Текст книги "Порок и добродетель (Звонок из преисподней)"

Автор книги: Вера Кауи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

Джулия никогда не видела Крис в таком гневе. Она даже заволновалась. «Пьедестала? – подумала она. – Я ведь не такая, не может быть». Она встала, прошла через комнату к зеркалу и уставилась на свое лицо. «Без носа у меня будет тот еще вид», – подумалось ей.

Когда она сказала Маркусу, что принимает предложение насчет Лос-Анджелеса, он произнес лишь одно:

– Я знал, что ты образумишься.

Она не стала говорить ему, что как раз в разумности своего решения, она и сомневается больше всего.

Эстер Брэдфорд протянула руку к трезвонящему телефону.

– Эстер Брэдфорд слушает… а, я ждала от тебя звонка. – Она, поморщившись, откинулась в кресле. С годами артрит все больше давал себя знать, она уже не могла ходить без палки. Пока она слушала своего собеседника, машинально рисовала что-то карандашом в лежащем перед ней блокноте. Страница была испещрена цифрами, но сейчас она явно рисовала букву «Д».

– Ты вполне уверен… она не передумает в последнюю минуту? Мне не стоит напоминать тебе, что твое благополучие, даже твоя свобода зависят от того, насколько тщательно ты будешь мне все сообщать. Никаких предположений, пожалуйста, лишь факты, точные и бесспорные. Ты же знаешь, я никогда ничего не оставляю на волю случая. Прекрасно. Но на этот раз я хочу иметь бесспорные доказательства. Ты и так с этим слишком долго возишься, а время уже поджимает. – Она снова послушала, а карандаш окружал «Д» целой путаницей колючей проволоки. – Попробуй иначе. Я тебе предоставила достаточно свободы. У тебя великолепные возможности. Воспользуйся ими. – Она снова послушала. – Хорошо. Держи меня в курсе.

Положив трубку, она глубоко задумалась. Затем увидела, что механически нарисовала ее рука. Она резким движением вырвала страницу, скомкала ее и бросила в мусорную корзину. Затем вернулась к работе.

– Это? – спросила Джулия возбужденно. – Это наш дом?

– Ну и что? В Калифорнии ты должна жить так, как хочешь, чтобы поверили, что ты действительно живешь! А ведь ты теперь пошла в гору.

Дом находился в Бель-Эйр, нависал над каньоном, кругом камень и зеленая трава.

– Это замок, мам? – спросила Дженни, широко открыв глаза.

– Ты попала в точку, Дженни, – ответил Маркус, сажая ее себе на плечо. – Понимаешь, мне всегда хотелось, чтобы твоя мама расслабилась.

Джулия прикрыла глаза ладонью, чтобы рассмотреть дом. Ее больше всего поразили не его размеры, а его обособленность. Нигде вокруг не было видно других домов. Неожиданно парадная дверь открылась и появился японец. Положив ладони на колени, он низко кланялся.

– Добро пожаловать, – хрипло произнес он, обнажая в улыбке зубы. – Меня имя Ито. Вы сейчас входить?

Войдя в дом, Джулия почувствовала, что она вне себя от изумления. Роскошь давила, всего было слишком много и, по всей вероятности, чудовищно дорого. Создавалось впечатление внутреннего убранства гарема – яркие материалы диких расцветок, груда позолоты, хрусталя, черного дерева, яшмы, перламутра. Все, что можно и нельзя, было отделано бахромой.

– Арабы любят краски, – пояснил Маркус.

– И пышный комфорт, – поморщилась Джулия.

– Так ведь задаром! Ты ведь не подумала, что я за такое место еще буду платить арендную плату?

– Даром!

– Входит в сделку. Какой-то саудовский принц устраивал здесь вечеринки.

– Ты хочешь сказать, оргии, – пробормотала Джулия.

– Прекрасный вид. И бассейн есть. – Маркус прошел мимо нее к окнам: огромный сад, спускающийся в каньон, бассейн в форме танцовщицы, исполняющей танец живота. Джулию передернуло.

– Ладно, тебе не нравится, но ведь даром. Наверху лучше, пойди и посмотри.

Спальни оказались роскошными. Ковры, подобные колышущейся траве, светильники на манер водопадов, парча кругом, зеркальные потолки, утопленные в пол ванны. В одной из них гипсовый лебедь загнул назад голову, его позолоченный клюв служил краном.

Джулия выбрала наиболее приемлемую спальню – всю бледно-розовую и ярко-белую.

– Все равно напоминает гарем, да и дом уж очень изолирован, – сказала она с сомнением. – Должны же здесь быть соседи.

