Текст книги "Падь Золотая"

Автор книги: Виктор Лавринайтис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Глава XV
БОЛЕЗНЬ АЛИКА

Ребята, не разгрузившись даже от своего улова, столпились вокруг Алика. Он лежал, сжавшись в комочек – его лихорадило, – и часто, прерывисто дышал.

– Никакого лекарства у нас не осталось. Один йод… – проговорил Женя.

– Алик, что у тебя болит? – склонившись, спросил Паша.

Алик приоткрыл глаза:

– Горло болит… И холодно. Ничего, ребята, я быстро поправлюсь… Завтра поправлюсь и пойдем.

– Сейчас тебе балаган сделаем, – сказал Женя. – В балагане хорошо будет.

– Меду надо, – сказал Паша. – Мед от всякой болезни помогает. У меня чуть что заболит, мама сразу дает чаю с медом. Другой раз чувствую, что завтра горло заболит, попрошу меду, даст – и назавтра все хорошо. Самое лучшее лекарство – мед.

– А где он, мед? – угрюмо сказал Боря. – Зря языком трепать только…

– Федя, – вполголоса позвал Женя, – ты заметил, над черемухой много пчел летает?

– Заметил… Понимаю, – ответил Федя.

– Достанешь?

– Постараюсь, – подумав, ответил разведчик. – Но, может, Женя, не очень быстро: первый раз.

Поправив картуз, он бесшумно юркнул в кусты. Все занялись своими делами. Женя взялся делать балаган, временно натянув над Аликом плащ.

Прошло с час.

– Женя-я!.. – донеслось от речки.

– Федя зовет, – встрепенулся Женя.

Он с Наташей помогал Алику перейти на новую постель.

– Я сбегаю, – оживился Боря. – Наверное, что-нибудь хорошее разведал.

Разведчик сидел у черемушного куста. Один глаз его совсем заплыл, опух, второй сердито и смущенно смотрел на Борю.

– Ты чего плетешься? Кто тебя звал? – напустился Федя на товарища.

– Женя занят был. Я и побежал. Я не знал, – ответил Боря, не спуская глаз с Фединого лица.

– Приди-ка в другой раз, когда не зовут, так получишь! – пообещал Федя. – Да что ты на меня уставился, как сова?

– Глаз… Где у тебя глаз?

– «Где, где»! Здесь он… Только закрылся… Не смотрит…

Федя подал что-то завернутое в бумажку.

– Что это? Мед! – даже подпрыгнул Боря. – Ты где взял?

– Взял, и всё. Унеси этому… Альке… на лекарство. Да ребятам ничего не говори. А Женя и так знает.

– Федька, – закричали ребята, когда разведчик появился на таборе, – ой, как тебя пчелы искусали!

– Больно, Федя? – участливо прошептала Наташа,

– Сейчас не очень. Когда кусаются – тогда… – хмуро ответил разведчик, стараясь поворачиваться к девочке здоровой стороной.

Скоро Боря с Наташей подали обед – поджаренную рыбу. После надоевшего мяса ребята накинулись на нее, как голодные волки. Но для Алика был приготовлен особый обед. Неприкосновенный запас наконец извлекли на белый свет. На сковородке шипела яичница-глазунья. Кружка чаю с моховкой и около нее шоколадная конфета в серебряной бумажке. Полкружки меду. И… сухарь! Да, немного запыленный, но настоящий сухарь, подожженный с одного уголка, твердый, черный сухарь. От него исходил чудесный запах, который заглушал запах рыбы, яичницы, черемухи.

Алик посмотрел на разложенные перед ним лакомства, на ребят, которые уписывали рыбу, и вдруг, спрятав голову в подушку, заплакал навзрыд.

– Алик! – испугался Женя.

– Ничего, – тихо остановил его дедушка, – пусть поплачет – легче будет…

– Ребята, – проговорил вдруг Алик, захлебываясь от слез и не поднимая головы, – простите меня! Я всегда вам плохо делал… Я виноват… Я давно хотел к вам. Я хочу быть вместе с вами! Все делать вместе, все… Пусть мам… она… поймет…

Больше Алик ничего не мог сказать.

Ребята не любят таких слез. Федя сердито смотрел в сторону. Паша смущенно улыбался, будто стыдился. Боря отошел к костру. Наташа, потупившись, занялась косицами. Женя, не зная, что делать, растерянно взглянул на дедушку.

