Текст книги "Его проклятая Любовь (СИ)"
Автор книги: Вера Рэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
Когда приехал по назначению, долго звонил в дверь, но ему никто не открывал. Прислушивался, опять стучал – внутри было очень тихо.
Валерьян и без того понимал, что вряд ли найдет сына дома. Но теперь, убедившись в этом, Валерьян боялся, что его страшные догадки оказались реальностью – Макар пропал. Жене решил пока не говорить – пусть лучше занимается поисками Яшки. А о том, что Макар пропадал, пусть сын ей расскажет сам, когда найдется.
Мужчина понимал, что нужно действовать по-взрослому. Снова набрал номер своего армейского товарища.
– Алло, Артур… У меня сын пропал пару часов назад, не могу связаться с ним, сердце не на месте. Подсоби по старой дружбе, а?… Особые приметы? – Валерьян пытался вспомнить что-то важное и значимое. – Волосы каштановые, коротко-стриженые, был одет в белую футболку и серые штаны. Ах да и еще… С ним девушка была в темно-синем халате, вроде шатенка или русая. Может быть, это тоже пригодится. Хорошо, дорогой, жду любых новостей…
Глава 20
Макар
– Знаесъ, если бы ты есо сто-то зрать сооблазила, я бы вообще подумал, сто ты настоясчая волсэбница. – Улыбнулся я, одновременно с этим недовольно морща нос и касаясь пальцами к своим кровоточащим губам. Они неприятно ныли, и я даже чувствовал в них слабый пульс.
Положа руку на сердце, могу сказать, что это на самом деле самая сумасшедшая ночь в моей жизни. Вот реально, я никогда не искал приключений на свою жопу. А сегодня они сами меня находят, словно в моей заднице вырос притягивающий их магнит. Еще немного, и я реально начну думать, что это Зубная фея постаралась…
– Ну я… – девушка замямлила, ее глазки опустились на землю, а щеки стали еще более красными чем были после ее «поцелуя». Да ладно, что я – ханжа какой-нибудь. Все понимаю, чмокнула в знак благодарности, я все-таки спас ее от гадов. – Если найти кусок хлеба, можно помокать Ваши треники! – рассмеялась Люба, а я вздернул бровь.
Оказывается, девочка тоже умеет шутить. Только шутку ее я не понял. Причем тут…
– Твою зэ мать! – это я опустил взгляд на мои серые треники, которые были полностью измазаны чем-то липким и гадким. Скривив губы, коснулся пальцем к этой противной субстанции с очень липкой консистенцией. – Фу… – меня чуть не стошнило. – Я дазэ представить боюсь, сто это за хадость счас на мне.
Девушка хихикнула, а я опять улыбнулся ей в ответ. И что вы думаете? Губы снова адски разболелись, и я машинально коснулся их своей рукой. Чтоб его, рукой, которой только что обследовал непонятное нечто, прилипшее к моим спортивкам.
– Церт! – завопил я. По телу пробежалась дрожь, и я с огромным трудом сдерживал свои рвотные позывы. Потому что не дай Бог сейчас еще желудочным соком обжечь и без того поврежденную кожу. – Люба! Вытли это немедленно! Фу… Я счас подохну от этой отравы… – Встал напротив нее, истерически размахивая пальцем и требуя мне помочь.
– Да не переживайте, Макар. Вот дядя Сева Беззубый вполне себе нормально выглядит…
– Ага, нолмально. Ты думаесъ, ему зля дали кликуху Беззубый. Питается всякой гадостью, вот и потелял где-то все свои зубы. Я без одного вот нолмально лазговаливать не могу. Люба!!!! – девушка закатила глаза, продолжая улыбаться.
– Ну ладно! – она натянула рукав огромного отцовского халата на свой кулак и аккуратно, стараясь не делать мне больно, коснулась махровой тканью моих губ.
Я сглотнул… Потому что словно завороженный следил за каждым ее движением, как наркотик впитывал каждое ее прикосновение. Что за фигня? Меня пугало то, какими глазами я смотрел на Любу. Почему-то она начинала мне нравиться, и я делал все, чтобы убедить себя самого, что все это бред.
– Ай, больно зэ. Никакой незности в твоих луках, Люба. Словно халат не махловый, а иголковый! – врал и визжал я, отчего Люба стала действовать еще медленнее и аккуратнее. Чувствовал себя болваном… Но в то же время мне было так приятно, что кто-то обо мне «заботится».
