Текст книги "Криминальный зигзаг (СИ)"

Автор книги: Виктор Просин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Глава шестая. Общее дело

Пока кое-кто по личной инициативе, на свежем воздухе, в тени зелени, вёл поиск преступника, рискуя здоровьем и швыряя на ветер денежный неприкосновенный запас семьи, Нина Юрьевна в душном кабинете вела допрос уже пойманного вместе с напарником на месте преступления преступника. В конце концов, они делали общее дело в меру своих сил и возможностей, один без охраны на улице, и другая, под защитой вооружённого конвоя, вставляли палки в колёса распоясавшейся преступности.

Перед Пунцовой сидел парень с реакцией запыхавшейся черепахи. Его семнадцатилетняя внешность без явных плюсов, серая и внезрачная всё же была интересней внутреннего мира допрашиваемого. Единственная достопримечательность подследственного – загипсованная нога, по которой его можно было отличить из толпы ушибленного компьютерными играми поколения.

Совсем недавно Нина Юрьевна дольше всех коллег смеялась над незадачливыми грабителями, устроившими в магазине «маски-шоу», а сейчас как присуще профессионалу дознания, безпристрастно задавала вопросы.

– Скажите, Бородавкин, чьей идеей было пойти на грабёж?

– Не понял?

– Я спрашиваю, кто первый предложил напасть на продавца, вы или Похлёбкин? – монотонно как автоответчик повторила вопрос Нина Юрьевна.

– Не помню, – ковыряя гипс на ноге, ответил паренёк.

– Может был ещё кто-то третий?

– Не, третьего не было, хоть у кого спросите.

– Хорошо, а маски кто предложил сделать?

– Я, естественно.

– Почему естественно? Что у тебя уже был опыт?

– Не, опыта не было, хоть у кого спросите. Я, типа, умней Похлёбкина. Ему, что скажешь, он то и сделает, не скажешь – не сделает, – немного освоившись ответил Бородавкин.

– Из этого следует, что изготовление масок ты поручил Похлёбкину. Я правильно поняла?

– Да, а откуда вы знаете? – не скрывая удивления спросил грабитель – неудачник.

– Ты же сам сказал, что Похлёбкину, что скажешь, то он и делает. А маски, как ты, надеюсь помнишь, были без прорези для глаз. Из этого выходит, что Похлёбкину было поручено сделать маски, а про смотровые щели ему никто не сказал. Если бы ты сам маски мастерил, то вероятнее всего про глазницы не забыл, потому что умнее Похлёбкина, – красиво растолковала свои умозаключения Нина Юрьевна.

– Согласен, – делая умное лицо, утвердительно ответил Бородавкин.

– С чем?

– Что я умней.

– Замечательно, а отец у тебя кем работает? – решила дать немного отдохнуть подследственному Пунцова, задав безобидный нейтральный вопрос.

– Лётчиком, – с долей сарказма, не задумываясь ответил допрашиваемый.

– А ты, Бородавкин, ничего не путаешь?

– Не, за что не возьмётся – пролетает, хоть у кого спросите.

– Ладно, а где вы с Похлёбкиным взяли отвёртки? – резко вернулась в русл допроса следователь Пунцова.

Она поняла из предыдущего ответа Бородавкина и по имеющимся фактам, что «умный хлопец» действительно в первый раз преступил закон, потому что был бы у него предыдущий опыт, то таких ляпсусов с масками не допустил бы. Значит, скрывать ему, в принципе было нечего, а остальное и так достоверно известно, «хоть у кого спросите».

Последний вопрос родил затянувшуюся паузу в следственном кабинете. Бродавкин от души «тормозил», а Нина Юрьевна не торопила. Разговор с великовозрастным верзилой, отягощённого интеллектом ученика начальных классов подтолкнул её к воспоминаниям собственного детства. Рисуя ручкой на клочке бумаги бессмысленные закорючки, следователь Пунцова не заметила как нейроны головного мозга вскрыли сейфы памятных дат, событий, представив своей повелительнице полный ассортимент любимых страниц давным-давно прожитой жизни.

…Во время большой перемены к старосте 5-Б класса прибежали девчонки из параллельного и заверещали, перебивая друг друга.

