Текст книги "Время кумаруна"

Автор книги: Веранда Си

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

– Да, но только все было намного-намного хуже и с подробными доказательствами.

Элла покачала головой.

– Как вы были правы на ее счет, даже не будучи с нею знакомы. Эмма собственница и, вероятно, зла на Господина и хочет отомстить.

– Она была его любовницей?

– Я точно не уверена. Знаю лишь, что она страстно желала выйти за него. Она очень умелая интриганка, вы же это поняли, увидев ее впервые. Ведь так?

Влада молчала. Пока речь горничной была убедительной.

– Я не в курсе, было между ними что-либо или не было, – продолжила Элла. – Но даже если и было, то ничего выходящего за рамки программы репродуктивного вспоможения. Ведь он вам про это рассказал, правда?

«Откуда она знает, что он мне рассказал, а чего не рассказал?»

– Он не мог не говорить об этом, ведь обязан был объясниться. Он сильно напугал вас. Все, кто присутствовал на площади, это видели. Слухи у нас распространяются быстро. А оправдаться без подробного изложения деталей нашей репродуктивной политики Господин бы не смог, это вряд ли возможно. Вот почему я догадываюсь, что он вам про это говорил, а не потому, что он все мне пересказывает, леди Влада…

«Она мои мысли читает, что ли? Или у меня действительно на лбу все написано?»

– Я горничная с расширенным кругом обязанностей, его доверенное лицо в вопросах обеспечения порядка во дворце. Я заслужила доверие безукоризненной работой в течение почти четырех лет.

«Стоит ли сказать ей, что Эмма наговорила про нее саму?.. Не думаю».

Влада выпалила:

– Ты сама – знакома с его экто? По программе вашей дурацкой политики или частным образом? Было у вас или не было?

Элла обомлела и опустила голову.

– Леди Влада! Как вы можете…

Она встала и медленно вышла из комнаты.

«И что это значит? Нет или да? Она что, обиделась? Или разыграла сцену, чтобы уйти от ответа?»

Влада перевернулась на кровати лицом вниз и лежала так долго, уткнувшись в подушку, мысленно приговаривая: «Море, вода, солнце, океан…»

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Волшебное кольцо

17

Имя сердца

Влада очнулась, лежа на животе, шея адски болела. Она не знала, сколько проспала так. Обычно в этой позе шея моментом затекала, но сегодня она вырубилась как-то неожиданно, не успев принять удобное положение.

«Наверное, это действие сильного эмоционального потрясения», – объяснила она себе и с трудом перевернулась на спину. Потирая шею, она уставилась в потолок.

«Что произошло, если отбросить эмоции? Малознакомая женщина обвинила мужчину и девушку, которая мне симпатична, в грязных вещах. У меня нет больших оснований доверять этой информации. То, что ее слова складные, – вовсе не доказательство. Опороченная девушка пыталась оправдать человека, на которого работает. Если б она сама имела на него виды, стала ли бы это делать? Нет. Зачем ей пытаться меня разубеждать в таком случае? Ей было бы выгодно оставить меня в неведении и извлечь пользу из моих дальнейших необдуманных поступков. Допустим, она испугалась наказания за бездействие? Это вряд ли. Можно было бы просто не вмешиваться, сославшись на нежелание лезть в хозяйские дела. Ну, или как-то по-другому отвертеться. Вот что мы имеем в сухом остатке. Выходит, я действительно обидела ее», – рассудила Влада и посмотрела в окно.

«А Эрик? Он уехал, у него нет возможности защитить себя. Почему Эмма рассказала все именно сегодня? Она наверняка знала, что он в отъезде и я не смогу с ним быстро поговорить. Если бы он тут был, я могла бы к нему пойти и расспросить. Но его нет, поэтому я, по ее разумению, “накручу”, себя к его приезду или предприму что-то в ее интересах. Она вообще хотела, чтобы я обещала ничего не рассказывать – умно, но я не повелась. Возможно, она рискнула поставить на карту все?»

«Или она говорит часть правды, привирая в деталях, – продолжала встраивать логическую цепочку Влада. – Да, такое может быть. К примеру, у Эрика с горничной в реальности ничего не было, но она действительно его выгораживает, так как ей за это платят. И все, что Эмма сказала про него, – правда».

