Текст книги "Любовь со вкусом клубники (СИ)"

Автор книги: Вероника Ольховская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Глава 22. Ника

«Как же я давно здесь не была», – подумала я, открывая старую калитку полуразрушенного забора.

С момента, когда мама умерла, я так и не нашла в себе силы приехать сюда. Даже возможность продажи не придала мне уверенности. Все здесь напоминало о ней.

Несмотря на наши непростые отношения после скандала с выбором университета, она была для меня самым родным и любимым человеком – всегда поддерживала, помогала.

Если раньше перед домом росли плодоносные яблоки и груши, то сейчас все ужасно заросло. Сломанные ветки деревьев склонились на землю, представляя жуткое зрелище в ночи.

Дом тоже обветшал за эти годы. Зайдя внутрь, чувствовалась неприятная сырость, едко прилипавшая к коже. Несмотря на жаркое лето доступ солнечным лучам был закрыт густой кроной деревьев.

Включив свет, поняла, что в комнате ничего не изменилось. Справа стоял старенький диван, накрытый еще связанным мамой пледом. Рядом с ним был журнальный столик, на котором лежала гора книг. Возможно, отец что-то искал, когда собирался уезжать.

Кровать, стоящая у окна, навеяла воспоминания о последних днях жизни мамы. Именно на ней я обнаружила ее в субботнее утро. Бедное сердце не выдержало постоянных химиотерапий, тихо остановившись во сне. Наверное, это самая щадящая человека смерть: просто уснуть и не проснуться.

На кухне так и стояла покрытая слоем пыли посуда. Даже цветы, принесённые мной на похороны, были засохшими в вазе.

Все это усиливало и без того мое тяжелое моральное состояние.

Достав из чемодана свой большой махровый халат, положила его на диван. Укутавшись с капюшоном в тёплую кофту, с ногами забралась на свое импровизированное спальное место.

Положив руки под голову, закрыла глаза. В беспросветной темноте сознания появился удушливый образ поцелуя Антона и Милы. Ещё и от халата пахло его любимым гелем для душа. Одиночество, царившее в доме, позволило дать себе волю и выплакаться.

Легче от этого не стало, но потяжелевшая голова убила всевозможные мысли, постепенно погружая меня в сон.

Проснулась я утром от удивительного пения птиц, доносившегося из окна. В тусклом свете солнечных лучей комната выглядела ещё более удручающе, чем ночью. Повсюду вилась пыль, от которой я невольно прокашлялась.

Переодевшись в футболку и шорты, пошла в местный магазин. Купив основные продукты, химию, швабру, тряпки и прочие средства для уборки, потащила огромные пакеты домой.

Целый день я занималась тем, чтобы отмыть и отчистить накопившуюся грязь в комнате и кухне. Ушло, по-меньшей мере, пятьдесят литров воды и несколько тряпок, которых было уже не спасти.

Поужинав яичницей с копченой куриной грудкой, решила прогуляться по деревне. Удивительно чистый воздух позволял вздохнуть полной грудью.

Увязнув в делах по дому, я даже забылась про свои переживания и боль. А сейчас сознание освободилось, позволяя клубиться уничтожающим мыслям.

– Голубева? – послышался сзади незнакомый мужской голос.

– Простите? – я повернулась, не понимая, что от меня хотел незнакомый мужчина.

– Не узнала что ли? – усмехнулся он, подходя ближе.

– Извините, но нет. – маленькие интонации в его голосе были знакомыми, но мой мозг категорически отказывался думать и проводить сопоставления.

– Ну ты даешь, Голубе-е-ева! – протянул он. – Это же я – Федя Клюев.

– Федя? – удивилась я, совершенно не воспринимая стоящего передо мной человека, как свою первую влюблённость. – Значит, богатым будешь! – попыталась выкрутиться я, чтобы не задеть его. Хотя, не мешало бы.

– Какими судьбами в нашей деревеньке? – усмехнулся он, липко осматривая меня с ног до головы. Внутри все неприятно сжалось от такого открытого жеста.

– В отпуск приехала. – соврала я. – Да и дом продавать хочу.

– Да кто его купить в нашей дыре? – Федя в открытую засмеялся. Да, это точно был он. Этот смех я не забуду никогда.