– Макар, если бы Вы молчали, то Вам бы не было так больно.
– Так завуалилованно мне еще ни лазу не говолили заткнуться. – Обиделся я, а Люба закатила глаза.
– Все готово. Остатки можете слизать, уверена, от такой маленькой дозы «отравы», – слово взяла в воздушные кавычки, – с Вами ничего плохого не случится, а Ваши зубы не пострадают.
– А мозэт лучше ты, а? Своим остлым язычком? Как там говолят: поцелуй – сладкий нектал. Заодно и наколмишь! – высунул я язык, чтобы показать свою обиду.
– Уже не нужно, Вы сами… – высунула язык Люба в ответ. А до меня дошло, что я реально уже облизал свои губы. – Ммммм, а ничего так… – снова лизнул губы. – Казэтся, йогулт… Тоцьно йогулт, клубничный.
– Ой, Макар… Вам все бы только шуточки шутить. – Обиженно фыркнула девушка, направившись вперед. Я шел следом, напевая, как мог, знакомые из детства песенки.
Почему-то мне было весело. Так, что я даже стал сомневаться, действительно ли это был йогурт.
– В юном месяце аплеле, в сталом палке тает снег, и веселые кацели нацинают свой лазбег…
– Ну хватит, Макар! – Люба прижимала ладони к ушам. – Вы сейчас всех жителей города разбудите.
– Да пусть плосыпаюца. Поцему я долзэн тут стладать, а они все спят? – снова улыбнулся я. – Куда уходит детство, в какие голода! – опять драл я свое горло.
– Макар? – Люба вдруг остановилась, как-то подозрительно уставившись на меня.
– Сто? – не понимал я ее настороженного взгляда.
– А у Вас случайно нет аллергии на лактозу? – озадаченно моргала ресницами, уверен, еле-еле сдерживая смех.
– Нет, только на арахис. А что ты вдруг спрашиваешь? – не понимал я.
– Нууууу, – Люба закусила губу, отводя взгляд в сторону.
Наконец, я догадался ощупать свое лицо руками. Твою ж мать!
Мои щеки отекли настолько, что наощупь я себе казался точно воздушным шаром. Казалось, проткни я кожу иголкой, так она лопнет с громким хлопком. Кожа была горячей и неприятно зудела.
– Фсе настолко плохо? – спросил я у Любы, понимая при этом, что моя речь становится еще более несвязной. Губы, чтоб их, тоже раздуло, и теперь я был похож не просто на жопу шимпанзе, а на огромную жопу шимпанзе.
Впрочем, в этом я убедился, опять посмотрев в зеркало заднего вида первой попавшейся машины. Было и смешно, и грустно… Как оказалось, мои веки тоже раздуло. Мое лицо, вообще, увеличилось раза в два. Единственным не видоизмененным органом был мой нос, и то он буквально заплывал щеками. Не знаю, мне было трудно дышать из-за этого или из-за того, что отекли слизистые оболочки.
Это реально черная полоса какая-то…Вот какова вероятность, что в мусорном баке окажется именно продукт из арахиса? Да она просто мизерная, чтоб его… Но как ни странно, я вляпался именно в то, на что у меня аллергия.
Но, как говорится, каждая черная полоса рано или поздно закончится. А я еще люблю говорить, что под любой черной полосой всегда есть белый лист бумаги, и об этом нужно обязательно помнить…
Вот и теперь мне показалось, что белая полоса вот-вот наступит. Но проблема в том, что только показалось. Видимо, свет просто слишком ярко бил в глаза.
– Люба, посмотли внимательно, как называется улица? – предложил я ей, потому что у самого зрение было ни к черту, потому что сквозь тоненькую полосочку между распухшими веками я с трудом мог разглядеть очертания окружающих предметов.
– Сейчас, одну секунду! – девушка подошла к одному из домов и прочитала, что на нем пишет. – Улица Бехтерева дом 9.
Мне хотелось выкрикнуть от радости! Потому что название улицы мне было не просто знакомым, а очень знакомым, – где-то здесь жил Димка. Я осмотрелся по сторонам, пытаясь сообразить, в какую сторону нам идти теперь.