– Нина, Нина, ваши мальчики окно в коридоре разбили и отпираются.

– Вы сами видели?

– Нет, но все говорят.

– А про кого?

– Про Пунцова и дружка его Лешку, – рады стараться выложили огорчённой старосте доброжелательницы из соседнего класса.

Найдя на третьем этаже возле туалета для мальчиков закадычных друзей, забавляющихся бросанием миниатюрного резинового мячика в стену, строгая староста класса спросила:

– Кто разбил окно?

На что получила нелицеприятный ответ Лёнчика Пунцова.

– Ты что, Нинка, конфет объелась? Мы – то откуда знаем? Что мы за всеми ходим и следим как другие? Нам и здесь интересно.

– Ещё как клёво! Развивает реакцию и глазомер. Нам по школе шляться некогда, – обеспечил поддержку другу первый спортсмен класса Лёшка.

– Так значит не вы? Ну и хорошо, пусть другие вставляют, нашим легче, – сыграла простушку Нина. – А где разбили не знаете? – под финиш задала безобидный вопросик настырная девчонка.

– На втором этаже бабахнулось, – вляпался по самые уши Пунцов.

– Ага, напротив кабинета истории стеклышко кокнулось, – вслед за другом лопухнулся Лёшка.

– А вы откуда знаете? – хитро прищурив с лисьим разрезом глазки спросила Нина.

– Откуда надо, – попытался вывернуться Лёнчик.

– А что такое, я не понял?! – угрожающе двигаясь на старосту заговорил дружок Пунцова.

– Подрастёшь, поймешь, – ничуточки не испугавшись, убийственным тоном ответила Нина, и перед тем как развернуться гордо и уйти сказала: А теперь вам лучше самим признаться Тамаре Владимировне. Иначе я сама ей всё расскажу…

Созревший ответ Бородавкина вернул её к действительности.

– Отвёртки, мы нашли… Случайно…, – Бородавкин запнулся, – смотрим, блин, отвёртки.

– Где?

– Кто?

– Дед Пихто! – чуть не потеряв самообладание, съехидничала Нина Юрьевна и с нажимом толкнула речь. – Ты, давай, тут дурака не валяй, рассказывай как было и побыстрей, а то у меня очередь ждёт, два грабежа, один угон с отягощением. Понял?!

– Понял, понял, – испуганно зачастил загипсованный, – отвёртки у папаши стырили, а чулки у сеструхи Похлёбкина. В магазин пошли Катьку напугать, потому что она такая деловая, со мной через губу разговаривает. Больше не будем, тётенька, честное слово!

– Я тебе, Бородавкин, не тетенька, а гражданин следователь, – записав ответ, поучительно сказала Пунцова. – На вот, читай свои показания и на свежий воздух! – подвинув протокол допроса и авторучку к окончательно сникшему подследственному, она встав из-за стола занялась поливом цветов, растущих в горшках на подоконнике из стоявшей там же детской пластмассовой лейки.

– На свежий воздух – это значит на лесоповал? – расписавшись расстроено спросил Бородавкин, вернувшуюся к столу Нину Юрьевну.

– Нет ещё, отпускаю тебя под расписку о невыезде, – кладя перед молодым неучем новую официальную бумагу разъяснила она смысл своих ранее сказанных слов и добавила, – черкни ещё автограф и тут же поправилась, – в смысле распишись.

Ближе к концу рабочего дня, с распухшей головой, как шахматный гроссмейстер после сеанса одновременной игры в шахматном клубе, следователь Пунцова, закрыв в сейфе кучу висящих на ее шее дел, пришла последней на оперативное совещание в кабинет начальника районного отделения. Тот, пользуясь тем, что звёздочки на его погонах больше и светят они от этого дальше, песочил всех без разбору за проявленные мужество и героизм в последнюю неделю милицейских буден.

Вошедшую Нину Юрьевну высокое начальство встретило на удивление благосклонно, показав красноречивым жестом, чтобы она проходила без церемоний, не прерываясь на комментарии в адрес опоздавшей. Любопытные взоры присутствующих, удовлетворив любознательность, вернулись на свои, до этого обустроенные позиции, прилагая максимум фантазии для положения глаз ради одного, чтобы не встретиться с органами зрения начальства. Одна Пунцова, расположившись на свободном стуле, стоящем у стены, положив руки на колени открыто смотрела на громогласного обличителя недостатков в работе вверенного ему подразделения.

