Текст книги "Глубина в небе (авторский сборник)"

Автор книги: Вернор (Вернон) Стефан Виндж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 58 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

Томас Нау мог понять, что перед ним клад. И рабы Анне Рейнольт вскрывали этот клад с нечеловеческой точностью фокусированных. Рано или поздно они узнают все секреты торговцев. Но это займет годы – зипхеды не знают, с чего начать. Поэтому Нау использовал не-фокусированных сотрудников, чтобы они болтались по библиотеке и описывали картину в целом. Эзр провел за этим уже не одну мегасекунду. Рискованная это была работа, потому что какой-то результат надо было давать… и в то же время он аккуратно старался направлять исследования подальше от вещей, которые могут быть полезны эмергентам прямо сейчас. Он знал, что может оступиться, и вообще рано или поздно Нау увидит недобросовестность. Этот зверь был очень хитер, и временами Эзр задумывался, кто же из них кого водит за нос.

Но сегодня… слишком много выдал Фам Тринли.

Эзр заставил себя успокоиться.

Просто пошарь в библиотеке. Напиши какой-нибудь глупый отчет.

Это должно быть засчитано за рабочее время, и не надо будет беситься как-нибудь заметно. Он поиграл с ручной клавиатурой, которая была выдана вместе с «санированным» наголовным дисплеем. По крайней мере простейшие командные аккорды она понимала: скорлупки гладко заменили вид его каюты видом входного уровня библиотеки. Когда он поворачивал голову, автоматика отслеживала движение, и изображения плыли настолько плавно, будто документы были реальными предметами. Но… он постучал по клавишам… черт побери, почти никакой подстройки! Они выпотрошили интерфейс или заменили его каким-то эмергентским стандартом. Немногим лучше обычных обоев!

Он взметнул руки сорвать эту штуку с лица, разорвать… Успокойся. Его еще слишком бесило идиотское предательство Тринли. К тому же скорлупки были все же получше настенного дисплея. Он на минуту улыбнулся, вспомнив, как заплевалась ругательствами Гонле Фонг, ломая клавиатуру.

Так, на что же смотреть сегодня? Что-нибудь, что для Нау покажется естественным, но не даст ему больше, чем у него уже есть. Ага, супер-локализаторы Тринли. Они найдутся где-нибудь в боковой нише в защищенном разделе. Эзр прошел по паре ниток, в очевидных направлениях. Это был вид библиотеки, который ни одному простому ученику не был бы доступен. Нау получил – Эзру иногда в кошмарах мерещилось, каким именно способом – пароли и параметры защиты верхнего уровня. И теперь Эзр рассматривал вид, который мог бы быть у самого капитана Парка.

Не повезло. Указатели точно показали на локализаторы. Их малый размер в действительности не был секретом, но даже внутренние описания не указывали, что они снабжены сенсорами. Встроенные инструкции были об этих странных возможностях в таком же неведении. Ха! Получается, что Тринли указал обходной путь, который не виден даже в капитанском представлении библиотеки?

Гнев, который сжигал его изнутри, был тут же забыт. Эзр смотрел на простирающийся перед ним пейзаж данных, ощущая внезапное облегчение. Томас Нау не увидит в этой ситуации ничего странного. Может быть, кроме Эзра Винжа нет живого торговца, который понимает, насколько абсурдной должна быть история Тринли.

Но Эзр Винж вырос в самом сердце великой торговой Семьи. Еще ребенком он сидел за столом со взрослыми и слушал разговоры о стратегиях флота, которые только вводились в действие. Капитанский доступ к библиотеке не допускал, вообще говоря, дальнейшее скрытие возможностей. Что-то – как всегда – может быть утрачено; оставшиеся от прошлых систем приложения бывали настолько старыми, что механизмы поиска не могли найти то, что к ним относится. Но если не считать саботажа или нестандартного поведения капитана, который перестроит доступ, изолированных секретов быть не должно. В долгосрочной перспективе такие меры слишком болезненно сказываются на поддержке системы.