– Ну знаешь, экотуризм, все дела. – я потихоньку пятилась назад, пытаясь закончить разговор. Мне совершенно не было спокойно рядом с этим человеком.

– А ты изменилась, Голубева. – приторно проговорил он, а по моей спине прошли мурашки. – Похорошела очень. Вещичек прикупила.

– Ничего подобного. – спокойно произнесла я, пытаясь успокоить его разбушевавшуюся фантазию. – Поправилась только. Килограмм на двадцать точно.

– А это тебя не испортило. – он практически вплотную подошёл ко мне. В нос ударил отвратительный запах дешевых сигарет и перегара. Гремучая смесь. – Наоборот даже. Стала такая аппетитная.

– Брось. – я все ещё пятилась назад, но скоро отступать было не куда – забор. – Ты был прав, на меня ни один нормальный мужчина не смотрит. Одни уроды.

– А я всегда прав, детка. – последнее слово эхом отозвалось в голове, вызывая дрожь в пальцах. Незаметно достав из кармана ключи, приготовилась отбиваться.

– Клюев! – послышался сзади Феди грозный женский голос. – Опять налакался и к городским бабам пристаешь? – к нам приближалась плотная девушка, смутно похожая на первую красавицу школы.

– Что ты, масюнька. – буквально промурлыкал он, отходя от меня. – Я ж ни-ни! Одну тебя люблю!

– Знаю я твое люблю! – прокричала она, наматывая полотенце на руку. – А ну пошёл домой, козлина такая! А ты что встала? – она зло смотрела на меня, явно не узнавая. – Иди отсюда по добру, пока и тебе не досталось.

Я молча быстро кивнула, поспешив сбежать в направлении дома.

Страх, блуждающий по телу, не хотел отпускать, выматывая и без того уставшее тело. Только оказавшись за калиткой родного дома, смогла спокойно выдохнуть, сполоснув лицо водой, стоящей в бочке.

Никогда бы не подумала, что мечта всех девушек, начитанный и довольно неглупый парень превратиться в деревенского забулдыгу-пьяницу. Сейчас, я даже была благодарна за то, что он так со мной тогда поступил, отводя от меня судьбу Юльки.

Посидев немного на улице, пошла в дом. Ещё днём я нашла свой старый фотоальбом, который так бережено хранила мама, замотав в мягкую пеленку.

Свет включать не хотелось, поэтому я нашла старую свечу, которую с успехом зажгла, поставив на стол. Налив крепкий сладкий чай, начала свое путешествие в беззаботные детские года.

Напомнив себе о том, как я любила эту деревню, этот дом и своих родителей, аккуратно убрала фотоальбом в чемодан.

Нужно было думать, что делать дальше, но мне это совершенно не хотелось. Наматывать сопли на кулак было намного проще, чем взять себя в руки и идти дальше.

Ну подумаешь, на одного дурака в моей жизни больше. Но он не был «один из», такой как он был «единственный».

Несмотря на ужасную боль, причиненную Антоном, я безумно любила его. Смогла бы простить ему измену и ложь? Скорее всего нет. Точнее да, но потом при любом удобном случае я бы припоминала ему этот проступок и ждала новых измен.

Такая семейная жизнь – ад на земле. Поэтому проще было переболеть, перерасти эту обиду, разочарование.

Выйдя на улицу, подышать перед сном свежим воздухом, увидела звездопад. Поймав взглядом одинокую падающую звезду, зажала пальчики и загадала заветное желание, всеми фибрами души, надеясь на его исполнение.

Прошло около недели моего нахождения в родной деревне.

Стало легче дышать, жить. Буквально вчера перестали мучать кошмары по ночам, а перед сном не появлялась зацикленная картинка поцелуя Львинского.

Жизнь постепенно налаживалась. Заработанных у Антона денег хватило, чтобы заказать работы по перекройке крыши и смену окон.

Мне стала нравиться деревенская жизнь. Соседка баба Люся сказала, что на местный завод требуется пищевой технолог, поэтому сегодня утром я собрала все свои документы и приготовилась идти устраиваться.

Дойдя до калитки, увидела знакомую машину Полянского. Сердце пропустило удар. Женя. Ну я же просила не говорить, где я.

