Текст книги "На озере"

Автор книги: Виктор Дьяков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

                              НА ОЗЕРЕ

                               рассказ

Обычно на озеро, ловить рыбу, муж и сын Татьяны, девятилетний Саша, ездили вдвоем, без нее. То было их, так сказать, мужское дело. Именно такую мысль внушал сыну муж Татьяны Вадим с тех самых пор, как с шести лет стал его брать с собой на рыбалку. Но в тот день Татьяна «взбунтовалась» – ей не хотелось оставаться одной на целый день в их дачном домике.

– Нет, мужики, как хотите, а я с вами поеду!– тоном, не терпящим возражений, заявила обычно тихая покладистая Татьяна.

Вадим пытался урезонить жену, де, что ей там делать, они будут с удочками сидеть и на поплавки смотреть, а она?

– А я позагораю, покупаюсь, и так летом никуда кроме дачи не езжу, так что же и здесь в четырех стенах сидеть да грядки полоть? Надоело!

Вадим изумленно смотрел на жену, пожалуй, впервые за десять лет их супружеской жизни она так вот демонстративно «взбрыкнула». До того почти всегда его мнение в семье было непререкаемо.

– Ну, не знаю, где ты там загорать собралась. Мы же не на пляж едем, а на лесной берег озера. Там кругом сплошные кусты, камыши да осока. Место для купания, конечно, можно найти, но ты же нам тогда всю рыбу распугаешь, вон какая разъелась – вода из берегов выйдет, – в очередной раз Вадим неодобрительно «прошелся» по внешности чрезмерно, как ему казалось, располневшей за годы супружества жены.

Муж любил вот так, время от времени, «подковырнуть» Татьяну, де давно пора на диету садиться, а ты даже чуть-чуть не хочешь умерить свой аппетит. В то же время, сам Вадим не являл образец стройности даже в юношеские годы, а уж после тридцати, тем более. При этом, если полноту Татьяны можно было назвать в какой-то степени естественной, женской, когда ни одна часть ее тела в своем объеме не перегоняла остальные, то большой живот и круглая физиономия Вадима явно не гармонировали с его относительно тонкими руками и ногами. Тем не менее, выслушивая от него раз за разом реплики типа: куда ты столько ешь, Татьяна и сама против воли стала свыкаться с мыслью, что и в самом деле чрезмерно полна. Впрочем, безобразной она себя не считала. О том, прежде всего, свидетельствовали довольно «плотоядные» взгляды некоторых мужчин, обращенные на нее на улице, и на работе. А вот дома? … Уже через полтора года после замужества, когда Татьяна родила Сашу и естественно заматерела телом, она стала замечать, что Вадим как-то охладел к ней. Хотя и до того особо горячей любви с его стороны не наблюдалось, но после рождения сына … Татьяна не раз жаловалась своей матери на прогрессирующее равнодушие мужа.

– Господь с тобой, Таня! Радуйся, что не пьет и не гуляет. Это такая редкость среди наших русских мужиков. Считай, тебе повезло. Знаешь, сколько баб от этого мучаются? Да, считай большинство.

Что верно, то верно, Вадим пил только по праздникам и в меру, по бабам не ходил, с друзьями не задерживался, не являлся, ни болельщиком, ни коллекционером. Единственной его относительно вредной привычкой была рыбалка. Но и на нее он ходил без спиртного, один, а в последние три года с сыном. Такой вот муж был у Татьяны, без недостатков и, в общем-то, без особых достоинств, ибо зарабатывал тоже не очень. То, что мать возводила в достоинства: не пьет, не курит, не гуляет … За десять совместно прожитых лет Татьяна как-то перестала все это воспринимать как некие суперкачества. Ей чего-то постоянно не хватало. Чего, это вдруг захотелось такого замужней женщине на тридцать четвертом году жизни? Она и сама толком не могла осознать, но чувство какой-то неудовлетворенности стало ее постоянным спутником.