– Нет, я не верю! – громко произнесла она вслух.

«Или верю? Не занимаюсь ли я самообманом? Что если Эмма говорит правду? Ведь у меня изначально предвзятое отношение к ней. И в конце этого фильма злодей окажется хорошим, как Северус Снег. А все добрячки – шайкой заговорщиков, как… даже не знаю, кто».

«Можно бесконечно размышлять обо всем этом, так и не узнав правды, сидя в четырех стенах, – поняла она и громко выдохнула. – Мне не хватает информации. А что говорит сердце? Я хочу верить Эрику. Допустим, все обвинения против него ложны, тогда ты готова принять решение и остаться с ним? Нет, не готова. Это невозможно решить так быстро и легко! А зачем тогда ты ноешь? Может, все что ни делается – к лучшему. И следует ответить ему “нет”, не разбираясь, правда все или ложь. У-у-у-у! – Она уткнулась лицом в подушку. – Как же сложно все устроено!»

В дверь постучали.

«Ну, кто еще там?» – подумала она.

– Разрешите, я войду, леди Влада. Это библиотекарь, сэр Вэйлет. Мне нужно с вами поговорить, – отозвался голос из-за двери.

«Неожиданный гость!»

– Минуточку. – Она встала с кровати и подошла к зеркалу. Вид был неважный: растрепанные волосы, пустые красные глаза, побагровевшая неровная кожа с отпечатками подушки. Она пригладила руками волосы и села в кресло.

– Войдите.

– Добрый день… простите, вечер, леди Влада! Я извиняюсь за беспокойство. Вижу, вам нездоровится.

– Да, это так, сэр Вэйлет. Не извиняйтесь.

– Мы получили сообщение от Господина Эрика, он передает, что немного задерживается в пути. Но просит вас ни о чем не беспокоиться, желает приятных снов и обещает, что нанесет визит завтра утром. И еще… Он мысленно с вами.

– Спасибо, сэр.

«Теперь он будет моей горничной?»

– Могу ли я задать вам вопрос, леди?

«Ну, что ему надо от меня?..»

– Спрашивайте.

– Не хотели ли бы вы составить мне компанию за ужином? В кабинете главного библиотекаря? Я охотно рассказал бы несколько занимательных историй и развеял вашу грусть. А вы поделились бы своей точкой зрения на один волнующий вопрос, над разгадкой которого я бьюсь целую вечность. Возможно, знания вашего мира помогли бы мне обрести покой в старости.

«Ну как можно отказать на такую просьбу?»

– Чур, я буду есть наравне с вами, и вы не расцените это за романтические намеки, – с улыбкой сказала Влада.

– О чем разговор, леди Влада! Мне нравится ваше чувство юмора! – расхихикался лысеющий интеллигент. – Я буду ждать вас в восемь в библиотеке. Благодарю и кланяюсь. – Он вышел из комнаты.

Влада вспомнила, что так и не предложила ему присесть – ни в чем не провинившийся перед ней библиотекарь так и простоял в дверях во время разговора.

«Невежливо, Влада, очень невежливо. Срочно приходи в себя и собирайся».

***

Вэйлет встретил Владу в читальном зале, когда она в скромном греческом платье в условленный час вошла в двери библиотеки.

– Ты прелестно выглядишь, милое дитя.

– Благодарю, сэр Вэйлет, – учтиво отозвалась она.

Влада заметила перемену в обращении, но не возражала против его перехода на «ты». Вход в кабинет скрывался в кулуарах за стеллажами, и отыскать его было бы сложно без помощи хозяина. Ей показалось весьма странным, что в огромном дворце с площадью в тысячи квадратных метров кабинет главного библиотекаря был настолько тесным. По всему периметру располагались полки, на которых, как ни банально, стояли рядами и лежали стопками книги. Кое-где на этих стеллажах теснились также груды листов исписанной бумаги, вероятно, труды этого господина.

У окна находился письменный стол в состоянии средней степени беспорядка, а в центре кабинета – столик на колесиках, накрытый скатертью. На нем помимо разнообразных блюд стояли… бутылка вина и два бокала.

– Я, было, подумала, что в вашем мире вино не изобретено! Хотела поделиться теорией виноделия, – пошутила Влада, немного слукавив, ведь если б ей пришлось объяснять, выяснилось бы, что, кроме крох информации, как сделать брагу, она ничего и не знает.

