Текст книги "Месть черного паука"

Автор книги: Виктор Мясников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

– Прости меня, дурака, – Славка склонился над Виолеттой, – оскорбил тебя... Думал, подставила... Очень больно? – спросил участливо.

– Муж, а муж? – хрипло прошептала девушка. – Объелся груш, да?

Славка облегченно вздохнул. Она не держала зла на него и даже пыталась шутить.

* * *

Больничные диваны всегда жестки. Это их свойство Славка отметил, ещё когда сам в этой больнице с перебитыми ребрами лежал. Сейчас в коридоре приемного покоя он ждал результатов осмотра, изнывая от вынужденного безделья. Поневоле вспомнилось, как очухался здесь в реанимации. Странное совпадение, но ребра ему переломали буквально в двух кварталах от того места, где Виолетту сегодня сбил автомобиль.

Он тогда отправился поздно вечером на уличный рынок, чтобы распросить торговок о том, как сгорела его мать. Тетки, продающие всякую еду после закрытия продуктовых магазинов, страшно пугались его вопросов и ничего не говорили. Слишком поздно Славка понял, что бандитский молодняк, контролирующий ночной рынок, не только запугивает, но и действует. Отделали его крепко, а потом отвезли в больницу. Не из сочувствия, нет, просто обезопасили себя таким способом от подозрений и следствия. А Славке насильно влили в рот бутылку водки. Кто поверит пьяному? Виолетта, например, не поверила. Она пришла в больницу, чтобы записать показания. Это была их первая встреча, воспоминания о которой не доставляли Славке удовольствия.

А сейчас сама Виолетта оказалась здесь. Славка, стараясь думать о чем-нибудь другом, чтоб не терзать себя малоприятными воспоминаниями и дурными мыслями, огляделся по сторонам. Рядом охранник в камуфляже читал пухлый литературный журнал. Где только не встретишь интеллектуалов в наше время, особенно на низкооплачиваемой работе.

– Вы Водянкин? – в коридор вышла суровая медсестра. – Заберите вещи жены.

– А? Что? – всполошился Славка, до него не сразу дошло. – Да, да, конечно, я – Водянкин. Что забрать? – потом спохватился, что не то говорит, и спросил: – Как она?

– Четыре ребра сломано, отросток позвонка с незначительным смещением, трещина берцовой кости, – женщина принялась быстро перечислять, – гематомы, ссадины, пневмоторакс... Сотрясения вроде нет. Вещи примите по списку. Достав бумажку из кармана халата, снова начала перечислять, раскладывая на клеенчатой кушетке одежду. – Куртка пуховая, свитер, шерстяные колготки, простые колготки, бюстгальтер...

– Это все мне? – растерялся Славка. – А Виолетту можно увидеть?

– Она уже на пятом этаже, в травматологии. Состояние средней тяжести. Завтра завотделением пропуск выпишет. Не забудьте белый халат и тапочки, а для жены ночную рубашку, свежее белье и все остальное. Все, ступайте, Водянкин, можете такси вызвать, вон телефон на тумбочке. Не топчитесь здесь, приемный покой для больных.

– А женщину раненую привозили? – вспомнил Славка.

– С огнестрельными, что ли? В морге.

Медсестра вышла. Славка сокрушенно покачал головой, со вздохом завернул в грязный пуховик одежду Виолетты и направился к выходу. Охранник с неестественно одухотворенным и даже умным лицом, отодвинул железный запор, сочувственно кивнул на прощанье и распахнул дверь. На улице мерзкий холодный ветер крутил влажные хлопья снега.

* * *

Подумать было о чем. Откуда киллер узнал о вечернем свидании "на сапоге"? Узнал заблаговременно, успел основательно подготовиться. Одна машина ждала на месте покушения, вторая прикрывала и сразу пресекла жалкую попытку преследования. Конечно, смешно думать, что Виолетта могла задержать автомобиль. Но она могла запомнить номер или остановить свидетелей на тротуаре, которые видели, кто садился в машину, кто был за рулем. В этом случае преступление, вполне возможно, удалось бы раскрыть по горячим следам. Сейчас из всех следов в распоряжении следственных органов остались только две пули в окоченевшем теле погибшей женщины, да и те давно успели остыть.

