Текст книги "Дети неба"

Автор книги: Вернор (Вернон) Стефан Виндж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 44 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Ха!

Равна протянула руку, тронула Джоанну за плечо.

– Так что когда…

Джоанна засмеялась:

– Ах, Невил такой традиционалист! Я всерьез думаю, что он ждет от меня предложения. – Она посмотрела на Равну, улыбаясь теперь и весело, и хитро. – Смешно сказать, но как раз после этого дня рождения я именно так и поступлю!

– Так это ж чудесно! Ох, какая будет свадьба! – Они остановились, радостно улыбаясь друг другу. – Уж не сомневайся, что Резчица придумает новые церемонии.

– Ага, она мою репутацию использует немилосердно.

– Ну и отлично. Это на самом деле значит для нас даже больше, чем для Стальных Когтей. Вы с Невилом очень популярны – он среди Детей, ты среди них. Может быть…

Может быть, сейчас как раз время.

– Что может быть?

Равна вытащила Джо на середину улицы – ей не хотелось, чтобы к ним принюхивались проходящие стаи.

– Да просто мне жуть до чего надоело быть королевой-соправительницей.

– Равна! Это же так полезно было все эти десять лет! И Резчица сама это предложила. В истории этого мира есть прецеденты, и в нашей тоже.

– Да, – согласилась Равна. – На Ньоре.

В Век Принцесс была старшая принцесса и младшая, Теки. Сам Век Принцесс повторялся в истории любой известной человеческой цивилизации – в той, в частности, которая породила и Сьяндру Кей, откуда родом Равна, и царство Страум, родину Джоанны.

Страумцы не очень любят оглядываться назад, но Равна им рассказала о Веке Принцесс. В Академии она с помощью этой истории строила мост между людьми и Доменом.

– Ты должна радоваться, что ты соправительница, Равна. Ручаюсь, что ты играла в королеву, когда была ребенком.

Равна замялась – как-то неловко было признаваться.

– Да, наверное. Я поняла, что реальность… обескураживает, и для начала мне было необходимо стать равной королеве. Но сейчас вы, ребята, уже твердо встали на ноги. А мне нужно сосредоточиться на внешних срочных делах. У нас всего не-сколько столетий до того, как в город ворвутся по-настоящему плохие парни.

Равна не рассказывала детям о своем сумасшедшем сне или о глюке зонографа. Повторений не случалось, а данные были весьма ненадежные. Но она стала работать изо всех сил и так же изо всех сил старалась не выглядеть сумасшедшей.

Равна отвернулась от Джоанны. Несколько шагов она смотрела только под ноги, аккуратно ступая по булыжникам.

– А может быть, и того меньше. У флота Погибели не осталось работающих рамскупов, но наверняка они могут несколько килограммов разогнать до субсветовой. Может, у ник сохранилась и связь с богом, может, они даже нашли способ прикнопить нас на световой скорости. И я все время должна сейчас посвятить тому, чтобы мы были готовы их встретить.

Джоанна не ответила. Равна еще несколько шагов помолчала, потом повторила главное:

– То есть я должна больше времени проводить на «Внеполосном». В конце концов, я библиотекарь, и в такой ситуации, как сейчас, любое отклонение от этой работы будет пустой тратой сил. И лучше всего будет, если соправителями у Резчицы будете вы с Невилом.

Пораженная Джоанна уставилась на Равну:

– Ты с ума сошла?

Равна улыбнулась:

– В этом в разное время обвиняли нас обеих.

– Ха! – возразила Джоанна и обняла Равну за плечи. – Если мы обе и спятили, то очень по-разному. Равна, ты нам нужна…

– Знаю. Я мать-вожатая ячейки скаутов, оставшейся от всего человечества.

Эта старая и капризная жалоба должна была бы вызвать У Джоанны улыбку, но девушка осталась серьезна до свирепости.

– Равна, ты мать всех нас, кто остался здесь. Десять лет назад мы были несмышленышами, а для стай – диковинными животными. Ты нас удержала всех вместе и была нам матерью – иначе бы большинство из нас умерли бы в спячке, а немногие выжившие одичали бы в здешней глуши!