– Что ж, герои, – медленно поднял голову дедушка, – считали вы Алика виноватым, повинился он во всем перед вами. Верю я: больше он так не будет. А мама… Поговорим мы с ней. Она хорошая, мама, любит его, да маленько не так, как надо. Большие тоже могут ошибаться, герои… – Дедушка замолчал и недовольно запыхал трубкой. – Ну, полно, полно! – прикоснулся он через минуту к плачущему мальчику. – Ешь-ка давай да поправляйся. Вон какой обед тебе товарищи приготовили! Поправишься быстрее – скорее дальше пойдем. Все хорошо, Алик.

– А сейчас, – сказал дедушка, – пока Алик спит, берите ружья да пойдем поищем настоящего лекарства. Мед, конечно, очень хорош, да надо что-нибудь посильнее.

– Я уже, дедушка, думал. Была бы аптека близко, давно бы сбегал, – возразил Паша.

– Какая еще аптека?

– Ну, где лекарство продают.

– Так… Выходит, случись, аптеки нет, ложись да помирай?

– Нет. Федька мед найдет.

– А если лекарство сильнее меда надо?

– Тогда плохо. Тогда, конечно, делать нечего…

– Договорились!.. Такие разговоры, брат, чтобы я больше не слышал! Как так «делать нечего»? Для спасения своей жизни и «делать нечего»? Из-за какой-то дрянненькой простуды или болезни да из-за того, что врача поблизости не оказалось, – месяц без всякой пользы больным валяться? Дурак так думает, вот что!.. Ну, а голову-то чего опустил?

– Ругаетесь вы очень сердито… – Паша несмело посмотрел дедушке в лицо.

– Гм… – Дедушка кашлянул. – Выходит, опять неправильно. Чего ж ты, Женя, не остановил? Просил ведь поправлять: лесник я, не учитель, а приходится быть вроде него… Ну, этот разговор, герои, не в счет. Пошли-ка да снова начнем… – Есть, ребята, лекарство, – неторопливо шагая, обычным голосом заговорил дедушка. – Ходим мы по нему, топчем его, иной раз и в руках держим. А не знаем. Потому и получается, что иной заболеет, до врача не дойти, а лекарство прямо под носом, само в рот просится.

Дедушка, к удивлению ребят, рассматривал цветы. По берегу речки и на лужайках все пестрело от них.

– Вот видите. Пяти минут не идем, а уже нашли лекарство для Алика.

– Лекарство? Это обыкновенная ромашка…

– Обыкновенная, Женя, да не совсем. Многие ее даже вовсе не примечают: ни красоты, ни запаха особенного. А цветочку этому цены нет. Приготовь ее как полагается, да выпей, да укутайся – и так пропотеешь, что всю простуду, как рукой, снимет.

– Ну-у?..

– Вот и ну… И если уж заговорили о лекарстве, то скажу: не знаю, от какой только болезни у нас лекарственных цветов да трав нет. Понятно, все в кучке не растут. За иным в кедрач сходить надо, другой у самых гольцов растет. У одного растения сам цветок целебный, у другого – листики, у третьего – корешок.

Ребята с интересом рассматривали каждый сорванный дедушкой цветок, хотя видели его и не в первый раз. Наташа набрала большой букет травы и цветов. Все это были лекарственные растения. Здесь и знакомая ромашка, и подорожник, который прикладывают к ранкам, чтобы быстрее зажили, и трава-троелистка, которой лечат расстройство желудка, и еще много других: зверобой, перелойка, шиповник, ландыш, валериана.

Ребята тут же убедились в лечебной силе одного цветка. Федя упал и глубоко проколол сучком руку. Йод и бинт остались на таборе. Как ни заклеивал Федя ранку бумажкой, кровь бежала все сильнее. После недолгих поисков дедушка нашел нужное растение. Это была «пастушья сумка». Дедушка оторвал листик и наложил его на ранку. Кровь скоро перестала течь, царапинка затянулась.

Ребята поймали себя на том, что стараются обходить, не мять целебные цветы и травы. А они попадались на каждом шагу, но только найти сразу нужное растение оказалось не так просто. Каждая трава, каждый цветок росли на своем излюбленном месте. Одни облюбовали сухие, солнечные лужайки, другие – сырые, затененные места. Иные встречались около черемушника и нигде больше, другие – в березовых рощах.

