Текст книги "Довод Королей"

Автор книги: Вера Камша

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 55 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
SIC ERAT IN FATIS[73]73
  Так было суждено (лат.).


[Закрыть]

В этом темном, глухом и торжественном мире – нас двое.

Больше нет никого. Больше нет ничего. Погляди:

Потемневшее солнце трепещет, как сердце живое,

Как живое влюбленное сердце, что бьется в груди.

Г.Иванов

2885 год от В.И.

Ночь с 27-го на 28-й день месяца Иноходца.

Серое море

Рафаэль не помнил, как они с Даро добрались до каюты и уснули. По всем законам божеским и человеческим нужно было разыскать капитана, поблагодарить за спасение, узнать, куда направляется спасший их корабль, но мягкий, ласковый полумрак словно бы затянул юношу в свои объятья. Рито прилег, думал, что на минутку, и провалился в иные миры, полные плеска волн и звездных дождей. Когда Кэрна пришел в себя, было тихо и темно. Сквозь круглое окно виднелся кусочек звездного неба – черный бархат, усыпанный бриллиантами. Даро спала, корабль слегка покачивало, и Звездный Вихрь то открывался почти полностью, то прятался за край рамы, еще более черной, чем ночное небо. Мириец немного полежал, вспоминая безумный вчерашний день. Вчерашний? Или он убил Дафну уже позавчера? Как бы то ни было, они живы и куда-то плывут, знать бы еще куда. Как же им повезло с этим кораблем. Интересно, откуда он, вдруг да с Берега Бивней?! Хотя такой удачи просто не может быть! Ну да откуда бы ни были эти корсары (а то, что это корсары, очевидно), они повели себя как друзья.

Если бы не сестра, можно было бы остаться с ними, но Дариоло не из тех женщин, что вольготно чувствуют себя среди множества вооруженных мужчин. Вот Рено, та наверняка была бы в восторге. По крайней мере, прежняя Рено, а не та сломленная, угасшая женщина, которую он оставил в Кер-Эрасти... Ну да хватит об этом. Чем быстрее он забудет Мирию, тем лучше. Дома они вне закона, но отец вряд ли станет добиваться их выдачи. Куда же все-таки направляются их спасители?! Только бы не в Элл, там им не поздоровится...

Рито рывком сел, кое-как на ощупь пригладил волосы и спрыгнул на пол. Даро даже не пошевелилась, кто бы мог подумать, что после случившегося малявка будет так крепко спать. Лючо был прав, когда говорил, что женщины как кошки: если чего не понимают, то об этом и не думают. Дверь легко открылась. Спасители им доверяли, не отобрали оружие, не спросили имен, не заперли каюту... Рафаэль вышел на палубу и легко отыскал в черном небе Око Рыси[74]74
  Око Рыси – зеленоватая звезда в Созвездии Рыси, указывающая, где север. Наряду с Осенним Треугольником (тремя самыми яркими звездами в созвездиях Альбатроса, Палача и Гитары) является одним из главных ориентиров при мореплавании.


[Закрыть]. Похоже, они плывут на север. Значит, Арция или Оргонда! Что ж, это хуже Нового Эланда, но лучше всего остального. Попробовать отыскать кого-то из вахтенных или не стоит? В такой час все должны быть сонными и бестолковыми, а ему лучше сразу поговорить с капитаном или тем седым нобилем, который помог им спуститься. Проклятый, какой большой корабль и как тихо... Сколько же нужно матросов, чтоб управлять такой громадиной?! Несколько сот, не меньше. Рито подошел к борту, пытаясь что-то рассмотреть в волнующейся и глухо шумящей тьме. Наследник герцога Энрике обладал чуткостью мангуста, но все же вздрогнул от неожиданности, услышав негромкий голос:

– Вы не возражаете, если здесь прибавится света?

Рафаэль резко обернулся и оказался лицом к лицу с тем самым моряком, который им помог спуститься на корабль. Спаситель улыбался, держа в руках оплетенный четырьмя цепочками небольшой светящийся голубоватым шар.

– Я еще не поблагодарил вас за помощь, сигнор.

– И не стоит, – улыбнулся моряк, цепляя светильник за какую-то свисающую сверху снасть, – я не думаю, что когда-нибудь об этом пожалею.

– Я, наверное, должен назваться.

