Текст книги "Рождение нации (СИ)"
Автор книги: Виктор Дьяков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
– Это откуда такие глубокие познания в данной области, будто сама с черными общалась?– тон Михаила соответствовал взгляду.
– Ну да, конечно общалась, и не с одним,– раздраженно отвечала Вика.– Да я рядом с ними вообще находиться не могу. Это у нас в офисе одна девочка опытом делилась. Я Лизке тоже все это пересказала. Спрашиваю, и как тебе не противно рядом с ним? А ей как об стену горох.
– Ну, а Людмила Петровна, что на это?– Михаила по-прежнему очень интересовало мнение матери девушки.
– Она... ну, я тебе уже говорила, мама у нас со странностями. Как принято говорить об их поколении, оно воспитано на интернационализме, но он какой-то у них однобокий. Им с детства в башки забили, что все черные с Юга хорошие, а западные белые, кроме нищебродов, плохие. Но сюда еще добавился промтоварный и продовольственный дефицит, при котором прошла большая часть их сознательной жизни...
Увидев, как изумленно округлились глаза Михаила после изложения данной "теории", Вика поспешила раскрыть секрет своей "политграмотности":
– Это не я, это один из моих начальников как-то высказался. Но, в общем, я думаю, он здесь прав. Вот я и смотрю на маму, и мне иногда кажется, что это ее самая верная характеристика. Она как-то нам с Лизкой призналась: "Как я вам девчонки завидую, если бы на мою молодость пришлось сегодняшнее товарное изобилие, я бы так одевалась, и такой косметикой пользовалась, что лучшего парня на себе женила. А в наше время даже паршивые джинсы невозможно достать было, колготки стирали и штопали. А сейчас иди в магазин и, что хочешь покупай, не нравится иди в другой, третий. Про то, как в советское время машины покупали, тоже рассказывала. На какой-нибудь "жигуль" паршивый денег годами копили, да еще в очереди по месту работы вставать надо, иначе не купишь. К чему я все это? Мишь, наша мама прежде всего хочет знать, что это за хач, денежный или нет. Если сможет обеспечить Лизку, то она вроде и не против. А то, что он хач, на этом наша интернационально воспитанная мама не зацикливается. Лизка говорит, что у него вроде "Мерс", но дорогой, или нет, не знает. А мать начала допытываться, чем он занимается, богатые ли у него родственники. У меня чуть уши не вянут, во разговор, ее дочь во-вот с хачем по настоящему сойдется, а ее только волнует богатый он или нет,– возмущенно взмахнула рукой Вика.
– Ты мне лучше скажи, а хач этот местный, московский, или из Армении приехал?– решил уточнить эту, как ему казалось, немаловажную деталь, Михаил.
– Почему из Армении... Нет, он вроде из Баку, – в раздумье произнесла Вика.
– Бакинский армянин, что-ли?... Тогда он, наверное, уже давно в Москве живет, наверное с детства. Их, насколько я знаю, где-то лет двадцать назад азеры из Баку турнули,– сделал вывод Михаил.
– Никто его не турнул, он и есть азер,– явно не понимала ход мыслей Михаила Вика.
– Тогда с чего же вы его хачем-то величаете? Это армяне хачи, а азеры они... ну скажем мамеды,– попытался разъяснить девушке, как ему казалось, прописные истины Михаил.
– Да это мама, она их всех так зовет, ей все одно кто они, главное богатые или нет,– чувствовалось, что и самой Вике наплевать, как называть кавказцев, только причина была иная, чем у матери, она их всех одинаково ненавидела.
– Ладно, понятно с вами. Ну, а ты сама-то на этот счет с матерью говорила?
– Конечно, говорила. Ты что, говорю, мама делаешь, при чем здесь богатый или нет. Представь если он, не дай Бог женится, и тогда внуки твои хачами, чурками будут. Нас вся родня осудит.
– А она что?
