Текст книги "Последняя жертва"

Автор книги: Вероника Трифонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Глава 6

– Гостиница «Вишневый свет», Юра. Что-нибудь о ней скажешь?

– Так. Скажу лишь, что это самое дорогое долбаное место в городе. Приличное. Стоит на южной окраине. Помимо хорошей обстановки в номерах, есть ещё ресторан, бассейн, услуги там всякие, процедуры…

– Может, ты имеешь в виду СПА-услуги? – Ксюша рассмеялась в трубку.

– Может, и так. Не знаю точно, как называются. Всё время забываю… Короче, это самая крутая гостиница у нас. Из всех трёх. Да, выбор огромный, не спорю, – он усмехнулся. – Но простой народ туда редко ходит. Вообще, бывает такое, когда и наш, обычный среднестатистический мужик, желает провести на свою пассию впечатление; подарить ей незабываемую ночь, так скажем. И тогда он, подкопив денег, ведёт её в этот «Вишневый цвет»… тьфу ты, «Вишневый свет». Тут запутаешься. Вот обозвали!

Он откашлялся.

– А так обычно туда заселяются разные чинуши из Питера, когда приезжают в наше скромное местечко по своим делам. Из Всеволожска тоже, но реже. Ну и наша верхушка там бывает. Все высокопоставленные люди, – медленно, нараспев проговорил он последнее предложение.

– Мне сегодня сотрудники другого издательства предложили встретиться именно в их ресторане, – без обиняков, и, не дожидаясь, пока Юрий сам насчёт задавать вопросы, заявила Ксюша. – Помнишь ту историю? Мы позавчера тебе об этом рассказывали.

В субботу, проводя с Гошей вечер в кругу семьи его друга, сидя за столом в небольшой гостиной их трёхкомнатной квартирки, они действительно затронули эту тему. Тогда Ксюша озвучила свою идею о том, что встретится с ними и пошлёт к чёрту. Гоша был вроде не против, только беспокоился, справится ли она с этим сама или с ними стоит таки поговорить ему.

Он всегда думает, что ей, с её характером, тяжело уметь отказывать людям.

И он совершенно в этом прав.

Но с этими объясниться придётся. А что поделать? Поэтому она заверила мужа, что справится с ними и без него. Не нужно ещё и Гошу впутывать в дополнительные разборки.

Правда, она не ожидала, что случай представится так скоро. Гребнёв – такая фамилия была у Евгения Васильевича, их представителя – позвонил сегодня утром, вскоре после того, как она проводила Гошу на работу, и предложил встретиться сегодня в шесть часов вечера в ресторане этой гостиницы. И, насколько она поняла, с ним будет ещё его секретарь. Или другой представитель (в какой он там должности?). Впрочем, значения это имело мало.

Чтобы покончить с этим уже раз и навсегда, она согласилась пойти. Но перед этим решила позвонить Аркадьеву. Ей хотелось уточнить некоторые вопросы и посоветоваться, как себя лучше вести и чего ожидать – в их прошлую встречу в субботу ей так и не удалось поговорить с ним об этом. Сначала тот разговор между ними тремя ушёл в другую тему, а потом она и вовсе забыла.

К счастью, Юра в этот момент оказался не занят.

– Так. Однако, они быстро работают! Им бы к нам, в органы, с такой прыткостью – ух начальник был бы доволен! – усмехнулся он, но тут же кашлянул и перешёл на тон посерьёзнее. – Значит, ты решила встретиться там с ними сегодня. Во сколько? И до скольки? – В шесть часов вечера. До скольки – пока не знаю. Но не думаю, что разговор займёт больше часа. Да что там час – даже меньше! Я не собираюсь долго выслушивать их уговоры.

– Ладно, – он словно выдохнул; его тон стал более спокойным. – Ты смотри там, допоздна не задерживайся. Гошан уже в курсе?

– Ох… нет, ещё нет, – растерялась Ксюша. – Я пока ему не звонила и не сообщала. Подняв лежавшую рядом с ней на столе ручку, она начала крутить её в пальцах.

– Да я и не хочу сейчас его беспокоить. У него сегодня важные дела весь день. Переговоры с поставщиками, совет директоров. Сначала одно, потом другое, и ко всему нужно подготовить кучу всего, я так поняла. Он и приехать сегодня должен поздно, – вздохнула она. – Думаю, я справлюсь. Или ты тоже не уверен?

