Текст книги "Святая, смешная, грешная"
Автор книги: Виктор Ермаков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
– Ты же в Чехове родилась? – спросил Костя. – Наверное, в детстве приезжала сюда с родителями, зимой – на каток, летом – на карусели? А я в Москву перебрался десять лет назад, я писал тебе в «Одноклассниках», наверное, помнишь.
– Да, конечно помню, ты родился в Новосибирске, потом жил… Как этот городок называется? Дай вспомнить. По-моему, Компотовск. Запамятовала.
– Кать, я тебя прибью сейчас, какой Компотовск? Киселёвск! От слова «кисель», а не «компот». А вообще там нет никого киселя, там есть только уголь. Кстати, я работал, правда, совсем немного, на одной из шахт. Как-нибудь расскажу тебе.
– Ты как-то совсем коротко писал об этом. Обещай, что когда-нибудь расскажешь подробнее, мне интересно. Бывала ли я здесь в детстве? – с оттенком лёгкой грусти спросила я. – Бывала, конечно. Только с мамой. Отца я почти не помню.
– Нет, мы куда-то не в ту сторону направили свою память, давай лучше поговорим о сегодняшнем дне. Мне кажется, это куда более интересное и приятное занятие, – обняв меня, произнёс Костя. – Прекрасный день, прекрасный вечер, самая красивая девушка рядом со мной! Что может быть приятнее?
– Утром мы договаривались не заниматься плагиатом и не читать чужие мысли, выдавая их за свои, поэтому я промолчу, – шутливо произнесла я. – Но, если честно, меня так и распирает от желания сказать что-то подобное!
– Слушай, а здесь, правда, многое изменилось, – поцеловав меня, сказал Костя. – Нет этой металлической рухляди прошлого века, свезённой сюда со свалок всего мира. А нам всё это впихивали как аттракционы будущего. При этом цена проката на каких-нибудь качелях-каруселях соизмерима с ценой проведённого дня в «Диснейленде» или ином парке развлечений.
Костя, произнеся всё это, на секунду замолчал.
– Я всё не пойму, – задумчиво продолжал он, – Россия – богатая страна. В нашей земле чего только нет – от золота и алмазов до нефти и газа. Моря, леса – всё есть. А современного, нормального парка развлечений нет. Возьми ту же Испанию – вроде, кроме винограда, мандарин и оливок, толком больше ничего и нет, а «Порт Авентура» или та же «Терра Митика»– есть. Во Франции – «Диснейленд» и «Астерикс», «Европа Парк» в Германии, «Универсал Студио» в Японии. В России – парк Горького! Б…, да что же это такое! Почему у нас-то всё не так? Не как у людей? – мышцы на его скулах ходили; в прищуренных глазах бегали совсем не добрые бесята.
Я подняла удивлённо глаза на Костю. В моём взгляде, читался немой вопрос: «Оказывается, ты и так умеешь?»
– Да, дорогая, представляешь, я и так могу. И даже покруче, – прочитав мои бессловесные эмоции, произнёс он.
Мы оглядывали площадь, лежавшую несколькими ступеньками ниже нас. В центре её, по-моему, в большом надувном бассейне дети катались на надувных лодках, выполненных в виде лебедей и животных. Не было видно стоящих прежде тут и там всевозможных аттракционов, палаток с шаурмой или шашлыками. Чисто выметенные асфальтированные дорожки, по бокам которых прямо на траве расставлены удобные для отдыха кресла – эта зона скорее напоминала островок для йоги или медитации. В общем всё цивильно, стильно и даже местами интересно. Но однозначного мнения, стало лучше или хуже, как-то сразу не приходило, много спорных вопросов. Для людей старшего возраста исчез тот парк, который они помнили, парк их молодости, и это конечно грустно. Для людей нашего возраста или помоложе, наверное, парк стал лучше. Для детишек – вопрос спорный, убрали старую рухлядь, и это хорошо, не предложив взамен ничего, и это плохо. Мы шли с Костей, держась за руки, как классическая влюблённая парочка.
– Смотри, вот кафе. Мне кажется, достаточно цивильное. Может, попьём кофе или чая?