– Вы ничего и никому не должны, – еще раз улыбнулся незнакомец, – хотя при разговоре удобнее хоть как-то обращаться к собеседнику. Меня можно называть Аларик.

– Я – Рафаэль, Рафаэль Кэрна. Мою сестру зовут Дариоло. Если бы вы не оказались поблизости...

– Да, удачно вышло, что я вас услышал, – подтвердил Аларик.

– Услышал? – Брови Рито удивленно поползли вверх. – Но разве можно было нас услышать?!

– Можно, – невозмутимо подтвердил моряк, – вы не представляете, какие силы будит человек, готовый сражаться до конца и не подвластен страху. И потом, я ждал чего-то подобного. Я видел, как вы с сестрой прыгали через огонь, видел ту тварь, что шла по вашему следу...

– Я... я не понимаю.

– Возможно, – кивнул серебряной головой Аларик, – да это и не суть важно, главное, я успел вовремя. Но чем скорее вы покинете корабль, тем лучше. «Созвездие» не лучшее место для живых, хотя силы вам с сестрой не занимать... Скоро мы подойдем к берегу, и вы сойдете. Это недалеко от Аданы. Отыщете там таверну «Отрубленный язык» и передадите хозяину поклон от Сивого Анна. На первых порах он вас приютит, а дальше ваше дело. Я так полагаю, что все ваше имущество состоит из ножа и обрезанной юбки...

– Да, у нас нет денег... Но вот это кольцо...

– Пылающее сердце на черном, – моряк улыбнулся с какой-то горечью. – Кольцо наследника рода Кэрна. Что ж, я лишний раз убедился в том, что на краю эпох случайности перестают быть случайностями, равно как и хитрости хитростями... Ловцы сами попадают в ловушки, жаль, что вместе с невиновными.

– Монсигнор, о чем вы?

– Так, о многом и ни о чем. Кольцо оставьте при себе, еще найдете кому отдать. А вот золото возьмите! И молчи... Я старше вас, Рафаэль Кэрна, да и ауры не самая важная вещь в мире. Но многие двери удобнее открывать золотым ключом, да и сестре вашей и платье нужно, и крыша над головой.

– Монсигнор, можно мне спросить?

– Разумеется.

– Вы не с Берега Бивней?

– В известном смысле, – улыбнулся Аларик. – Догадываюсь, чего вы хотите. Вы правы, Новый Эланд – место как раз для таких, как вы. Но, сдается мне, вам придется заняться куда более важным делом, чем война с ортодоксами.

– Я не понимаю.

– Придет время, поймете. Или я расскажу.

– Вы? Мы еще встретимся? Где? Когда?

– Когда придет время, я найду вас. Или пришлю кого-нибудь. А пока просто живите и не думайте ни о чем. Молодость кончается быстро, а у вас, боюсь, кончится еще быстрее, чем у ваших сверстников, так что постарайтесь быть посчастливее и повеселее... Пока сможете.

2885 год от В.И.

Ночь с 6-го на 7-й день месяца Медведя.

Арция. Мунт. Речной Замок

Ив Сашни по кличке Боров смачно выругался и, путаясь в ремнях, принялся надевать доспехи, собираясь в полуночный обход. Собственно говоря, обходы эти были чистейшей воды глупостью, потому что в Речном Замке некого было охранять и не на кого покушаться. Королевское семейство предпочитало дворец Анхеля, а единственный узник замка – Пьер Лумэн, в очередной раз низложенный и водворенный со своими хомяками в Соляную башню, никаких хлопот не доставлял. Однако глупое начальство требовало, чтобы каждые три оры караул невесть зачем проходил по всем лестницам и галереям. Как-то раз Сашни, перебрав царки, махнул рукой на эту причуду, но его враг и соперник Виктуар Тюлли, по заслугам прозванный Хряком, донес об этом коменданту. За нерадение Ив получил хорошую затрещину и остался без месячного жалованья. Потом он отплатил Хряку той же монетой, но с тех пор, какой бы мерзкой ни была ночь и сколько бы царки ни было выпито, Сашни и Тюлли пинками поднимали подчиненных и отправлялись в бессмысленную прогулку по бесконечным коридорам, в глубине души проклиная дурака-коменданта, которого ненавидели еще сильнее, чем друг друга. Сигнор Пандайе был глуп, как пень, а место свое получил потому, что был женат на одной из многочисленных родственниц королевы. Главнейшей своей обязанностью комендант почитал портить жизнь подчиненным, чем и занимался в том случае, если не перекрашивал стены в караулках в бежевый цвет и не пытался одновременно извести подвальных крыс, мышей и кошек. Но каким бы придурком ни был Пандайе, с ним приходилось считаться, и Ив в сопровождении четверки сонных стражников отправился в обход. Вояки протопали по оружейной галерее, полюбовались с Крысиной башни на горящие за Льюферой огни харчевен и кабаков и спустились в Жемчужное крыло, примыкающее к Соляной башне.

