Текст книги "Сквозь страницы (СИ)"
Автор книги: Вероника Фокс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Моя любимая кофейня, в которой я постоянный клиент, всегда открыта с самого утра, что мне всегда идёт на руку. Толкнув дверь и зайдя в помещение, я слышу знакомый приветливый голос и улыбаюсь.
– Доброе утро! – здоровается со мной бармен.
– Доброе.
– Вам сегодня так же, как и всегда?
На секунду я даже задумываюсь. Ежедневно мной берётся Лавандовый Раф, который является самым вкусным в городе. И, несмотря на вчерашние события, я не хочу изменять своему выбору, а поэтому отвечаю:
– Да, пожалуйста.
Бармен начинает метаться за стойкой, делая для меня заказ. Устроившись на стуле, я довольно прикрываю глаза, ведь точно знаю, что сегодня будет тепло. Ещё дома не забыв посмотреть погоду, чтобы не повторять вчерашнюю ситуацию, я полностью спокойна и готова к новому рабочему дню. На мне надето жёлтое пальто, из-под которого виднеется бледно-розовая блуза и серая юбка-карандаш. Пальто довольно лёгкое, однако взято больше на случай, если в нашем городе вновь испортится погода, чтобы я опять не замёрзла. Когда мой Раф готов, то я благодарю бармена и выхожу из кофейни, чтобы направиться в офис.
Уже подходя к дверям последнего, я замираю, как будто бы кто-то меня останавливает. Я вспоминаю о том, что вчера, именно на этом месте, Майкл в бешенстве заталкивал меня в машину. Грубо и очень дерзко. Поджав губы и сделав глоток кофе, пытаюсь выкинуть эти мысли из головы и захожу внутрь здания.
Доехав до своего этажа, неожиданно замечаю, что некоторые ранние пташки уже на своих местах, но что-то явно не так. К примеру, из отдела детской литературы на меня с опаской поглядывает какая-то девушка, но сразу отводит глаза, едва замечает моё внимание. Слабо улыбнувшись, я ничего не понимаю и двигаюсь дальше. Пройдя через библиотеку, натыкаюсь на двоих коллег из отдела поэзии, которых не знаю по именам, но настораживаюсь от их взглядов. «Они смотрят на меня с любопытством и страхом, хотя… Наверное, я преувеличиваю», – мелькает у меня мысль и я, добравшись до рабочего места, сажусь за работу. Впрочем, не проходит и получаса, как ко мне подбегает Роуз и шепчет на ухо:
– Ты обязана мне всё рассказать!
Глава 4. Майкл
Я просыпаюсь с головной болью, поскольку вчера изрядно перебрал с алкоголем. Будильник издаёт раздражающие звуки, которые лишь усиливают пульсацию в висках. Он пытается напомнить мне о том, что пора подниматься с кровати.
Выругавшись, я всё же с трудом встаю и отправляюсь в душ, где холодные струи воды заставляют меня окончательно проснуться. Выйдя из душевой кабины, смотрю на себя в зеркало. На теле ещё не подсохли мокрые полосы от воды, что оставляют незамысловатые линии, спускаясь вниз по татуировкам. Каждая из последних набита в определённые моменты моей жизни, напоминая мне о многом. О всех тех путях, что я выбрал, о достижениях, что достиг. О любви, которую обрёл и потерял. О ошибках, которые совершил. Все они – часть прошлого. Нательные воспоминания моей дерьмовой жизни.
Выйдя из ванной комнаты, я слышу шум, который привлекает моё внимание. Я медленно спускаюсь со второго этажа, беззвучно ступая босыми ногами по лестнице. Дойдя до комода, который стоит в прихожей, вытаскиваю оттуда пистолет и, сняв его с предохранителя, двигаюсь навстречу звуку. Крадусь очень тихо, практически не дыша, стараясь сконцентрироваться на исходящем шуме и озираясь по сторонам. Выставив оружие перед собой, я вхожу в кухню и вижу мужскую фигуру. Она рыскает по полкам, осматривая содержимое различных банок и бумажных пакетов. Направив пистолет на неизвестного, я спокойно говорю:
– Медленно повернись, или я буду стрелять.
Мужчина от неожиданности роняет на пол хлеб и, испуганно посмотрев на меня, замечает:
– Бля, братан. Ты напугал меня!