Эзр засмеялся бы, если бы не подозрение, что санированные скорлупки передают каждый его звук зипхедам Брюгеля. Но у него впервые за весь день мелькнула радостная мысль. Тринли нам парил мозги! Старый хвастун часто заносился, но бывал достаточно осторожен, чтобы не делать этого перед Томасом Нау. Когда придется давать Рейнольт подробности, Тринли полезет в инструкцию чипа… и вылезет с пустыми руками. Почему-то Эзр ему не слишком сочувствовал. Хоть раз старый паразит получит то, что заслужил.

21

Чиви Лин Лизолет много времени проводила снаружи. Может быть, если этот фокус старого Тринли с локализатором сработает, это переменится.

Чиви плавала над линией стыка Алмазов 1 и 2. Сейчас она была на солнце, и летучие вещества отсюда убрали или они выкипели. Нетронутая поверхность алмазов была серой, гладкой и тусклой, почти опалесцирующей. Свет солнца в конце концов пережег в графит верхний слой толщиной примерно миллиметр, этакий микро-реголит, маскирующий блеск. Каждые десять метров сиял радужный блеск – там, где стоял сенсор. С другой стороны выступали электросопла. Даже с такого близкого расстояния трудно было заметить их работу, но Чиви свою аппаратуру знала: электросопла плевались миллисекундными выбросами, руководимые программами, которые прослушивали датчики. И даже это было недостаточно точно. Чиви две трети времени проводила, паря над скалами, корректируя электросопла – и все равно скалотрясения были опасно велики. При наличии более точных сенсоров и программ, о которых говорил Тринли, будет легко настроить режимы тяги. Скалотрясений будут миллионы, но они будут так ничтожны, что никто их и не заметит. А тогда ей не придется столько времени здесь торчать. Чиви подумала, каково это будет – жить на низконапряженном цикле Вахт, как все. Кое-какие медицинские ресурсы это сбережет, но бедный Томас окажется еще более одинок.

Она отогнала от себя эту мысль.

Есть вещи, которые ты можешь изменить, а есть которые не можешь. Скажи Тринли спасибо за то, что могут сделать его локализаторы.

Она вылетела из расселины и вызвала по рации свою команду.

– Обычные проблемы, – отозвался голос Флории Перес. Флория парила над «верхним склоном» Алмаза-3. Над теперешней нулевой поверхностью группы скал. Там каждый год терялись несколько электросопел. – Три расшатанных крепления… вовремя их поймали.

– Отлично. Я пошлю туда Арна и Диму. Кажется, мы сегодня рано закончили. – Она улыбнулась. Останется время для собственных интересных дел. Она отключила коммуникатор от общей частоты. – Эй, Флория! Ты на этой Вахте в дистилляторной?

– А как же! – Короткий смешок. – Я каждый раз пытаюсь получить эту работу; и работа на тебя входит в необходимые издержки.

– Ну, так у меня для тебя что-то есть. Договоримся?

– Там посмотрим. – Флория была задействована всего лишь в десятипроцентном цикле работы, но все равно не сразу соглашалась на предложения Чиви. Человек Кенг Хо не может не поторговаться. – Встретимся в дистилляторной через пару килосекунд. Чайку попьем.

Дистилляторная для летучих веществ находилась в конце своего медленного пути через темную сторону скал и сейчас сверкала башнями и ретортами в морозном свете Арахны. В других местах она светилась тускло-красным – там, где шло разложение и рекомбинация. На выходе получались материалы для фабрики и органический ил для бактериальных. Ядро дистилляторной было построено из материалов флота Кенг Хо. Эмергенты тоже привезли с собой такую аппаратуру, но она погибла во время битвы. Хорошо еще, что наша уцелела. На ремонт и на строительство пришлось ободрать все корабли. Будь ядро дистилляторной сделано по технологии эмергентов, чудом было бы, если бы еще хоть что-нибудь работало.

