Текст книги "Убийство (СИ)"
Автор книги: Вики Филдс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Сильны любовь, и слова смертных дней, и красота сильна
Но смерть сильнее
Д. Китс
ИСКУПЛЕНИЕ ТЬМОЙ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Убийство
Глава I
Первая смерть
Меня нисколько не удивил тот факт, что на вокзале меня никто не встретил. От своих родственников в этом городе я ничего другого и не ожидала. Даже, несмотря на то, что Маргарет, – моя мать, говорила, что эти люди радушные и мне у них понравится, все это чушь!
Конечно, если бы кто-то спросил у меня, как я себя сейчас ощущаю, я бы не выдала своего истинного настроения, а сказала бы что-то вроде: «Нормально», или, если бы мне нужно было бы быть совсем убедительной, я бы солгала искуснее: «Я чувствую себя просто прекрасно, потому что моя мать проверяет меня на прочность».
На самом деле я, конечно же, очень зла. И на маму, за то, что вышвырнула меня из дома, ничего не объяснив, и на себя, за то, что оказалась в ситуации, где не могу контролировать свою жизнь. Но больше всего, конечно на маму. Она не сказала мне, что ее расстроило. Она не сказала, что ее не устраивало во мне. Просто однажды я вернулась домой, и обнаружила на пороге свои вещи. Эти воспоминания были сумбурными у меня, несмотря на то, что все случилось всего-то несколько часов назад. Должно быть от того, что мой мозг пытается вытолкнуть эти болезненные мысли, все кажется таким странным, таким нереалистичным.
Просто все нереально. Но я, тем не менее, ловлю такси, и говорю адрес. Несколько чертовски долгих минут я игнорирую напористый взгляд темных глаз в зеркале заднего вида, потом сдаюсь, и отвечаю точно таким же взглядом.
Таксист воспринимает это как поощрение, для того, чтобы спросить у меня притворно милым голосом:
– Мисс, а кем вы приходитесь Харрингтонам?
Вообще-то, со слов матери я поняла, что Харрингтоны ее младшие сводные братья, или еще кто-то там, и наши семьи длительное время не общались. Не знаю, с какой такой стати они согласились принять меня.
Я размышляю всего несколько секунд – одну-две, и говорю:
– Я их новая домработница.
Почему я это сказала, сама не знаю, просто слетело с языка, но таксист от меня отстал. Через несколько минут, до меня дойдет, почему он не стал задавать вопросов, но сейчас я просто прислонилась к запотевшему стеклу, и, ощущая приятную стужу лбом, тщательно осматриваю местность.
Я совсем не так представляла себе Эттон-Крик. Почему-то в моем мозгу вспыхивало нечто среднее между английской деревенькой, с милыми пастушками, и нашим городком, в котором я родилась и выросла.
Эттон-Крик был другим. Вязким, тягучим, неприятным, и хмурым. Сквозь стекло я видела все в коричневатом свете, – небольшие дома, площадь, через которую мы как раз проехали, людей; они все были бесцветными, безликими, как серый, липкий туман, окутавший город.
Мне почему-то вспомнилась сладкая вата. Тоже липкая и неприятная.
Эттон-Крик такой же. Не располагает к себе.
Таксист еще что-то сказал мне, но я проигнорировала его, не в силах оторваться от рассматривания местности. Люди в дождевиках, с черными зонтами; крепости университета, в который мне предстоит отправиться завтра, как бы мне этого не хотелось; небольшие магазинчики, и кафе, заманивают продрогших прохожих, к себе в теплую и уютную обстановку.
Когда мы добрались до нужного мне места, я поняла, почему таксист так сдержанно отреагировал на мою наспех выдуманную причину поездки к Харрингтонам – особняк, где мне предстояло жить, был вдвое больше моего старого дома, но и вдвое старше. Не удивлюсь, если он построен здесь во времена Второй мировой войны.
Стены овиты плющом. Кованые ворота предлагают мне войти в двор, как из сороковых годов. Я уверена, что где-то даже хлопают ставни окон этого нежилого дома.