– Уважаемая Ксения! И я, и Гоша на самом деле верим в тебя и надеемся на лучшее! – торжественно воскликнул он. – Вот только советую тебе диктофончик – то в кармане держать включённым. На всякий случай. Так всяко надёжнее.

– Чтобы вы послушали, как я с ними обошлась, – хихикнула Ксюша и быстро добавила: – Хорошо. Спасибо. Я так и сделаю.

– Батарейку на телефоне заранее заряди, не забудь.

– Сделаю.

– И ещё. Может быть, ты сама понимаешь, но я на всякий случай тоже скажу: не стоит с ними заигрывать. Я имею в виду, даже случайно. Давать какой-то повод, намёк. И вот: когда подойдёшь туда – заранее осмотри путь на случай возможного быстрого отступления. И ещё неплохо бы газовый баллончик тебе взять.

– Юра! – возмутилась она; впрочем, не понимая, насколько серьёзно он сейчас говорит. – Это уже твоя паранойя. – Или, точнее, твой профессиональный взгляд. Я ж всё-таки не преступника иду обезвреживать!

– Переманивание чужого автора к себе, с некоторой точки зрения, тоже можно расценивать как преступление, – хихикнул он. – А ты как раз идёшь их останавливать.

– Ну ладно, ладно, пусть будет так, – улыбнулась Ксюша и положила ручку обратно на стол.

– Насколько я помню, туда идёт только четвёртый автобус. Езжай на нём.

– О, хорошо. Спасибо за подсказку.

– Давай, удачи. Береги себя.

– И тебе того же. Спасибо ещё раз.

Уже положив трубку, Ксения вспомнила, что забыла напомнить ему про литопс, за которым она на днях обещала заехать. Этот невероятно живучий уроженец пустынь, с живыми пестро-жёлтыми лепестками, напоминающий маргаритку, и произрастающий, казалось бы, из настоящего камня, находился у них на работе. Про странный цветок в их комнате отдыха Юра упомянул в субботу вечером в разговоре; то ли подаренный кому-то кем-то, то ли привезённый, он стоял у них уже давно, никому не нужный – выкинуть рука не поднималась. Ксюша по описанию сразу узнала литопс. Про себя она подумала, что только природная выносливость цветка помогла ему выжить в условиях суровой полицейской общины. Да, это ему не пустыня.

Ксении удалось уговорить Юрия отдать его ей. Уж что-то, а разведение комнатных растений было одним из её самых любимых увлечений. Особенно она любила коллекционировать редкие виды. Разумеется, оптимальные жизненные условия которых можно было бы поддерживать в городской квартире.

Несколько часов она провела, занимаясь различными домашними делами. Потом позвонила дяде Ефиму – узнать, как у него дела, и, в свою очередь, рассказать последние новости из их с Гошей жизни. После разговора она подошла к подоконнику, полюбоваться вблизи ярко-красными лепестками «огненной лилии» валотты, которая, к большому восторгу Ксюши, недавно зацвела.

Красные… Интересно, боялась ли Алёна красного цвета? Он мог напоминать ей кровь. Ту ночь.

А мог ли парень подарить ей вещь красного цвета? Это бы вызвало у неё приступ паники. Так. Минутку, а где они познакомились?

«Ну конечно. Он знал её ещё до трагедии. Они учились в одной школе, потом она пролечилась два года и переехала. Ещё вопрос: а он целенаправленно поехал за ней или так вышло случайно?»

Ксюша продолжала думать об этом и тогда, когда начала собираться. Только уже сидя перед зеркалом и глядя в глубину своих собственных голубых глаз в отражении, она начала испытывать волнение от предстоящей встречи.

И тревогу.

Она заметила, как её взгляд в зеркале стал испуганным и настороженным.

Ну уж нет. Ещё чего.

Ксения встряхнула головой и заставила себя улыбнуться.

Продолжая настраивать себя на уверенный лад, она принялась закалывать свои волосы сзади в пучок и завивать две выпущенные по бокам прядки. Ненадолго отвлеклась, когда чуть не накрасила губы красной помадой, невесть как оказавшейся в её косметичке.