Как оказывается, передо мной находится мой старый друг.
– Блядь, Вилли! Какого хера ты тут делаешь? – удивлённо спрашиваю я, сдвигая брови.
– Опусти пушку! – просит он и поднимает ладони вверх, тем самым показывая, что не причинит мне вреда. – Я… Я просто хотел сделать бутерброд.
Вилли выглядит чертовски напуганным, а потому и бескрайне туп на высказывания.
– В моём доме?
Переминаясь с ноги на ногу, он явно не знает, что и ответить. Опустив пистолет и поставив его на предохранитель, я подхожу к нему ближе и интересуюсь:
– Что ты тут забыл?
– А мне что, уже и друга нельзя навестить? – отзывается тот.
– Как ты зашёл в дом?
– Ты же сам оставлял мне ключи, дебил!
– Не помню, чтобы я оставлял тебе их!
Я раздражён его появлением в своём доме. «Скорее всего, он взял вторую связку ключей под горшком с цветком, который стоит на террасе. Маленький и мерзкий ублюдок!» – понимаю про себя, выжидающе смотря на него.
– Я заметил, что ты нихера ничего не помнишь, – огрызается Вилли, поднимая с пола хлеб и дуя на него.
Заметив последнее, я морщусь, но ничего не говорю. «Он всегда был свиньёй не только по поведению, но и по отношению к своей жизни», – мелькает у меня мысль, пока я сажусь напротив него и, убрав за пазуху пистолет, принимаясь наблюдать за ним.
– Чё смотришь?
– Что тебе надо?
– Ничего! – с обидой восклицает он. – Я просто решил навестить своего старого друга.
– В семь часов утра? – равнодушно уточняю у него.
– А что тут такого? – вопросом на вопрос отвечает он, доставая из холодильника колбасу с маслом и принимаясь делать себе бутерброды.
«Как у себя дома, скотина!» – размышляю я, не упуская Вилли из виду и сверля его взглядом, а затем спрашиваю:
– Значит, пять лет от тебя ни слуху, ни духу, а тут намылился и говоришь о старой нежной дружбе?
– Фы за ето фремя не исменилфя, – сообщает он, жуя с набитым ртом и роняя еду на столешницу.
– Ну ты и свинья! – констатирую я, повторяя свои же мысли.
Незваный гость улыбается мне с набитым ртом, а после продолжает жевать. Он ест жадно, глотая большими кусками и практически не разжёвывая. Буквально на моих глазах за считанные секунды от одного бутерброда ничего не остаётся. Я же всё не могу сопоставить факты и понять, зачем Вилли пришёл ко мне. Точнее, зачем он залез в мой дом. «Соскучился? Чушь собачья. Нас давно уже не связывает ни дружба, ни общее дело», – думаю я и, облокотившись на спинку стула, любопытствую:
– Тебя вообще не смущает, что я сижу перед тобой?
Он удивлённо смотрит на меня и откликается:
– А разве должно?
Стиснув зубы, я объясняю:
– В мой дом без спросу лезет какой-то мужик, который жрёт мои бутерброды. Как минимум, я бы застрелил его на месте, не будь ты им.
– Спасибо за откровенность, Майкл.
– Обращайся.
Старый знакомый цокает языком и закашливается от крошки, которая попадает ему не в то горло. Взяв со стола стакан и налив туда холодной воды из кувшина, тот делает три больших глотка, опустошая всё до последней капли.
– Так что тебе нужно?
– Старая история…
– Ты же говорил, что вышел?! – резко оборвав его, я складываю руки на груди.
«Чёрт возьми, гандон! Он соврал мне!» – с тихой яростью понимаю про себя.
– Говорил, но только не совсем вышел… – немного замявшись, признаётся Вилли, смотря в пустой стакан и поглаживая рядом лежащий кухонный нож. Его поведение настораживает меня.
– И что ты хочешь? Рассказать, какой ты молодец, что обдолбываешься с тёлками по подворотням?
– Ты мне должен, – сухо произносит он.
– Не помню, чтобы я был должен какому-то наркоману, – сухо заявляю в ответ.