Водительская дверь открылась и из неё вышел улыбающийся Леша.

– Неужели я нашёл нашу лягушку путешественницу? – он внимательно смотрел на меня. – Не нагулялась ещё?

– Что ты здесь делаешь? – замешкавшись, спросила я.

– Приехал забирать тебя. – он закрыл дверь и подошёл ко мне.

– Меня не нужно забирать. – упёрто ответила я, сделав шаг назад. – Мне здесь очень нравится.

– Конечно, очень. – Лёша осмотрел мой дом. – Экстремалка значит.

– Что? – моему возмущению не было предела. – На что ты намекаешь, Полянский?

– Я не намекаю Голубева, а прямым текстом говорю, что это не дом – это сарай.

– Что-о-о? – уже более озлоблено произнесла я. – Приперся ко мне, дом мой оскорбляет, забрать хочет. Не слишком много на себя берёшь?

На место привычной пустой боли приходила давно забытая злость и колкость. Мне хотелось как можно острее ответить зазнавшемуся городскому хаму, пусть и являющемуся профессором лучшего вуза.

– Дорогая моя, я всегда беру на себя столько, сколько смогу потянуть. – нагло усмехнулся Полянский, засунув руки в карманы джинс. – А ты, видимо, не рассчитала свои силы.

– О чем ты? – я не понимающе смотрела на него.

– Не важно. – он улыбнулся, облокотившись на забор, который чуть не упал. – Ты думаешь ехать в Москву или как?

– Какая Москва, Леш? – я горько усмехнулась, совершенно забыв про предложение Полянского об учебе.

– Пушкинская. Красивая такая. – он мечтательно ухмыльнулся. – Я вообще-то ради тебя старался, место выбивал, на учебу пристраивал. А ты? Что сделала ты?

– Я… – а я совершенно забыла о его помощи.

– А ты ничего не сказав, сбежала. Могла бы сообщение черкануть, чтобы я тебя с собаками не искал.

– Мне нужно было придти в себя. – замявшись ответила я, теребя ручку сумочки.

– Пришла? – он вопросительно смотрел меня из-под своих очков.

– Нет. Не пришла. – выпалила я. – Я не ваш Львинский.

– Причём тут он? – тяжело вздохнув, спросил Лёша. – Перед тобой сейчас я. А ты мне о нем говоришь.

– Прости.

– Прощаю. – гордо заявил он. – А теперь собирай свои вещи, у нас через 5 часов самолёт. А нам ещё 150 км в дороге пыхтеть.

– Какой самолёт, Леш! – я изобразила неудовольствие. – Я никуда не полечу.

– Полетишь.

– Не полечу.

– А я сказал полетишь! – он подошёл ко мне, взяв за руку. – И, или ты сейчас берешь свои вещи и кладёшь их в мою машину, или я закидываю тебя на свое плечо и увожу насильно.

– Ты не поднимешь меня. – усмехнулась я.

– Обидно, Голубева. – он вздохнул, пожав плечами. – Я вообще-то в зале минимум сотку поднимаю.

Я смотрела на него, совершенно не зная, что делать.

– Считаю до трёх, а потом закидываю в машину. Раз… – я продолжила стоять. – Два… – Полянский уже принял боевую позицию. – Два с половиной…

– Да хорошо, хорошо! – крикнула я, развернувшись к дому. – Минут пять подожди.

Сборы мои были такими же быстрыми, как и из квартиры Львинского. Возможно, я совершала глупую ошибку, но тухнуть в собственной беспомощности мне больше не хотелось.

– Почему ты летишь со мной? – спросила я, когда мы выехали на трассу.

– Кто же, кроме меня, поддержит тебя в такой трудный период, да ещё и в чужом городе. – он внимательно смотрел на дорогу. – Тем более, мне там перспективную работу предложили. Поживём там три месяца, а потом, возможно, навсегда переберёмся.

С одной стороны, меня смущала такая забота Полянского, но с другой… Он был единственным, за исключением Жени, который был готов бросить все ради меня и улететь в другой город.

Львинский даже извиниться не смог. Мысль о нем расковыряла подсохшую рану, но я быстро взяла себя в руки, заставляя думать о светлом будущем. Впереди меня ждала Москва и новая, интересная жизнь.

