Текст книги "Время кумаруна"

Автор книги: Веранда Си

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

– Для вас все что угодно, моя милая джейя, – прошептал он ей с придыханием и припал к ее губам.

Так они долго стояли возле лимонного столика с цветами и целовались. Поцелуи были нежными и естественными, совсем не похожими на те, что она чувствовала сегодняшней ночью.

«Он быстро учится, такой способный, – анализировала Влада, утопая в его объятьях. – Целуется почти идеально, уверена, что очень скоро полностью освоится. А как он заигрывал с моими волосами… Сдается, он не до конца откровенен, говоря, что прикосновения для них ничего такого не значат».

Вскоре ее шея стала затекать, ведь Эрик был очень высок. Влада навалилась на него телом и вынудила сесть на край стола – так их лица оказались почти на одном уровне. Она купалась в его волосах, а он – в ее. Эрик вошел во вкус: обнимал ее плечи и спину, потягивал волосы на коротком затылке, от чего ее тело горело желанием, однако удовлетворения потребностей, к несчастью, не предвиделось. И сама она дала волю пальцам: гладила его спину, массивные плечи, шею с невероятной на ощупь мужской гладкой кожей. А его запах – тонкий и жаркий – дурманил ей рассудок. В этом аромате улавливалась нотка чего-то такого знакомого из самых глубин подсознания. «Может быть, этот запах родом из детства? – предположила она. – Не успокоюсь, пока не вспомню, что мне это напоминает».

Влада млела от происходящего, а в голове крутилось: «Я не знаю, как выпутаться из всей этой истории, но, возможно, мы что-нибудь придумаем?.. Когда двух людей так патологически влечет друг к другу, должен же быть для них хоть какой-то приемлемый выход? Обязательно должен…»

Губы Влады начало саднить. Она вообще давненько не целовалась так страстно, обходясь в «семейной жизни» короткими чмоками. А ее новый богоподобный партнер сегодня был ненасытен. Еще бы, годы упущенных поцелуев! Ей пришлось остановить ласки первой. Она немного отстранилась от губ Эрика, чмокнула его еще пару раз, чтобы не прекращать контакт резко, и игриво потрепала за волосы. Его лицо показалось немного испуганным, она поняла, что срочно должна похвалить его:

– Ты прекрасно целуешься, Эрик, и обнимаешься. Мне очень нравится целоваться с тобой.

– Почему же ты тогда остановилась?

– Потому что у поцелуев есть определенный срок, они не могут длиться вечно, мой господин. – Влада дополнила сказанное улыбкой номер один, и Эрик расцвел.

– Я понял… – Он по-мальчишечьи почесал затылок.

– К тому же, я хочу говорить с тобой, – добавила она.

– О чем ты хочешь меня спросить?

– Что ты сказал, когда на мне не было переводчика?

– Я рад, что ты спросила. Я не скажу тебе, джейя. Когда-нибудь придет этот день, и я раскрою тайну сказанного в шатре. И тебе будет очень приятно узнать это.

– Я поняла. Хорошо, я принимаю правила игры. – Неожиданно для него она изловчилась и стянула с уха переводчик.

– Эрик, я беременна, – сказала она серьезно. – И если ты не сделаешь меня своей королевой, я усну вечным сном спящей красавицы. И никто, даже ты, не сможет разбудить меня. И ты никогда не займешься сексом с земной женщиной. А также я не рожу тебе детей… Но если ты сможешь каким-то образом понять, о чем я сейчас здесь лепечу, знай – я, конечно, шучу и играю с тобой. Ты никогда не женишься на мне, я понимаю это, хоть и не разбираюсь в ваших законах. Но если все же случится чудо и когда-нибудь я стану твоей и рожу от тебя – я буду самой счастливой дурочкой на свете! – Влада рассмеялась, обняла Эрика за шею и чмокнула в щеку. Затем раскрыла ладонь и отдала ему переводчик, наслаждаясь его недоумением.

– Ты шалунья, – без особой эмоциональной окраски сообщил он, вероятно, скрывая за этим досаду. – Твой язык очень красивый.