– Я… ну ладно. – Надо перегруппироваться.– Я делала то, что надо было сделать. Сейчас мы должны подготовиться к будущему. Я единственная из всех нас, кто обучен работать с системами планирования «Внеполосного». Вот почему мне сейчас нужно посвятить этому все время. Руководить должны вы с Невилом. Я же не руководитель, а библиотекарь.

– Ты и то и другое. Именно библиотекари и археологи всегда возвращали утраченную цивилизацию.

– Тут другое. Ни в каких развалинах ничего искать не надо – все ответы есть на «Внеполосном». – Равна указала в сторону холма. – Вначале я вам была нужна, но теперь Дети вроде тебя стали взрослыми. От меня более чем когда-либо нужно техническое планирование, но быть руководителем… я просто устала.

– Твои решения популярны, Равна.

– Некоторые. Другие нет, или непопулярны вначале – год или два. А то и пять – десять.

А некоторые могут быть неверны столетиями – а потом внезапно и страшно стать верными.

– Я не понимала, что тебе так… одиноко. У нас всех есть ты, и я думала, что ты чувствуешь то же самое. – Джоанна посмотрела на сумки с образцами тканей и подарочными безделушками, тихо засмеялась. – Ладно, сменим тему. Я невероятно счастлива с Невилом. От него жизнь светлее стала. И я просто не думала, как было бы без этого, в одиночестве. Ты часто вспоминаешь Фама?

– Иногда. – Всегда.– У нас было что-то хорошее, но слишком много было другого с ним связано. Сила, которая им владела, внушала страх.

– Ага. – Джоанна познакомилась с Фамом Нювеном как раз перед концом и видела, насколько страшным может быть страшное. – Нас тут сто пятьдесят, Равна. Мы все тебя любим – по крайней мере почти всегда. Ты думала когда-нибудь, что теперь, когда нас много, может найтись кто-то один, с кем… с кем ты могла бы быть вместе?

Впереди шла небольшая группа Детей возраста Джоанны и постарше. Шли в ближайший паб. Равна мотнула головой в их сторону:

– Ты серьезно?

Девушка смущенно улыбнулась:

– Ну вот смотри, я же кого-то нашла? Я только говорю, что ты о нас думаешь как о детях. Думаешь… ну, ты и правда проживешь дольше любого из нас.

– Не говори так. Вы теперь стареете, но это только пока. Когда-нибудь у нас появятся ресурсы, чтобы восстановить достойную медицину. Сегодняшняя ситуация – временная.

– Верно. И если ты нас поведешь, мы эту технологию обретем в конце концов. И тогда нас будут десятки тысяч. И если уж в этой куче ты не отыщешь Того, Кто Нужен, то причину надо будет искать в тебе.

– Да, ты права, наверное.

– Конечно, права! Ты только не забывай, насколько мы тебе благодарны, даже когда протестуем. А мы с Невилом постараемся тебя поддержать.

– Я не против протестов, я даже за.

– Ты меня поняла. Для таких людей, как Венда и Бен, твой голос очень важен.

– Ладно, отложим вопрос про тебя и Невила. Сейчас не будем.

– Ф-фух! – преувеличенно громко вздохнула Джоанна, но Равна видела, что она всерьез. – Да, Равна, и знаешь что? Пожалуйста, не говори Невилу про этот разговор. Он сразу бросится что-нибудь делать.

Квартал таверн располагался вблизи центра Скрытого острова, сразу к югу от Старого замка. На самом деле замок был не такой старый, хотя и старше прибытия Детей лет на пятьдесят. Замок Свежевателя был местом страха, легендой континента.

Свежеватель – еще не преобразованный Свежеватель – строил относительно своей расы грандиозные планы. До прибытия людей в этом мире еще даже порох не открыли, а печатный станок был новинкой. А Свежеватель строил одновременно и тоталитарное государство, и нечто вроде научного метода. Ходили слухи, что его чудовищные стаи все еще прячутся в Старом замке. Равна знала, что это неправда, хотя у Свежевателя-Тиратект были свои сторонники, шпионы, дублирующие тайных агентов самой Резчицы.

