Текст книги "Третья"
Автор книги: Вероника Мелан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
Он выбил из меня не только боль левой ладони, но также воспоминания о Салиме. Он все заменил собой. И тому, кто стоял в дверях, я ответила честно:
‒ Да, я голодная.
Вот только в глаза смотреть не стала.
* * *
Хрустящий багет, ломтики ветчины, сыра, салат плюс заправка – вот что приготовил на ужин Гэл. Положил на тарелку передо мной, сам поставил греться чайник. И пока заваривался в кружке чай, я успела вытащить из бутерброда ветчину и сыр, а также сжевать салат. Хлеб отламывала кусочками – для меня всегда в подобных нагромождениях его было слишком много.
‒ Он тебя так и цепляет?
Мы оба знали, о ком вопрос, – об Эйсе.
‒ Он, наверное, всех цепляет.
Коэн в темной футболке с коротким рукавом и джинсах, а мне ‒ все равно, что голый: когда у мужчины такой телесный рельеф, его не спасает от жадных взглядов одежда.
Если бы сейчас прозвучал ответ: «Да, всех», я бы тут же задалась вопросом о том, сколько их было, этих «всех»? А ответу «нет» попросту не поверила бы.
Но Гэл – прирожденный парламентер, и потому отозвался он иначе:
‒ Если будет продолжать, можешь сказать мне, и я с ним поговорю.
‒ И он перестанет?
‒ Думаю, он с уважением отнесется к моей просьбе.
‒ Потому что ты в команде главный?
Коэн сел на стул напротив меня.
‒ Нет, не главный, мы равные звенья в этой цепочке. Но к просьбе он прислушается. Так поговорить?
Мне почему-то представилось, что после подобного разговора Арнау может начать меня игнорировать. Будет приходить в дом, скользить по мне взглядом, как по мебели, перестанет здороваться, прощаться, станет напрочь упускать меня из внимания. И этот сценарий мне не нравился. Он «скреб» гораздо больше мысли о будущих подтруниваниях. В конце концов, эта ирония и эти издевки пусть и перчат мне кровь и вызывают некоторое раздражение, но также вносят в мою жизнь приятное разнообразие. У меня давно такого не было. И я бы соврала, сказав, что наше общение с Эйсом мне не нравилось.
‒ Не нужно. Я не настолько слабая, чтобы не справиться самой.
‒ Хорошо.
Пока Коэн занимался своим бутербродом, я дула на слишком горячий чай.
‒ Вы готовите сами? Кто из вас повар?
‒ Обычно я. Но готовлю только простые вещи.
‒ А из ресторанов еду не заказываете?
‒ Редко. Потому что часто не имеем возможности её есть, банально не бываем дома. Работы очень много.
‒ Вы давно в «ТриЭс»?
‒ Давно.
Пока он ел, я думала о Салиме. И об Арнау, который выдвинулся в ту сторону за ноутбуком – все ли пройдет по плану?
‒ С ним ведь… все будет хорошо? – не удержалась, явила вслух беспокойство.
‒ С Эйсом? Конечно.
Прозвучало уверенно – на душе отлегло. Еще болела рука, но уже не так сильно, рана больше не мешала думать, чувствовать, замечать атмосферу.
‒ Только Салим… Он посмотрит записи с камер, наверняка свяжет меня со всем, что случилось вечером. Попробует отыскать…
‒ Попробовал бы, но не успеет. Его самого сегодня ночью возьмут, и потому волноваться не о чем.
Как с Гэлом легко, как просто. Не мужчина – мечта. Как друг. Когда у тебя всего неделя, лучше оставаться друзьями, лучше не усложнять. А то чувства – они такие: рождаются быстро, уходят неохотно. А когда мужчина красив, галантен, уверен в себе, надежен и корректен, как Гэл, когда с ним тепло… Мне пришлось сдвинуть поток размышления в сторону. От греха… грехов подальше.
‒ С ним там будет… кто-то? С Эйсом?
‒ Конечно. «ТриЭс» ‒ большая организация.
Мне показалось, или в глазах Гэла мелькнули смешинки? Мое волнение относительно Арнау его забавляло, но не нервировало и не злило, как могло бы злить того, кто испытывает к даме влечение. Обычно ревность – спутник всех ситуаций, где «она смотрит на кого-то еще».