– Люба, исчи номел дома 19! – приказал я ей, понимая, что сам вряд ли смогу сориентироваться, ведь видел в тот момент примерно на 50 %.
Мы еще минут 20 бродили по улице, пытаясь найти нужное здание. Был бы у нас навигатор, мы справились бы намного быстрее. Я вообще не понимаю, как люди раньше жили без этого незаменимого изобретения.
Наконец, мы оказались у нужного нам дома. Правда, я несколько сомневался, у Димы в гостях я в последний раз был еще лет 5 назад, когда друг отмечал двадцатилетний юбилей. Надо сказать, тогда мы отметили очень бурно и весело. Отмечали втроем, собственно, нам никогда больше никого и не было нужно. Ужрались мы тогда знатно. Настолько, что практически разгромили одну из комнат квартиры, в которой жил Дима с дедушкой.
С тех пор Петр Ильич запретил нам с Игорем появляться здесь. Правда, приехать все же пришлось – мы еще два дня переклеивали обои, которые зачем-то обрисовали кетчупом и майонезом во время нашего бурного застолья. В день Димкиного двадцатилетия мы втроем дружно навсегда завязали с алкоголем. А во время наших встреч позволяем себе баловаться разве что пивом.
– Мой длуг долзэн быть счас дома, – заверил я Любу, топчась возле двери с домофоном. – Блин, какой зэ у него номел квалтилы? – забыл… Наобум ввел цифру 5, надеясь, что угадал. Ну а если серьезно, надеялся, что кто бы мне не ответил, нас сейчас впустят, а внутри я точно сориентируюсь.
– Кто там? – услышал сонный женский голос.
– Доставчик писси! – был уверен, что говорю максимально понятно.
– Вы там совсем уже что ли? Идиоты… Письки они доставляют. Я сейчас полицию вызову, хулиганье! – разозлилась женщина.
– Серт! – моя речь становилась все хуже и хуже. А мой организм определенно нуждался в антигистаминном препарате.
– Макар, не расстраивайтесь! – погладила меня по плечу Люба. – Может выкрикнуть имя Вашего друга? Вдруг услышит. Как его зовут?
– Димон… – сказал я. – Тоцьно! – Встал под Димкиными окнами – их расположение я никогда не забуду, потому что его окна выходили в аккурат на мусорный бак. Тоже когда-то был просто шикарный случай, над которым мы с Гариком ржали еще не одну неделю. Нам тогда было лет по 16. Решили мы на дискотеку школьную сходить. Все бы ничего, но собрались мы в другую школу, не в нашу. А Дима, идиот, сдуру сболтнул об этом деду. Естественно, Петр Ильич запретил внуку куда-то идти, боясь, что тот вляпается в какую-то историю.
И Димка вляпался… В собачьи экскременты, когда пытался в тайне от деда пробраться через окно. Спрыгнул на мусорный бак, да неудачно подвернул ногу, из-за чего поскользнулся и полетел лицом вниз. Прямо в собачье дерьмо…
На наш смех в окно выглянул Петр Ильич, который обо всем догадался. И вместо дискотеки Димон в тот вечер видел стадион, на котором мотал несколько кругов, несмотря на больную ногу. Откуда я об этом знаю? Потому что такая же участь ждала и нас. Не то, чтобы мы так хотели поддержать лучшего друга. Просто под взглядом Петра Ильича наши ноги сами начинали бежать, аж пар из жопы выходил.
– Димыч! – выкрикнул я. Получилось более-менее сносно. – Диииимммоооон! – крикнул громче. – Ну Димка гаденыс… – уже злился я. – Димаааааа! – в нескольких окнах дома уже загорелся свет, но только не в нужном мне. – Такими темпами мы всех соседей лазбудим. Нузно действовать инаце…
На дороге нашел несколько мелких камушков и даже один покрупнее. Решил, что буду выманивать своего друга именно таким способом. Бросил один камушек, мне показалось, что попал прямо в цель… Бросил второй, опять в яблочко.
– Макар… – опять почувствовал слабое Любино прикосновение в районе плеча. – Давайте лучше я, а то Вы только в стену попадаете. Ваш прицел сбился… – усмехнулась она. А я все же отдал ей всю свою «добычу» в виде многочисленных мелких камушков.