Солнце ползло к северу, тени протянулись теперь через всю улицу.

Женщины прошли мимо первой из пивнушек.

– Только вчера здесь были, – сказала о ней Джоанна. – Сейчас клиенты – в основном пастухи с материка, празднующие перегон скота.

Впереди были пивные, с большей вероятностью могущие привлечь купцов с Длинных Озер или шпионов из Восточного Дома. Тут полно было сплетен, вопросов и непривычности. Равна заметила эту стаю через улицу: очень похожая на те, что шатались за ними по рынку.

Джоанна перехватила ее взгляд.

– Ты не бойся, это Бородани, из ребят Резчицы. Я его по ушам низкой частоты узнаю. – Она помахала стае рукой и засмеялась. – И ты говоришь, что здесь действительно похоже на город Среднего Края?

– Слегка. Иногда я могла бы обмануть себя на пару минут. На Сьяндре Кей с полдюжины основных рас, хотя ничего похожего на стаи. Мы, люди, всего лишь третья по численности. Но мы популярны. И есть туристские городки, имитирующие старые людские времена, и они привлекают не только людей, но еще по меньшей мере две других расы.

– И там народ прогуливается, да? Мы могли бы почти представить себе, что ищем приключений в каком-нибудь дорогом клубе?

– У вас в Страумском царстве бывала такая романтика?

– Вообще-то да, но я же, сама понимаешь, была скороспелкой-ботаником. А тебе приходилось реально такое испытывать?

– Ну да. Пару раз.

Застенчивой студенткой колледжа, пока не получила диплом и не была направлена в Организацию Вриними. А там, во Вриними, общение было исключительно с негуманоидами – по крайней мере до появления Фама.

– Так эти таверны очень похожи на бары, которые были там в цивилизации?

– Гм… не слишком похожи. «Бары» на Сьяндре Кей были переполнены – до «Хора», по меркам стай. Для людей и некоторых других рас это было отчасти связано с ухаживанием, знакомством. А здесь…

– Здесь все друг друга знают с самого раннего детства, и нас тут слишком мало, чтобы заполнить эти пивные. Но все равно забавно себе представить. Вот, например, это заведение.

Это заведение было «Знак богомола». Само слово было написано местными рунами под метровой высоты изображением странного насекомого на двух ногах. Равна никогда не видала настоящего, но слыхала, что эти твари – вездесущее проклятие прибрежных городов. Правда, самые крупные из настоящих богомолов были не больше пяти сантиметров. Где бы ни рассказывали истории о приземлении людей, всегда возникал вопрос, как странно выглядят эти инопланетяне. А поскольку видео не существовало и показать его было невозможно – просто некая стая рассказывала доверчивым слушателям, тоже стаям, – то людей часто уподобляли «большим-большим богомолам». Сама вывеска «Знака богомола» – деревянная доска – была привезена из бара в Длинных Озерах. И получилось остроумно, потому что именно этот паб стал у людей излюбленным.

Изнутри слышалась музыка.

– Видишь? Точно как ночной клуб в цивилизации? – спросила Джоанна.

Человеческая музыка, человеческие голоса и звучание нескольких инструментов – или одного синтезатора. Внутри не будет ни синтезатора, ни инструментов, ни даже, может быть, поющих людей. Слова – это были какие-то детские стишки, а музыка – не совсем детская мелодия. Все эти звуки вполне могла бы издавать одна стая. Нет сомнения, что она аранжировала нечто, взятое на «Внеполосном». На почве этой планеты людская культура восстанавливалась с нуля, из воспоминаний машины и искажений, внесенных расой средневековых стай.

К входной двери главного зала вели аккуратно выкрашенные деревянные ступени. Джоанна побежала вверх, Равна за ней. Они уже прошли полпути, когда открылась дверь и на верхнюю площадку высыпала группа людей-подростков. Один из них обернулся обратно к бару, говоря что-то вроде:

– А ты подумай, подумай. Так больше смысла получается, чем…

Равна отодвинулась, пропуская их. Лестница была рассчитана на одну стаю и была лишь чуть пошире одиночного элемента. Ребята Равну не видели, но когда заметили Джоанну, тут же замолчали. Когда они проходили мимо, она услышала слова одного из них:

– Это твоя сестра, Джеф.

