Текст книги "Мелхиседек. Книга 2. Человек"
Автор книги: Виктор Нюхтилин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 31 страниц)
Слишком много в речи отвлеченных от природных факторов слов и понятий, чтобы предполагать, что они случайны и продиктованы окружающей обстановкой того времени. Верх нигде не произносится, как что-то, связанное с положением головы или неба, так же, как и "низ" нигде не имеет связи в корнях с ногами или землей. Зачем такие абстракции, если есть свое тело, земля и небо, от общепонятного всем положения которых в пространстве можно легко ориентироваться при передаче информации? Где логика в том, что "горячий" имеет иной корень, чем огонь? "Теплый" не связан корнем с солнцем, а мокрый не связан со словом "вода"? Никакой распознаваемой человеческой логики нет ни в каких формированиях речи. Логической связи между корнями просто невозможно установить везде и всюду. Например, гром – огромный – греметь. Гром должен "грометь", а не "греметь", а греметь должен не гром, а "грем". А при чем вообще "огромный" и "громадный" в связи с громом, хоть греми, хоть громи, – никогда не разберешься. Ноги вообще должны быть "пешами", потому что передвигаются на них "пешком". А если оставить их все же "ногами", то следует не "бежать", а "ножить", то есть, быстро передвигать ногами, а не "бегами". А если, все-таки, мы будем бежать, то будем подразумевать – срочно искать убежище? Но тогда, как быть, если бежать не спасаясь, а просто в целях торопливости? Это ведь совершенно разные вещи – бежать убегая, и бежать, торопясь урвать поцелуй. Почему так получается? Сама речь отвечает собой на это "почему" и говорит, что она отталкивается не от конкретных предметов природы или от знаковых органов человека, а от какого-то абстрактного источника абстрактных понятий, логика которых не человеческая, а высшая.
Если речь создана человеком, то мы знаем, на основе чего создается все, что нами создается. Этой основой является логика, последовательность действий, методов и понятий, каждое из которых имеет свой смысл только тогда, когда выходит из смысла предшествующего ему действия, метода или понятия. Если человек создает машину, то размер и количество зубцов шестеренки в ней будет определяться особенностями того механизма, который будет предавать ей движение. Сам этот механизм имеет именно этот вид, поскольку его определяет размер, устройство и принцип действия привода. Привод будет именно таким, а не другим только потому, что источник энергии выбран, скажем, электрический, а не механический. А источник энергии выбран исходя из необходимой мощности предполагаемой машины и соотнесения пользы от ее работы с затратами на совершение этой работы. Сама работа вызвана необходимостью решения какого-то производственного цикла некоей большой задачи. Сама задача… и т.д. От шестеренки можно перейти к планам развития государства на ближайшее десятилетие, а от этих планов, – к шестеренке. Логика подскажет. Человек создавал. А теперь попробуйте логически объяснить: почему "пошла" – прошедшее время, а "пойдет", – будущее? Если вы предварительно докажете логически, что "пойти" – это неопределенная форма. Объясните логически, почему "из" и "в" являются служебными словами, выражающими встречное направление действия? Почему родителя мужского пола зовут "отец", а женского, – "мать", а не наоборот? Где логика, что дед – это грубо, дедушка – это ласково, а дедок – амикошонство? Как логика может объяснить, что эти изменения слов изменяют самый смысл их применения? Если закутанный в шкуры дикарь находил этому обоснования, (а по-другому человек не может ничего создавать), то почему мы, такие цивилизованные, не можем проследить его логики? Значит, опять – при создании речи обошлось без человеческой логики. Иначе мы ее нашли бы.
Здесь возможно возражение, что, например, художники-абстракционисты тоже люди, а творят без логики. Мы согласны, но, стоя у картины такого художника, мы, сколько бы нас не было, будем понимать каждый свое. Общения и передачи мыслей на основе свободных форм искусства не произойдет. Каждый подумает о своем, причем неизвестно: думал ли вообще сам художник о том же, о чем подумал каждый. Речь – средство общения. Мы понимаем друг друга. На основе чего? Давайте искать логику, если без общей логики, как мы видим, каждый остается при своих понятиях! Но логики в формировании речевых единиц мы не находим. Опять речь является перед нами, как явление сверхлогическое, то есть, сверхчеловеческое, не физиологическое, а божественное, богоданное.