Я вздохнула, нехотя расплатилась с таксистом, и, схватив рюкзак, выбралась из уютного салона машины. Мне в нос тут же ударил запах хвои, и дождя. Ноги тотчас промокли, а на волосы опустилась влажная пленка тумана. Я обернулась к такси, готовая запрыгнуть на заднее сидение, и приказать, чтобы он увез меня за сотни миль от этого места, но машины и след простыл. Кроме того, я конечно бы не сбежала. Это не в моем духе.
Я обреченно вздохнула, и поплелась к калитке. Проникла внутрь, и снова остановилась. Ощущение, что назад мне не вернуться. Даже если мама примет меня, даже если мама позволит вернуться, мне не уйти.
Прогнав из головы эту ерунду, я уверенным шагом направилась по аллее, окруженной с двух сторон общипанным кустарником, к дубовой двери. Я стряхнула со лба капли дождя, норовившие затечь в глаза, и занесла руку, чтобы постучать, как дверь открылась.
Изумление, затем понимание, затем чувство вины, – все это отразилось на красивом лице молодого человека, открывшего дверь.
– Прости! – выпалил он, хватая меня за руку, и затаскивая в дом так стремительно, что я и глазом не успела моргнуть. – Ты должно быть Кая Айрленд! Я совершенно забыл о том, что я должен был тебя забрать. Знаешь ли, сегодняшняя лекция немного затянулась…
«Дориан Харрингтон – старший из сводных маминых братьев, преподает в университете медицинскую биологию, и работает патологоанатомом в городском морге», – вспомнила я скудные знания об этом человеке.
– Ничего, – вставила я, когда Дориан, наконец, умолк, – ты и не должен был меня встречать.
– Не говори так, – мягко укорил Дориан, и ненавязчиво сняв с моего плеча рюкзак, и взяв меня под локоть, повел в дом.
В прихожей был мягкий сумрак, проникающий сквозь высокие прямоугольные окна, с белоснежными занавесками. Перед моими глазами была лестница, ведущая наверх, слева – нечто вроде гостиной с камином и высоченными полками с книгами от пола до потолка, и везде – сгущающийся сумрак, несмотря на то, что часы с кукушкой, в прихожей, возле деревянной тумбочки показывали три тридцать.
– Послушай, я, правда, сожалею, что не приехал, чтобы встретить тебя.
– Ты и не должен был, – повторила я.
– Почему? – мягко поинтересовался Дориан, и я резко посмотрела на него:
– Что – почему?
– Почему ты считаешь, что мы не должны быть рады твоему приезду? Ной даже испек печенье… хотя, он его всегда печет…
Я была обескуражена и не знала, что ответить. Возможно, чуть позже, Дориан поймет, что дело вовсе не в нем, и не в моей злобе на то, что мне довелось переехать в Эттон-Крик и в этот трухлявый дом. Просто я с детства такая – угрюмая и неразговорчивая.
Дориан этого не знал, поэтому чувствовал себя неуютно, и считал, что любыми способами обязан поддержать разговор:
– Это очень старый и запущенный дом, как ты могла заметить, к тому же, ему требуется женская рука.
О, так вот зачем я здесь.
Дориан кашлянул, и произнес, совсем смутившись:
– Что ж, я думаю, ты готова познакомиться с Ноем. Я хотел поговорить с тобой до того, как он успеет испортить общее впечатление о нас.
Я не знала, шутка ли это, поэтому просто кивнула, и последовала вслед за Дорианом за лестницу, где с правой стороны виднелась дверь, ведущая, как я думаю, на кухню. Я покорно следовала за Дорианом, хотя очевидно, что настроения знакомиться с кем-то у меня не было.
Дверь отворилась, и мы наконец-то очутились в месте, более-менее освещенном.
Ноя я увидела сразу – высокий, даже долговязый, но крепкий парень, со светлыми волосами; он стоял к нам спиной, поэтому не заметил нас. Зато я заметила растянутую белую футболку, синие шорты с желтыми бананами, висящие низко на талии, и дурацкие носки с черными елками. Про тапки в виде собак я вообще молчу.
Странный тип.
Тут он обернулся, и я заметила, что обе его руки в муке, а между его губ зажата ягода вишни. Он проглотил ее, слизал с нижней губы сок, и распахнул руки, словно ожидая, что я, или Дориан, прыгнем ему в объятия.
– Привет, солнышко!