Вилли действительно мой старый друг, который прошёл со мной огонь и воду. Вот только к его великой тупости, он так и не смог сойти с косой дороги, как когда-то я. Мы вместе служили по контракту, где и познакомились. Он, равно как и я, видел тысячи смертей, жестоко убивая всех без разбора. Женщин, детей, стариков, мужчин, больных, здоровых, молодых… Это ведь был приказ, а его никогда не нарушают. Я и сам убил больше, чем исцелил, но отнюдь не горжусь подобным. Это была служба – тяжёлая, долгая, мучительная. После завершения контракта в нашем отряде осталось пять человек из двенадцати, а остальных нам пришлось похоронить собственными руками. Мы все там являлись друзьями, ведь так казалось проще не потерять человечность. Пожалуй, похороны своих друзей – это одно из самых ужасных зрелищ, которое вообще мог бы увидеть человек.
Выныривая из воспоминаний, я вновь смотрю на визитёра и хмурюсь. Вилли выглядит устало и потрепано, а ещё от него разит алкоголем, дурью и потом. Он облачён в грязный балахон, тёмные джинсы и рваные кеды, а его белокурые волосы кажутся сальными, да и зелёные глаза уже без блеска, который мне помнится. Я прекрасно понимаю, что тот пришёл ко мне за деньгами, а потому ожидаю разного – просьб, долгих разговоров ни о чём, угроз.
– Я задолжал Ларри, – произносит он, закидывая ноги на стол и доставая из кармана балахона сигареты.
– А мне-то с чего вдруг тебе сочувствовать? – роняю в ответ, раздражённо сверля его глазами.
– А куда по-твоему я могу ещё пойти за помощью? – переспрашивает Вилли, переходя со спокойного тона на повышенный.
Между тем от его присутствия во мне закипает жгучая ярость. Он чиркает зажигалкой и, подкурив сигарету, наполняет лёгкие едким дымом, который со свистом выдыхает наружу. «Как же он меня бесит!» – приходит ко мне раздражённое осознание, и я цежу сквозь зубы:
– Я не разрешал тут курить.
– А я не намерен спрашивать у тебя разрешение, – бросает мне давний товарищ.
– Со своими шлюхами так будешь говорить! – рычу в ответ, подаваясь вперёд.
– Несомненно, – говорит он и делает ещё одну затяжку, а потом продолжает: – Но только после того, как ты отдашь мне долг.
Помещение кухни наполняется дымом от сигарет, которые дёшево пахнут, и я чувствую приступ тошноты от этого.
– У тебя три секунды, чтобы убраться отсюда.
– Да ну?
Вилли отвечает мне ехидной улыбкой и, затушив бычок об стакан, садится ровно, чтобы прямо смотреть на меня. Ярость буквально захлёстывает мой разум, и я еле сдерживаюсь от того, чтобы не врезать ему по лицу.
– Ты слышал, что я тебе сказал!
Он знает, что лучше не выводить меня из себя, потому что видел, на что я способен. И ему точно известно, что я могу в считанные секунды проломить его череп несмотря даже на то, что мы давние друзья.
– Не думаю, что для тебя проблема расплатиться по счетам. Ты же законопослушный гражданин. Или нет?
– А я смотрю, что ты захотел правосудие вершить?
Я напряжён, будучи готовым вытащить пистолет, если Вилли бросится на меня. Мы внимательно следим друг за другом, а он же сидит неподвижно, явственно выжидая, когда же мной потеряется бдительность. «Зачем ему это нужно?» – не понимаю я, слегка склоняя голову набок.
– Давай по-хорошему решим взрослые дела? – предлагает старый знакомый и резко встаёт со стула, чтобы наклониться через столешницу вперёд.
Теперь мне видно, как тот постарел, и что с ним сделали алкоголь с наркотиками. Морщины уже явственно проявляются на его загорелом лице, а в уголке губы виднеется шрам, который он получил на третий день службы по контракту. Я помню, как это случилось. Первая боевая рана сосунка, который вскоре превратился в убийцу.
– Ты что, оглох? – спрашивает Вилли.
– Убирайся.
– А ты помнишь, почему ты мне должен?
Ничего не отвечая, я просто молчу. Мне отчаянно не хочется начинать день с драки, да и тем более с этим наркоманом. «Он давным-давно перестал фигурировать в моей жизни, как человек. Он ничто. Пустое место», – делаю вывод я, окидывая его равнодушным взглядом.