О том, что потребность в речи у человека не биологическая говорит и то обстоятельство, что когда человек от рождения не слышит речи, то он остается немым, будучи вполне способным слышать и говорить. Неизвестно доподлинно, было ли это на самом деле, но есть некоторые данные о том, что где-то в Индии некогда был проведен эксперимент над детьми, которых с детства воспитывали только глухонемые няни и прислуга. Цель этой жестокой затеи была проста – определить, какой язык данной местности является истинным, божественным, самым настоящим, пришедшим с неба, а не придуманным человеком. Ожидалось, что дети заговорят на одном из приоритетных языков религиозных обрядов, или на неведомом языке богов. Дети выросли нормальными и веселыми, но… немыми. Имел место этот факт или не имел – подтверждений документального характера найти не удалось, но он везде приводится лингвистами в доказательство того, что речь возникает только при слуховом восприятии. Хотя нам тут ясно и другое: биология ни при чем. Она не создает речь из своих потребностей, даже если есть коллектив, объединенный одними интересами и задачами.
О том же говорят и те случаи, когда нормальные дети глухонемых вырастают так же немыми, если рядом нет никого из говорящих. Были случаи, когда различные религиозно одержимые родители уходили в тайгу или в лес от искушений человеческого общества, уводя с собой детей. Там обмен словами сводился до минимума, в итоге, спустя несколько поколений, вырастали дети, которые не говорили, потому что и взрослые рядом с ними тоже этого уже не делали. Но полное отсутствие даже понятия о речи никак не сказывалось на их способности жить разумно и хитро в трудных условиях тайги или джунглей, (это к вопросу о связи речи и мышления), и, самое интересное, что – где та биология, которая создает речь своими потребностями, если она даже не может эту речь просто перенести из поколения в поколение без настоятельного подталкивания к этому условий цивилизации? Если, выпадая из цивилизации, человек забывает речь, то, как он может ее создавать вообще до цивилизации?
Теряют способность говорить и те несчастные, которые попадают в условия одиночества на несколько лет, (кораблекрушения и т.д.). Со временем они разучиваются говорить и забывают речь, но весьма разумно радуются, когда приходит спасение. Разговаривают они после спасения с трудом, забывая половину слов, но, не теряют при этом сообразительности.
Однако основа у внешнего проявления речи все же биологическая, поскольку, хотя потребность в ней лежит и вне биологии, но форма овладения ею имеет вполне физиологические проявления. Но эти проявления имеют физическую природу уже в готовом виде, а на стадии своего оформления и становления в них происходят процессы, явно не объяснимые анатомией. Например, в некоторых местах земли, (очень часто на многонациональном Кавказе), дети вырастают сразу полиглотами. Мальчик, выросший в поселке горнодобытчиков, где в большом бараке соседи говорят на армянском, русском, грузинском и мингрельском языках, к 5-7 годам свободно говорит на всех этих языках. Но с самого малого возраста, с самых первых произносимых слов, он никогда не путает языки между собой, и никогда не говорит на субстрате из нескольких языков сразу! Ребенок, еще не понимая, что к чему вокруг него, абсолютно твердо разделяет все языки между собой, сколько бы их не было. Он никогда не пролепечет предложение, где были бы намешаны слова из всех известных ему уже языков. Это всегда будет предложение, составленное только из слов одного языка. Дитё как бы переключается где-то внутри себя с одного языка на другой абсолютно автоматически, в зависимости от возникших обстоятельств.
Это говорит, во-первых, о том, что мозг запрограммирован на изучение любого языка, а во-вторых, о том, что языки уже существуют в готовом виде где-то обособленно в закромах мозга, каждый в своей ячейке, и можно обратиться к любому из них. Для этого достаточно того, чтобы язык как бы сам открылся и активировался в качестве специфической формы-носителя понятий и образов. Чтобы язык это сделал, необходимо раздражать его ячейку постоянными посланиями его специфических форм, получаемых с помощью слуха. Чужих слов он не воспринимает и не раздражается на них, а на свои реагирует все активнее и активнее. Когда накапливается определенный уровень раздражения, происходит пробуждение языка, и он начинает жить самостоятельно, находясь в постоянной готовности переводить мышление хозяина в орфоэпические формы своего вида.