«Ах, да. Я же когда покупала, мне вторую, только красную, по акции дали в подарок, и я случайно положила сюда обе».

Обладая от природы светлыми волосами, голубыми глазами и белой кожей, Ксюша всегда считала, что красный оттенок помады будет смотреться на ней уж очень вульгарно (допускала его только на самые крайние случаи), а потому пользовалась всеми оттенками розового. В основном она предпочитала тона, схожие с натуральным цветом губ.

«Одежду выбрать в официальном стиле? Или необязательно?» Она ещё иронично подумала о том – не сделать ли себе образ настоящей стервы, какой, возможно, ожидают увидеть её собеседники. Как там они одеваются, согласно стереотипам? Ксюша не без смеха представила себя в ярком облегающим мини – платье с глубоким декольте, на высоких каблуках и надменно – капризно выпяченными губками.

В конце концов она решила идти в белой блузке с длинными рукавами и тёмно-синих джинсах. Ведь это не такая уж важная и официальная встреча?

* * *

Дорога на автобусе заняла около половины часа. Пройдя немного вперёд и свернув за угол направо, она увидела чуть поодаль, впереди, здание отеля.

Она пошла туда по дороге, тянущейся к нему между лесопарковой зоной справа от неё и прогулочной зоной – слева. По мере приближения к строению, Ксюша отмечала, что здание, высотой в четыре этажа, было совсем новым – возведённым явно не более десяти лет назад. Прогулочная зона тоже была выполнена на славу – брусчатые дорожки, сопровождаемые низкими кустиками живой изгороди, между которыми простирались клумбы различных размеров и стояли лавочки и фонари. А в центре всего этого находился фонтан. Правда, сейчас он был в стадии ремонта – на нем всё ещё были части не до конца разобранной зимней светящейся панорамы. Как и клумбы с кустарниками стояли пустыми и голыми.

Миновав ограду и двор, Ксюша вошла во вращающиеся прозрачные двери.

Внутри всё тоже поражало отделкой и великолепием. Встретив Ксению в широком, пахнувшем смесью дорогих парфюмера холле, администратор в идеальном сидевшем на нём чёрном костюме проводил её по идеально чистому бежевому паласу до дверей в лифт. Ресторан на четвёртом этаже сверкал отполированным до зеркального блеска деревянным паркетом; белые и голубые скатерти на каждом столе были идеально выглаженными и расправленными, казалось, до каждой складочки. А широкие полукруглые окна и белый, с причудливо располагающимися деревянными балками, потолок, делали помещение просторным и светлым.

Ксюшу посадили за столик у самого окна. Её визитеры ещё не явились, но спустя пять минут ей принесли кофе.

«Да. Замечательно. Они платят за все, и они уже, видимо, договорились насчёт моей еды в случае их опоздания».

Как благородно. И как неловко.

Её телефон зажужжал.

Ну, точно. Гребнёв. «Уважаемая Ксения Геннадьевна! К моему глубочайшему сожалению, мы вынуждены задержаться. Примите, пожалуйста, наши извинения и прошу вас, постарайтесь дождаться нас, если можете. Насчёт еды не беспокойтесь. Ваше пребывание там мы полностью берём на свой счёт, поэтому можете заказать, что хотите».

Ксюша с раздражением вздохнула. Отлично. Так она и думала. Что ж, может заказать тогда им тут всего на энную сумму с множеством нулей? Просто чтобы неповадно было опаздывать. И вообще чтоб неповадно было переманивать в свою контору жён хозяев конкурирующих предприятий.

Но нет. Она знала, что совесть ей не позволит. Поэтому она закажет здесь самый дешевый салат, какой найдёт, и то только ради соблюдения приличий.

Ксюша посмотрела в окно. Интересно, что сейчас делает Гоша? Нашёл ли он за всеми своими делами хотя бы перерыв на обед? Или его важные переговоры и так должны были пройти в ресторане? Этот вопрос она у него не уточняла.

