Текст книги "В поисках истины"

Автор книги: Виилма Лууле

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Если наркоман– человек, впавший в депрессию, то наркодилернаверняка испытывает апатию. Это значит, что он равнодушен к человеческой судьбе. К чьей именно? Прежде всего к своей собственной. Этого никто не замечает. Все видят, какой это страшный человек для окружающих. Чем активней люди бичуют торговцев наркотиками и ведут их поиски с целью истребления, тем реже удается их задержать, поскольку людское осуждение (пристыживание) умерщвляет в них остатки чувства вины. Преступника, у которого полностью атрофированы чувства, поймать невозможно.Он наказывает себя сам навлечением кармического долга. Это – самая тяжкая кара из всех существующих.

Мелкие воришки попадают в руки правосудия потому, что ощущают себя виноватыми. Маститые воры разгуливают на свободе потому, что виноватыми себя не ощущают. Не было бы обвинений, не было бы и преступлений. Сперва прекратились бы крупные преступления, затем мелкие. Кто желает, чтобы преступления прекратились прежде, чем прекратились обвинения, тот желает, чтобы следствие исчезло до причины.

О человеке судят интуитивно.Всевозможные контролеры, охранники, сотрудники службы безопасности и т. п., сами того подчас не ведая, запрограммированы на чувство вины, словно ищейки. Например, при пересечении государственной границы вы ощущаете себя невинным, точно ангел, тогда как таможенники перетряхивают ваш багаж, словно вы контрабандист. Вас это оскорбляет, и в душе вы обзываете таможенников идиотами. Не испытывай вы чувства вины по поводу той неприятности, которую пережили несколькими часами ранее, вам не пришлось бы называть таможенников идиотами, а значит, не пришлось бы совершать вторичной ошибки.

На сегодняшний день мы уже не можем обойтись без интуиции, проявляемой полицией и таможней, ибо борьбаза хорошее, которую ведут хорошие люди, спровоцировала умопомрачительный рост плохого. Ребенок, которому изо дня в день приходится наблюдать, как хорошие родители стараются переделать друг друга на собственный манер, впадает либо в депрессию, либо в апатию. Все проблемы уходят корнями в детство и начинаются с семьи.

Человек, испытывающий комплекс неполноценности и желающий людям добра, сам, без чьих-либо обвинений, считает себя виноватым во всем, а потому жертвует собой, чтобы людям жилось лучше. Например, бросает любимую работу. Теперь все должны быть довольны, так нет же. Недовольны в том числе и те, кто нуждался в его помощи, те, за кого ему прежде приходилось чувствовать, думать, говорить, делать, кому от этого жилось легче. Так человеку в состоянии депрессии приходит в голову – неизвестно откуда – мысль: без меня всем будет лучше. Нетрудно эту мысль реализовать и стать самоубийцей. Если нет надежды, если все кажется бессмысленным, так и случается.

Если чаша терпения наполнена еще не до самого края, если человек еще не впал в полную апатию, зародившейся мыслью о самоубийстве он начинает шантажировать ближних. Угроза самоубийства – вернейшее средство шантажа тех, кто тебя очень любит. И человек, горячо любящий родителей, принимается их шантажировать при том, что и они любят его очень сильно. Видите, сколь опасна большая любовь, которая и не любовь вовсе. Большая любовь – любовь собственническая. Это зло, хотя никто не желает этого признавать.

ВСЕ БОЛЬШИЕ ПРОБЛЕМЫ ВОЗНИКАЮТ В РЕЗУЛЬТАТЕ СУММИРОВАНИЯ МАЛЫХ.

Кто впадает в депрессию по поводу одной проблемы, тому легче впасть в депрессию и по поводу другой проблемы. А уж третья вызывает депрессию еще легче. Вот и получается, что, боясь позора и стыдясь трусости, мы подавляем одну, вторую, третью, десятую, двадцатую проблему и впадаем в полнейшее отчаяние, не давая покоя ни себе, ни ближним. Из мелочи мы сотворяем проблему жизни и смерти, создаем кошмар.Нечеловеческими усилиями подавляем в себе также ощущение кошмара, подавляем страхом (знаниями) и полагаем, что сумели избавиться от постыдных эмоций. На самом деле мы себя обманываем. Наши стрессы подавлены до уровня бесчувственной апатии, и они ждут своего срока. Ждут того часа, когда, набравшись мощи, смогут вырваться на свободу. Свобода же достигается физической смертью, но сейчас речь не об этом.