– Не настолько красивый, как твой, – парировала она с усмешкой.

Девушка отошла от источника соблазна и направилась в сторону красного дивана, удобно устроившись в уголке. Эрик проследовал за ней и сел на незначительном расстоянии.

– Скажи, всего ли тебе хватает в комнате? Ну, кроме ярких подушек? – поинтересовался он.

«Как мило, что он завел эту тему, – подумала Влада. – Это мой шанс».

– Сказать по правде, мне очень недостает трех вещей – часов, бритвы и… трусов. Это предмет гардероба, который остался лежать на площади в день нашей встречи, когда меня увели под руки два здоровенных амбала.

– Джейя, прости меня за тот день. Я был ошарашен, растерян… Подавлен. Я вряд ли мог бы обеспечить тебе более комфортные условия сопровождения, – выдохнул он и опустил глаза. – Я понял, в чем ты нуждаешься сейчас, не беспокойся ни о чем. – Эрик смолк, и на некоторое время в комнате воцарилась тишина.

Спустя минуту он подвинулся к ней вплотную и взял за руку.

– Ты хочешь обсудить тот день?

– М-м… пожалуй, мы можем поговорить об этом, – согласилась она. – Но я очень не хочу испортить день сегодняшний. Если информация уж слишком неприятна, пожалуй, я бы узнала о ней завтра.

– Как знать, джейя, как знать… Мне трудно предположить, как ты воспримешь.

Вновь повисла немая пауза.

«Как же быть? – думала Влада. – Мне нужно узнать еще столько ответов. А если правда окажется чересчур шокирующей, что мне делать – с визгом выбегать из шатра и удирать наутек?.. Но раз тема уже затронута, сложно будет переключиться на погоду…»

– Я обещаю, что буду стараться понять твои мотивы всеми фибрами души, – ответила она. – А для твоего переводчика сформулирую так: я очень постараюсь тебя понять. Но не могу обещать наверняка, ведь не знаю, как обстоит дело на самом деле.

Эрик развернулся к ней лицом и сильнее сжал руку.

– В Эйдерине, как и на всей планете, остро стоит проблема снижения рождаемости, – начал он. – Возможно, это связано с утерей волшебной составляющей кумаруна. Наши ученые до сих пор не знают истинных причин. Но за последние пятьдесят лет проблема народонаселения обострилась повсеместно. Если во времена могущества кумаруна в семьях в среднем было по три ребенка, сейчас удается зачать в среднем одного. Двое детей – это роскошь нашего времени. Многие семьи вообще бесплодны. Мы вымираем, джейя. Еще лет двести – и человечество исчезнет с лица планеты. Бесплодие прогрессирует – физически здоровые мужчины и женщины по необъяснимым причинам часто не могут зачать. Пары, которым единожды улыбнулась удача, часто не в силах родить второго ребенка. Ученые ставили разные эксперименты и определили, что смена сексуальных партнеров в ряде случаев дает положительный сдвиг. Вначале общество взбеленилось – было много дебатов и споров. Но постепенно все согласились с необходимостью принятия жестких мер в репродуктивной политике. Пары, которые не могут зачать более трех лет, попадают под программу репродуктивного вспоможения. Ученые разработали разные методы – Совет их одобрил. Даже Верховный правитель не может вмешиваться в эти программы. Воля одного человека, пусть и Рэйс кэнта, не может решать судьбу целого мира.

– Ты тоже не можешь зачать? У тебя есть супруга, с которой вы три года…

– Нет, нет, все не так, – поспешил заверить он. – Я – отдельная история. Моя мать была сестрой Верховного правителя Горгия – моего дяди. Тот с женой не мог иметь детей. Ни одна женщина, несмотря на примененную впоследствии систему вспоможения, не смогла зачать от него. Когда моя мать погибла, он усыновил меня, и я стал официальным наследником престола. Я вообще единственный ныне живущий представитель рода Победителей. У меня нет даже сколько-нибудь далеких родственников. Я последний правитель, в чьих жилах течет кровь древнего и могущественного рода.