– Я бьюсь как, рыба об плотину, создаю им все условия для работы, они «как цыгане дружною толпою» задвигают меня на последнее место по раскрываемости в городе! Я, потеряв всякий стыд и позор, увожу из под носа соседей новенький компьютер, чтобы им ударить по наглым рукам преступников, обделывающих свои грязные делишки в нашем районе, а старший лейтенант Мясохлебов подумал, что эта штука для игры в рабочее время под названием ««Менты в космосе»»!

– Я, товарищ подполковник…, – попытался оправдаться Мясохлебов.

– Ничего не хочу больше слушать про ваши сказочки, что это нужно для работы. Всё, вопрос закрыт, ещё раз такой пасьянс увижу, закрою под ключ, но государственное оборудование гробить не позволю! – оглядев притихших подчинённых, начальник райотдела продолжил экзекуцию. – Но это всё цветочки, квартирные кражи нас тоже не красят. Капитан Кноров, какие у Вас соображения на этот счёт?

– Счёт большой, товарищ подполковник, только сегодня пять ноль не в нашу пользу, – встав со своего места сообщил нерадостные цифры радостный немолодой капитан.

– Захватывающе интересно, а что же дальше? – съёрничал подполковник.

– Ищем, опрашиваем, но пока зацепок и следов нет.

– Похоже Колобок лютует, – насмешливо сделал вывод старший по званию.

– Так точно, следов ног нет, отпечатков пальцев нет, – с готовностью подтвердил взмокший от внимания начальства Кноров.

Дружный смех несколько разрядил обстановку оперативного совещания.

– Ничего смешного нет, – прервал капитан развеселившихся суровых бойцов за правопорядок, была такая банда, её главаря за это и прозвали Колобком, который ни то, что отпечатка пальца не оставлял, вообще ни следов, ни свидетелей не фиксировали.

– Я помню, было такое давненько в соседнем городе, вполне возможно, отсидев своё, Колобок мог перебраться к нам, – поддержала старшего товарища сердобольная Нина Юрьевна, за что получила от него благодарственный кивок головой.

– Да, кстати, как у нас дела со сбежавшим Гвоздодёром? – вернувшись к строгой интонации поинтересовался подполковник.

– Разрешите? – попросил разрешение на доклад майор Окопов.

– Да, пожалуйста.

– Наша оперативная группа совместно с городским и областными управлением ведёт поиск по утверждённому плану. К сожалению, прошедшие семь суток успехами похвастаться не могли, но сегодня есть небольшой позитивный сдвиг. В поле зрения нашей засады на квартире Гвоздодёра появился странный субъект. С виду нормальный мужик, на уголовника не тянет, но весь день крутится возле объекта.

– Может просто совпадение?

– Никак нет. Настойчиво звонил и стучал в квартиру Чердаченко, скрытно наблюдал за окнами, потом вошёл в контакт во дворе дома с местными алкашами. После чего сменил место дислокации, ушёл за дом в заросли сирени. Ребята подходили скрытно поближе и слышали как этот тип называл фамилию Гвоздодёра.

– Так, хорошо, молодцы! Ещё что? – потеплевшим голосом поинтересовался подполковник.

– Неоднократно связной Чердаченко посылал своих собутыльников за выпивкой, орал песни, но, правда, всё приличные, про Чебурашку и «как здорово, что все мы здесь сегодня собрались». Потом, видимо перепив, тряс за грудки самого молчаливого из их компании. Требовал, что бы тот ему что-то рассказал, после чего уснул на куче мусора. Этим воспользовались его приятели, сняли с него личные вещи и попытались скрыться.

– Упустили? – встревожившись вскрикнул подполковник.

– Никак нет, старший группы наблюдения вовремя принял верное решение и вызвал подмогу. Всех задержали, для конспирации разместили не в «обезьяннике», а в вытрезвителе.