– Она свое гнет, если у этого хача не только "мерс", но и фирма здесь есть, да еще загородный дом в три этажа, то вся родня и наша и отца вашего от зависти на ге изойдет. Вижу тут ее не пронять, с другой стороны "захожу". Мама, говорю, а если он вовсе не богат, а просто хочет московскую прописку таким образом поиметь? Пропишется у нас в квартире, а потом свою родню привезет. Гляжу, задумалась мама. Призналась, что и сама этого боится. И что ты, думаешь, предлагает?... Лизке говорит, надо чтобы он со мной встретился. Если согласится, то значит действительно имеет серьезные намерения. А при встрече она надеется выяснить, богатый он или нет,– Вика раздраженно отмахнулась и полезла в сумочку за носовым платком, видимо все же она успела немного простудиться.
– Понятно, и с Людмилой Петровной все ясно. Ну а Лиза то что, неужто влюбилась в этого азера?– переключился с матери на сестру Михаил.
– Ааа,– Вика раздраженно с силой высморкалась.– Ты Лизку нашу видел?
– Видел несколько раз. Она так же как и ты к Людмиле Петровне за чем-то приходила.
– Ну, и как тебе она?– в вопросе против воли прорывалось и нечто напоминающее ревность.
Михаил вспомнил, что при виде сестры Вики удивился ее не по годам развитым женским формам. Лиза являлась натуральным воплощением красноречивой характеристики: девка кровь с молоком. К тому же она любила носить обтягивающие одежды и все ее "естество" буквально "лезло наружу". Видимо, именно этот фактор в немалой степени привлекал азера, не говоря уж о московской прописке. Поняв по выражению лица Михаила, что тот вспомнил какая внешность у ее сестры, Вика не дожидаясь его характеристики, продолжила:
– Сам видел, телесно она, что называется "девочка созрела", а вот в голове ветер-сквозняк гуляет. После каждого свидания с хачем этим она такая приходит... Понятно, что там он ее зажимает, лапает, и она его просто физически хочет,– Вика так посмотрела на Михаила, что тот ощутил даже какую-то неловкость и смущенно отвел глаза. Вика же продолжала, как ни в чем не бывало,– Оттого, как я не пыталась ее уговорить, она меня словно не слышит и на следующее свидание чуть не бегом бежит. Ох, как я боюсь, как бы беды не вышло, как наша бабушка любила в таких случаях говорить. Если она этого хача к нам приведет, каким бы он не был, я не смогу с ним в одной квартире жить, и вообще...
Вика замолчала. Михаил не знал, как тут реагировать и что советовать. Он в очередной раз стал успокаивать девушку:
– Викуль, не стоит раньше времени горячку пороть, может оно как-нибудь само-собой образуется. Если он обычный прохиндей, желающий только переспать с сочной девчонкой, то на встречу с Людмилой Петровной никак не согласится, и она так или иначе запретит Лизе с ним встречатся.
– Я тоже на это надеюсь, Лизка мать не посмеет ослушаться...
После почти часового разговора Михаил провожал девушку до машины. Вика и в конце разговора, и уже по пути к машине несколько раз что-то еще порывалась сказать Михаилу, и всякий раз как будто что-то ее сдерживало. И лишь оказавшись возле своего «Опеля» она, наконец, решилась:
– Миш, сядь пожалуйста в машину, я тебе еще что-то сказать должна.
В салоне "Опеля", они как бы укрылись ото всех за тонированными стеклами.
– Миш, я знаешь что?...– девушка вдруг стала краснеть и в несколко секунд ее лицо приобрело почти кумачевый цвет. Ей стало жарко, и она нервно расстегнула верхние пуговицы своего пальто,– Я боюсь, что Лизка под этого черного и без материнского согласия ляжет,– она это произнесла не громко, но четко.
– Ну, что ж теперь. Если ей приспичит, то ни ты, ни мать помешать не сможете,– так же тихо отвечал Михаил.
– Да я вообще-то уже все варианты продумала и согласна с тобой. Потому ни мешать ей, ни решать за нее не собираюсь, это ее жизнь, пусть своей головой думает... Я про нас ...– Вика опять явно что-то недоговаривала.
– Что про нас?– не понимал Михаил.
– Ну, ты что, маленький, что ли?... Тебе двадцать четыре года, мне двадцать два... Если Лизка под хача ляжет, то я старшая сестра рядом с ней старой девой считаться буду,– Вика по прежнему говорила четко, но чувствовалось, что эти рассуждения даются ей с трудом.
– Погоди Вик... Ну, как тут можно сравнивать? Сестра твоя под первого встречного получается...– Михаил тоже в свою очередь засмущался и старался не смотреть девушке в глаза.
– С ними все ясно... Я же хотела узнать, что ты думаешь про нас?– совсем тихо настаивала на своем Вика.
– Я? – Михаил совсем растерялся и замолчал, не зная, что и говорить.
– Знаешь, после чего я к тебе приехала?... После того как Лизка мне сегодня прямо в лицо заявление сделала, почему я ее от хача отговариваю. Говорит, ты мне завидуешь, потому что у меня настоящий мужик появился и я стану женщиной раньше чем ты со своим студентом,– Вика чтобы скрыть смущение после этих слов опустила голову на руки которые лежали на руле, и спрятав, таким образом, лицо, будто спряталась вся.
На этот раз Михаил не стал изображать целомудренное непонимание. Он наклонился к девушке и, обняв за плечи, потянулся к ней, зашептал на ушко:
– Викуля, милая... нашла о чем переживать. Да все у нас с тобой будет. Но вот так, из-за сестры и этого азера... Но если ты захочешь... когда и где тебе будет угодно. Но сперва подумай, жалеть потом не станешь?
В ответ Вика сначала засопела носом, потом подняла голову и уткнулась в грудь Михаилу:
– Спасибо Миш... ты очень, очень хороший
– Да, хороший, только вот бедный, а то бы и мать твоя меня хорошим считала,– счел нужным "вставить шпильку" в общий лирический настрой Михаил.
– Да, ну тебя,– Вика небольно ткнула Михаила кулачком в грудь.– А я знаешь, что Лизке ответила, после того как она свои хачем стала хвастать, что у нее мужик, и с машиной, и что в ресторан за месяц сводил ее больше раз, чем мы с тобой за год... Да, я говорю, у меня студент, но он нормальный русский парень, а у тебя чурка черноже...
Михаил не дал ей до конца произнести это бранное слово, которым русские во зле именовали кавказцев. Он вообще не любил, когда она употребляла такие слова... Он приник к ее губами. Последовал долгий поцелуй...
Когда Михаил возвращался в свою подсобку, он пребывал в такой задумчивости, что охранник с усмешкой поинтересовался:
– Какие-то проблемы, девчонка, что ли отказала?
Михаилу сейчас было не до того чтобы "цепляться языками", но охраннику видимо стало скучно сидеть в одиночестве и он "не отпускал" его.
– Ты Миш не парься, если нравиться прижми ее где-нибудь, хоть у себя под лестницей, так чтобы потом ни ей, ни мамаше ее деться не куда было,– Василич прозрачно намекал.– А так с одними разговорами у тебя ни чего не получится. Московские девки они редко которые даже вас подмосковных за путных держат, про остальных я вообще не говорю. Был бы я помоложе, да не семейный, уж я бы не упустил. Не теряйся, у тебя все карты на руках, чтобы москвичку с квартирой и машиной в жены заполучить. Знаешь...
– Слушай, Василич, знаешь старую поговорку? Если бы да кабы, да во рту росли грибы,– перебил охранника Михаил и продолжил свой путь к подсобке.
Его рабочий день уже кончился и начинался учебный вечер. Надо было переодеваться и ехать в университет, но разговор с Викой не шел из головы. Девушка хоть и не напрямую, но как буд-то обвиняла его в нерешительности, что он слишком «долго запрягает», в то время как азер всего месяц назад познакомившийся с ее сестрой уже «на все готов». Вот те на, действительно женская душа потемки. Он то искренне считал, что ухаживая за Викой по-старомодному, не форсируя событий, вызовет и с ее стороны, и со стороны Людмилы Петровны полное понимание и одобрение, а тут... Конечно, младшая сестра спровоцировала Вику заявлением, что «опередит» ее в столь важном для любой девушке событии. Но разве мог он, парень, выросший, хоть и в не выдающейся, но вполне нормальной, положительной семье, поступить как какой-то вертопрах или замороченный на сексе каким-нибуть тусовочным окружением и интернетом тинейджер. Для них все это не содержит ни малейшей тайны, всего лишь физиологический «перепих», совершаемый без особых прелюдий и не предпологающий никакого серъезного продолжения. Или как этот азер, невесть откуда свалившийся и быстро сумевший «очаровать» Лизу. Да, некоторым девушкам нравится этакий грубый, животный напор, когда за ней не цивилизованно ухаживают, а вот так, навязываются чуть не силой. Но в кавказской ментальности такое отношение с девушкой некавказской национальности считается вполне допустимым. С соплеменницей тот же азер никогда бы себя так не повел. Конечно, скорее всего, новоявленным ухажером Лизы, кроме чисто плотского желания овладеть молодой русской девушкой, двигало желание втереться именно в семью москвичей, жениться, прописаться. Во все времена провинциалы мечтали жить в столице. Но кавказцы, как правило, проявляли просто невероятную энергию и готовность преодолевать на этом «пути» любые преграды. Как говорится: только тогда ты джигит настоящий, если сумел прописаться в Москве.
Постепенно мысли Михаила трансформировались в постановку естественного и мучительного вопроса для большинства русских в начале 21 века: почему именно кавказцы на всем постсоветском пространсве наиболее напористы, наглы, предприимчивы, энергичны. То есть, в общем и целом пассионарнее как русских, так и представителей всех прочих народов, когда-то населявших Советский Союз? Когда эта тема поднималась в беседах с другими студентами и некоторыми преподователями, ему приходилось слышать ряд теоретических обоснований данного феномена. Кто-то все объяснял суровыми условиями жизни кавказских горцев. Но в той же Средней Азии, у киргизов и таджиков схожие, если не более суровые условия, а они далеко не такие пассионарные. Другие, с полной уверенностью в своей правоте утверждали, что все дело в уникальности исторического развития кавказского региона. На протяжении веков и даже тысячелетий Кавказ являлся постоянной ареной войн, и предметом завоеваний. Там никогда не было сильных централизованных государств, способных на длительное в историческом масштабе время обеспечить спокойное развитие общества и нормальное воспроизводство населения. Там и в древние, и в средние века завоеватели регулярно вырезали почти все мужское население, и так же поголовно насиловали женское. И так по многу раз в каждом столетии. В результате получился народ – дети многовекового насилия, а в законченном варианте этого "синтеза" в большинстве тамошних людей уже главенствовал ген насилия. Именно он и породил тот необыкновенно пассионарный характер, который присущь в большей или чуть меньшей степени всем народам как Северного Кавказа, так и Закавказья.
Конечно, в последней "гипотезе", как и в иных имелось немало "слабых" мест. Но Михаила интересовала не столько чрезмерная пассионарность современных кавказцев, сколько, как ему казалось, отсутствие оной у современных русских. Именно в этом направлении потекли его мысли, когда он ехал в метро из своего спального района в центр. В ряду прочих он вспомнил и то к чему его в последнее время "подталкивал" профессор Сиротин. Алексей Никитич фактически подводил его к мысли, что русские как народ сложился из двух основных "компонентов" воинственных славян и более инертных, миролюбивых финно-угорских народов. В результате смешалась "холодная" финно-угорская кровь с "горячей" славянской и изрядно ее "остудила". Получился народ со "средней" температурой крови. Но, видимо, это обстоятельство и привело в конце-концов к образованию сильного централизованного русского государства. Ведь горячекровный, брутальный народ трудно держать в узде, трудно объединить, собрать воедино. Так вот и получился народ с долей славянской пассионарности, но уже куда более терпеливый, спокойный, что обусловили в первую очередь финно-угорская и возможно балтская кровь. И этим народом уже можно было управлять. Результат известен, окончательно сформировавшийся и объединившийся под знаменем Великого князя Московского русский народ сначала сбросил монголо-татарское иго, а потом именно на основе этого народа была создана Российская империя одна из крупнейших в мире, потом СССР, великая супердержава. Русский народ увеличивался в численности, включал в себя все новые составляющие, но основа как была, так и осталась славяно-финноугорская. Впрочем, как-то профессор обмолвился, что и татары сильно помешались с восточными финно-уграми. Получается, что и татарскую кровь они "остудили" и от их былой пассионарности мало чего осталось, и они, став спокойным небуйным народом, управляемой нацией, легко уживались с русскими, да и внешне, среди современных татар почти невозможно встретить раскосых, хотя их средневековые предки были именно таковыми.
Михаил так увлекся размышлениями, что чуть не пропустил свою станцию. И потом, уже по пути к университету, его мысли текли сами по себе. Он теперь думал о татарах. Ведь получалось, что через финно-угров они тоже состояли в родстве с русскими, условно говоря, по материнской линии. Значит, широко известная поговорка про потертого русского звучит несколько иначе: потри любого русского финн получится, и потри любого татарина – тоже финн получается. Но родство здесь, конечно, хоть и бесспорное, но не прямое. А вот по отцовской линии есть такой народ, с которым у русских есть общие средневековые предки – это белорусы. Белорусы произошли от славянского племени полочан, то есть от западных кривичей. Таким образом, получалось, что у обоих народов по отцовской линии имеются одни родичи, кривичи. А вот по-материнской линии разные. Полочане мешались с балтами и мешались сильно, так же как восточные кривичи с финно-уграми. Надо думать, что балты сыграли ту же роль, что и финно-угры в отношении русских и татар, они остудили кровь полочан, до современной белорусской "температуры"...
Хитрый жук этот профессор, ничего впрямую не говорит, но все время как бы подталкивает к догадке. Вот и с украинцами получается из его полунамеков, что у русских по материнской линии вообще никакого родства, а по отцовской не прямое. И в самом деле, ведь основу современных украинцев составляли совсем другие славянские племена, нежели у русских и белорусов – поляне, древляне, волыняне. Они, конечно же, родственны кривичам, вятичам и новгородцам, но разошлись с ними уже в глубокой древности, когда праславяне разделились на днестровско-карпатских и привисленских. К тому же и украинцы не "однополый" народ, кроме отцовской составляющей имеют и материнскую. Ведь те же поляне и древляне много веков контактировали со степными ираноязычными народами причерноморья, потомками скифов, тюркоязычными печенегами, половцами, позднее с крымскими татарами, которые в отличие от своих волжских собратьев, сильно смешавшихся с финно-уграми, куда в большей степени сохранили свою тюркскую первородность...
Обе пары у Михаила были лабораторные по информатике. Он уже достаточно хорошо владел компьютером, потому рассчитывал без труда справиться со всеми заданиями, но думы о своем вновь ему мешал. Михаил анализировал полуторачасовой давности разговор с Викой и все никак не мог понять, почему девушка высказала свое недовольство тем, что их отношения «буксуют» на месте и никак не выйдут на «новый уровень». Казалось бы, все должно быть наоборот, он парень должен склонять девушку, а она всячески противиться форсированию отношений. А тут... Конечно, они оба отлично понимают, что пока не готовы к женитьбе, потому и с интимом не торопились... Во всяком случае так, считал он до сих пор. Но сейчас он уже не знал, что по этому поводу думала Вика.
Михаил усилием воли заставил себя отключиться от постороннего и думать о лабораторной работе. Но сосредоточиться полностью никак не получалось, его опять стали донимать всевозможные этнологические размышления... С лабораторной он все же справился и был отпущен несколько ранее окончания второй пары. Тем не менее, "домой" он не поехал, а решил дождаться, читающего свою лекцию для параллельной группы профессора Сиротина. Однако когда он "поймал" выходящего из аудитории профессора, тот не выразил большого желания пообщаться:
– Это конечно замечательно Миша, что у вас ко мне много вопросов, очень рад, что вас по-прежнему интересует тема этногенеза. Но помилосердствуйте, сейчас уже одиннадцатый час, ночь. Извините, но мне не столько лет сколько вам, и я не могу после двух вечерних пар обсуждать даже свои любимые темы.
– Но Алексей Никитич, я вас надолго не задержу,– Михаил все же сделал попытку "заполучить" профессора.
– Нет-нет, у меня уже, и голова кругом, и глаза слипаются... Я вот что предлагаю,– профессор до того решительно шагающий по направлению к раздевалки, остановился и в раздумье поморщил высокий лоб.– Сегодня у нас что... четверг? В эту субботу у вас есть занятия?
– Да конечно, История мировой культуры, третья и четвертая пары,– отвечал Михаил.
– Вот и прекрасно, и у меня третья и четвертая пары, а после я свободен. Вы не против, встретиться в субботу после занятий?
– Да, конечно,– не раздумывая, согласился Михаил, хотя в субботу сразу после занятий собирался ехать в Шатуру. Но ради разговора с профессором он был готов поехать позднее.
Весь день в пятницу Михаил занимался своими обычными делами: чистил снег, менял перегоревшие лампочки в кабинетах... В младших классах случилось ЧП, расшалившиеся третьеклассники вдребезги разбили большое зеркало, стоявшее в коридоре. Директриса распорядилась посмотреть, можно ли с ним что-нибудь сделать. Но зеркало восстановлению не подлежало. Потом его попросили починить классную доску. Пока Михаил сообразил, что именно «заедает» в ее хитром устройстве, то ли дело старые доски, которые были наглухо прибиты к стене, а сейчас крутятся во все стороны... В общем, день выдался насыщенным, что даже не осталось времени с Василичем поговорить, поспорить. Ну, а вечером он опять был в университете и изрядно уставший пытался слушать лекцию по не очень его интересующей «Социологии».
По субботам студенты дневного отделения не учились, ну а вечерники именно в субботу наверстывали свое естественное отставание от них. В этот день учиться было куда приятнее, чем вечером в будни, ведь вечерники приходили на занятия более или менее отдохнувшими, а не сразу после рабочего дня. К тому же и сам предмет «История мировой культуры» Михаилу очень нравился. Потому он в охотку прослушал и законспектировал лекцию. После занятий он в отличном настроении отправился на кафедру Древней русской истории, чтобы встретиться с профессором.
– Вот сегодня я готов к диалогу с вами, а в прошлый раз, извините, находился в несколько разобранном состоянии,– профессор чуть сощурился в улыбке, спрятанной за стеклами очков.
Ввиду того, что студенты дневного отделения по субботам отдыхали, а вечерников насчитывалось на много меньше, да и в большинстве групп было всего по две пары занятий... В общем, свободные помещения в учебном корпусе имелись. В одном из них они вновь и уединились.
– Алексей Никитич, я вот уже который день только и думаю об одном и том же. В общем, у меня к вам опять просто море вопросов. Я и сам из ваших слов и первоисточников, что вы мне советовали прочесть, пришел к некоторым выводам. Вот вы утверждали, что изначальную природу каждого народа, его генофонд можно определить путем анализа состава крови населения, по ДНК, то есть по наследственным генам. Но если они уже проведены, насколько я понял, то почему же не обнародованы, не опубликованы для всеобщего обозрения?– вполне конкретным вопросом Михаил завершил свое "вступительное слово".
Профессор словно ждал именно этого вопроса. Он широко, удовлетворенно заулыбался, снял очки и начал их суетливо протирать. Отвечать начал, когда вновь водрузил их на переносицу:
– Ну, слава Богу, наконец-то я удостоверился, что не для всех мои лекции это пустые слова, не вызывающие никакого самостоятельного мыслительного процесса. А то подавляющее большинство студентов воспринимают мои слова с сомнамбулическим равнодушием, причем не только у вас, у вечерников, но и на дневном тоже, в одно ухо впускают, в другое выпускают... Гены говорите?... Давайте о генах чуть попозже. Начнем с самого простого, с антропологии, то есть с внешнего вида. Вот, как вы представляете себе типичного русского человека, этакого русака?... Чтобы нам было легче понимать друг друга, давайте в качестве примеров приводить известных людей, чья внешность узнаваема, примелькалась.
– Ну, не знаю,– Михаил в растерянности развел руками.
– Вы спортом интересуетесь, боксом например?– задал "направление поиска" профессор.
– Не сказать чтобы очень, но в общем разбираюсь, особенно в профессиональном боксе,– заверил Михаил.
– Надеюсь имя Олег Маскаев вам знакомо, как и его внешность?
– Да, конечно, он был чемпионом мира в супертяжелом весе по одной из версий,– подтвердил Михаил.
– Ну, а его внешность вы помните, как она вам?– с хитрецой в голосе спрашивал профессор.
– Конечно, помню, внешне он стопроцентный русский богатырь. Будь он артист, с таким сложением Илью Муромца можно сыграть, и лицо чисто русское,– без тени колебаний утверждал Михаил.
– Совершенно с вами согласен, внешность у него типично русская. Но славянская ли?– вновь, как будто с подковыркой, вопрошал профессор.
– А какая же еще?... Впрочем, я понимаю, что вы хотите сказать,– раздумчиво произнес Михаил.
– Да, именно так, Маскаев по отцу мордвин, вернее мокшанин. То есть в нем многократно смешались славянские и финно-угорские гены, что и предопределило такую характерную внешность. Кстати, насчет Ильи Муромца... этот былинный богатырь, существовавший на самом деле, тоже наверняка получился в результате смешения славянской и финно-угорской крови. Кто же еще мог родиться в Муроме в одиннадцатом веке? К тому времени там уже двести лет шло смешение пришлых славян, кривичей и вятичей с местными аборигенами, финно-угорским племенем мурома. Ну, а мурома и та же мокша прямые родственники и говорили в древности на одном языке, потому Маскаев и имеет внешность типичного русского богатыря. А вот у братьев Кличко уже совсем иная внешность. Вы не находите?
– Да пожалуй... у них можно сказать типично украинская внешность и с тем же Маскаевым мало общего, как в сложении так и в лице,– в раздумье согласился Михаил.
– Вот вам первое не то, что доказательство, а наглядное предположение, что меж русскими и украинцами не столь уж близкое родство. Можно еще привести примеры известных людей. Возьмем футболистов. Вы ведь интересуетесь футболом?– продолжил разрабатывать "спортивную" тему профессор.
– А как же, болельщик, хоть и не фанат.
– Тогда как вам внешность вратаря сборной России Игоря Акинфеева?
– Пожалуй, и ее я назвал бы типично русской. Неужто, он тоже не совсем?...– Михаил многозначительно недоговорил.
– Да нет, я не в курсе его родословной,– улыбнулся профессор.– Но с вами и тут абсолютно согласен – типично русское лицо. Я же привел его в пример ради сравнения с известным персонажем из мира отечественного кино. Вам, наверняка, знакомы кинороли финского киноактера Хапасалло.
