ускорявшую процесс переработки почти на двадцать процентов. Но отцу и этого показалось мало. На свой страх и риск он переделал одну из линий, добавив парочку нововведений. Запустил. Проверил. После чего пригласил специальную комиссию. Вскоре после ее отбытия отца вызвали в Федеральный совет округа. После окончательной проверки и утверждения его изобретения, его статус административного работника был поднят сразу на два чина, а еще через неделю родители получили денежные премии в размере трехмесячных окладов. Я думал, что наша жизнь хоть на какое-то время измениться к лучшему, раз у нас появилась такая куча денег, но к моему удивлению, ничего не изменилось. На свои вопросы я получал туманные ответы, смысл которых сводился к одному: пусть деньги пока полежат, мало ли что может случиться.

Время шло. Мое увлечение нанотехнологией все больше превращалось в страсть. Мне нравилось познавать новое, испытывать сладкое чувство прикосновения к очередной тайне вселенной, раскрытой человеком. Все больше времени я проводил с Джерри Степлтоном, который для меня стал не столько преподавателем, сколько старшим товарищем, направляя и корректируя мое самостоятельное плавание в мире науки.

После шумных рождественских праздников я вступил в новый год, значимый не только для меня, но и для всех моих одноклассников. Через полгода мы должны были сдать наш первый в жизни экзамен и получить диплом специалиста низшего ранга. Вместе с дипломом вручалась статус – карта, после чего мы становились полноправными гражданами нашего мира. Год действительно оказался значительным, став своеобразной отправной точкой в моей судьбе. Все началось со скоропостижной смерти управляющего перерабатывающей фабрикой. Согласно законам, на фабрику должны были прислать человека от Федерального Совета округа, а вместо этого, неожиданно назначение получил мой отец. Еще через полгода мама возглавила отдел в химико-биологическом центре фабрики. Если назначению отца удивлялись, то этому назначению никто не удивился. Приближать своих – это нормальная человеческая черта в мире, где социальные и человеческие отношения, были хорошо отражены в одном прочитанном мною выражении: 'Не хочешь быть добычей – стань хищником'. Теперь я мог смело рассчитывать на тепленькое местечко в здании администрации, а со временем претендовать на отдельный кабинет начальника отдела. Так рассуждал я, но родители решили по-другому, считая, что получили шанс изменить судьбу сына к лучшему. Не ставя меня в известность, они переговорили со Степлтоном, а тот со своим хорошим приятелем – однокашником, работающим на кафедре высоких технологий университета Каска. Как университет, так и сам город Джорджия, в пригороде которого он был расположен, были далеко не самыми крупнейшими в списке учебных заведений и мегаполисов на Фальстафе, но мне было наплевать на подобные тонкости, когда я узнал о своем зачислении на первый курс. Восторгу и радости не было предела, но сюрпризы на этом не закончились. Когда я немного успокоился, отец заявил мне, что они уже оплатили авансом не год, а два года учебы, а, кроме того, меня ждет работа техника – лаборанта на кафедре сверхвысоких технологий. Тут я совсем потерял голову, то визжал от восторга, то невнятно лепетал, благодаря всех за все. Честно говоря, я смутно запомнил эти часы, больше мне запомнилась последующая бессонная ночь, наполненная радужными мечтами.

Учеба и работа, новые впечатления и новые знакомые, все это заставляло время бежать быстрее. Четыре года учебы пролетели незаметно. Одновременно вместе с диплом (шестнадцатое место в списке выпускников года), я получил предложение остаться работать на университетской кафедре высоких технологий, а когда через месяц мне вручили ключ от служебной квартиры в университетском городке, я стал считать, что моя жизнь состоялась на все сто. Прошло полгода тихой, вдумчивой работы на кафедре, слегка разбавленной чтением лекций студентам и легкими пирушками по субботним вечерам в облюбованном мною баре 'Дубовый листок', пока судьба не решила, что 'белая' полоса моей жизни несколько затянулась.

Наша кафедра, как и другие, получала государственное субсидирование в таком малом объеме, что этих денег хватало только на закупку самого простейшего оборудования, едва хватавшего для практических работ со студентами. О серьезной научно – исследователь?ской работе можно было забыть, если бы не заказы, получаемые нами со стороны. В основном заказчиками были частные фирмы, для которых мы исследовали, разрабатывали, давали практические рекомендации. Конечно, наши лаборатории и в подметки не годились научно-исследовательским центрам корпораций, но мелких заказчиков мы вполне устраивали, как расценками, так и качеством работы. И вот в один из дней, к нам поступило сразу три заказа. Работа закипела. Мы все из кожи лезли вон, только бы выполнить их в срок и качественно. И тут я допустил ошибку. Отложил одну работу ради другой, решив, что дописать выводы и оформить ее я всегда успею, но, погрузившись с головой в новую тему, забыл обо всем на свете, но главное, забыл о трех золотых правилах моего непосредственного начальства: 'заказчик – это деньги', 'заказчик всегда прав' и 'деньги лишними не бывают'.

