Текст книги "Убийство (СИ)"

Автор книги: Вики Филдс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Он пересолен ! – я схватила стакан с водой, и залпом осушила его. Позади себя я услышала:

– Ну, так ведь не сладкий.

Я смерила Ноя, его дурацкую растянутую футболку, и спортивные шорты, уничтожающим взглядом, затем поводила языком во рту, пытаясь избавиться от дурного привкуса.

Шутник.

Не люблю шутки.

Я раздосадовано отложила учебник, дотянулась до пульта, и включила телевизор. Новости я не особо смотрю, но сейчас как раз на них я и попала. Мое внимание привлекло знакомое лицо на экране. Диктор тем временем говорил:

– Майя Кинг, двадцатидвухлетняя студентка университета Эттон-Крик, была убита сегодня около восьми часов вечера в своем собственном доме. Возле дома Кингов был замечен мужчина от двадцати до сорока лет, рост примерно…

Я выключила телевизор, уставившись на черный экран.

Гостиная погрузилась в тишину, но в своей голове я все еще слышала слова диктора:

Майя Кинг…

Это ведь та самая Майя, из университета. Девушка, которая приказала своим подружкам избить меня. Майя, мучившая девушку-цыпленка. Теперь убита? В собственном доме?

Я говорила с ней этим утром. Сегодня.

Как такое возможно?

– Кая? – Ной выхватил пульт у меня из рук, и встряхнул меня за плечи. – Что случилось?

– Я знала эту девушку, – сказала я чужим голосом.

– Какую девушку? – Ной обернулся и обвел взглядом гостиную. Меня он все еще крепко держал.

– Мы с ней немного повздорили в университете... – я воспроизводила в голове каждую деталь сегодняшней драки. То, что я сказала. Как угрожала. Что именно я говорила?

Я сосредоточила взгляд на Ное. Его глаза, поразительного голубого цвета внимательно смотрели на меня.

– Ты ведь не думаешь, что это я?

У меня вновь возникло ощущение, что я приоткрываю перед ним дверцу своей души.

Ной покачал головой, хотя и понятия, наверное, не имел, о чем идет речь.

Я встала на ноги, и взяла свои вещи. Ной поднялся вслед за мной:

– Что ты делаешь?

Было похоже, будто бы он думает, что я не в себе. Я в порядке.

– Я иду в свою комнату, – отрезала я. Мне нужно подумать. Понять, как такое возможно.

Эттон-Крик? Здесь неоткуда взяться убийце. Это невозможно. Не тогда, когда я приехала, и не в тот же день, когда мы с Майей повздорили. Не тогда, когда мама настойчиво отослала меня в это место.

Все это невозможно.

Я думать забыла о Майе, столько всего случилось сегодня. Просто эпизод, который тут же стерся из моей памяти, потому что я не ожидала неприятностей.

А теперь Майя мертва.

Лес уже перешептывался за моей спиной. Сомневаясь. Обвиняя.

***

Это не было моей мечтой – поступление в медицинский университет. На самом деле, я даже не помню, о чем я мечтала в детстве. У меня были цели, но не мечты. У отца была мечта. Он хотел, чтобы я поступила в военную академию, и пошла по его стопам. Я воспротивилась. Впервые в жизни, я возразила ему, понимая, что это даст трещину в наших отношениях. Так и произошло. Я сказала ему перед тем, как уехать в колледж в первый год: «Ты становишься человеком, которого я могла бы возненавидеть». Это – мои последние слова, сказанные отцу. Потом, он уехал в пустыню, и мы не виделись полгода. А когда я приехала на каникулы, оказалось, что я больше ничего никогда не скажу отцу.

Мне казалось, что он разрушит мою жизнь, навсегда, но что действительно ее разрушило, это его смерть. Его внезапный уход. Он больше не был частью меня. Осталось лишь письмо, которое дошло через неделю после его смерти.

Он писал, что любит меня. Писал, что сожалеет о том, что мы наговорили друг другу, и он всегда будет гордиться мною, неважно какой я выберу путь.

Ради чего были все те ссоры? Ради того, чтобы мама отдала меня сюда, в Эттон-Крик? Ради чего мы с отцом не разговаривали полгода? Для того чтобы потом я прочла это послание?

Воспоминание об отце выбило меня из колеи.