– С удовольствием, – ответила я. – Я бы кофе выпила – всё равно ещё к маме ехать, так что спать не раньше часа ночи лягу.
Мы сидели, пили кофе и крутили головами, рассматривая изменения прошедшие здесь в последний год, а может и больше.
– Завтра Девятое мая, праздник, – произнёс Костя. – У тебя воевал кто-нибудь из близких?
– Да, – ответила я, – дедушка. Он потерял ногу на той войне, пришёл домой на костылях. Жили, как почти все после войны, очень трудно, много работали, но весело. И жили веселей и работали весело. Бабушка всегда подчёркивала это, вспоминая молодость и послевоенные годы.
– Да, работали много, это точно. Сначала воевали, гибли, приходили калеками, а потом пахали, восстанавливая страну, – как-то невесело произнёс Костя. – Я иногда представляю себе: вот если бы тогда, в ту войну или после, когда люди рвали пупы, устанавливая рекорды для страны, строили заводы, шахты, открывали месторождения, вот если бы тогда им сказали: «Пройдёт не так много времени, и всё это будет принадлежать кучке людей, не имеющей к созданию этого никакого отношения». Вот как ты думаешь, что бы они ответили?
– Не знаю Костя, я думаю, ничего бы не ответили. Не поверили бы. Просто набили морду за такие слова.
– Ничего не пойму, – не унимался Костя. – Эти люди выиграли самую тяжёлую, самую страшную войну в истории. Казалось бы, чем их можно испугать, чтобы они вот так просто взяли и отдали всё, что создавалось таким трудом?
Я молчала, глядя в кофейную чашку. Затем, подняв глаза, произнесла:
– Я думаю, их не испугали. Думаю, их просто обманули. Правду ведь говорят – старики, как дети. Такие же доверчивые, наивные… Верят каждому слову. Тем более, когда эти слова произносятся на самом верху, на государственном уровне. Или, наоборот, с молчаливого согласия властей давали возможность обмануть, обобрать их, оставив по сути этих стариков один на один с жуликами и ворами всех мастей.
– С молчаливого согласия? Да нет, милая, чаще всего не с согласия, а по прямому указанию. И указания эти шли с самого верха. От тех, кто сам мог подписывать законы и документы, узаконивавшие этот грабёж, или от тех, кто мог как-то на это повлиять. Кто-то из них уже в могиле, и чтобы гореть им вечно в аду. А кто-то, наоборот, сейчас живёт, как король, в каком– нибудь Лондоне или на собственных островах, купленных на деньги этих стариков. Да, собственно, ограбили не только стариков, а 95 % населения страны.
– Знаешь, мне-то, легко, наверное, сейчас сидеть, вот так рассуждать. Я в начале перестройки ещё пешком под стол ходила, да и ты, не далеко ушёл от меня. Но ведь кроме тех стариков и таких, как мы, были ведь нормальные, взрослые, здравомыслящие, образованные люди. Как они-то всё это допустили?
В воздухе повисло тягостное молчание.
– Костя, мне пора. К маме обещала в гости заехать, – сказала я то ли для того, что бы прекратить эту несвоевременную тему (всё-таки вроде бы свидание), то ли действительно уже было пора.
– Хорошо, сейчас рассчитаюсь, и едем.
Мы медленно брели к своим автомобилям, всё так же держась за руки, не желая расставаться.
– Долго будешь у мамы?
– Не знаю, думаю часок. Чай попьём, поболтаем.
– А где она живёт?
– Недалеко, на Тульской. В общем-то от меня десять минут, если нет пробок.
– Во сколько завтра встречаемся?
– Давай проснёмся, созвонимся, хорошо? Подружка обещала в гости заехать, думаю, часикам к пяти освобожусь.
Ещё минут десять простояв у моего «Мерседеса», сто раз сказав «До завтра» и столько же раз поцеловавшись, мы расстались.
Глава 3
Высушив волосы, я выключила фен и нажала пульт ТВ. Показывали парад на Красной площади. «Значит, центр города будет перекрыт – то эстафеты разного рода в честь Девятого мая, то кортеж… Потом технику будут выводить из города. Нужно позвонить Косте, договориться о встрече. Как мы вчера это упустили?» – думала я, готовя себе завтрак.