– Раз ты молчишь, то я тебе напомню, – произносит Вилли, двинувшись ко мне медленным шагом.
Я же, приподняв бровь, неподвижно сижу на стуле, наблюдая за ним.
– Третий день на службе, твоё первое убийство беременной женщины. Ты помнишь, как она просила тебя о пощаде? – интересуется он, и его голос совсем не дрожит, будучи спокойным и ровным. Невольно реагируя на услышанное, я с болью вспоминаю те времена, когда мне приходилось творить полную дичь, от которой было уже никак не очиститься. – А ведь ты выстрелил ей в голову. Её невинная кровь растеклась вместе с мозгами по твоим ботинкам, а ребёнок, который только начал бить ногами в живот матери, не понимал, что его тоже ждёт смерть.
– Заткнись, – тихо рычу я, но Вилли не останавливается и продолжает свой рассказ дальше:
– А вечером, когда мы отдыхали, ты обдолбался, как ненормальный, поскольку винил себя. Ты помнишь, кто за тебя заступился?
Не спуская с меня глаз, тот делает ещё один шаг, пока я всеми силами пытаюсь сохранить самообладание.
– Твой друг, Вилли, – ехидно сообщает гость. – Тот, кто за тобой вечно подтирал всё дерьмо!
Он делает ещё один шаг, отчего дистанция между нами сокращается примерно до метра.
– А на утро, когда ты был в говно пьяный, кто прикрыл твою задницу? А?!
Я стараюсь размеренно дышать, полностью концентрируясь на его поведении и движениях.
– Седьмая ночь. Ты не отошёл ещё от убийства бедной беременной. А на очереди в твоём списке кто оказался? – вопросительно посмотрев на меня, Вилли явно понимает, что я еле сдерживаю в себе агрессию, но всё равно бросает: – Оказалось невинное дитя! Маленький мальчик, который, сука, просто разносил почту!
– Закрой свой ебальник! – выкрикиваю я, вскакивая на ноги и пиная рядом стоящий стул, что с грохотом падает на паркет. Пару мгновений мы просто стоим и смотрим друг другу в глаза, пока тяжёлая атмосфера на кухне практически достигает предела.
– А ведь приказа убивать не было! – говорит он. – Но кто прикрыл твою жопу?
И тут я наконец поддаюсь эмоциям. Мой кулак резко вписывается в его челюсть, отчего он от неожиданности опрокидывается назад, роняя из руки перечный нож. Стремительно налетев на него, я наношу удар за ударом, окончательно теряя бдительность. Поддаюсь эмоциям и пропускаю пару ответных, отчего теряю равновесие, и мы меняемся позициями. Повалив на пол, соперник с окровавленным оскалом принимается душить меня, а его кровь вместе со слюнями капает мне на лицо. Нащупав рядом стоящий стул, я набираю в грудь побольше воздуха и бью им того по спине. Стул металлический, а потому от удара Вилли воет от боли. Перекатываясь в сторону, я подскакиваю на ноги и хватаю его за балахон, ещё раз хорошенько врезая ему по лицу. На второй удар он перехватывает мою руку и, ставя блок, ударяет мне лбом в нос, что моментально немеет, пульсирующей болью отдаваясь в висках. Пара мгновений – и Вилли пихает меня в сторону, но я успеваю увернуться, присев на корточки, отчего его кулак врезается в кухонную перегородку. Быстро среагировав на то, что он уязвим, я хватаю того за шею и со всей силой ударяю головой об стену. Вилли вновь воет от боли, а его кровь пачкает белые обои, но я не останавливаюсь на этом. Ещё пара ударов – и он обмякает, а я наконец останавливаюсь и вышвыриваю его в коридор. Немного прийдя в себя, Вилли хватается за окровавленное лицо и пятится назад. Что до меня же, то я вынимаю пистолет из-за пазухи и говорю:
– Убирайся вон из моего дома, пока я тебе мозги не вышиб!
И тут он начинает истерически смеяться. Кровь капает на его одежду, оставляя там алые пятна, но кажется, что ему всё равно. Оставаясь на месте, я направляю на него оружие, схватившись за то двумя руками.
Вилли же, кое-как поднявшись на ноги и улыбнувшись мне кровавой улыбкой, обещает:
– Ты будешь гореть в аду, Майкл Ким. Я тебе это гарантирую!