Апатия – это балансирование на грани жизни и смерти. Чем апатия глубже, тем чаще человек задумывается о том, что лучше умереть, чем лишиться рассудка. Смерть внемлет ему и приходит на помощь, если иначе уже нельзя. Происходит это в ту минуту, когда апатия человека уже настолько свела с ума окружающих, что его собственный мыслящий эгоистически мозг утрачивает свою функцию.

Фактически апатия является результатом духовной самообороны.

Апатия

Итак, апатию порождает эгоизм– твердое, несокрушимое знание, которое основывается на житейском опытеи которое оценивает, сравнивает, осуждает. Эгоист терроризирует более слабого человека как духовно, так и физически, пока не умерщвляет в нем чувства. Существует один-единственный тип человека, на которого не действует людское осуждение. Это – бесчувственный, апатичный эгоист, равнодушный к людям и безучастный к людским страданиям. На свет он родился не таким. Таким его сделали хорошие люди, чаще всего родители. Теперь он поступает с ближними так же, как поступили с ним, ибо иному он не обучен. Для нас он – наглядный урок, иллюстрирующий, что бывает, если терпение человека испытывать до предела.

Из-за пережитых страданий, причиненных нам неким человеком, мы становимся к нему равнодушными и безучастными. Если человек этот посторонний, тогда еще ничего. С чужими мы не обязаны общаться и не общаемся. Проблема осложняется, если речь идет о родителях, и особенно матери, с одной стороны, и ребенке, с другой. На свете нет более горького разочарования, чем разочарование в материнской любви.Если оно воздействует постепенно, ребенок озлобляется на весь мир и особенно на женский пол. В женщинах он видит врага. А заодно и в мужчинах, ибо те преклоняются перед женщинами.

Женщины, срывающие свою злобу на домашних, умерщвляют их чувства точно так же, как в свое время были умерщвлены их собственные. Эгоисту угодно, чтобы все пережили то же, что и он.Будучи в состоянии депрессии, эгоист не понимает, что по прошествии лет страдания кажутся более значительными, чем на самом деле, из-за чего заставляет домочадцев страдать во много раз сильнее. После каждой новой ссоры он чувствует свою вину, которая из-за депрессии приобретает огромные масштабы, а из-за стыда и страха перед тем, что теперь будет, он еще сильнее умерщвляет свои чувства.

Насколько мужчина разочарован в материнской любви, в той же мере он желает боготворить женщину, однако женщину нельзя боготворить. Чем сильнее желание, тем сильнее разочарования. Разочарованный и ожесточившийся человек изливает свою злобу на всех, кто его боится. Чужие не боятся – их охраняет закон и правоохранительные органы. Отец, срывающий злобу на семье, вызывает у ребенка разочарование в отцовской любви. От переживаний ребенок впадает в депрессию. Сперва становится безучастным к конкретной отцовской проблеме, затем – ко всем его проблемам, а в дальнейшем уже и к самому отцу. В скором времени он делается безучастным по отношению ко всему мужскому полу и начинает ненавидеть женщин, которые не могут жить без мужчин.

Апатия – это такое состояние, при котором человеку нет дела ни до кого.Кого он искренне любил, тот перестает для него существовать, не говоря уже о вечно им недовольных и осуждающих согражданах. Апатия делает человека глухим ко всему живому и в первую очередь к самому себе. Если он превратил себя в предмет или машину-автомат, то он и подавно не испытывает к себе никаких чувств. По сути дела, чем глубже апатия, тем тело менее подвержено болезням. Из-за утраты чувствительности человек становится невосприимчивым к травматической боли, чем удивляет окружающих, возводящих его в ранг стоических героев.

На нечувствительность тела указывает также особая выносливость по отношению к высоким и низким температурам. Врачи удивляются, почему родители детей, получивших большие ожоги, обращаются за помощью лишь когда раны начинают загнивать и становятся опасными для жизни. Родители в свою очередь недоумевают, с какой стати их ругают за беспечность. По их мнению, если ребенку плохо, он должен орать во все горло – именно так поступали они сами, будучи детьми. Но ведь ребенок в состоянии апатии нечувствителен. Он будет голосить, если ему отказать в каком-нибудь пустяке, однако при виде покалеченного жучка, лягушки, птички, самого себя и прочих живых существ у него не возникает никаких эмоций.