Наконец, Вадим, после долгих препирательств, сдался:

– Да черт с тобой, езжай. Только предупреждаю, делай что хочешь, но нам не мешай …

Татьяну посадили на заднее сиденье их «Лады», придерживать сумки с продуктами. Даже сын в дороге выполнял более важную миссию, сидел на переднем сиденье и держал удочки. Этим как бы подчеркивалось ее в этой поездке второстепенное значение. От дачного поселка до озера ехать где-то пять-шесть километров грунтовой проселочной дорогой, проложенной в густом березово-осиновом лесу. День выдался на загляденье: редкая облачность, почти ни ветерка. Но Вадим словно не замечал, ни ласкового солнца, ни бело-зеленого леса, ни чистейшего воздуха, никакой благодати, его волновало одно – будет ли клев. Саша пока еще не перенял от отца эту «концентрацию» на рыбалке. Он успевал и по сторонам посматривать, и с матерью разговаривать.

За пять лет, после того, как они приобрели дачу, Татьяна так и не узнала окрестностей, ибо большую часть летних отпусков проводила в дачном домике, да ходила в магазин в близлежащий поселок. То стало еще одним поводом подвигшем ее к «бунту». Она хотела хоть на недолго «сменить декорации». Находясь рядом с природой, она, москвичка, городская жительница, ее как таковую еще и не видела.

До озера доехали быстро, дорога оказалась хоть и изрядно разбитой, но сухой. Машину оставили на импровизированной стоянке, где уже стояло десятка два-три легковушек, мотоциклов и скутеров. Их скромная «Лада» притулилась там как бедная родственница. Тем не менее, плату за нее взяли такую же, как и за навороченные «Джипы» и прочие иномарки. Дальше вдоль берега пошли пешком по извилистой, хорошо утоптанной тропинке.

– Не отставать!– скомандовал Вадим, шествуя впереди с большим рюкзаком за плечами.

– Мам, у нас с папой свое место есть, где мы рыбачим. Там всегда клюет,– тем временем информировал мать Саша.

– Не, мы сегодня туда не пойдем,– отозвался отец.

– Почему?– недоуменно спросил Саша.

– Потому, что с нами, вон, мать напросилась. А на нашем месте, что она будет делать? Там же отдельного места для купания нет, она нам точно всю рыбу распугает, да и коряги там на дне. Так уж и быть, есть тут одно место, где и нам рыбу половить, и ей покупаться место найдется,– смилостивился над женой Вадим.

– Это где же?– продолжал недоумевать сын.

– Помнишь, в прошлом году, мы там с тобой один раз ловили? Это подальше нашего места. Там еще три березы вместе срослись. Мы тогда порыбачили, а под вечер уже в эту заводь пошли и искупались?

– УУУ… это далеко, и тогда мы с тобой там почти ничего не поймали,– выразил недовольство сын.

– Зато рядом заводь для купанья удобная. Ты туда мать отведешь, она там и покупается, и позагорает, сколько хочет, и нам мешать не будет,– пояснил свой выбор Вадим.

– Как, вы меня куда-то отошлете, что ли?– подала, наконец, возмущенный голос и Татьяна.

– Да нет. Ты от нас всего метрах в семидесяти будешь. Там такой отличный заливчик со всех сторон сплошной осокой отгорожен и от озера тоже, дно твердое и без коряг. Для купания лучше места на всем озере не найти. И мелко там, вода хорошо прогревается. А мы же рядом будем, не бойся. Если что, крикнешь,– непринужденно засмеялся Вадим, дескать, чего боятся, в лесу никакого зверья кроме белок нет, а если человек – кто на такую толстуху позарится.

Пешком пришлось топать километра полтора. По дороге встречались компании рыбаков, уже приступившие к ловле. Кто-то приехал не только рыбку половить, но и предварительно «принять на грудь». Но таковых, кто начинал с «принятия», оказалось немного. В основном рыбачили настоящие фанаты этого дела. Один раз на своем пути они встретили необычных рыбаков. То оказалась молодая пара, тоже, скорее всего, супруги. Только здесь действующим лицом являлся не только мужчина, но и женщина. Там, где они рыбачили, видимо, нельзя было забросить удочки с берега и они оба, он в плавках, она в купальнике, зашли по колени в воду и так следили за своими поплавками. От глаз Татьяны не укрылось, что муж… или кто он там этой женщине приходился, нет-нет, да и посмотрит на свою подругу. На ней был такой купальник, который никогда бы не решилась, не то что одеть, но и купить Татьяна: чуть прикрытая грудь и почти полностью оголенные ягодицы. Зато смотрел он на нее так, … в общем, далеко не безразлично. А женщина совсем не худенькая, то есть, все, что не закрывал ее купальник, а он почти ничего не закрывал, смотрелось очень вызывающе и откровенно. Татьяна неосознанно позавидовала – для женщины это такое удовольствие, когда на тебя вот так смотрят. Если это муж, то, наверняка, он и дома на нее вот так же смотрит … и не только.