Впереди шествовал стражник с факелом, за ним сам Сашни и двое алебардщиков, и замыкал шествие еще один факельщик. В круглой комнате, вдоль стен которой стояли клетки и домики с хомяками, Ив сморщил нос и сплюнул. На самом деле от зверюшек и не думало пахнуть, и уж всяко они были чище и аккуратнее самого караул-декана[75]75
  Младший начальник караульной службы, имеющий в подчинении десять рядовых стражников.


[Закрыть], заработавшего свою кличку в том числе и за стойкое отвращение к воде и мылу, но Сашни хотелось поскорее выпить и завалиться спать, поэтому его бесило все, что попадалось на пути. Покинув «мышатник«, караул свернул в Королевский коридор, и тут идущий впереди остановился, да так резко, что Боров на него налетел. Из начальственной пасти уже готовы были вырваться приличествующие случаю выражения, но они застряли в глотке. Навстречу караулу медленно двигалась светящаяся фигура в белом.

Просидевший в Речном Замке шесть лет Боров, разумеется, слышал о призраке некогда убитого в этих стенах Филиппа Второго, но видел его впервые. Старожилы замка утверждали, что вреда от привидения никакого, появляется оно редко и пророчит всяческие беды потомству своей мятежной жены[76]76
  Филипп Второй, обладавший противоестественными наклонностями и бывший бездарным и слабым правителем, был свергнут своей женой Гортензией, вошедшей в историю под именем Оргондской Иволги.


[Закрыть]. Как-то нынешний король, бывший тогда совсем мальчишкой, несколько месяцев кряду пытался подстеречь тень удавленного предка, но тот так и не появился, а вот сегодня Проклятый принес.

Стражи, вжавшись в стену, наблюдали, как плотный мужчина с творожистым бабьим лицом, слепо шаря перед собой руками, проплыл мимо и скрылся за поворотом. Первым опомнился один из алебардщиков, дюжий малый с рябоватой лошадиной мордой.

– Приперся, что б его, вот ведь пакость!

– Правильно Иволга сделала, что его придушила! – заметил товарищ рябого. – И к чему это он заявился, хотел бы я знать?

– Не придушили его, а отравили, – возразил алебардщик.

– Придушили!

– Отравили... Точно знаю!

– Сам он тебе рассказал, что ли?

– А ты бы вовсе заткнулся!

– Придушили, отравили, – взорвался Сашни, – нам то что... Разве что запить это нужно...

Последняя мысль примирила всех. Караул-декан счел, что появление призрака – достаточно веский повод, чтобы прервать обход и прямым ходом направиться в караулку, тем паче коменданта сегодня в замке нет, доносить некому, а свои не выдадут – выпить всем хочется.

2885 год от В.И.

Ночь с 6-го на 7-й день месяца Медведя.

Арция. Мунт. Речной Замок

Лунный луч отыскал отверстие между занавесками и прошмыгнул в комнату. Пьер Лумэн спал очень чутко, особенно в полнолуние, и пятнышка холодного голубоватого света, скользнувшего по лицу, оказалось достаточно, чтобы низложенный король проснулся.

Пьер поворочался в постели, понял, что заснуть не получается, и слез на пол, решив перекусить. Жуя оставшиеся с ужина пирожные и запивая их вкуснейшим напитком, Его бывшее Величество задумался о преимуществах своего нынешнего положения. Впервые за много лет Пьер Лумэн был спокоен и счастлив. Больше ему не грозила никакая опасность, с ним были его малышоночки, и никто его не заставлял день напролет просиживать в неудобном жестком кресле и рисовать подписи на куче бумаг. В распоряжении Пьера была целая башня и трое слуг, которые по первому требованию приносили сласти и не отлынивали, когда он им приказывал насыпать свежих опилок или зерна для любезных королевскому сердцу зверушек. Пьер доел пирожное и блаженно улыбнулся.