Если ребенок со злорадством растаптывает букашку либо с наслаждением отрывает у бабочки крылья, чтобы посмотреть, как она себя поведет, это значит, что он находится на пороге апатии. В нем нет ни сочувствия, ни жалости. Он являет собой следующую ступень по отношению к родительской подавляемой депрессии. Мы привыкли связывать жестокое равнодушие с низшими слоями общества, однако это неверно. Просто эти люди не умеют скрывать своей жестокости, потому она и бросается в глаза. Они не ведают, что этим творят зло,ибо поступают так, как велят им чувства, а поскольку сами они ничего не чувствуют, то, как они считают, и животному не должно быть больно. И раз уж с ними обращаются жестоко, с какой стати они должны обращаться с животными как-то иначе.

Высшие слои общества прививают своим чадам понятия о том, что хорошо и что плохо. Это значит, дети осознают, что поступают скверно, истязая животное,поэтому они занимаются этим тайком. Будучи сами бессердечными, они бессердечно обращаются и с животными, и с людьми, более слабыми, чем они. Если от ребенка ожидают только хорошего и если по поводу любого пустяка, что не по душе взрослому, его тут же называют плохим, то ребенок растет апатичным, независимо от того, живет ли он в трущобах либо в королевском дворце.

Вам наверняка доводилось видеть, как кое-кто наливает в заварку крутой кипяток и тут же начинает пить. Над ним добродушно посмеиваются, дескать, не спеши – нутро обожжешь. Вы бы и сами были не прочь последовать его примеру, однако при всем желании тут же обжигаете рот. Благодарите Бога, что это так, и знайте, что закаленность к чрезмерно горячему и чрезмерно холодному усиливает апатию. Человеком в состоянии апатии руководит эгоизм, потому его и называют эгоистом.

Человек, не ведающий стрессов, переносит экстремальные явления природы без ущерба для здоровья и развивает в себе физическую выносливость сообразно потребности. Для человека со стрессами жизнь – это борьба, и для того, чтобы одержать в ней победу, необходимобыть выносливым. Он развивает и закаляет свое тело, чтобы стать еще сильнее и не пропасть, проходя огонь, воду и медные трубы. Незаметно для себя он превращается в бесчувственную закаленную сталь. Относясь к близким людям с сердечным теплом, он тут же принимается громить противника, немилосердно и без разбора, если с близкими происходит неурядица. Свои видят в нем героя, чужие – чудовище. В какой-то миг, если свои не прекратят хныкать, он обрушивает всю свою злобу и на них.

Часть человечества уже переросла уровень примитивных войн, но уровня воспитания в себе героямы еще не переросли. С тем чтобы герой, пекущийся о близких и враждебный к чужим, не скатился на уровень, где справедливость восстанавливается силой, на него насылается болезнь, соответствующая его образу мыслей. Это и не болезнь вовсе, если постоянно ею заниматься.

Апатиябывает двух видов:

• та, при которой человек творит зло;

• та, при которой человек творит добро.

1.  Злодеибывают разные, как и совершаемые ими злодеяния. Самым тяжким преступлением считается убийство. Об убийце обычно говорят: что это за человек такой? А он и не человек вовсе. Все человеческое в нем давно вытравлено. Вытравлено постоянными укорами, осуждением, пристыжением, брезгливым отношением, унижениями, насилием – словом, ненавистью, и тянется это с самого детства. В противном случае он не стал бы убийцей.

Это большое искусство – остаться человеком преодолевая испытания. Большинству это не под силу, ибо страдания умерщвляют чувства и память о случившемся порождает эгоизм. Так рождается ненависть. Измученный человек принимает за человеконенавистнического мучителя любого, в ком есть хоть капля негуманности, и способен взорваться от пустяковой реплики, изливая свою злобу на совершенно чужом, можно сказать, ни в чем не повинном человеке. В действительности же произошло столкновение между двумя человеконенавистниками.

Единственное, в чем убийцыдействительно виноваты, это в желании жить. Если бы общество осознало это и помогло бы заблудшему по-настоящему, то первое же преступление злоумышленника стало бы и последним. К сожалению, общество лицемерит, строя из себя поборника справедливости, тогда как в душе оно готово уничтожить всех, кто чинит ему неприятности. Своими деяниями преступники выявляют истинное лицо добра, но ни один из поборников блага признать этого не желает.