Теперь Славка понял, каких профессионалов имела в виду Виолетта. Дерзкое покушение в самом центре города, на глазах у десятков свидетелей было организовано и проведено просто блестяще. Самое главное для киллера это не оставить следов и быстро исчезнуть. А для этого требовалось надежное прикрытие и слаженная работа всей команды, исключающая какую бы то ни было случайность. И это ясно указывало, что подготовкой акции занимались настоящие специалисты.

Они предусмотрели все, кроме подозрительности молодой следовательши и постоянной Славкиной готовности к нападению. Вечер, начинающийся снегопад, разнонаправленный свет фонарей, блики на обледенелых ветках, сквозь которые стрелял киллер, – все это тоже причины неудачи покушения. Вряд ли только Славкина реакция спасла ему жизнь. Но все факторы в целом помешали прицелиться, а повторять попытку в запруженном народом центре города было бы безумием. Первая заповедь профессионального убийцы – исчезни сразу и бесследно.

Дома Славка занялся стиркой. Такая механическая работа помогает сосредоточиться и избавиться от дурных мыслей. Он выстирал замоченное вчера постельное белье, потом взялся за вещи Виолетты, извалянные на грязном асфальте проспекта. Пуховик мочить не рискнул, только аккуратно почистил щеткой и осторожно протер влажной губкой. Повесил на плечики сушиться.

Шерстяные колготки выстирал в теплой воде с порошком, аккуратно отжал и расстелил на полу на старых газетах. Покойная мать всегда так поступала со своими шерстяными кофтами. Женское белье слегка взволновало его. Стирать лифчик и капроновые колготки он не решился, так как совершенно не представлял, каким образом это делается.

Взял лист бумаги и составил план на будущий день, расписав с утра до вечера. Уснуть сразу не смог. Мучила мысль: если покушение сорвалось, это значит, что оно повторится, только подготовлено будет лучше. А у него никакой возможности защититься. Славка вспомнил помповое ружье, которое осталось в сгоревшем здании, и тяжко вздохнул. Эх, надо было хотя бы подобрать пистолет, который выпал из руки Белого.

Это было во время того памятного побоища на лесобазе, закончившегося грандиозным пожаром. Славка, истратив до последнего все патроны, бросил бесполезное ружье и выбрался через окно из водочного цеха. Вывалился на территорию соседней базы, заставленную огромными громоздкими ящиками и всякими железными агрегатами. Негодяй Белый тоже выпал из того же окна, только уже после того, как в цехе вспыхнуло спиртовое озеро, разлившееся по бетонному полу. И пистолет потерял, а Славка его тогда отпнул под огромный ящик с оборудованием.

А вдруг пистолет до сих пор так и валяется под этим ящиком? Неплохо было бы сходить, посмотреть. Чем черт не шутит? Но это все завтра, завтра. Славка поднялся, поставил будильник на шесть утра, лег и через две минуты уже спал.

* * *

На территории торговой базы жизнь начинается рано. В восьмом часу утра, когда Славка прошел в настежь распахнутые ворота, там уже было полно народа и машин. Свет прожекторов и мощных ламп заливал торговую площадь. Оптовые продавцы и покупатели торопились заключать сделки. Истина известная: кто рано встает, тому бог подает. Чем раньше пустишь в дело купленный товар, тем раньше получишь свою прибыль.

Все вокруг что-то грузили, разгружали, тащили и бросали. Видимо, те, кто только глазеет и приценивается, приходят гораздо позже. Выгоревший производственный корпус пялил пустые глазницы окон на толпу внизу. Войдя в дверной проем, Славка включил маленький фонарик и прошел в центральный коридор. Резко пахло холодной гарью, такой запах бывает у недавних кострищ, политых дождем. Полы оказались подметены, нигде никаких остывших углей, обгорелых обломков. Похоже, здание собирались восстанавливать, потому и расчистили от мусора.