– Конечно, есть, но не слишком близко, вот и все. В этом благословенном месте ты платишь за то, чтобы тебя оставили в покое, а не дышали в затылок, но если ты подойдешь к окну… – Он приподнял прозрачную белую занавеску. – Видишь там сквозь деревья голубую полоску? Это бассейн твоего соседа.

– Все равно далеко. – Джулия думала о том, что Бель-Эйр был как раз тем районом, где обокрали одну из ее клиенток, актрису Шейлуде Лайсл. Три грабителя в масках ворвались в дом, избили ее дворецкого-филиппинца и перевернули все вверх дном, оставив Шейлу в ужасе.

– Ито – единственный слуга? – спросила она.

– Единственный, кто ночует в доме. Уборщица приходящая. – Тут Маркус принял одно из своих внезапных решений. – Вот что я тебе скажу. Поскольку ты явно сомневаешься насчет собственной безопасности здесь, почему бы мне не поселиться в одной из спален? Бог свидетель, их тут предостаточно. Таким образом, в доме будет мужчина… – он слегка усмехнулся, – и ты будешь чувствовать себя спокойнее…

– Я точно буду чувствовать себя спокойнее, – вмешалась Барбара, молоденькая няня Дженни, но Джулия колебалась, прежде чем согласиться. Если Маркус станет спать в доме, создастся впечатление, что они живут вместе, а поскольку она сейчас находилась слишком близко к загребущим рукам леди Эстер… Но детей здесь часто крадут, и если что-нибудь случится с Дженни…

– Ладно, – согласилась она, решив отвести ему самую дальнюю от своей спальню, в другом конце дома.

– Вот и чудненько, – заметил Маркус, закрывая вопрос. – Теперь давай устраивайся, а я поеду в город и займусь делами. А потом мы отпразднуем. Первый день в Лос-Анджелесе и все такое… Я тебе город покажу. Заеду за тобой… – быстрый взгляд на часы, – в восемь?

– Годится.

– А мне можно? – спросила Дженни.

– На этот раз нет, солнышко, но наступит воскресенье, и я повезу тебя в настоящий рай для маленьких девочек, да, впрочем, и для маленьких мальчиков. – Он многозначительно помолчал. – В Диснейленд!

Дженни восторженно рассмеялась.

– Ой, дядя Маркус, Диснейленд! И я смогу увидеть Дональда Дака, и зачарованный замок, и покататься на большой лодке, и…

– Все, – пообещал Маркус. – Мы там проведём целый день, договорились?

Дженни обхватила его за шею ручонками и звонко поцеловала.

– Да, пожалуйста, Маркус!

Джулия с улыбкой наблюдала за ними. Дженни обожала Маркуса, который обращался с ней, как с принцессой.

– Вот и умница, – сказал он, ставя ее на пол. – А теперь беги к Барбаре. – Когда она затопала прочь, Маркус обратился к Джулии: – Сегодня – лучшие шмотки. Я хочу, чтобы кое у кого от тебя дыхание сперло. Надень то черное платье, то, что с золотой вышивкой.

– Слушаюсь, о хозяин, – пропела Джулия.

Платье из шифона с вышитыми золотыми листьями имело прямой ворот спереди и глубокий вырез в форме буквы «V» сзади, талию перехватывал широкий пояс из кожи, мягкой как шелк. Она как раз готовилась его надеть, когда он позвонил.

– У меня со временем зарез, – заметил он. – Не могла бы ты сама со мной встретиться? Возьми такси до «Сенчюри-плаза», это близко. Я буду ждать тебя в Лобби-корт в четверть девятого, хорошо?

– Хорошо, – согласилась Джулия.

Она пошла попрощаться с Дженни, которая ждала ее, сидя в постели.

– Ой, мамочка, ты похожа на фею!

– Очень красивое платье, мисс Кэрри, – с восхищением воскликнула Барбара. Она приехала к ним с севера, да так и осталась. – Вы выглядите потрясающе.

– Что и требуется, – весело заметила Джулия. Она нагнулась и поцеловала дочь. – Спокойной ночи, маленькая. Увидимся утром.

Ито ждал Джулию у дверей.

– Такси приехать, – сказал он и добавил: – Миссис выглядеть хороший.

– Спасибо, Ито! – Джулия сбежала вниз в облаке духов «Хлоя» и села в ожидающее такси.

– Куда прикажете, леди?

– «Сенчюри-плаза», пожалуйста.

– Будет сделано.