– Правильно, посыльный от Гвоздодёра проспится и приведёт нас к нему, но засаду с квартиры не снимать, следите до победы, – вытирая платком вспотевший лоб сделал последнее распоряжение руководитель райотдела и закрывая совещание на прощание сказал: – Вот так всегда бы работали, чётко и по существу. Правильно я говорю?

– Так точно! – первая нашлась Нина Юрьевна из уставших за день коллег, бодро ответив на игривый вопрос начальства.

К выходящей из здания райотдела Пунцовой кинулась на перерез старушка.

– Ой, наконец то, а то я жду, жду, а Вас всё нет и нет.

– А что такое? – отстранённо встретила радостную старуху Нина Юрьевна.

– Ну как же, Вы сами сказали, что если что вспомню, то сразу к Вам.

– А это вы, Дустова, я, извините, сразу вас и не узнала, – подобрев заговорила Нина Юрьевна.

– Я не Дустова, я Мышьякова – свидетель, помните? – напомнила свою фамилию шустрая старушка.

– Конечно, кража в бане, только зачем вы меня у входа ждали, надо было позвонить, – сосредоточившись ответила Пунцова.

– Нет, милая, обворовали не баню, соседей, а в бане я трудилась как дважды герой социалистического труда.

– Хорошо, хорошо, – остановила начинающийся водопад воспоминаний находчивый следователь уголовного розыска, – а что вы хотите сообщить?

– Самое главное, – снизив голос раскрыла тайну Мышьякова. – Я встретила того носатого с чемоданом и знаю где он живёт.

– Где?

– Напротив бани…

Глава седьмая. Конфуз

Нина Юрьевна с удовольствием после автобуса прошлась до дому пешком, подставляя лицо лёгкому встречному ветерку. Поприветствовала сидящих на скамейке соседок и не спеша вошла в подъезд. Проверив содержимое почтового ящика обнаружила в нем письмо от дочки и, держа его в руке, зашла в лифт.

У дверей квартиры её ждало досадное недоразумение, на звонки никто не реагировал и не спешил по обыкновению встречать. Открыв дверь своим ключом, Нина Юрьевна переступила порог домашнего очага и по домашним мужским тапочкам, сиротливо притулившимся у входа, поняла, что она напрасно истязала входной звонок в надежде на тёплую встречу с мужем. Освободив натруженные за день ноги от форменной обуви, дала им поблажку, окунув их в свои легкомысленные ласкающие мягкостью и простором домашние скороходы яркой расцветки с очаровательными помпушками. Остальное оставив как есть скучающая по своей «кукушечке» мать, села в кресло читать письмо от дочери. На одном дыхании, с несходящей с губ улыбкой проштудировала послание с милым сердцу почерком на двух листах, Пунцова удовлетворив информационный голод о невидимой жизни родного человечка, расслабляясь, думая о чём то добром и светлом.

Телефонные позывные не сразу вывели женщину из состояния блаженного безделья. Поэтому аппарату связи пришлось изрядно потрудиться, чтобы на него обратили внимание, в результате чего он передал звонившему без искажения голос требуемого абонента.

– Алло, я Вас слушаю.

– Нина Юрьевна? – раздался мужской голос в трубке.

– Да.

– Майор Окопов беспокоит, скажите, Пунцов Леонид Константинович Вам кто?

– Муж, а что? – с плохим предчувствием вступила в диалог Нина Юрьевна.

– А где он сейчас? – добавил туману майор.

– Не знаю, дома нет.

– Очень хорошо, – совсем не радостно заключил голос в трубке, – приезжайте на опознание.

– Куда? – враз обмякнув всем телом выдавила из себя, представив самое худшее женщина – милиционер.

– В вытрезвитель…

Пунцова, не помня себя, как была в форме и домашних тапочках с болтающимися на них мохнатыми шариками, примчалась к казённому зданию, в котором безуспешно, изо дня в день борются с излишним употреблением спиртных напитков. Не дожидаясь, когда через двери перекантуют еле-еле стоящего на ногах толстяка, сделала манёвр под названием таран и оказалась внутри храма трезвости.

Майор, вызвавший Нину Юрьевну, увидев её в состоянии смертельно раненого горем человека, с неподдельным сочувствием произнёс.