Я слишком похожа на него. Я не могла отказаться от своей цели, как и он не смог отказаться от своей. Мы слишком упрямы, слишком схожи характерами, чтобы сдаться. Но папа сдался. А я здесь, в Эттон-Крик, вдали от мамы, несмотря на то, что он просил заботиться о ней.

Я присела на край ванной в своей комнате, и включила воду. Некоторое время следила за пузырьками, думая о том, чем сейчас занимается мама. Думает ли она обо мне? Почему не звонит мне, и не отвечает на звонки? Что заставило ее так поступить со мной? Почему она забрала мои документы из университета, и отправила меня в Эттон-Крик?

Есть ли у всего этого причина?

***

Ной проводил свое время как обычно на кухне, перебирая ягоды смородины для десерта, когда к нему бесшумно подкрался Дориан.

– Что ты опять готовишь? – Молодой человек был исключительно нервным сегодня, из-за того, что Кая переехала в Эттон-Крик.

– Если ты голоден…

– Нет, – перебил Дориан, задумчиво потирая подбородок. Он нервничал все сильнее с приближением вечера, особенно после того, как услышал о том, что в собственном доме, погибла семья Кингов. Ной закинул ягоду в рот, и обернулся:

– Ты что-то хотел?

– Я хочу скорее во всем разобраться, – незамедлительно ответил Дориан.

– Ничем не могу помочь, – Ной вернулся к готовке.

– Да, знаю.

– Ты разобрался с Майей Кинг? – Ной вымыл руки, чтобы они не были липкими, и принялся раскатывать тесто для пирога.

– Да. Я позвонил Аспену.

– Ты знаешь, что его ищет полиция?

– Не найдут.

Ной пожал плечами, раскатывая тесто, пока то не стало тонким. На кухне повисло молчание. Дориан сверлил спину светловолосого парня, до тех пор, пока тот не обернулся, и ответил на взгляд:

– Ну что?

– Тебе не кажется, что уже пора?

Ной посмотрел на часы. Одиннадцать вечера.

– Ладно, – раздраженно ответил он, и вышел из кухни, прихватив по дороге кусок утреннего пирога. Пока не сделать то, чего хочет Дориан сейчас, Ной не останется наедине со своими делами.

Ной вошел в комнату Каи Айрленд, и медленным шагом направился к ванной, откуда доносился плеск воды. Девушка лежала на полу, без сознания. Ее длинные, распущенные волосы веером разлетелись по белоснежному кафелю, контрастируя. Ее тонкие руки были раскинуты в разные стороны. Ной проглотил свой кусок пирога, отряхнул руки, и склонился над бездыханной девушкой. Пульса у нее не было, но Ной все равно проверил. Затем, осторожно поднял на ноги, и опустил в ванную наполненную водой.

Кая Айрленд погрузилась под воду, без единой реакции. Ее черные волосы взметнулись вверх, и опустились вниз, опутывая сетями ее худое белоснежное тело. Ной облокотился о дверной косяк и скрестил руки на груди. Кая все еще была под водой. Бездыханное тело было прекрасным. Естественным. Ной залюбовался ею. Ее фигурой. Ее волосами. Ее бледным лицом с изящными чертами.

Он вздохнул, решив, что времени прошло достаточно, и пора ей возвращаться. Ной приблизился к ванне, взял девушку за плечи, и вытащил на поверхность. Та остервенело закашлялась, вцепившись мертвой хваткой в его руки.

– Что? ... Что???

Ее взгляд был безумным, и Ной почти рассмеялся.

– Ты умерла, Кая Айрленд.

***

Ной что-то говорил, но я не слышала, что именно, – казалось, в моем мозгу все еще вода, и она собирается вытечь сквозь уши. Ной наклонился ко мне сильнее, так, что наши носы едва не соприкасались. Я видела в его глазах-льдинках настойчивый огонь, я видела, как шевелятся его губы:

– Ты умерла, Кая.

Я моргнула.

Он продолжил, с усмешкой выпрямляясь:

– Думала, попадешь в Рай? А тут вот я.

Я почувствовала, как в мое тело стремительным потоком возвращается жизнь, и как мозг взрывается различными мыслями. Я вспомнила, как сидела на краю ванной, размышляя о своей жизни, о моих родителях, вспомнила, как внезапно перехватило дыхание, и закружилась голова.