Люба стала прицеливаться, а потом – бросать камни. По негромкому звонкому звуку я понимал, что она, в отличие от меня, на самом деле попадает куда надо. Только камушек за камушком девушка бросила в окно Димы все собранные мною камни. Оставался последний – самый большой.
– Знаете, Макар, я если честно не совсем уверена, что это хорошая идея. А если окно разобьется…
– Ой, Люба, не придумывай… Ничего не разобьется. А если вдруг и разобьется, то я все возмещу сам.
– Нет, я в этом не хочу участвовать. У меня предчувствие какое-то нехорошее…
– Надо же, тоже мне… – фыркнул я, отбирая у Любы последний, самый крупный камень. – Смотри, как надо и не умничай. – Замахнулся я и бросил…
– Нет, Макар, стойте! – вдруг крикнула Люба. Я обернулся на ее вмиг побледневшее лицо. Она что, призрака увидела, что ли?
Глазами отследил траекторию ее взгляда и понял, что она смотрит на окно, в которое я только что целился.
– Твою ж мать, Рябинин. Я тебе говорил больше никогда не появляться здесь… Так ты решил меня убить, крыса ты тыловая! – что ж, таких «ласковых» слов от этого человека я слышал немало.
– Здравия желаю, Петр Ильич…
– Ага, будет тут здравие с такими идиотами, как ты. Чего приперся? – он был очень недоволен. А я, если честно, не понимал, что произошло.
– Люб, я что, попал камнем ему в голову? – шепнул я Любе.
– Слава Богу, нет… Но в плечо Вы ему стукнули знатно, – час от часу не легче. Еще не хватало случайно покалечить или тьфу-тьфу убить этого человека…
Глава 21
– Петл Ильишь, я к Димке… Позовите его, пожалуйста! – практически умолял я этого человека. Потому что устал, нуждался в помощи лучшего друга, сил больше не было продолжать эту безумную ночку.
– Чего-чего-й? – дядя Петя немного наклонился, прислушиваясь, из-за чего я мог лучше разглядеть его недовольное лицо. Да, видеть он меня был явно не рад… – Ты как меня назвал?
– Ну Петл Ильишь! – негодовал я, уже практически постанывая его имя.
– Ах ты ж негодяй! Имя мое коверкаешь? Проваливай, Рябинин, или я на тебя сейчас Адольфа спущу! – на этот раз пригрозил он пальцем.
– Нет-нет, только не Адольфа! – выкрикнул я, но было уже поздно… Эта псина отлично знала свое имя, поэтому он прибежал по первому зову, высунув свою здоровенную морду в окно.
Похоже, это на самом деле проклятье какое-то… Уже третья собака за день скалит на меня зубы. Двое уже пытались укусить. Надеюсь, Адольф не присоединится к их числу. У нас с ним свои счеты, черт… Ведь по глазам вижу, что помнит меня, зараза.
– Ну тогда я сейчас в милицию позвоню, пусть они с тобой сами разбираются!
– Да что все заладили, милицию-милицию… Словно я плеступник какой-нибудь! Петл Ильиш, видите, я с девуцкой… А она боится собак огломных. Вы это, усмилите его, плосууу!
– С девушкой? – будто не веря, переспросил он. Я огляделся по сторонам… Любы рядом не было. Заметил ее поодаль в нескольких метрах от меня. Сбежала, испугавшись то ли дядю Петю, то ли злого Адика… Не хватало еще, чтобы Петр Ильич решил, что я уже вообще того – из ума выжил. Он меня всегда недолюбливал, да и я особой любви к нему не питал. Но сейчас мне нужна помощь Димы, ну или на крайний случай просто мобильный телефон, чтобы позвонить. А дальше будет видно.
– Люба, блин! – крикнул я ей… Она неловко зашагала ко мне навстречу, улыбаясь, как дуреха, и глупо махая рукой Петру Ильичу. – Вот видите!
– Ах, это девушка? – сразу сменил гнев на милость дядя Петя. – Прости деточка, сразу не признал. Думал, это мой Димка опять с Макаром куралесят. А сейчас вижу, что ты слишком щуплая, мой внук раза в два тебя больше будет! – рассмеялся он.
– Дядь Петя! Так Димы дома нет что ли? – опять двадцать пять. Ладно… Выпрошу телефон, хоть и не особо хочется подниматься в квартиру, где сторожит эта вечно злобная псина.