Мои брови взлетели раньше, чем я напомнила себе, быть невозмутимой. Взгляд голубых глаз Ноя метнулся мне за плечо, и он опустил руки. Должно быть, Дориан подал ему знак быть сдержаннее.
– Ну, привет. – Ной все еще сиял.
– Привет, – ответила я. Голос преломился, и я могу поклясться, что это вызвало усмешку у парня.
– У тебя плохое настроение, да? Ну, это нисколечко неудивительно, – Ной все еще улыбался, показывая очаровательные ямочки на щеках, а я пыталась понять, сколько ему лет, и как он может быть сводным братом моей мамы, если ее родители умерли двадцать лет назад.
Ной облокотился о столешницу, продолжая:
– Ну, ты переехала в этот кошмарный город, где нет твоей любимой мамочки. Есть причина ненавидеть всех вокруг.
Он действует мне на нервы.
Я обернулась к Дориану, так резко, что тот не успел стереть с лица злостное выражение, направленное на Ноя.
– Не покажешь где моя комната?
– О, – он смутился, затем улыбнулся: – Да, конечно.
Я покинула кухню, зная, что Дориан задержится на несколько секунд, чтобы сказать пару ласковых слов Ною. Хотя даже если это не так, я не особо расстроюсь. Я не считаю, что Ной должен быть приветлив со мной. Никому не понравится, если в их мирок врываются какие-то непонятные незнакомцы.
Дориан подошел ко мне, когда я уже была возле часов с кукушкой.
– Как я и сказал, – он улыбнулся, – я хотел познакомиться с тобой до того, как этот парень испортит тебе настроение. Надеюсь, ему это не удалось?
– Нет, – ответила я.
Мне было все равно, что говорил Ной, потому что он меня не знает. И я не знаю его. Но мне хотелось сказать Дориану что-то доброе, потому что он был добр ко мне. Похоже, он понял меня без слов, потому что, взяв меня под руку, он повел меня наверх, приговаривая преувеличенно оптимистичным тоном:
– Я понимаю, как тебе сложно, потому что я сам… – он запнулся, решив, что видимо, сказал что-то лишнее, и тут же продолжил: – И к Ною, ты привыкнешь. Он кажется чуточку странным, но на самом деле, не доставит тебе проблем.
Я кивала, стараясь высоко поднимать ноги, чтобы не споткнуться. Этот дом действительно стар; не потому, что ковры изъедены молью, и не потому, что барахлит электричество и скрипят половицы, а потому что у дома чувствуется своя история.
Совсем скоро, на третьем этаже, в самом конце левого крыла, Дориан и я остановились.
– Здесь тебе должно понравиться. Я прогнал всех жуков… – он бросил на меня взгляд, и мило рассмеялся: – Я шучу, Кая. Здесь не было клопов. А даже если бы они были, думаю, увидев твой смертоносный взгляд, они разбежались бы во все стороны.
Я вымученно улыбнулась, в нетерпении переступив с ноги на ногу. Мне все равно, будут ли в этой комнаты клопы, или гигантские динозавры, я хочу попасть внутрь, и уснуть.
Дориан отпер дверь, с сияющей улыбкой следя за моей реакцией, а я остолбенела. Потому, что эта комната была в точности моей комнатой в моем прежнем доме. Были некоторые отличия, но совсем незначительные. Я сглотнула комок в горле, и сдавленно поблагодарила Дориана.
– Это та самая комната.
– Мы знали, что тебе будет сложно в первые дни, поэтому Ной решил, что эта комната поможет тебе.
– Не знаю, что сказать, – пробормотала я, вновь сглатывая. – Спасибо.
– И этого достаточно для начала, Кая. – Дориан улыбнулся мне с крупицами сожаления во взгляде, снял с плеча мой рюкзак, и протянул мне. – Не думай ни о чем. Но спустись к ужину – Ной старается тебе угодить.
Дориан ушел, оставив меня одну. Я вошла внутрь своей – не своей комнаты, и заперла дверь. Несколько секунд спустя, вновь открыла ее, нараспашку, и подошла к кровати. Это моя кровать. В точности такая, как стоит в моей старой комнате. До того, как я уехала в Стэнфорд, я спала вот на этой кровати, и укрывалась этим покрывалом. И когда возвращалась домой на каникулы, я вновь забиралась к себе в комнату, зная, что я дома.