– Да,– Михаил напряг память,– насколько я помню, он снимался в фильмах... что-то про охоту, рыбалку.
– Совершенно верно, это фильмы режиссера Рогожкина: "Особенности национальной охоты" и "Особенности национальной рыбалки". Еще он снимался в фильме "Кукушка", и по мелочам немало. Вы можете сейчас представить внешность этого актера?
– Постойте... этот тот финский артист, который является одним из ведущих передачи "Минута славы"?– плохо помнивший названные профессором фильмы, Михаил вспомнил этого финна именно по "мельканию" на широко известной телепередаче.
– Да-да, только сейчас он на наших хлебах так разъелся, что сильно отличается от того молодца, что снимался в "Особенностях". Так вот, Миша, если сравнивать внешность того молодого Хапасалло, когда он был примерно в возрасте нынешнего Акинфеева, с внешностью самого Акинфеева, что вы увидете?
Михаила данное сравнение поставило в тупик, потому что он никак не мог хорошо вспомнить Хапасалло из "Особенностей", ибо смотрел тот фильм еще мальчишкой.
Ну, ладно, хотя бы можно назвать Хапасалло типичным финном?– решил помочь Михаилу профессор.
– Да пожалуй,– согласился Михаил.
– Ну, так вот, я вам с полным на то основанием говорю, тот молодой типичный финн Хапасалло и типично русский Акинфеев поразительно похожи друг на друга. Конечно не как братья-близнецы, но тип лица один и тот же. Поставьте рядом Хапасалло, Акинфеева, Маскаева и, не зная их истинной национальности, а судя только по внешности можно смело предположить, что они соплеменники. Они круглолицы, более или менее коротконосы и волосы примерно одного цвета, что-то в границах от светло-русого до темно-русого и множество других общих деталей как лица, так и телосложения.
– Подождите профессор, но те характерные черты, что вы перечислили по общепринятому мнению характеризуют прежде всего славян. Что же получается, что они же типичны и для финно-угров?– не то спросил, не то сделал вывод Михаил.
– То-то и оно, что общепринятое мнение и историческая истина часто не совпадают. С чего вы взяли, что славяне изначально, в том же раннем средневековье были круглолицы, светловолосы и курносы?... Есть доказательства, основанные на результатах раскопок древних могильных захоронений. О том же свидетельствуют и письменные воспоминания средневековых иноземных путешественников, купцов. Они в один голос утверждают, что те же поляне и древляне, жившие в районе Киева, были преимущественно длиннолицы и темноволосы, и носы имели совсем не короткие. Кстати большинство украинцев и сейчас выглядят так же, вспомните внешность тех же братьев Кличко. Этого же мнения, что древние славяне были в основном длиннолицы, темноволосы и темноглазы, с прямым узким носом еще в начале прошлого века высказывал известный антрополог Волков и не только он один. А те образы, что нам навязывали в советских фильмах о древней Руси, все эти сплош голубоглазые и светловолосые киевляне и киевлянки... Их же в основном играли современные русские актеры и актрисы, во внешности далеко ушедшие от тех древних славян,– профессор по прежнему излагал свою точку зрения твердо, веско, словно гвозди забивал.
– Никогда бы не подумал... длиннолицые и темноволосые. Сейчас среди современных русских я вообще таких не наблюдаю. Разве что артист Лыков, есть такой с длинным шнобелем, темноволосый... так вот он, пожалуй, соответствует,– задумчиво усмехнулся Михаил.
– Ну почему же, встречаются, хоть и не часто. Вы, наверное, не помнете в шестидесятых-восьмидесятых годах был такой довольно известный киноартист и кинорежиссер Владимир Басов. Вот у него была, на мой взгляд, характерная для древнего славянина внешность, хотя его почему-то за еврея принимали, и он, чистокровный русский, очень на это обижался.
– Басов? Нет, не помню. А в каких фильмах он снимался, может я их смотрел?– покачал головой Михаил.