Голос Джоанны прозвучал несколько резковато:

– А что это вы тут делаете?

Шедший впереди – по голосу, похоже, Ганнон Йоркенруд – ответил:

– Сообщаем людям правду, юная госпожа.

Да, это был Ганнон. Мальчишка увидел Равну – и ухмылка сползла с лица. Чудо из чудес – он даже постарался казаться незаметным! И бочком пробрался мимо, не глядя в глаза.

Трое ребят, идущих за ним, были помоложе: один семнадцати лет, один девятнадцати, и оба из трудных детишек. Они оба притихли, молча прошли мимо и торопливо спустились. И у всех были эти короткие штаны и дурацкие низкие башмаки, что вошли в моду в начале лета. В дождливый и холодный день должны зябнуть коленки и ноги промокать.

А наверху на лестнице слышался голос Джоанны:

– Так что стряслось, Джефри?

Слова были сказаны без нажима, но Равна отметила, что девушка встала посередине лестницы. А наверху, естественно, находились Джефри и Амди. И человек, и стая были иллюстрацией понятия «неприятный сюрприз». Стая – Амдиранифани – была расстроена серьезнее, и даже Равна это видела. Джефри держался чуть лучше.

– Привет, сестрица, привет, Равна. Давненько не виделись.

Амди спустился по лестнице, ткнулся головой в Джоанну и двумя в Равну.

– Как я рад вас видеть! – сказала стая детским голосом. Амдиранифани был восьмеркой – практически предел численности для ясно мыслящей стаи. Когда Равна впервые его увидела, он состоял из одних щенков. Они были такие маленькие, что половину Амди можно было унести на руках, а другая половина кувыркалась у ног, задавая вопросы и хвастаясь. Они с маленьким Джефри были так близки, что местные их считали одной стаей и дали им имя Амдиджефри. Но больше их так ни одна стая не звала. Сейчас каждый из элементов Амди вырос в большую особь с несколько избыточным весом. На первый взгляд он физически подавлял. На второй – становилось ясно, что Амди слишком стеснителен, чтобы кого-нибудь запугивать. А на третий – если удавалось его хорошо узнать или он хотел показать себя – становилось понятно, что Амди – пожалуй что самое разумное существо Здесь.

Равна потрепала по голове ближайшего элемента, улыбнулась стае, потом Джефри.

– Да, и я рада вас видеть.

– И как раз вовремя, – вставила Джоанна, не поддаваясь на небрежный тон брата.

Равна махнула ей рукой: «Все в порядке». Цивилизованности у Джефри явно не было в избытке, и Равна не хотела возвращения к его бунтарским годам. Но Джоанна будто не заметила:

– Так что случилось, братец?

Мальчик ответил слегка раздраженно:

– Ты же знаешь, я всю весну был на берегу с группой Мери Лиссндот, разведывая специальные металлы, которые «Внеполосный» считает…

– Знаю, Джеф. И что ты трахал Мери и всех вообще девиц, до которых дотянуться мог. Но ты уже – сколько как вернулся? И ни слова?

Раздражение проявилось полностью:

– Джо, отстань. Ты не мой владелец.

– Я твоя сестра! Я… – Она от возмущения не находила слов.

Равна заметила, что Амди сжался, отступил, будто пытаясь спрятаться за Джефри. Она лихорадочно думала, как предотвратить грядущую катастрофу. Так хорошо было все у Джефри в последний год. А, вот что.

– Отлично, Джефри. Я видела отчеты экспедиции. Хорошая работа. – Хотя, может, слишком неуклюже выбран повод. – Но меня больше интересует, что происходит у этих твоих… – Она махнула рукой в сторону ушедших по лестнице. Сказать «твоих друзей»? Надеюсь, что нет. – Что это за «правда», которую говорил Ганнон?

– Да так, ничего.

– Да-да, ничего, – закивал всеми головами Амди.

– Тогда ладно.