– Нет… Его уже дня три, как нет. Приходит под утро, моется, и опять куда-то уходит, – грустно выдохнул дядя Петя. – Ты же знаешь, мы с ним не очень ладим.
– Вот челтова ночь! Не везет, так не везет. Как зэ меня все это бесит! – со всего размаху ударил кулаком о мусорный бак, из-за чего раздался просто невероятный грохот.
– Рррррр! – я только глаза успел поднять, почувствовав что-то тяжелое на своей груди. Я даже не понял, как Адольф сумел выпрыгнуть через окно, прямо как Димка много лет назад, спрыгнув на мусорный бак. Правда, этой псине хоть бы хны.
– Ррррр! – раздалось у меня прямо над лицом. Я не мог даже пошевелиться, потому что огромная лапа Адольфа сдавливала мою грудную клетку. А сам я валялся на земле, как коровья лепешка…
– Адольф, Адольф, фу я сказал! – закричал дядя Петя через окно. Но собака так и продолжала рычать. Петр Ильич скрылся в комнате, и я надеялся, что он спешит мне на помощь.
Псина недовольно нюхала мое лицо, шею, и мне казалось, он ищет самый вкусный кусок, чтобы откусить мою плоть. Сердце колотилось со скоростью самой быстрой машины Формулы 1.
– Адольф! – услышал нежное над своим ухом. – Адик! – что-то гадкое упало мне на лицо, растекаясь по коже. По вывалившемуся языку этого пушистого кавказца я догадался, что это была его слюна.
Пес кайфовал с нескрываемым удовольствием, потому что Люба чесала его за ухом.
– Хороший Адик, умница! – я чувствовал, как давление ногами пса становится все менее и менее выраженным. Адольф даже лизнул мое лицо, видимо, слизывая остатки гадости, на которую у меня аллергия.
Через пару мгновений этот ходячий Ад, огромный здоровенный пес, окончательно слез с меня, полностью оказавшись во власти Любы. Он встал на задние лапы, упираясь передними в Любины плечи… Девушка по сравнению с ним казалась едва заметной букашкой.
– Хороший, хороший… – она чесала его холку, спускаясь вниз по позвоночнику. Пес поскуливал, и стоило Любе убрать руку хоть на секунду, он снова бросал на меня злобный взгляд, рыча. Прохаваная скотина, быстро понял фишку, шантажист… А я, прифигевший, смотрел на то, как эта хрупкая красавица смогла укротить практически неуправляемого пса своей лаской и заботой.
– Адольф, Адоль… – запыхавшись, наконец, выбежал из своего подъезда дядя Петя. – Фух ты слава Богу, все живы-здоровы, – обрадовался он, подбегая к Любе.
Пожалуй, мужчина прифигел точно так же, как и я. Потому что Адик – по-настоящему верный своему хозяину пес. Он не признавал никого, кроме Петра Ильича. Даже Димка вечно страдал из-за этого засранца, начиная с того самого дня, как дядя Петя подобрал его на улице щенком. Дима не успевал покупать себе обувь, потому что Адик всю сгрызал. Та же участь постигала его одежду, которую пес приловчился доставать с полок. Приходилось прятать на шкафы, куда бедный пес не мог добраться.
А тут…
– Плохая псина! – обиженно фыркнул я, наконец, поднимаясь на ноги.
– Не правда, он очень хороший и ласковый! – продолжая гладить его, произнесла Люба.
– Полностью с Вами согласен… – улыбнулся ей дядя Петя. А потом обернулся на меня. – Потому что не надо было Адика обижать… Адик все помнит!
– Да это было 100 лет назад…
– Не 100, а всего лишь пять! – рассмеялся он. А я тоже рассмеялся, вспоминая Адика в образе а ля великий фюрер. Опять же это случилось в тот самый день, Димкин двадцатилетний юбилей. Выпив первую бутылку, мы все дружно задались вопросом, почему это Адольф совершенно не похож на своего тезку? Где-то нашли ножницы, которыми состригли собаке кончик хвоста, окунули шерсть в переработанное масло, которое нашли в гараже Петра Ильича, где Дима выполнял на тот момент одни из первых своих заказов…
Самое ужасное, что в огромной квартире, даже находясь в состоянии алкогольного опьянения, мы просто каким-то чудом обнаружили супер-клей, которым и приклеили наш супер хайтешный собачий аксессуар к носу бедного животного. В итоге, Адику это не понравилось, он отчаянно пытался оторвать этот ужас, бегал, как сумасшедший, по всей квартире, размазывая переработку по стенам. Из-за этого, собственно, и пришлось потом переклеивать обои.