– Что случилось?!

– Не знаю, хотела у Вас спросить.

– Да Вы садитесь, не переживайте, может это не он. Сейчас приведут, – успокаивающе заговорил Окопов.

– Приведут?! – ища ответ в безмолвном лице старшего по званию сослуживца протянула измученная неизвестностью женщина.

– Да, – с оптимизмом подтвердил Окопов и попросил сидевшего рядом милиционера. – Слушай, друг, приведи нам того самого из третьей кают-компании.

…Дома, на следующий день Леонид Константинович вспоминал весь свалившийся на него вчера кошмар и не верил, что такое могло с ним произойти. Раскалывающаяся от боли голова страдала без всякой надежды на улучшение, а весь переполненный сивушными маслами организм мордовался с похмельным синдромом, не веря в победу. Желудок в качестве протеста бастовал и отказывался принимать пищу, а простая вода из под крана сегодня как назло была до безобразия противна и не съедобна, от чего Пунцову жить долго и счастливо не хотелось. Он корил себя за доверчивость и оплошности, допущенные при таком важном деле, как оперативная работа.

Пытаясь справиться с недугом, Леонид Константинович, дыша перегаром, сел за письменный стол и взялся за ручку, призвав к себе на помощь фантазию и сказку:

«Дед Мороз неожиданно захворал, у него болела голова и тряслись руки. Он один маялся в сказочном тереме и не знал как себе помочь. Снегурочка укатила с Иваном-царевичем в ночной клуб на репетицию новогодней вечеринки и Мороз Иванович мог кряхтеть и ругаться вслух, без свидетелей: – «Вот старый козёл!», написал детский писатель ругательное слово, но не смотря на болезненное состояние вовремя заметил его грубость и ненужность, заменив его на другое. «Вот старый холодильник! Бабу Ягу за Дюймовочку принял, а она мне в мороженое подбросила прошлогоднюю волчью ягоду…»

А дальше у мучающегося с похмелья литератора, как он не тужился, ничего для сердца и ума малолетних читателей не выходило. Только голова от движения ручкой по бумаге отдавала адской болью, которую он не пожелал бы даже Кощею Бессмертному. Оставив мазохистские занятия, Леонид Константинович стал рассматривать жизнь за окном квартиры. Там, как всегда, всё шло замечательно. По одной стороне колесил автомобиль, похожий на сказку, а по другой молодая мамочка с неразлучным дитём в коляске. «Идиллия!» – констатировал неопровержимый факт Пунцов и тяжело вздохнув всколыхнул в себе неприятные воспоминания.

Явление примерного супруга домой на милицейской машине в сопровождении группы поддержки будет навечно записано несмываемой строкой в историю подъезда. Многим повезло лицезреть как их сосед в прекрасном расположении духа подчинялся своей бесшабашной голове, которой хотелось петь и вести душевные беседы с «милыми» людьми у подъезда, а его ноги отставали от мысли на столько, что вообще отказывались самостоятельно двигаться.

В квартире, к помогающему Нине Юрьевне сержанту Леонид Константинович развязно обращался.

– Братишка, сгоняй за пивом, я угощаю!

А попадающую в перекрестье его пьяных глаз жену восторженно громко представлял с запинкой выговаривая слова.

– А это, между прочим, моя жена, да-а-а, а как вы думали? Она капитан милиции…да-а-а, почти майор…Капитан, капитан, улыбнитесь, ведь улыбка – это флаг корабля, – завершив короткое рекламное резюме своей половины песенным аккордом.

Нина Юрьевна стойко терпела нетипичное поведение мужа, заботливо уложив его на кровать в комнате дочери, и без лишних словесных выпадов закрыла за собой дверь. Может на этом всё бы и кончилось, но отлежавшись Пунцов вышел на поле боя с претензиями к работе милиции. И тут началось! Он едва успел спросить, борясь с икотой.

– По какому…ик…праву была грубо сорвана…ик…блестяще разработанная…ик…операция по аресту…ик…Чер…Чер…Чердаченко?!