Пример из жизни.

Недавно один пожилой мужчина поведал мне о том, что, лишь начав работать над собой, он по-настоящему осознал, что все женщины, от одноклассниц до собственной жены и дочерей, относились или относятся к нему точно так же, как и его мать. Исключение составляли лишь две сослуживицы, относящиеся к нему с уважением, но они появились в его жизни, когда он уже изрядно над собой поработал. Он настолько свыкся с положением униженного, что иного отношения к себе не мог и представить, если бы не заболел.

По его признанию, если бы не болезнь, то еще немного, и он готов был, подобно дикому зверю в клетке, растерзать любую женщину, донимавшую его постоянной дрессировкой. На помощь ему пришла болезнь, ибо, несмотря ни на что, ему все же хотелось остаться хорошим человеком, хоть он и знал, что его считают плохим. Это знание компенсировалось ощущением, что человек он хороший или, по крайней мере, не столь плохой, как о нем отзываются недовольные критиканы.

Больной мужчина, продолжающий доверять своим чувствам, способен на быстрое выздоровление. Женщинам значительно труднее, ибо они путают чувства с эмоциями.

Существует много болезней, при которых физическое тело перестает повиноваться человеку. Больные, работающие над собой, не раз говорили, что, если бы не болезнь, они бы кого-нибудь прибили. Они сознают всю степень испытываемой ими ненависти и высвобождают ее. Они понимают, отчего лечение дает более медленный эффект, чем хотелось бы. Нередко они спрашивают меня, как это я смею говорить больным правду. Не всегда-то и смею. По крайней мере, не при первом посещении. Половина из них понимает меня, а половина не понимает.

Когда человек совершил убийство и суд предъявляет ему обвинение, то, если он сознается в совершенном злодеянии, однако своей вины не признает, он впадает в апатию. Человек в состоянии апатии считает свой поступок оправданным. Серийным и массовым убийцамприсущ аналогичный склад мышления. Даже уже находясь за решеткой, они продолжают считать, что убили того или иного плохого человека по справедливости. Им известно, что и их самих кто-то хочет убить. Их с детства учили уму-разуму физической расправой, и точно так же они вразумляют других людей. Физическая расправа автоматически перерастает в убийство, если противник не воспринимает назидания.

Серийный убийца испытывает наслаждение от совершаемых им убийств и рассчитывает этим прославиться. При виде крови жертвы у него не возникает никаких эмоций. А почему вас страшит вид крови? Вы боитесь подсознательно обнаружить перед всеми свою любовь, ибо тогда она перестанет быть истинной. Вы боитесь потерять истинную любовь, поскольку испытали ее в своей жизни.А серийный убийца не испытал. И он реализует свое желание хоть раз в жизни увидеть истинную любовь: он видит кровь, а кровь – это любовь. Его целью было лицезреть любовь, и человек добивается своего.

Впавший в апатию человек знает и чувствует, что никто его никогда не любил и что его любовь никому не нужна. Поэтому его любовь превращается в любовь ко всем, в ком он узнает самого себя.Где-то в недрах его души теплится надежда, не позволяющая наложить на себя руки, однако в минуты ожесточения его посещает мысль, что таких, как он, нужно убивать, чтобы они не плодили себе подобных. Особенно безжалостно его отношение к собственной матери и к матерям в целом.

В минуту душевного кризиса в разгар ссоры с матерью либо уже после ссоры у него может возникнуть желание отомстить матери как можно больнее, и он совершает самоубийство, чтобы избавиться от мучений и чтобы мать получила по заслугам. Мать, которая даже после этого не понимает своих ошибок, принимается искать виновных на стороне. Нередко мать все же осознает свою вину и, тем не менее, ищет виновного среди окружающих либо другие ищут по ее просьбе, только чтобы люди не указывали на нее пальцем. Несмотря на это, чувство испытываемой ею вины усиливается, повергая ее в апатию, и она начинает искать виновных все более крупного масштаба.

Свой поступок считают оправданным также и люди, занимающиеся эвтаназией,ибо мучения безнадежно больного человека и в самом деле страшнее, чем смерть. Почему же смерть не является к больному сама, об этом сторонники эвтаназии не задумываются. В некоторых странах эвтаназия разрешена законом. Это значит, что в данной стране закон позволяет взращивать кармический долг. Кто по-настоящему сопереживает страждущим, тот знает, как реально им можно помочь. Когда смертельно больной приходит к осознанию прощения, его мучения заканчиваются. Он помогает себе, и смерть помогает ему.