И шерсть, как назло, приклеилась «намертво». Наши попытки оторвать ее не увенчались успехом – Адик рычал, кусался, скулил, потому что ему было больно. Вот и проходил он с такой «красотой» больше недели, пока она сама не отвалилась.
– Да, сорванец, целых пять лет прошло с тех пор, как ты здесь был в последний раз, – мужчина улыбнулся, обнимая меня за плечи. – Хоть бы раз навестил старика…
– Так Вы же сами заплищали мне к Вам плиходить? – удивился я, потому что был готов к еще одному за сегодня удару в морду, но никак не к теплому приему.
– Ой, тоже мне, вспомнил то, что было еще 5 лет назад. Я вот пять минут назад милицию вызвать грозился. Что ты как маленький – не всегда ведь то, что сказано в сердцах, нужно воспринимать всерьез. Расскажи лучше, как сам? Что с тобой стряслось. Я тебя узнал-то с трудом.
– Долго объяснять, Петл Ильишь… Вы могли бы косаль занять на такси, я завтла зэ все велну…
– Что еще за косаль? Ты можешь нормально сказать…
– Ну косаль, деньги, мани-мани-мани! – как придурок, запел я.
– Ааааа, деньги тебе нужны? Нет, чтобы просто так заглянуть. Прости, голубчик, но наличных средств у меня нет. Почти всю пенсию в банк отношу, на похорон собираю. Может и Димке что останется после моей смерти.
– Да ну, Вы есо всех нас пелезывете!
– Да нет, зачем мне… Кому я нужен, старая кошелка… А знаешь что, Макар… Хочешь, мою Волгу бери. Сто лет старушка не видела дорог. Дима вот из принципа отказывается брать машину. Сам знаешь, у нас с ним отношения натянутые. Он меня в смерти матери винит до сих пор, – дядя Петя тяжело вздохнул. Дима, конечно, в этом был не прав, обвиняя деда во всех смертных грехах. Ему ведь и самому было трудно пережить смерть младшей дочери, а тут еще и от внука никакой поддержки. Насколько я знаю, у него была еще одна дочь, только я ее никогда не видел, с дядей Петей она точно не общалась. – Да что я все о грустном, да о грустном… Слышал, ты жениться собираешься? Это и есть твоя избранница? – внимательно оглядел Любу, улыбаясь. – Хороша… – Люба смущенно вжала голову в шею и зарылась лицом в огромный капюшон папиного халата.
– Да, холоса… – подтвердил я и без того разумеющуюся вещь. Рассказывать, что Люба на самом деле не моя невеста просто не было сил.
– Может, зайдете на часок, скрасите мое одиночество? Мне все равно не спится… – Предложил Петр Ильич.
– Петл Ильиш, в следуюсчий лаз, обязательно. Сейщас мне хочется сколее доблаться домой и плосто отдохнуть. Я узэ с ног валюсь, сегодня такой день узасный.
– Ну как знаешь, дорогой… Сейчас я только за ключами сбегаю.
Петр Ильич вернулся через 2 минуты, проводил нас к гаражу и разрешил сесть в его Волгу. Я знал, как этот мужчина ценил свою машину, поэтому был безмерно благодарен ему, что он доверил ее мне.
– Буду белечь ее, словно зеницу ока! – пообещал я, когда сел за руль и приготовился тронуться с места. – Завтла зэ велну…
– Завтра ты точно от чая не отвертишься… – улыбнулся старик, но его потухший и уставший взгляд выдавали его беспокойство. – Макар, если Димку моего встретишь, скажешь ему, чтоб позвонил. Уже сутки с ним не виделся…
– Обязательно! Да челт! Вы же говолили, сто не вызывали ментов? – снова услышал я звук сирен позади нас. Мне кажется, или предсказание гадалки повторяется по кругу, как какой-то день Сурка?
– Макар, это не я, честно! – растерянно произнес дядя Петя.
– Ладно, велю… Все, мы поехали, а то насы плиключения нас тоцьно заблосят в казенный дом. Есе этого не хватало.