Дедушка и здесь показал мастерство таежного следопыта. Неторопливо посасывая трубку, он ходил по тайге так, как хороший огородник по собственному огороду.

Еще не доходя до места, дедушка по ему одному известным признакам безошибочно говорил, какие здесь растут лекарственные цветы и травы.

Дедушка особым образом приготовил ромашку, дал Алику выпить настой и потеплее укутал. Озноб скоро прошел. Алик так вспотел, что одежда стала мокрой, точно он в ней искупался. Он спокойно уснул на своей отдельной постели.

Наташа решила принести в школу гербарий лекарственных растений и аккуратно раскладывала их в книге между страницами. Женя с Федей, чтобы не забыть, сразу записывали под каждым, в каком месте растет.

Боря завистливо посмотрел на разбухшую книгу и вздохнул. Конечно, цветочки чудесные. Будущему врачу очень интересно с ними возиться. Да и ему тоже интересно. А только интереснее, если бы еще такие травы нашлись, с которыми по-другому… как с тайменями… расправиться можно. Ножичком чик-чик, помыть и – в котел.

– Плохо, что таких трав нет! – вслух вздохнул он.

– Каких?

– Ну, чтобы сварить и покушать.

– Правда, – подхватил Паша. – Все в нашей тайге есть, а съедобных растений мало.

– Ишь ты! А орехи, грибы, ягоды – что тебе?

– Так они, дедушка, только осенью. Я читал книгу, как по Африке путешествовали. Тоже без продуктов остались. Но все равно обед из четырех блюд готовили. Какие-то кокосы да ананасы – они там круглый год.

– Так… – Дедушка пошевелил усами. – Сколько дней на мясе живем? Сильно надоело или нет?

– Смотреть не хочется!

– Говоришь, из четырех блюд? Хорошо! Дай-ка срок, утрем нос и Африке. Там из четырех, мы из восьми приготовим.

– Из восьми-и? А какой вам, дедушка, срок надо? – недоверчиво спросил Паша.

– А вот такой, что ложись-ка спать. Утро вечера, говорят, мудренее.

Глава XVI
НЕОБЫКНОВЕННЫЙ ЗАВТРАК

Следующий день был объявлен днем отдыха. Он полагался и по графику похода, да к тому же болел Алик.

Ребята по привычке проснулись с восходом солнца, вспомнили, что сегодня можно спать подольше, улыбнулись друг другу и опять погрузились в здоровый, без сновидений, сон. Женя уже в полудремоте оглянулся на Алика – тот по-прежнему спал спокойно.

Никто не заметил, как дедушка, чем-то тяжело нагруженный, по пояс мокрый от росы, бесшумно подошел к табору. Устало скинул он груз и, посасывая трубку, начал осторожно возиться с котелком. Часа через полтора дедушка разбудил Борю.

Первым проснулся Федя. Он еще вечером надумал сбегать в дальнюю разведку по шоссе. Откуда в самом деле оно взялось тут, куда ведет? Несколько минут разведчик лежал, наслаждаясь покоем. Над его головой склонялись листья черемухи. Они еще не обсохли от росы, но над ними уже кружились, гудя, пчелы. С реки доносился плеск волн на перекатах. Оживленно щебетали в высоте стрижи, далеко куковала кукушка.

Знакомый стук котелков заставил Федю поморщиться. Мясо, конечно, что еще? «Ах, да! Ведь рыбы наловили», – вспомнил он через минуту.

Федя выглянул из-под одеяла, увидел костер, пасущегося Савраску. Но вдруг вытаращил глаза, потер их, встряхнулся и испуганно затормошил ребят:

– Женя! Наташа! Смотрите, Борька с ума сошел. Все равно как водки напился.

Ребята приподнялись. Было от чего испугаться! Боря, неуклюже вальсируя, приплясывал вокруг стола, хлопая себя по коленкам, и, прикрывая рот рукой, заливался беззвучным смехом.

– Что это он?

– Неужели тоже заболел?

– Никогда такого с ним не бывало!