Чиви причалила катер в нескольких метрах от дистилляторной. Выгрузив свой обернутый в термооболочку груз, она по тросовым перилам подтянулась ко входу. Вокруг высились сугробы – то, что осталось от запасов летучих веществ: воздушный снег и океанский лед с Арахны. Они были привезены издалека и достались недешево. Большие массы, особенно воздушного снега, пропали при Вспышке и последующих случайных засветках. Остаток был помещен и сбалансирован в самой безопасной тени, расплавлен в бесполезной попытке склеить скалы, использован для дыхания, еды и жизни. У Томаса был план выдолбить часть Алмаза-1 и сделать по-настоящему надежное пещерное хранилище. Может быть, это окажется ненужным. Солнце медленно угасает, и будет проще сохранить то, что осталось. Тем временем дистилляторная медленно двигалась – менее десяти метров в год – через сугробы льда и воздуха. За ней оставался блеск необработанного алмаза и цепочка якорных гнезд.

Контрольный пост Флории находился в цоколе самых задних башен дистилляторной. В исходном виде это была всего лишь герметичная каморка, где можно было перекусить и соснуть. За годы Изгнания ее обитатели кое-что к ней добавили. Чиви на секунду остановилась. Почти всю свою жизнь она провела в замкнутых помещениях и туннелях или снаружи – в вакууме. Последние изменения Флории превратили контрольный пост в нечто промежуточное. Чиви могла себе представить, что сказал бы Эзр: действительно похоже на маленькую хижину, картинка из волшебной сказки, как мог бы жить фермер у подножья заснеженных холмов на древней Земле рядом с зимним лесом.

Чиви протиснулась мимо аутригеров и якорных тросов – опушка волшебного леса – и постучала в дверь.

Торговля – это всегда весело. Она много раз пыталась объяснить это Томасу. У бедняги доброе сердце, но он происходит из такой культуры, которая просто не может этого понять.

Чиви принесла частичную плату за последнюю выдачу Флории: в термоупаковке был двадцатисантиметровый бонсай, который папа строил несколько мегасекунд. Микропапоротники соединяли кроны в густой навес. Флория поднесла бонсай к свету и посмотрела сквозь зелень.

– Смотри, какие мошки! У них цветные крылья!

Чиви в ответ на реакцию подруги всегда тщательно изображала безразличие, но сейчас не могла с собой справиться и рассмеялась.

– А я думала, заметишь ли ты.

Бонсай был меньше, чем папа обычно делал, но был, быть может, самым красивым, лучше всех, которые Чиви видела в библиотеке. Она полезла рукой в упаковку и вытащила вторую половину платы.

– А это лично от Гонле. Зажим-подставка для бонсай.

– Это же… дерево!

Бонсай Флорию очаровал. Деревянная подставка вызвала реакцию более чем удивленную. Она провела пальцами по полированной зернистой поверхности.

– Мы теперь можем делать его тоннами, вроде как восстанавливать из сухой трухи. Конечно, поскольку Гонле его выращивает в баках, вид у него несколько странный. – Полосы и извивы – это были биоволны, застывшие в дереве. – Нам нужно чуть больше места и времени, чтобы получить настоящие кольца.

А может, и нет. Папа считал, что может и не получится заставить биоволны изобразить кольца роста.

– Неважно, – рассеянно сказала Флория. – Гонле выиграла пари… или твой отец его для нее выиграл. Ты только представь себе – полно настоящего дерева, а не прутики в пузырьках бонсай или ветка в парке времянки. – Она перевела взгляд на довольное лицо Чиви. – И наверняка Гонле считает, что это более чем плата за последнюю сделку.

– Ну… мы надеялись, что это тебя смягчит.

Они сели, и Флория принесла обещанный чай – с плантаций Гонле Фонг, созданных из сугробов летучих веществ и алмаза, окружавших дистилляторную. Потом они стали смотреть список, который Бенни и Гонле вместе составили. Это был не просто заказ, а результат торговли, шедшей день за днем в заведении Бенни. Были здесь и предметы, нужные только эмергентам. Господь Всей Торговли, да здесь и предметы, которые Томас мог бы просто потребовать, а Ритцер Брюгель потребовал бы наверняка.