В ответ он услышал голос жены в полном диапазоне, который нелестно охарактеризовал его умственные способности и прочие недостатки. Обличительная речь длилась так долго и так оглушительно, что Леонид Константинович после неоднократных попыток вставить веский контраргумент соответственной громкости несколько оглох и охрип. Выплеснув эмоции в пьяное лицо супруга, Нина Юрьевна скрылась в комнате, где ещё недавно собирался с силами Пунцов, закрывшись от дальнейших дискуссий на защёлку. Взъерошенному несправедливой критикой и клеветой Леониду Константиновичу оставалось только одно – высказаться у запертой двери, потому что ломать баррикаду не взирая на свой праведный гнев, он не решился. Зато в ответной речи Пунцов слов не выбирал и сыпал правду-матку как соль из солонки, без счёту. Он припомнил всё, что мог вспомнить человек, выходя из тяжёлой степени опьянения, повторяя многократно одно и то же с разными интонациями и словосочетаниями, употребляя, не краснея слова, которые в детских книжках не пишут, да и в приличных взрослых не используют. Спроси Леонида Константиновича о чём он так продолжительно говорил, то навряд ли ответит, но одно помнится ему достоверно, что на полном серьёзе угрожал забросить вести домашнее хозяйство и устроиться на работу «деньги заколачивать!» Бросив на прощание перед тем как уйти спать «тогда посмотрим какие мы капитаны дальнего плавания без нервов на кухне!»

Пунцову было неловко за вчерашнее и в тоже время и обидно – «Пострадал за свою порядочность, да ещё и виноватым оказался», – мыслил про себя Леонид Константинович. «Проявил заботу называется! Небось Гвоздодёр о семье не думает как я, отсиживается где-то в своё удовольствие и поплёвывает на жену и детей, а я – влажная уборка, прачечная – булочная, присел – отжался, прогнулся – улыбнулся. Дождался, оценили – размазали как масляную краску о стенку. Эх, бабы, как менты без адвоката заклюют, – сделал вывод Леонид Константинович и пошёл замаливать свои грехи на кухню. Он с десятого класса знал французскую поговорку «если женщина не права, попроси у нее прощения!»

Управившись у плиты, Пунцов с мусорным ведром подкрался к мусоропроводу, стараясь не столкнуться с соседями. Погремев крышкой мусороприёмника, и избавившись от вороха разнокалиберных упаковок от пищевых продуктов, заспешил домой. У порога своей квартиры, ближе к ступеньке ведущей на верх к площадке между этажами заметил окурок от дорогих сигарет. От такой находки Леонид Константинович насторожился. Почему, он и сам не знал, но что-то ёкнуло и он замер, как леопард на охоте. Прислушавшись к тишине подъезда и убедившись, что находится в полной безопасности от случайных встреч несгибаемый следопыт на цыпочках поднялся к смотровому окну, из которого чудесным образом просматривался дом напротив, что мало интересовало Пунцова, он разглядывал пустую пачку из под сигарет и то, что осталось от сигает после использования неизвестным.

Леонид Константинович вдруг отчётливо вспомнил курящего Гвоздодёра в машине у вокзала, сигареты были явно идентичные этим, – вставил в свои рассуждения научный термин Пунцов. Так же он вспомнил требование жены: «больше не лезть не в своё дело и не позорить её перед людьми!» Игнорируя печальный опыт вчерашнего дня, прирождённый сыщик аккуратно собрал несколько окурков в пустую пачку, потому что он знал ещё одну поговорку «послушай женщину и сделай всё наоборот». Вздрогнув от шума заурчавшего лифта, он держа с предосторожностью подозрительную пачку из под сигарет за твёрдые углы большим и указательным пальцем с быстротой уходящего от погони мышонка, нырнул в свою дверь.