Здесь моя комната. Но не мой дом.
***
Мне пришлось спуститься к ужину и встретиться лицом к лицу со своими страхами. Точнее со своими новыми родственниками. Дориан был мил; он даже принарядился для ужина – надел темно-серый костюм-тройку. Ной остался в своих ужасных шортах, носках и домашних тапках. Я видела его худые ключицы сквозь растянутую футболку, а он видел мои, и нещадно пялился на мои плечи, несмотря даже на то, что я несколько раз кашлянула.
Этот ужин собирался стать самым ужасным во всей жизни.
– Принарядилась для ужина, – протянул Ной, накладывая мне на тарелку жареного цыпленка. На моем лице застыла каменная маска:
– О чем ты?
Дориан нервно глянул на Ноя, затем на меня, но мы с блондином смотрели исключительно друг на друга.
– Я говорю о твоей одежде.
– А что с ней? – я приняла от Ноя свою тарелку, и притворилась, что с аппетитом отламываю кусочек хлеба. На самом деле, есть мне расхотелось.
– Мне казалось, что твой стиль заключается лишь в растянутых свитерах, джинсах и кожаных куртках.
– По крайней мере, у меня есть вкус в носках, – отрезала я. Глаза-льдинки Ноя искрились смехом. Он проверял меня. На стойкость, и на то, не заденут ли меня, его слова.
Нет, не задели, и надеюсь, мои слова тоже его не задели. В любом случае, мне все равно в каких носках они ходят в своем собственном доме.
– Кем вы приходитесь моей матери? – спросила я, делая глоток воды. Цыпленок застрял в горле, и никак не желал следовать по своему пути. – Почему я никогда не слышала о вас?
Ной с Дорианом переглянулись. Я нахмурилась.
– Почему ты никогда не слышала о нас? – Дориан тоже сделал глоток, в то время как Ной невозмутимо скрестил руки на груди:
– Наши семьи уже не общались лет сто.
– Тогда почему вы предложили мне жить в вашем доме? – Я перевела взгляд на Дориана. Он выглядел потерянным, но быстро взял себя в руки:
– Ну, это была идея Ноя. Это он предложил твоей матери пожить у нас.
Тут я перевела взгляд на выскочку. Он все еще был скучающим, но я взглянула на него по-новому. Что ж, значит Ной не так плох, как я решила сразу.
Я кивнула, делая еще один глоток воды:
– Спасибо. Ясно. Но, не похоже, чтобы ты был доволен.
– И мне так кажется.
Я ошиблась.
– Ну, я постараюсь не приносить вам проблем. Спасибо, что приняли меня.
Жаловаться мне не на что: у меня на некоторое время есть дом, своя комната, и приятная на вкус пища, но я не могу принять это. Не потому, что я оказалась в непривычной обстановке, не потому, что я не нахожу общий язык с Ноем, а просто потому что я ничего не понимаю.
Я хочу знать, почему мама отказалась от меня.
Мы даже не попрощались с ней.
***
Начало сентября, но погода в Эттон-Крик мерзкая. Небо серое, словно сталь, а на его фоне – тонкие ветви деревьев, спутанные между собой. Над машиной Дориана я вижу, как разделился мир на две части – верхняя часть полностью в рваных хлопьях тумана, а нижняя нет.
Мы проезжали мимо магазинчиков, и кафе, когда Дориан остановился и вышел на несколько минут. Я прикрыла глаза, пытаясь вздремнуть.
Я встала сегодняшним утром с трудом, – не могло быть и речи об утренней пробежке. Если бы не Ной, я бы и вовсе проспала. Я легла спать, с надеждой, что все, что сегодня случилось, окажется сном. Просто приключением. Просто кошмаром. Но проснулась я оттого, что кто-то вошел в мою комнату.
Я сразу же распахнула глаза, и увидела Ноя, стоящего в нескольких шагах от моей кровати.
– Что ты здесь делаешь?
Он кивнул на поднос на чайном столике посреди моей комнаты. На нем был стакан с апельсиновым соком, торт, пирожные, и забавные крендельки.
– Почему дверь в твою комнату открыта?
Мы словно играли в игру «кто больше задаст вопросов».
Я села, убирая растрепанные волосы с лица:
– Ты принес завтрак? Очень мило.
– У тебя татуировка.