Он позвонил первым:
– Доброе утро, Катя! С праздничком тебя. Как настроение?
– Спасибо Костя, настроение отличное! Вот завтрак себе готовлю.
– А я уже съездил кое-куда. Хорошо, что это в моём районе – в центр лучше не соваться, почти весь перекрыт. Вот я и звоню тебе пораньше, чтобы договориться о встрече.
– А какие у нас сегодня планы? Вроде ты говорил, что можем сходить на Поклонку посмотреть салют.
– Ну да, у меня планы не изменились – хочу с тобой салют посмотреть. Только знаешь, какое столпотворение вечером на Поклонной? Жуть просто! Предлагаю ВИП-места. Обзор великолепный! В ложу подаётся вино, конфеты, по желанию можно даже массаж заказать. Как тебе такой вариант?
– Соблазнительно, не скрою. Я подумаю над твоим предложением.
– Отлично, Кать. Тогда во сколько за тобой заехать? Учитывая возможные перекрытия Кутузовского, предлагаю пораньше встретиться.
Договорившись, что он заедет за мной в шесть, положили трубки. Обзвонив и поздравив с праздником маму и немногочисленную родню, я оделась и от нечего делать вышла пройтись по набережной. День пролетел между чашкой кофе в летнем кафе, покупкой каких-то мелочей в разных магазинчиках и просто шатанием по городу. Позвонила Любани и сто раз извинилась, что сегодня не могу с ней встретиться. Впрочем мои извинения не помогли, пока я не пообещала рассказать ей всё и о первой нашей с Костей встрече, и о сегодняшней. Обещаю, Любочка, всё-всё со всеми подробностями… Или ПОЧТИ со всеми, обещала я, смеясь в трубку.
Приближалось главное событие дня. Да что там дня – года! А может быть и…
«Стоп, Кать, останови свои мысли дорогая. Что-то ты размечталась», – говорила я себе, стоя на набережной и глядя в тёмную воду Москва-реки.
Костя заехал в шесть, как и договаривались, и мы сразу поехали к Поклонке, пока была возможность доехать без пробок. Вернее пока вообще была возможность доехать, потому что ближе к началу салюта этой возможности могло просто не быть. Кутузовский и прилегающие к нему улицы медленно, но верно заполнялись машинами.
– Я же тебе говорил, – произнёс Костя, когда мы остановились перекусить в кафе, – ещё несколько часов, и будет не то что не проехать, а даже не пройти. Давай, допиваем кофе и – в лоджию.
Подъезжаем к шлагбауму. Секундная формальность, и охрана поднимает шлагбаум. Мы на территории «Эдельвейса». Смотрю вокруг – вся придомовая территория заставлена дорогими иномарками, одна круче другой. Впечатление, что здесь проходит весенний автосалон престижных авто. Поднимаю голову, и ахаю:
– Костя, а ты на каком этаже живёшь?
– На двадцать пятом. Всего здесь сорок четыре этажа. Высота центральной башни, по-моему, 170 метров. Но я не в центральном корпусе живу, вот слева – это мой.
Въезжаем в подземный гараж, переглядываемся, улыбаясь, вспоминая паркинг во «Временах года». Вот ведь всего пять минут езды, и можно было с комфортом улечься в постель, потом принять душ, выпить по бокалу вина… Нет ведь! Угораздило заняться «этим» прямо на парковке, в машине.
– А я не жалею, что тогда мы не доехали до твоей квартиры, – говорю я, прижимаясь к его плечу. Он чмокает меня в ответ.
– Я тоже! Думаю, в квартире, да и не только в квартире, мы с тобой ещё много-много раз будем это вытворять, а вот на парковке… – он замолчал, как бы прикидывая. – Будем мы ещё на парковке или нет? Так я не понял, ты хочешь повторить экстрим?
– Как-нибудь в другой раз, – подыгрывала я, – не сегодня.
– А почему нет? – спрашивает Костя, притормаживая. – Кстати, моё машино-место в самом углу. Может, всё же подумаешь? Я бы не отказался, – подмигивает он мне.
– Нет, милый, нет, – отвечаю я. – Точно не сегодня.
– Боишься, что ли? Опять охрана или соседка не вовремя появится, – улыбается он.
– Нет, просто писать хочу очень.
– Нууу, это серьёзный аргумент. Тогда выходи, припарковались – и бегом в лифт.
Всё же как это удобно – припарковался – и тут же лифт. Минута – и ты дома. Костя торопясь открывает ключом дверь квартиры и…
– Кать, ты вроде писать очень хотела?
«Мда… нам так не жить», – скидывая туфли, мысленно произношу я. Прихожая чем-то напоминает зал моей квартиры. Не в плане интерьера – тут мне вообще далеко – а по размеру. Метров, наверное, двадцать, не меньше. Пол из тёмного мрамора с белыми прожилками, в котором отражаются встроенные лампы подвесного потолка, делает прихожую ещё более объёмной, с претензиями на торжественность и оригинальность. Справа во всю стену – раздвижные шкафы из чёрного дерева, покрытого лаком, с серебряного цвета вставками и зеркалами – явно дизайнерской работы. Слева – стена с декоративными обоями белого цвета с бегущими струйками серебряного дождя и белой дверью, видимо, ведущей как раз туда, куда я так хотела. Ванная комната, выполненная в стиле Арт-Деко, поражает своей изумительной белизной. Присев на унитаз, кручу головой – мне определённо нравится этот стиль, чистота и аккуратность ванной. Всё по полочкам, по своим местам, что не часто присуще молодым людям, если они живут одни. «Ха! А кто тебе, Катерина, сказал, что он живёт один? Мало ли, что он там тебе писал в «Одноклассниках»? Да и с какой стати – молодой, красивый и один?» Мою руки и разглядываю себя в зеркале: «Конечно не один, – улыбаюсь сама себе. – Теперь у него есть я!» Выхожу из ванной и, не успев сделать шаг, попадаю в его объятия.
– Пописала?
Я киваю головой.
– Ну так что, готова? – беря меня за руку, спрашивает Костя.
– Нет милый, эффект неожиданности уже упущен, а значит, не будет того драйва, который мы испытали в первый раз в машине. Поэтому не спеши, не торопи, хорошо?
– Кать, ты о чём? Я спрашиваю, готова знакомиться с квартирой? Ей Богу, у кого что в голове, – разводит он руками. – Я ей про квартиру, она – про секс в машине.
– Уж кто бы говорил, – парирую я. – Если бы не скоростной лифт, уверена, что ты и там бы начал приставать.
– А что?… Это тема! Надо как-нибудь попробовать, – шлёпая легонько меня по попке, подмигивает он. – Ну, проходи, знакомься.
Прихожая и зал не разделены стеной, отчего и без того большой зал кажется просто огромным! Свет не зажигаем – закат через большие окна в пол окрашивает стены, мебель в тёмно– малиновые тона, и комната кажется особенно уютной и манящей, интригующей своей неизвестностью. Костя исчезает в этой мягкой полутемноте. Через секунду маленькие слабые огоньки вспыхивают под потолком, освещая кухню-студию. Узкий и длинный стол-тумба, больше напоминающий барную стойку, отделяет кухню с плитой, мойкой и небольшой обеденной зоной от зала. «Метров сто, не меньше», – прикидываю я, оглядывая всё это пространство, по-прежнему стоя между прихожей и залом. В центре зала большой квадрат крышки низкого журнального стола почти лежит на светлом ковре. Длинный угловой диван мягкой обивки гармонично подходит к столу. На стене – тонкая панель телевизора. Полки, горизонтально встроенные в стену, несут на себе более мелкие предметы интерьера, плохо различимые в полутемноте комнаты – всевозможные фото в рамках, вазы, книги.
– Мне нравится, – оглядываясь вокруг, говорю я, слыша, как Костя наполняет бокалы вином. – Не люблю захламлённые, заставленные всевозможной мебелью квартиры.
– Значит, у нас с тобой одинаковый вкус. Тоже люблю свободное пространство. Подойди сюда, покажу что-то, – говорит Костя, переходя из зоны кухни в зал.
Я иду через зал, оценивая преимущества свободного пространства, позволяющего свободно перемещаться даже в слабо освещенной комнате, не боясь что-нибудь опрокинуть или набить себе синяков, столкнувшись с углами дивана или стола. Костя протянул мне бокал вина и свободной рукой толкнул раздвижную дверь балкона, разделяющую, словно стеклянной стеной, зал и сам балкон. Нет, сегодня определённо вечер впечатлений и приятных удивлений. Сначала меня поразило само здание, скорее похожее на старинный стилизованный замок, чем на обычную высотку. Потом – интерьер, да и размер комнат. И вот, наконец, лоджия. В общем-то, легко можно сказать, что это – совершенно нормальная комната и по размерам, и по комфорту – здесь и диван, и стильная кушетка в форме волны, на которой удобно загорать или просто лежать, листая журнал, столик, оригинальный торшер с большим матовым абажуром… Но больше всего поражает, конечно, вид! С высоты птичьего полёта залитый огнями Кутузовский проспект, сотни и тысячи зажжённых фар авто, съехавшихся к началу фейерверка, запрудили все мыслимые и немыслимые улочки, дороги, любые свободные пятачки, куда только можно всунуть машину. Поклонная гора – как на ладони!
– Кать, представляешь, вспышки фейерверков будут совсем рядом, немного выше окон нашего балкона. Грохот будет стоять неимоверный! Отсюда до Поклонки, где запускают салют, рукой подать! А до Воробьёвых гор немного дальше. Ну вот, я же тебе обещал, что устрою грандиозную смотровую площадку с повышенным комфортом, – Костя улыбался по-доброму, без пафоса и самодовольства. Я тоже радовалась, что мы можем быть в самом центре происходящего, в самой гуще событий и огромного скопления людей, и быть одновременно только вдвоём.
– Спасибо, я действительно рада, что мы здесь. Мне безумно всё очень нравится!
Мы стояли у края застеклённой лоджии, любовались ночным небом, пили вино и ждали начала салюта.
– Ещё сорок минут до начала, – сказал Костя. – Смотри, яблоку негде упасть. Интересно, сколько сейчас здесь людей?
Я смотрела вниз, в людское море, и пыталась мысленно представить – сто тысяч? Двести? Полмиллиона?…
– Интересно, а они видят нас? – спросила я.
– Не думаю, – ответил Костя, – стекло лоджии слегка затонировано, свет не включаем, да и темно уже. Не говоря уж о том, на каком мы этаже.
Я высунула голову и огляделась:
– А соседи нас видят?
Практически на каждой лоджии виднелись чьи-то головы. Так же, как и мы, люди ждали начала салюта. Кое-где вспыхивали огоньки сигарет, выхватывая из темноты лица, и тогда можно было даже рассмотреть – мужчина это или женщина. Люди пили вино, обнимались, мы слышали их голоса, смех…
– При желании, конечно, можно увидеть, но не все же такие любопытные, как некоторые, – поставив акцент на последнее слово, сказал Костя.
Я повернулась, готовая ответить что-нибудь поострее на его шутку, но его губы как будто ждали моих, пахнущих вином и жаждущих горячей ласки поцелуев. Его поцелуи были разными – то он нежно-нежно чуть касался уголков моих губ, то целовал верхнюю губу, словно пил маленькими глоточками нектар моей любви, то наоборот целовал страстно, жадно, ненасытно, обхватывая своими горячими губами мои, от чего голова кружилась сладко-сладко и хотелось, чтобы это длилось вечно. Затем мы стояли, глядя на залитый огнями город, словно на корме корабля в фильме «Титаник». Я – впереди, Костя – сзади, обхватив меня за талию и прижимаясь ко мне. Внизу – людское море, вверху – только небо и звёзды. Если долго смотреть вниз – а возможно ещё и бокал вина сыграл свою роль – то немного начинает кружиться голова, и кажется, что небоскрёб, словно огромный корабль, чуть покачивается на волнах.
Костя сильнее прижался ко мне, словно желая согреть. Через тонкое платье я совершенно отчётливо слышала биение его сердца. Казалось, оно поселилось рядом с моим, и теперь они бьются в унисон. Я откинула голову назад, на его плечо, и стала смотреть в небо, на звёзды. По движению его руки и по тому, как он чуть отстранился от меня, я поняла, что он хочет сделать. Он расстёгивал пуговицу и ремень на своих джинсах. Я завела свою руку назад и почувствовала его горячий член. Он был ещё не совсем возбужденный, но именно это состояние так нравилось мне – достаточно большой, но ещё не твёрдый. Держать его в руке, чувствуя, как он словно оживает, наливается желанием, становится тяжелым в предвкушении удовольствия, возбуждало меня неимоверно сильно. Вообще не пойму, почему, оценивая его, обычно говорят только о длине или толщине? А я люблю почувствовать его тяжесть на своей ладони, когда он ещё не совсем возбуждён, не совсем твёрдый, когда по тысячам капилляров в него устремляется кровь, делая его горячим, большим, упругим. Держа его в таком состоянии на ладони, уже понимаешь, насколько он хорош, сколько удовольствия он может подарить тебе.
Костя, почувствовав с каким наслаждением я трогаю его, ласкаю своей горячей ладонью, замер, давая мне получить максимум удовольствия. Мы знакомы всего два дня, не считая переписки, но насколько тонко мы чувствовали друг друга в каждом движении, в каждом прикосновении. Это просто поражало и удивляло меня! Удивляло и радовало. Я была на седьмом небе от счастья! Костя встал рядом со мной, мы оба опёрлись локтями об алюминиевый каркас открытого окна и смотрели вниз, где людей в ожидании салюта становилось всё больше и больше. Его открытая ладонь легла на мою спину, слегка массируя её. Движения были лёгкими, приятными, расслабляющими. Я прогнулась, чуть ли не мурлыча от удовольствия. Слегка нажимая на позвоночник, его ладонь опускалась вниз, повторяя изгиб моей спины. Пальцы его ладони были сжаты вместе, пройдя по округлости моих ягодиц, она скользнула под короткую юбку и улеглась между моих слегка расставленных ног. Создавалось ощущение, как будто я сижу на мягкой «сидушке» велосипеда. Костя слегка согнул пальцы, и они оказались на моём клиторе.
– Может, нам лучше сразу уйти в спальню? – прошептала я. – Долго я так точно не выдержу. Лучше не начинай, а то салют мы так и не увидим, – то ли шутя, то ли всерьёз тихо произнесла я. А в это время моя рука нашла в темноте его член, уже твёрдый от возбуждения, и стала сжимать, слегка двигая кулачком. Я не могла оторваться от этого наслаждения, не могла убрать свою руку, одновременно хотела, чтобы и его ладонь оставалась между моих ног.
– Кать, по-моему, это называется петтингом, – еле слышно вымолвил Костя, прикрыв глаза от удовольствия.
– Чёрт его знает. Наверное, да, – шептала я. – Но как бы это ни называлось, я просто улетаю!
– А тебя не смущает, что совсем рядом люди, которые могут услышать, а, возможно, даже и увидеть, чем мы с тобой тут занимаемся? – спросил Костя, целуя мой висок, моё ухо, шею.
– Нет, – перейдя совсем на шёпот, ответила я. – Меня это даже возбуждает.
Я почувствовала, как от моего ответа Костины губы стали ещё суше, дыхание участилось, а член – совсем влажный.
– Хочешь, я расскажу тебе одну историю? Уверена, она понравится и возбудит тебя до предела. Хочешь? – шептала я ему на ухо тихим, сексуальным, слегка наглым шёпотом, от которого у самой по коже пробежали мурашки.
– Да, хочу. Очень, – ответили его губы, целуя меня.
– Обними меня. Я хочу, чтобы ты был совсем рядом, слышал моё сердцебиение, каждый мой вздох, каждое моё слово. Это было в институтской общаге на третьем курсе, – тихо начала я свой рассказ. – Прошло уже несколько лет, но почему-то я вспомнила об этом именно сегодня. Интересно, что мне напомнило ту ночь? Может, то, что мы стоим сейчас с тобой почти обнажённые, ты целуешь меня, твои пальцы ласкают мой клитор, а совсем рядом – люди, вот здесь, за этой тонкой стенкой. Я слышу их голоса, смех… Если закрыть глаза, то кажется, что нет никакой стенки, а они рядом с нами, в одной комнате. Так было и в ту ночь.
К моей подруге пришёл её парень. По-моему, его звали Игорь, хотя это и неважно сейчас. Денег на гостиницу не было, поэтому они встречались урывками, где придётся. В общем, в тот вечер я была в общаге, шёл дождь, и я не могла даже уйти в кино или просто погулять. Короче, после смущений и разных намёков типа «дождь, идти до метро далеко» решили, что, в принципе, если он останется, то не особо стеснит меня. И вот они легли на своей кровати, а я на своей. Поболтали пять минут, и я стала зевать, всем своим видом показывая, что ужасно хочу спать. Пожелав спокойной ночи, я отвернулась к стенке. Лежу. Они что-то там шушукаются, ну а я, естественно, не могу заснуть. Не знаю, насколько мне это удалось, но я сделала вид, что заснула. В полной темноте и тишине слышу их поцелуи и движение рук. Сама лежу, затаив дыхание, мысленно рисуя, где сейчас его руки, как он её трогает. А то, что он её ласкает, легко можно было догадаться по её дыханию, еле-еле слышному постаныванию. Они тихо шептались. Я улавливала только её чуть слышное: «Тссс, подожди немного, не торопись», «Тише, тише, она ещё не крепко заснула». Я почему-то слышала только согласные буквы и, в основном, шипящие. Эти буквы, звуки, почти неслышные слова, шёпот, возбуждали меня. Открыв рот, я пыталась успокоить своё бешеное сердцебиение, дышала тихо и глубоко. В этот момент я подумала, что, слава Богу, в общаге не до накрахмаленных простыней и они не шуршат от моей руки, медленно опускающейся вниз.
Осторожно отодвинув полоску трусиков, мои пальцы коснулись клитора. Узкая кровать под моими соседями по комнате время от времени предательски поскрипывала под их телами, ищущими удобную позу. Затем я услышала его шёпот. Судорожно сглатывая слюну пересохшим от волнения и возбуждения ртом, он шептал: «Повернись на бочок, спиной ко мне». Моим ушам, моему воображению было уже мало. Я хотела большего – хотела видеть их. Чуть поскрипывая зубами, постанывая, имитируя глубокий сон, причмокнув губами, я повернулась на другой бок. Они замерли. «Спит», – через минуту тишины прошептал он. В маленькой комнате стало жарко. Чуть приоткрыв глаза, я видела, как его рука медленно и осторожно отвела в сторону белый прямоугольник простыни, обнажив их тела. Их головы были повёрнуты в мою сторону, словно желая убедиться, что я сплю. Они всматривались в темноту ночи и мои почти закрытые глаза. «Спит, – прошептал он ей на ушко, – ложись на спину».
Я видела, как он медленно ложится на неё, а она, раздвинув ноги, слегка подняла их. Между краями наших кроватей было меньше двух метров. Мне казалось, что я слышу, как он вошёл в неё. Это был такой знакомый, возбуждающий звук, который не перепутаешь ни с одним другим звуком. Я еле удержалась, чтобы не застонать. Кровать под ними стала сначала медленно и тихо поскрипывать, делая короткие паузы – в это время они останавливались, прислушиваясь к моему сопению во сне, а затем снова начинали двигаться. Она всё выше поднимала ноги, а он всё сильнее входил в неё. Мои пальчики были мокрые. Больше никогда в жизни я не получала такого возбуждения и наслаждения от мастурбации! Мы кончили вместе. Я до боли стиснула зубы и сжала губы, она кусала свою руку, его губы словно впились в её плечо. Каждый из нас по-своему пытался заглушить стон оргазма.
Мы с Костей вздрогнули от того, что небо озарилось всеми цветами радуги. Сотни тысяч голосов с криками «Ура!» подхватили ещё не смолкнувший грохот десятков орудий, запустивших в небо эту радугу салютов. Восторженные крики людей, заполонивших всё пространство вокруг Поклонной горы, включая открытые окна, балконы и крыши близлежащих домов, слились с разрывами салюта, озарившими небо на несколько километров. Воздух дрожал и вибрировал от этого гула! Мы тоже высунули головы в открытое окно лоджии и кричали что есть мочи: «Урааа!» Из всех лоджий высотки высунулись люди – они что-то кричали и махали руками, подняв головы кверху. В ночное небо со свистом уносились салюты. Через секунду они взрывались золотыми хризантемами, снопами жемчужных искр, светящимися змейками, искристыми шарами, завораживая взгляды людей. Я высунулась по грудь в окно и, подняв в небо глаза, восторженно кричала. Слева и справа торчали такие же головы с открытыми ртами, так же радостно вопившими неизвестно что. Мой рот был открыт в бесконечном «Ура!» при каждом новом фейерверке, раскрашивавшем новыми цветами и узорами небо. Мои глаза были широко распахнуты в диком восторге, глядя на эту красоту!