И вот наступил день, когда порог кабинета декана нашего факультета переступил разъяренный представитель заказчика. К несчастью научно-производственный синдикат 'Пегас' был самым богатым из всех наших заказчиков, а я, проработав на кафедре неполный год, был самым молодым и неименитым из всех наших сотрудников, поэтому результат подобного противостояния был предопределен с самого начала. По требованию разъяренного заказчика и рассерженного декана, было собрано экстренное собрание сотрудников кафедры, куда меня пригласили для объяснений и извинений. Повинившись, я застыл в ожидании отповедей от своих коллег и гневной речи заказчика. Но то, что произошло в ближайшие полчаса, я никак не ожидал. Взявший слово представитель заказчика неожиданно предъявил ультиматум: или вы увольняете нерадивого работника, или лишаетесь постоянного заказчика. К моему глубокому ужасу, большинство коллег, не раздумывая, согласилось с этим наглым и непомерным требованием. Я почувствовал себя так, словно земля разверзлась под моими ногами и я лечу в бездонную пропасть. Отчаяние. Уныние. Страх. Все эти чувства переполняли меня, забивая истерическими импульсами мозг, не давая пробиться здравому смыслу, с помощью которого я мог бы попробовать отстоять себя. Уже в шоковом состоянии я выслушал следующее 'пожелание' заказчика, которого понесло во все тяжкие от вседозволенности. Тот захотел, чтобы мое увольнение было назиданием для всех остальных, и потребовал занесения меня как специалиста в 'черный список'. Легкие возражения, типа, дескать, не стоит калечить жизнь молодого человека, да сочувственные взгляды, бросаемые в мою сторону, были своего рода извинением моего бывшего коллектива за уже практически принятое решение. Только после собрания, когда народ уже разошелся, я понял, наконец, что весь этот кошмар был наяву. Кинулся к декану, но тот только развел руками. Выйдя из центрального корпуса, я сел на ближайшую скамейку и замер – телом и душой. Только спустя некоторое время до меня с трудом дошло, что самое страшное, что могло со мной произойти в жизни, только что произошло. Я оказался на улице, без работы и квартиры, с дипломом, считав с которого информацию, работодатель увидит запись 'уволен по профессиональной непригодности'. Эта надпись ломала все, чего я достиг, всю мою жизнь. Хаос в голове и в душе достиг предела. Смесь страха перед будущим, ненависти и обиды на весь мир, требовала выхода. И я взорвался! Значит, весь мир против меня? Нет. Не так! Я против всех! Пустота в груди требовала заполнения. И я не придумал ничего лучшего, как пуститься в загул. Меня не смутило даже то, что у меня на счету было только четыреста кредитов. Тихий полумрак баров сменялся ярким светом ресторанов, тихие душевные излияния – громкими пьяными речами, но выплеснуть из своей души ядовитую горечь, я так и не смог. Веселье проходило сквозь меня, не согревая душу, давая лишь временное забытье.

ГЛАВА 3

– И здесь деньги закончились, – так я прокомментировал вид своих вещей, выставленных за дверь съемной квартиры. – А я спать хочу!

Пустое пространство коридора никак не отреагировало на мое требование. Бессонная ночь и хмель путали мысли, но не настолько, чтобы не сообразить: здесь мне больше делать нечего. Куда идти, я тоже знал. Самые дешевые квартиры находились на самых дальних окраинах города. Осталось забрать вещи, и отправился на окраину, в ближайший район с названием Серая Пустошь.

Выйдя на остановке, некоторое время я просто стоял и смотрел. Помойка для человеческих отбросов. Это впечатление не смогло даже сгладить мое полупьяное состояние. Первым импульсом было желание сесть и уехать обратно. Куда угодно, только бы больше никогда не видеть всего этого. Но долго колебаться мне не дали, бросаемые на меня, взгляды обитателей здешних мест. Нехорошо так стали ко мне присматриваться, подобно собакам, изучающим забредшего на их территорию чужого пса, перед тем как броситься на него всей стаей. Пришедшая в голову подобная аналогия, буквально сорвала меня с места. Я шел, словно в прострации, не замечая облупившиеся стены домов, ни жалкие газоны с чахлой травой, забираясь все дальше вглубь района, пока усталость, жара и жажда не вернули меня в реальный мир. Остановился в тени деревьев. Огляделся. И тут же увидел, рядом с витриной магазина, прикрытой силовым щитом, находящуюся на стене ячейку автомата – информатора.