Глава 23. Антон

Алекс должен был привезти Нику в аэропорт уже через час. Внутри меня все содрогалось от одной мысли, что она скоро будет рядом. Я чувствовал себя несмышлёным семиклассником, который первый раз пригласил понравившуюся девочку на свидание.

Вероятность того, что она меня не простит, была близка к 99 процентам. Но несмотря на это, я готов был рискнуть.

Несколько дней назад

Без неё в своей квартире стало чертовски невыносимо. Каждая комната, каждое место напоминало о ней, больно царапая душу. Поэтому, собрав все необходимые вещи, временно съехал в собственный отель.

Благодаря Полянскому я знал, что Ника сейчас живет в своей деревне, в родном доме матери. Ехать туда смысла не было – она бы все равно погнала меня взашей. Конечно, можно было взять ее силой, попытавшись все объяснить, но это только бы разочаровало ее еще больше.

Поэтому с Алексом – единственным человеком, оставшимся в моей жизни из друзей, мы разрабатывали рискованный план.

Рома перестал со мной общаться после того, как его новоиспеченная жена устроила ему разнос – как он мог позволить, чтобы ее дорогую подругу так унизили на их свадьбе. Я даже спорить и что-то доказывать не стал. Если люди не видят сущность этой гадюки, то даже вся информация, нарытая мной за год после нашего с ней расставания, не открыла бы слепые глаза.

Мила на следующий день после свадьбы сбежала из города, даже не дождавшись увольнения и полного расчёта. Видимо, слишком сильно боялась за свою подлую задницу.

Я же первый день убивался, напившись в ноль. Один в просторном номере люкс с шикарным видом на Волгу, я лелеял собственную ничтожность и невозможность изменить прошлое.

Да, я не спал с Милой, но я обязан был не допустить тот злосчастный поцелуй, который увидела Ника, убедившись в лжи, сказанной гнилым языком моей бывшей.

А проснувшись утром с дикой головной болью, решил, что наматывать слезы на кулак – не выход. Нужно было срочно брать ситуацию в собственные руки и исправлять косяк.

– Ты уверен, что она нормально на это отреагирует? – спросил Алекс, внимательно смотря на меня.

Мы уже несколько часов думали, как все обставить так, чтобы Ника безоговорочно поверила и села к нему в машину.

Полянский рассказал, что обучение в Москве было его идеей, когда Вероника решила найти себе работу в тайне от меня.

Неужели она настолько меня боялась, что не хотела сказать правду?

– Не уверен. – пожал плечами я, облокотившись на спинку кресла. – Но у меня нет другого выхода.

– Какова вероятность того, что она поедет со мной?

– 50/50 примерно. – я встал, подойдя к мини-бару, достал бутылку с холодной водой. – Но я очень прошу тебя постараться. Это мой последний шанс.

– Ну, допустим, я ее привёз, посадил. Дальше что? Что ты будешь ей говорить? – он жестом попросил дать и ему бутылку.

– Не знаю, Лех, совершенно не знаю. – я пожал плечами, кидая ему воду. – Буду разбираться по ситуации.

– А там все точно готово? – он отхлебнул воды.

– Да. – сомнений в своих словах не было.

– Я очень надеюсь, что у тебя все получится. – Алекс встал с кресла. – Переживаю за вас, больше чем за себя.

Он подошел ко мне и обнял на прощание. Поддержка Полянского была просто неоценима, хотя я даже не думал, что именно он будет моим ангелом-хранителем.

Наши дни

Стрелка на часах мучительно долго делала привычный круг, казалось, что время замедлилось. Не находя себе места, метался по салону самолета, нервно ломая пальцы.

– Ещё немного и будет нервный срыв. – усмехнулся я сам себе, прикладывая ледяную бутылку к вспотевшему лбу.

Вдруг отдаленно послышались голоса. Мне пришлось скрыться в комнате отдыха, чтобы Ника не испугалась и не сбежала раньше времени.

Оттуда была идеальная слышимость того, что творилось в салоне.

– А почему мы летим частным самолётом? – удивленно спросила Ника. Ее родной голос, спустя неделю расставания, сейчас казался ещё слаще, ещё нежнее.