Мое лицо вытянулось, и я рывком натянула одеяло до подбородка. Он не мог заметить татуировку на моем ребре, сквозь слои одежды, но мысль, что Ной мог разглядывать меня во сне, заставила лицо вспыхнуть от злости.
Она принадлежит мне. Эта татуировка моя, и ничья больше, и никто не должен был знать о ней. Я сглотнула, понимая, что прятаться бесполезно, поэтому я встала с кровати, и принялась заправлять постель. Ной стоял посреди моей темной комнаты, не шевелясь.
– Что она означает?
– Не твое дело, – я резко обернулась, готовая защищаться, но Ной лишь повел плечом. Растянутый край футболки соскользнул с плеча, и он поправил его.
– Ладно, – равнодушно отозвался блондин, и мне показалось, что каким-то образом он все же удовлетворил свое любопытство. – Я принес тебе завтрак.
Я все еще была настороже, но перевела взгляд на поднос:
– Никто в своем уме не станет завтракать тортом.
– Не злись, Кая.
– Я не злюсь, Ной.
Я правда не злилась, но я расстроилась. Я сделала эту татуировку в шестнадцать лет, и о ней мало кто знал. И я точно не хотела, чтобы о ней знал этот тип. Он словно приоткрыл крохотную дверцу в мою душу.
– Тогда позавтракай.
– Я съем что-нибудь в университете.
– Ты имеешь что-то против шоколадного торта, политого шоколадом, и присыпанного шоколадной крошкой?
– Утром да.
Разговор не клеился, хоть я и хотела наладить отношения с обитателями дома. Я попыталась сказать предложение длиннее трех слов:
– Я не ем утром сладости. – Вообще-то я их не особо люблю, но ему знать этого не обязательно. – Меня будет тошнить весь день, если сейчас я набью желудок шоколадом.
Ну, это более мило, не так ли?
– И к тому же, у меня аллергия на орехи, – добавила я, заметив булочку с миндалем.
– Я знаю, – Ной улыбнулся, – это для меня. Думал, мы позавтракаем вместе.
Что? С чего он взял?
– Мило, – изрекла я, продолжая стоять посреди комнаты в спортивных штанах, и рубашке, и не зная, что сказать еще. – Ну, если хочешь, можем позавтракать в другой раз. Я должна собираться в университет. Дориан сказал, отвезет меня сегодня.
– Не будь букой, – Ной специально провоцировал меня. Он видимо, решил, что не может так просто оставить меня в покое. – Это всего лишь завтрак, Кая. Кроме той татуировки тебе нечего скрывать от меня.
– Что я не в праве скрывать, так это свой черный пояс по дзюдо, – отрезала я, и после этого, Ной наконец-то ушел. Я так и не позавтракала, а я всегда завтракаю, иначе потом мне сложнее сосредоточиться на повседневных задачах.
Дверь с водительской стороны открылась, и я испуганно подскочила.
– О, прости, не хотел тебя пугать, – Дориан втиснулся на сидение, и протянул мне стаканчик с зеленым чаем, и тост. Я с благодарностью приняла его.
– Я уверен, ты не завтракала.
– Ты прав. Спасибо.
Дориан откусил огромный кусок от своего круассана, и запил глотком кофе.
– Ну, я тоже не завтракал.
Наверняка, Ной со своим тортом не в мою дверь зашел первее, подумала я, но вслух сказала другое:
– Мы не опоздаем?
– У тебя сейчас лекция по медицинской биологии, – Дориан глянул на меня, – а профессора сейчас нет на месте. Кроме того, я тоже не завтракал. Ной налил в мой утренний кофе молоко. Но не специально. У парня иногда бывают чудные… э-э… провалы в памяти. Проблемы с запоминанием обычных вещей.
Дориан завел двигатель, и отъехал от кафе. Я уставилась в окно, размышляя.
Неприятный осадок от того, что Ной предположил, что видел, или даже видел мою татуировку, что невозможно, если только он не видел меня в нижнем белье, рассеялся. Просто этот парень странноватый. И он не только со мной такой. Если Ной не станет напоминать мне об этом моменте, а сделает вид, что всего этого не было, я почувствую себя еще лучше.
Я глянула на Дориана, когда он устраивался в поток машин на главной улице. Мы остановились на светофоре.