– Плохие дела… – зашептал Паша. – Он какое-то лекарство съел и одурел. Вчера к Наташиным цветочкам все принюхивался да приглядывался. Наверное, Наташа, у тебя в гербарии ничего не осталось.

– Ну тебя, Пашка… Может, что и попробовал, так не могло же от лекарства такого получиться.

– Ого, Женя, лекарство, всякое есть! Помнишь, Федя, кота лечили? Уже оглох, месяц с кровати не слезал, мыши около него бегают – он хоть бы что. А одну капельку скипидара в нос впустили – знаешь что получилось? Сначала нас обоих поцарапал, а потом на комод, буфет, даже на стенку прыгать начал, будто бешеный, Под конец в печку прыгнул. Ну, думаем, хорошо, все кончилось. Так нет, смотрим – он по улице несется, в саже весь, в трубу выскочил. Собаки его только увидят, хвост подожмут да бежать. Вот какое лекарство бывает!

– Так то кот. А тут Боря, – неуверенно возразил Женя.

– А когда он такие фокусы выделывал? Нет, Женя, одурел он. Вот сейчас проверю. Только чуть-чего – выручайте… Борька! – облизнув губы, громким шепотом позвал Паша.

– А? – Боря вздрогнул и, увидев, что ребята смотрят на него, страшно смутился.

– Как тебя звать? – прошептал Паша.

– Борька, – тоже шепотом ответил Боря.

– Ты всё перепутал. Какой же ты Борька? Это твой брат Борька.

– Нет… Я сам… – растерянно прошептал повар.

– А ты не забыл, сколько тебе лет?

– Не забыл. Двенадцать… – насторожился Боря, начиная уже о чем-то догадываться.

– Хватит тебе, Пашка! – с трудом удерживаясь от смеха, прошептал Женя. – Совсем не больной он.

– Не больной, правда, – обычным голосом ответил Паша. – Ошибся я немного. Это он к самодеятельности готовится. Ничего, Борька, хорошо получится. Только побыстрее плясать надо, потренируйся еще.

– Пискун ты! – вдруг пробасил Боря.

Он рассердился не на шутку. Только сейчас до него дошло, на какие глупые вопросы он отвечал. Боря прикрыл стол плащ-палаткой. Шагая взад и вперед с кастрюлями и котелками мимо Паши, он сердито поглядывал на него и ворчал:

– Вопросы задает, нашелся какой… Пискун!

А когда штурман сунулся было к столу, Боря показал кулак, чего никогда в жизни не бывало. Но через полчаса, когда, вдоволь накупавшись, ребята вернулись к табору, не было даже заметно, что Боря сердился. Спокойно, добродушно он заканчивал последние приготовления к завтраку. Только двигался чуть побыстрее и как-то загадочно посматривал на ребят.

– Женя, готов завтрак! – сказал он.

Когда все расселись, Боря тем же загадочным взглядом еще раз окинул ребят и жестом неуклюжего фокусника сдернул со стола плащ-палатку…

Эффект получился небывалый. Весь стол был уставлен полными мисками и котелками, не оставалось ни сантиметра свободного места. Ребята онемели.

– Восемь блюд! Считай, Пашка… Вкусно… Восемь блюд! – пританцовывал Боря.

Да, на завтрак было подано восемь различных блюд. Чего только не стояло здесь!

Мясо, рыба и джем из моховки занимали скромное место. Остальное ребята видели впервые. В котелках поблескивал жирной пленкой суп. Не жиденький, заправленный одним полевым луком супчик, какой ребята, ели последнее время, – нет, суп был настоящий, густой. В нем плавали корешки, белые крупинки, кусочки чего-то темного. Две миски занимало кушанье, похожее на толченую картошку, но белое, почти как снег. Два сорта киселя, цветом напоминающие клюквенный и голубичный, красовались в тарелках. Но всего больше было салатов: салат из незнакомых крупных листьев, из нежных маленьких листочков, из мангира, из полевого лука и полевого чеснока.

Женя нерешительно почерпнул ложкой суп и вопросительно взглянул на Борю.

– Ешь, Женя! Ешьте, ребята, не бойтесь! Пашка спал, его планов тут нету! – успокоил Боря. – Это все дедушка собрал.

Ребята осторожно попробовали каждое блюдо, переглянулись и усердно заработали ложками. Даже Алик с удовольствием отведал всего понемногу.