– Леди Влада, вино – древнейшее лекарство для души и тела этого мира, – мечтательно сообщил хозяин кабинета. – Но во дворце его не жалуют, у Эрика нетерпимое к нему отношение.

«Неужели у него проблемы с алкоголизмом? Ну и дела».

– А почему? – решила уточнить Влада.

– Он никогда не пил, если ты об этом. Прошу, присаживайся. Мне позволено держать несколько бутылочек хорошего винного напитка, ведь я давнишний приятель Эрика, да и пил вино еще до того, как он появился на свет. Тяжело отказаться от многолетней привычки насладиться за ужином бокальчиком красного, если тебе уже за… довольно много лет. Когда Эрик был мальчишкой, я учил его истории, литературе и естественным наукам.

«Он стесняется своего возраста? – подумала Влада. – Забавный».

– Так вот кому он обязан впечатляющими знаниями, – похвалила она собеседника. – Хорошая работа, сэр.

Мужичок расцвел.

– Я лишь направлял его. Такой пытливый ум – большая редкость в наше время. – Библиотекарь откупорил бутылку и разлил вино по бокалам. – Выпьем за приятное знакомство, – сказал он и сделал глоток.

«Надо же, тост! А вот чокаться не предлагает».

– О чем вы хотели поговорить со мной? – спросила она, пробуя напиток.

«М-м, вкусно!»

– Я думал, тебе захочется узнать о чем-то, что волнует тебя. Я могу ответить на любые вопросы, наверное. Можешь не стесняться спрашивать, о чем угодно.

«Предложение, конечно, заманчивое, но стоит ли расспрашивать об Эрике? Я догадываюсь, как все было: Элла позвонила Эрику по космо-сотовому и рассказала, что у них ЧП. Тот занервничал и позвонил “дядюшке Римусу”, который пришел ко мне в попытке разрядить обстановку. Не будем говорить о нем. Спрошу-ка я лучше вот о чем!»

– Вы разбираетесь в медицине?

– Ну, в некотором роде. Я не врач, но кое-что смыслю.

– Расскажите мне о строении тела человека.

Он некоторое время молчал, а затем произнес:

– Тебя интересует что-то конкретное? Иначе рассказ может быть очень длинным.

– Я думаю, вы меня поняли, сэр. – Она не сдержала улыбки. – Меня интересуют анатомические различия между нашими видами, ну, или подвидами. Не знаю точно, кем мы друг другу приходимся.

– Ты спрашиваешь меня, откуда берутся дети? – улыбнулся старичок.

– В некотором роде, – кивнула она головой.

– Я охотно расскажу. В двенадцать лет Эрик выслушал от меня подобную лекцию.

– Буду весьма признательна.

И он начал:

– Мужчина и женщина, вступая в брак, должны породить на свет потомство, чтобы продолжить род предков. Для этого мужчина использует экто. Он вводит его женщине в пэлэо (транслятор перевел как «анус») и извергает семя. В жидкости семени содержится много маленьких рыбок – сперматозоидов. Они очень активны и крайне малы, проходят сквозь стенки кишечника и проникают в кровь. Так они плывут с ее потоком, достигая женского органа – яичников. Там ежемесячно созревает яйцеклетка. Если сперматозоид подплывает к ней близко, он влюбляется и покидает пределы сосуда, затем приближается. Они встречаются и сливаются… Эрик на этом месте меня спросил: «А яйцеклетка тоже полюбила сперматозоида?» – Вэйлет тихо рассмеялся, в этом смехе чувствовалась отеческая привязанность и ностальгия по прошлому. – «Конечно», – ответил я ему и продолжил рассказ. Оплодотворенная яйцеклетка далее выходит из яичника и переплывает в матку женщины, там она растет и многократно делится. Так постепенно развивается новый организм – ребенок этой пары. Когда малыш полностью готов к появлению на свет – как созревшее яблоко падает с ветки, так и он рождается, проходя через экто матери. Стенки женского экто очень эластичны и расширяются во время родов, поэтому ребенок находит дорогу. Этот процесс болезненный для женщины, но посильный.