– Так вот оно, какое твое прозвище, – сказала Влада. – Ты – Эрик Победитель?

– Да, джейя. И очень важно, чтобы у меня родился наследник. Если этого не произойдет – моя ветвь оборвется. Вместе с этим угаснет надежда народа на возвращение силы кумаруна.

– Почему?

– Люди верят, что пока продолжается род Победителя, не все потеряно для волшебства и кумарун однажды вернется. Ведь перед смертью самой большой мечтой моего пра-пра-много раз прадеда Тита было то, что его род будет царствовать всегда. Править достойно и по совести. С его уходом власть впервые стала передаваться по наследству. Но вместе с тем начало угасать и волшебство кумаруна. Волю Тита считают второй вероятной причиной произошедших несчастий с кумаруном после приключений Гепраста. Мой пращур никогда не проигрывал в том, чего страстно желал. Возможно, цена передачи власти по наследству – отказ от волшебства, иначе очень трудно удержать трон.

– Скажи, а разве в прошлом ни у кого не возникало идеи оборвать ваш род? Чтобы желания Победителя не смогло осуществиться. По-моему, это логично, хоть и очень жестоко.

– Тит позаботился и об этом. Он создал систему сложных оберегов, заклинаний и особых конструкций по всему свету, скрытых от посторонних глаз. Каждый, кто попытается причинить весомый физический вред одному из Победителей, умирает в муках, и на всех членов его семьи ложится проклятье, убивающее весь его род в течение пятилетия.

– Вот это да! Страшилки. И что, проклятье до сих пор работает?

– Уже три поколения никто этого не проверял, джейя. Скорей всего, да. Мой пращур был величайшим дипломатом. Он умел управлять людьми, которые всецело его поддерживали и доверяли ему, потому сделали эту сложнейшую работу для него безукоризненно.

– Все-таки я не очень поняла… – призналась Влада. – С одной стороны, люди надеются, что волшебство вернется, пока правят Победители, с другой – верят, что именно Тит и стал причиной ухода силы кумаруна. Как это все сочетается?

– Ты очень умна, джейя, – сказал он с восхищением. – Все так и есть. Обе эти веры живут в народе одновременно. Философские дебаты на эту тему – излюбленное времяпрепровождение всех интересующихся политикой. Видишь ли, объективно Тит ни за что не мог пожелать, чтобы волшебство покинуло мир навсегда. А потому версия, что именно он и является причиной ослабления кумаруна, – малодоказательна.

Оба выдержали недолгую паузу.

– Ми джейя, я был женат, – произнес он напряженно. – Я знал свою супругу с детства, мы вместе росли в имении моего отца, которого я даже не помню. Он умер, когда мне не было и трех лет. Вместе с ней мы играли, фантазировали. Когда умерла моя мать, мне было десять. Меня привезли во дворец. Стоило больших усилий, чтобы мою на тот момент подругу взяли вместе со мной, но я добился разрешения у дяди. Она стала моим единственным настоящим другом. Когда мы достигли половой зрелости, между нами вспыхнули чувства. Если двое понимают, что любят по-настоящему, у нас принято жениться. Нашему браку не препятствовали, ученые выяснили, что вероятность появления детей в браке по любви выше. Это сыграло нам на руку, ведь в противном случае женитьба не была бы одобрена Советом, ведь моя избранница была из самой простой семьи. Нам было по девятнадцать лет. В двадцать ее не стало – ее жизнь оборвала болезнь. Мы не успели родить ребенка. Если б она не умерла и спустя трех лет брака не понесла от меня – закон о репродуктивном вспоможении применился бы и к нам. Это все равно убило бы ее, разбило б ей сердце. В любом случае я не в силах ничего изменить и воротить время вспять. Она умерла.

Он грустно рассказывал свою историю и более не смотрел на Владу. Она внимательно слушала, стараясь не шевелиться и дышать как можно тише, так как понимала, что исповедь дается ему очень трудно.

– После ее смерти два года я пребывал в душевном хаосе, пока в двадцать два не взошел на престол и не погряз в делах государства. Когда я стал Верховным правителем, Совет обязал меня жениться. Мне дали ровно год на выбор невесты. Я никого не искал, а если б и пытался, то не нашел, ведь лицо моей Эммы все еще стояло перед глазами.