От скользкой темы я удалилась, чай остыл до приемлемой температуры, и хотелось еще вот так спокойно посидеть, пообщаться о разном, поэтому вопросы я выдумывала на ходу.
‒ А какие ситуации в вашей работе самые сложные? Если об этом можно говорить.
‒ Можно. – Гэл закончил с бутербродом, пододвинул к себе чашку с чаем. – Сложные, когда приходится сопровождать сделки, где у каждого в кобуре оружие и где каждый от малейшего разногласия готов пустить его в дело.
‒ Там же могут ранить?
‒ Могут.
‒ А забавные? Бывают у вас такие?
Когда накачанный мужчина откидывается на стул и ведет плечами, ты следишь за этим движением, как за эротическим роликом. Главное, слюной не капать.
‒ Ну, нас пару раз нанимали телохранителями дамы. Дамы, которым не была нужна защита в принципе.
‒ Наверное, потому что с вами не стыдно показаться на публике?
‒ Я рад, что ты так считаешь.
Эти двое уже довели мой мозг до состояния, когда я бы и сама была не прочь показаться с ними на публике. Не один раз. И вообще. Это «вообще» смущало меня саму больше всего.
‒ Скажи, я могу кое о чем тебя попросить?
‒ Конечно. О чем?
‒ Будь мне… другом.
Наверное, это странная просьба, но во времена, когда все нестабильно и слишком быстро меняется, нужен кто-то «свой», тот, кому ты веришь.
Коэн долго смотрел на меня, глубоко, прежде чем спросить:
‒ А кто такой друг в твоем понимании? Как он себя ведет?
‒ Ну… другу можно доверять. Рассказывать, делиться. Знать, что с ним можно не ждать подвоха, что он всегда поддержит тебя, отнесется с уважением.
«Защитит. Даже от собственного товарища».
Почему он улыбался ‒ этот парень, сидящий напротив меня?
‒ Собственно, я и так рад относиться к тебе так, как ты только что описала. Но «другом» при этом называться не хочу.
‒ Почему?
И что-то кольнуло внутри. Может, я ему совсем не нравлюсь? Или ему не хочется сближаться с тем, кто вскоре уйдет из его жизни в свою? Давать обещания?
Тишина.
‒ Потому что между друзьями невозможен «карьерный рост».
‒ Что ты имеешь в виду?
‒ Отсутствует возможность сближения.
Обычно да… Но не всегда.
‒ О каком сближении речь, когда нам вместе жить всего семь дней? Уже шесть.
Гэл поднялся из-за стола, убрал чашки, а после опустился на софу позади меня, вытянул руку вдоль спинки. Поза расслабленная.
‒ Могу я показать тебе кое-что?
‒ Что?
‒ Иди сюда ко мне, садись. Я тебя обниму, поглажу по голове, поддержу после долгого и трудного дня. Ведь друзьям так можно?
Э-э-э, можно, наверное. Мое беспокойство относительно того, что сейчас случится, перемежалось с желанием улыбнуться. Забавно все это.
‒ Садись. Просто посиди со мной.
‒ Только пару минут…
‒ Хорошо, пару минут. Этого будет достаточно.
Достаточно для чего?
И я села. Как раз под руку, которая тут же обняла меня за плечи, притянула к себе, позволила опереться на теплый бок. Я вдохнула и выдохнула. Сейчас я почувствую, что мне делается мирно, что я успокаиваюсь…
Но меня накрыло совсем другое. Это касание, этот жар тела, запах… Мне вдруг до невозможного сильно захотелось сейчас забыть про все, что ранее было в моей голове. Захотелось, чтобы Гэл провел по моему плечу ласково, а после поднять лицо навстречу его лицу. И чтобы случился поцелуй. Я сидела, я старалась сидеть, не ерзая, я изо всех сил пыталась расслабиться рядом, но меня терзали совершенно иные мысли. И да, Коэн погладил меня по плечу, отчего у меня сладким спазмом отозвался живот. Главное, не выдыхать шумно, не показывать, не выдавать себя. Черт, кто бы знал, что мое нутро отзовется на его близость так сильно. Ведь так уже было в коридоре, когда он остановился резко, когда я пропиталась его запахом. О чем я думала?
‒ Ты это чувствуешь? – спросили меня бархатным голосом.