Религиозные фанатики, верящие в конец света,убивают своих единоверцев и считают свое деяние оправданным. Видимо, считают, что умереть неожиданно не так страшно, как умереть во время конца света. Подавляемый страх превращается в догматическое знание. Нет силы более могучей и несокрушимой, чем догма. Поскольку от величины страха зависит величина чувства вины, то чувство вины, соразмерное догме, являет собой не что иное, как апатию, сопоставимую с вакуумом. Кто желает выжить под лавиной кошмаров, тот вынужден стать апатичным эгоистом. Таким он и становится и, свято веря в свою правоту, начинает изводить всех точно так же, как поступали с ним.

2. Люди, творящие добро, которые сами себя считают творцами блага, гораздо хуже, чем преступники, поскольку преступник положительным считает только свое деяние.А творящий добро оценивает положительно также и собственную персону.Самое благое из всех благих деяний, с которым он себя отождествляет, – это страстная ненависть к любому проявлению зла.

В своей крайности творящий добро всюду видит одно зло и стремится быть первым в его искоренении. Чем умнее такой человек, тем меньше в нем остается человеческого. Человеческие качества он утрачивает из-за беспощадной доброты и теперь проделывает с людьми то, от чего сам же и пострадал. Так велит ему его «эго». Безжалостные добрыелюди способны прожить очень долгую жизнь, поскольку их не пускают ни в рай, ни в ад, покуда они добровольно не признают своего заблуждения.

Я долгое время не могла понять, почему люди, постоянно обличающие ближних, ругающие их, критикующие, принижающие и т. п., не осознают, что своим отношением они терзают ближних до смерти. Почему их не мучает совесть? В чем причина моего непонимания? В том, что в них я видела себя. Мне бывает очень больно, когда меня в чем-то обвиняют, поэтому я и не спешу осуждать других. Эту боль я испытала очень отчетливо будучи еще ребенком, и это побудило меня на поиск способов ее уменьшения. Как видите, такой способ я нашла и делюсь им со всеми.

Однажды я испытала сочувствие к человеку из той же категории обвинителей. Напротив меня сидела посетительница, насквозь положительная, и кротко рассказывала, сколько ей пришлось всего пережить из-за того, что окружающие сплошь плохие и не намерены исправляться. Слушала ее и удивлялась – почему я вообще ее слушаю. Ямогла бы ее прервать, но не сделала этого, так как ощущала, что это неспроста. В какой-то миг я испытала к ней сочувствие. А в следующий момент мне уже стало ясно, какое воздействие оказывает сочувствие. Так я впервые испытала на себе энергию сочувствие,о чем и поведала читателям.

Сочувствие – это такое чувство, которое говорит, мол, я чувствую то же самое, что чувствуешь и ты.Что же я почувствовала из того, что происходит в душе этого хорошего человека? Ничего не почувствовала. Одну лишь жуткую пугающую пустоту, вернее вакуум, и ничего более. От этого ощущения впору было сойти с ума. Мне казалось, что ничего худшего человек не может испытывать. Из-за испытанного мною за долю секунды чувства я в течение полугода не желала сочувствовать кому бы то ни было. Теперь я гораздо лучше понимаю людей, избегающих сердечного общения. Они занимают оборонительную позицию, поскольку не готовы пропускать через себя все то плохое, что есть в согражданах. И я тоже оказалась не готова.

Человек в состоянии апатии живет знаниями. Как это ужасно – знать, что ты – человек, и ощущать, что ты никто и что, если ничего не предпринять, так и останешься пустым местом. Даже микроб и тот вызывает к себе какое-то отношение, а ты – пустое место. Никому нет до тебя дела. Никому ты не нужен. Это рождает полнейшее презрение к человеческому роду, а также борьбу против подобного отношения, что по сути является борьбой против самого себя. Окружающим ни за что на свете не пришло бы в голову то, в чем их обвиняет оскорбленный человек в унисон с целым хором подобных же обвинителей.