Возражения Флории были каталогом технических трудностей, перечислением всего, что ей нужно, чтобы выполнить в дистилляторной то, что ее просят. Она могла в этих сделках просить, чего хочет, но то, что ее просили сделать, на самом деле было технически трудно. Когда-то, до Полета, когда Чиви было не больше семи, папа взял ее на дистилляторную на Триленде. «Вот что питает бактериальные, Чиви, точно так, как бактериальная питает парки. Каждый уровень еще удивительнее предыдущего, но выполнить даже простейшую дистилляцию – это вид искусства». Али любил свой уровень этой работы больше всего, но имел уважение и ко всем другим. Флория Перес была талантливым химиком, и мертвый ил, который она создавала, был произведением искусства.

Через четыре тысячи секунд они согласовали перечень уступок и услуг на весь остаток Вахты Флории. Потом они немножко еще посидели, распивая новую партию чая и лениво обсуждая, что можно будет попробовать, когда будут достигнуты текущие цели. Чиви передала Флории заявление Тринли насчет локализаторов.

– Хорошие новости, если старый пердун не врет. Быть может, тебе не придется проживать такие напряженные циклы работы. – Флория оглядела Чиви, и в ее глазах появилось странная грусть. – Ты была совсем девчонкой, а теперь ты старше меня. Не надо тебе так сжигать свою жизнь лишь ради того, чтобы удержать груду камней.

– Это – это все не так плохо. Это надо сделать, даже если у нас нет самой лучшей медицинской поддержки. – К тому же Томас всегда на Вахте, и ему нужна моя помощь. – И знаешь, есть хорошие стороны в том, чтобы все время бодрствовать. Я влезла почти во все. Я знаю, где можно заключить сделку, где взять товар. Совершенствуюсь как торговец.

– Хм-м. – Флория отвернулась, помолчала и вдруг посмотрела на Чиви в упор. – Это не Торговля! Это глупая игра! Прости, Чиви, – сказала она, понизив голос. – Ты не знаешь… но я знаю, что такое настоящая Торговля. Я была на Кьелле. Я была на Канберре. Это, – она повела рукой, будто охватывая всю L1, – просто имитация. Ты знаешь, почему я всегда прошусь на работу в дистилляторную? Я превратила этот контрольный пост во что-то вроде дома, и здесь я могу притворяться. Притворяться, что я одна и далеко отсюда. Мне не надо жить во времянке с эмергентами, которые притворяются, что они – приличные люди.

– Но многие из них – приличные люди, Флория.

Перес пожала плечами:

– Может быть. А может быть, это и есть самое худшее. Эмергенты вроде Риты Ляо и Дзау Циня. Нормальные люди, да? И они каждый день используют других людей хуже, чем скотину, как… как деталь машины. Даже хуже – они этим живут. Ведь Ляо – «старший программист», а Цинь – «старший пилот»? Самое страшное зло во всей вселенной, а для них это – всего лишь обыденность, и они приходят вместе с нами к Бенни, и мы их принимаем!

Голос ее поднялся до визга – и резко оборвался. Она крепко зажмурилась, и с ее лица медленно всплыли в воздух слезы.

Чиви осторожно протянула руку, думая, не стукнет ли ее подруга. Эту боль она уже видела у разных людей. Некоторым она могла объяснить. Другие, как Эзр Винж, жестко держали ее внутри, и она только угадывала намеки на горячую, пульсирующую злость.

Флория молчала, опустив голову. Но потом она вдруг сжала за руку Чиви обеими руками и плача уткнулась ей в плечо. Слова звучали придушенно, почти неразборчиво.

– Тебя не виню. В самом деле. Я знаю про твоего отца… – Она несколько раз молча всхлипнула и заговорила отчетливее. – Я знаю, что ты любишь этого Томаса Нау. Это ничего. Ему не обойтись без тебя, но потом мы все тоже умрем.

Чиви обняла подругу за плечи.

– Но я не люблю его!

Эти слова вырвались неожиданно и саму ее удивили. И Флория тоже вопросительно на нее посмотрела.