Равна пошла по лестнице вверх. Джефри было девятнадцать лет – взрослый человек по меркам и Сьяндры Кей, и Страума. И не важно уже, что Джеф был хорошим мальчиком, добрым и смелым. И не должно быть важно, что в последние годы он был самым непослушным в прыщавой толпе. Слава богу, что Джоанна показала на него Невилу. Там, где даже Джоанна не могла его уговорить, там ровный и дипломатичный Невил достигал успеха. При некотором везении теперешняя проблема могла оказаться просто временным регрессом.

– Мы просто хотим посмотреть, как там дела у всех, – сказала Равна и махнула в сторону входа за плечами Амди и Джефри. – А мы втроем можем поговорить в любое время, когда захочешь.

Джефри на секунду смешался, но потом ее доброжелательные слова изменили его настроение.

– Да понятно. Давайте поговорим. Все это как-то – ну, странновато.

Он обернулся и придержал дверь паба для Равны и сестры.

Внутри было тепло– напоминание, что даже в летний день в тени бывает холодно. Стоял запах дыма и пряностей и обычный запах тела от стай. Джефри протиснулся мимо Джо и Равны, повел их по низкому узкому коридору, где дым был еще гуще. Стандартам гигиены и противопожарной безопасности еще только предстояло прийти в этот мир.

Равна просто молча шла по коридору, ошеломленная сумасшедшими гравюрами на стенах – представления стай о том, как выглядит жизнь в Крае, – и думая о переменах, которые за какие-то десять лет произошли в ее Детях. Забавно, ей всегда представлялось, что Джоанна высокая, даже когда девочке было всего тринадцать. Но тут дело было в ее личности – она даже сейчас была ростом всего метр семьдесят, едва-едва выше Равны. А Джефри? Он всегда казался маленьким. Но он и был низкорослым, когда приземлился Фам и спас его от властителя Булата. Она помнила, как сиротка тянул к ней ручки. А сейчас видно было, как ему приходится пригибаться, чтобы не зацепить потолок. Если этот парень выпрямится, то метра два в нем будет.

Музыка становилась громче. Мелькал цветной свет – наверное, из этих сумасшедших канделябров на стенах. Джефри шагнул в дверь, Равна, Джоанна и Амди за ним.

В «Богомоле» был сводчатый потолок и обитые войлоком ниши на возвышении вдоль стен. Сегодня клиенты были в основном люди. Две-три стаи на возвышениях, но стая-бармен только одна на весь основной зал. А музыка – что неудивительно – исходила от бармена.

– Так быстро вернулись? – крикнул кто-то Амди и Джефри, потом увидели Равну и Джоанну. Послышался нервный смех. – Ух ты! Мы тут вели предательские разговоры всего пять минут назад, и вот уже тайная полиция явилась!

– Я их на лестнице встретил, – ответил Джефри.

– Из чего следует, что надо было через выходидти, как все порядочные люди.

Это сказала Хейда Ойслер. Она все еще смеялась над своей шуткой про тайную полицию. Некоторых эта шутка покоробила, но уж так всегда было – чувство юмора Хейды бывало ее злейшим врагом. По крайней мере здесь не было замкнутых лиц, которые увидела Равна на лестнице. Хейда подтянула несколько стульев и помахала рукой, приглашая пришедших сесть.

Они сели, и блуждающий элемент бармена уже оказался рядом, принес пиво. Равна посмотрела на сидящих за столом. Десять ребят… нет. Десять взрослых. Джефри и Хейда здесь самые молодые. Но родителей пока среди них нет, хотя есть одна недавно женатая пара.

Джоанна взяла кружку, подняла ее в насмешливом приветствии Хейде:

– Раз тайная полиция прибыла, считайте, что вы на допросе. Какие преступные замыслы лелеем?

– Да обычные безобразия.

Но тут у Хейды кончились остроумные ответы, и это было удачно: когда Хейду начинало нести, могло стать очень неловко.

Были обычные шуточки для взрослых насчет Тами и Уилма – которые на самом деле оказались, по сути, правдой.

– Да мы тут просто рассуждали насчет «Группы изучения катастрофы».

– Ага.

Джоанна поставила пиво на стол.