Леонид Константинович как всегда был прав. В минуты, когда он изнемогал от нравственных страданий, возмутитель семейного равновесия семьи Пунцовых Гвоздодёр курил сигареты той самой марки, останки которых бдительный оперативных дел мастер подобрал на лестничной площадке родного подъезда. Чердаченко, не смотря на дни скитаний и многодневную щетину имел вполне импозантный вид в глазах определённого контингента. Расположившись в питейном заведении на свежем воздухе за столиком под цветистым зонтиком он нажимал на пиво, одновременно дымя сигареткой, пуская пыль в глаза своей соседке, женщине выше среднего возраста, с приличной внешностью для одинокого мужчины, с весёлыми глазами и бесконечно улыбающимся ртом. От её улыбки звенели стёкла в проезжающих в недалеке автомобилях и сходили с ума воробьи, не имеющие тихой минутки, чтоб доклевать рассыпанные крошки на пустующем столике. Кроме прочих достоинств она имела твердый характер, ни в какую не соглашаясь смешивать водку с пивом. Проникнув симпатией к крепкому мужчине, сидевшему рядом с ней под одной тенью от фирменного зонта придорожного кафе, тем не менее задавала ему беспристанно каверзные вопросы, млея от случайной встречи.

– А что же вы, Николай, говорите, что не пьёте, а сами на водочку налегаете?

– Лидочка, Вы меня уморите, – как заправский ловелас балагурил Чердаченко, – Я что ли, типа, гоню? Я же говорю, семь лет в рот не брал ни капли, вживался в образ генерала милиции. У нас артистов такая жизнь: сегодня прокурор – завтра нарколог. Сечёшь?

– Обязательно, что я телевизор не смотрю? У меня и видик есть, – но всё равно я вас в кино не помню, – поджала губки Лида.

– Лидончик – симпапончик, меня в гриме мать родная не узнаёт, а сейчас я в отпуске перед съёмками и ищу сообразительную поклонницу, – неприлично близко приблизив своё лицо к собеседнице выдохнул последние слова Чердаченко.

– Какой Коленька вы быстрый, – опять вспугнув пернатых по соседству отозвалась громкоголосно Лида, – я вас мало знаю.

– Понял, не дебил, давай ещё пятнадцать минут посидим, – завершающие слова так рассмешили женщину, что она чтобы остановить свои переливы смеха выпила свой стаканчик водки с тоником до дна.

– Лидок, ты не бойся, я не кину, всё будет чики-чики, поедем завтра в театр, я тебя с главным режиссёром познакомлю, во такой в законе мужик, – подтвердил сказанное Гвоздодёр, выставив вверх большой палец руки, а другой помог осуществить залповый глоток обжигающей жидкости из пластмассового стаканчика, и затянувшись сигаретой продолжил описывать прелести завтрашнего дня, – на съёмочную площадку смотаемся, в киношке тебя снимем.

– Ой, что правда, как настоящую артистку? – взвизгнула от счастья Лида и больше прежнего раскинулась в улыбке, выдав на гора буреломы весёлого смеха.

– Без базара, у меня всё схвачено, приколемся по полной программе.

– А я не знала, что у нас кино снимают.

– А никто не знает, американцы снимают про шпионов, «Дело шьют знатоки» называется.

– Не получится, языка не знаю, – расстроившись сообщила Лида.

– И не надо, у них там пять переводчиков, так что не мечи икру раньше времени. Скажи лучше в кино сниматься хочешь?

– Хочу! – незамедлительно призналась захмелевшая будущая кинодива.

– Тогда заказывай ещё по двести, машина сейчас за мной подъедет, рассчитаюсь, – распорядился Гвоздодёр.

– Есть, командир, – отдала честь наманикюренной ладошкой сговорчивая женщина и полезла в сумочку за кошельком. Оценивающий взгляд Чердаченко в две секунды зафиксировал в полном объёме финансовое положение знакомой, чем остался очень доволен. Весёлым прищуром глаз и лёгким чмоканьем воздушного поцелуя Гвоздодёр окончательно и бесповоротно окрылил наивную женщину…

…Возвращение жены с работы Пунцов встретил на высоком дипломатическом уровне, чисто выбритым и опрятно одетым на фоне квартиры после генеральной уборки, где все вещи находились согласно штатному расписанию, а квадратные метры жилой и полезной площади сияли как именинники в атмосфере прохлады и доброжелательности. Цветы в вазе удачно дополняли стремление Леонида Константиновича разрядить напряжённую обстановку, возникшую по поводу недавнего недоразумения.