Быстро сориентировавшись в обгорелых стенах, Славка прошел темным коридором в зал, где раньше находилась линия по розливу таракановки. Здесь было светлей, потому что потолка не оказалось. Он провалился во время пожара, и сейчас на полу громоздились бетонные плиты и гнутые стальные балки. Чтобы расчистить это помещение, требовался мощный подъемный кран.

Стараясь не оступиться и не испачкаться, Славка пробрался к окну. Балансируя на ребре косо рухнувшей плиты, заглянул в соседний двор. Огромный ящик, за которым он прятался во время того памятного боя, стоял на месте, только чуть обуглился с одной стороны. Оно и неудивительно – такой был жар. Вон как железные балки искорежило да оплавило.

В пустой бетонной коробке цеха изредка вдруг возникало гулкое эхо. Громкие звуки: автомобильные гудки, крики грузчиков долетали через оконные глазницы. А вот впереди царила тишина. Эта база, не в пример лесной, похоже, пребывала в состоянии глубокого застоя. Превратилась в склад ненужного оборудования и забытых агрегатов. А в этот угол, похоже, вообще редко ступает нога человека. Поди, после пожара начальство заглянуло разок, убедилось, что все агромадные ящики, почерневшие от долгого стояния под открытым небом, находятся на прежних местах, и больше не появлялось. Тем лучше.

Шагнув на потрескавшийся бетон оконного проема, Славка присел, придерживаясь за верхнюю кромку узкого окна. Внизу лежала куча спекшегося хлама. Он осветил её лучом фонарика, прикидывая, как лучше спрыгнуть. Все равно получилось не слишком удачно. Едва ногу не подвернул и приземлился на четвереньки.

Оглядевшись, прислушался. У него мелькнула было мысль, что охрану старого барахла могли усилить, запустить злых собачек на территорию, но, пожалуй, лишних денег на это не нашлось. Убедившись, что вокруг тихо, Славка прошел к знакомому ящику и прислонился спиной к шершавым доскам. Сердце болезненно сжалось. Нет, такие походы по местам былых сражений плохо действуют на нервную систему.

Вот здесь он сидел и садил из полуигрушечной ракетницы по окну, из которого только что спрыгнул. А из окна лупили настоящими пулями. Снова вспомнилось мерзкое предчувствие скорой смерти, её неотвратимости и своего бессилья. Запах холодной гари слишком сильно будил воспоминания, словно перенося в прошлое, в тот гиблый осенний день.

Стараясь не думать о тех кровавых событиях, Славка присел, посветил фонариком в основание ящика. Чтобы уберечь деревянное днище от сырости, к нему были приколочены специальные бруски, напоминающие полозья. Да и стропы легче заводить под низ, если понадобится поднять ящик краном.

Когда пожарные тушили пламя, сбегающие потоки воды несли всякий мусор и угли, забив все пространство между днищем ящика и землей. Славка оторвал метровую палку от расщепленной доски и принялся ковыряться в узкой щели, расчищая её. Мокрый мусор прихватило морозцем, и полчаса понадобилось, чтобы раздолбить и выгрести куски цемента, комья спекшегося битума, сажи и углей. Только после этого Славка, встав на колени, просунул руку и нащупал оружие. Он опасался, что все пространство под ящиком забито разной смерзшейся дрянью, но оказалось, что она образовала нечто вроде вала вдоль края, а в глубину мусора почти не занесло.

Пистолет примерз к земле. Пришлось лезвием складного ножа подцепить его снизу. Славка завернул грязный "ствол" в полиэтиленовый пакет и засунул во внутренний карман. Удовлетворенный, отправился прочь, на ходу отряхивая колени и локоть. Было уже светло, но на территории базы никто ему не встретился. Можно подумать, о ней все забыли. Впрочем, сторож в проходной будке дремал. Дверь, ведущая во двор, оказалась не заперта, и он проснулся только, когда Славка уже отодвигал засов на внешней двери. Чего-то кричал и возмущался, грозился позвонить в милицию. Славка нахально помахал ему рукой на прощание.