Все это вместе говорит о том, что язык существует в законченной форме, довлеющей над биологическими законами природы, поскольку ребенок не способен понять ни склонений, ни падежей, ни форм времени глаголов, ни спряжений, ни принципов работы суффиксов и т.д. Биологически, используя разум и логику, ему усваивать грамматику в возрасте одного года невозможно. Безошибочное овладение языком происходит в это время, опять же, нефизическим способом, но абсолютно надежным. Человек и затем, до конца дней, путается в грамматике и синтаксисе, не понимая ничего из того, что требует от него школьная программа, и, пытаясь всю эту муть только вызубрить. Почему-то, никто никогда не удивляется – зачем тратить столько сил, времени и нервов на изучение того, что в совершенстве уже и так знаешь к 8-10 годам? За что ставится двойка нерадивому ученику, не выучившему склонения прилагательных женского рода, если он при этом готов рассказать совершенно дикую историю о том, что непредсказуемо помешало ему уделить внимание любимым прилагательным при совершенно правильном применении всех склонений всех частей речи и при абсолютно правильном применении в своем устном рассказе всей грамматики всего своего языка!?(и еще тысячу раз «!?»)!?
Почему так трудно учить грамматику родного языка? Да потому, что нет ничего труднее, чем учиться тому, что знаешь и так, но знаешь это нефизическим образом, а тебе пытаются твое органическое знание раскрыть в человеческо-логическом преломлении. Внутренняя, неподвластная человеческой логике жизнь родного языка не может сходиться с методикой ее интерпретации в виде набора правил и исключений, поэтому все эти правила и исключения совершенно не прилагаются к языку и человек остается неграмотным, зная все правила, до тех пор, пока он не начнет много читать или много общаться на уровне изложения отвлеченных мыслей и суждений, требующих поиска нестандартных словосочетаний. А сделать грамотным по учебнику нельзя. Дать русский язык в школьной программе русскому ребенку – не сводит ли судорогой брови от напряжения постичь саму нелогичность этой задачи? Как можно дать кому-либо то, что у него уже давно есть и чем он давно и успешно, не напрягаясь, пользуется? Это то же самое, что поймать в небе птицу и отправить ее на курсы правильного взмаха крыла, где ей будут рассказывать на какой фазе полета ей необходимо совершить какое движение хвостом или крылом, и где ей никогда не вылезти из бездарных двоечников, если она это просто не вызубрит, и, получив троечку, с облегчением не улетит, забыв обо всем, чему учили на курсах.
Если у ребенка овладение языком происходит нефизическим способом и скорее язык овладевает ребенком, а не наоборот, то, как это происходит в случаях профессионального изучения иностранных языков, которые происходят уже в возрасте достаточном для того, чтобы применять логику и проникновенно пытливый ум? Неужели и здесь язык выступает как самостоятельно действующее существо, которое надо не выучить, а разбудить в себе? Похоже, что так оно и есть. В настоящее время в мире существует около 3000 языков. Из них около 1200 – это языки американских индейцев, которых в настоящее время осталось около 17 млн. человек. Получается, где-то около 15 000 индейцев на один язык. Давно пора смешаться и прекратить такое дробление, образовав один общий язык, тем более, что все языки родственные. Для одного народа иметь более тысячи языков очень неудобно. Почему 15000 соседей не перемешают свой язык со своими 15000 соседями? Был бы уже один язык на 30000 человек. Теперь эти тридцать тысяч смешали бы свой новый язык с пятнадцатью тысячами других добрых соседей и уже было бы 45000 соседей на один язык. Все удобней и удобней. Все говорит за то, что согласно эволюционным взглядам, потребность и биологическая и социальная – налицо. То же самое в Дагестане. В маленькой стране, где нет и миллиона жителей, более 100 языков! Где все это время была закономерность эволюционного развития? Почему не сработала? Потому что из двух людей создать одного зачастую было бы также интересно, но это невозможно. Так и с языками. Язык может умереть, но он не может проникнуть в другой язык и стать с ним одним целым. Это совершенно разные самостоятельные существа, о чем говорит вся историческая практика.