– То есть сперматозоиды плывут по крови? – уточнила Влада. – Получается, они и через мозг проходят?

– Да.

Влада подумала: «Есть выражение “моча в голову ударила”, а тут, получается, поголовно в мозг ударяет... хм».

– Но это не единственное отличие наших народов, – добавил к сказанному Вэйлет. Влада навострила уши. – Хочешь, я раскрою тебе тайну цвета эйдеринских глаз? Самым редким из существующих ныне является фиолетовый. По сути, это тот же голубой, но из-за близкого расположения сосудов в радужке цвет кажется таким. Большинство людей нашего времени голубоглазы и синеглазы. О карем цвете помнят только наши книги.

– Очень любопытно, расскажите.

– В давние времена картина была совершенно противоположной: большинство людей были смуглы и кареглазы, даже черноглазы. Синеокие, так называли людей, подобных современным, были диковинной редкостью. В обществе их побаивались и сторонились.

– Почему? – не удержалась она от вопроса.

– Это связано с древнейшими легендами о синеоких. Люди опасались, что синеглазые теоретически могут унаследовать от далеких предков особые мощные силы. Ну так вот, все прямые родственники Тита Победителя, о котором ты наверняка наслышана, были синеокими, как и он сам. А значит – изгоями среди кареглазого большинства своего времени. Тит рос в изоляции, общаясь лишь с домашними. Много позже он смог обрести величие, но история о цвете глаз позже имела неожиданное продолжение. Внучка великого Тита, вскоре после его смерти, влюбилась в парня, который чудесным образом изменял людям цвет глаз с темного на светлый. Самой же ей глаза достались от рождения карие, ведь детей Титу родила смуглянка. Быть похожей на прославленного предка девочке очень хотелось. Вначале она просто воспользовалась услугами мальчишки, но вскоре выскочила за него замуж. Способность парня в те времена считалась косметической, была востребована у населения, но не воспринималась за сильную. Подобные умельцы обретались и до него, но все они наводили лишь временные чары: через какое-то время глазам возвращался природный цвет. Его же волшебство действовало пожизненно. Вскоре мода на перемену цвета глаз стала ошеломляющей, ведь мастера во всем поддерживала супруга, которая приходилась ни много ни мало сестрой Верховному правителю. За всю жизнь он перекрасил глаза многих. Постепенно время доделало за него работу, и карий цвет исчез с лица планеты. Современные ученые установили, что те чары вызвали необратимое изменение гена, отвечающего за цвет глаз, и карий для нас навсегда утерян.

– Неоднозначная история. Вроде бы результат и неплох – мир синеглазых людей. Но отчего-то печально.

– Согласен с оценкой. Твои глаза в нашем мире – это как привет от далеких предков. Осознание сего факта печально, – поделился он и подлил вино в бокалы.

– В нашем мире карий цвет – доминантный, это значит, что если у одного из родителей глаза будут голубые, а у другого – карие, ребенок чаще наследует карий цвет, хоть в его генах и сохранится информация о голубых. Поэтому у будущих поколений остаются шансы на рождение со светлыми глазами. Так почему же в вашем мире население полностью изменилось? Ведь кареглазые должны были постепенно отвоевать место под солнцем.

– Не знаю, леди Влада. В вашем мире оно может и так. А у нас, видимо, голубой сделался доминантным.

– Я еще кое-что не понимаю, сэр Вэйлет. Разве после смерти Тита волшебство не утратило силы? Если поколение его внуков тоже вовсю колдовало?

– Угасание происходило постепенно. С его смертью резко снизилось количество определений у молодых людей. Определение, или обретение, – это день, когда юноша или девушка неожиданно осознают в себе чудесную силу. До смерти Тита практически каждый, за редким исключением, дожидался этого дня, а с его уходом – единицы. Постепенно и вовсе обретения перестали случаться. Способные современники Тита прожили свою жизнь в традициях своего времени, когда же они покинули мир – началась новая эпоха.

– Вы сторонник теории, что во всем виновата воля Тита? – блеснула она своими познаниями.