Я чувствовала. Мне нужен был секс с тем, кто сидел рядом. До умопомрачения, до отказа всех логических систем. И вранью сейчас бы никто не поверил.
‒ Чувствую.
‒ Между нами слишком сильна химия. Для «просто друзей».
Да, дурацкая была идея.
Мимолетный поворот головы в сторону его лица, и мой взгляд задержался на очень красивых мужских губах. При такой близости одного взгляда на них хватало, чтобы мир перевернулся с ног на голову. Какие там «посиди» пару минут…
‒ И одного поцелуя хватит, чтобы разрушились все твои иллюзии. Если ты его себе позволишь.
Запах его кожи, ощущение крепкого тела рядом, полнейший дурман.
Конечно, я не позволю себе поцелуй. Не на второй день знакомства. Сейчас я встану, извинюсь и уйду в спальню, где до самой поздней ночи буду гадать, каким оказался бы один-единственный поцелуй. Где не прощу себе…
И я уже забиралась к нему на колени ‒ к Коэну. Уселась на них сверху, лицом к лицу. Похоже, мои тормоза сбрендили, а колодки сорвало. Даже пресловутая логика закрывалась в чулане, чтобы через щелку вожделенно за всем наблюдать – черт, меня во мне самой что-нибудь будет тормозить?
Он был невыносимо привлекателен. Когда на тебя смотрит большой красивый мужчина, когда ты чувствуешь его мышцы под своими ногами, руками, когда тонешь в его запахе, точка восприятия смещается. И да, черт меня дери, я позволю себе один-единственный поцелуй, чтобы раз и навсегда все прояснить.
‒ Только один… ‒ выдохнула я.
‒ Конечно.
Я подалась ему навстречу сама. Это я сделала так, чтобы все случилось, и, коснувшись его губ, поняла, что только что одарила себя настоящим счастьем. Что погрузила себя в сексуальную нугу, что сделала себе невероятный подарок, потому что мое нутро отозвалось так, что старую личину хотелось выбросить через забор за ненадобностью. Он был настолько вкусным и эротичным, что я не могла прервать этот поцелуй. Он был как карамель, куда ты погрузился целиком, и я заранее знала, что секс с ним будет умопомрачительным, таким, какого мне всегда хотелось, что это будет фейерверк ощущений. Лучших ощущений в моей жизни. И я вырвать себя из его объятий не могла, я просто не могла прервать то, что начала. Если бы кто-то сказал мне, что от касания губ тебя могут начать захлестывать волны безумного наваждения, я бы… Мне было даже неважно, что именно «я бы». Просто он, просто здесь, позволить ему все, просто растаять под ним…
Если сейчас Коэн положит руку мне на затылок, если сделает поцелуй настоящим, очень мужским, я сползу под него, как сель. И мне будет все равно, что Арнау войдет тогда, когда мы будем лежать на этой софе голыми.
Только из-за мысли об Эйсе я сумела прерваться. И чуть сама не зарычала от отчаяния и тоски – я только что лишила себя самых вкусных ощущений, которые у меня когда-либо были.
Хорошо, что Коэн дал мне этот выбор, что не положил руку, что не добавил язык. И это была трагедия: что он его не добавил, что я все-таки отстранилась.
Дышала я тяжело. И выводы были неутешительными – какие «друзья»? Теперь при одном взгляде на его лицо я буду мечтать повторить то, что только что случилось.
‒ Как твои иллюзии? Еще живые?
Он смотрел томно, с поволокой, и этот секси взгляд давно стянул с меня мои мокрые плавки, давно представил одного из нас сверху, другого снизу.
‒ Умерли, ‒ выдала я хрипло. – Все разом. Ты их убил.
И я слезла с его колен, зная, что уже не смогу забыть того, что почувствовала. Что мне нужно прямо сейчас отправиться в спальню, отодрать себя от Коэна, потому что одно движение ‒ и качнусь ему навстречу, и уже не смогу изменить вектор.
‒ Я… спать.
Хотелось врезать себе подзатыльник. Нет, не за то, что я попробовала, а за то, что я не продолжила.
‒ Подожди, я должен снять твой бинт.
Гэл поднялся тоже, и я успела увидеть внушительный бугор на его джинсах – протечка внутри меня тут же случилась еще раз.
‒ Зачем… бинт? Его же только повязали.