Эрик сглотнул и взглянул на Владу, пытаясь считать с лица ее состояние, но она постаралась ничем не выдавать смешанных чувств. Он продолжил:

– В двадцать три они обязали меня сделать выбор – женитьба на первой встречной, одобренной Советом, или участие в системе репродуктивного вспоможения без женитьбы. Та, кто первой забеременела бы от меня, та и стала бы матерью наследника. Я согласился на второе. Конечно, на второе, ведь жениться ни на ком я точно не хотел. Но стране очень нужен наследник, я понимаю это. Вначале ко мне приводили разных девушек… Я обязан был раз в неделю совершать с одной из них акт совокупления. Я выполнял условия договора. Технично. Но вскоре начались проблемы. Девушки – живые люди, они нуждались в тепле и внимании, а я не мог им этого дать. Я не хотел никого подпускать к себе близко. Женщины были недовольны, они строили хитроумные планы моего соблазнения. В общем, во дворце начались интриги...

– Женщины есть женщины, мне прекрасно это знакомо, Эрик, – поддержала она его словами. – Прошу, продолжай. Пока я тебя хорошо понимаю.

– Однажды все окончательно вышло из-под контроля, и я сказал: «Стоп!» Я захотел пойти ва-банк: пришел в Совет с предложением, выходящим за грани морали. Я хотел играть на своих условиях, джейя. Мне надоело, что другие выбирают за меня – с кем и когда мне спать, – пытался объяснить он с пламенной уверенностью в глазах. – Мое предложение было омерзительным, но очень эффективным с точки зрения репродуктивной политики. Я придумал то, свидетелем чего ты стала. Я назвал это «репродуктивным кругом». Раз в неделю на площади собираются от двадцати до пятидесяти женщин, одобренных Советом в потенциальные матери моего ребенка. Приглашаются те, у кого на этой неделе была овуляция. Я вправе сам выбирать, с кем совокупляться, но в количестве не менее трех за сессию. Однако есть рекомендации Совета – производить не менее пяти осеменений. В дни, когда мне особенно одиноко, я делаю это десять и даже пятнадцать раз, джейя… Прошу, пойми меня. Вначале это был мой вызов обществу, его закостенелому укладу, мне нечего было терять по большому счету. Но за три года этой практики еще ни одна не забеременела от меня! Я в панике, джейя. Совет давит на меня, пытается ввести дополнительные правки. Они привлекают к участию все новых и новых женщин. Если вначале условием участия в программе было то, что родившая от меня женщина станет матерью наследника и будет жить в роскошных условиях, то сейчас такая мотивация уже не работает. Теперь им очень хорошо платят. Были случаи, когда участницы обманным путем пытались убедить Совет, что они понесли от меня. Но в наше время это с легкостью проверяется, они были разоблачены и наказаны. Попытки фальсификации не повторялись уже более года. Я ведь сам очень хочу стать отцом, и каждый раз безмерно опечален, узнавая об очередном вранье. Мой род должен продолжить существование, джейя. Я не могу оказаться последним Победителем. Войти в историю проигравшим – позор для представителя нашего великого рода.

У Влады не было слов. Перед ней сидел и изливал душу серьезный мужчина, который внутри оставался бедным маленьким одиноким мальчиком. «Что ж, его история вполне понятна, – решила она, скрепя сердце. – Он нашел выход для себя, вполне логичный с его точки зрения. Он никого не любил и любить не хотел. Оргия на площади – выход. Никто не сможет привязаться к нему, не сплетет интригу во дворце…Умный ход».

– А зимой, где это происходит зимой?

– В дни непогоды и в холодное время на площади устанавливается шатер, джейя. Зимой его обогревают. Скажи мне, Влада, ты сможешь понять это?

– Все весьма логично, Эрик. Я понимаю тебя и скорблю по твоей ушедшей любви. И мне жаль, что у вашего народа такие серьезные проблемы. И еще больше я сочувствую, что твой ребенок не торопится появиться на свет. Я искренне тебе этого желаю.