Наконец, добрались до места, небольшого, поросшего травой и кустарником мыса с трех сторон омываемого водами озера. Глубина у берега была вполне достаточной, чтобы ловить рыбу не заходя в воду. Отец и сын будто и не устали, сразу сноровисто принялись готовить удочки и копать червей. Татьяна, напротив, ощущала себя и уставшей … и лишней. Купаться, идти искать заводь, про которую говорил муж. У нее совершенно не осталось для этого сил, ничего уже не хотелось, даже раздеваться и загорать. Она все же заставила себя начать распаковывать вещи, достала продукты, чтобы у рыбаков, если они проголодаются, сразу нашлось, чем перекусить. Татьяна быстро приготовила бутерброды, выставила бутылки с минералкой и «пепси», пластмассовые стаканчики.

– Мужики … если кто есть захочет, милости прошу.

Но «мужики» находились уже во власти рыбацкого азарта и ее не слушали. Сначала вроде бы начало клевать. На одну из удочек, которую поставил Саша, попался окунек, но такой маленький, что пришлось отпустить. Потом у Вадима уже с крючка сорвался средних размеров карась. И все, как отрезало. За целый час времени больше поклевки не было. Вадим злился:

– Мать, это тебя рыба боится. Женщина на рыбалке, то же самое, что на корабле. Шла бы ты купаться, что ли.

Татьяна уже успела отдохнуть после «марш-броска», к тому же весомо «заговорило» солнце, оно поднималось все выше, припекая все сильнее. Стрелки часов показывали уже одиннадцать. Стало жарко и скучно смотреть на сосредоточенные недовольные физиономии мужа и сына, время от времени переставлявшие удочки, ищущие место где, наконец, клюнет. Татьяне все это надоело.

– Ладно, горе-рыбаки, куда тут идти на этот ваш пляж?– она, наконец, решилась, тем более, как ей казалось, по берегу на метров сто в обе стороны никого не было.

– Саш, сходи, покажи матери ту заводь, где мы тогда купались,– Вадим даже не обернулся, переходя от одной удочке к другой.

– Сейчас пап, только ты и за моими удочками посмотри.

– Посмотрю … Чего тут смотреть, вся рыба как в тартарары провалилась,– недовольно отозвался отец.

– Пошли мам, тут рядом,– Саша почти побежал прямо в высокую осоку, в которой пряталась еле заметная примятая тропка.

Татьяна, предварительно накрыв приготовленную ею еду от комаров и слепней, подхватив сумку, с одеялом, полотенцем, халатом, купальником, пошла вслед за сыном.

– Мам не бойся, здесь воды нет,– увидев, что мать отстала, Саша остановился.

Тем не менее, Татьяна с опаской ставила ноги в босоножках на примятую траву тропинки, вокруг которой стояла сплошная осока выше человеческого роста, прореженная столь же высоченными камышами. Но под ногами действительно было хоть и зыбко, но сухо. Идти пришлось несколько дальше, чем обещал Вадим. Лишь метров через девяносто, а то и все сто трава расступилась, открывая глазу довольно интересную картину. Здесь озеро вдавалось в берег узким «языком», имеющим примерно сорок метров в длину и десять-пятнадцать в ширину. Причем со всех сторон «язык» скрывала сплошная осочно-камышовая стена, даже со стороны озера, где камыш и осока стояли прямо в воде. Так, что оттуда он совершенно не просматривался, да и на той же лодке подплыть, продраться через травяную чащобу вряд ли было возможно.