Переступив порог съемной квартиры, я содрогнулся. То, что предстало моим глазам, пахло даже не бедностью, а неприкрытой нищетой, а в воздухе стоял стойкий запах дезинфекции… и безнадежности. Бывший когда-то белым, а теперь посеревший с желтыми разводами пластик, облицовывавший стены, придавал квартире грязный, неряшливый вид. Таким же пластиком была покрыта крышка стола, только еще более грязным. Два стула. Кровать – полуавтомат в стенном шкафу. Стандартный набор одноразовой пластиковой посуды в стерильной упаковке. За тонкой стенкой – ширмой, судя по капающей воде, находился туалет с душем. Мысль, что вот это будет моим домом на неопределенно долгое время, оказалась слишком сильным ударом для моих иллюзий, которыми время от времени я еще тешил себя. Деревянными, негнущимися ногами заставил дойти себя до стула. Сел. Некоторое время тупо оглядывался по сторонам, пока тоска не сменилась жалостью к себе. Слезы хлынули сами, неожиданно. Я заплакал громко, с надрывом, уронив голову на лежащие на столе руки, как не плакал с самого детства. Мысли шли черные и тяжелые, как грозовые тучи, пока сон не поглотил их вместе со мной.

Проснулся поздним утром, я почувствовал себя не в пример лучше, чем прошлым вечером. Вчерашнее отчаяние ушло, уступив место вере в свою звезду. Молодой, здоровый, умный, так неужели я не найду свое место под солнцем?! Проверил банковскую карточку – тридцать семь кредитов, и это притом, что вчера я уплатил за квартиру на неделю вперед. Это были плюсы, пусть жалкие, но они были. Неделю я мог просуществовать на эти деньги. 'А теперь хватит хандрить и вперед – на поиски работы!'.

Четыре дня подряд, по пять-шесть часов в день, я оббивал пороги маленьких фирм и контор как в своем, так и в соседних районах, пока не понял, что все бесполезно. Со мной вели разговор только до момента, пока на сканере не возникала надпись 'уволен с работы в связи с профессиональной непригодностью'. Каждый раз, выходя на улицу после подобной беседы, я почти физически чувствовал, как истончается, уходит надежда на лучший исход. И каждый раз мне чертовски хотелось напиться до бесчувствия, но даже этого я не мог себе позволить. Моих денег едва – едва хватало на еду. Если дни были еще как-то заполнены поисками работы, разговорами с людьми, то вечера стали для меня проклятием. Их пустота оставляла слишком много свободного времени, которое ничем нельзя было заполнить, кроме как мыслями и воспоминаниями, что для меня было хуже пытки. Таким же обещал быть вечер пятницы. Я уже был готов к самоистязанию, как неожиданно прозвенел дверной звонок. Подскочив к двери, с немалым удивлением, я увидел на пороге своей квартиры одного из своих многочисленных соседей. С этим грязным, обрюзгшим, вечно пьяным человечком я уже несколько раз сталкивался в коридоре нашего квартирного блока. Бросив на меня мутный взгляд, он ни слова не говоря, шагнул через порог. Захлопнув дверь, я развернулся, следя за его дальнейшими действиями. А тот уже поставив бутылку, садился за стол. В другой ситуации он бы уже открывал двери лбом, но только не в данный момент. Сейчас я был согласен на любое общество, лишь бы не оставаться наедине со своими мыслями. Достав стаканчики, я сел напротив незваного гостя. Тот не стал терять времени на церемонии. Разлив водку, он тут же кинул свою порцию в рот. Я последовал его примеру. Он снова разлил. Снова выпили. Только я открыл рот, чтобы узнать, что привело его ко мне, как он опередил меня, заговорив сам. Первые несколько минут я пытался понять, о чем он говорит, пока не понял, что гость пьян настолько, что просто продолжает ранее начатый рассказ о своей бывшей жизни. Речь местами была невнятной, местами переходила в сплошной мат, но я слушал его, не перебивая, пока он вдруг не замолк на полуслове. Словно завод кончился. Проведя несколько раз мутными глазами по мне, вдруг неожиданно спросил, а кто я такой. Воспользовавшись моментом, размякший под воздействием спиртного, я в свою очередь принялся выплескивать ему свою душу. Первое время слушал меня, не перебивая, и только когда мой рассказ дошел до середины, стукнул кулаком по столу. Я удивленно замолк, после чего он резко бросил: – Кого ты из себя строишь?! Боишься замараться?! Придурок! Ты и так в дерьме по уши!