– О, джейя! – Эрик стремительно соскочил с дивана, отпустил ее руку, которая до сих пор была зажата в ладонях, и припал перед ней на оба колена. Положил голову на бедра и обнял руками.

– Ты понимаешь меня, но не прощаешь! – вымолвил он с надрывом. – Я прочел это в твоих глазах. – Он поднял лицо и заглянул в ее душу своими «океанами», полными печали, страдания и … чего-то еще… любви?

– Эрик, милый Эрик… Мне не за что прощать тебя, – пыталась объяснить Влада, безуспешно стараясь поднять его с пола. – Я ворвалась в твою жизнь, и ты ничем не был обязан мне. Это твое прошлое, твоя страна. Ты правитель, у тебя есть долг. Повторюсь: мне не за что прощать тебя. Но ответить однозначно, принимаю ли я это, я не могу. Мне нужно хорошо обдумать все. Услышанное переворачивает с ног на голову мое представление о мире, мужчинах и отношениях. Прошу, пойми и ты меня. Я не говорю «нет». Я беру паузу для размышлений.

– Конечно, джейя, я понимаю тебя. Я буду рад, если ты все взвесишь и примешь решение, о котором не будешь сожалеть впоследствии, каким бы оно ни стало. Я не все сказал тебе, что хотел. «Ми джейя» – так я называл только свою жену. Когда мы впервые были близки, я сказал ей: «Ми джейя» – а она рассмеялась мне в ответ. Ее улыбка и смех – они в точности повторяли твои. Заметь, ми джейя, не ты подобна ей, я сказал именно так, как думаю. Ты уникальна, неповторима. Я смирился с гибелью Эммы и готов жить дальше, любить с новой силой и по другому сценарию, не оглядываясь назад. Я долго ждал тебя, но не верил и не искал, но ты пришла ко мне из другого мира.

Эти слова были практически признанием в любви. Влада была очарована. Она вновь потянула его за руки и на этот раз усадила рядом с собой.

– Эрик, ты такой романтик! Но ты меня совсем не знаешь. У меня временами скверный характер… Могу я задать тебе уточняющие вопросы, чтоб принимать решение, ясно представляя картину?

– Любые вопросы, ми джейя.

– Говоря о решении, которое я должна принять, что ты конкретно имеешь в виду?

– Я хочу попробовать построить с тобой отношения. Семейные, если тебе будет угодно. Совет не разрешит мне жениться на тебе, по крайней мере, это произойдет нескоро и при очень сложных политических расстановках. Но они не могут запретить мне спать с тобой в одной кровати и проводить свободное время. Я хочу найти способ быть лучшим любовником для тебя. И я готов учиться, чего бы мне это ни стоило. Я не считаю, что различия в нашей анатомии настолько критичны. Я много думал об этом и пришел к такому выводу. Есть более сложное препятствие, и оно, я боюсь, будет причиной краха моих надежд: у меня нет никакой возможности отказаться от системы, которую я сам и предложил Совету.

– Репродуктивный круг, – горько озвучила Влада.

– Да. Каждую субботу, в семь вечера, до скончания времен, покуда у меня не родится кровный наследник, или я не умру, или не начну страдать половым бессилием, я обязан буду там быть и совершать три, а лучше пять осеменений, чтобы не усугублять отношения с Советом. Такова горькая правда. Есть лишь один вариант обойти этот закон – предложить другую достойную альтернативу, позволяющую иметь лучшие шансы на зачатие. Но, право, сложно придумать что-то более эффективное и менее омерзительное.

– А искусственное оплодотворение?

– Этот метод признан малоэффективным в сравнении с естественным. Потому Совет не считает его достойной альтернативой.

Влада призадумалась. Она действительно не знала, какое именно решение примет. Откровенность Эрика прельщала, но условия игры были уж слишком грязными. Однако уже сейчас она осознала, что в случае положительного ответа непременно изыщет способ переписать сценарий репродуктивного круга. Игра на своих правилах способна подсластить самую горькую бочку дегтя, даже если не получится полностью отказаться от сексуальных бесчинств.

– Эрик, мой последний вопрос. Вернее, утверждение. Я не смогу родить наследника. Ты же понимаешь это?

– Это не важно, джейя. Сотни женщин моего мира за эти годы не смогли родить от меня. Если бы я женился на местной – наверняка бы так и остался без наследника. Конечно, чувства увеличивают вероятность. Но я не хочу никого, кроме тебя. Вдобавок мечты часто сбываются, и я продолжаю верить в чудеса. Владыка кумаруна, возможно, услышит мои молитвы и откликнется.

– Ты веришь в него?

– Я верю в кумарун. Владыка для меня это, скорее, речевая фигура. Волшебство обязательно вернется. Однажды.

– Я благодарна тебе за правду. Мне многое стало ясно, и я даже рада, что мотивы сцены на площади оказались именно такими. Конечно, подобного я и представить не могла…. Я сообщу тебе о решении, как только приму его.

– Ты хочешь вернуться во дворец?

– Не знаю, мои мысли и чувства спутаны. Мы сможем поговорить о чем-то нейтральном?

– Конечно! – Он соскочил с дивана и устремился к радужному шкафу. Открыл одну из створок, и Влада увидела, что это холодильник, битком забитый всевозможными яствами, уже сервированными для подачи. Оставалось извлечь, поставить на стол и наслаждаться.

– Проголодался? – спросила она его ласково. – Я помогу тебе накрыть.

– Еда – лучший способ переменить тему разговора и поднять настроение! – Он отодвинул для нее стул. – Прошу вас, леди, присаживайтесь... И предупреждаю, что ты не должна придерживаться наших традиций: кушай, сколько душе угодно, я ничего такого о тебе не подумаю. – Он подмигнул ей и поспешил самостоятельно накрыть на стол.

– Договорились, – кивнула она. – Странно, некоторые наши традиции кардинально отличаются – вы даже не слышали о поцелуях! Но при этом подмигиваете так же, как и мы. – Эрик смешливо пожал плечами.

Он занял место напротив и протянул ей блюдо с овощным салатом.

– Кстати, у меня есть информация, которая будет тебе интересна. Состав твоей крови изучен, и медики пришли к выводу, что наши гены на девяносто восемь целых и семьдесят три сотых процента идентичны. Что говорит о принадлежности к одному виду, который в силу действия некоего фактора был на долгое время разделен и части изолированы друг от друга. Но все же мы оба являемся людьми. А что это для нас значит?

– Что у нас теоретически могут быть дети, Эрик.

Влада прекрасно поняла его слова и, чего скрывать, обрадовалась: «Он человек! – ликовало подсознание. – Ни пришелец, ни эльф (а было бы прикольно), ни бог. Он человек, как и ты!»

Радость быстро сменилась подозрением: «Он что, прямо сказал о моей крови? Я не ослышалась?»

– Вы брали мою кровь? – переспросила она серьезно.

– Да. Но ты ведь знаешь об этом, – ответил он, сохраняя невозмутимость. – Необходимо было выяснить, здорова ли ты, нужна ли тебе медицинская помощь? Заодно врачи провели изучение твоей ДНК, – говорил он обстоятельно. – Влада, одна из наших главных угроз – вымирание! Они не могли не изучить твою кровь, не злись. У тебя взяли ее совсем немного. – Он показал на пальцах – сколько. – Я сидел рядом и контролировал, чтоб ни капелькой больше, чем необходимо.

– Ты такой милый, – скептически отозвалась она и вспомнила о Ксении. – А что с моей подругой?

Лицо Эрика сделалось серьезным, и он ответил:

– У нее тоже брали кровь. С ней все в порядке: она здорова, сыта, одета. Чувствует себя хорошо, ей тут даже нравится. Спрашивала о тебе. Ей отвечают примерно то же, что говорю тебе я. Но это все правда, Влада! Я объясню тебе. В тот же вечер, как вы появились здесь и вас увели с площади, Совет вынес постановление о продолжении вашего раздельного содержания. До этого решения вас разлучили из соображений безопасности, таков устав охранной службы. Но практически сразу эта банальная предосторожность была закреплена указом Совета. Также им было утверждено, что вам не следует встречаться и обмениваться информацией до момента прояснения всех обстоятельств дела. Чтоб убедить Совет в вашей безопасности для государства, понадобится по меньшей мере месяц.