Глава 22
– Да, Артур, есть какие-то новости? – Валерьян Николаевич ответил на звонок друга так быстро, как никогда до сих пор не отвечал – буквально за долю секунды. В руке прокручивал сигарету, не решаясь ее закурить. Боялся, что Жанночка занюхает и снова будет ругаться. Но в душе было так тошно, что он вот-вот был готов сдаться, снова оказавшись в цепких лапах вредной привычки.
– Да, да, тут такое дело, Валерик, – почему-то замямлил Артур. Не нравилось Валерьяну его вступление. Пока товарищ майор продолжил свою фразу, в голове Валерьяна прокрутилось так много вариантов развития событий, и все они, увы, были не с самым положительным концом. Но он никак не ожидал того, о чем поведает ему друг. – Нашли мы твоего сына, да не совсем нашли…
– Что? Что это значит… – Валерьян почувствовал резкую боль в районе груди и медленно сполз по стене на пол. Он до сих пор оставался в холле жилищного комплекса, не решаясь подняться в квартиру к жене.
– В общем так, Валерик… Твой сын сегодня словно с цепи сорвался. Мы, конечно, пока не до конца уверены, что это именно он, но под описание подходит. Да еще и девушка эта, – таинственный сообщник в махровом халате.
– Что? В каком смысле сообщник…
– Да тут наши ребята вот уже на третий вызов отправились, где фигурирует молодой парень и его сообщник… в синем халате.
– Так, – с одной стороны, отлегло… По крайней мере, есть большая надежда, что не случилось ничего непоправимого. А с другой… Они с Жанночкой так надеялись, что сын влюбился в другую девочку, которая по камерам казалась такой приятной на вид. Только, похоже, она еще похлеще Кристины, раз втягивает его в неприятности. – Что он натворил? – очень грозно поинтересовался он.
– Да в том-то и дело, что ничего серьезного – мелкое хулиганство. Сначала в ворота к кому-то ломился, потом ввязался в драку. Вот последняя дамочка вопила диспетчеру, что двое – некрасивый парень и девушка в синем халате, бросают камнями в ее дом, чуть окно ее не разбили. Плохо то, что он постоянно убегает от полицейских. Как бы он не пытался противостоять представителям правопорядка при задержании. Ведь придется посадить его на 15 суток, одним штрафом тут не отделается.
– Да ну, может это вообще не он. Чего сразу на паренька наговариваешь. Синий халат еще ни о чем не говорит.
– Можно подумать, часто встретишь по улицам города девушку в огромном мужском халате, да еще и в твоем районе?
***
Люба
Этот человек меня просто сводит с ума! И если еще час назад мне казалось, что я втюрилась, то теперь я искренне сочувствую Макару.
И если честно, даже немного рада, что, наконец, спустя целых 20 лет моей жизни, я встретила по истине родственную душу. Потому что до сих пор единственный человек, который постоянно косячил по крупному, ежедневно смотрел на меня в зеркале.
А тут Макар… Да я по сравнению с ним вообще вполне себе нормальный человек. Не хочется думать, что все произошедшие с ним сегодня неприятности – это только из-за того, что он находится рядом со мной. В конце концов, я стараюсь особо ничего не делать, а все решения принимает Макар… Но в голове кружится мысль, что мое проклятье странным образом перешло на Макара, который в очередной раз принял, наверное, не совсем верное решение.
– Макар, а Вы уверены, что найдете дорогу на машине?
– Обизаесъ! – ухмыльнулся он. – Это я песком олиентилуюсь как глухой, полудохлый клот. А на масыне я цувствую себя в своей талелке. Счас увидисъ, Люба… Мы челез 5 минут будем дома… Так, нам нузно в облатную столону, но там менты! – нажал на газ Макар, отчего старенькая Волга значительно ускорилась. – Плидется ехать в обход…
Мы свернули за угол.
– Макар, а почему мы убегаем от полиции. Мы же ничего плохого не сделали. Чувствую себя преступницей в бегах. Может лучше сдаться? – с надеждой спросила я, громко и совершенно непроизвольно зевнув при этом.