Как раз когда машина Джулии отъезжала от дома, Брэд Брэдфорд садился в свое такси в аэропорту Лос-Анджелеса. Он должен был быть на борту самолета по пути в Бостон, но звонок застал его врасплох, когда он уже уезжал из Сан-Франциско.

– Брэд? – Ни с кем нельзя было спутать этот гортанный голос, в котором звучало обещание.

– Трисия!

– Приятный сюрприз?

– Фантастический, именно то, чего мне не хватало.

– «Беверли-Хиллз», «Сенчюри-плаза». Хочешь приехать немного поиграть?

– Еще как! Откуда ты узнала, что я в Сан-Франциско?

– Я всегда знаю, где ты, мой милый.

Как и он знал, где она. Там, где и ему хотелось быть.

– Прилечу первым же рейсом, – обещал он. – Не начинай без меня вечеринки.

Трисия Тремейн на данный момент считалась секс-символом Голливуда. При виде ее тела, которое она демонстрировала на голубом экране в основном полуголым, у мужчин отвисали челюсти. Еще она отличалась сексуальной ненасытностью и особой постоянно тлеющей чувственностью, которая в постели вспыхивала, как напалм. Брэд повстречал ее на премьере, после которой они вернулись в его гостиницу в постель; роман с той поры продолжался, когда бы и где бы им ни довелось встретиться.

Именно то, что ему сейчас нужно. Настроение немедленно улучшилось. Домой не хотелось ужасно. Как, впрочем, не хотелось всегда, особенно последнее время. Никто его там не ждет. Кроме пьяной жены. Не вышло ничего у них, у него и Кэролайн. Им уже не о чем разговаривать, а ее прилипчивость начинала его раздражать так, что он не мог сдерживаться. Плюс ко всему прочему она стремительно дурнела под действием алкоголя.

– Потому что мне скучно! – кричала она ему. – Скучно, скучно, скучно!

А тут еще мать зудит, что Кэролайн никак не забеременеет.

– Моей вины тут нет, – говорил он ей. – Я сто раз проверялся и перепроверялся. Как, впрочем, и она. Никакой физической причины нет, просто ей уж слишком отчаянно хочется! Она чересчур старается.

Секс с женой он теперь ненавидел. Всегда потом ему казалось, будто его изнасиловали. Ее безумные требования сделать ей ребенка лишали его всякого желания. Врачи советовали ей довериться природе, получать удовольствие от секса как такового, а не как средства продолжения рода. Но она доводила и себя и его до полного изнеможения, потом ждала, отмечая дни в календаре, приближающиеся к дате, обведенной красным кружочком. Когда же, как обычно, ей приходилось вычеркивать и этот день, она отрывалась от календаря и припадала к бутылке. Напивалась, орала, материлась и швырялась вещами.

– Ничего нет удивительного, что я никак не могу зачать, если ты весь истратился в постелях других женщин. Ты вытрахиваешься напрочь к тому времени, как добираешься до меня! – истерически кричала она. – Что ты задумал? Перетрахать все женское население? Я чувствую, как от тебя ими несет, негодяй!

– Ты заранее знала, что это будет за брак. Не вини меня, если чувствуешь, что тебя обманули. И не я виноват, что ты не беременеешь, а ты!

И так далее, и тому подобное.

– Одной ошибки достаточно, – холодно заявила ему мать. – Второго развода я не потерплю. Ты должен найти с ней общий язык, Брэд. Она должна родить ребенка, тебе нужен сын.

Но за пять лет брака у Кэролайн ни разу не было задержки. Все точно по часам, как и ее запои.

«Господи! – горько подумал он, пока такси мчало его к гостинице. – Столько женщин у меня было, а оказался я с такой напарницей, что хуже не придумаешь! Слава Богу, что есть Трисия». Она утешит его, оставит приятные воспоминания, уж коли ему нечего ждать в будущем. Когда такси подъезжало к гостинице, он подумал: хоть бы было из-за чего лететь в такую даль..

Прибыв в «Сенчюри-плаза», он уверенным шагом направился к конторке дежурного.

– Мисс Трисия Тремейн, пожалуйста. Меня ждут. Мое имя – Брэдфорд.

Дежурный поднял трубку, а Брэд повернулся, чтобы посмотреть на переполненный и сверкающий Лобби-корт. Люди пили, встречали друг друга или ждали встречи. Как всегда, его больше интересовали женщины: он оглядывал их оценивающим взглядом, прикидывал, одобрял или отбрасывал, пока его глаза не задержались на столь знакомом лице. Его первая жена, потрясающе красивая в черном с золотом платье, сидела на диване и просматривала журнал. Его сердце так забилось, что он невольно сделал шаг назад, наступив на ногу стоящему рядом мужчине.