– Ты неплохо осведомлена, – удивился библиотекарь. – Я так не считаю, Влада. Эти события банально совпали во времени. Но и Гепраста я не склонен винить. Думаю, что на все воля кумаруна. Ни один человек, даже самый могущественный волшебник, не способен управлять им во всемирном масштабе. Это кумарун правит миром, а не человек. Поэтому обе теории я считаю лишенными доказательной базы. Скорее, кумарун за что-то наказывает нас, не считая достойными. Или хочет чему-то научить. К примеру, жить без волшебства… Чем не полезное умение? – Библиотекарь легонько пожал плечами.

– А что значит «джейя»? – сменила она тему.

– Так Эрик называл свою жену. Джейя – это его нэри (переводчик сообщил «имя сердца»). Каждый мужчина подбирает для любимой нэри – ласковое обращение, которым называет только ее. Нэри моей супруги было валиен («теплый взгляд»). Разве в вашем мире по-другому?

– У нас все значительно проще. Обычно довольствуются словами вроде: милая, дорогая, зайка, котенок… Романтика в современном мире не в чести. Скажите, может ли мужчина называть одним нэри разных женщин?

– Мужчина подбирает нэри спонтанно. Он влюбляется, и нэри рождается вместе с чувством, имя сердца нельзя предугадать заранее. Если мужчина назовет одним нэри разных женщин, то он или глупец и негодяй, либо девушка сильно напомнила ту единственную любовь, какую он познал когда-то, – сказал он и немного задумался. – Эрик называл тебя джейя?

Влада кивнула.

– О, дитя! Ты и вправду похожа на его Эмму. Не лицом, но улыбкой, взглядом, манерой разговора. Эрик достойный молодой человек.

«Понятно, на что намекает дедуля, – подумала Влада. – Но искренен ли он или состоит в сговоре?»

– А что вы можете сказать о нэри «лэйя»?

Вэйлет недоверчиво посмотрел на нее.

– А почему ты спрашиваешь?

– Прошу, ответьте.

– Это нэри отца Эрика.

Влада поняла, что Эмма назвала это нэри не наобум. Оно действительно имело отношение к биографии Эрика. Было о чем подумать!

Подсознание кричало: «Ты же разбираешься в людях! Кому ты больше веришь – стервозной брюнетке или интеллигентному профессору и приветливой молоденькой служанке?»

«Она не служанка, а доверенное лицо. Это большая разница, – ответила она подсознанию. – Но все же я склонна согласиться, перевес на стороне последних».

Влада собралась и прогнала тревожные мысли.

– А о чем вы хотели меня спросить, сэр Вейлет?

– О, дитя. Как мило с твоей стороны, что вспомнила о прихоти старика. Я страстно увлечен космосом. Вернее, темой, что считается вымыслом – инопланетными формами жизни. Когда я прослышал о тебе, то, было, подумал, что ты и есть прямое доказательство обитаемости других планет, но, видимо, я ошибся.

– Похоже на то, – сказала Влада, отчего-то чувствуя себя виноватой.

– Расскажи, – просил он, – что вам известно об инопланетянах? Встречались ли вы с другими цивилизациями?

– Нет, достоверных доказательств жизни на других планетах мы не имеем. Человек в нашем мире вышел в космос, высадился на Луну. Мы отправляли спутники на Марс и, наверное, Венеру. Возможно, еще куда-то, я не слежу за этим. Но других форм жизни пока не обнаружено.

– Жаль. – Он заметно расстроился. – И мы преодолели притяжение, но ответов меньше, чем вопросов.

Владе пришла идея:

– А что говорят о пришельцах на вашей земле? На Элиопатине? Какие ходят слухи, видел ли кто-нибудь их?

– Да всякое говорят, но чаще списывают все на проказы местных, имитирующих возвращение силы кумаруна, или же на реальные проявления его влияния. Здесь что ни странность – все объясняется им.

– Давайте я расскажу вам наши истории. Ведь в нашем мире нет кумаруна – все странности нуждаются в каком-то «неволшебном» объяснении. У нас люди скорее поверят в пришельцев, чем в волшебство. Сообщения о НЛО – неопознанных летающих объектах – поступают регулярно уже очень много лет. Люди часто видят «летающие тарелки», которые перемещаются в пространстве по иным принципам, чем существующий на Земле транспорт. Есть много свидетелей, уверяющих, что их похищали пришельцы. Они рассказывают, какие опыты над ними ставили. Конечно, принято считать их безумцами. Но в целом в такое объяснение мне не очень верится. Еще есть рисунки в пустыне Наска…

– Рисунки в пустыне? – переспросил он.