– Пошёл вон с моих глаз! – выкрикиваю ему в ответ.
Он, обернувшись ко мне спиной, распахивает входную дверь и, прихрамывая на одну ногу, выходит на улицу. Наблюдая за ним, я удерживаю его на мушке на случай, если ему вдруг вздумается опять напасть. Впрочем, ему явно хватает ума, чтобы ни разу не обернуться и всё же уйти.
Простояв на месте минут пять, я выдыхаю и падаю на колени. Мои мышцы ноют, лицо горит огнём, а из носа капает кровь. Успокаивая внутренний гнев, я стараюсь дышать как можно ровнее, а потому не знаю, сколько времени провожу в такой позе. В какой-то момент мне удаётся собраться с силами и, поднявшись на ноги, закрыть дверь на щеколду, чтобы отправиться в ванную.
– Черт! – ругаюсь я, увидев своё отражение в зеркале.
Оценив ущерб, который нанёс мне Вилли, быстро понимаю, что всё могло закончиться иначе. У меня разбит нос и рассечена бровь, распухшая губа и кровоподтёк на скуле. Моё лицо ноет от боли, но других повреждений я не замечаю. Обработав раны и заклеив их бежевыми пластырями, я наспех завтракаю и начинаю собираться на работу.
«Я мог бы и не ходить сегодня туда, ведь это мой бизнес. Однако… Оставаться тут мне ещё больше не хочется», – мельком понимаю про себя, перед выходом из дома звоня в клининговую компанию, чтобы мне прислали уборку. «Пожалуй, мне нравится пользоваться их услугами лишь потому, что никто из работников не задаёт вопросы наподобие «а что здесь произошло?» Конфиденциальность – лучшая черта таких услуг, когда пользуешься ими свыше десяти лет», – размышляю я, садясь в машину и заводя мотор, чтобы наконец отправиться в офис.
Оказавшись на месте и припарковавшись на стоянке, я шагаю в свой кабинет. Работа уже кипит, ведь мои работники ремонтируют автомобили на заказ. Мой сервис славится высококвалифицированными специалистами, хотя и цена за такой ремонт у нас не маленькая. Дойдя до своего места и закрыв за собой дверь, я плюхаюсь в кресло. Мой кабинет находится на втором этаже главного автосервиса в городе, ведь бизнес за несколько лет быстро разросся, и теперь во всех крупных районах города стоит по такому зданию. У меня нет соучредителей. Мне нравится вести дела одному и без посредников. В каждом офисе есть свой старший, которого я назначаю сам. Лучше доверять врагу, чем другу, чему мне недавно удалось убедиться в который раз.
Спустя полчаса в мою дверь кто-то стучится.
– Войдите, – говорю я.
– Майкл, добро…
В дверь входит Шон, что занимает пост моего зама. Он младше меня на несколько лет и не имеет семьи, а потому всё свободное время посвящает работе. Мне же такие трудоголики только на руку. И работа не стоит на месте, и люди чем-то заняты в жизни. Остановившись в двери, Шон замолкает и с удивлением смотрит на меня. Он невысокого роста, где-то метр семьдесят, в то время, как я выше него сантиметров на тридцать. Одевается просто, все деньги держит на счетах в банке и является простым человеком, но с добрым сердцем. «Видимо, поэтому его и бросила невеста перед свадьбой. Не позавидуешь», – припоминаю я, расслабленно встречая его недоуменный взгляд.
– Это кто тебя так?
– Грабитель.
– Ты серьёзно? – спрашивает он, закрывая за собой дверь и подходя поближе. – И что хотел украсть? Деньги?
Я смотрю на него с недоумением, и парень тотчас понимает, что лезет не в своё дело.
– Ладно, молчу! – уверяет он меня, протягивая папку с бумагами. – Кристофер заключил сделку на открытие ещё одного автосалона на наших условиях.
Листая бумаги, я даже не всматриваюсь в них. Моя голова занята утренним происшествием, которое мне никак не выходит забыть.
– Отлично, – сухо отвечаю я.
– Скоро придёт договор аренды, который нужно будет подписать в течении двух дней и оплатить первоначальный взнос.
– Хорошо.
– Всё в порядке?