Вернувшись на квартиру бабы Веры, он заперся в ванной и достал из кармана находку. "Макаров", провалявшийся почти месяц в грязи, необходимо было почистить. Теплой водой смыл налипшую грязь и протер оружие чистой сухой тряпкой. Вороненую поверхность покрывал налет ржавчины. Мелкие рыжие точки лежали где густо, почти сплошным пятном, где рассыпались отдельными крапинами. Можно представить, что творилось внутри.

Во время армейской службы Славке, разумеется, пришлось брать в руки автомат, но пистолет он держал впервые. Конечно, принципы чистки одинаковы, но как разбирается "макаров", он не имел ни малейшего понятия. В бесчисленных фильмах удалые герои лихо палят с обеих рук и из самых немыслимых положений, но чтобы почистить любимую "беретту" или "вальтер" никогда. Единственная манипуляция, которую себе позволяют, – смена обоймы.

Обойма в пистолете была. Славка нажал пальцем головку защелки на нижней стороне рукоятки и другой рукой вытащил продолговатую металлическую коробочку с единственным тусклым патроном, покрытым зеленоватыми разводами окислившейся меди. Потом, вспоминая, как это делали герои фильмов, с трудом оттянул затвор. Еще один патрон выпал в окошечко, открывшееся справа. А вся верхняя часть пистолета так и осталась далеко оттянутой назад с торчащим впереди круглым стволом.

Славка понял, что в таком положении её зафиксировал специальный рычажок с левой стороны. Наверное, в этом был какой-то смысл, раз товарищ Макаров так сконструировал. Заглянув в ствол, освещенный через окошечко патронника, Славка увидел настоящую помойку: ржавчина, нагар и просто мелкий мусор покрывали стенки.

У бабы Веры ружейного масла, понятное дело, быть не могло. Зато имелась масленка в швейной машинке. Помня народную мудрость, что механизм машинным маслом не испортишь, баба любит ласку, а машина – смазку, Славка обильно оросил маслом внутренности пистолета, напрочь опустошив масленку. Завернув оружие в тряпку, а потом в полиэтилен, засунул его под ванну, вымыл руки и отправился в больницу к Виолетте.

* * *

И у поросенка есть собственная гордость, пусть даже и свинячья. А Горелов тем более имел право гордиться своими успехами и способностями. Это высший пилотаж – взять коррумпированного чиновника, прожженного бюрократа, даже всем властям враждебного, и сделать из него народного избранника, депутата Государственной Думы. И это в Екатеринбурге, где народ себе на уме, и не таких видывал-раскусывал.

Конечно, где-нибудь в глухом районе, в оленеводческих стойбищах пришельца из большого города депутатом сделать – раз плюнуть. Местное население своими начальниками сыто по горло, ни единому их слову не верит. Так что приезжему политикану и карты в руки. Тут главное – обещать все на свете, валять – не стесняться, вплоть до перемены климата. Дикие селяне ведь как рассуждают: если он хотя бы десятую часть обещанного выполнит, мы ему все простим да ещё в ножки поклонимся. Тем более, человек городской, большая столичная шишка, может похлопотать, к губернатору зайти, а то и к президенту завернуть.

Потом следует отправить по селам агитаторов с ящиками чая и водки, в местную газетку деньжат подкинуть, с окружной администрацией плотно пообщаться, тоже пообещать всех благ сверх уже выданного. А уж председатели сельсоветов дадут указание народу, за кого голосовать, и сами проследят, чтобы мужики и бабы правильно "бюллетни" зачеркивали. Ни расходов больших, ни особого умения не надо, даже скучно.

В условиях большого города все гораздо сложней. Здесь поход во власть следует начинать по крайней мере за год до выборов. Начать лучше с благотворительного фонда своего имени. "Будякин-фонд" – звучит? Ну и что, что глупо, главное, что звучит. Теперь следует провести несколько громких акций. Дать предварительно объявления во всех средствах массовой информации: "Будякин-фонд" приглашает горожан на субботник. Приведем в порядок сады и скверы! Метелки наши – руки ваши."

Народу, конечно, придет не очень много, но пару десятков своих работников можно организовать. Главное, чтобы телевидению было что поснимать и показать. Такая бескорыстная акция, направленная на благо населения, вызывает теплые чувства и откладывается в памяти.

Регулярно следует посещать госпиталь ветеранов войны, интернаты и детские дома, приносить подарки, телевизоры и тому подобные гостинцы. Еще лучше организовать благотворительный сбор вещей и продуктов. Люди у нас отзывчивые. Принесут старых шмоток, почти неношеных, разного полезного барахла, игрушек, из которых дети выросли, книг целую библиотеку. Каждого следует поблагодарить, а ещё лучше, выдать красиво оформленное благодарственное письмо от имени фонда. И человек всю жизнь сам будет благодарно вспоминать "Будякин-фонд".

Лучше всего играть на добрых людских чувствах, на злых – корысти и жадности будем играть непосредственно на выборах. Народ должен привыкнуть к внушенной мысли, что глава "Будякин-фонда" – добрый, отзывчивый человек, по-отечески заботящийся о простых людях, всех сирых и убогих. Надо добиться безграничного доверия и уважения. Вот конечная цель всех манипуляций с общественным сознанием.

Электорат наш, население то есть, особой проницательностью не отличается. Как-то невдомек, что истинная благотворительность всегда безымянна. Не для славы или забавы, а по зову сердца. Хорошие люди стесняются своих хороших поступков, неудобно перед теми, кто такого себе позволить не может. И внимание на себя обращать неприлично, словно на похвалу напрашиваться.

Будякин вступил в игру слишком поздно. Вакансия любимца народа уже оказалась занята доктором Ляпуновым. Все прочие кандидаты это понимали, но кое-кто из них не мог с этим согласиться и лез из кожи, надеясь переломить ситуацию. Остальные просто воспользовались случаем привлечь к себе внимание, входя таким образом в политику и рассчитывая более серьезно выступить на следующих выборах.

Опросы показывали, что около тридцати процентов избирателей будут голосовать за Ляпунова, примерно десять процентов за всех прочих кандидатов, а шестьдесят процентов ещё не определились. Но Горелов знал, что на самом деле ситуация ещё хуже. "Бюро социальных технологий" тоже проводило опросы, но более качественно, чем другие. Так вот, эти данные показывали, что большая часть неопределившихся граждан на выборы просто не пойдет, проигнорирует. А вот из тех, кто твердо решил принять участие в выборах, около шестидесяти процентов отдадут свои голоса за Ляпунова. Но при этом в выборах примут участие всего около двадцати процентов избирателей, то есть выборы будут признаны несостоявшимися.

Когда Будякин ознакомился с этой информацией, то с лица спал и побледнел. Какой смысл тратить деньги, время и нервы, если заранее известно, что выборы провалятся. Но Горелов постарался его успокоить:

– Все нормально, просто отлично. Судите сами: в округе проживает двести тридцать семь тысяч жителей, имеющих право голоса. Двадцать процентов придет голосовать. Это, грубо говоря, тысяч сорок пять. Из них за Ляпунова проголосуют две трети. То есть, тридцать тысяч. А у нас почти двести тысяч человек в резерве, из которых надо тридцать одну тысячу уговорить прийти и проголосовать за вас, попутно отобрав часть голосов у Ляпунова. Тогда и выборы состоятся, и вы будете в Думе.

– Вашими бы устами, – вяло махнул рукой Будякин. – Чувствую, зря я в это дело полез. Да и деньги...

– А вот это чистая правда, – кивнул Горелов, – денег чертова пропасть понадобится. Советую как следует подоить ваших татуированных партнеров, для их же пользы. А как эти денежки правильно приложить – моя забота.

Разговор шел откровенный. Уголовники – народ кочевряжистый, но даже до самых тупых из них уже должно допереть, что лучше соскоблить часть икры со своего бутерброда в ложку чиновника, который дает им возможность жрать эти толстые бутерброды. Могут, конечно и посопротивляться для понта. Тогда следует маленько поприжать крутых, закрыть на профилактику подконтрольные мини-рынки, пересмотреть аренду на автостоянки. А будут угрожать, так своих боевиков предъявить. Да и какой смысл чиновника убивать? Остальные испугаются и ради собственной безопасности начнут всю дележку проводить через открытые конкурсы да ещё с предъявлением деклараций о происхождении денег.

А если посодействуют жулики на выборах, то вся верхушка криминальной группировки, контролирующей район, получит удостоверения помощников депутата Государственной Думы. А это не шутка, это солидный документ. Можно не только в депутатскую столовую в Москве сходить, но и в авиакассах помахать, и ментам в ноздри сунуть. А разве мало случаев, когда по просьбе депутата сворачивалось уголовное дело, снижался срок отсидки, а то и помилование выходило? Да и чисто финансовые дела можно порешать. Так что денежки вернутся с лихвой, и все хлопоты окупятся.

Но почти две недели ушло на то, чтобы выйти непосредственно на Ижака. Встретился с ним Будякин тайно на какой-то занюханной квартирке, убогой и вонючей. Общались без свидетелей, с глазу на глаз, соблюдая конспирацию. Ни тому, ни другому не было резона афишировать встречу с таким партнером. Но разговор не заладился, хотя в целом шел почти точно по сценарию, намеченному Гореловым.

И как только Серафим начал как следует напрягать бандитского босса, так в окне мелькнул какой-то тип и испортил все дело. Будякин в первое мгновение подумал, что это Ижак какого-то своего урку за окном привесил, и страшно разозлился. Но оказалось все не так, а гораздо хуже. Подслушивавший и подглядывающий тип в черном балахоне бесследно исчез, как по воздуху улетел. Потом уже, когда охрана веревку подобрала, поняли, что это был пресловутый Черный Паук.

Правда, нет худа без добра. На следующий день Ижак сам позвонил и согласился на все условия. Видно, решил, что если даже в окошки шестого этажа стали заглядывать непонятные лазутчики, то заступничество депутата Государственной Думы может понадобиться очень скоро.

Будякин и сам испугался не на шутку, решил поначалу, что это его лично какие-то структуры отслеживают. Правда, Горелову ничего не сказал, решил выждать. А потом выяснилось, что Паук на самом деле какой-то альпинист, которого ижаковская шпана крепко обидела. Так что, скорей всего, этот верхолаз интересовался воровским авторитетом, а не высшим чиновником мэрии. В связи с этим Будякин предоставил Ижаку удовольствие изловить Черного Паука, а сам выбросил эту историю из головы.

Надо сказать, что свои закулисные переговоры с Ижаком провел и Горелов. Просто позвонил по телефону, представился, изъявляя всяческое почтение, уважение и расточая цистерны лести. Потом принял на себя такие же цистерны всякого дерьма, предназначавшегося, естественно, Будякину, и в дополнение добавил ещё и от себя, согласившись, что такой козел заслуживает рваной пасти и продырявленной задницы. Потом принялся гневно обсуждать поведение и слова заместителя мэра, попутно поясняя, что конкретно имелось в виду и какие выгоды сулит предлагаемый союз.

Он в два счета доказал, что никто Ижака данью не обкладывает, что это он, великий и ужасный, весь рэкет в городе держит, а Будякин просто перепутал порядок слов. Но Серафима дразнить не следует, потому что у него команда охранников – настоящие киллера-асы. Выгоднее пристегнуть их к своему делу, чем самому от них прятаться. И вообще давать на избирательную кампанию Будякина тысяч по десять баксов в неделю – это чертовски удачное вложение капитала, которое даст верных триста процентов годовых. Что, что, а голову заморочить Горелов умел.