Запах жареной курицы, плывущий с кухни, с порога заставил Нину Юрьевну сменить гнев на милость, едва она открыла дверь в квартиру. Она, чтобы не выдать себя прежде времени и скрыть расплывающееся лицо от улыбки, с маниакальной тщательностью, стоя спиной к источнику кулинарных изысков, меняла туфли на домашние тапочки. Вышедший в коридор муж, не дожидаясь её разворота на сто восемьдесят градусов, спросил:

– Есть будешь?

Как можно хладнокровней, не меняя позы буркнула:

– Перекушу немножко.

Переодевшись в домашнее, Нина Юрьевна, войдя в кухню и сев за аппетитно сервированный стол, принялась молча поглощать приготовленную мужем вкуснятину, представлявшую собой салат из помидоров, картошку фри и курочку, с поджаренной до умопомрачения корочкой, а экологически безупречно охлаждённая минеральная вода в высоком прозрачном стакане была особенно хороша.

Леонид Константинович был дока не только по детской литературе, но и по женской психологии. Он как и все знал на зубок, что «путь к сердцу мужчины лежит через желудок, а женщина любит ушами». В отличии от других Пунцов ещё знал, что у женщины после вкусной еды обостряется слух, вот тут – то не пропусти, кто умеет не молчать, может показаться ей вполне милым. Особенно при условии, если речь будет идти о вещах женщине знакомых и не затейливых. Вот почему Нина Юрьевна, заканчивая трапезу на вопрос мужа на первый взгляд совершенно заданный не к столу, ответила с готовностью и без неприязни. Не подозревая, однако, что он в качестве мелкого подхалимажа затрагивает тему, о которой она всегда не против поговорить. Чем её супруг и воспользовался, к тому же тяготеющая пауза затянулась и он ляпнул о том, что смог вспомнить подходящее в данный момент.

– Чем закончилось дело братьев Чекушкиных?

– Пока никак, кто там из них накуролесил ещё неизвестно. Экспертиза показала в бутылке оказалось не то что мы думали, – допивая минералку сообщила разочарованным голосом Пунцова.

– А что? – дожёвывая ужин уточнил Леонид Константинович.

– Пиво нашего пивзавода, короче дрянь какая-то, не знаю как его люди пьют, – вставляя из-за стола отчиталась Нина Юрьевна и в заключении всё ещё сдержанно поблагодарив, – спасибо.

– Пожалуйста, может добавки? – отважился заботливый муж, взявшись за картошку фри.

– Нет, извольте, целлюлит нынче не в моде, – самокритично пошутила насытившаяся жена и сделала попытку помыть за собой посуду.

– Не надо, я сам, – опережая её действия уведомил Леонид Константинович.

– Да ладно уж, не переломлюсь, – не сдавалась Нина Юрьевна, открывая кран с горячей водой.

Пунцов, расправляясь с салатом решил приступить к главному.

– Нин, тут такое дело, не знаю как начать. Только прошу – сразу не кричи.

– Что опять Гвоздодёры по тёмным углам мерещатся? – управившись с тарелкой, повернувшись к супругу с лёгкой усмешкой спросила напрямик Нина Юрьевна.

– Да, – отложив вилку в сторону не став отпираться признался Пунцов. – Ты можешь смеяться, но это очень подозрительно. Я обнаружил на площадке между нашим и верхним этажом кучу окурков и пустую пачку из-под сигарет. Там явно кто-то находился длительное время и скорей всего ночью.

– Ну и что, мало кто там проходя два окурка мог бросить.

– Нет не похоже, и на своих не похоже. Молодёжь летом в подъезде не околачивается, тем более сигареты дорогие и очень мне знакомые.

– Хорошо, покажи, – заинтересовавшись попросила Нина Юрьевна.

Пунцов открыв дверцу под мойкой достал оттуда прозрачный полиэтиленовый кулёк с вещественными доказательствами. Жена, окинув предъявленную коллекцию мусора, опытным следовательским оком спросила мужа:

– А от меня чего ты хочешь, чтобы я в подъезде засаду организовала?

– Нет, от тебя пока требуется отдать всё это на экспертизу, наверняка здесь пальчики Чердаченко, – тряся в воздухе кульком с криминальным мусором озвучил свой план действий Леонид Константинович. – Последний раз прошу, это же в твоих силах, если не он – нашим легче, спать будем крепче. А?