Подумать только, что совсем недавно он был так несчастен... За ним явились люди в доспехах, чужие и опасные, приказали надеть неудобную и кусачую одежду, вывели из его замечательной уютной комнаты. Ему даже не позволили отдать распоряжения насчет Розочки, у которой вот-вот должны были появиться детки, а потащили во дворец, который он так ненавидел. Но даже это было не самым страшным. Там была жена, которая стала еще злее. Она велела ему сесть рядом с ней и кивать головой, когда она сжимала ему руку. У нее были длинные острые ногти, и ему было ужасно больно. Он сидел и смотрел, а к ним подходило очень много людей, которых он никогда не видел. Они говорили какие-то глупости, жена им отвечала, а он кивал. Это продолжалось долго, он устал сидеть, спать ему не давала Агнеса, о Розочке не было никаких известий, а люди в красном и желтом все шли и шли. Но даже когда они кончились, его не отпустили, а отвели в большие неприятные комнаты. Опять пришла жена, с ней был человек, которого Пьер когда-то где-то видел, и еще двое. Жена объяснила, что это его сын с женой. Он попытался объяснить, что у него нет сына и что это сын Святого Духа, как написано в Книге Книг, но ему сказали, что это его сын. И если он хочет, чтобы к нему принесли Розочку, он должен это запомнить. И он запомнил. Он делал то, что ему говорили. Розочку действительно принесли, но остальных малышоночков оставили в Речном Замке.

Он очень волновался и просился назад, но ему не позволяли. А потом жена и все куда-то уехали. Пьер сидел в своих комнатах, пока его не забрали и не отвезли в Речной Замок. Но тогда он не обрадовался, потому что испугался. За ним пришли очень злые люди, они его не любили и были даже хуже, чем жена. Его малышоночки были в порядке, но даже рядом с ними было страшно. Он почти не спал и не хотел есть. Потом приехал Евгений. Он стал совсем старый, весь трясся и опирался на посох, но был умным и добрым. Он посмотрел на малышоночков, даже помог покормить Сюсю Пятого, а самому Пьеру велел есть только то, что приносят слуги и при них, не спускаться ночами к Розочке, не слушать тех, кого он не знает и ничего от них не брать. Пьер знал, что старик желает ему добра, и делал все, как тот велел. Он так и сказал, когда к нему пришел высокий глупый человек в синем и сказал, что король – это он. Рядом с высоким была женщина, такая же злая, как жена, только белая и без усов. Она врала, что любит малышоночков, но Розочка ее испугалась и Сюся Четвертый тоже.

Пьер сказал синему, что тот привел с собой нехорошую даму, которая всем врет. И что он от них ничего не возьмет, потому что они хотят его убить, и будет разговаривать только с Шарло. Кто-то подлый и глупый сказал, что кузен мертв, но он ему не поверил. И правильно сделал, потому что вечером Шарло вернулся. Он не хотел, чтобы его узнали, и очень расстроился, хоть и не рассердился, когда Пьер назвал его по имени. Он прятался, и Пьер его понимал, он тоже не хотел сидеть на троне. И Шарло не хотел, хотя у него на голове была корона. Это было совершенно ясно видно. Черная корона с зелеными камнями. Кузен твердил, что никакой короны нет, но есть вещи, которые нельзя спрятать, как нельзя спрятать в рукав хомяка. Он обязательно высунется...

Разумеется, Пьер не выдал Шарло. Когда тот сказал, что его зовут Александр и что он никакой не король, Лумэн кивнул головой и дальше называл его, как тот хотел. Кузен всегда был с ним добр, и Пьер не мог его подвести. Они проговорили весь вечер. Шарло совсем не изменился, хотя и придумал себе другой цвет волос и другое лицо. Смешно, он думал, что так его не узнают. Может, он и обманул кого-то вроде давешнего глупца и его злой жены, но Пьер слишком хорошо знал своего красивого кузена и не мог ошибиться. Тот вернулся, и теперь ни самому Пьеру, ни его малышоночкам ничего не грозит. Можно спокойно спать, есть и гулять. Шарло никогда не позволит причинить ему вреда, он так и сказал, когда Пьер попросил приказать всем его не убивать. Шарло можно верить...