У меня не было старших братьев или сестер, и никто не заботился обо мне. Это странно, но приятно. Возможно, мы с Дорианом даже подружимся.
***
На воротах университета была эмблема, которую я не успела рассмотреть, из-за того, что все время крутила головой. Я была изумлена, потому что изнутри университет выглядел еще удивительнее, чем снаружи. Башенки главного здания, упирающиеся в стальное небо, больше похожи на какой-нибудь собор, чем на университет. Я знала, что раньше, этот дом, если его так можно назвать, принадлежал основателю города. После смерти хозяина, власти Эттон-Крик расширили территорию, и построили здесь университет.
За хлопьями тумана, которые все еще не рассеялись, я смогла рассмотреть двухэтажное здание с высокими потолками, из белоснежного камня. Первый медицинский павильон.
– Ты знаешь, – Дориан бросил на меня взгляд, пока машина плелась по дороге, ведущей к парковке, где стояло еще несколько машин. Мимо нас, на большей скорости, промчались бегуны. – Многие профессора и студенты живут прямо здесь, в общежитиях.
– Ясно.
Когда Дориан припарковался, мы вышли из машины, и я тут же почувствовала, как мне под куртку просачивается туман. Моя реальность тут же наполнилась шумами – смехом студентов, разговорами, и еле слышными звуками ударяющихся об асфальт капель.
Я напомнила себе, что теперь мне придется жить с этим постоянным мраком, и холодом, и обернулась к Дориану:
– Куда теперь, профессор Харрингтон?
Дориан намотал на шею клетчатый шарф, закинул на плечо сумку, и улыбнулся:
– Мне нравится, когда меня так называют.
Уверена, что это так.
– Поэтому стал преподавать?
Рука об руку, мы направились к Первому медицинскому павильону. Дориан просиял:
– Ну, поэтому, и еще потому, что тут много красивых девушек.
Я не успела ответить, потому что девушка, совершающая пробежку, больно толкнула меня плечом, и промчалась вперед даже не извинившись. Дориан придержал меня, чтобы я не грохнулась на влажный асфальт и виновато пробормотал:
– Прости, это возможно из-за меня.
Я выпрямилась, потирая предплечье.
– Значит, такие вот студентки? – с сарказмом спросила я. Дориан еще сильнее нахмурился:
– Ну, это просто ревность.
Я не знала, шутит он или нет, поэтому не улыбнулась. К концу дня я поняла, что Дориан вовсе не шутил.
***
После лекции, в течение которой на меня активно пялились почти все студенты, я вынуждена была спрятаться в туалете. Я стояла у зеркала, приказывая своему хмурому отражению прекратить вести себя словно размазня. Мой отец не одобрил бы этого. И мама тоже. Они всегда говорили, что я сильная, так что я не могу подвести их из-за какой-то ерунды. Я сильнее этого. Я сильнее чего бы то ни было, чтобы не свалилось на меня.
Я умылась, пригладила хвост темных волос, и сделала глубокий вдох.
Я все еще я. Ничто этого не изменит.
Я принялась тщательно вытирать каждый палец салфеткой, говоря себе, что не стану прятаться в туалете как какая-то обычная девчонка, которая боится трудностей. Едва эта мысль пронеслась в моей голове, как дверь туалета распахнулась, и с силой ударилась о стену. Мой рассудительный, контролируемый мирок нарушился диким смехом, улюлюканьем, и тихим повизгиванием.
Я не стала глазеть на компанию этих безумных девчонок, что ворвались в уборную, но все же заметила, что их четверо: три высокие вызывающего вида девушки, одна из которых толкнула меня сегодня, тащат за волосы, и пинают четвертую девушку, похожую на цыпленка. В зеркале я смогла рассмотреть только ее светлые короткие волосы, и одежду – длинную черную юбку, и широкий, коричневый свитер грубой вязки.
– Еще раз ты сделаешь это! Или что-то похожее… – угрожающе шипела яркая брюнетка, видимо предводительница шайки. Если бы волосы девушки-цыпленка были длиннее, я уверена, что брюнетка намотала бы их на кулак и с удовольствием тянула бы на себя.
Девушка-цыпленок, вместо того, чтобы вырваться, или оказать сопротивление, тихо поскуливала. Я задумалась, а возможно ли что ее жалкий вид, спровоцировал этих хищниц?