Гоша.… Во сколько же она сегодня придёт? Он постоянно возмущается, если она где-то задерживается допоздна. Нет, она вовсе не имеет в виду то, что он контролирует её и ограничивает свободу (хотя поначалу это Ксюше таким и казалось – она даже злилась). Ему просто не хочется, чтобы она одна добиралась до дома откуда в темное время суток – даже на период белых ночей. Поэтому он всегда старался забирать её, а в те редкие случаи, когда ему это не удавалось – вызывал такси. Правда, такие ситуации случаются у неё крайне редко, потому что гулять допоздна в одиночку Ксения и сама не любитель; вечера она часто проводит вместе с Гошей, и в гости к кому они тоже в основном ходят вдвоём.

Конечно, Ксюша понимала, что он заботится о ней и ведёт себя так из лучших побуждений, но иногда она раздражалась, считая это чрезмерной гиперопекой. А в периоды плохого настроения у неё ехидной насмешкой проскальзывала мысль, что это всё вдобавок является хитроумным планом её мужа всегда знать, где она будет этим вечером, и с кем. Кстати, вчера вечером и сегодня утром он снова с обеспокоенным видом напомнил ей о необходимости «не бродить по сомнительным местам» и «не выходить одной на улицу в позднее время», как будто боялся даже оставлять сегодня её одну. Это показалось Ксюше милым, но немного чересчур, и оттого даже смешным.

Ну что же. Если её потенциальные работодатели сильно опоздают, советам Гоши ей сегодня последовать не удастся.

Сюжет книги. О чём она хотела ещё подумать?

Брат Алексея. Возможно, младший. Да. Младше на три года – не нужна сильно большая возрастная разница. Был студентом. Учился на программиста. Шёл на красный диплом.

«Школу тоже закончил с золотой медалью. Спортсмен, и занимался единоборствами. Какими? Рукопашный бой, каратэ, дзюдо? Пусть пока будет всеми. Участвовал в соревнованиях в школе и в университете».

Верно. Подающий надежды сын, у которого в кармане было великолепное будущее, блестящие перспективы – и всё это рухнуло в одночасье. Даниила (пусть его будут звать так) сбивает машина, нарушившая правила и поехавшая на красный свет. Он превращается в парализованный «овощ». Страшная трагедия для всей семьи Лёхи. Для него самого это вдвойне тяжело: младший был любимым сыном родителей, гордостью семьи – в отличие от него, самого обычного парня, работника автосервиса. Алексей понимал это, но, хоть его это и задевало, он всё равно любил своего брата и у них были хорошие отношения. А после случившегося родители ещё больше от него отдалились.

«Возможно, он думал, что мать в душе даже жалеет, что инвалидом стал не он».

И да, это случилось уже после переезда Алёны.

«Кстати, а куда она поступила? На психологический факультет?» Ксюша задумалась. Ну нет – психолог с тараканами в голове, сам переживший душевную травму – это слишком банально. Пусть будет… исторический.

«Значит, увлекалась историей. Надо будет и про это не забыть написать».

А ещё прямо сейчас – записать всё, что пришло в голову.

Сделав это на текстовой программе телефона, Ксюша посмотрела на часы. Да. Однако они опаздывают больше, чем на час.

Но и после того, как она съела салат, стейк из горбуши (который она всё-таки, злясь на них и от нечего делать, решила заказать) и выпила кофе, они не появились.

Скучно.

Она уже начала подумывать, что её тут просто оставили, и собиралась уйти, но тут на телефон снова пришло сообщение, что через полчаса они уже «гарантированно будут на месте». Пришлось сидеть дальше.

Чтобы чем-нибудь себя занять, она порылась в сумке, нашла в ней сложённые пополам чистые листы бумаги, оставшиеся с посещения книжного магазина; ручку и начала изображать наверху первого листа какие-то чёрточки. Но и это бессмысленное рисование ей быстро наскучило.

Нет, это уже непорядочно. Да что там непорядочно – это уже свинство какое-то. Разве можно, рассчитывая на переход автора к ним, заставлять данного автора ждать их два часа??? Не проще ли тогда им отменить все, если у них так не получается? А если бы у неё не было столько свободного времени? Ах да, они же, небось, предполагают, что у писателей его всегда в избытке, они же, по сути, дома сидят. Вот сотрудники издательства – другое дело. Важные дельцы и вершители судеб несчастных, зависимых от них литературных рабов, которым они соизволили дать все перспективы! Конечно, и потому они привыкли, что их должны ждать, сколько они скажут.