Увидев реальные проявления характеристик биологически материального явления речи в устах человека, но, не сумев объяснить ее сущности из этой материальной и биологической формы ее проявления, нам ничего не остается, как предположить, что источник этих характеристик опять находится в нематериальном, то есть изначальном материальному. В этом случае человек не только не творец языка как такового, но и приобретая новый язык, он должен получать или готовое прирученное самостоятельное существо, или не получать ничего. Если вернуться к вопросу изучения иностранных языков и посмотреть на методы их изучения, то они следующие, и мы попробуем с ними разобраться именно в этом аспекте – выучивает человек язык головой и разумом, вмещая его в себя и подчиняя, или раскрывает его где-то у себя внутри, и они начинают сотрудничать?
1. Прямой метод изучения. Предусматривает прямое натаскивание преподавателем ученика с помощью многократного повторения слов и фраз языка, пока они не закрепятся в памяти. Он требует около 200 часов работы. Как видим, здесь нет никакого "изучения", то же самое происходит с человеком и в детстве, когда метод осваивания языка как раз самый, что ни на есть, прямой. Однако этот метод дает словарный запас и грамматические знания, но не дает знания самого языка. Человек уже все знает про язык, но еще не знает самого языка! Чтобы знать язык, нужна практика его применения, во время которой человек спотыкается на каждом слове и на каждой фразе до тех пор, пока не перестанет составлять в голове грамматические конструкции языка и подыскивать его правильные обороты. Как только он махнет на все это рукой, он тут же семимильными шагами начнет входить в язык и говорить на нем совершенно свободно. Язык становится "выученным" тогда, когда отменяются все логические обоснования его закрепления в голове! Единственными обстоятельствами, связанными с успешным применением доселе неведомого языка, которые заставят его носителя теперь краснеть, будут только его нынешние ответы на контрольные вопросы его преподавателей по грамматике. Не говорит ли это о том, что методы работы нашей творческой логики не могут освоить языка только потому, что сам язык был создан не этими методами? То есть, без нашего творческого участия? Наши знания ничего не дают нам для приручения языка, они нас только знакомят с его повадками. Понятный и предсказуемый он живет вне нас до тех пор, пока мы не перестаем его логически понимать и методически прогнозировать, пока не впустим его в себя естественным и отрешенным от логики образом. Ткач может научиться класть кирпич, потому что приемы того и другого ремесла свойственно создавать человеку. Человек не может выучить язык по грамматическим таблицам и словарику, потому что ему не свойственно его создавать. Он может его только получать, Он его и получил от своих родителей, и, потянувшись к новому языку, так же его получает на каком-то моменте своего стремления к нему.
2. Лингафонный метод с помощью дисков или кассет. Этот метод дает более свободную форму выбора времени и настроения, чем предыдущий, но все, что относилось к первому методу, относится и ко второму. Разница только в том, что ехидный преподаватель заменяется здесь на неиссякаемо терпеливые технические средства.
3. Ускоренный метод. Это уже более продвинутый метод, при котором грамматика не изучается совсем, поскольку "польза" от этого изучения была замечена уже давно, как весьма сомнительная. При этом методе обучающегося заставляют разговаривать, разговаривать, разговаривать, слушать, слушать и слушать. Всё это только на языке изучения. Требование одно – как можно больше общаться и как можно больше слушать музыку (!). Язык при этом осваивается быстро и правильно. Это, скорее вторая фаза первого метода, когда на основе грамматики и законов языка происходит его практическое применение, но поскольку вся вторая фаза метода обходится без его первой фазы, то ее можно считать самостоятельным методом. А первую фазу изучения грамматики и словарных слов можно просто считать играми для любознательных. Поэтому нам здесь трудно что-либо добавить и в опровержение наших выводов или в их подтверждение, ибо о второй фазе первого метода мы уже достаточно поговорили. Единственно, что нам здесь интересно, так это упоминание о развитии музыкального слуха. Это как-то способствует, и мы не будем разбирать механизма этой помощи, отметив лишь то, что музыка – это единственный вид искусства, не имеющий в своей основе материальных образов! Если для изучения языка не нашлось ничего более родственного из всех видов человеческой деятельности, кроме самого нематериального в своей основе, то это только греет нам сердце, когда мы говорим о том, что источник жизни языков тоже нематериальный.