– А что это? – спросила Равна. – Звучит жуть до чего официально, а я думала, что в курсе всего «жуть до чего официального».

– Да это только потому… – начала Хейда, но ее перебила, выручив, Эльспа Латтерби:

– Это три громких слова, за которыми приличное умение принимать желаемое за действительное. – Никто ничего не сказал, и Эльспа, пожав плечами, заговорила дальше: – Понимаете, мадам…

– Эльспа, прошу тебя, называй меня Равна.

Вот всегда я это говорю, а некоторые, как Эльспа, всегда забывают.

– Да, прошу прощения, Равна. Так вот, я говорю, что вы со Стальными Когтями сделали все, чтобы заменить нам родителей. Я знаю, как много Резчица и Свежеватель-Тиратект тратили на нашу Академию. И мы изо всех сил стараемся реализоваться – в этом мире. Самые молодые из нас вполне довольны. – У нее на лице мелькнула улыбка. – У моей сестренки есть Бизли и людские товарищи для игр. У нее есть я, и она не очень помнит наших родных. Гери эта планета представляется чудесной.

Равна наклонила голову:

– Все так. Но для старших здешняя жизнь – это эпилог к какому-то холокосту?

Сама Равна часто видела ее именно так.

Эльспа кивнула:

– Наверное, это неправильно, но так многие думают. Не все, конечно. Мы помним родителей и цивилизацию – неудивительно, что некоторым из нас потеря так горька. У катастроф бывает такой эффект, когда никто из живущих за них не отвечает.

Джефри не дал себе труда брать человеческий стул, а сел на насест, который обычно используют Стальные Когти. Оттуда он смотрел мрачно.

И неудивительно, что такие люди называют себя «Группой изучения катастрофы», – сказал он.

Равна улыбнулась всем:

– Я полагаю, все мы раньше или позже перебывали членами этого клуба – те из нас, кто серьезно относится к новейшей истории.

Элемент бармена ушел, и Амди возник весь вокруг двух столов – голова там, голова здесь, частично взобрался на высокие табуреты. Он любил смотреть со всех сторон – и его было достаточно, чтобы это хорошо получалось. Двое на стульях склонили головы набок, но голос Амди шел будто отовсюду.

– Так что это получается немножко похоже на меня и некоторые другие эксперименты господина Булата. Очень много жизней ушло на наше создание. Я вышел отлично, может быть, но остальные все еще в жутком состоянии. Иногда мы собираемся и стонем-плачем, как нас жутко обижали. Но вряд ли мы можем с этим что-то сделать.

– Ты прав, Амди, – кивнула Эльспа. – Но ты хотя бы можешь за это ненавидеть конкретное чудовище.

– А у нас, – сказала Равна, – есть для того Погибель. Она чудовищнее всего, что может себе представить ум любого жителя Края. Мы знаем, что битва с этим злом убила ваших родителей в Страумском царстве и косвенно погубила Сьяндру Кей. Чтобы преградить путь Погибели, много цивилизаций в Галактике принесли себя в жертву.

Все покачали головами, а один из мальчиков, Овин Верринг, ответил:

– Мы этого знать не можем.

– О'кей, в последнем мы не можем быть уверены. Разрушение было так обширно, что разрушило и наши возможности его измерить. Но…

– Нет, я вот о чем: мы вообще мало что можем об этом знать. Вот смотрите: наши родители были учеными. Они вели исследования в Нижнем Переходе – место опасное. Они играли с неизвестным.

«Все правильно понимаешь, мальчик», – подумала Равна.

– Но это делают миллионы других рас, – продолжал Овин. – Наиболее обычный способ рождения новой Силы. Мой отец решил, что сам Страум в конце концов колонизирует покинутую систему какого-нибудь коричневого карлика в Нижнем Переходе и мы тоже перейдем. Он говорил, что мы, страумеры, всегда стремились в неведомое, что мы – те, кто рискует. —

Очевидно, он заметил смену выражения на лице Равны и заторопился: – А потом что-то получилось очень плохо, не так, как думали. И это тоже не могло не случаться с тысячами рас. Экспедиции вроде нашей Верхней Лаборатории часто бывали либо поглощены тем, что живет Там, либо просто уничтожены. Иногда погибала и исходная звездная система. Но что случилось с нами – что заставило нас спуститься Сюда? Это не вяжется с тем, что мы знаем о той ситуации.