– Ну ничего себе! – с нотами несогласия произнесла девушка.

– Я не могу гарантировать тебе, джейя, что спустя месяц запрет снимут. В этих вопросах Совет мне не подчиняется. Но я буду стараться сделать все от меня зависящее, чтоб вам разрешили видеться.

– Каковы границы твоей власти? Что ты вправе решать самостоятельно?

– Многое. Вопросы финансов, культуры, спорта, транспорта, инфраструктурные моменты. Проблемы образования, частично военные вопросы и внешнеполитические. И так, по мелочи… Но медицина, внутренняя безопасность государства, репродуктивная политика (сюда же относится и личная жизнь правителя, к сожалению) – это всецело в их ведомстве. Я могу два раза в год накладывать вето на любые их решения. И в таком случае они обязаны мне подчиниться. Если я блокирую их постановление третий раз за год – Совет обязан соблюсти мою волю, но вправе лишить меня реальной власти, возложив лишь представительскую функцию – что-то вроде поздравлений населения с государственными праздниками. Это равносильно политическому самоубийству, джейя.

– Вот так законы! Кто же из правителей допустил такое?

– Это долгая история. К несчастью, в этом году я использовал оба раза… И никак не мог отменить решение о вашей изоляции. Была б у меня такая возможность, клянусь, я бы сделал это. Если развитие пойдет по неблагоприятному сценарию, вам придется ждать до первого января, ми джейя. Я незамедлительно внесу вето на этот акт. Ты веришь мне?

«Он истратит один из двух драгоценных раз на меня и мою подругу? Не знаю, стоим ли мы такой цены, – честно призналась она себе. – Этот Совет за год столько гадостей может понапридумывать. Но отказываться сейчас, пожалуй, не буду. Кто знает, что приключится до первого января?..»

– Верю, – кивнула она.

Умеренно пообедав, дабы сохранить свой плоский живот в том же состоянии, Влада спросила нарочито наивно:

– Чем займемся?

– У меня есть идея! – сказал Эрик и улыбнулся.

13

Знакомство

Эрик раскрыл дверцы радужного шкафа и извлек с антресолей объемные разноцветные подушки: оранжевые, зеленые, сиреневые и желтые. Он раскидал их на ковре в дальнем конце комнаты, плюхнулся сверху сам и пригласил жестами Владу присоединиться.

«Полежать рядом с ним? Он же в своей царственной юбке! Сейчас как задерется, смогу ли я сдержать удивление?.. На что он вообще намекает?» Сердце девушки громко застучало.

«Ох, Владка, – сказала она себе. – Он не сделает ничего, если ты сама не разрешишь, доверься».

Она медленно подошла к плюшевому импровизированному лежбищу и опустилась рядом на колени.

– Мне лечь? – спросила она неуверенно.

– Ми джейя, не бойся меня. Если ты не хочешь лежать, можем посидеть на диване.

Ей хотелось принять предложение по двум причинам: она любила поваляться днем после еды, но более того тело жаждало быть ближе к нему. Ровно этого же она и боялась. Стараясь занять непринужденную позу, она опустилась на колени и легла возле Эрика на некотором расстоянии. Владе казалось, что ее конечности совершенно одеревенели и она разлеглась, как сломанная раскладушка. Но шевелиться в попытках лечь более картинно не смела: ей было беспричинно страшно. Хотя, скорее, поводы все же имелись, несмотря на учтивое обхождение Эрика.

«Он сам согласился дать мне время на обдумывание, – размышляла взволнованная девушка, – и при этом предложил полежать вместе… Саботаж? Не думает же он, что я поверю в целомудренность его помыслов».

Эрик лежал молча, разглядывая белый сводчатый потолок.