– Да, большие и четкие рисунки, похожие на животных: помню паука, обезьяну, вроде бы птицу… Такие вряд ли могли бы нарисовать люди, ведь их размер и идеальные линии можно оценить лишь с большой высоты. Более вероятным объяснением считают именно «творчество» пришельцев.

– Я знаю, о чем ты говоришь. Наши летописи уверяют, что это дело рук Цэбера Художника, жившего на планете около семи-восьми сотен лет назад. Я затрудняюсь вспомнить точно, ведь это заморский чародей и наша история с ним не пересекалась. Значит, в вашем мире тоже видны эти рисунки. Очень любопытно. Выходит, это или дело рук пришельцев, или Цэбер рисовал так, что и в параллельной реальности отразилось...

– Вряд ли на Земле есть такая теория, объясняющая происхождение рисунков из параллельного мира, – предположила Влада. – Вот еще один факт: с некоторых пор на полях по всему миру люди находят особые круги. Они довольно большие, очень ровные и все травинки наклонены определенным образом: или надломлены под одинаковым углом, или как-то переплетены меж собой по сложной системе. Я точно не могу сказать, не интересовалась. Но, в общем, человеку сделать такое было бы крайне трудно, ведь круги появляются в течение короткого промежутка времени и часто в самых разных уголках планеты. Если б это было фальсификацией, устроителям пришлось бы работать очень быстро и иметь представительства в разных уголках света, сохраняя все в тайне от общественности. Что кажется маловероятным.

– О, как интересно! В нашем мире круги на полях – доказательство пробуждения силы кумаруна. Ну, по крайней мере, так говорят. Хотя я не вижу в этом логики. В общем, как обычно, списывают все на кумарун. Опять-таки либо это действительно дело рук пришельцев, либо проделки кумаруна распространяются и на ваш мир. Ведь и твое появление здесь – что это, как не воля кумаруна? – Вэйлет внимательно посмотрел на нее. – Твои сведения нуждаются в детальном изучении, я займусь этим. Надо подобрать другие примеры из нашей истории, которые могли оставить след и в вашей реальности.

– Такие как ледниковый период?

– Не слышал о таком.

– У вас не было чародея, который заморозил бы половину мира и покрыл его гигантским панцирем из льда и снега на несколько сотен или даже тысяч лет?

– Нет, у нас древняя история, но не настолько. А что, такое происходило в вашей реальности?

– Ученые уверяют, что неоднократно. Но вы правы, последний раз оледенение случилось очень-очень давно, я не умею оперировать такими огромными временными промежутками. Вряд ли ваши летописи бы упомнили такое.

Влада перевела взгляд на бокал – осталось на донышке, и бутылка была пуста. Наверное, вечер подходил к концу. Она сделала последний глоток. Вкус напитка был мягким, сладковатым, с нотками чего-то необычного. Возможно, в него, кроме винограда, добавили что-то еще, может, сливу?.. Она почти не захмелела, но настроение заметно улучшилось.

– Спасибо, сэр Вейлет, за чудесный ужин и занимательную беседу. Я рада, что в моей истории не замешаны пришельцы, – рассмеялась она. – Признаюсь, когда я увидела женщин на площади тем субботним вечером, что-то тихо нашептывающих себе под нос, мне стало действительно жутко и я подумала, что попала к инопланетянам.

– Они молились Владыке кумаруна и просили, чтоб он благословил их чрево на зачатие.

– Теперь я понимаю, а раньше даже предположила, что именно они вызвали нас и собираются принести в жертву местному божеству.

– Какие страсти! Но я тебя понимаю, конечно. Требуется много душевных сил, чтобы пережить подобное перемещение и остаться в ладу с собой. Не уверен, что мне хотелось бы оказаться на твоем месте. Скорее нет. Любопытно, конечно, но нет.

Влада улыбнулась, но не дала своей оценки, ведь сама толком не знала, захотела ли бы все это испытать, будь у нее выбор.

Вэйлет проводил ее до комнаты, и вскоре она уже лежала в своей кровати, но сон не приходил.