– У меня просто столько вещей, что было дешевле заказать самолёт, чем отдельно все отправлять в Москву. – уверенно врал Алекс. – Проходи, присаживайся, мы скоро взлетаем.

– Хорошо. – неуверенно ответила она.

– Я сейчас заберу документы из аэропорта и вернусь к тебе. Хорошо? – Полянский начал действовать по заранее заготовленному плану.

– Конечно.

Леша вышел, а за ним закрылась дверь. Из кабины пилота вышла стюардесса, говоря о том, что необходимо пристегнуться, сейчас взлетаем.

– Подождите! – крикнула Ника, смотря в иллюминатор. – Человек, оплативший этот рейс, ещё не вернулся.

– Вы ошибаетесь, Антон Сергеевич давно уже на борту. – вежливо ответила девушка.

– Кто? – ошарашено спросила она. Прятаться больше смысла не было и я вышел из своего укрытия.

Стюардесса мило улыбнувшись, поспешила скрыться из нашего вида.

Лицо Ники исказилось непониманием, смешанным с болью и растерянностью. Она хлопала своими длинными ресницами, явно пытаясь не заплакать.

В моем горле образовался большой, удушающий ком, который никак не проталкивался глубже. Вся моя уверенность испарилась под осуждающим взглядом любимой девушки.

– Что здесь происходит? – рвано спросила она. Нежный девичий голос дрожал, вызывая неприятные мурашки, пробежавшие по моей спине.

– Давай сядем. – спокойно начал я. – Когда взлетим, я тебе все объясню. Хорошо?

– Не хорошо, Львинский! – задыхающееся ответила она. – Совершенно не хорошо!

Ника попыталась открыть дверь, но у неё ничего не получилось.

– Выпусти меня отсюда! – истошно потребовала она. – Ненавижу вас. Ненавижу вас обоих!

– Уже поздно. – шепотом ответил я, садясь в кресло. – Мы сейчас будем взлетать.

– Никуда я с тобой не полечу, Львинский! Слышишь меня?! – на место растерянности пришла ярость, вызванная жгучей обидой.

– Прости, но твои слова ничего не изменят. – пожав плечами, ответил я.

Один Бог знает, сколько мне потребовалось сил, чтобы не сорваться и не загрести ее в свои объятия.

Вся ее боль, отчаяние, эхом отзывались в моем теле, вызывая болезненную ломоту. Морально я уничтожал в себе каждую клеточку, но снаружи я был максимально невозмутим.

– Что значит ничего не изменят? – продолжала кричать она. – Ты хоть понимаешь, что это называется похищением человека? Да я тебя за это в тюрьму упеку.

– Давай. – махнул рукой я, изображая максимальное безразличие. – Прилетим обратно в Россию и вперёд в полицейский участок. Даже с тобой сходить могу, хочешь?

– Ты… ты… – она запиналась, пытаясь подобрать слова. – Невыносимый!

– Я знаю. – грустно улыбнулся я, отворачиваясь к иллюминатору.

– Девушка, пожалуйста, займите свое место. Мы итак опаздываем по графику. – в салоне послышался недовольный голос пилота.

Ника ещё немного постояла, сложив руки на груди, но потом послушно села, пристегнувшись. Видимо, поняла, что ее истерика ничего не изменит.

Первое время мы летели молча. Я боялся начать разговор, не зная, что сказать. Да и как можно было доказать, что ты не осел, если она в это уже поверила.

– Куда мы летим? – неожиданно резко спросила Вероника. Она не смотрела на меня, наблюдая за облаками, парящими за бортом.

– В Искью. – ответил я, посмотрев на неё.

Сейчас передо мной сидела девушка, которую я не знал. Отрешенная, безразличная. Казалось, что весь свет, наполнявший ее, в одночасье потух, оставляя лишь кромешную темноту, заполнявшую пустоту ее сердца.

– Точнее в Неаполь, а оттуда на катере до острова.

– Для чего? – она наконец-то посмотрела на меня. – Зачем ты меня туда везешь?

– Сюрприз. – пожал плечами я.

– Я уже по горло сыта твоими сюрпризами, Антон. – она снова отвернулась к иллюминатору.

– Я не спал с ней. – еле выдавил из себя.