Пока я пытался понять, что он хотел этим сказать, он снова пустился в длинные и нудные рассуждения, но теперь уже на тему: 'как хорошо быть безработным'. Этот вариант я уже рассматривал, правда, вскользь, не думая всерьез, что когда-нибудь им придется воспользоваться. Статус безработного был самой низшей социальной ступенью в нашем обществе. Принять его, значит поставить крест, как на своем будущем, так и на своей личности.

Сосед давно уже ушел, а я все еще сидел за столом и думал, как жить дальше. Я знал, что если стану в ряды безработных, у меня будет работа, социальная бесплатная кормежка, скидка на оплату квартиры, но… взамен всего этого у меня заберут будущее. У безработных его нет. Ведь будущее подразумевает карьеру, уважение, место в обществе, хорошую зарплату, а главное детей, которым было бы не стыдно за своего отца. А что у безработного? Ничего, кроме его жалкой социальной пайки. Что делать? Уехать домой? Да, там у меня будет дом и работа. Но как пережить косые взгляды, ядовитые насмешки за спиной и прямые издевки. Хорошо, если подобное коснется только меня… Черта с два! Достанется и моим родителям! По полной программе! А ведь они не просто работяги, а уважаемые люди, входящие в городскую верхушку. Отец входит в состав городского административного Совета. И чтобы за их спинами хихикали и перешептывались…. Нет! Они сделали для меня столько много, а я…. Все что угодно, только не это! Тогда остается… Мысль стать безработным, становилась все менее противной, я постепенно сживался с ней, так же как привыкал к своему полуголодному состоянию. Загнанный в тупик безденежьем и подобными мыслями, в понедельник я все же сделал еще одну попытку устроиться на работу, но уже в час дня сидел в приемной местного отделения регистрации безработных. На проверку моих данных и регистрацию ушло два часа.

'Жизнь на этом не кончается, я буду бороться за себя, – с этой мыслью я вышел из отделения регистрации, сжимая в руке деньги, единовременное пособие в двадцать пять кредитов.

Теперь благодаря статусу безработного я мог бесплатно питаться два раза в день в одной из трех специальных сервис – столовых нашего района, раз в полгода отовариваться набором необходимых вещей и иметь пятидесятипроцентную скидку на оплату грязной норы, в которой сейчас жил. За все эти мнимые блага я должен буду работать шесть дней в неделю на общественных работах. Кроме этого мне раз в неделю будут начислять небольшие суммы в тридцать – сорок кредитов для оплаты квартиры и покупки необходимых, в хозяйстве, мелочей. Вместе с карточкой безработного я получил рабочий номер бригады, в которой, уже с завтрашнего утра, мне предстояло работать. Вместе с номером я получил специальный браслет – сигнализатор, который теперь должен был носить на руке круглые сутки. По ним члены бригады получали полную информацию о месте, времени сбора, а также о самой работе. То, чем мы занимались, в основном, заключалось в уборке мусора, утилизации отходов, разгрузочно-погрузочных работах, иногда приходилось помогать бригадам дезинфекторов. Вонь, физические нагрузки и грубые подначки первое время сильно напрягали, но постепенно кулаком и злым сарказмом я завоевал себе место в местном обществе. Воспоминания о прежней жизни постепенно тускнели, забиваемые тупой, тяжелой работой. Прошло около шести месяцев, пока со мной не произошло необычное и страшное событие, повлиявшее на мою дальнейшую судьбу.