Боря едва успевал подкладывать. Действительно, лучшего сюрприза для оголодавших за последние дни участников экспедиции нельзя было и придумать.

– Хо-хо-хо! – довольно посмеивался дедушка. – Утерли нос Африке, а? С такой едой в нашей тайге мы и без кокосов да ананасов обойдемся. Знай да не ленись – никогда голодным не будешь!

Да, все это дала тайга. Мы не будем описывать вкус каждого блюда. Ты сам, наш читатель, можешь перепробовать их, побывав в таком походе. Из бесчисленного количества съедобных растений, которыми сказочно богата забайкальская тайга и которые стояли на столе, мы упомянем только несколько. Кисели дедушка с Борей сварили из некоторых видов мха. На снежно-белое кушанье, похожее на толченую картошку, пошли луковицы красной лилии, называемой по-местному саранкой. Салат из широких листьев был приготовлен из дикорастущего чеснока – черемши. Черемша замечательна не только своим вкусом. Она – чудесное лекарство. Есть такая страшная северная болезнь – цинга, от которой разрыхляются и кровоточат десны, выпадают зубы и человек медленно слабеет и умирает. Скромные, не бросающиеся в глаза ни величиной, ни красотой листики черемши, щедро разбросанные природой по нашей тайге, спасают от этой болезни.

– А все-таки, дедушка, интересно получилось! – сказал Паша, вылизывая чашку из-под киселя. – Неделю на одном мясе без хлеба жили – под ногами столько еды, а вы ничего не сказали. Я сам видел, как вы мясо ели и морщились. Почему, дедушка, так: морщились, а не говорили?

– Хе-хе-хе! – посмеивался дедушка. – Тут, брат, у меня хорошо получилось, даже сам доволен. Хе-хе-хе…

– Хорошо, дедушка, да не очень.

– Ну, ну, – загорячился дедушка, – как же не очень? Покажи-ка я вам эти травы да корешки, когда сытые были, что бы получилось? Посмотрели бы да через день и забыли. А сейчас, после такой голодовки, нет – навек запомнили. Случится когда в жизни – найдете, чем червячка заморить.

– Понятно! Значит, у вас тоже какой-то план есть?

– Чего, чего? – Дедушка вдруг уставился на Пашу, грозно шевеля усами. – Какой у тебя язык никудышный! – недовольно заворчал он. – Так и цепляется, так и цепляется!.. Иди-ка рыбачить, вон ребята уже побежали.

Главе XVII
ПОСЛЕДНИЙ ПЕРЕХОД

Дни проходили. Ребята отдыхали с удовольствием: купались, валялись на песке, рыбачили.

Дедушка поил Алика лечебными травами, и он поднялся, хотя был еще немного слаб. Наташа целыми днями носилась вокруг табора, собирала целебные растения и совсем замучила дедушку расспросами: от какой они болезни, как их приготовлять да как хранить.

Ежедневно все отправлялись на сбор съедобных растений. Боря решил приготовить свой гербарий и лучшие экземпляры корешков и листиков оставлял для него.

Женя и Паша приводили в порядок дневник экспедиции, подробно записывали о виденных животных, рыбах, деревьях, кустарниках. Федя надул хранившийся во вьюках волейбольный мяч, и все с веселым гамом перебрасывались им. Оборудовали специальную площадку для занятий наукой следопыта. Дедушка все усложнял задачи. Избороздит площадку вдоль и поперек – там повернется, там присядет или начнет хромать и вызывает по одному: «Определяй, что здесь было». С Федей дедушка занимался особо: азбуку следопыта разведчик давно перерос. Ребят все больше увлекала эта таинственная наука.

По вечерам, перед сном, пели. И дедушка научил ребят старым хорошим песням: «Смело, товарищи, в ногу», «Вихри враждебные» и другим.

Боря с Аликом, конечно, не упустили случая запасти побольше продуктов. Когда рыбы – ленков, хариусов и тайменей – накоптили достаточно, ребята отправились в поход за медом. Хотя стояло еще начало лета и меда в гнездах было немного, удобный случай упускать было нельзя. Такого пчелиного места не встречалось за весь поход, и неизвестно, встретится ли дальше.

Вернулись с богатой добычей, но, несмотря на принятые предосторожности, искусанные: пчелы не желали отдавать свое богатство без боя. Остававшаяся в лагере Наташа, увидев распухшие до неузнаваемости лица друзей, сначала расхохоталась, потом заохала и засуетилась со своими травами: нарвала каких-то листиков и велела растирать. Боря же сграбастал мед и сказал, что ничего особенного нет – пчела не собака, до крови не укусит.

Поход за медом понравился ребятам. Гнезда диких пчел, скрытые в земле, среди густой травы, находить было трудно. Дедушка предложил простой способ. Нужно намазать палочку медом и подождать, пока на нее сядет пчела. Набрав меду с палочки сколько может, пчела летит с ним прямо к гнезду. Оставалось не зевать и бежать за нею изо всех сил. Когда она все же скроется, надо дождаться другой пчелы. Так постепенно пчелы сами подводили к гнезду.

Продолжалась и полюбившаяся ребятам охота на вредных птиц, и учебная стрельба. Вблизи уже не появлялось ни одного ястреба-тетеревятника, ястреба-перепелятника, болотного луня. Ребята отказались стрелять по этим птицам тогда, когда они сидят. Это уже было неинтересно. То ли дело попасть в летящую.

Когда на тайгу опускалась ночь, начиналось самое интересное. В надежном укрытии сидели стрелки. Очередной получал патрон и выходил к дедушке. Ружье заряжено, дедушка скрылся. Взведен курок: слух, нервы – все напряжено до предела. Непроглядная темнота, мертвая тишина. Спит тайга, ждут выстрела ребята, что-то медлит дедушка.

Тихо и темно. Чернеют стволы деревьев. Вдруг где-то раздается шорох.

И, блеснув пламенем, гремит выстрел.

– Посмотри, Женя, мишень! – слышится голос дедушки.

Загорается факел.

– Мимо, дедушка. Не попал, – доложил через минуту Женя.

– Ничего, Женя, ничего. Такое мастерство не сразу дается… Паша, приготовься!

Опять тишина, опять шорох и выстрел.

– Чуть-чуть, дедушка, не попал. Чуть-чуть!

– Чуть, брат, в таком деле не считается. Противник живой остался… Ну-ка, Наташенька, ты! – Голос дедушки звучит по-особенному тепло.

Перед стрельбой Наташи ребята насторожились. Никто не видел ее в темноте, но почему-то она живо представлялась: тоненькие косички за плечами, слегка раскосые глаза чуть прищурены, прикусила губу. Маленькие, но сильные руки спокойно держат ружье.

Шорох где-то в непроглядной темноте, и вслед за ним почти сразу, мгновенно, выстрел.

– Посмотреть цель. Все к цели! – раздается команда дедушки.

– В центр! Прямо в центр!

– Попала! Попала! – хлопая в ладоши, приплясывала Наташа. – Эх вы, стрелки!.. Дедушка, вы поставьте всем двойки – быстрее научатся… Женя, тебе тоже двойку!

И Наташа залилась смехом.

Но, несмотря на то что время проходило весело, ребята начали беспокоиться. Быть может, падь Золотая недалеко, а они здесь… Иногда волновался и дедушка: нет-нет, и задумается, смотря на север, в сторону заветной пади.

Каждое утро, проснувшись, все вопросительно смотрели на дедушку. Тот смотрел, в свою очередь, на Алика, раздумывал, шевеля усами, потом отрицательно качал головой. Выступать было еще нельзя.

– Так… Сегодня двадцать третье… двадцать третье… – сказал дедушка однажды утром, раздумывая над безмолвным вопросом ребят: можно ли идти?

– Нет, сегодня двадцать четвертое июля, – возразил Паша.

– Постой, постой, не болтай! – встрепенулся, даже испугался дедушка. – Путаешь ты, Паша. Двадцать третье!

– Нет, не путаю. У меня все записано, на каждый день приказы. Вот они.

– Женя, посмотри, пожалуйста, по всем документам.

– Правильно Паша говорит – двадцать четвертое.

– Как же так? Двадцать четвертое… – Дедушка растерянно теребил ус.

– А что, дедушка? – удивились ребята его расстроенному виду.

– Как – что? Так я же опаздываю. Завтра годовщина Золотой пади, а мы еще вон где.