Хотя…

Неожиданно злость и желание отвлечься придали ей сил и подсказали нужные мысли. Ксюша начала яростно строчить по бумаге. Теперь она как никогда лучше знала про самую страшную сцену в своей книге. И она должна была написать о ней именно сейчас.

Они просто всех, грубо говоря, «имеют». Сотрудники эти. Ну, точно же! Она подозревала, что в случае с маньяком могло быть что-то в этом роде, но теперь она знала это точно.

Мысли приходили и приходили ей в голову с такой скоростью, что она едва успевала всё это записывать. С горящими от возбуждения и интереса глазами она всё продолжала и продолжала записывать всё, что ей только что открылось.

«Ох, это достаточно ужасно…»

Её бросило в жар, затрясло, а на глазах даже выступили слёзы от осознания информации, проходящей через неё по миллионным нейронным сетям – от головного мозга, через множественные цепочки команд по нервам и мышцам правой руки – до ручки и бумажного листа.

Рука начала болеть, когда Ксюша исписывала уже третий лист и продолжала, несмотря ни на что, транслировать на бумагу пришедшие в голову страшные образы.

Мельком на фоне этого она осознавала, что написанное потом придётся переводить в печатный вариант. Но всё произошло так неожиданно, и под рукой в этот момент у неё отказались именно листы. А она сомневалась, что даже через пять секунд, которые бы ей понадобились для того, чтобы найти телефон в сумке, куда она недавно его убрала, и открыть в нём программу, она бы сохранила нужный настой и написала всё слово в слово именно так, как пришло ей на ум именно сразу.

В общем, Ксюша предпочла наиболее близкое к ней в это время средство для записи.

* * *

Она всё ещё дописывала, когда в ресторан вошли двое мужчин в костюмах. Один из них был полный, лысый, с маленькими, заплывшими глазками и не слишком высокий; на вид ему можно было дать лет пятьдесят. Второй же, черноволосый, повыше, вряд ли успел справить тридцатилетие, и был очень худ: пиджак и брюки местами просто висели на нём, щёки впадали, маленький заострённый подбородок тянулся вперёд, а глаза были слегка навыкате. В руках этот тщедушный паренёк длинными и тонкими пальцами сжимал чёрный портфель шефа.

Пока они топтались рядом с метрдотелем, Ксюша поспешно дописала последнее предложение и судорожно начала искать в сумке телефон. И конечно, как назло, она не могла сразу его найти.

В это время те двое уже направились к ней. Складывая листы и убирая в задний карман джинсов, она уже со своего места заметила, как лысый расплылся в приторной улыбке. «Чёрт!»

Ответив ему не менее сладкой и обворожительной улыбкой (хотя Ксюша подозревала, что она получилась скорее издевательской), она наконец достала телефон и начала искать на нём диктофон. От волнения её руки вспотели и дрожали, а мысли путались, поэтому поиски удлинились.

– Ксения Геннадьевна, рад видеть вас! – высоким тенором проворковал Гребнёв. – Я знаю, очень сильно виноват перед вами, что заставил вас так долго ждать.

– Вы опоздали всего лишь на два часа, что уж там, – попыталась пошутить Ксюша, быстро погасив экран телефона, но в её голосе всё равно прозвучали язвительные нотки. Чёрт, она же хотела попытаться сдержаться?! Хотя бы поначалу.

– Знаю, Ксюшенька, знаю, – застрекотал Евгений Васильевич. – Безумно виноват перед вами, виноват. Случилась весьма форс-мажорная ситуация. Да-да. Он сел напротив неё, махнув своему худому молодому помощнику, чтобы тоже садился. – Мы попали в ДТП недалеко от Бугров. Пока ждали приезд местной ГИБДД – водитель другой машины повредил руку, оказывается… Пока решали, кто прав, кто виноват, про возмещение ущерба – да этот дурак сам вылетел наперерез и при этом ещё не признавал вины и упорно строил из себя пострадавшую сторону! Там его ещё в больничку отвозили… Да вам это неинтересно, – он махнул рукой. – Поймите, Ксения Геннадьевна, мы спешили, как могли, но с учетом всех обстоятельств…

«Ну да, и ещё небось договаривались о размере взятки инспектору и компенсации пострадавшему, чтобы выскочить из этой заварушки без лишних проблем», – устало подумала Ксюша, в то время как ей удалось наконец включить диктофон, сделав вид, что отвечает на сообщение.