Низвергнутый и заточенный арцийский король блаженно улыбнулся. Кузен уехал в южные провинции на целый месяц. Он говорил, что там живут особые хомяки с черной полоской на спинке, и обещал привести. Скорей бы приехал! Прошлый раз его так долго не было, но Шарло вернется, он всегда возвращается, потому что обещал и знает, как его ждут... Пьер собрал и доел крошки и допил пахнущий черносливом напиток, от которого становилось тепло и радостно. Скоро приедет кузен, привезет обещанных полосатых малышоночков. Их нужно будет устроить... Сначала он поместит полосатиков отдельно, пусть привыкнут, а потом познакомит с другими... Но куда поставить клетки? Пожалуй, между Пионом и Масей можно поместить еще одну. Или возле Сюси?

Вопрос требовал немедленного решения, и Пьер решительно встал. Пол покачнулся, но это было даже приятно. Король был охвачен жаждой деятельности. Сейчас он спустится к малышоночкам, проверит, все ли в порядке, и переставит клетки так, чтобы новеньким было удобно. Пошатываясь и улыбаясь во весь рот, Лумэн распахнул дверь и ступил на узкую высокую лестницу, соединявшую его комнату с помещением для хомяков. Внезапно нога за что-то зацепилась, король, изогнувшись, попробовал схватиться за перила, но те отчего-то оказались скользкими, Пьер не удержался на ногах и кубарем покатился вниз...

Проклятый

Сирень все еще цвела, тяжелые гроздья всех оттенков от белоснежного до темно-фиолетового казались застывшим колдовским пламенем. Когда-то ему казалось, что красота Сада навеки привяжет к нему Циа. Он ошибался... И вообще Циа давно нет, нужно не прошлое оплакивать, а о будущем думать. О том, что предстоит сделать ему и светловолосой женщине, разыскавшей его в цветущем аду. Он должен исполнить клятву, данную Ларэну. Неужели Лунный король погиб? Да, видимо, так. Пока он в Саду Адены оплакивал свою нелепую любовь, Ларэн попробовал в одиночку остановить чудовищное зло и погиб. Силы оказались неравны. Теперь мощь их противника выросла многократно, но когда растет мощь, появляются и уязвимые места. Убить льва трудно, но легче, чем затаившуюся в камнях змею. Кажется, атэвы говорят именно так... Атэвы! Они с Ларэном были у них, пытаясь понять, что же все-таки происходит. Тогда они так и не разгадали загадку, но теперь, теперь он узнал от Геро то, чего не знал и не мог знать его учитель. И чем больше он думает, тем больше убеждается в своей правоте. Он не знает имени того, кто прятался в Сером море, но это не суть важно, но вот его природу он, похоже, разгадал.

Эрасти улыбнулся, поймав себя на мысли, что гордится собой и хочет поделиться своими выводами с Герикой. Куда же она могла пойти? Сад велик, а женщина старается ему не надоедать, хотя он рад ее видеть. Она живая, и он снова жив благодаря ей. Этот Рене и вправду Счастливчик, что бы с ним ни произошло, его любят, и за него бьются, а вот ему не повезло...

Эрасти Кэрна обругал себя вслух по-суриански, он же дал себе слово перестать себя жалеть, и отправился на поиски Геро. Следы ее присутствия отыскались сразу же. У Зеленого мостика копошилось полчище уток, несомненно, привлеченных даровым угощением, чуть дальше по воде плыл венок из желтых цветов, но самой Герики не было. Проклятый прошел довольно далеко вдоль пруда, с удивившей его радостью замечая всякие мелочи вроде пары ярких бабочек или алой от маков полянки. Жизнь все-таки прекрасна, и она и не думала кончаться. Эрасти довольно долго бродил по Саду, но Геро нашел почти на том месте, с которого начал свои поиски. Оказалось, она все это время бегала по его следам. Кэрна хотел посмеяться над этим совпадением, но лицо женщины было напряженным и расстроенным. Эрасти, сам не понимая, как это у него вышло, обнял ее за плечи.

– Что случилось? Сон? Память?

– Ни то, ни другое, – она не вырывалась, да и зачем, они ведь стали настоящими друзьями безо всяких клятв и обетов. Ему бы и в голову не пришло воспользоваться этой дружбой, и Геро это понимала. Она вообще многое понимала, в отличие от Циа, которую ничего не волновало, кроме собственных желаний.