‒ Будешь спать ‒ вытяни руку в сторону. «Сцепки» будут спадать ночью, отработав. Неприятно, когда они впиваются в тело…
И да, он принялся развязывать бинт.
Меня же продолжало штормить от каждого касания.
Минута в тишине – повязка отправилась в мусорную корзину.
‒ Ну как, все еще хочешь предложить мне «друзей»?
‒ Не хочу. ‒ Я не могла на него смотреть. Еще один глубокий томный взгляд, и я не удержу собственные поводья. ‒ Спокойной… ночи.
‒ Спокойной, Лив.
* * *
На моей кровати в два ночи кто-то сидел. Я проснулась от ощущения чужого присутствия и еще потому, что натянулось одеяло, – мужская фигура придавила его край.
Эйс!
Я выдохнула, испугалась, чуть не заорала, блин…
‒ Какого… черта… ты тут делаешь?
Да, другой запах, запах Арнау – чуть резче, дразнящий.
‒ Пришел сказать, что со мной все в порядке. Ты ведь хотела это знать.
‒ Я… ‒ Хорошо, что на мне топик, что я не совсем голая. И ведь я заперла спальню на ключ! – Как ты вошел, было заперто?
Он сидел, чуть склонившись в мою сторону. Как если бы пришел поправить мне «одеялко» и поправил его.
‒ Я хороший взломщик, я говорил.
Если сейчас еще этот наклонится ко мне, если… Нет, это было выше моих сил.
‒ Давай, иди в свою спальню!
‒ Иду.
Он не стал спорить. Но наклонился и аккуратно коснулся моего лба губами. Совсем чуть-чуть, но этого хватило, чтобы ощутить на себе вес его тела. После поднялся к выходу из комнаты.
‒ И нет, ‒ прошипела я следом, ‒ я не хотела знать, что ты в порядке!
‒ Хотела.
Ни тени сомнения в его голосе.
Дверь за ним закрылась. А после – я не верила своим глазам, но света хватало увидеть это ‒ провернулся ключ в замке в обратном направлении. Спальня снова была заперта.
Вот и закрылась, называется.
Глава 4
С утра меня потрясли две вещи: количество пропущенных от Шенны (когда я успела установить телефон на беззвучный?) и… собственная рука.
Да, «скрепки», как и предупреждал Гэл, теперь валялись на матрасе, распрямленные, отработавшие, а на ладони в том месте, где вчера зиял зловещий болезненный порез, теперь остался лишь тонкий шрам. Почти невидимый и совершенно неощутимый. Сгибая и разгибая пальцы, я долго смотрела на руку, силясь стряхнуть с себя ощущение того, что с момента неудачного падения, случившегося вчера, прошло не менее двух месяцев. Не прошло! Я уснула раненая, а проснулась целая. Невероятно.
Шенне я перезванивать не стала: она завалит вопросами «Все ли у меня хорошо со здоровьем? Куда я пропала без объяснений? Почему ничего ей не сказала?» и «Как я могла ее бросить в разгар верстки финального разворота?» Ничего, ей дадут кого-нибудь из коллег на замену, в одиночку работать не заставят.
С кухни тянуло свежезаваренным кофе.
Гэл сидел за столом ко мне спиной, разглядывая какие-то бумаги, в руке держал фарфоровую чашку; Эйс ‒ на стуле полубоком. На Коэне темные джинсы и футболка цвета воды в бассейне – удивительно освежающий цвет, идущий ему чрезвычайно. Арнау ‒ с голым торсом, в мягких домашних штанах.
Я подошла ко второму. Спросила, протянув ладонь:
‒ Как это возможно?
Мою ладонь взяли аккуратно, осмотрели, по шраму неторопливо провели большим пальцем.
‒ Завтра его не будет видно.
‒ Чем вы таким … намазали? Как?
‒ Волшебство.
Эйс был красив и без улыбки, но с улыбкой… А в сочетании с мощными обнаженными плечами, литой грудью и кубическим прессом – без шансов, сразу лапы вверх. Я этого и боялась, что они будут разгуливать по дому в подобном виде. Стоять рядом с полуобнаженным мужчиной, мощную шею которого обнимает темный шнурок с подвеской, мужчиной, который гладит чувствительное место на твоей руке, невозможно без мыслей о… о, да.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