Впавший в апатию человек из разряда творящих доброничего не чувствует, но знает все, даже то, чего никогда не было. Чем он умнее, тем выше у него амбиции и тем утопичнее сочиненные им выдумки. Это значит, что апатия представляет собой машину, бесперебойно производящую клевету,причем идущему в ход сырью никогда не будет конца. Продукция апатии пользуется повышенным спросом при расправе с духовной личностью. Кто страшится подобного отношения, тот его на себя навлекает и страдает, превращаясь в абсолютного материалиста, а по современной терминологии – в эгоиста. Эгоист защищен от чувств ближних, ибо от бесчувственного чужие чувства отскакивают как от стенки горох.

Вот так мы и гибнем духовно, хотя самим нам кажется, что развиваемся. Что же делать? Опустить руки и лить слезы? Отнюдь – дело вовсе не столь безнадежно. Не забывайте – покуда мы живы, в нас все же хорошего свыше 50 %, а плохого менее 50 %.

Неосознанное знание оборачивается страданиями, тогда как осознанное знание – осознанность – ликвидирует страдания и позволяет познать жизнь по-человечески. Труднее всего приходится человеку апатичному, ибо апатия – наихудшее состояние, в котором может оказаться человек. Охвачен ли апатией юноша или старик, она все равно вынуждает человека бороться за усовершенствование мира. Покуда мир не станет совершенным, душа его не успокоится.

Молодой творец добра, испытывающий апатию, борется, ибо душа его будет терзаться, если он не искупит своей вины. Старый творец добра, испытывающий апатию, борется, ибо душа его будет болеть, если он не искупит своей вины.

Различие состоит в том, что молодой говорит больше о своей работе и свершениях, тогда как старый говорит о своем здоровье и болезнях. Время, этот безжалостный шутник, имеет привычку доказывать, что победа не что иное, как поражение.

Молодой становится стариком, и переживания превращаются в пытку, а апатия остается все тем же огнедышащим драконом: если огонь не извергать, сгоришь в нем заживо. Тем самым апатия подает человеку знак высвободить ее из плена. Человек, которым овладела апатия, не станет себе помогать, поскольку не способен пожалеть себя и посочувствовать, но это не означает, будто дела его безнадежны.Если вы считаете его человеком и сочувствуете ему, то этим оказываете ему помощь, и, возможно, он вновь обретет себя. Чувствуя, что кто-то готов поверить его страданиям, человек раскрывается. Происходит это очень медленно, но сейчас речь не об этом.

Обычно от таких людей и их рассказов держатся подальше, ибо творящий добро человек, угнетенный апатией, даже возле ложа умирающего будет говорить о том, что он – самый больной человек на свете. Он знает, что словам его никто не верит, и от этого впадает в ярость. Если разобраться, он прав. От любой физической боли найдется лечебное средство, но нет такого материального средства, которое было бы способно унять душевную боль.

Боль можно приглушить лишь делами, из которых самое эффективное – борьба. Борьба с людьми и с жизнью. У кого такая возможность есть, тот живет долго, так как реализует свое желание. Кто желает оставаться интеллигентом, такой возможности не имеет, и ему приходится страдать от собственной апатии, словно в огне. Чем больше ему ненавистен весь свет и все люди, тем сильнее он жаждет смерти, ибо горение в адском пламени мучительнее смерти. Ему хочется, чтобы люди поверили в его страдания, но никто не верит. Как можно верить человеку, который сам себя истязает? Со стороны всегда виднее, нежели самому человеку.

Какое вы испытываете чувство, дочитав книгу до этого места? Думаете с ужасом о том, с какими людьми приходится жить бок о бок? Не возникает ли желания махнуть на все рукой, когда думаете о будущем? А может, вы из тех, кто бежит от проблем? Помните ли вы, что в начале главы речь шла о чувстве вины и что апатия – это не чудовищно страшный человек, а просто сверхтяжкое чувство вины, которое говорит: «Погляди мне в глаза, и начни меня высвобождать, тогда все постепенно наладится. Большие дела начинаются с малых, и сложные проблемы возникают из простых. Если ты докопаешься до простой сути очередной своей сложной проблемы, высвободить ее будет легко».