Гребнёв наклонился вперёд.

– Извините ещё раз и большое спасибо, что нас дождались. Надеюсь, вы нашли, чем занять себя в наше отсутствие?

Ксюша саркастично улыбнулась левым углом рта и кивнула. – Вижу, еду вы заказывали. Это хорошо. Рад, безумно рад вас угостить… Кстати, разрешите вам представить моего секретаря, Анатолия.

Парень с выпученными глазами сделал подобие улыбки.

– Ну что, Ксения Геннадьевна. Раз уж мы во всем разобрались, то, я думаю, начнём?

И он приступил к подробному рассказу про их издательство. О том, как там замечательно. Какие перспективы ждут её, если она согласится с ними сотрудничать. Каких авторов они уже раскрутили. И, главное, чем их возможности выгоднее и обширнее тех, что «предоставляет Георгий Андреевич». Он даже попросил Толика (так его мысленно назвала Ксюша) достать из портфеля наглядные иллюстрации к его разглагольствованиям в виде документов, схем, рекламных буклетов и озвучил цифры гонораров, которые она будет получать у них. Немного позже, когда им принесли еду, ей тоже доставили пирожное со второй чашкой кофе, хотя она этого ничего не заказывала.

«Ах, будет так неудобно, если вы будете без ничего сидеть и смотреть, как мы едим. Ксюшенька, я так не могу!»

Ксюша понимала, что её надежда по-быстрому поговорить с ними и уйти исчезает, как куски мяса с тарелки Евгения Васильевича, которые он поедал сейчас напротив неё с таким аппетитом, что даже чавкал.

Она тоскливо поковыряла своё пирожное. Оно было слишком сладким, с большим количеством шоколада – то, чего она как раз не любила.

Отодвинув тарелку с недоеденным десертом в сторону, Ксения посмотрела в окно – солнце уже зашло. Да, от этих индюков просто так не отделаться. Точнее, это Гребнёв на него похож. А секретарь его… Ксюша задумалась. Логичнее всего было сказать, что он похож на глисту, но это выражение слишком распространённое и потому неинтересное. На кого ещё он может быть похож? На удава из мультика «38 попугаев», который она смотрела в детстве? Возможно, что-то есть. Но взглядом и выражением лица, она бы сказала, он больше похож на ленивца Сида из Ледникового периода, хоть тот и не такой худой. Ну ладно, будем пока учитывать лишь его голову. Кстати, и рот у него так же западает.

Ленивец Толик. Вот, он, кстати, запачкал верхнюю губу соусом от своей картошки. Интересно, если он улыбнётся, у него будет такой же весёлый и глуповатый вид?

Она улыбнулась, представив его такое выражение лица с майонезными усами, довершающими образ.

– Ксюшенька, – снова проворковал Гребнёв, вытирая жирные губы салфеткой. – Вы вправе не давать нам ответ прямо сейчас. Просто переварите всё сегодня услышанное, и…

Ксюша глубоко вздохнула, почувствовав, как весёлый настрой, появившийся у неё после мыслей о сходстве Толика с Сидом, улетучивается без следа, уступая место наползающей злости. Они что, опять?? Ну уж нет. Она пришла, чтобы окончательно покончить с ними, а не продолжать тянуть резину. Она устала от всего этого.

– Ксения Геннадьевна, – проговорил он, очевидно, заметив выражение её лица. – Если вы примите отрицательное решение, вы можете просто нам не звонить, мы вас поймём. Толик нахмурился, выкатив глаза ещё больше.