Я ценю, что Шон неравнодушен, однако тот слишком впечатлителен, и это раздражает меня больше всего.
– Тебе не пора работать? – интересуюсь я, смотря на него исподлобья и сцепляя руки в замок на папке.
– Да, конечно, – соглашается он и направляется к выходу, но потом на мгновение останавливается и уточняет: – Тебе что-нибудь нужно?
– Кофе, пожалуйста.
Парень кивает в знак одобрения и скрывается из виду, а я устало откидываюсь на спинку стула. Моя голова буквально разрывается от боли, однако мне требуется поработать хотя бы до обеда, после которого можно будет расслабиться. Взяв телефон в руки, я пишу смс Эрике, что гласит: «В 16:00, как всегда. Срочно». Пара мгновений – и приходит ответ, который состоит лишь из одного слова: «Хорошо». Отложив телефон в сторону и запрокинув руки за голову, я закрываю глаза и вздыхаю. «Этот дерьмовый день нужно забыть. И Эрика мне поможет в этом», – размышляю про себя, выкраивая пару минут, чтобы собраться перед работой.
Глава 5. Оливия
Роуз пугает меня до смерти. Подпрыгнув на стуле от неожиданности, я ругаюсь:
– Господи, Роуз! Нельзя же так пугать людей по утрам!
– А что со мной не так? – уточняет она и, испуганно посмотрев на меня, хватает лежащее на столе карманное зеркальце и принимается себя рассматривать. – Макияж вроде бы не потёк.
Меня бесит её помешанность на своей внешности. Подруга при любом удобном моменте вечно упоминает достоинства собственной личности, частенько переходя при этом границу разумного.
– Так чем я тебя напугала? – переспрашивает та.
«Господи. У неё что, активировался режим дурочки, или она действительно сегодня такая?» – задаюсь я вопросом, отводя взгляд в сторону.
– Зачем так подбегать и пугать?
Выражение лица Роуз быстро меняется, а уголки губ немного опускаются, делая её улыбку грустной. Она присаживается на край стола в своём коротком и обтягивающем розовом платье и, закинув ногу на ногу, смотрит на меня.
– Ты просто не слышала, как я к тебе подошла! Наверное, всю ночь мечтала о нём?
Её глаза сверкают ярче, чем отполированное серебро, а на лице вырисовывается неистовое любопытство.
– О ком я должна была мечтать?
Я не совсем понимаю, что она имеет ввиду. Роуз знает, что у меня отношения исключительно с работой, и мне не хочется никого заводить. И даже не потому, что шанса не подворачивается или встречаются только плохие мужчины, а просто одной мне комфортнее.
– Ой, да брось! Ты что, хочешь всё в тайне от лучшей подруги держать? – замечает она и наклоняется, обхватывая мои плечи тонкими руками и принимаясь массировать их. – Ну, по дружбе ты должна мне всё рассказать!
– Да о чём ты?! – с недоумением интересуюсь я.
Её навязчивость и прикосновения раздражают. Дёрнув плечами, я отстраняюсь от девушки, и мы сидим, некоторое время молча пялясь друг на друга.
– Не прикидывайся незнайкой, Ви! – бросает она, и в её голове чувствуются нотка грусти. – Ты вчера уехала с работы на тачке Майкла! Думаешь, никто не видел?
«Теперь я понимаю, почему все косо смотрят на меня этим утром. Как же! Олливия Кларк уехала на машине вместе с Майклом Кимом. Идеальная новость, чтобы перемыть косточки офисными сплетницам. В особенности тем, кто сохнет по Майклу. И о чём я только думала, когда садилась к нему в машину? Чёрт!» – осознаю про себя, обречённо вздыхая.
– С чего ты вдруг решила, что я должна сохнуть по нему? – ответила вслух, стараясь отвечать как можно равнодушнее.
– С таким мужчиной просто так не уезжают! – заявляет Роуз, подчёркивая последнее слово повышенной интонацией и накручивая на палец локон. Эта её идиотская привычка каждый раз выводит меня из себя.
– Меня, между прочим, повысили, – пробую я переменить тему разговора, чтобы не попасться в её капкан.
– Ой, да все уже в курсе, что ты будешь работать бок о бок с Майклом Кимом!