– Что-то не так в Саду?

– Эрасти, – Геро как-то по-кошачьи извернулась, умудрившись, не разрывая кольца обхвативших ее рук, заглянуть Проклятому в глаза, – Эрасти, что-то случилось с твоим камнем. В нем словно огонь вспыхнул, даже утки и те перепугались.

– Расскажи подробнее.

– Да рассказывать-то особенно и нечего. Полыхнуло, я сначала не поняла что. Утки в стороны, у меня на пальце словно маленький костер, хотя жара не было. А потом все погасло, – она чуть ли не удивленно посмотрела на руку: черный камень казался прежним.

– Ты поняла, что это значит?

– Третий шаг?

– Да. Кто-то совершил подлость, без которой Тарра вполне могла бы обойтись. Осталась еще одна, последняя, после чего понесется... Так что, дорогая Эстель Оскора, наше ожидание заканчивается. Пару здешних дней, если не меньше, и, если не будет другого выхода, придется проламываться домой в открытую. Пойдем в беседку, что ли, нам нужно поговорить. Что-то мне подсказывает, что я должен сделать это сейчас, а то не успею.

Герика молчала, пока они, держась за руки, шли между цветущими кустами, утреннее солнце играло на каплях росы, щебетали птицы, прямо перед ними пролетела большая глупая стрекоза. Сад захлебывался поздней весной, и под ясным синим небом, среди молодой листвы и цветов его собственные мысли показались Эрасти нелепыми и невозможными...

2885 год от В.И.

23-й день месяца Медведя.

Арция. Урб

Герцог Эстре был в седле, когда брат Ее Величества, зевая, соизволил выйти во двор. Александр равнодушно наблюдал, как Фернан Реви садился на коня, но внутри его все кипело. Этот выскочка и наглец, навязанный ему в спутники, ничего не понимал в том, чем они занимались, постоянно путался под ногами и при этом развлекался в меру своего достаточно-таки убогого, с точки зрения Сандера, воображения. Ночные попойки и распускание рук по отношению к женам и дочерям хозяев замков, в которых они останавливались, вызывали у Александра отвращение. Впрочем, нобили, пресмыкающиеся перед ничтожеством только потому, что оно состоит в родстве с королевой, тоже не вдохновляли. Если барон Урб счел уместным отправить жену в постель высокому гостю, а та с видимым удовольствием отправилась, Сандера это не касается. Нигде не сказано, что можно уважать тех, кто не уважает сам себя.

Эстре был рад, что покидает Урб, а что до Реви, на него вовсе не обязательно смотреть и тем более разговаривать. Александр молча послал жеребца к воротам, даже не попрощавшись с хозяйкой – пусть с ней Фернан прощается, если хочет.

А вот замковая стража – дело другое. Воин всегда поймет воина, рука Тагэре взметнулась в приветствии, и два ветерана прямо-таки расцвели. Подъемный мост с грохотом опустился, и брат Его Величества продолжил поездку по югу Арции.

Александр сам не понимал, что на него нашло. Фернан был мерзок, но не хуже, чем всегда, да и приторно-сладкий барон был одним из многих. И вместе с тем Сандер чувствовал, что что-то изменилось. Неужели все дело в крике, что почудился ему прошлой ночью? Он расспросил и слуг, и владельцев Урба, они ничего не слышали и были готовы в этом поклясться. Эстре им верил, видимо, он спутал сон с явью, хотя такого с ним еще не случалось. Жалкий, испуганный вопль, оборвавшийся каким-то хриплым бульканьем, стоял у него в ушах все утро, вызывая необъяснимую тревогу и дурацкие мысли.

Отчего-то пришло в голову, что брат намеренно убрал его из Мунта, а Фернана отправили с ним, чтобы тот всячески затягивал поездку. Глупость, конечно, но Филипп и впрямь в последнее время избегал смотреть в глаза, словно задумал что-то нехорошее. Может, дело в Жаклин? Собрался выдать ее замуж за кого-то из «пуделей»? За сына Эллы? Королева явно зарится на богатства Фло.