– Я чувствовала, как умерла, – глухо отозвалась я, глядя на Ноя. Его взгляд смягчился, перестал быть насмешливым:

–Ты действительно умерла. Мне жаль. Но ты… может, сначала выберешься из ванной? Тебя не смущает такое положение вещей?

Я ухватилась руками за бортики ванной, и поднялась на ноги. Брызги полетели во все стороны, Ной с возмущением отскочил:

– Не нужно пытаться залить все водой.

Я встала на коврик, и обернула себя полотенцем. Мне не хотелось, чтобы Ной разглядывал длину моих ног, или татуировку, которая просвечивала сквозь майку, и я отгоняла от себя мысли, что когда он вошел, и положил меня в ванну, он уже увидел все, что ему было нужно.

Я словила свой взгляд в зеркале.

Выгляжу, как обычно выгляжу после душа: волосы чернее ночи, прилипли к спине. Белоснежные плечи, с острыми ключицами. Ноги трусятся.

– Я умерла, – глухо повторила я в сотый раз, словно решила, что, если произнесу это вслух, это поможет мне понять, что на самом деле здесь произошло.

– И это случится еще не раз.

Я резко обернулась, уставившись на Ноя. Он выглядел обычно: растянутая футболка, висящая на его теле, и скрывающая фигуру, дурацкие шорты; его глаза были другими. Это был Ной, но другой Ной – серьезный, задумчивый, и взрослый.

Ной, который сказал, что то, что случилось со мной сегодня, произойдет еще не раз.

– Что ты сказал? – между моих бровей залегла ощутимая морщинка. Глаза-льдинки блондина остались такими же равнодушными:

– Я сказал, что это случится еще не раз. – Его слова звучали как приговор, и это так и было. Он медленно направился ко мне, и я тут же напряглась. – И сегодня, и завтра, и через несколько дней. Ты будешь умирать всякий раз, когда Леда Стивенсон будет пытаться убить себя.

В моей голове пузырьки. Один взрывается, и на его месте появляется другой. И так снова и снова, не позволяя мне сосредоточиться на чем-то одном. И все же в этом водовороте пузырьков, проскальзывает мысль:

– Кто такая Леда Стивенсон?

Ной приобнял меня за талию, и я позволила ему это, потому что была поражена, шокирована, парализована.

– Девушка, которую ты сегодня защитила. Милая блондиночка, которая была слишком напугана сегодня, чем заставила тебя заступиться за нее. Леда Стивенсон.

Я остановилась в коридоре. Ноги утонули в старом ковре, лежащем на деревянном полу. Ной тоже замер. Он убрал руку, и склонил голову, приготовившись слушать меня.

– Ты что, шутишь сейчас?

– Когда ты задыхалась в ванной, это казалось тебе шуткой? Или, когда ты чувствовала, что твоя душа покидает твое тело, и потом возвращается в него, тебе казалось, что это шутка? Я выгляжу шутником, когда говорю это?

По моей спине побежал холодок. Но не от того, что я стояла в коридоре, где гулял сквозняк.

Я вспомнила ее; девушку-цыпленка, которая смотрела на меня слезящимися глазами. Девушку, которая мысленно умоляла спасти ее. Девушку, которая была жертвой Майи Кинг, которую сегодня кто-то жестоко убил вместе с отцом.

– Как она связана с тем, что со мной произошло?

– Она покончила сегодня с собой, – отозвался Ной, все еще изучая меня, проверяя какой эффект его слова производят на меня. Он пугал меня. – И всякий раз, когда она будет пытаться убить себя, ты будешь умирать вслед за ней.

Что за бред? Я попятилась от Ноя, но он наступал:

– Ты должна заставить ее жить, Кая. После этого все прекратиться. Иначе будешь умирать до конца своих дней.

– Кто ты? – перебила я.

– А ты?

– Что?

– Кто ты, Кая, теперь, когда случилось все это?

Я сделала еще шаг назад:

– Я еду домой, – заявила я.

Не важно. Больше не важно, что я сделала, или что сделала мама. Мне не важно, чем я не угодила ей. Я извинюсь. Попрошу прощения за все, что я натворила, за то, что я мучила ее несколько лет подряд, за то, что не поддавалась ей, за то, что была хладнокровной и равнодушной дочерью. Я исправлюсь. Я больше ни на минуту не задержусь в Эттон-Крик.

Я покажу маме, что я исправилась. Что я не монстр. Что я не робот. Что я не как отец.

– Этот город не отпустит тебя, Кая.

– Нет, – еще решительнее заявила я, – я уезжаю прямо сейчас!

Внезапно мне показалось, что все мои проблемы решатся, как только я уеду отсюда.

– Я не останусь в этом городе! – я влетела в свою псевдо-комнату, достала из-под кровати чемодан, и принялась запихивать в него одежду. Ной стоял позади меня:

– Ты уверена?

Насмешка в его голосе, не остановила меня. Я продолжала бросать в чемодан учебники по медицине, фотографии моей семьи, и прочие личные вещи.

– У меня была нормальная жизнь, до того, как я переехала, – тараторила я. – Я знала, что случится на следующий день, я знала, о том, какое будущее меня ждет!

– Нормальная жизнь?

Я резко обернулась, яростно выдыхая. Ной вскинул бровь, провоцируя меня на грубость, но я внезапно почувствовала себя уязвимой. Словно этот человек видит меня насквозь.

– Ты всю жизнь была несчастной, всю жизнь чувствовала себя недостойной. И ты внушила себе, что если ты станешь похожей на своего отца, такой же решительной, такой сильной, ты сможешь выжить? Решила, что сможешь справиться со своими чувствами? С обидой от того, что он бросил тебя?

– МОЙ ОТЕЦ ПОГИБ! – завизжала я. Впервые за очень долгое время я потеряла контроль над собой. Я почувствовала, что мне нужны мои таблетки. Мои руки тряслись, ноги стали ватными, а во рту пересохло.

– И ты даже не попрощалась с ним, – тихо закончил Ной. В его голосе не было ни капли сожаления, ни капли веселья. Он ведь другой. Парень, который печет булки, и который настолько прозрачен, насколько может быть человек. Словно хрустальной чистоты ручей.

Но я знаю Ноя всего лишь один день.

Я справилась с дыханием до того, как почувствовала, что у меня случится приступ, и тяжело произнесла:

– Мне все равно, откуда ты знаешь все это. И я не знаю, для чего ты говоришь мне все эти вещи. Я уезжаю, Ной.

Не хочу больше говорить с ним. Не после того, что он сказал о моем отце, и обо мне.

– Ты не уедешь, Кая.

Хочу, чтобы он просто заткнулся, и ушел. Я отвернулась. Сняла с себя полотенце, натянула джинсы, затем, сняла мокрую майку, и надела теплую футболку. По коже тут же побежали мурашки.

Я захлопнула крышку чемодана, надела толстовку, куртку, и направилась к двери.

Изнутри слезы выжигали глаза, но я не плакала.

Я сбегаю. Делаю то, что ненавижу больше всего – сдаюсь.

Отец никогда не сдавался, но он так же всегда держал свою жизнь под контролем, а здесь в этом городе нельзя ничего контролировать. Я просто не понимаю, что происходит. Творится что-то ужасное.

Я должна уберечь девушку-цыпленка от самоубийства. А если я не сделаю этого, я умру? Снова и снова?

Что не так со мной? А с Ледой Стивенсон?

Что не так с этим городом?

***

Леда Стивенсон лежала в городской больнице, на четвертом этаже, в одиночной палате. Эта палата была фактически ее второй комнатой. После того, как они с отцом попали в аварию несколько дней назад, после того, как он погиб, – после всего этого, Леда провела здесь много часов. И до этого тоже множество часов. Пространство было наполнено запахами лекарств, и гудением аппаратов. Из руки Леды торчала трубка.

Глаза девушки наполнились слезами.

Ей это вновь не удалось. Лишить себя жизни.

Леда закрыла глаза, когда услышала за дверью шаги. Ресницы пропитались влагой, к правому виску скатилась слезинка, но Леда не шевелилась.

Тетя Лаура вошла, судя по ее тихим, невесомым шагам; закутанная в голубую шаль, под цвет глаз. Леда чувствовала, как за ней следует стойкий аромат кофе. Значит, тетя принесла в палату термос. Этого следовало ожидать – после того, как погиб отец Леды – Джек, тетя Лаура не оставляла племянницу ни на секунду. Она боялась, что девушкой завладеет печаль, что, в общем-то, и случилось.

– Леда, дорогая, – женщина поставила на столик термос с кофе, и склонилась над блондинкой. Леда сделала вид, что только что очнулась. – Как ты себя чувствуешь?

Как она может чувствовать себя, после того, как пыталась перерезать себе вены в собственной ванной комнате?

Вслух, девушка не могла произнести этого, она прохрипела:

– Все хорошо, тетя Лаура. Я хорошо себя чувствую, вам не стоит волноваться за меня.

Глаза ее жизнерадостной тети-француженки, наполнились слезами.

– Дорогая, зачем ты сделала это? – взгляд метнулся к перевязанным запястьям, и назад, к небесно-голубым глазам. Эти глаза, и эти белые волосы, делали Леду похожей на ангелочка.

– Я случайно порезалась. – Леда должна была это сказать. Просто потому, что признаться, что она не хочет жить это унизительно. И, кроме того, тетя Лаура очень любит племянницу, и возможно она сделает вид, что всего этого не было. Леда не хочет потерять доверие единственной родственницы, что осталась у нее.

– Ох, Леда, на тебя столько свалилось. – Костлявая рука тети Лауры, пахнущая кремом, легла на короткие волосы Леды, а холодные губы, коснулись виска. – После смерти Джека все пошло наперекосяк…

Леда дернулась. Ее руки и ноги прострелили болезненные вспышки тока. Глаза наполнились ужасом, она порхала по постели, словно бабочка, заключенная в сети:

– На помощь! Кто-нибудь на помощь! Помогите!

Лаура вскочила с постели, понимая, что сейчас Леда борется за свою жизнь. Она вновь переживает момент аварии, бедная девочка!

– Мама, – прошептала Леда. – Спаси меня!..

Нежная Леда Стивенсон ослабла, ее веки затрепетали и успокоились, ее ручки, с тонкими запястьями опустились по обеим сторонам от хрупкого тела. Лаура наклонилась к племяннице, и пригладила торчащие с одной стороны головы белые волосы. Ее глаза вновь наполнились слезами, от понимания, насколько жизнь этой девочки усложнилась. Она больше никогда не будет прежней, после того, что случилось.

В дверь палаты постучали, затем дверь открылась, и вошли двое детективов – Дин и Гаррисон. Майкл Гаррисон был хорошим знакомым Лауры, но сейчас, женщина поняла, он пришел вовсе не к ней. Его лицо, с морщинами в уголках глаз, было серьезным, если не строгим.

– Майкл? – Лаура насторожилась, принимаясь защищать Леду. Девушка вновь приоткрыла веки, словно после сна. Лаура была сбита с толку поведением племянницы, но это отошло на задний план. Майкл пришел не вовремя.

– Все в порядке, Лаура, я просто задам Леде несколько вопросов.

Девушка приняла вертикальное положение, ощущая легкое головокружение и тошноту, собираясь сказать, что она поговорит с детективами, но тетя Лаура не собиралась сдавать позиции:

– О чем ты собираешься говорить с ней?

Конечно же, женщина видела сегодняшние новости, и она знает, о чем Майкл хочет поговорить с ее племянницей. Сердце Леды от страха превратилось в кусок льда, а мысли стали сбиваться в кучу, словно стая испуганных птичек.

Они знают. Они все знают. Поэтому они здесь.

Девушка больше не в силах была выносить настойчивый взгляд молодого детектива Эндрю Дина, поэтому опустила взгляд.

– Майя Кинг мертва.

Ведро ледяной воды опрокинулось на голову блондинки – то, что она ощутила, услышав эти слова от детектива.

Лицо девушки вытянулось, и она открыла рот, но не в силах была сказать ни слова. Тетя Лаура отошла от постели племянницы, чтобы детективы и Леда могли видеть друг друга. Детектив Гаррисон произнес:

– Майя и ее отец были обнаружены три часа назад, в собственном доме. Зверски убиты.

– Почему вы говорите это ей?! – Лаура словно коршун кинулась к постели, и Леда поняла, что теплым отношениям между детективом и ее тетей пришел конец.