Произнося его имя, она добавляет в голос нотки восхищения. «Будто Майкл – икона эталона художественной литературы. Будто бы никого больше в мире писателей не существует, кроме него. И как же это ему удалось воссоздать такой круг почёта?» – мысленно удивляюсь я, но отмахиваюсь от девушки и поясняю:
– Это работа, Роуз. Не более того.
Зарывшись в лежавшие на столе бумаги, я всеми силами стараюсь прекратить наш разговор. Впрочем, с другой стороны мне не хочется обидеть подругу. «Просто она должна понять, что это не тема для сплетен», – думаю про себя, рассеянно скользя глазами по какому-то документу, вытянутому из общей стопки.
– Работа-работой, а с таким партнёром по ней тебе точно все обзавидуются!
Я демонстративно закатываю глаза. «Она непробивная, как танк», – приходит ко мне понимание, которое совершенно не утешает. Наша дружба не такая и давняя, но за столь короткое время она стала для меня родной. Моё сердце практически разрывается от предстоящего выбора, ведь выйти из разговора сухой или замять его мне навряд ли удастся. В конечном итоге, ничего не остаётся, кроме как попробовать хотя бы один из вариантов.
– Ой, ещё скажи, что у вас ничего не было!
Выпятив свои накачанные губы вперёд, Роуз включает режим «Капризулька». Наверное, только мне удаётся угадать, когда та пойдёт по головам у всех, лишь бы добиться того, чего хочет. Я адекватно понимаю, что мне никто не поверит, ведь она авторитет для многих сотрудниц. Дочь высокопоставленной шишки, которая дружит с Барри Уокером, а поэтому всё, что срывается из её уст, сразу же приобретает высокую популярность. «Для всех просто будет ещё одна новость. И если сейчас не попытаться доказать, что Роуз не права, то это подтвердиться быстрее, чем я хлопну разок ресницами. Впрочем, в её теории существует и доля правды. Почему Майкл подвёз меня? Что его побудило совершить такой поступок? И она правильно подметила, хотя и не в таком ключе, как ей самой кажется, но я действительно вчера размышляла на эту тему какое-то время. Да, чёрт тебя побери!» – размышляю я, но потом качаю головой и сухо произношу:
– Не было и быть не могло.
– Обещаю, что никому не расскажу! – заверяет Роуз и складывает руки вместе, изображая молитву.
– У нас правда ничего не было.
Посмотрев ей в глаза, я пытаюсь найти там хоть капельку надежды на то, что она понимает меня.
– Ну и ладненько, – отзывается она и, спрыгнув со стола и поправив платье, которое задралось выше колен, смотрит на меня холодным взглядом и добавляет: – Раз ты не хочешь рассказывать, то я сама всё узнаю!
Закончив разговор на подобной ноте, девушка разворачивается и шагает прочь от меня. «Только не это. Чёрт! Чёрт! Чёрт!» – мелькает у меня в голове, и я окликаю её:
– Роуз, постой!
Подруга же скрывается за поворотом, и мне нет смысла её догонять.
– Твою мать! – срывается с моих губ.
«С чего я решила, что она поверит мне? Её пылкий нрав вряд ли может соревноваться с моим здравомыслием. Эта новость уже всё равно облетела половину офиса, и я ума теперь не приложу, как выкарабкиваться из этой дерьмовой истории», – приходит ко мне мысль, и я, схватившись за голову и массируя виски, думаю о произошедшем. «Мало мне свалившегося на голову Майкла с ебучей совместной работой, так ещё и эта скотина Роуз подливает масла в огонь. Да чтоб тебя, блядь!» – чертыхаюсь про себя и падаю в кресло, желая сдохнуть. Прямо посередине офиса, чтобы просто исчезнуть с лица Земли. «События вчерашнего дня плавно перетекли в сегодняшний, таща за собой кучу дерьма, которое предстоит теперь разбирать голыми руками. Я ненавижу их. Ненавижу Майкла. Ненавижу Фредди. Ненавижу Роуз и её ужасный характер. Ненавижу вчерашний день. Ненавижу книги Майкла. Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!» – ожесточённо думаю я, гадая о том, как долго смогу продержаться в окружившем меня со всех сторон кошмаре.