«Значит, ему двадцать семь. Младше меня на два года, ну я примерно так и предполагала. Холостой и молодой правитель без жилищных и материальных проблем. Красивый, образованный, галантный. Наследник великого рода. М-да… Где он, и где я…»

Они лежали так минут двадцать – двадцать пять, не произнеся ни слова, взирая в потолок – единственное белое пятно во всем помещении. Владу начало клонить в сон, она прикрыла глаза и в сладкой истоме глубоко вздохнула, надо сказать, непреднамеренно.

– Разреши мне, – нарушил он тишину.

«Разрешить что?» – подумала она, но не спросила вслух.

– Влада… – Он прикоснулся к ее плечу. – Слышишь, не спи, разреши мне.

– Что разрешить? – спросила она его.

– Разреши мне хоть раз, всего один единственный раз прикоснуться к тебе.

– Прикоснись. – Она протянула ему руку.

– Ты не поняла, джейя. – Он приподнялся с опорой на локоть и посмотрел в ее глаза немного сверху. – Я желаю… Я страстно желаю прикоснуться к тебе моим экто. Я сгораю от этой идеи, не могу спать ночами. Большую часть моих мыслей занимаешь ты… и он, касающийся тебя. Прости за прямоту… Я обещал дать тебе время. И я приму любое твое решение. Если ты мне откажешь, все равно будешь жить в достатке, не беспокойся об этом. Но я не смогу видеть тебя. Я и мой экто просто не сможем находиться поблизости и более не иметь надежды прикоснуться к тебе. Мысль об этом невыносима. Сжалься, милая джейя. Позволь мне. И после принимай положительное решение. – Едва улыбнулся он. – Но сейчас разреши.

«Нет, я не слышала сейчас всего этого! – негодовала Влада. – Парень реально на пределе. Я думала, что это у меня либидо… Пожалуй, у него проблемы намного серьезнее. Где же тот мужчина с нечитаемым лицом? Это что-то новенькое… Но отказать ему и не помочь – это сродни садизму. Тем более что и сама думаю примерно о том же… Или же он просто искусный пикапер и разводит на близость таким способом девушек в сто первый раз?»

Влада вспомнила его рассказ о жене и приняла решение.

– Эрик, как ты будешь делать это? – загадочно спросила она, специально используя утвердительную формулировку. Хотя большого смысла в этом и не было, он и так был на взводе. Она понимала, что с этого момента пути назад уже не будет. Но ей и не хотелось отступать, никогда ее так не просили, фактически, не умоляли о близости.

– Не волнуйся, милая. Я просто покажу тебе экто, постарайся не испугаться, это совсем не страшно. Более того, уверен, он понравится тебе, стоит только приглядеться в спокойной обстановке. Затем я дотронусь им до кожи на твоей груди. Вот здесь. – Он прикоснулся пальцем выше уровня декольте – все ее тело отозвалось внутренними конвульсиями. – О большем я и не прошу. Но если ты будешь очень великодушна и после разрешишь экто дотронуться до твоей прекрасной щеки, я с благодарностью сделаю это. О большем я не вправе и мечтать. Сегодня.

«Ох, он потрется об меня своим экто по груди, не снимая платья, и лицу, – перевела она его тираду на бытовой язык. – Но зато я наконец-то разгляжу этот феномен. Он предлагает мне то, о чем я и помышляла, но боялась признаться – увидеть экто без риска для жизни. Если захочу, сама потрогаю его, хоть он и не предусмотрел этого в сценарии. Ну а не захочу – не буду… Он предлагает реальный план, я останусь при трусах и даже одетая. Так что, соглашаться?»

– А что будет дальше? – уточнила она.

– Ничего не будет. Я уберу экто и никогда не обнажу при тебе, если ты мне не скажешь «да».

– И тебе этого будет достаточно?

– Придется ограничиться. Экто настолько чувствителен, что даже легкое касание к нему остро отзывается в теле мужчины. А прикосновение к своей джейе – несравненное удовольствие: пятнадцать женщин на площади не сравнятся и с десятой частью того блаженства, что мне подаришь ты, если я дотронусь им до тебя даже на пару мгновений.