– Нам известно, что Леда была не в очень хороших отношениях с Майей Кинг, – произнес Эндрю Дин. Он был новеньким в полиции Эттон-Крик, и не успел обзавестись друзьями. А даже если бы они у него были, работа все равно заняла бы первое место. Он ступил к постели Леды еще ближе, и девушка увидела в его карих глазах, проблеск торжества.

Леда собиралась ответить, но тетя Лаура резко скрестила руки на груди:

– Под этим вы подразумеваете, что Майя каждый день издевалась над Ледой в университете?! Избивала ее, мучила, таскала за волосы?!

– Лаура, просто позволь нам поговорить с ней, – вмешался Майкл Гаррисон, повернувшись к воинственной женщине, и сверля ее взглядом.

– Для чего все это?! Чтобы вы могли обвинить ее во всем?!

– Мы просто поговорим. В Эттон-Крик убийство. Ты знаешь, что это значит.

Женщина притихла, и детектив Гаррисон сильнее надавил:

– Лаура, идем, выпьем чашечку кофе. Детектив Дин останется с Ледой.

Детектив Эндрю Дин кивнул. Леде показалось, что он ждет не дождется, чтобы остаться с ней наедине. И как только это случилось, он медленно прошел к табурету, на котором ранее сидела тетя Лаура, и присев деловито сказал:

– Хочу прояснить с самого начала: детектив Гаррисон не считает, что ты можешь быть причастна к убийству Майи и Ричарда Кингов. – Детектив Эндрю Дин был старше Леды лет на пять-шесть, но он нагнал страху на девушку. Его цепкий взгляд, его сощуренные глаза, излучающие подозрительность ко всему вокруг.

И он не сказал, что он не думает так же, как детектив Гаррисон.

– Это не я! – с жаром подтвердила Леда.

– Что ж, – детектив Дин не был впечатлен, и он не отличался особым радушием. – Я сам учился в школе, и хочешь верь, а хочешь нет, но на до мной тоже издевались. И я знаю, на что способны ребята, когда их обидят. Ты борешься изо всех сил, ты стараешься выдержать, и сдержаться, но в итоге ломаешься. И у тебя есть лишь два выхода – причинить боль или себе, или кому-то другому.

– Я этого не делала, – повторила Леда, пряча руки, с перевязанными запястьями под одеяло. Повисло молчание. Эндрю Дин анализировал ее слова, ее выражение лица, и тембр голоса. Он все еще не верил ей. Причин Леда не знала. Она никого никогда не обижала. Она добрая девочка, и не способна никому причинить зла.

– Из-за чего вы поссорились, Леда? – наконец спросил детектив Дин. Он выглядел так, словно хотел вцепиться в девушку и не отпускать. Почему он подозревает ее?! Может быть, он подозревает всех?

– Я не ссорилась с Майей, – глухо отозвалась Леда. – Я не ссорилась с ней никогда. Я старалась не искать ее, она сама находила меня. Всякий раз, когда Майя видела меня, она… – Леда автоматически пригладила волосы с правой стороны головы, где ранее утром цепкие пальцы Майи держали ее. – Она… Майя тащила меня в женский туалет на первом этаже. Никто не пользовался им, потому что все знали, что потом у них будут неприятности. Но в это раз все было иначе.

– Что было иначе?

Леда болезненно поморщилась, заново переживая это утро.

– Эта девушка… Я никогда не видела ее прежде, и я не ожидала увидеть ее там. И Майя тоже не ожидала.

– Кто эта девушка? – Детектив Дин наклонился вперед, опираясь локтями в колени, и сцепив пальцы.

– Я не знаю. Я прежде не видела ее в Эттон-Крик, но я слышала, что она племянница профессора Харрингтона.

– И что делала эта девушка?

– Она была расстроена чем-то, и хотела побыть одна. И когда в туалет вломилась Майя и остальные девочки, она была раздосадована.

– Эта девушка не защитила тебя? – на лице детектива Дина отразилось нечто странное, но тут же исчезло. Леда не смогла понять, что именно это было за чувство.

– Она не хотела, – с уверенностью произнесла Леда. – Но потом она посмотрела на меня, и словно… приняла решение.

– Так значит эта девушка племянница профессора Харрингтона?

– Да, так и есть.

Детектив Эндрю Дин задал еще несколько вопросов о новой студентке, и Леда честно отвечала на них. У нее и в мыслях не было солгать, лишь однажды она запнулась – когда детектив Дин спросил, не видела ли раньше Леда эту девушку.