Поток денег хлынул прямо в "Бюро социальных технологий", откуда финансовые ручейки и речки побежали в разные стороны, раскручивая мельничные колеса пропагандистской машины.

– Ты должен заработать имидж хорошего мужика, – толковал Горелов Будякину. – Знаешь, чем хороший мужик отличается от плохого? Нет, не знаешь. А я тебе сейчас растолкую. Хорошему мужику прощают даже плохие поступки, а плохому мужику даже хорошие в вину ставят. Понял? Если про хорошего мужика будут рассказывать, как он напился и с непотребными девками плясал при луне прямо на крыше мэрии, что народ скажет? А наш-то, скажут, каков – орел! Его пачкать бесполезно.

Первое дело – благотворительность. "Будякин-фонд" создавать поздно, надо самому напрямую засвечиваться. Тут Горелов указал четкие адреса. Госпиталь ветеранов войны сразу отмел. Он в другом избирательном округе, пустая трата денег. Все равно эти ветераны в этот раз не голосуют. Зато есть под боком районный ветеранский профилакторий.

Вот туда и пришел Будякин накануне седьмого ноября. Незабытый праздник Великой октябрьской революции как раз пришелся к случаю. Бедствующий профилакторий получил цветной телевизор взамен черно-белого, чтоб ветеранки смотрели "Санта-Барбару" во всей буржуазной красе. Старичкам накрыли праздничный стол, налили водочки. Очень все душевно получилось. Песенки спели под баян: "Красная гвоздика, спутница тревог...", "Ой, рябина кудрявая...", "За что вы, девочки, красивых любите? ..."

Все октябрьские праздники Будякин вертелся, как белка, от ветерана к ветерану. Обихаживал, отбирал голоса у доктора Ляпунова. Потом заикнулся было, что неплохо бы и больницам чего-нибудь выделить, но Горелов его сразу урезонил:

– Ни шиша от нас больницы не получат. Ты их хоть озолоти сверху и посеребри внутри, без толку. Все равно за своего хирурга Ляпунова проголосуют. Нет, мы пойдем туда, где нас не ждали, в милицейское училище. Десятого ноября какой праздник? День милиции!

Ижак весь исплевался, глядя по телевизору, как важный Будякин вручает лучшим курсантам школы милиции именные часы. Тошно вору в законе смотреть, как на общаковые денежки ментам поганым подарки делают. Зато Горелов знал все девятьсот курсантов дисциплинированно придут голосовать, и большинство отдаст свои голоса за Будякина.

Такую же операцию повторили в железнодорожном батальоне и полку внутренних войск. Раздали отличникам боевой подготовки недорогие транзисторные приемники, электробритвы и прочую мелочевку, завезли по тонне яблок и кое-какой другой еды, а, главное, организовали концерты художественной самодеятельности силами музыкальной школы и одного из домов культуры. Когда хорошенькая девочка в короткой юбочке вышла на сцену и закинула ногу на ногу, чтобы устроить мандолину, солдатики взвыли, как все мартовские коты и волки вместе взятые. За исход голосования на этих избирательных участках тоже можно было не тревожиться.

Одному из советников Горелова пришла в голову совершенно гениальная идея – социальная скорая помощь. Конечно, использовать эту идею можно всего один раз. После этого она себя просто скомпрометирует и на следующих выборах уже не сработает. Но это неважно, главное, что сейчас она должна была сыграть роль благотворительного фонда, работающего на имидж кандидата.

Так была учреждена "Скорая социальная помощь Серафима Будякина". Работало в ней несколько человек, дежуривших круглосуточно в специально арендованном помещении. Телефоны "Скорой социальной помощи" регулярно сообщали по местным телеканалам. Тут же посыпались звонки с призывами о помощи и жалобами. У кого в кране нет холодной воды, у кого в батареях горячей, где вообще трубу прорвало, а сантехник третий день не идет. Кому-то пенсию не дали, денег на лекарства нет или вообще есть нечего.