Механически извинившись, он перешел к полке с открытками, за которой и спрятался, не сводя с Джулии глаз. Из одного из лифтов высыпала толпа народу, закрыв ее от него. Он нервно дернулся, но тут узнал еще одно лицо. Он было открыл рот, чтобы позвать, но тут увидел, куда этот человек направляется. Прямиком, без всяких колебаний, к его первой жене. Она подняла глаза, и он увидел на ее лице сияющую улыбку. Человек наклонился, помог ей подняться и поцеловал в губы. Они немного постояли, потом он взял ее под руку и повел через вращающиеся двери к выходу. Подавшись вперед, Брэд наблюдал, как они ждали машину, которую подогнал дежурный, потом мужчина помог Джулии сесть в машину и сел сам. Красные огни черного «линкольна» мигнули, и машина покатила в сторону Лос-Анджелеса. Брэд долго смотрел ей вслед. Затем повернулся и медленно, как во сне, двинулся в направлении дивана и сел на то место, где только что сидела Джулия. Оно еще сохранило тепло ее тела, он ощущал чувственный запах духов. Он плотно закрыл глаза.

– О, Джулия, Джулия, – услышал он свой собственный шепот.

Он давно о ней не вспоминал, выбросил ее из своей жизни, так он думал. Теперь ему казалось, что кто-то держит его жизнь над пламенем и в его свете месяцы, проведенные с ней, высвечиваются все резче, захватывают его, не дают ни о чем больше думать – особенно это последнее, ужасное происшествие, которое началось со звонка Битси. Сестра была в истерике, плакала, панически кричала:

– Брэд, слава Богу, я куда только не звонила! Мама, у нее сердечный приступ, и все по вине Джулии! Она его вызвала, говорила кошмарные вещи. Брэд, ты должен вернуться домой, прямо сейчас! Приезжай, мама тебя зовет… я боюсь, она умрет! Брэд, пожалуйста, очень тебя прошу, возвращайся!..

В шоке он разыскал Эбби, которая подтвердила слова Битси.

– Мать в больнице, скорее всего, инфаркт. Вроде бы Джулия ее в чем-то обвинила, оскорбляла, причем до того, что у мамы начался приступ астмы, а уж потом – инфаркт. Она в реанимации. На твоем месте я бы поторопилась.

Но прежде он разберется с Джулией. Ее лицо преследовало его: белое как мел, струйка крови из угла рта, яркий отпечаток его ладони на щеках.

Открыв глаза, он щелчком пальцев подозвал официанта.

– Бурбон, двойная порция, со льдом – «Джек Дэниелз», и побыстрее.

Он и не подозревал, что может быть так потрясен. Он едва не рехнулся в самом прямом смысле этого слова. Домой летел как в тумане, пил всю дорогу над Атлантикой, но все равно был ужасающе трезв, когда наконец увидел мать, всю в трубках, шприцах и пищащих мониторах, с белым лицом, еле слышным голосом, похожую от лекарств на зомби. Он упал на колени, бормотал Бог знает что, умоляя ее не умирать. Она открыла глаза, минуту смотрела не него, не узнавая, потом он увидел, как в прекрасных глазах появился свет, и они наполнились слезами.

– Мой сын, – прошептала она еле слышно. – Я знала, что ты приедешь, раз ты мне нужен. Останься со мной, Брэд, не оставляй меня… пожалуйста…

Он пришел в ужас: его мать, его несгибаемая, непобедимая мать превратилась в эту легкоранимую, жалкую, испуганную женщину. Если бы Джулия была здесь, он убил бы её, не раздумывая, разбил бы это прекрасное лицо, переломал бы всё её изящные кости.

Он отказался покинуть палату матери, пока врачи не объявили, что она вне опасности – что после его возвращения произошло поразительно быстро.

– Вы действуете на нее лучше, чем любые лекарства, – сказали ему врачи. – Ее сердце вибрировало, как сломанная ставня на ветру, незадолго до вашего приезда. А теперь ее сердце работает, как хороший насос. Как только вы вернулись, она, видимо, решила выздороветь. До этого ей все было безразлично.

Позже, когда ее уже привезли домой, она рассказывала обо всем с такой грустью, винила себя.

– Я беспокоилась уже много недель, дорогой, сразу, как вы уехали в Париж. Мне такие вещи рассказывали… Я беспокоилась о тебе, что она с тобой делает.

– Почему ты мне не сказала?

– Да разве бы ты мне поверил? – с укором спросила она. – Она ослепила тебя, мой милый. Ты не способен был видеть что-то, кроме нее.