«Где он сейчас? Чем занимается? С кем? – гадала она. – Что задержало его, или кто? Я верю Эрику, точнее, скорее да, чем нет. Я очень хочу верить. А если окажусь на дворцовой помойке бывших джей, как-нибудь переживу... Сердце разобьется, но время склеит осколки. Как происходило и раньше. Жизнь продолжается всегда, несмотря ни на какие сложности в любви».

«Что я скажу ему завтра, когда он спросит, чем занималась сегодня? Он и сам, наверное, знает о происшедшем. Как вести себя, что говорить? – терялась она в догадках. – Знаю одно, что набрасываться с расспросами и требовать объяснений – худшая стратегия из возможных. Этого она и хотела, наверное. Но изображать, что ничего не произошло, – будет лицемерием, я не хочу поступать так…»

Она перевернулась на другой бок, натянула одеяло повыше и постаралась ни о чем не думать.

18

«Верь моим глазам»

Той ночью ей снился он – такой далекий, как точка на горизонте в конце длинной белой аллеи. Его волосы спускались до самого пояса и развевались на ветру, как локоны эльфов, которых рисуют современные художники. Такие картинки она не раз видела в Интернете и восхищалась талантом авторов. Она шла к Эрику, но ближе не становилась. Она бежала к нему, но он был по-прежнему далек: неприступная вершина, несбыточная мечта, ускользающий горизонт.

Когда она уже отчаялась приблизиться, неожиданно его лицо представилось ей крупным планом со всеми деталями и мелкими несовершенствами. Он взирал на нее беспристрастно. Тот же глубокий взгляд немного исподлобья. Чувственные губы. Геометрически очерченный овал лица. Немного расширенные поры на носу и мелкие мимические морщинки, притаившиеся в уголках глаз и на переносице. Легкая щетина. Губы его были сомкнуты, но она знала, что если бы он улыбнулся, заметила бы немного неровный левый верхний клык. Эти маленькие несовершенства отличали его от идеального образа эльфов с рисунков в Интернете. Он был человеком, красотою сравнимый с богами и эльфами, но все же был человеком. Который называл ее именем сердца… Но почему он так холоден, почему не улыбается ей?

Влада кинулась Эрику на шею, но он растаял в дымке сна как мираж. На нее обрушилось осознание потери, боль, ощущаемая физически. Внутренности сжались, и она закружилась в вихре обрывков сна. Картинка сменилась – она дома. Стоит на ковре в своей спальне и понимает, что вернулась. Что же она чувствует?

Влада проснулась.

Она не стала открывать глаза. Поняв, что это был сон, громко выдохнула, сглотнула, и облизала пересохшие губы. Затем захотела выпить воды и медленно открыла глаза.

В метре от нее находился Эрик. Он был прикрыт ее одеялом до уровня груди, лежал на боку и смотрел тем холодным задумчивым взглядом из сна. На щеках была заметна щетина.

Она глядела ему в глаза, отчего-то боясь отвести взор на голые грудь и плечи, отмечая их лишь периферическим зрением. Влада медлила с началом разговора, и Эрик тоже молчал.

«Он на меня сердится? Или волнуется? Или винит в чем-то? А может, сейчас сделает предложение руки и сердца? За этим взглядом может скрываться все что угодно». Это был тот Эрик, о котором рассказывали и Элла, и Эмма: эмоции глубоко внутри, снаружи – холодная непроницаемая маска.

«Но он лежит в моей постели наполовину обнаженный (а наполовину ли?). Это же внушает веру в лучшее, не так ли?» – прикидывала она расстановку сил и, сама не зная почему, сказала с вопросительной интонацией:

– Эрик?

– Я не знаю больше, кто я, Влада. Раньше меня звали так.

– Что ты имеешь в виду?

– Я лишился основания. Мое тело – лишь оболочка, в которой бушует кипящая лава страха, страсти, отчаяния, сомнений, злобы и радости. – Он приподнялся с подушки и оперся на локоть. – Я не тот Эрик. Я не знаю, где я и с кем. Ты не моя, Влада, и я не верю в другую возможность. Я страстно хочу, чтоб ты стала моей, но понимаю, что это безнадежно. Ты никогда не станешь моей добровольно, ты уйдешь в свой мир так же, как и пришла сюда. Ты не простишь мне моей природы. Того, что я делал, и того, что мне предстоит еще сделать. Скоро ты вычеркнешь меня из своей жизни, а я останусь. Лишенный сердца, скованный отчаянием. Покинутый тобой. Без надежды на возрождение. Я не вижу выхода для себя, джейя. Потому пришел к тебе в постель без приглашения, чтобы иметь возможность хоть раз спать с тобой в одной кровати. И даже этого мне не удалось – я не спал.