– Что? – переспросила она, нервно поправив волосы.

– Я не спал с Милой. – я старался держать себя в руках. – Она просто отомстила мне таким замысловатым образом.

– За что ей тебе мстить? – она устало потёрла переносицу. – Насколько я знаю, это Мила тебя бросила, а не наоборот.

– Я не захотел возобновлять с ней отношения. – я не отрываясь, смотрел в любимые голубые глаза. – Ещё и пригрозил, что если она сунется в наши отношения, открою всем глаза на ее стервозную сущность.

– Почему вы вообще расстались? Объясни нормально, что между вами произошло.

– Мы познакомились ещё в школе. С первого взгляда я влюбился в Милу, поняв, что хочу провести с ней всю жизнь. Но она была другого мнения. Вся моя любовь, которая окутывала ее с головы до ног, душила ее, лишая желанной свободы. Сказать мне она об этом решила перед нашей свадьбой, упорхнув на следующий день с богатым папиком в солнечный Дубай.

Мне совершенно не приятно было это все вспоминать, но я знал, что Нике важно узнать историю наших с Милой отношений.

– Хорошо, – она кивнула. – ответь, почему ты задерживался? Почему с утра до ночи был на работе?

– Все просто. У нас был завершающий этап строительства одного из корпусов отеля. Рикардо требовал, чтобы я постоянно был на связи. – аккуратно гладя подлокотник кресла, ответил я. – Дома я не мог работать.

– Почему?

– А как ты себе это представляешь? – ироничная усмешка вырвалась из меня. – Рядом ты, твоя восхитительная кухня, телевизор с постоянными сериалами. Да я бы завалился с тобой на диван, не о чем не думая.

Легкая улыбка в секунду прошла по ее губам, но так же быстро пропала, как появилась.

– Мила сказала, что работает у тебя. Это правда? – было видно, что моя снежная королева стала потихоньку оттаивать.

– Работала. В тот день на моем столе уже лежал приказ о ее увольнении.

– Зачем ты ее устроил к себе после всего того, что между вами было?

– Можешь считать, что я повёл себя на поводу у умелого манипулятора. – я тяжело вздохнул. – Нужно было сразу послать ее в далекое пешее, но я не смог. Позже, обсудив этот момент с психологом, понял, что мне всего лишь хотелось доказать ей, что я стал лучше, богаче, успешнее без неё. Что она не была стимулом моих совершений. И по своей глупости упустила перспективный вариант.

– А поцелуй, Антон! – она машинально подалась ко мне, положив локти на подлокотник. – Почему ты не оттолкнул ее? Чего ждал?

– Ничего я не ждал. – чувствуя свою вину, ответил я. – Это единственное, за что я хочу попросить у тебя прощение.

Отстегнувшись, я встал и направился к Веронике. Поравнявшись с ее креслом, я сел на колени рядом с ней, кладя голову на колени. Тело девушки немного дрогнуло, невольно подавшись назад. Но несмотря на это она не оттолкнула меня, продолжив спокойно сидеть.

– Прости, что предал тебя. Прости, что не оправдал ожиданий. – мой голос предательски дрожал. – Ты доверилась мне, шла на уступки, даже не осознавая этого. Ты верила мне. Ты подарила себя, в надежде, что я никогда не смогу сделать тебе больно. Но я смог…

Ее ладони опустились на мои волосы, бережено гладя их. Казалось, она задержала дыхание вместе со мной, боясь даже мысленно произнести слово.

– Я не требую от тебя ежесекундного ответа, лишь прошу подумать… Возможно, у нас все-таки есть шанс…

Пальцы Вероники продолжали нежно исследовать мои волосы, не на секунду не останавливаясь. Даже здесь, лежа на ее коленях, я слышал, как бешено стучит раненое сердце.

– Я обещаю, что не буду на тебя давить. И, если ты захочешь, могу совсем не попадаться на глаза все три дня, что мы проведём на острове.

– Три дня? – еле слышно прошептала она.

– Да. Если после них ты захочешь прервать наши отношения, забыв обо мне. – я поднял свой взгляд на неё. – Я отпущу тебя.

Оставшееся время полёта мы провели в тишине. Каждый думал о своём, боясь произнести мысли вслух.