Всё утро на меня глазеют офисные зеваки. Кто-то шепчется, когда я прохожу мимо, а кто-то даже бессовестно рассматривает меня, находясь рядом. Беспокойные мысли не дают мне сосредоточиться на работе и, несмотря на то, что через полчаса состоится совещание моего отдела издательства, я к этому не готова. Не готова слушать очередные наставления и подписывать документы о переводе на новую должность. Не готова передавать своих авторов другим коллегам и браться за произведения, от которых меня тошнит.
Прикрывая на миг глаза, я чувствую усталость во всем теле, а ещё отвращение к окружающим. Спешно доделывая последний отчёт и распечатывая его на принтере, всё же мысленно собираюсь и выдвигаюсь к конференц-залу. Пока иду по коридору, то мне кажется, что я нахожусь на ковровой дорожке, отчего все взгляды прикованы к моей персоне.
Становится не по себе, ведь мной чувствуется всеобщее молчаливое осуждение, забирающееся словно куда-то под кожу. «А впрочем, кто сказал, что я сделала что-то плохое?» – успокаиваю сама же себя, стараясь не реагировать на подобное.
Пока я копаюсь в своих мыслях, то из-за последнего поворота перед конференц-залом появляется Фредди.
Он оказывается передо мной настолько неожиданно, что я врезаюсь лбом в его грудь. «Твою ж мать!» – беззвучно чертыхаюсь, и мои папки с отчётами разлетаются по полу. Подпрыгнув от испуга на месте, я едва ли не оступаюсь, но руки мужчины обвивают мне талию.
От него опять пахнет дешёвым одеколоном, что моментально приводит меня в чувства. Кривая улыбка, которую он использует для флирта, мигом проступает на его лице, отчего я дёргаюсь назад. «До чего же отвратительно видеть его вблизи. Фу!» – мелькает у меня мысль, пока Райт воркует, не торопясь меня отпускать:
– И как же так произошло, что такая прекрасная девушка попала в мои объятия?
Мне хочется застонать от безысходности. «Пожалуй, если бы была возможность вызвать рвотный рефлекс, то я бы ею воспользовалась. Мне ещё не хватает этого чудика в середине и без того тяжёлого дня», – понимаю про себя, но вслух сухо требую:
– Уберите руки с моей талии.
– А если я не хочу?
«До чего наглый, а! Не хочет он! Сейчас я ему покажу кузькину мать!» – думаю я, а затем с размаху награждаю его пощёчиной, причём так, что Фредди чуть ли не теряет равновесие. Пользуясь возникшей заминкой, принимаюсь собирать разлетевшиеся документы, буквально трясясь от негодования. Навязчивый поклонник стоит неподвижно рядом и, несмотря на то, что мне видны только его уродские кроссовки, я буквально затылком чувствую, что он пялится на меня. Собрав последнюю папку с документами, поднимаюсь и сталкиваюсь с ним глазами.
«Кажется, что я только усугубила ситуацию», – внезапно приходит ко мне понимание, поскольку его взгляд сияет ярче солнца, с головой выдавая возбуждения. Его губы слегка приоткрываются, а дыхание заметно учащается, когда я смотрю на него.
«Да твою же мать, блядь! О нет, Фредди, даже не думай об этом!» – снисходит ко мне озарение, пока он хрипло выдыхает и интересуется:
– Да ты любишь пожёстче?
– Уж явно не с такими, как вы!
Нарочно задев его плечом, я пытаюсь пройти мимо, но чувствую, как его рука тянет меня назад.
– И куда ты направилась?
«Да какого хрена? Он отстанет от меня когда-нибудь?» – возмущаюсь я в мыслях и, вырвавшись из его хватки, всё же устремляюсь в конференц-зал. Вдогонку мне слышится неразборчивое «увидимся вечером!» или нечто вроде того, но это меня совершенно не интересует.
«Да когда же до него дойдёт, что он смешон такими выходками?» – практически кипя от злости, не понимаю я, ощущая тихую ярость. «Если ещё какой-то чудак вздумает распустить руки, то я за себя не ручаюсь!» – решаю про себя, влетая в распахнутую дверь конференц-зала, где уже сидит Маргарет. Она всегда приходит на место первой, словно бы по часам.
«И к чему такая педантичность?» – недоумеваю я, проходя мимо неё и здороваясь:
– Привет, Маргарет!