– В смысле, я очень его уважаю. Он меня спас, когда все было совсем плохо, когда Джимми убил мою мать. Но…

Странно было говорить такое Флории, говорить то, что раньше она произносила только про себя. Она нужна Томасу. Он хороший человек, воспитанный в страшной и полной зла системе. Доказательство, что он хороший – он пошел настолько далеко, насколько мог, он осознал зло и работает, чтобы положить ему конец. Чиви сомневалась, что могла бы такое сделать. Она, скорее, стала бы как Рита или Дзау, покорно воспринимая зло и радуясь, что не попала в сети Фокуса. Томас Нау действительно хочет изменить положение вещей. Но любить его? При всей его душевности, любви, мудрости, какая-то была… далекость в Томасе Нау. Чиви только надеялась, что он никогда не узнает, как она о нем думает.

И еще надеялась, что Флория перед своими бунтарскими речами убрала жучки Ритцера.

Чиви отбросила эти мысли. Минуту они с Флорией просто сидели и смотрели друг на друга, удивляясь такой своей откровенности. М-да. Чиви потрепала Флорию по плечу.

– Я тебя знаю уже больше года совместной Вахты, и впервые ты так говоришь…

Флория выпустила руку Чиви и вытерла слезы.

– Ага. Раньше я умела держать это под крышкой. «Сиди тихо, – говорила я себе, – как положено маленькому покоренному коробейнику». Мы все это очень хорошо умеем, правда? Может, потому, что смотрим далеко вперед. А теперь… Ты знаешь, что у меня была сестра в нашем флоте?

– Нет.

Ты уж прости. Столько было людей во флоте перед сражением, а маленькая Чиви знала только очень немногих.

– Луан была из универсалов, звезд с неба не хватала, но умела ладить с людьми, в общем, из тех, кого умный капитан флота вводит в группы для смазки. – На лице Флории чуть не всплыла улыбка, и тут же утонула в мрачных воспоминаниях. – У меня докторская по химическим производствам, но они фокусировали Луан, а меня отпустили. Это должна была быть я, а они взяли – ее.

Лицо Флории передернулось, выразив чувство вины, которая не имела оснований. Может быть, Флория оказалась иммунной к постоянной инфекции мозговой гнили, как многие из Кенг Хо – а может, и нет. Томасу нужно было не меньше свободных, чем фокусированных, иначе вся система захлебнется в деталях и погибнет. Чиви открыла было рот, чтобы это сказать, но Флория не слушала.

– Я с этим смирилась. И следила за Луан. Они фокусировали ее на свое искусство. Вахту за Вахтой она со своей группой вырезала эти фризы в Хаммерфесте. Ты наверняка ее сто раз видела.

Уж это точно. Группы резчиков – это была самая нижняя ступень для фокусированных. Не то, что творческая работа Али или переводчиков. Система «искусства легенд» эмергентов не оставляла места для творчества. Рабочие гравировали стенки алмазного коридора сантиметр за сантиметром, выскабливая крошечные пылинки из основы по выданному шаблону. Исходный план Ритцера состоял в том, чтобы израсходовать «ненужные людские ресурсы», заставляя их работать до смерти без медицинского обслуживания.

– Но они ведь уже не работают Вахту за Вахтой, Флория.

Это был один из первых триумфов Чиви над Ритцером Брюгелем. Напряженность работы резчиков снизилась, и те из них, кто бодрствовал, получили доступ к медицинским ресурсам. Граверы переживут Изгнание и дождутся освобождения, которое обещал Томас.

Флория кивнула:

– Верно, и хотя наши Вахты почти не перекрывались, я все еще не упускала Луан из виду. Я ходила по коридорам, делая вид, что иду мимо. Я даже говорила с ней об этом мерзком искусстве, которое она полюбила – это было единственное, о чем она могла говорить. «Повержение Френкийского Орка»! – Флория с отвращением выплюнула это название. Гнев ее стих, она сама, казалось, поникла. – И все равно, я все еще ее видала иногда, и, быть может, будь я хорошим умненьким коробейником, ее когда-нибудь освободили бы. Но теперь… – Она повернулась к Чиви, и проговорила с болью. – Теперь ее нет, и она даже в списках отсутствует. Они сказали, что отказал ее гроб. Сказали, что она умерла в анабиозе. Лживые, вероломные суки …

Анабиозные контейнеры Кенг Хо были настолько надежны, что вероятность отказа была только предположительной, по крайней мере при правильном использовании и на протяжении периода не более 4 Гсек. У эмергентов аппаратура была чуть менее надежной, а после сражения уже ничьей нельзя было доверять до конца. Смерть Луан – скорее всего, просто прискорбный несчастный случай, еще одно эхо того безумия, которое чуть не убило их всех.