Как-то вечером, после работы по утилизации отходов меня, и еще три десятка человек, выгрузили возле бюро по найму рабочей силы. Я, как и остальные, прошел специальную санобработку, но даже после этого продолжал чувствовать себя грязным. Одно только легкое напоминание о том липком и вонючем мусоре, в котором мне пришлось сидеть, буквально по самые уши, заставляло меня мечтать о горячем, обжигающим кожу, душе и ароматном геле. Отклонив предложение приятелей опрокинуть по паре стаканчиков, я чуть ли не бегом отправился к себе домой, но не успел подойти к лифту, как почувствовал, что со мной что-то происходит. Сначала неожиданно обдало изнутри теплой пульсирующей волной, но только я забеспокоился, как она уже схлынула. Пожав плечами, вошел в кабину, но не успел лифт тронуться, как я почувствовал холодящую пустоту в груди, словно из меня что-то вынули. Постепенно она стала распространяться по всему телу. Это настолько не соответствовало обычным человеческим ощущениям, что я просто-напросто растерялся. Сумбурные попытки понять, к каким ощущениям это можно отнести, продолжались до остановки лифта, но не успел я выйти, как очередная накатившая волна, теперь уже слабости заставила меня прислониться к стене. Коленки заходили ходуном, пальцы задрожали, на лбу выступил пот. Переведя дух, осторожно расстегнул воротник рубашки, потом стер тыльной стороной ладони пот со лба. Чувство растерянности сменила тревога.

'Черт! А может,… я заболел? Подхватил вирус на этой чертовой помойке?!'. От этой мысли меня снова бросило в дрожь. 'Может, обратно, в лифт. И в больницу'.

Но слабость, от которой подкашивались ноги, да обычное человеческое, что все обойдется, заставили меня добрести по стене до двери моей комнаты, но как только она закрылась за моей спиной, понял, еще один шаг и я рухну. Тогда я решил сесть, но только успел коснуться пола, как в следующий миг провалился в беспамятство.

Открыв глаза, некоторое время не мог понять, почему моя комната выглядит в таком необычном для глаза ракурсе, пока не сообразил, что сижу на полу, подпирая спиной входную дверь. Попробовал подняться на ноги, но получилось не сразу. Мышцы затекли и слушались неохотно. К этому можно было прибавить легкую слабость, но в целом я чувствовал себя довольно сносно. Бросил взгляд на коммуникатор. Почти четыре часа утра.

'Около пяти я был дома. Одиннадцать часов провалялся под дверью. Ого! Расскажи кому-нибудь, не поверят. Да и кому говорить?'.

Контрастный душ, затем легкий завтрак с кружкой крепкого чая, помогли окончательно прийти в себя. Только начав одеваться, я вернулся мыслями к своему вчерашнему недомоганию, но кроме невнятных определений 'нечто странное' и 'возможно вирус' дальше не продвинулся. По дороге я еще думал о происшедшем со мной, но, приступив к работе, которая к тому же не располагала к логическому анализу, быстро выкинул все из головы. Придя домой после работы, я только успел раздеться, как ко мне заявился сосед, окончательно заставивший забыть меня об этом происшествии. Последнее время он стал для меня настоящим кошмаром. Приходя ко мне как к себе домой, он, то требовал от меня, чтобы я часами слушал его пьяный бред, то денег на водку. Первое время я принимал его, а потом просто перестал пускать за порог. Он обижался, грозил, но проходило несколько дней, и он вновь появлялся. И вот сегодня, когда, открыв дверь, я увидел его снова на пороге, мое настроение и без того не самое лучшее, тут же резко пошло к минусовой отметке. Не успел он открыть рот, как я тут же в соответствующих выражениях послал его по матери, после чего собрался закрыть дверь, как вдруг он попытался меня ударить. Ответный удар в челюсть бросил его на грязный пол коридора. Пару минут я со злорадством наблюдал, как тот пытается стать на разъезжающиеся ноги, и только после этого захлопнул дверь. Ситуация была стандартной для нашего 'дна', где драки и поножовщина были обыденным делом, поэтому уже через десять минут я забыл об этом случае. Прошла еще одна рабочая неделя. В предвкушении хорошего субботнего ужина с бутылочкой вина, я вышел из лифта, одной рукой держа пакет с продуктами, а второй нащупывая карточку – ключ, как вдруг мне навстречу метнулась тень. Отшатнувшись, попытался принять оборонительную стойку, но не преуспел в этом, получив сильный, рубящий удар, сзади по шее. Перед глазами поплыло. Открыл рот, чтобы позвать на помощь – как тут же получил новый удар, теперь уже в солнечное сплетение. После чего, меня, хватающего ртом воздух, затащили в мою же квартиру. Отставив в сторону стол, бандиты, бросили меня на освободившееся место у стены, сами сели напротив. Некоторое время я приходил в себя и одновременно рассматривал своих похитителей. Грубые, жестокие лица. По широким, сильным запястьям, высовывающихся из обшлагов курток, можно было судить об их мощной мускулатуре, которую скрывала бесформенная одежда. Хотя они старались походить на жителей трущоб своим внешним видом, их поведение явно не походило на повадки местных хищников.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю