Текст книги "На озере"

Автор книги: Виктор Дьяков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Не подходи, вали отсюда, я закричу,– все так же полушепотом пыталась остановить вновь сделавшего к ней шаг парня Татьяна.

– Не будешь ты кричать, верно?– он подошел вплотную, наклонившись, подхватил Татьяну под локти и одним движением поднял ее с корточек на ноги.

– Ой, не надо,– только и успела приглушенно вскрикнуть Татьяна, теперь уже прикрывая не только грудь, но и лобок, который хоть и оставался под водой, но парень сквозь воду смотрел именно туда.

– Ух ты какая… Ну-ну, покажись, красоты не надо стесняться. Стоя вплотную он обнял Татьяну, поглаживая одной рукой по спине, а потом и ниже под водой по заду.

– Не надо… я крикну… не надо,– уже со слезами в голосе шептала Татьяна.

– Ух, какая попка нежная, податливая. При ходьбе она, наверное, у тебя обалденно колышется,– не обращая внимания на слезный шепот, парень все более откровенно лапал ее, испытывая от этого неподдельное удовольствие. Татьяна не могла воспротивится, ибо даже опустится на корточки была не в состоянии – парень второй рукой крепко держал ее за руку выше локтя. И отстранить руку, лапавшую ее ягодицы, она тоже не могла, потому что обе ее руки прикрывали одна грудь, вторая лобок.

– Да убери ты руки,– насмешливо не то попросил, не то потребовал парень.– Твои ладошки все равно ничего не закрывают, уж больно велики твои потрясные сиси. Размер-то, наверное, не меньше четвертого, а? Да, и что там у тебя под животиком, я тоже вижу.

Татьяна не убрала рук, она перестала скулить и, стиснув зубы, терпела, ощущая, как посторонняя мужская рука оглаживала ее сзади, время от времени не больно прихватывая куски плоти. Парню этого показалось мало, он решил сделать нечто, чтобы Татьяна убрала свои руки с прелестей, которые прикрывала. Он вдруг перестал ее гладить, одним резким движением оказался у нее за спиной и, обхватив одной рукой под живот, чуть выше ее руки, а второй под грудь, то есть, чуть ниже ее другой руки… Татьяна ничего не успела ни сообразить, ни сделать. Парень легким рывком приподнял ее из воды и чуть наклонил в бок. Татьяна охнула чуть громче, хоть и на этот раз сдержалась от откровенного крика, но не взмахнуть руками, потеряв опору и равновесие, она просто не могла и тем самым полностью открыла и грудь и пах…

– Ух, какая вкусняшка. Век бы такую на руках держал и щупал,– прямо в ухо горячо шептал нахал и, воспользовавшись моментом, держа ее на весу, умудрился одновременно передвинуть свои ладони – та что была под грудью скользнула выше, а та что под животом… ниже!

Татьяна так растерялась, что не сразу осознала – чужие руки держат ее за самые, что ни на есть интимные места. Но когда сообразила… До того, в общем, довольно скованно, инертно реагировавшая на хамство, она буквально взорвалась. Нет, кричать она не стала даже в этой ситуации. Что-то необъяснимое удерживало ее. Почему-то угрозы своей чести и тем более жизни, она от этого парня совсем не чувствовала, по-прежнему надеясь выйти из щекотливой ситуации самостоятельно. «Взрыв» выразился в том, что она с бешеной энергией стала вырываться, изгибаться, колотить руками и ногами. Парень оказался очень силен, хоть и худощав на вид, он с такой легкостью ее поднял. Татьяна уже забыла, когда в последний раз муж делал такие попытки. У него для этого не было ни сил, а главное желания. А этот поднял как пушинку и даже наклонил. Хоть Татьяна и была намного ниже ростом, но весила не меньше, а то и больше парня, к тому же ее активное сопротивление застигло нахала врасплох и привело к тому, что он не удержался на ногах со своей нелегкой ношей, и они оба рухнули в воду.

Татьяне удалось вырваться, и она кинулась к своим вещам. Но ей было необходимо преодолеть относительно глубокий участок, где плыть удобнее, чем просто бежать в воде. Она поплыла, но парень плыл намного быстрее. Он нагнал ее где-то на самой середине водоема и сзади схватил за ногу. Тут же, встав ногами на дно, он подтянул ее к себе и на этот раз так обнял, прижал, что вырваться она уже не смогла. Он вновь ее гладил, только уже фактически всю, за исключением лобка, который она прикрывала в первую очередь и все попытки нахала вновь до него дотронуться пресекала, впиваясь ногтями в его ладонь.

– О, наша красавица с коготками! Но ничего нам и так хватит. Вон сколько здесь натуральной красоты…

Место было относительно глубокое, и Татьяна почти по плечи находилась в воде и то, что делали с ней его руки, уже не казались ей таким стыдным, оттого, что этого не было видно. Но она все ощущала, чувствовала, к тому же нахал комментировал свои действия прежним способом, шепча ей на ухо:

– Обалдеть до чего ты мяконькая, бархатистая, просто спелый персик… с ума сойти…

Татьяна, уже не вырывалась, позволяя трогать себя везде, кроме лобка, то ли устав, то ли осознав бесполезность этого «немого» сопротивления. Отвернув в сторону голову в сбившейся косынке, она красноречиво изображала лицом муку терпения, что ей это глубоко противно… и действия, и слова нахала. Парень не мог этого не заметить:

– Ну, что же ты, русалочка, такая кислая, будто я тебя сильно обидел, или больно сделал?

Татьяна демонстративно молчала.

– А хочешь, я тебя отпущу и уйду? Я ведь уже сделал все что хотел. А… русалочка?

– Хочу… отпусти,– сдавленным голосом ответила Татьяна в очередной раз с помощью ногтей отбивая атаку на свой лобок.

– Хорошо, только ты выполнишь одну мою просьбу, и я уйду, будто тут меня и не было. Ведь ты же этого хочешь, чтобы твой муж ничего не узнал. Так и будет,– парень чуть ослабил свои объятия, словно давая Татьяне собраться с мыслями.

– Нет… только не это, а на силу не возьмешь, тогда я точно кричать буду,– она чуть повысила голос, одновременно пытаясь высвободиться.

– Да что ты, за кого меня принимаешь? Чтобы такую красоту, да на силу. Что я чурка что ли, или урка. Мы же с тобой русские, христиане… и на тебе крест, и на мне,– парень продолжал удерживать Татьяну, но уже не лапал.

Услышав последние его слова, она тоже перестала вырываться и, повернув к нему голову, удивленно спросила:

– А чего же тебе от меня надо?

– Просто, покажись во всей красе, понимаешь, так как все эти плоскодонки, когда перед кинокамерами позируют. Когда их вижу, прямо в телевизор плюнуть хочется. А хорошие бабы, в теле, такие как ты, почему-то стесняются. Покажись, сделай одолжение… только сама, и ничего не прикрывая. И все, я уйду, клянусь, и все это приключение меж нами останется, никто ничего не узнает… и твои муж с сыном тоже.

Изумлению Татьяны не было предела. Кто он? Может, импотент, получающий удовольствие от лапания и разглядывания голых баб определенной комплекции? Но нет, она замужняя женщина и знает ощущение от возбужденного мужского члена. Во время борьбы она не раз чувствовала через его плавки настоящую мужскую силу – он ее хотел, и он мог. Нет, она не понимала его просьбы, но делать было нечего.

– И уйдешь… точно… обещаешь?– переспросила на всякий случай.

– Клянусь, во,– парень, продолжая ее удерживать одной рукой, другой взял свой крестик и поцеловал.– Могу и на твоем поклясться,– он озорно рассмеялся и потянулся уже к татьяниному крестику, попутно вроде бы невзначай задев сосок ее груди, вытащил его из воды, натянув до предела цепочку на ее шее… и тоже поцеловал.

– Хорошо… пусти,– она вырвала свой крест и высвободилась из его уже некрепких объятий.

Татьяна медленно поплыла к своей лужайке, а он из воды наблюдал. Она спиной, задом, ногами… чувствовала его взгляд, и уже не испытывала ни какой боязни, только некоторую неловкость. На мелководье встала, вода оказалась чуть выше колен. Она обернулась головой. Парень смотрел… смотрел с восхищением. Так на нее еще никто никогда не смотрел, даже когда вожделенно оборачивались ей вслед на улице. То было настоящее, естественное восхищение. Надо бы торопиться, одеть халат, схватить вещи и бежать. Но она не могла… не хотела. Дойдя до берега, Татьяна машинально протянула руку к халату.

– Эээ… мы так не договаривались,– подал недовольный голос парень.– Не только сзади, но и спереди.

И Татьяна сделала то на что, казалось бы, никогда не решилась. Она выпрямилась, повернулась, опять же, инстинктивно прикрывая грудь и лобок.

– А ручки пожалуйста по швам, или лучше упри в бедра, знаешь, такая классическая женская поза – руки в бедра,– последовала очередная просьба.

И она вновь подчинилась – уперев руки в бедра, стояла, и по ней стекали капли воды. Она даже не чувствовала сейчас солнечных лучей, она чувствовала только его взгляд.

– И косынку, пожалуйста, сними.

Татьяна сняла, сбившуюся на одну сторону во время борьбы косынку, отбросила ее на прочие вещи и стояла, уперев руки в бока.

– Супер…– не то проговорил, не то выдохнул парень.– Это не тело, шедевр… был бы я художник…

– Долго еще так стоять? Ты обещал, что уйдешь,– Татьяна делала вид, что ей все это крайне противно, она вынужденно подчиняется обстоятельствам, и ей совсем неинтересны его высказывания о ее теле.

– Ни одного изъяна, чистая гармония, а уж животик… это просто мечта. Все супер, и волосы тоже супер, и те что на головке, и те что под животиком, не переставал нахально восхищаться парень.

– Ну, все хватит,– Татьяна опять сделала вид, что возмущена сальными комментариями, особенно последним.– Я одеваюсь?– против воли получилось, что она будто спрашивала позволения.

– Век бы смотрел на такую… что ж, одевайся, уговор дороже денег,– с сожалением разрешил парень.

Татьяна почему-то взяла не халат, который мог бы мгновенно скрыть ее наготу, а купальник. Она словно не хотела сразу, полностью скрывать свое тело от его глаз. И она добилась того, что невольно, подсознательно хотела – услышать еще какой-нибудь комментарий касательно своих прелестей.

– А вот купальник вам не идет, ни цвет, ни фасон,– парень неожиданно перешел на «вы».– Вам бы пошел темно-зеленый бикини. Он бы очень эффектно смотрелся на вашем нежном, пухленьком теле. Бюстгальтер только соски чуть прикрывает спереди, а с боков грудь открыта, плавки – маленький треугольничек спереди и узкая полоска сзади, и все. Таким образом, все ваши шикарные формы, все наружу.

– Я подумаю,– вроде бы недовольно отреагировала Татьяна, не спеша одевая халат поверх купальника.– Кто-то, что-то обещал…

– Сейчас, еще немного… О, кажись лодка, это видимо мой товарищ подплывает. Я ухожу. Да, вот еще что, вы бы тут поосторожнее, одна больше не купайтесь, тут всякое может случиться.

– Я уже поняла,– с некоторой издевкой в голосе ответила Татьяна.

– Это вы про меня? Да нет, я что. Тут сейчас в окрестностях много черных гастеров шляются. Их из-за кризиса поувольняли, а домой они не едут. Изнасиловать русскую, да еще такую сочную красавицу-пышку как вы, это для них высшее наслаждение. Подкрадутся человека два, рот зажмут, и мужа позвать не сумеете. Я эту породу хорошо знаю, приходилось встречаться и не раз. Поверьте, я вас не пугаю, это реалии сегодняшнего дня,– на полном серьезе парень беспокоился о ней.

– Спасибо за предупреждение,– своим тоном Татьяна, опять же, давала понять, что парню пора кончать болтать и исполнять свое обещание.

– Эй, Сань… ты еще здесь!?– послышался голос «глухого» из-за травы.

– Здесь Колян, сейчас иду… Что вернулся, и там не клюет?

– Там тоже место уже занято. Я покрутился, да и вернулся. Поедем, не наш день, не будет сегодня нам рыбалки.

Парень тем временем уже доплыл до травяного перешейка. Татьяна не знала радоваться или нет тому, что ее «приключение» явно подходит к концу. Уже почти скрывшись в траве, парень обернулся, стоя по пояс в воде, и впервые за все время улыбнулся как-то виновато:

– Извините, я вас…– он покосился в сторону озера и, не сказав того, что собирался, сказал видимо совсем другое,– не держите зла.

Парень скрылся в траве, и вскоре послышалось, как он забирался в лодку.

– С кем это ты там разговаривал?– спросил «глухой».

– Да, женщина тут купается, жена того мужика, что мы на нашем месте видели,– нарочно громко, чтобы слышала Татьяна, отвечал «звонкий».

– Баба, одна!?– с интересом спросил «глухой».– Ну и как она?

– Супер, во всех отношениях высший класс, как раз в моем вкусе, только…– «звонкий» не закончил фразу.– Подожди не греби, дай полотенцем спокойно оботрусь.

– А что только… только замужем?– продолжал проявлять интерес «глухой».

– И это, и не только. Старше она меня, где-то тридцатник с хвостиком. Но тело – все при ней. Ни среди соплячек, ни среди ровесниц я таких не встречал. Да и с головой у нее все в порядке – правильная женщина.

– Ну, я-то твой вкус знаю. Значит у нее такие обильные формы, что все из купальника лезет,– со смехом проговорил «глухой», начиная работать веслами.

– А как же,– тут же весело подтвердил «звонкий».– Как представлю, что этот брюхан, муж ее, каждый день, если конечно здоровье позволяет, мнет, щупает эту пышную красоту… Ну, за что людям такое счастье? Хотя знаешь, мне сдается, скорее всего, он не осознает, каким сокровищем владеет. Он ведь жирный, а красоту пышной женщины по-настоящему может оценить только худощавый мужик…

Голоса под плеск весел удалялись, а Татьяна стояла недвижимо и все прислушивалась.

                                    4

«Мнет, щупает… да ничего он не щупает, и «мнет» так, будто работу выполняет. А ведь он прав, притягиваются противоположности, худые к полным и наоборот»,– в ходе размышлений Татьяна выудила «рациональное зерно» из подслушанного разговора, уже идя через траву к своим. Она вспомнила, как муж частенько призывал ее брать пример с балерин, или фотомоделей. Да, он им явно симпатизировал, тем худым женщинам и девушкам. Она то думала, что это всего лишь дань моде, а оказалось все дело в том, что он полнотелый и она полнотелая…

Несмотря на постоянное присутствие мыслей в голове ощущалась какая-то пустота. Муж и сын на ее появление почти не обратили никакого внимания, ибо у них, наконец, пошел клев. В ведре уже плескались десятка полтора средних и даже более чем средних рыбин.

– Как покупалась?– не отходя от удочек, поинтересовался Вадим.

– Нормально.

– А чего это оттуда я вроде какой-то разговор доносился, к тебе кто-то подходил?– довольно обыденно спрашивал муж.

– Двое рыбаков на лодке рядом проплывали, это они разговаривали,– так же буднично, без всякой дрожи в голосе ответила Татьяна.

–Ааа… Мы их видели, двое парней на надувной лодке. А у нас тут, видишь,– Вадим кивнул на улов.

– Мам, а я уже шесть штук поймал!– восторженно сообщил сын…

Татьяна присела к импровизированному «столу», где лежали недоеденные бутерброды и бутылки с прохладительными напитками. Она вдруг почувствовала, что сильно проголодалась – случившееся с нею на «пляже» почему-то стимулировало аппетит. Она уже не испытывала страха перед едой, страха потолстеть, прибавить в весе. Она вновь наделала бутербродов с колбасой и семгой, осведомилась у мужа и сына, не хотят ли они есть. Те лишь отмахнулись – фанатов от любимого дела даже едой не оторвать. Татьяна ничуть не расстроилась, ведь бутерброды она сделала, прежде всего, для себя.

Наловив более трех десятков вполне приличных окуней, карасей и плотвичек рыбаки, наконец, успокоились. В свою очередь, подкрепившись бутербродами, и они пошли на «язык» искупаться. Татьяна с ними не пошла, сказав, что накупалась на все лето. И в самом деле, воспоминания от этого купания, по всей видимости, теперь будут будоражить ее не только этим летом, но и не один год. Особенно запомнились ей высказывания парня, когда они уже несколько отплыли, и она разбирала слова с трудом:

– Везет же тем мужикам, кто находит таких женщин, которые желанны и душой и телом. А я вот ищу и никак, то душа не лежит, то тело не нравится. Гулять-то можно с любой, а вот жениться, жить…

Татьяна перевела его слова в свою, женскую ипостась: Везет же некоторым, выходят замуж за тех, кому они желанны и душой и телом. А если нет хотя бы одной половинки… Разве это жизнь? «А ведь он даже своему другу не сказал, что было на самом деле, не хвастал, что он меня лапал, как хотел, и что я была без купальника… и в его руках. Может потом похвастает, не хотел, чтобы я слышала?»– размышляла Татьяна собирая рюкзак и тут же отмела последний домысел. Ей хотелось, чтобы он так же, как и она, долго вспоминал это приключение и ни с кем не делился, даже с самыми близкими людьми.

Когда ехали домой, сын, не переставая тараторил, хвастая своими рыбацкими успехами, Вадим ему вторил. Татьяна, делая вид, что внимает, восхищается, на самом деле была бесконечно далека от их рыбацкой радости.