Но как убедить в этом бедняжку Флорию?

– Мне кажется, нельзя быть уверенными ни в чем, что нам говорят, Флория. Система эмергентов построена на зле. Но… Я долго была на стопроцентной Вахте. И даже сейчас на пятидесятипроцентной. Я почти во всем принимала участие. И знаешь что? За все это время я ни разу не поймала Томаса на лжи.

– Ну и что? – буркнула Флория.

– И зачем кому-то убивать Луан?

– А не сказала «убивать». Твой Томас, может, просто не знает. Понимаешь, не я одна болталась возле граверов. Два раза я видела Ритцера Брюгеля. Один раз там были все эти женщины, а он просто стоял позади и смотрел. А другой раз… другой раз там был только он и Луан.

– Ох! – Очень тихо вырвалось это слово.

– У меня нет доказательств. Я видела только жест, позу, выражение лица этого человека. И потому я промолчала, а теперь Луан больше нет.

Паранойя Флории вдруг показалась очень правдоподобной. Ритцер Брюгель действительно был чудовищем, и это чудовище едва сдерживалось системой предводителей. Воспоминание о стычке с ним никогда не уходило из памяти Чиви, хлоп-хлоп-хлоп его стальной палки по ладони, когда он на нее обозлился. В тот момент Чиви испытала только гневное торжество от того, что смогла его осадить. Но с тех пор поняла, как ей следовало тогда испугаться. Если бы не Томас, Ритцер наверняка убил бы ее… если не хуже. Ритцер знал, что будет, если его поймают.

Подделать смерть, даже совершив несанкционированную казнь – хитрая штука. У предводителей свои странные требования о регистрации всего происходящего. Если только Ритцер не феноменально ловок, останутся следы.

– Послушай, Флория. У меня есть способы это проверить. Может, ты и права насчет Луан, но так или иначе мы докопаемся до правды. И если ты права – знаешь, Томас никак не сможет смириться с таким злоупотреблением властью. Ему нужна помощь людей Кенг Хо, иначе ни у кого из нас нет шанса выжить.

Флория поглядела на нее серьезно, и вдруг порывисто обняла. Чиви ощутила дрожь ее тела, но это не было рыдание. Потом Флория сказала:

– Спасибо тебе. Спасибо. Я всю последнюю мегасекунду так боюсь… и мне так стыдно.

– Стыдно?

– Я люблю Луан, но фокус сделал ее чужой. Мне надо было орать во всю глотку, когда я узнала, что ее больше нет. Черт побери, мне надо было жаловаться еще когда я впервые увидела с ней Брюгеля! А теперь… – Флория отпустила свою хватку и улыбнулась Чиви дрожащей улыбкой. – Теперь я еще кого-то, быть может, подвергаю опасности. Но у тебя хотя бы есть шанс… и ты знаешь, может быть, она еще жива. Если только мы ее найдем достаточно быстро.

Чиви выставила ладонь вперед.

– Посмотрим, посмотрим. Зависит от того, что я выясню.

– Это да.

Они допили чай, обсудив все, что Флория помнила о сестре и что видела. Она изо всех сил теперь старалась казаться спокойной, но получилось не слишком убедительно.

Чиви помогла Флории поставить пузырек бонсай под главным светом комнаты.

– Я тебе еще много дерева могу принести. Гонле очень, очень хочет от тебя программу для мета-акрилатов. Сможешь покрыть стены своей каюты полированным деревом, как у капитанов морских судов древних времен.

Флория оглядела свою тесную каморку и подыграла ей.

– Интересная идея. Скажи ей, что мы можем договориться.

Чиви уже стояла у шлюза и натягивала шлем скафандра, когда обернулась и увидела на лице Флории страх.

– Чиви, будь осторожна!

– Буду.