Да нет, глупости все это. Жаклин еще носить и носить траур и по мужу, и по отцу. Желающим прикарманить наследство Короля Королей придется обождать. И все же ночью что-то произошло. Кто-то умер. Обен? Евгений? Кардинал стар, как мир, да и граф немолод... Нет, тогда бы ему почудилось что-то другое. Наверное, все дело в разлуке с Сезаром, который сейчас уже в Лиарэ. Он привык, что друг рядом, а теперь придется год, если не больше, обходиться без него. Сандер понимал, что война с Ифраной неизбежна и что удобнее всего нанести двойной удар из Оргонды и Арции. Отъезд виконта Малве был необходим, и все-таки без Сезара было плохо.

Александр с детства привык лечить дурное настроение шпагой или скачкой и, выехав из Урба, послал иноходца в галоп. Он любил чувствовать под собой конскую спину, любил цокот копыт и ветер в лицо. Верхом Александр давал фору любому рыцарю, и знал это. Если Реви хочет ехать медленно – пусть его...

День выдался хороший, и настроение герцога мало-помалу улучшилось. Сандер оставил «пуделя» позади, от души наслаждаясь конским бегом, солнцем, ветром, облаками. «Волчата» с удовольствием следовали за своим предводителем, они быстро миновали Овсяную тропу и выехали на Морскую дорогу. У развилки их ждали двое. Именно ждали. Юноша и девушка молча стояли посреди дороги. Он впереди, она чуть сзади. При виде кавалькады незнакомец положил шпагу на землю и встал на одно колено, однако головы не опустил, дерзко глядя в лицо приближающемуся всаднику. Девушка присела в реверансе. Александр придержал коня, рассматривая странную пару. Одежда, внешность, манеры выдавали в обоих южан, и, безусловно, благородного происхождения. Парню было года двадцать три, стройный, высокий, со смуглым нервным лицом, отчего-то казавшимся смутно знакомым. Девушка была явно младше брата, а с ней, безусловно, был ее брат: родовое сходство прямо-таки било в глаза. И если мужчина был красив, то женщина была прекрасна. Скорее полная, чем худая, с матовой кожей и роскошными черными волосами, затянутыми на затылке странным тяжелым узлом, она молчала, только огромные глаза с надеждой и страхом смотрели на герцога.

Александр никогда не видел такой яркой и вместе с тем изысканной красоты. Пресловутая Эжени Шаре, с которой после взятия Мунта путался его царственный братец, рядом с незнакомкой казалась вульгарной плебейкой. Каковой, кстати говоря, и являлась.

Молчание затягивалось, и Александр заговорил первым:

– Вы просите помощи? Кто вы и чем я могу вам помочь?

– Я – Рафаэль Кэрна, маркиз Гаэтано, а это моя сестра Дариоло. Мы просим убежища.

– Кэрна? Вы родственники великого герцога Мирии?

– Он наш отец.

– Но кто может вас преследовать?

– Орден святой Циалы и герцог Мирии.

– Но почему? И, во имя Эрасти, встаньте...

– Даро с рождения обещана ордену, но когда за ней пришли... – Рафаэль запнулся, явно желая чего-то скрыть.

– Монсигнор, – красавица-мирийка дрожала, как загнанная лошадь, – я поняла, что не могу... Брат помог мне, мы бежали...

– Но как вам удалось? У вас был корабль?

– Нам повезло. Мимо скалы, на которой мы прятались, проходило судно без флага. Капитан взял нас на борт и ночью высадил на арцийском берегу.

– Я бы с такой красоткой на его месте так быстро не расстался. – Александр и не заметил, как появился Реви, который немедленно с нескрываемым восхищением уставился на девушку. – Да, в монастыре такой красавице делать нечего, думаю, я смогу кое-что для вас сделать. – Сладкая улыбка на лице старшего из «пуделей» показалась Александру отвратительной.

– В этом нет нужды, граф. – Эстре вновь повернулся к брату и сестре и неожиданно тепло и открыто улыбнулся: – Вам здесь никто и ничто не угрожает. Клянусь честью Тагэре!

2885 год от В.И.

23-й день месяца Медведя.