Нет, Леда уверена, что они увиделись впервые в этот день.

Так откуда это ужасное чувство тревоги и беспричинного страха в груди?

***

Дориан Харрингтон не спал, несмотря на то, что заперся в своей комнате уже в двенадцать, когда Ной пошел к Кае Айрленд. Беспокойство в груди Дориана, не шло ни в какое сравнение с тем, что он испытывал до того, как Кая умерла.

Дориан сел на своей постели, и несколько секунд бездумно смотрел в окно, на темноту.

Ни единой звездочки на небе. Где-то вдали наверняка, фонари разгоняют туман, но здесь, в башне Дориана, свету не добраться.

Он встал, и прошелся по комнате.

Затем натянул на себя халат, продолжая бродить по своей спальне. Включил и выключил свет. Затем, достал мобильник, и набрал номер.

– Эй, Аспен, – Дориан нервно кашлянул.

– Чего тебе? Я не спал два дня. С Майей было трудно. Я очень устал. Я вымотан.

– Я знаю, я просто… – Дориан сделал глубокий вдох. – Я хочу знать, кто будет следующей.

Аспен на том конце вздохнул. Даже его голос был уставшим, но Дориан не мог оставить его в покое.

– Аспен?

– Ты знаешь ее, Дориан, – сказал парень. Его хрипловатый голос был пропитан болью. – Она нравится мне. Сьюзен.

– Они все нравятся тебе, – прошептал Дориан вздыхая. – Но ты не должен привязываться к ним, Аспен. От этого будет еще больнее.

– Я знаю Сьюзен уже очень давно, Дориан. Я хочу все исправить. В эту пятницу я попытаюсь снова.

– Ты не сможешь побороть это. Что бы это ни было.

Аспен отключился, и Дориан не стал перезванивать. Он знал, как парню тяжело дается все это, поэтому он решил оставить его в покое. До пятницы. Он хотел бы, чтобы этот день никогда не настал. Он хотел бы никогда больше не заговаривать с Аспеном. Но пятница наступит. И Сьюзен умрет.

Дориан выключил телефон, и вышел из комнаты. Он не мог больше оставаться наедине с собой. Он хотел поговорить с Ноем. О чем-нибудь. О чем угодно, лишь бы отогнать мысли от себя.

Ной сидел в гостиной. На его коленях стояла чашка с попкорном. Он громко хохотал над какой-то ерундой, которая не рассмешила бы нормальных людей, в своем уме.

– Эй, – Дориан встал у дивана, – ты не мог бы смеяться чуть тише?! Кая может проснуться. У нее был тяжелый день, она должна отдохнуть и прийти в себя.

Ной пожал плечами, закинул в рот горсть попкорна и с трудом произнес:

– Она ушла.

– Что? Куда? – Дориан завязал на халате пояс, вставая перед телевизором. От мысли, что ему придется сейчас ехать за ее телом в морг или еще куда, его прошиб холодный пот. – Разве эти вещи не испугали ее? Разве она не рано ложится спать?!

– Ну да, напугали. – Ной остановил шоу, и поднял светловолосую голову, чтобы посмотреть на Дориана. – Поэтому она уехала домой. Испугалась.

Дориан выпустил воздух из легких, и упал в кресло, напротив дивана, где развалился Ной со своим попкорном.

– Я так устал… – он раздосадовано потер лоб.

– Да расслабься ты, – протянул Ной. Он бросил жменю попкорна в Дориана, и тот вскинул брови:

– Что ты делаешь?

– Пытаюсь тебя отвлечь.

– Не делай так больше.

– Ладно. Приготовить тебе чего-нибудь, чтобы поднять настроение?

Дориан встал:

– Мне некогда есть. Скажи где Кая, я поеду и заберу ее.

– Ну, боюсь она уже в автобусе. – Ной включил шоу, вновь погрузившись в жизни людей на экране. Он вновь набил рот попкорном. Ной не видел лица Дориана, стоящего за плечом, но он знал, что у того на лице презрение, злость и печаль. Ной произнес, более серьезно, чем прежде: – Я сказал тебе расслабиться, Дориан. Кая скоро вернется. Я уже позвонил в полицию, и сказал им, где ее искать.