Чиви провела катер по всем остальным точкам, инспектируя скалы, регистрируя проблемы и изменения в сети зипхедов. Тем временем ее разум пробегал по опасным коридорам. Это время можно было использовать для обдумывания. Если Флория права, то даже имея на своей стороне Томаса, она здорово рискует. У Ритцера много где есть свои люди. Если он может вмешаться в систему анабиоза или подделать записи о смерти, значит, хороший кусок сети Томаса у него под контролем.

А Ритцер подозревает, что я знаю?

Чиви скользила над каньоном, отделяющим Алмаз-3 от Алмаза-4. Голубая Арахна светила прямо в спину, подсвечивая расселину, где сходились неровные поверхности скал. Кое-где произошла сублимация водяных скреп. Слишком тонкая, чтобы ее отметила сенсорная сетка, но если приблизить лицо на сантиметры к поверхности, то это видно. Но даже пока Чиви записывала голосом проблему, часть ее разума рассматривала куда более опасный вопрос: у Флории хватило бы ума вычистить от жучков свою каморку даже снаружи. А Чиви очень внимательно относилась к своему скафандру. Томас дал ей разрешение отключить в нем все жучки, как официальные, так и тайные. Сеть – это другое дело. Если Ритцер занимался тем, чем думала Флория, то он, вполне вероятно, следит за всей связью в коллективе. И трудно будет что-нибудь найти, если его не отвлечь.

Значит, надо быть очень, очень осторожной.

Нужен будет какой-то повод для того, что она хочет сделать. О! Изучение персонала, которое поручено Эзру и ей. По дороге с инспекции скал было бы очень разумно этим заняться. Она послала Эзру вызов низшего приоритета, прося о разговоре, потом загрузила большой кусок данных по Вахте и персоналу. Там должны быть записи по Луан, но она теперь кэшировала их к себе, а у нее процессор защищен собственной системой безопасности Томаса.

Она вызвала биоизмерения Луан Перес. Так, сообщается о смерти в анабиозе. Чиви пробежала текст. Куча профессионального жаргона насчет отказавшего гроба. У Чиви многолетний опыт работы с анабиозным снаряжением, пусть даже только оператором. В общем, она понимала это обсуждение, хотя тут зипхед явно усердствовал не по разуму – такое может быть, если фокусированного попросили придумать правдоподобную причину отказа.

Катер выплыл из тени скал, и солнце смыло голубой свет Арахны. Солнечная сторона скал была голым камнем, графит на алмазе. Чиви притемнила вид и вернулась к рапорту о гибели Луан. Почти чистый рапорт. Он мог бы ее и обмануть, не имей она подозрений и не знай все требования эмергентской документации. Где третья и четвертая перекрестная проверка вскрытия? Рейнольт всегда требовала этого от своих зипхедов – эта женщина теряла последние крохи гибкости, когда речь шла о жертвах среди зипхедов.

Рапорт фальшивый. Томас это поймет, как только она ему этот рапорт покажет.

Наушник пискнул.

– Привет, это Эзр.

Ах ты черт! Она его вызвала только для прикрытия, чтобы загрузить большой блок данных и посмотреть дело Луан. Так вот тебе пожалуйста.

Мгновение казалось, что он в катере вместе с ней. Потом изображение мигнуло – ее скорлупки сообразили, что не могут поддержать иллюзию – и поставили его в фиксированном положении на псевдодисплее. За ним виднелась сине-зеленая стена мансарды Хаммерфеста. Конечно, он у Триксии.

Изображение было более чем достаточно четким, чтобы разглядеть нетерпение у него на лице.

– Я решил тебе сразу перезвонить. Ты знаешь, что я ухожу с Вахты через шестьдесят килосекунд?

– Знаю, извини, что беспокою. Я тут смотрела статистику по персоналу. По той работе для планового комитета, что нам с тобой сунули, помнишь? В общем, у меня вопрос.

Мысли ее лихорадочно бежали впереди слов, подыскивая тему, которая могла бы оправдать такой вызов. Забавно, как самая мелкая попытка обмана сразу усложняет жизнь. Чиви промямлила еще несколько фраз и наконец нашла по-настоящему глупый вопрос насчет состава специалистов.

Эзр посмотрел на нее чуть странновато и пожал плечами.