– Правильно, дедушка, годовщина. Великие партизаны дядя Сережа и дядя Вася ее двадцать пятого открыли. В этот день дядя Сережа пополз за водой и…

– Да помолчи ты! От всего сердца прошу: помолчи хоть минуту! – сердито перебил дедушка. – Замучил меня со своими «великие»! Все люди как люди, ты один…

– За что вы, дедушка, на меня опять рассердились? – удивился Паша.

– Болтаешь много, вот за что! Тут думать надо, а ты не даешь… Да… – Дедушка что-то обдумывал. – Как, герой, чувствуем? – обратился он к Алику.

– Хорошо, дедушка, – бодро ответил Алик. – Я уже вчера и позавчера говорил, что хорошо.

– Пойдем, дедушка, а?

– Да… Ну, герои, в поход! Как я день прокараулил, не пойму… Только, Женя, предлагаю сделать вот так: продукты и лишние вещи здесь оставим, обратно пойдем и заберем. Зачем с собой всё таскать?

– Как же так, дедушка? Вдруг до пади Золотой долго придется идти?

– А у меня вроде уверенность появилась, что не может быть далеко. Скоро должна. Не месяц же до нее идти? Потом, если и далеко, что ж такого. Спать будет на чем, а покушать не найдем, что ли? И еще я думаю так. Шли мы с вами легонько, не торопясь. А в жизни бывает и по-другому: тяжело не тяжело, а надо километров полета пройти. В армии так частенько случается. Давно я думал такой переход устроить, силы проверить. Сейчас самый раз: крепко мы отдохнули. Но Алик слабоват. Потому и надо облегчить Савраску, чтобы Алик кое-где подъехал… Согласны, герои, устроить переход что называется настоящий?

Такое предложение всем очень понравилось. В самом деле, когда собирались в поход, рассчитывали проходить по шестьдесят километров в день, а проходили едва по двадцать…

Это был трудный и интересный день.

Все было как в настоящем серьезном походе. Перед дорогой съели по кусочку круто посоленного мяса. Ребята уже знали: это для того, чтобы меньше мучила жажда. Пить в походе не следует: вода расслабляет. Шли молча, перебрасывались короткими фразами лишь в случае крайней необходимости. Каждый час останавливались на короткий привал. Внимательнее, чем раньше, следили за подгонкой рюкзаков и особенно за ногами. Даже маленькая складка на портянке, если вовремя не переобуться, может натереть ногу до крови я вывести из строя.

К счастью для ребят, дорога проходила становиком – по редкому чистому сосняку.

По-прежнему их окружала тайга. Со становика открывался далекий вид: те же цепи гор, поросшие лесом, пади и распадки, прорезающие тайгу во всех направлениях.

Вечером, перед самым закатом солнца, экспедиция спустилась со становика, вышла в падь и остановилась на ночлег. За день прошли не менее сорока километров.

Руки, ноги, спина ныли от усталости. Прежде чем приняться за обычную работу, ребята легли отдохнуть, положив ноги так, чтобы они были выше головы. Так быстрее восстанавливаются силы.

Прямо перед ребятами, среди поросших лесом гор, резко выделялась одинокая безлесная белая гора вулканической формы. Своим необычным видом и цветом она привлекла внимание ребят.

– Белая гора… – прошептал Женя.

– Ага, – устало подтвердил Паша. – Интересно, отчего она белая?

– Наверное, от камней. ..

– Сейчас, Женя, не успею, а утром сбегаю – узнаю… – проговорил Федя.

И вдруг ребята вскочили все сразу, будто укусил их кто.

– Это наша белая гора! Наша! За ней падь Золотая! – кричал Паша.

– Падь Золотая! – махал картузом Федя.

– Дошли! Тра-та-та! Тра-та-та! – приплясывал, как медведь, Боря.

– Падь! – радостные, покрасневшие, кричали Женя, Наташа, Алик.

– Падь Золотая! – с волнением смотря на белую гору, закрывающую заветную падь, тихо сказал дедушка.

Перестали куковать кукушки. Замолчал трудолюбивый дятел. Бесшумно, как тень, над деревьями проскользнул филин. Стемнело.

Только на севере белым расплывчатым пятном выделялась гора, белая гора – последняя веха далекой дороги к сказочной пади Золотой.