Присутствует ли в вас апатия? Говоря об энергиях крайнего толка, каждый человек хотел бы сказать, что в нем этого нет, но на самом деле во всех нас есть все то, что существует на свете. Как узнать, засела ли в вас апатия или нет? Само слово «апатия» иностранное, мы же с вами, чтобы уяснить суть явления воспользуемся такими понятиями, как безучастность, пассивность, замкнутость и равнодушие.Всю свою сознательную жизнь я больше всего опасалась равнодушия. Если кто-то произносил: «А мне все равно!» явздрагивала. Мне нельзя было ему сказать: «Только не будь равнодушным – будь хорошим или плохим, будь каким угодно, но только не равнодушным!», но в мыслях я обращалась к нему с этими словами.

Чем взрослее я становилась, тем болезненнее реагировала на любое проявление пассивности, ведь она – тоже равнодушие, и тем чаще говорила себе: уж я-то никогда не стану равнодушной.Человек не должен говорить себе подобные вещи, ибо самоуверенность, с какой принимаются такие решения, является самозащитой, которая может сработать на физическом уровне, однако духовного уровня ей не защитить. Давать себе обещание – все равно что давать обещание Богу, а этого нельзя делать из страха, стыда, презрения.

Самозащита представляет собой испуганную злобу, которой человек навлекает на себя то, от чего обороняется. В результате борьбы и сопряженных с нею переживаний человека рано или поздно охватывает наиболее опасный вид равнодушия – равнодушие к себе. По отношению к ближним он еще способен проявлять доброту, но к себе безжалостен. Равнодушие к себе – наилучшая защита от равнодушия со стороны окружающих. Это означает, что людям даже не приходится уничтожать его как человека. Он уничтожает себя сам.

Равнодушие порождается желаниемчеловека быть в ладу со всеми, чтобы ощущать единение со всем сущим. При этом он не задается вопросом, нужно ли это и нужно ли в таком виде. Во-первых, нет нужды в том, что уже есть. Даже если человек не ощущает единения со всем сущим, оно, тем не менее, присутствует. Во-вторых, может, и вовсе не нужно жертвовать собой.

Единение со всеми всеединство– это две грани единого целого, которые не могут сомкнуться, если их разделяет страх. Человек, который желаетединения со всеми, может стараться изо всех сил и может в физическом смысле быть превосходным семьянином, другом, членом общества и человеческого рода, но, чем больше он старается, тем чаще замечает за окружающими равнодушие, и это начинает все больше задевать его и раздражать.

Незаметно для себя человек принимается бороться с людским равнодушием. Покуда в нем живет желаниебыть положительным человеком, он пытается бороться по-хорошему. Когда же силы иссякают, он отказывается от своей затеи, вознося хвалу Богу за то, что не расправился с равнодушным ближним. Наступает период душевного покоя, который помимо воли со временем перерастает в трагическую апатию, в безразличие.

Безразличие к миру вещей ведет к их поломке, безразличие к растениям и животным губит растения и животных, а безразличие к человеку губит его как физически, так и духовно. Пассивность, замкнутость в самом себе и равнодушие – это лишь прелюдия к безразличию. На следующей стадии человек переходит к умышленному истреблению ближних.

У человека, одолеваемого страхами, арифметика простая: если он желает хорошего и добивается хорошего, это значит, что он сам хороший.

1 + 1= 2.

Если же хорошего не добивается, он считает, что вправе требовать, так и делает. Чем сильнее желание быть хорошим, тем воинственней звучат его требования. Если хорошее достается не ему, он считает себя плохим и потому борется со всем, что мешает ему заполучить хорошее. Он отождествляет духовное с земным и, чем больше привыкает к получению земных благ, тем настойчивее требует для себя духовных. Он не смиряется с тем, что духовные блага не обретаются. Кто пытается доказать ему обратное, того он способен убить. Потому люди в маниакально-депрессивном состоянии и являются опасными для общества.

Характерным признаком апатии является равнодушное отношение к любви.От этого человек делается потребителем, берущим от жизни все, что только можно. Наихудший вид апатии – это безразличие к себе, ибо оно порождает безразличие к людям.

Чтобы не допустить этой беды, тело заболевает. Будучи отражением психического состояния человека, организм может расшататься до винтика и взывать о помощи, а хороший человек знай себя подстегивает, чтобы перед смертью успеть сделать как можно больше, то есть успеть наделать как можно больше ошибок.Тело говорит человеку, мол, настал последний срок делать что-то для себя,а человек думает, что настал последний срок побегать ради других.Иной человек выполняет свою миссию едва ли не ползком, несмотря на все признаки того, что до его геройства никому нет дела.