Есть еще один метод изучения иностранных языков, но он очень специфичен, и, наверное, в наше время уже не применяется. В средние века разведчики восточных государственных образований учили язык врага, просто находясь в их присутствии, и, заставляя их целый день разговаривать. Задачей разведчика было сидеть отрешенно среди болтающих пленников и стараться не думать ни о чем, а только впускать в себя их слова. В какой-то момент, после недолгих, но напряженных часов медитации на чужой речи, язык вдруг становился понятным все больше и больше, и, наконец, становился полностью вторым языком общения. Метод сложен, но в его основе опять находится не методологический прием, а нефизический ритуал получения.
Есть еще способ изучения языка не для устного общения, а для научно-технического перевода. Для этого изучается грамматика, а затем начинается чтение прессы стран изучаемого языка. Основное требование при этом – как можно реже заглядывать в словарь и пропускать целые массивы текста, если есть хоть какое-то предположение об их смысле. Чем больше будешь догадываться, тем быстрее выучишь язык. Говорить на нем не сможешь, понимать речи не будешь, но будешь все переводить из печатных источников. Основной прием опять не усвоение, а интуиция, то есть сверхлогический путь. Подобное и должно познаваться подобным. Если язык имеет сверхлогическую основу, то и познать его можно только подобным же сверхлогическим подходом.
В заключение следует сказать, что никогда, никто и нигде не будет знать иностранный язык лучше, чем человек, получивший его с детства, когда его мыслительные способности были почти на нуле. Сцепления механизма мышления с владением языком не наблюдается никакого, следовательно, это явления не родственные, и наша умственная деятельность по созданию языка ни при чем.
Отсюда перейдем к главному – если творец языка народ, как это постоянно утверждается, то он, как творил язык, так и должен творить его дальше. Никаких причин прекращению этого занятия найти нельзя. Жизнь развивается и усложняется. Появляется множество новых понятий и даже материальных предметов, которые постоянно требуют себе присвоения новых и новых слов. Как же это происходит? А никак. Вот уже 5 тысяч лет все развитие всех языков происходит на основе уже имеющихся корней! Никаких новых слов не появляется на пустом месте. Где великий творец? Почему он перестал творить? Новых слов во всех языках единицы! Даже не десятки! Даже – менее пяти! Мы назовем их почти все. Вот они:
"лиллипут" – человек маленького роста. Придумал его Дж. Свифт в своих "Путешествиях Гулливера".
"Кодак" – марка фотоаппарата. Автор слова Джордж Истмен, американец, конструктор фотоаппаратов. Так он назвал свою первую фотокамеру. Ему всегда необъяснимо нравилась (!) буква "К". Она ему казалась важной и внушительной. Путем подбора слогов, которые вместились бы между двумя буквами "к", "кодак" и появился.
"Нейлон" – слово создавалось за вознаграждение по конкурсу одной из американских фирм в 30-е года ХХ века, открывшей новый материал. Из 350 слов, присланных почтой, выбрали слово нейлон.
Вот и все за пять тысяч лет! Пора отчислять "творца" за прогулы!
Более того, врачи-психиатры, описывая различные формы психически ненормальных состояний своих пациентов, нашли одно интересное явление, всегда присутствующее при всех формах умственного расстройства. Это – стремление и попытки создавать новые слова! Как видим, способность создавать язык принадлежит только больному разуму, нормальному человеку она вообще не свойственна биологически! Джонатан Свифт, как мы знаем, сошел, в конце концов, с ума и умер сумасшедшим. Наделение какой-то буквы свойствами важности и внушительности тоже не отнесешь к явлению нормальной психики, а само количество участников конкурса (за вознаграждение!) на составление нового слова, (350 человек), объявленного по всей стране, знаменитой тем, что каждый ее житель просыпается утром и ложится спать вечером только с одной мыслью еще и еще хоть чуть-чуть заработать, очевидно, также отражает какой-то процент населения, имеющий болезненную тягу к словообразованию. Остальные нормальны.
Если мы хотим, чтобы история человечества не была историей потомков умственно помешанного животного вида, то мы не должны говорить, что человек когда-то создавал слова. Минздрав предупреждает!