Костя вошёл так страстно, жёстко, с напором, смело и неожиданно, что мой вид, моё состояние как раз соответствовало данной ситуации. Какой всё же это кайф! Вот так кричать на весь мир: «Да! Ещё сильнее! Не останавливайся, не останавливайся, я хочу тебя!» Я стояла, широко расставив ноги, высунувшись в окно. Повернув голову назад, я увидела в его глазах тысячи небесных отражений – хризантем, пионов, золотых шаров… всего того, что вспыхивало над нами в небе.
Меня охватило сумасшедшее, дикое желание секса! Может, мой рассказ, мои воспоминания так возбудили меня? А может, все эти люди, находившиеся совсем рядом, но не понимающие, что сейчас происходит у них на глазах? Я прислушалась к своим ощущениям. Это было поистине потрясающе. Как будто Костя открыл для меня новый рецепт, слив воедино страсть, секс, любовь, ласку и это расцвеченное тысячами огней небо. Оргазм был просто феерический! Мне не хватило сил, да и желания, идти в ванную. Моё тело повторило линию изгиба белой кожаной кушетки. Я лежала на спине, смотря в открытый проём лоджии на вспыхивающее огнями небо. В эту минуту мне казалось, что это не фейерверки летят в небо, а букеты цветов, не крики «Ура!», а несмолкающие крики «Браво!». И всё это предназначалось нам с Костей – за тот красивый, блестящий, словно в сказочном спектакле секс. «Хоть бы на «Бис!» не стали вызывать», – подумала я, смеясь, про себя. Придерживая подол юбки, я пошла в ванную, напротив спальни, в которой мне предстояло провести первую ночь.
Я лежала на боку, на Костиной руке, прижавшись к нему спиной и поджав коленки. Его ладонь, то нежно, чтобы не спугнуть подкрадывающийся ко мне сон, ложилась ко мне на плечо, то, чуть касаясь, трогала моё бедро, опускаясь на ягодицы. Впервые за сегодняшний вечер наша страсть, достигнув своего апогея в бурных оргазмах, уступила место усталости и полному удовлетворению. Перед тем как окончательно провалиться в сон, мои мысли ещё раз, словно маленькие невесомые птички или мотыльки, покружили над Костей, благодаря его за этот незабываемый вечер.
Утром я проснулась от теплоты и солнечного света, залившего спальню. Сначала я даже не поняла – это солнечный зайчик или тёплые Костины ладони легли ко мне на спину между лопаток? Какие же всё-таки у него сильные и одновременно нежные и чувствительные руки. Они, чуть касаясь поясницы, ягодиц, спускались вниз по моим ногам, пока не достигли стоп, затем вновь медленно и нежно поднимались вверх, останавливаясь на ягодицах. Почему-то отчётливо вспомнилось детство.
Утро. Сначала тебя тихо и нежно будит мамин голос, а потом так же тихо и нежно касаются её руки. Ты лежишь, потягиваясь в тёплой постели, а её заботливые руки гладят твоё тело. Ощущение, которое не забывается с годами.
Видимо, утром, после сна, тело особенно чувствительно и открыто для нежности и ласки. Костя колдовал над ним, то поглаживая спину, то вдруг массировал мои икры, каждый раз касаясь новых мест моего тела. Я лежала на животе, вытянув руки вверх, повернув голову набок, и видела, как золотистый от лучей солнца пушок на моих руках поднялся, а по коже побежали мурашки. Я млела, не желая даже пошевелиться. Костя встал на колени над моими ягодицами, и его ладони веером от позвоночника в стороны гладили моё тело, даря неземное удовольствие.