– Надо ж, какое чудесное место, прямо естественный бассейн,– восхитилась Татьяна.– А здесь нормальный, твердый берег где-нибудь есть?– спросила она сына, окинув взглядом берега «языка», и ничего не увидев кроме сплошной по всему периметру травяной стены.

– А вон, пойдем, покажу, там есть место, где камыша нет,– Саша уверенно пошел вдоль берега прямо через траву и вскоре, через несколько метров остановился. – Во, мы здесь с папой в воду заходили. Здесь дно хорошее.

Действительно, там каким-то чудом среди осоки притулился кусочек обыкновенной невысокой луговой травы. Этакая лужайка с твердой почвой.

– Ну, все мам, я побежал, у меня там удочки,– сын повернулся и с шумом исчез в зарослях…

                                    2

От заводи веяло уютом и спокойствием, могло показаться, что высокая трава напрочь отделяет этот уголок от всего остального суетного мира. Есть только вот эти вода, трава, солнце, птичье пение, стрекот кузнечиков – и ничего более. Татьяна примяла травку, потом сняла босоножки, походила босой по мини-лужайке, метра три вдоль берега, расстелила одеяло. Минут десять она не могла решиться начать раздеваться. Все таки немного жутковато, ибо даже голосов из «внешнего» мира почти не слышно, лишь однажды донеслось, как Вадим закричал на сына:

– Какой же ты Сашка растяпа! Упустил ведь, из рук упустил! И так раз в час клюёт! Сколько теперь следующего раза ждать!?

Нет, тот мир был тут, совсем рядом, на расстоянии крика. Наконец, жара все же подтолкнула Татьяну, она стала раздеваться. Сняв все, у нее вдруг мелькнула мысль, искупаться прямо так, без купальника. Она еще ни разу в жизни, кроме как в ванне, так не купалась. Но даже просто постоять голой более минуты не решилась, накинула халат и, не застегивая его, одела сначала плавки от купальника, потом бюстгальтер, сняла халат. Купальник у Татьяны был старый, еще с девических времен, и потому он вышел из моды, и естественно стал маловат. В нем она чувствовала себя неловко. Даже во время работы в теплые дни на дачном участке она одевала его только когда была абсолютно уверена, что ее никто не увидит. Но самое обидное то, что Вадиму было абсолютно все равно, какой на жене купальник, да и вообще во что она одета. А этот купальник, одновременно и несовременный и малой, он, как ей казалось, просто уродует ее. Вместе с тем и современные супер открытые купальники, в которых позировали всякие там крутые герлы, она тоже одеть вряд ли бы решилась. Почему-то принято считать, что такие купальники могут носить только так называемые стройные девушки и женщины. А она, кто она, обыкновенная семейная баба, не стройная, не крутая, никогда, ни спортом, ни фитнесом не занимавшаяся, мужиков как перчатки не менявшая, имевшая во всех отношениях посредственного, равнодушного к ней мужа. И, тем не менее, при всей своей среднестатистической обыденности, Татьяна точно знала, что ходят по земле мужики, которые оборачиваются ей вслед, и даже облизываются. Скорее всего, их не так много, но они есть. Так, может быть, она в своей женской ипостаси не такая уж серая посредственность?

Татьяна прилегла на одеяло, стала загорать. Она время от времени слышала, как на повышенных тонах переговариваются муж с сыном, но слов почти не разобрала, однако поняла – рыба по-прежнему не ловится. Голову стало напекать, так что пришлось повязать белую косынку. Потом наступила очередь покраснеть некоторым частям тела, впервые в этом году подставленных под солнечные лучи. В общем, создались предпосылки для того чтобы окунуться … Татьяна осторожно сошла с берега. Вода сначала показалась очень холодной, дно … оно было не такое уж твердое, вернее сверху на несколько сантиметров некая холодная жижа, а ниже действительно твердо, что-то вроде глины. В воду она заходила медленно, привыкая, прежде чем, присев, окунуться по грудь, потом по плечи. После этого вода уже не казалась слишком холодной, только вот эта слизь на дне неприятно холодила ступни. Татьяна решила поплавать.