Вызывает также сомнение участие человека в создании языка и тот факт, что в языке есть синонимы. В языках полно синонимов, но сам человек на поверку обнаруживает полную неспособность к их какому-либо образованию. Он пользуется тем, что уже у него есть, хотя явления, описываемые одним и тем же словом, давно уже перестали иметь однозначный смысл. Если человек умел когда-то создавать синонимы, и, согласно этой потребности, зачем-то насоздавал "жару-зной-пекло" или "дитё-ребенка-чадо-отпрыска", или "бездну-пучину", или "бездельничать-волынить-лодырничать", или "тоску-грусть-печаль-уныние" и т.д., то где синонимы таким современным процессам, как смотреть футбол, смотреть кино, смотреть в глаза, смотреть в суть? Каждому "смотреть" в каждом случае требуется добавочное слово, чтобы уточнить процесс. Где синонимы на звонить в дверь, звонить по телефону, звонить в колокольчик? Это абсолютно разные физические действия и по назначению и по манипуляциям. Разве не проще каждому из них придумать свой синоним?
А трубка мира может быть сотовой? И нельзя ли тогда раскурить телефонную трубку? А где синонимы, например, таким интересным действиям, когда мужчина любит мужчину, а женщина женщину? Рядом с нами как-то незаметно появилось и набирает силу некое новое человечество гомосексуальной устремленности, причем раньше это считалось преступлением, потом трактовалось как извращение, затем приобрело статус психического отклонения, дальше стало безобидной слабостью, а теперь отовсюду это вообще подается нам как совершенно обыденная, повседневная и, чуть ли не обязательная, вещь. Фабулой большинства произведений искусства по-прежнему остается любовный треугольник, но он все чаще и чаще оформляется в виде формулы отношений, в которой она любит его, а он любит другого. Стыд от этой беды совершенно утерян, и в настоящее время можно с удивлением увидеть, что на больших площадках старательно поет большой мужской хор … геев (интересно, как они сдают экзамены на вступление в этот творческий коллектив?)! Скоро вообще непонятно будет, кого относить к сексуальным меньшинствам – мужчин, бегающих за женщинами, или мужчин, бегающих за мужчинами? Скорее всего, к ним отнесут женщин, бегающих в поисках мужчин и мужчин, убегающих от мужчин. Но даже этот легион проказников не может дать своим играм специфических названий, а пользуется старым.
Если безо всякой пользы создавались синонимы таким понятиям, как грусть и печаль, между которыми нет никакой разницы, то где совершенно необходимые синонимы словам цветной телевизор, черно-белый телевизор, телевизор с плоским экраном, с полиэкраном, с телетекстом, и т.д.? Где синонимы к понятиям наручные часы, карманные часы, электронные часы, кварцевые часы, часы с самозаводом, мужские и женские часы, башенные часы, песочные, солнечные, золотые? Нет этих синонимов, а, следовательно, человек не только не может образовывать в здравом уме новые слова, но не может даже из готовых слов получить что-то выходящее за их звучание. Полная беспомощность сейчас, а тогда где основания утверждать, что некогда была столь же полная способность? Синонимы – признак речи, говорящий о том, что речь произошла не от человеческих дарований.
Также невозможно объяснить участием человека наличия в его речи и омонимов. "Придется поблудить по коридорам" – это как понимать? "Взять косу и обрезать косу, выйдя на оконечность косы" – в этом какой был смысл? Зачем надо было разным понятиям присваивать одно и то же слово? Если корова отелилась, то будет теленок, а если овца окотилась – то кто? А неужели цветы «калы» пахнут калами? А можно ли кактусом называть не только растение, но и обидно кого-либо обозвать? И – хранение в анналах, это, все же, смеем надеяться, не хранение анальным способом? Положительная женщина – это та, которую можно положить? А, тогда, стойкая, – это какая? И надо ли выводить деньги, если они «завелись», как в случае с тараканами? А если есть домашние хозяйки, то есть ли дикие? А «широчайшее покрытие» в рекламе сотовых телефонов должно ли особо привлекать зоотехников, которых всегда живо заботит – насколько плодотворно бык покрывает корову? А «первые десять секунд пользования – бесплатно» в рекламе тех же сотовых компаний – можно применять в рекламе публичных домов? И почему место, где заседают депутаты, называется «палатой»? Их там, что, – лечат? А если у некоторых стран парламенты двухпалатные, то это значит, что у них эпидемия и одна палата уже не справляется? Зачем одно и то же слово присваивать разным предметам и действиям? Если кто-то первый ошибся, то почему его второй сразу же не поправил? Потому что – получили, что получили, а пользуемся, как умеем, отсюда и омонимы. Тьма таит тьму опасностей. А вот фраза, составленная полностью из одних омонимов – клубы заволокли клубы. Куда они их заволокли? И кто кого «заволок»? Тут и готовое не сразу поймешь, не то, что создашь с нуля.