Италия встретила нас теплой, комфортной погодой. Благодаря Роберто мы быстро добрались до нашего нового отеля.

Всю дорогу я смотрел на Нику, боясь, что она и, правда, захочет, чтобы я отстал от неё и дал спокойно отдохнуть одной. Но она молча была рядом, не давая окончательного ответа.

Подвешенная ситуация напрягала, но особого выбора у меня не было.

– Как я вас рад видеть, мои дорогие! – около входа в отель нас встретил улыбающийся Роберто. – Как добрались?

– Все хорошо. – впервые за долгое время произнесла Вероника, по-дружески обнимая итальянского друга.

– Спасибо, что организовал катер. – улыбнулся я, пожимая ему руку.

– Никаких проблем, Антон.

По видео я уже видел проделанную работу, но в живую это было ни с чем несравнимое зрелище. Первый и главный корпус включал в себя три этажа с верандой на крыше, с которой открывался удивительный вид на море.

Выход на пляж не предполагался, но на заднем дворе был большой бассейн с лежаками, укрытыми пляжными зонтами.

Ресторан, здание которого находилось рядом, достраивался и должен был вводиться в эксплуатацию через неделю.

Планировалось ещё два корпуса, но с ними были небольшие задержки по материалам.

– Как тебе? – осторожно спросил я, когда мы вышли на веранду.

– Потрясающе. – Вероника, как заворожённая, смотрела на море, облокотившись на перила.

– Я рад. – встав справа от неё, произнёс я.

Морской воздух успокаивал, заставляя дышать полной грудью. Поднявшийся ветер, немного растрепал золотистые волосы девушки, добавляя ее образу романтичности.

– Твой номер готов. Можешь заселяться. – сказал я, повернув к ней голову.

– Мы разве не будем жить в одном номере? – удивленно спросила она, дав мне малейшую надежду.

– Не думаю, что это лучшая идея. – переборов желание предложить ей остановиться у меня, ответил я.

– Да, ты прав. – Ника развернулась и пошла в сторону выхода. – Ты мне его не покажешь? – спросила она, остановившись в дверном проёме.

Я с замешательством посмотрел на неё, но потом согласно кивнул.

Спустившись на этаж, я открыл дверь, которая вела в двухместных номер.

Интерьер, выполненный в белых тонах, увеличивал и без того немаленькое пространство. Большое панорамное окно открывало удивительный вид на море, которым можно было наслаждаться не слезая с кровати.

– Мне нравится. – прошептала Ника, рассматривая свое прибежище на несколько следующих дней.

– Я рад. – между нами повисла неловкая пауза, которую я решил разорвать, выйдя из номера. – Если что-то будет нужно, ты в любой момент можешь ко мне обратиться. Я буду, либо в своём номере на этаж ниже, либо на стройке.

Вероника молча согласно кивнула. Но когда я практически уже ушел, она сказала:

– Антон…

– Да? – я обернулся на неё.

– Спасибо. – она печально смотрела на меня.

– За что?

– За все, что было. – эти слова больно царапнули душу, намекая на то, что Вероника приняла свое окончательное решение. И почему-то мне казалось, что оно было совершенно не в мою пользу.

Отчаянно улыбнувшись, я закрыл за собой дверь.

Чтобы не думать о плохом, я загрузил себя работой. Все время с обеда до позднего вечера я провёл на стройке, пытаясь через физическую усталость, вытеснить душевную боль.

От такой нагрузки колено стало ныть сильнее, напоминая, что необходимо поберечься. Но я совершенно не обращал на это внимание.

Вернувшись ночью в номер, первым делом пошёл в душ, чтобы смыть всю грязь и пыль стройки. Небо над морем хмурилось и поднимался сильный ветер, но я не стал закрывать окно, решив проветрить духоту дня.

Когда я вышел из ванной, на моей кровати, укутавшись одеялом сидела Ника.

– Прости, что я так бесцеремонно ворвалась. – виновато сказала она. – Там гроза, а у меня окно в комнате не закрывается.

– В смысле? Совсем не закрывается? – растеряно спросил я.

– Да. Может заводской брак? – Ника пожала плечами.

– Или косые руки установщиков. – прорычал я, злясь на строителей.

– Можно я здесь посплю? А как гроза закончится, уйду.