Арция. Ларрэн

Им повезло. Младший Тагэре оказался именно таким, как о нем рассказывали, Рафаэль только к концу дня, покрыв вместе со свитой герцога шесть или семь вес, поверил, что они не то чтобы совсем спаслись, но больше не изгои. Александр Тагэре, велев дать мирийцам лошадей, словно бы забыл о своих новых спутниках. Он молча ехал впереди отряда среди зеленеющих виноградников, и Рито был ему за это благодарен, он еще не был готов к откровенному разговору. Впрочем, главное было сказано. Если герцог поклялся честью Тагэре, значит, прежде чем Даро выдадут циалианкам, а его – собственному отцу, придется переступить через труп Александра Эстре, а сделать это не смог даже Рауль ре Фло. Только бы Арция приютила Даро! О себе Рафаэль не волновался, человек с мечом обойдется и без родственников, и без прошлого. Берег Бивней всегда к его услугам, но тащить туда красивую девушку, привыкшую жить во дворцах...

Мириец, как и большинство южан, предпочитал блондинок, но красота сестры порой приводила в восторг даже его. Если кто и способен защитить Даро, не требуя «платы» за спасение, так это младший Тагэре, который был с женщинами всегда вежлив, но не более того. Даже странно, что его братьями были величайшие юбочники Арции.

– Я уже пятую ору думал, о чем с вами заговорить, и так ничего и не придумал, – всадник на гнедой лошади поравнялся с Рито и с улыбкой пустил коня рядом, – может, обойдемся без повода. Я – Луи Трюэль, и я рад видеть вас здесь.

– Рад? Но вы же видите меня в первый раз.

– Сандер редко ошибается в людях, да у меня и свои глаза есть. Не хотел бы я, чтоб мою сестру заперли у этих ведьм. В последнее время от клириков вовсе житья не стало.

– Но Арция светское государство.

– Жабий хвост! Пока да, но капустницы и синяки без мыла лезут... везде. По-моему, их только у атэвов нету.

– Нету, – подтвердил Рафаэль, – Майхуб строго-настрого запретил появляться там кому бы то ни было, кроме эрастианцев, а атэвы слово своего калифа чтут уже шестьсот лет.

– Нам бы такую память, – проворчал Луи, – а то забываем даже то, что вчера было. Надеюсь, вы останетесь с нами.

– Я об этом не думал, мне нужно пристроить сестру в надежное место, а сам я хочу податься куда подальше...

– Вряд ли вы уйдете от герцога. Мы с братьями тоже не собирались таскаться за принцем крови...

...Внук величайшего интригана Арции как в воду глядел: вскоре Рафаэль в полной мере испытал на себе обаяние горбуна Тагэре, его спокойного голоса, точных, как удар шпаги, слов и решительных поступков. Понравились мирийцу и «волчата», уже к вечеру смотревшие на них с Даро, как на своих. Рафаэль охотно рассказал новым знакомым все, что они хотели знать про Мирию, Дафну, их бегство. Умолчал лишь о том, что спасший их корабль был непростым. Даро, проспавшая чуть ли не до самой Адены, ничего не поняла, и Рито был этому рад. Сам же он отнюдь не был напуган, напротив. Бессмертный капитан ему не просто понравился, мириец был готов отправиться с ним хоть к Берегу Бивней, хоть в Преисподнюю. Но сначала он должен устроить судьбу Даро.

Скиталец посоветовал искать помощи у герцога Эстре, который как раз находится в здешних краях. Так и оказалось. Они нашли и друзей, и защиту. Александр Тагэре в первый же день написал кардиналу Арции, и Луи Трюэль, весело помахав всем рукой и помянув на прощанье жабий хвост, ускакал в Мунт. Герцог не сомневался, что старик Обен и Евгений вместе что-нибудь да придумают. Теперь уже не Фернан Реви, а он сам всеми силами затягивал поездку, дожидаясь возвращения Луи.

Впрочем, было это нетрудно. Юг признал победу Тагэре окончательной и бесповоротной и дружно и шумно отрекался от Лумэнов. Перед братом и шурином короля откровенно заискивали, но если граф Реви радостно купался в лести, на лице Александра то и дело читалась гадливость. Даро, терпеливо сносившая тяготы путешествия, хотя ее руки в первый же день были истерты в кровь поводьями, находилась в центре восторженного внимания всего отряда, но девушка еще не отошла от пережитого кошмара и могла выдавить из себя лишь слабую улыбку. Настойчивых кавалеров она откровенно боялась и старалась держаться поближе или к брату, или к герцогу, который вроде бы ее и не замечал, но в случае необходимости (то есть когда граф Реви предпринимал очередную попытку завладеть руками или пояском красавицы) оказывался рядом. Реви это откровенно бесило, но приказать брату короля удалиться брат королевы не мог.