– Я… – Равна осеклась. Как это сказать? «Ваши родители были жадными, небрежными, и им исключительно не повезло»?Она любила этих детишек – ну, почти всех, и готова была сделать почти все, чтобы их всех защитить, но когда она на них смотрела, иногда думала только о том, до какой катастрофы довела их жадность родителей. Она посмотрела на Джоанну, ища помощи.

И как часто бывало, когда приходилось туго, Джоанна бросилась в прорыв:

– Я немножко больше помню, чем большинство из нас, Овин. Я помню, как родители готовили наше бегство. Верхняя Лаборатория – это не была обычная попытка Перехода. У нас был брошенный архив, мы занимались археологией самих Сил…

– Мне это известно, Джоанна, – перебил Овин несколько резко.

– И этот архив пробудился. Мои родители знали о возможности, что нас водят за нос. Да, я понимаю, это знали все взрослые. Но в конце концов мои сообразили, что риски выше очевидного. Мы откопали что-то такое, что могло быть угрозой Самим Силам.

– И они тебе такое сказали?

– Не тогда. На самом деле я не знаю точно, как папа с мамой сумели провести все приготовления. Изначально нас, Детей, было триста. Каким-то образом вытащили гибернаторы из медицинского хранилища, погрузили на контейнеровоз. Как-то выписали нас всех из школы – вы это все помните.

Кивающие головы.

– Если это просыпалась Сила, она бы не могла не заметить, что задумали твои родители.

– Я… – Джоанна осеклась. – Ты прав. Их должны были поймать. Должны были быть и другие, работающие с ними для организации нашего бегства.

– Я ничего не заметила, – сказала Хейда.

– И я, – добавил чей-то голос.

– И я, – сказал Овин. – Помните, как мы жили? Временно герметизированные обитаемые станции, на голове друг у друга? Я видел, что мои родители стали раздражительными, ну, перепуганными. Но не было места для каких-то тайных операций. Кажется разумным – и это один из аргументов «Группы изучения катастрофы», – что наше бегство было просто ходом в Чьей-то игре.

– В Академии мы говорили о Контрмере, Овин. Вам действительно была оказана особая помощь. В конечном счете именно Контрмера… – с участием Фама и Старика, – преградила путь Погибели.

– Да, сударыня, – ответил Овин. – Но это и показывает, как мало мы знаем и о героях, и о злодеях. Мы застряли Здесь. И мы – те, кто старше других, – чувствуем, что потеряли все. А по официальной истории вполне можно было бы героев и злодеев поменять местами.

– Да? И кто же распространяет такую чушь?

Равна не сдержалась, слова выскочили сами. Вот тебе и бархатное руководство.

Овин как-то сжался.

– Да никто конкретно.

– Да? А те трое, с которыми я сейчас разминулась на лестнице?

Джефри заерзал на табуретке:

– На лестнице ты и меня встретила, Равна. А эти трое просто повторяли сплетни. С тем же успехом можно обвинить нас всех.

– Если это «просто каждый», то кто придумал название «Группа изучения катастрофы»? Кто-то за этим стоит, и я хочу знать…

Она почувствовала прикосновение к рукаву. Джоанна подержала руку секунду – достаточно, чтобы прервать поток гневных слов. Потом девушка сказала:

– Такого типа сомнения существовали всегда.

– Ты имеешь в виду – сомнения в угрозе со стороны Погибели?

– Да, в разной степени, – кивнула Джоанна. – Я знаю, что ты и сама сомневалась. Например, сейчас, когда флот Погибели остановлен Контрмерой, останется у него дальнейший интерес губить мир Стальных Когтей?

– У нас нет иного выбора, как верить, что остатки флота желают нас уничтожить.

Мой сон…

– Ладно, но даже тогда остается вопрос, насколько они опасны. Флот от нас в тридцати световых годах, вряд ли способный передвигаться быстрее светового года за сто лет. У нас на подготовку тысячелетия, даже если они желают нам зла.