– Эрик, почему ты так говоришь? Я же не давала тебе никакого ответа. Откуда такое уныние, милый Эрик?

– Так дай же его мне, сейчас! – Он приблизился к ней и буквально пожирал взглядом.

«Он требует ответа… Но что ему сказать? – Влада пребывала в прострации. – Я не приняла решение и вряд ли смогу скоро сделать это...»

Она ухватила его за шею, притянула к себе и поцеловала. Страстно, жадно, с надрывом. Сквозь собственную боль и сомнения, страх и влечение, девятый вал тревоги и голубую лагуну надежды. Они чувствовали одинаково, страдали сопоставимо и болели одной формой заболевания. Но поцелуй едва ли ослабил симптомы – Эрик отнял свое лицо и произнес:

– Скажи мне, Влада, скажи мне это. Все или ничего. Мы будем вместе – или я не увижу тебя никогда, уйдя с твоей дороги.

– Но я не приняла решения! Зачем ты так поспешен, у нас это называется юношеский максимализм, Эрик.

– У нас это называется примерно так же, но я так чувствую. Я осознаю, что неопытен в любви, несмотря на то, что был женат и что сотни женщин могут рассказать обо мне разное. И я знаю, что уже рассказали. Ты веришь ей?

– Нет, я не хочу ей верить. И не могу, – добавила она после недолгой паузы.

«Честна ли я сейчас с собой?»

– Джейя, ты моя единственная из женщин. Прошлое ушло и не вернется. Ты моя надежда на счастье. И ты мой палач, покуда я остаюсь в неведении. Подобных неприятных историй от красивых женщин ты услышишь немало, если скажешь мне «да». Каждая руководствуется своими целями – ревность, месть, зависть, происки политических противников. Нельзя верить ничему, что тебе говорят обо мне. Верь моим глазам и моей душе. Твое сердце знает правду, слушай его.

«Эти слова невозможно подделать, – поняла Влада. – Так правдиво говорить и врать при этом мог бы только сам дьявол. Эрик правитель, но не потусторонняя сила. Он человек из параллельного мира, ничуть не менее реального, чем мой. Он мужчина, который страдает и, по всей видимости, любит. Я могла бы сказать ему “да”, если б вопрос состоял в том, верю ли ему и хочу ли спать с ним в одной кровати. Но проблема намного шире. У меня есть дом, родина по ту сторону портала. Сказать ему “да” – значит пообещать не искать дорогу обратно и, если нечаянно найду, не ступить на нее и остаться здесь».

– Позволь попытаться объяснить тебе и облегчить муки, – сказала она и присела в кровати, прикрывая грудь одеялом. – Я вижу, как ты несчастен. Знаешь, я чувствую примерно то же самое. Меня страстно влечет к тебе. Остается немало страхов и сомнений на этот счет, но я надеюсь, что они преодолимы. Если бы я была местной, не раздумывая согласилась бы. Возможно, я сама встала бы в очередь претенденток на твое сердце, не дожидаясь приглашения, лишь увидев тебя издалека с летящими золотыми волосами в одеждах цвета электрума. Но я попала сюда не по своей воле: меня вырвали из моего мира и времени, я ушла, ни с кем не простившись. Они считают меня пропавшей без вести. Они мучаются, ищут меня, ждут новостей. Мама плачет по ночам. Как я могу отказаться от желания сообщить, что жива и здорова? Сказать тебе это «да» – отказаться от поиска пути домой. Это предательство близких. И я не могу добровольно принять это решение. Так же, как и не желаю отказываться от тебя, Эрик. Пойми, что ты требуешь невозможного. Я не могу сделать этот выбор. Никак. Выбери сам – отошли из дворца, если не можешь видеть меня и знать, что я не приму это решение. Или останься со мной настолько долго, сколько нам дарует Великий кумарун. Наверняка он как-то причастен к происходящему.