Иногда диспетчеру "Скорой социальной помощи" стоило всего лишь позвонить в домоуправление, как немедленно появлялся сантехник, а то и целая бригада. Порой приходилось своего посылать, чтобы кран бабушке отремонтировал или унитаз поменял. И лекарства подкидывали старичкам, и одежонку многодетным, особенно в своем избирательном округе. Радио и телевидение с удовольствием рассказывало об этих добрых делах.

Горелов только руки довольно потирал, читая итоги опросов общественного мнения. Рейтинг Будякина рос как на дрожжах. Естественно, "Скорая социальная помощь" реально могла помочь едва ли в одном проценте случаев. В основном просто записывали заявки в амбарную книгу и звонили потом в различные инстанции, переадресовывая туда людские проблемы. А Горелов продолжал учить и натаскивать Будякина.

– Кого волнует ваше образование и семейное положение? Да никого. Всех интересует только один вопрос: а хороший ли ты мужик, Серафим? Кстати, с именем тебе родители вмастили, ничего не скажешь. Броское, запоминающееся и религиозное. Это в наше время много значит. "И шестикрылый серафим на перепутье мне явился". Цитату используем в рекламе. Сам Пушкин сказал, а народ классику чтит и уважает. И фамилия приличная, солидная. А то вон баллотируется тоже – Недопейка! Ну какой нормальный русский человек за Недопейку проголосует? Да ему хоть налысо обрейся и на голове ходи, никто не посочувствует. А видок у него? Маленький, пузатенький – такому не в политику, а в футбол играть, да и то в качестве мячика. Нет, вас мы на всех плакатах и листовках будем писать Серафим Будякин и никакого отчества. Харизматическому лидеру отчество ни к чему, он плоть от плоти народной, сын всего народа сразу. Как Борис Ельцин или Билл Клинтон.

Для того, чтобы сделать фотографии для листовок и плакатов, пригласили визажиста. Он полдня пробовал разный грим, создавая харизматический народный образ. По ходу дела отсняли несколько пленок. Потом выбранные фотографии обработали на компьютере. Будякин получился с мужественным лицом, проницательными, но добрыми глазами и широким лбом Сократа.

Будякин потрясенно смотрел на свой портрет и не находил слов. Но было видно, что он сам себе очень нравится и даже завидует своему печатному двойнику.

– Вот в таком виде вы будете выступать по телевиденью, – сказал Горелов. – За час до съемок пожалуйте на макияж. Женский персонал любит такие лица, напоминающие Круза или какого-нибудь Луис-Альберто.

– Кого, кого? – не понял Будякин.

– Да я и сам толком не знаю, – сознался Горелов, – но похожая персона, звезда телесериалов, постоянно в "Теленеделе" мелькает, а у вас имеется с ним некоторое сходство. Для избирательниц очень важно, чтобы кандидат походил на их кумира или популярного киногероя. Они подсознательно станут наделять вас положительными чертами своего любимца и перенесут свои симпатии с выдуманного персонажа на живого.

– А ну как не перенесут?

– И черт с ними, пусть не переносят. Главное, чтобы, глядя на вас, они думали: вот настоящий мужчина, настоящий секс-символ, за такого и голос отдать не жалко.

– Тут мне передали график встреч с избирателями. Почитай, каждый день по разным школам и клубам. У меня шкура с лица слезет от этого грима.

– Никаких встреч! – замахал руками Горелов. – У меня этот график тоже лежит, но я, если заметили, ни разу даже не помянул про него. Самое глупое дело эти встречи. Только лишние проблемы наживать, а пользы никакой. Пустая трата времени. Достаточно того, что туда ходят наши люди.

– Какие ещё люди? – забеспокоился Будякин. – Они что, от моего имени выступают?