Есть еще более забавные факты, когда человек не только не дотягивает до уровня своего же языка, но и забывает некоторые его части, поскольку они непосильны для его сознания. Например, только у народов, имеющих письменность, сохранились обозначения всех цветов радуги. Они записаны, и их трудно, поэтому, забыть. Народы же, не имеющие письменность, или забывшие ее, забыли вместе с ней и названия некоторых, постоянно лежащих у них перед глазами, цветов! У них не все цвета имеют свое название, а несколько (до трех сразу!) цветов могут обозначаться одним словом. Есть даже европейские языки, где слов для цветов уже не хватает! Так у древних греков слово «кюанэос» означает одновременно и синий и черный. Этот народ не был дальтоником, но и он успел уже на заре человечества забыть, как называется каждый цвет! Ладно, синий и черный, – это еще полбеды, а вот как быть с сербским «плав», которое обозначает сразу и желтый цвет и голубой? Тут-то, какие ассоциации? Развитые греки и развитые сербы уже не могли забыть этих слов, это, конечно же, произошло раньше, когда язык был только-только получен, и трудно было его усвоить полностью. Невозможно же, в самом деле, утверждать, что человек сам создал слово по самой, что ни на есть насущной практической необходимости в нем, а потом эта насущная необходимость осталась, а слово для нее – утерялось. По всему видать, что никакой связи между лексиконом, и житейскими требованиями выживания нет, поскольку, если остаются житейские требования, то куда подевались слова?
Бывает и наоборот, когда из языка уходят слова, которые вообще не могли иметь никогда никакой житейской необходимости. С одной стороны понятно – связь земных задач и слова налицо, но с другой стороны понятно и другое – если слово существовало безо всякой применимости к земным задачам, то каким образом человек вообще мог его создавать? Для чего? В качестве примера можно назвать забытое русскими двойственное числительное. Трудно сразу вообще понять – что это такое, не так ли? Однако русские когда-то имели в языке способ одним числом называть сразу два числа вместе! Естественно, что это слово утерялось, но естественно ли то, что какой-то древний русский мог создать такое слово, которое мы и сейчас не знали бы куда приткнуть? Явно, такие части речи должны приходить сверху, от Него.
Интересную в этом направлении пищу для ума дают и наречия. Как известно они являются грамматической формой речи, образованной от других частей речи. В этом случае, вроде бы, легко проследить источник появления слова и предположить, что это именно человек приложил руку к его созданию. Хорошо – от хороший, звонко – от звонкий, тяжело – от тяжесть, налегке – от легкий, вдали – от даль, задом – от зад и т.д. Однако первое, что вызывает здесь недоумение, так это то, что логика образования наречий совершенно выпадает из логики всего языка. Если наречия образуются изменением окончания на -о, -е или -и, то почему наречия не формируют из себя существительных среднего рода, как в первых двух случаях, или существительных множественного числа, как во втором случае? Весь язык просто вопит русским людям о том, что -о и -е являются окончаниями существительных среднего рода, а в это время они (русские люди) образуют слова, не являющиеся вообще существительными, именно с помощью этих окончаний! Весь язык настойчиво повторяет человеку, что окончание -и образует множественное число из существительных, а человек берет и этим окончанием образует наречие? И здесь нет никакой человеческой логики. И тут нет никакой логики. И теперь нет никакой логики. И там нет никакой логики. И всегда нет никакой логики. Чего это мы повторяемся? А того, что пусть нам объяснят – от каких слов образовались наречия "там, здесь, тут, теперь, всегда" и другие наречия, не имеющие источников в речи? Они просто с неба взяты, эти наречия, еще раз доказывая собой, что даже сама форма речи, которая по нашей логике призвана идти от частей речи, на самом деле идет сверху, от Него.