– Пффффффф, – забрынчал губами, словно на гитаре, Макар. – Люба, во-первых, Макал Лябинин, тьфу ты, как узасно звуцит моя фамилия, а имя есе хузэ, – он рассмеялся, заражая меня, сонную, своим смехом. – Так вот, Макал Лябинин – не из тех, кто так плосто сдается. Запомни, Люба! Никогда в ментовке не был и ни за сто там не оказусь. Зуб да… – прервал он фразу, задумавшись. А я улыбнулась… – Тааак! – на перекрестке огляделся по сторонам. – Здесь влоде налево…
– Вроде? – испугалась я, боясь снова заблудиться.
– Да не боись ты, у меня есть внутленний навигатол, считай, с компасом в жопе лодился.
– Ага, я заметила…
– Так, а тут, навелное, плямо… – мы продолжали колесить по округе, а Макар меня уверял, что у него все схвачено. В чем я, конечно же, очень сомневалась.
Еще некоторое время мы наматывали круги, притом в прямом смысле. Потому что через пару минут я снова увидела название улицы, с которой, собственно, и началось наше путешествие на Волге, а через несколько метров показался и дом дяди Пети.
– Вот зэ невезуха! – Макар треснул ладонью о руль. – Ницево не понимаю… Я, навелное, плосто плохо визу дологу, потому и запутался, – глупо улыбнулся он. А я констатировала, что отек его лица немного спал. Совсем немного… Лицо Макара все еще очень сильно походило на надутый воздушный шар.
Молодой человек припарковал машину напротив окон квартиры, в которой жил его друг. Я вопросительно посмотрела на него.
– Сиди тут, а то там холодно совсем, и так замелзла, не так ли? – я мотнула головой. – Зэнсины, у вас всегда нет значит да…
– Куда Вы? – успела спросить, когда Макар открывал дверь.
– Люба, после того, сто мы сегодня пережили, ты плосто не имеесъ плава мне выкать. Менты влоде уехали, поплобую опять до дяди Пети доклицяться. Поплосу у него телефон, позвоню друзьям или лодителям. Я вымотан… Голова вообсе не сооблазает. Пола плизнать свою немосьность, инаце до самого утла будем клузыть в нескольких сагах от дома. Стыдно плосто невелоятно! Зато на своей шкуле понял, насколько зависим от гадзэтов, с завтласнего дня буду пливыкать к зызни без телефона, потому что так нифига не пойдет! Будь здесь, я сколо велнусь… – пообещал он мне и вышел.
А я на самом деле поняла процентов 50 из всей информации, сказанной Макаром. Хотя уже даже немного привыкла, что он так разговаривает. И теперь его вымученная речь вызывала у меня сочувствие, а не дикий смех.
Послушно ждала его в машине, видя и слыша все, что происходило вокруг.
– Дядя Петя! – крикнул Макар так громко, что в нескольких квартирах через пару мгновений загорелся свет – видимо, Макар опять мешал спать обитателям этого дома. – Дядя Петя! – выкрикнул он еще раз, пытаясь докричаться до полуглухого старика. Вот и Адик начал безудержно лаять, еще в нескольких квартирах загорелся свет. – Дядя Петя! – не взирая ни на что, опять крикнул Макар.
– А ну вали отсюда, обезьяна недоделанная! Ты видел, который сейчас час? Поздняя ночь на дворе, а ты орешь, как на пожаре… – это кричала пышная женщина, живущая прямо над квартирой Петра Ильича.
– Зэнсина, идите спать, а? – огрызнулся Макар. – Мне сейчас вообше не до Вас.
– Ну-ну… – отмахнулась она, скрывшись за окном. Неужели, она так просто сдалась? Ан, нет…
Она снова показалась, держа в руках тазик, наполненный чем-то…
– Аааааа, сто вы себе позволяете! – выкрикнул Макар, когда на него полилось содержимое этого тазика.
– Правильно, тетя Лида, вот так надо поступать с хулиганьем! – выкрикнул еще кто-то из другого окна.
– Как знала, вечером оставила кастрюлю отмокать, вот помои и пригодились! – рассмеялась она.
– Помои? – переспросил Макар, щупая свою промокшую футболку. – Буээээээ! – он согнулся пополам, его стошнило. Видимо, этот тазик стал последней каплей. Вернее, не каплей, а несколькими литрами жижи с остатками еды от грязной посуды и пеной от средства для мытья. – Церт! Церт! Как зэ жжет! – держался Макар то ли за опухшие губы, то ли пытался утолить боль в десне.