Не будучи спортсменкой, на воде она держалась уверенно. Плавать научилась еще в десятилетнем возрасте, когда регулярно по абонементу стала посещать бассейн «Москва». Ходила она туда до тех самых пор пока его не закрыли, чтобы на том месте восстановить взорванный Храм Христа Спасителя. Казалось бы, благое дело восстановить уничтоженную святыню. Но раз убрали бассейн, постройте такой же в другом месте. Нет, не стали строить. А ведь тот открытый бассейн по своим размерам, вместимости, доступности был единственным в своем роде не только в Москве, но и во всей стране. Во все эти крытые бассейны так просто не попасть, да и размеры не те. Сколько же народа выучилось там плавать, ведь он функционировал с утра до ночи, круглый год с подогревом воды зимой, располагался в самом центре города, и там можно было купаться просто так, без инструктора и тренера, то был рай для обывателя. И хотя в своей взрослой жизни Татьяне уже не часто приходилось плавать, но приобретенный с детства навык остался с ней.

Она проплавала минут десять, исследовав весь «язык», вылезла на берег-лужайку, обтерлась полотенцем, и теперь уже с удовольствием подставило солнечным лучам свое освеженное тело. Чуть позже ее громко позвал муж:

– Тань, мы тут перекусим немного! Ты не придешь?!

– Нет. Я с собой взяла. Ешьте, только мух и комарье отгоните! … Поймали что-нибудь?!

– Одного окушка! Почти не клюет! Но ничего, после полудня рыба обычно лучше идет!– отозвался Вадим и замолк, видимо принявшись за бутерброд.– А ты там как, покупалась!?– спросил он, словно спохватился.

– Все хорошо, место превосходное, вода тоже! Все, хватит орать, как в лесу. Если что понадобится, лучше сюда идите и нормальным голосом говорите!– Татьяна оборвала эти громкоголосые переговоры на расстоянии.

Она взглянула на часы, они показывали без пяти минут двенадцать, достала бутерброды, «пепси», пожевала, отпила … У нее в сознании вновь родилась та же шальная мысль: а что если и в самом деле попробовать искупаться без купальника. «Отогнала», но мысль вновь и вновь всплывала в сознании. Опять начало припекать. Татьяна вновь искупалась, вылезла, лежала по десять минут на спине, боку, на животе. А мысль-шалунья все не уходила. «И в самом деле, чего боятся, ведь никого нет, а Вадим с Сашей так увлечены рыбалкой, что сюда и носа не покажут, пока рыбы не наловят. Да и слышно будет, если кто-то из них пойдет через эту осоку. Хоть раз в жизни попробовать. Когда еще такой случай будет. Вон, бабы на работе говорят такое удовольствие, особенно ночью при свете луны в море. Здесь, правда, не море и не ночь, но почему бы не попробовать …» Наконец, она себя уговорила. На всякий случай оглядевшись, и в очередной раз убедившись, что кроме травяного моря и воды вокруг ничего и никого … Она словно стыдясь саму себя сняла с себя все… кроме косынки, крестика на цепочке и сережек в ушах. В воду опять зашла осторожно, будто впервые. И в самом деле, то оказалось несравнимым ни с чем блаженством – скользить в воде безо всего, даже дух захватывало. На этот раз Татьяна поплавала минут пять-шесть, вышла на берег, и не решилась также и загорать, накинула халат и, не застегивая его, легла на одеяло, подставив солнцу свой полностью обнаженный «фасад». «Если что сразу застегнусь»,– успокоила она себя, хотя никакое «если», вроде бы, не предвиделось.

Татьяна не собиралась еще раз окунаться нагишом. Ей казалось, что для нее и один раз чуть не подвиг. Но чем дольше она лежала, тем больше хотелось все испытать вновь – одновременно и удовольствие и неестественную жуть от осознания того, что она делает то, что всякие там некрутые бабы типа нее отродясь не делали. На второй «сеанс» она уговорила себя без особого труда и купалась уже не меньше десяти минут. Она даже перевернулась на спину и полежала, загорая на воде, ощущая одновременно прохладу воды и жар солнца. Когда вылезла, уже не спешила одеть халат, только вытерлась и стала стоя «позировать солнцу». Татьяна «смелела», что называется, не по часам, а по минутам: сначала просто стояла нагая, потом походила по лужайке, скосив глаза, проследила как вздрагивают при ходьбе ее груди, потом легла на одеяло и загорала как была… на спине, животе, боках …

Позагорав, Татьяна вновь бултыхнулась в воду. Теперь она уже «смаковала» удовольствие, неспешно проплывала весь «язык» по длине, диагонали, вставала на дно то там, то там. Дно везде казалось одинаковым, а глубина разная. В самом глубоком месте вода закрывала ее плечи, а у дальней травы, там где «язык» был наиболее близок к озеру, оказалось совсем мелко, не доходило и до пояса. Находясь именно там, у «дальней травы», Татьяна вдруг впервые за все время пребывания здесь услышала посторонние голоса, как раз со стороны озера. Голоса сопровождались плеском, производимым, по всей видимости, веслами. Татьяна замерла там, где ее застали голоса, где вода ей доходила всего до пояса. На отмели вода хорошо прогрелась, стоять было приятно, даже ступням в придонной жиже нисколько не холодно. Все бы хорошо, если бы не эти голоса. Татьяна затаилась, боясь, что производимым шумом может привлечь внимание людей в лодке. Она их хорошо слышала, так как они подплыли достаточно близко, и ее вполне могли услышать, если бы она продолжала плавать и плескаться. Лодка как назло остановилась с другой стороны узкого травяного перешейка, не более чем в десяти метрах от стоящей не шевелясь в воде Татьяны, на которой оставались всего лишь… косынка, крестик и серьги. То оказались рыбаки, рыбачившие прямо с лодки, судя по голосам два молодых парня.

– Ну, говорил я тебе, надо было пораньше выезжать. Пока то, да сё, лодку надували, вот и дождались, наше место уже занято,– говорил один высоким звонким голосом.

– Не много мы потеряли. Судя по всему, на нашем месте не очень-то клюет. И мужик сидит чернее тучи, и пацан не больно веселый,– ответил второй значительно более глухим голосом.

Татьяна поняла, что говорили о Вадиме с Сашей.

– Что тогда нам остается? … Будем по нашей аварийной системе действовать. Закидываем, пять-шесть минут ждем, не клюнет – гребем дальше,– предложил «звонкий».

– Давай. Место здесь не очень, но ладно, попытка не пытка, закидываем,– согласился «глухой».

«Господи, пять минут… Они прохлаждаться будут, а тут стой и не шелохнись. Надо же, покупалась. Искала приключений? Нашла… хорошо хоть вода теплая, не продрогну»,– Татьяна с тоской посмотрела на свои вещи, лежавшие от нее метрах в двадцати. Но туда по воде без шума никак не добраться, тем более, если идти по берегу.– «Уж лучше простоять эти пять минут и все, хватит этих стрессовых купаний, надо идти к своим… надо же, как попала»… Постепенно внутреннюю панику пересилил интерес к тому, что она услышала. Один из рыбаков, тот что говорил звонче, параллельно процессу наблюдения за поплавком, делился с товарищем содержанием какой-то книги, которую недавно прочитал. Татьяна, филолог по образованию, сотрудник не очень крупного издательства, просто не могла не заинтересоваться, хоть и испытывала массу неудобств, стоя в воде голой да еще в позе «морская фигура замри».

– Представляешь, чего эта сука там понаписала, через слово вранье. Будто контрактники гнали впереди себя срочников, прикрываясь ими от «чехов», как щитом. А сами из-за их спин стреляли. Вот гнида, надо же такое придумать. А ведь, наверняка, кто прочитал, многие верят в эту чушь. Да у контрактников, у них у всех срочная за плечами, их всегда вперед, на самые опасные участки посылали, чтобы нас зеленых, неопытных не подставлять. И потери у них всегда больше чем у нас были, и в плен, если попадали, над ними по-особому измывались. Нашего брата, срочника, чехи могли, как рабов использовать, а им сразу мучительная смерть, кастрировали, кожу с живых сдирали, головы отрезали, а потом своим пацанам отдавали, в футбол играть. Я в прошлом году с одним своим армейским корешем случайно встретился. Он у чехов почти месяц в плену сидел, пока не отбили. Он своими глазами видел казнь контрактника и как его головой в футбол играли. Ну, это он нам еще там говорил. А сейчас встретились, выпили, разговорились, говорит одного из тех пацанов, что в футбол играл, в Москве видел, возле нефтяного менделеевского института, студент, учится там. Тогда он еще мальчишкой был, но он его хорошо запомнил, больше всех голов забивал, а сейчас вот вырос и в хорошем московском институте гранит науки грызет. Зла не хватает … А эта тварь пишет, что каждый чеченец это прямо рыцарь без страха и упрека, каждый генерал. Знаешь, почему книга так называется «Миллион первый»? Потому что Дудаев себя считал миллион первым чеченским генералом, то есть кроме него все остальные чеченцы тоже генералы. Понятно жена про мужа не станет плохо писать, но она же не чеченка, русская и так о своем народе пишет. Я еще могу понять, когда Политковская нас грязью поливала. Ну, она не русская и ей это в привычку. А эта же гадина русская, ее девичья фамилия Куликова. Более того, она наша землячка с Подмосковья, с Коломны, и так свой народ ненавидит!– эмоционально восклицал «звонкий».

– А где ты эту книгу надыбал, ее что чечены издали?– с интересом спросил «глухой».

– Да нет, какие чечены, ее издательство «Ультра-Культура» выпустило. Давно уже несколько лет назад. Они как раз на такой обсираловской литературе специализировались. А сейчас это издательство накрылось, и свои книги в Интернете выставили. Вот там я ее и нашел. Читал и плевался. Мы сплошь звери, а они ангелы с крылышками. А про то, что эти ангелы там творили с русскими, которые в Чечне жили ни слова, как грабили, убивали, вырезали семьи целиком от грудных детей до стариков, как над бабами русскими измывались. Там тогда, наверное, ни одной русской старше пяти и моложе шестидесяти лет не изнасилованной не осталось. Нет, этого она в упор не видела, хоть там находилась, пишет только про то, как мы их убивали. Падаль. Да генерал Власов по сравнению с этой экзальтированной дурой не предатель, а так мелочевка. Он все же в первую очередь не Россию, а коммуняк и грузина этого продал, а эта гадина весь народ русский…

Татьяна, несмотря на свое сверхнапряженное состояние все же поняла, что речь идет об Алле Дудаевой, вдове генерала Дудаева и написанной ею книге. Хоть в ее положении было и не до того, но она даже заслушалась, хоть стоять становилось все тяжелее. Если снизу до пояса она находилась в относительно комфортной водной среде, то ее плечи и спину напекло солнце. Тем не менее, даже сесть в воду она не решилась, боясь ненароком произвести всплеск, который наверняка услышат эти, невесть откуда взявшиеся рыбаки.

– Ну, что сколько уже сидим?– спросил «звонкий».

– Семь минут,– отозвался «глухой».

– Не, здесь ловить нечего, надо дальше плыть.

– Да, пожалуй. Чья очередь грести… моя, поплыли?– говорил «глухой».

– Давай, вон туда подгребем. Видишь, метров через сто заливчик есть. Я там как-то с Лехой удил, тогда вроде неплохо клевало,– слышался голос «звонкого».– Может, вылезем здесь, искупнемся? Жарко, освежиться надо, а тут прямо за камышами место шикарное, природный аквопарк.

– Да я знаю… только там мелковато.

– Да ну, освежиться в самый раз. А ты, что не хочешь?

– Нет, мне же нельзя, кожник не советовал.

– Ну, как хочешь, тогда плыви один, а я потом к тебе по берегу приду,– послышался громкий всплеск, видимо «звонкий» покинул лодку.

Через камыши пошла небольшая волна. Татьяна застыла как в ступоре, не в силах влиять на ситуацию.

– Тогда я погреб… и это Сань, если и там клева не будет, то я назад погребу, надеюсь, не разойдемся,– говорил «глухой».

– Да, куда мы тут друг от друга денемся, в крайнем случае покричи,– эти слова «звонкий» говорил уже входя в траву, после чего послышались характерные удаляющиеся звуки работы весел. А сквозь стоящую в воде траву по мелководью с шумом продирался «звонкий».

                              3

Все случилось так быстро, что Татьяна как стояла, так и осталась стоять. Мимо, не заметив ее, буквально в трех-четырех метрах, пробежал рослый худощавый парень в плавках и с крестиком на шее. Он с разбега нырнул и с десяток метров проплыл под водой, вынырнул на середине «языка», с удовольствием отфыркиваясь:

– Ух… обалдеть… зашибись… супер,– и изображая азербайджанский акцент запел:

            Уважаемый Лужков заде,

            Дал прописка в городе,

            Мы теперь в Москве живем,

            Покупаем продаем…

Пение прервалось, потому что парень увидел на берегу вещи Татьяны.

– Это еще что за шутка юмора,– проговорил он удивленно и встал. Вода оказалась ему где-то ниже груди. Он уже шагом дошел до лужайки рассмотрел вещи вблизи.

– Надо ж… вроде бабские. Эй, кто здесь… хозяева… или хозяйка… чьи вещички-то?– парень почему-то спрашивал не очень громко, озираясь по сторонам. Наконец, он повернулся лицом к стоявшей ни живой, ни мертвой Татьяне…

То был парень лет 26-27-и, может чуть больше, без особо рельефной мускулатуры, но с хорошими «контурами» фигуры. Особенно смотрелся «конус» от плеч к талии, а вот ноги казались слегка кривоватыми. Впрочем, Татьяне было не до оценки его фигуры. Она продолжала стоять, чуть подогнув колени и машинально прикрыв грудь.

– Опа на… А вот и хозяйка… и какая…– негромко, не то удивленно, не то восхищенно произнес парень.

Более не говоря ни слова, парень вновь нырнул, и Татьяна с нарастающим ужасом видела, как он подплывает к ней под водой. Она не знала, что делать. Кричать мужу? Но как ему потом объяснить, почему она оказалась голой, да еще рядом с посторонним мужчиной. «Господи, может пронесет»,– лихорадочно носились мысли в голове, а колени все более подгибались – она хотела как можно больше скрыться под водой. Хотя вода была довольно прозрачна, и при желании все можно разглядеть и сквозь нее. Парень вынырнул метрах в трех…

– Русалочка, меня не надо бояться, я тебе ничего плохого не сделаю, я только посмотрю на тебя,– парень широко улыбался, и его улыбка, вроде бы, не таила никакой злости или похотливого блеска в глазах.

Он разглядывал Татьяну в упор, а она словно под давлением его взгляда совсем опустилась на корточки, над водой осталась только голова. И из этого положения она нашла, наконец, что сказать:

– Тебе что надо?… Не подходи ко мне.

– Как же не подходить, если я уже подошел? Раз уж я застал тебя в таком прелестном виде, то просто обязан посмотреть. Я вообще люблю смотреть на женщин такой вот комплекции, как у тебя, так сказать, выше средней упитанности. Даже в одежде не могу глаз отвести, ну уж если посчастливилось увидеть без… тогда тем более,– парень сделал еще шаг вперед.

– Только посмей, только дотронься,– я закричу. Тут у меня муж рядом рыбачит,– запаниковала и поспешила пригрозить Татьяна, по-прежнему сидя на корточках и как могла прикрываясь.

Угроза возымела действие. Парень отступил, его выражение лица трансформировалось из веселого в разочарованное.

– Ишь, какая досада, опять мне не повезло. И рыбы не поймал, и русалку тоже.– Однако тут же его лицо исказил хитроватый прищур.– Слушай, а чего это ты все шепчешь-то, а? Небось, сама боишься, что твой муженек нас тут увидит и тебя такую во всей сногсшибательной красе?… А, верно я догадался?– в свою очередь он понизил голос почти до шепота. – А если мы сделаем так, что муж твой ничего не узнает, мы тихо. Не бойся меня красавица, я ведь действительно только хочу на тебя посмотреть и, так сказать, запечатлеть в памяти.