– Какая-то часть флота может оказаться быстрее.

– Тогда у нас «всего» несколько веков. Технические цивилизации строились и быстрее.

Равна закатила глаза:

–  Отстраивалисьони быстрее. И у нас может и этого времени не быть. Вполне возможно, что флот может построить малые рамскупы. Может быть, снова подвинутся Зоны… – Она заставила себя перевести дыхание и продолжала уже чуть спокойнее: – Весь смысл, вся цель того, чему мы учим в Академии, что мы должны быть готовы как можно скорее, ничего не жалея Для этого. От нас требуются жертвы.

Вокруг заговорил детский голос – Амди:

– Я думаю, именно это и обсуждает «Группа изучения катастрофы». Ее участники отрицают, что Погибель когда-либо была угрозой людям или Стальным Когтям. А если она действительно угроза, говорят они, то такой ее сделала Контрмера.

Молчание. И даже музыкальный фон бармена стих. Очевидно, Равна последней должна была понять чудовищный смысл утверждения. И наконец она тихо сказала:

– Амди, не может быть, чтобы ты серьезно.

По Амди пробежало странное выражение: смущенное раскаяние. Каждый из его элементов был четырнадцати лет от роду, вполне взрослая особь, но разум его был моложе, чем у любой известной Равне стае. При всей своей гениальности, Амди был существом стеснительным и очень подобным ребенку.

Джефри на той стороне стола успокаивающе потрепал по холке одного из Амди.

– Конечно, он не хочет сказать, что онтак считает, Равна. Но он говорит правду ГИК исходит из положения, что мы не знаем ни что произошло в Верхней Лаборатории, ни как нам удалось сбежать. Исходя из того, что нам известно, они утверждают, что можно поменять местами хороших и плохих. В таком случае действия Контрмеры десять лет назад были бойней галактического масштаба – и никакие страшные монстры нам сейчас не угрожают.

– Ты сам тоже так думаешь?

Джефри возмущенно взметнул руки:

– Да нет, конечно! Я только озвучиваю то, что другим мешает сказать вслух… назовем это «дипломатичность». И сразу говорю: ручаюсь, что никто из присутствующих в это тоже не верит. Но для ребят в целом…

– Особенно некоторых старших, – вставил Овин.

– …такая точка зрения весьма привлекательна. – Джефри секунду пристально смотрел на нее, словно ждал возражений. – Привлекательна – поскольку получается, что наши родители не создавали этой чудовищной «погибели». Не были полными дураками. И еще она привлекательна тем, что жертвы, нами приносимые, оказываются… излишними.

Равна постаралась ничем не выдать волнения:

– Какие именно жертвы? Изучение программирования низкого уровня? Изучение счета без машин?

– В частности, то, что нами командуют другие и говорят, что делать! – влезла в разговор Хейда.

Эти ребята даже названий не знали дотехнологических методов построения консенсуса. Пропуск этой стадии был одним из выбранных Равной упрощений. Она надеялась, что доверие, взаимная преданность и общие цели будут достаточны, пока эти ребята не станут более технологичными… и более людьми.

– Что нами командуют – это тоже часть вопроса, – согласился Овин, – но для некоторых более важный вопрос – медицинская ситуация. – Он посмотрел на Равну в упор: – Идут годы, ты правишь, и ты все еще выглядишь молодой, такой вот, как Джоанна сейчас.

– Овин, мне всего тридцать пять лет! – Речь шла о человеческом стандартном тридцатимегасекундном годе, который был принят и на Страуме. – Неудивительно, что я молодо выгляжу. У себя на Сьяндре Кей я была бы еще среди самых младших специалистов.

– Да, и через тысячи лет ты будешь выглядеть так же молодо. А мы все – даже старшие – уже будем сотни лет как мертвы. На некоторых из нас уже виден процесс распада – ну, волосы теряют, как будто после радиационного поражения, жиреют. Самые молодые едва прошли начальные процедуры продления жизни. А наши дети будут вымирать как мухи, на десятки лет раньше нас.

Равна подумала о седеющих волосах Венды Ларсндот.