– Евгений Васильевич, – начала она, одернув рукав блузки, и, стараясь унять дрожь в голосе, подобрать правильные слова. – Спасибо, конечно, вам, за ужин и предложения, но я…

– Не спешите сразу отказываться, – быстро произнёс он. Вы ещё не…

– Я не изменяю своему мужу. Причём во всех смыслах этого слова, – холодно отрезала Ксюша неожиданно для самой себя. Наверное, сказалось раздражение, которое усилилось сейчас после того, как он снова начал юлить, ища обходные пути. Но ещё она поняла, что в таком состоянии готова сказать всё, что должна. Вот только без лишних эмоций. Как там Гоша говорит с непонятливыми подчиненными или чересчур заносчивыми авторами? Или с заклятыми партнерами вроде этих? Ксюша вспомнила, как ей самой пару раз пришлось наблюдать за такими моментами. Он говорил, с одной стороны, спокойно, но с другой – твёрдо и чётко, давая понять, что имеет в виду и чего требует от собеседника, и при этом так, что до того доходило – делать иначе лучше не стоит.

Сейчас примерно так надо попытаться и ей, иначе «ЛК» никогда от неё не отстанут. Гребнёв заморгал, но тут же взял себя в руки.

– Ксюшенька, я понимаю. Просто предлагаю вам наилучший вариант в сложившейся ситуации. Георгий Андреевич, безусловно, многое для вас сделал – как для писателя. Но дело в том, что он сейчас… Как бы вам это сказать…

– Евгений Васильевич, – Ксюша тоже подалась вперёд, стараясь решительно глядеть ему прямо в глаза. – Вы и ваше начальство просто ничего не знаете. Я понимаю. Должно быть, вы все, подумав, что мы переехали сюда, решили, что он… Как бы вам это сказать, – отзеркалила она его предложение и продолжила тем, чем он так и не успел его закончить: – На грани разорения. Но, Евгений Васильевич, – она подалась ещё ближе и прошептала тихо, но отчётливо и внятно: – Это не так! Она покачала головой, не отрывая от него взгляда.

– Нет, он не задурил мне голову, убеждая в том, что всё якобы хорошо, – сказала Ксюша, заметив, как Гребнёв уже открыл рот. Она слегка отстранилась. – Я знаю про все его планы, и поверьте – в них нет места никакому кризису. Так можете и передать своему начальству. А ещё мой вам совет – хотя, может, я и не вправе давать вам их, ведь я всего лишь простой писатель, а вы – важные деловые сотрудники. Но всё-таки: научитесь ценить людей. Не все они настолько плохие, как вам кажется. И не все корыстные, даже если писатели. Она иронично ухмыльнулась.

Толик ещё больше выпучил глаза и чуть не уронил портфель своего начальника, но Ксюша почти не обратила на это внимания.

– Вы, Евгений Васильевич, вы и ваше большое начальство, решили, что я тут же, с лёгкостью побегу к вам за большими деньгами, особенно если начну понимать, что от моего издателя, по совместительству моего мужа, мне больше ничего не светит. Но, Евгений Васильевич, вы ошиблись. Вы все. Я никогда бы не ушла от него! Даже если бы всё надуманное вами являлось правдой.

Ксюша встала со стула и теперь глядела на него сверху вниз.

– И ещё есть маленькое, но важное замечание: до того, как мы перешли с ним с рабочих отношений на более близкие, он никогда не позволял по отношению ко мне никаких фамильярностей. А вы даже не могли определиться, как меня называть! – с запалом и нажимом на каждое слово в последнем предложении произнесла Ксюша.

Она схватила свою куртку и надела сумку на плечо.

– Надеюсь, мы всё выяснили. Мне уже давно пора. Всего вам наилучшего, – бросила она. Гребнёв продолжал сидеть, растерянно глядя на неё с полуоткрытым ртом, и не замечая, как попал локтем в тарелку секретаря.

Ксения уже двинулась в сторону выхода, но всё же не удержалась, и, обернувшись, сказала:

– Анатолий, у вас соус остался над верхней губой, – она показала ему на себе. – Вытрите, пожалуйста… а то вам так совсем не идёт, – кивнула Ксюша в знак подтверждения своих слов, и, заметив, что паренёк, приняв ещё более ошарашенный вид и выпятив вперёд губы (и наконец-то принявший комичный вид Сида!), потянулся за салфеткой, повернулась и пошла к двери.

Уже попрощавшись с метрдотелем, выйдя и прошагав один лестничный пролёт, она вспомнила, что всё ещё сжимает телефон с включённой на нем записью голоса. Испытывая злорадное удовлетворение, Ксюша выключила его. Теперь, если что, им нечего будет против неё предъявить.