***

Автобус подскакивал на кочках, и я вместе с ним. Я лежала на двух сидениях, подложив под голову куртку. Сквозь запотевшее стекло, я видела, как мимо автобуса проносятся огоньки фонарей, и задавалась вопросом: мы все еще в Эттон-Крик, или уже покинули этот проклятый город?

Я хотела вернуться домой на самолете, но денег мне бы не хватило. Да откровенно говоря, самолеты я не люблю, а здесь, в автобусе у меня есть время подумать над тем, что я скажу маме, когда появлюсь на пороге ее дома. У меня было время обдумать то, что случится, когда она увидит меня, и у меня было время обдумать то, что случилось сегодня. Я в Эттон-Крик всего два дня, но уже случилось столько всего ужасного, что я не в силах даже объяснить.

Мое тело не было поврежденным, несмотря на то, что я умерла, но чувствовала я себя иначе. Словно я стала другой. Или я выгляжу по-другому, хотя это, конечно же, не так. Я изо всех сил пыталась понять, что случилось, пыталась найти смысл в словах Ноя, и чем больше я пыталась, тем сильнее я ощущала себя глупо.

Где я допустила ошибку? Первое что я сделала не так – переехала в Эттон-Крик к этим странным Харрингтонам. Нет, Дориан вполне приятен на вид, но после того, что случилось сегодня, я вообще сомневаюсь, родственники ли мы вообще.

Второй ошибкой было спасение Леды Стивенсон – девушки похожей на беззащитного цыпленка. Я не должна была вступаться за нее. Я не несла за нее ответственность, но теперь мы как-то связаны. И эта связь губительна. Ной сказал, что этот город не отпустит меня. Надеюсь, он ошибается.

Я не могу и не хочу здесь оставаться. Я не знаю Леду Стивенсон, и я не обязана ее спасать. Я не хотела этого…

Я вспомнила ее доверчивые глаза. Она смотрела на меня, упрашивая о помощи, но сейчас я уже не могла вспомнить, что именно руководило мною в тот момент. Почему я набросилась на Майю и ее банду? Для чего я защитила девушку-цыпленка? Если бы Майя не умерла, она бы и завтра мучила бы Леду. Потому, что такие люди не меняются.

А что если…

Я распахнула глаза, уставившись на ногу сидящего передо мной пассажира.

А что, если это Леда убила Майю Кинг, и ее отца?

Нет, это звучит как какой-то бред, эта девушка, наверное, даже сумку с продуктами не сможет поднять. Она способна причинить боль разве что себе. Что, кстати говоря, и произошло.

Я, Леда, и Ной – как мы все связаны? И почему убили Майю и ее отца?

Нет, не важно. Скоро я покину этот город, и все, что со мной здесь случилось, будет лишь сном. Кошмаром, от которого мне удалось избавиться проснувшись.

Вскоре беспокойные мысли отступили на задний план, и мне удалось задремать. Мне снилось, что я мчусь на своей машине по нашей улице, пролетаю на красный свет, и меня вовсе не заботит нарушение правил, хотя я не такая…

– Кая Айрленд! – мне в лицо ударил свет фонарика, и я вздрогнула. Кто-то потянул меня за руки, помогая сесть. Я даже не успела испугаться, и не могла сообразить, что происходит. Я видела перед собой лицо красивого парня, его рука сжимала мое плечо железной хваткой: – Вы должны проехать со мной, для дачи показаний.

***

– Объясните, почему я здесь, – я скрестила руки на груди, и закинула ногу на ногу. В комнате для допроса в полицейском участке Эттон-Крик, у меня началась клаустрофобия, но я пока с ней справлялась.

Этот город не отпустит тебя.

Детектив Дин, с которым мы познакомились в автобусе, не выглядел официально. На нем была кожаная куртка свободного покроя, и тонкий джемпер. Он присел за стол напротив меня.

– Ты здесь, потому что мы должны задать тебе несколько вопросов в связи с убийством Майи и ее отца Ричарда Кингов.

– Я не знала Майю и тем более ее отца, – ответила я. Я жутко устала, после случившегося за сегодняшний день, а вот детектив Дин напротив, был бодрым, энергичным, и подозревающим меня.

– Мы с этим разберемся, – пообещал он, потирая подбородок. Выглядел детектив как модель с обложки журнала, что доверия к нему не прибавляло.