– Ты спрашиваешь о конце Изгнания, Чиви. Кто знает, что нам понадобится, когда пауки будут готовы для контакта. Я думаю, мы тогда поднимем из анабиоза всех специалистов – и вперед.

– Это да, таков план, но вот детали… – Чиви старалась добиться правдоподобия. Главное теперь – это закончить разговор. – Значит, мне придется еще над этим подумать. Давай встретимся лично, когда ты выйдешь из анабиоза.

Эзр скривился.

– Это еще не скоро. Я заваливаюсь на пятьдесят мегасекунд.

Почти два года.

– Что?

Это было в четыре раза больше, чем обычное время Эзра вне Вахты.

– Знаешь, новые лица, поддержание формы…

В дереве Вахт Эзра были ветви, которым не отводилось много времени. Томас и комитет менеджеров – включая Чиви и Эзра! – считали, что каждый должен получать время на практическую работу и обычные учебные курсы.

– Ты рано уходишь.

А 50 Мсек – это больше, чем она рассчитывала.

– Ага. Что ж, с чего-то надо начать. – Он отвернулся от видеодатчика, глядя в сторону. На Триксию? Когда он повернулся снова, тон его был не таким нетерпеливым, но более решительным. – Послушай, Чиви! Я ухожу на лед на пятьдесят кусков, и даже когда вернусь, буду на цикле малой интенсивности. – Он поднял руку, будто предупреждая возражения. – Я не жалуюсь! Решение принято при моем участии… Но Триксия все это время будет на Вахте. Это дольше, чем она когда-либо оставалась одна. Ее некому будет защитить.

Чиви хотелось протянуть руку и его утешить.

– Никто ее не обидит, Эзр.

– Да, я знаю. Она слишком ценная, чтобы позволять ее обижать. Как твой отец. – Что-то мелькнуло у него в глазах, но не его обычная злость. Бедняжка Эзр молил ее о помощи! – Они поддерживают ее тело в рабочем состоянии, в разумно чистом виде. Но я не хочу, чтобы ее запрягали сильнее, чем уже запрягли. Присмотри за ней. У тебя есть власть, хотя бы над такой мелочью, как Траг Силипан.

Впервые Эзр всерьез просил ее помочь.

– Я прослежу за ней, Эзр, – тихо отозвалась Чиви. – Обещаю.

Когда он отключился, Чиви посидела еще несколько секунд неподвижно. Странно, что телефонный звонок, случайный и липовый, произвел такое впечатление. Но так всегда действовал на нее Эзр. Когда ей было тринадцать, Эзр Винж казался ей самым чудесным человеком во всей вселенной – а единственным способом привлечь его внимание было его изводить. Такие подростковые впечатления должны бы уже испариться, разве нет? Иногда Чиви думала, что устроенная Дьемом бойня как-то заморозила ее душу, заставила застрять на последних безоблачных днях перед всеми этими смертями… Как бы там ни было, а ей было приятно, что она может для Эзра что-то сделать.

Может быть, паранойя заразна. Луан Перес мертва. Теперь Эзр уходит на куда более долгий срок, чем они рассчитывали. Интересно, кто на самом деле распорядился об изменении Вахт? Чиви просмотрела считанные данные. Номинально изменения исходило от комитета менеджеров Вахт… а подписано Ритцером Брюгелем. Такое часто бывало – подобные изменения подписывал один из предводителей.

Катер Чиви продолжал свой медленный подъем. С этого расстояния скопление скал казалось неровным нагромождением, сверкающий на солнце Алмаз-2 затмевал самые яркие звезды. Это казалось бы видом дикой природы, если бы не сверкающая правильная форма базы Кенг Хо рядом со скалами. Приспособив зрительные приборы, Чиви могла разглядеть десятки складов системы L1. Ниже, в тени скал, находились Хаммерфест и дистилляторная, а также арсенал L1-А. На орбите вокруг базы вращались разбитые и полуразбитые корабли, которые привезли сюда людей. Чиви использовала их как маломощные средства для помощи электросоплам. Отлично связанная динамическая система, хотя она и выглядела хаосом по сравнению с тем, что было первые годы Изгнания.