– Зачем ты спрашиваешь, зная ответ? – я подошёл к шкафу, доставая свои вещи.

– Спасибо.

– Ты слишком часто сегодня говоришь это слово. – грустно усмехнулся я. – Я могу поспать на полу.

– Это не обязательно. – ответила она, удобнее устраиваясь на подушке.

– Хорошо. – я пошёл в ванную. – Тогда я сейчас переоденусь и ляжем спать.

Когда я выключил свет, комната погрузилась в кромешную темноту, освещаемую светом коротких молний.

Близость с этой девушкой одновременно пугала и притягивала. Вероника лежала в десятке сантиметров от меня, но сейчас такое незначительное расстояние казалось непреодолимым препятствием.

От неожиданного сильного раската грома Ника вздрогнула, непроизвольно подалась ко мне назад. Видимо, ей настолько было страшно, что единственным островком спокойствия в этой комнате остался только я.

– Обними меня, пожалуйста. – прошептала она.

Без лишних вопросов, я обнял ее правой рукой, прижав к себе.

В нос ударил приятный аромат ванили, смешанный с жевачкой. Не удержавшись, я поцеловал ее в макушку, как постоянно делал это раньше.

Я думал, что она закричит, начав ругаться, но Вероника прижалась ещё ближе ко мне, вложив свою ладонь под мою руку.

Ее дыхание стало глубоким и размерянным. Волны возбуждения от близости ее тела все сильнее накатывали на меня, но я изо всех сил старался держать себя в руках, чтобы не испугать свое счастье, лежащее рядом.

– Антон… – прошептала Ника.

– Да? – еле слышно, хрипло ответил я.

Она не стала ничего отвечать, лишь повернувшись ко мне, нежно прикоснулась к моим губам.

Такие мягкие, податливые…

Вероника углубляла наш поцелуй, проявляя инициативу. Это окончательно снесло мой самоконтроль, разрушая единственную преграду между нами.

Мои руки собственнически стали исследовать ее тело, не оставляя без внимания каждый миллиметр кожи. Тихий, томный стон эхом отозвался в моей голове, усиливая желание овладеть ею.

Стягивая с неё одежду, я осыпал ее тело поцелуями. Такая горячая, покладистая… Мне хотелось выпить эту девушку без остатка, как самое лучшее, терпкое вино.

Звуки соприкасающейся кожи, протяжные стоны дополнялись глухими раскатами грома. В свете молний слияние наших тел завораживало, заставляя заводиться ещё сильнее.

Всю ночь мы наслаждались друг другом, забыв про все обиды и недосказанность между нами. Я надеялся, что она простила меня, решив дать второй шанс. Но спросить так и не решился, заснув под утро, прижимая к себе свою любовь.

Проснувшись рано утром, повернул голову, смотря на место, где спала Ника. Девушки не было.

«Неужели я ошибся», – мучительно пронеслось в моей голове, вызывая неприятную, ноющую боль под рёбрами.

Но в этот момент дверь открылась, и в ней появилась Вероника, держа в руках поднос с завтраком.

– Доброе утро. – смущенно произнесла она.

– Я думал, ты сбежала. – выдохнув, сказал я.

– Один/один. – она улыбнулась, поставив поднос на стол.

– В смысле?

– Помнишь нашу первую ночь в Неаполе? – я молча кивнул. – Тогда я тоже испугалась, что ты воспользовался мной и сбежал.

Я поднялся на колени, притягивая ее к себе.

Упав на кровать, я закрыл нас одеялом, нежно целуя бархатную кожу шеи. Ника подалась вперёд, слегка вздрогнув, прикрыла глаза.

– Выходи за меня. – произнёс я, не прекращая поцелуи.

– Что ты сказал? – она попыталась отпихнуть меня, но это плохо получилось.

– Я очень сильно люблю тебя… – прошептал я, взглянув в родные глаза. – Ты станешь моей женой?

– Так быстро? Мы же встречаемся ещё совсем ничего, а ты сразу женой! – начала нудеть она.

– Ну, Ника! – я театрально закатил глаза, тяжело вздохнул.

– Я подумаю… – она легко сдала губы, обхватив мою шею руками.

Моя любовь, моя клубника.