В любом случае, это меня не касается.
Я швырнула использованную салфетку в мусорное ведро, и стянула с тумбы, где были установлены раковины свой рюкзак. Одна из тетрадей выпала, и я наклонилась за ней. В поле моего зрения показался ботинок военной формы. Носок придавил обложку тетради, заставляя меня раздосадовано выдохнуть, и выпрямиться.
Мои глаза встретились с взглядом одной из подруг брюнетки, что все еще терроризировала цыпленка; она прищурилась, и задумчиво произнесла:
– Я уже видела тебя где-то.
– Меня зовут Кая Айрленд. Ты толкнула меня сегодня, – напомнила я. Искусно выщипанные брови, с пирсингом взлетели, словно девушка действительно меня забыла, и она обернулась к своим подружкам:
– Точно! Майя, – та, что держала девушку-цыпленка, вскинула голову. – Она приехала с Дорианом сегодня утром.
С моих губ сорвался смешок. Представляю, как отреагировал бы Дориан на то, что студенточки, которых он так любит, называют его по имени.
– Что смешного? – оскалилась прилипала, щурясь. Я решила, что у нее комплекс неполноценности, но вслух сказала:
– Понимаю, что вы ищете неприятностей, но у меня вы их не найдете.
И тут эти девицы засмеялись. Даже Майя отвлеклась от девушки-цыпленка, полностью обратив на меня внимание:
– Мне кажется, единственная кто тут ищет неприятности это ты.
Я уставилась на девушку-цыпленка, вопросительно вскинув брови. Почему она не встает и мне мчится звать на помощь? Или, хотя бы просто не убегает? Не уходит домой? Почему сидит и смотрит на меня так, словно пытается вспомнить? Почему смотрит на меня так, словно я сумасшедшая?
– А? – Я перевела взгляд на Майю, когда та разъярилась, ступив ко мне на шаг ближе. Я снова глянула на немощную блондинку, которая по-прежнему сидела на полу. Видимо, я была права. Она не зря является жертвой этих троих.
– Прежде чем вы попытаетесь причинить мне вред, – сказала я, – мне кажется, следует вас предупредить, что я владею некоторыми навыками, а также у меня есть черный пояс по дзюдо, если это вам говорит хоть о чем-нибудь.
Знаю, я не должна была дерзить, но я вышла из себя. Девушка-цыпленок по каким-то причинам приковала к себе все мое внимание, она мысленно кричала мне, чтобы я помогла ей выбраться из этой ситуации. Или, возможно, я была слишком напряжена, и мое тело требовало разрядки. В общем, я связала двух девиц поясом от пальто одной из них. Та, что наступила на мою тетрадь, распласталась под моими ногами, когда краем ботинка я наступила ей на волосы. Она не шевелилась, злобно глядя на меня одним глазом.
Я склонилась над ней, со словами:
– Кстати говоря, Дориан является моим родственником. А если ты еще раз попытаешься ко мне прикоснуться, я выскребу твою татуировку на затылке скальпелем.
Конечно, я не стала бы совершать ничего подобного, но моя угроза произвела впечатление на всех присутствующих, в том числе и на девушку-цыпленка. Она уставилась на меня, словно я пообещала, что убью ее.
Не знаю. Может, зря я ей помогла сегодня.
Из-за этого незначительного конфликта, я не заметила, что кое-кто следил за мной. Не в первый раз.
***
Мадам Чонг, одинокая женщина, разводившая в своем саду бонсай, вечером направилась к своим соседям, Майе, и ее отцу Ричарду, чтобы те помогли ей отпереть дверь сарая. Мадам Чонг не любила беспокоить эту странную семейку, но из-за того, что жила одна, вынуждена была иногда просить о помощи. В свои сорок девять лет, она так и не вышла замуж, и не завела детей.
Снимая по пути перчатки, мадам Чонг, вошла во двор Кингов, и поднялась по лестнице к двери, репетируя, как попросить этого пьянчугу Ричарда отпереть дверь, когда внезапно случилось нечто странное. Мадам Чонг даже не поняла сразу, что происходит.
Входная дверь дома Кингов распахнулась настежь, выплескивая на порог ослепляющий свет, далее мадам Чонг оказалась на асфальте – человек, стремительно покидающий дом, сбил женщину с ног. Мадам Чонг возмущенно уставилась ему вслед, затем все-таки вспомнила, почему оказалась на земле, и что она забыла во дворе Кингов, и с трудом поднявшись на ноги, подошла к порогу.
– Ричард?
Должно быть, этот парень один из дружков Ричарда. Они часто устраивают тут оргии. Бог знает, чем занимаются.
– Майя?!
Мадам Чонг уже почувствовала неладное, хоть и не сразу поняла, в чем дело. То ли в том, что никто не отозвался на ее зов, то ли от того, что вокруг внезапно воцарилась мертвая тишина. Внезапно, мадам Чонг ощутила себя в опасности. Пробираясь вглубь старенького дома Кингов, она все ожидала что кто-то набросится на нее, но никто не набрасывался.
Сердцебиение участилось.
– Майя? Ричард?!
Куда они запропастились?!
Тут мадам Чонг увидела что-то на полу. Кровь. Следы крови, от ботинок.
Тяжело сглотнув, женщина поспешила по следу, который привел ее в ванную комнату. Одновременно доставая из кармана мобильный телефон, и вызывая службу спасения, женщина с опаской толкнула дверь ванной комнаты. Свет был ослепляющим, шокирующим. Стены. Пол. Ванная. Полотенца. Все – в мелкую красную крапинку. На потолке разводы. Стены ванной в красных потеках. Везде кровь.
Мадам Чонг завизжала, попятившись из ванной и выронив телефон из ослабевших рук, которыми автоматически попыталась зажать рот. Она хотела бы вырвать себе глаза, ослепнуть навсегда, отмотать время назад, чтобы не видеть того, что увидела.
Тела. Ричард в ванной – разрублен на куски. Кровь все еще просачивалась в водопровод. Рядом с ванной еще одно тело, завернутое в шторку для душа. Неужели это – его дочь, Майя?
Девочка, которая помогала мадам Чонг печь пироги по воскресеньям?
Вопль ужаса, разнесшийся по улице, все не прекращался.
***
– Полиция разыскивает мужчину от двадцати до сорока… – Дориан выключил телевизор, и бросил пульт на соседнее кресло. Я подскочила на своем диванчике, когда услышала позади себя:
– Как прошел день?
Я была сосредоточена на книге, поэтому не заметила, как в гостиную вошел Ной, с подносом. Мне тут же вспомнилось мое обещание «позавтракать вместе в другой раз». Надеюсь, этому парню не пришла в голову еще какая-нибудь ерунда?
– День прошел продуктивно, – отозвался Дориан, продолжая готовить завтрашнюю лекцию у четвертого курса. По-моему, у него какие-то грандиозные планы.
– А ты, Кая? – Ной поставил поднос рядом со мной. Я замерла на несколько секунд, прежде чем сказать:
– Хорошо.
– Все еще злишься? – Ной присел на подлокотник моего диванчика, скатился вниз, и оказался почти у меня на коленях. Я отодвинулась, делая вид, что меня вовсе не раздражает его навязчивое поведение.
– Нет, я не злюсь.
Зато Дориан разозлился. Что-то пробормотав, он похватал свои бумаги, и ушел наверх. Я продолжила сидеть, уткнувшись в учебник по валеологии. Я ощутила облегченный вздох Ноя, когда Дориан ушел, затем почувствовала, как он наклонился надо мной, и пододвинул поднос с едой ближе к краю стола и ко мне. Над моим ухом раздалось завлекающее:
– Ну, поешь, солнышко. Готов поспорить, что ты целый день ничего не ела.
Я хочу, чтобы он перестал дышать мне в ухо. По моей спине побежали мурашки, но я невозмутимо обернулась, и Ной просиял, невинно захлопав ресницами:
– Омлет, который я приготовил для тебя совершенно не сладкий. Он придется тебе по вкусу.
Почему он не оставит меня в покое?
– Спасибо, – поблагодарила я, опуская учебник на колени, и наклоняясь к столику. Я чувствовала, как Ной в предвкушении наклонился вслед за мной, но не стала одергивать его, хоть этот парень и переходит все границы. Я отправила небольшой кусочек омлета в рот, и сию же секунду закашлялась.