– Того, что она хотела мне показать, ты имеешь в виду…

– Я могу сейчас сказать правду. Я сомневалась в ней с самого начала. Такая спокойная, всегда держит себя в руках. Неестественно. Она мне всегда напоминала прекрасный белый сталагмит – холодный и жестокий. – Прекрасные глаза заволокла дымка. – Я ушам своим не верила, как она меня обзывала, в каких ужасных вещах обвиняла…

– Тихо. Не расстраивайся снова.

– Дорогой мой мальчик, я знала, что ты придешь, когда будешь мне нужен. Разве я не говорила всегда, что ты – вся моя жизнь? – Затем она заметила нерешительно: – Зачем ей нужно было лгать по поводу этих стульев? Я уже давно их приобрела. Зачем мне посылать ее в Версаль, если маркизы там не было?

– Она все придумала. Ей хотелось побыть с этим швейцарским ублюдком.

– Мой бедный мальчик! Как она тебя обидела! Я никогда не прощу ей, что она сделала тебе так больно, никогда!

– Она уже не сможет никак нам навредить. Все кончено. Раз и навсегда. Я ей так и сказал.

Мать заметила с глубокой грустью:

– Мне так жаль, дорогой мой мальчик. Прости меня.

– Простить тебя!

– У меня впечатление, что все из-за меня…

– Да нет! Она использовала тебя, вот и все! Но с этим покончено! Больше у нее не будет такой возможности. Я хочу развода, и чем скорее, тем лучше.

– Ты получишь свободу, мой дорогой мальчик.

Но Джулия опередила его. Однажды утром, когда мать читала какое-то письмо, он по ее лицу понял, что что-то не так.

– Что случилось?

– Она подает на развод. – На лице леди Эстер застыло выражение шока. – И в таких злобных выражениях… нет, я не стану тебя расстраивать. Предоставь все мне, мой дорогой. Она не сможет так с тобой поступить. – Она смяла письмо в руке. – Она не очернит твое имя.

– О чем ты?

– Какая-то женщина в тот вечер, когда в посольстве был прием.

Он начисто об этом забыл. Да и помнить-то было не о чем.

– Да я не виню тебя. Мужчина должен искать где-то утешения. А с такой женой… но не волнуйся, дорогой мой мальчик. Ей это не удастся. Я буду решительно с ней бороться! Обвинять тебя… тебя… в насилии!

– Ты не должна расстраиваться.

– Я расстроюсь, если ты не позволишь мне со всем этим разобраться, с этой авантюристкой! Она найдет во мне достойного противника! Ты разрешишь мне… сделать все… от твоего имени? Я видеть не могу, как ты расстраиваешься.

– Делай что хочешь, – облегченно согласился он. – Я знаю, ты все сделаешь, как надо. Как обычно.

И она все сделала. Ему же было наплевать. Он подписал там, где было велено, в детали не вникал. Только бы поскорее все кончить. И, верная своему слову, мать организовала все так, что ни тени скандала не коснулось его. Когда он получил окончательные документы, он лишь спросил:

– Как тебе удалось?

Мать пожала плечами.

– Единственным способом.

Значит, ему еще пришлось от нее откупиться! Господи, ну и мерзкая же сука! Он ежился, думая о ней. Он, Брэд Брэдфорд, который всегда всех имел, кончил тем, что поимели его, да еще как. Особенно он разозлился, когда она собралась подавать в суд насчет неуплаты гонорара за отель. Ей всегда нужно было лишь одно – деньги! Так что она нашла простачка – его – и поимела в свое удовольствие.

На какое-то время он погрузился в слепой, дикий разврат, пытаясь так расквитаться с ней и сознавая, что все впустую. После этого он впал в глубокую апатию. Никогда еще он не чувствовал себя таким разбитым и раздавленным. Никогда раньше от него не отказывались, не бросали. Именно в этот период и появилась Кэролайн, такая, добрая, смиренная, терпящая все зигзаги его настроения. Куда более добрая и понимающая, чем он мог надеяться. Если уж это не свидетельствовало о ее любви… Хотя сам он никак не мог заставить себя ее полюбить. По крайней мере, так, как он любил Джулию. Да, если говорить правду, он вообще никак не мог ее полюбить.

И в этом случае мать оказалась права.

– Ты уверен, дорогой, что Кэролайн именно то, что тебе нужно? Я надеюсь, ты женишься на ней не потому, что я ее выбрала?

– Я уже навыбирался – смотри, что из этого вышло.

– Что ж, Кэролайн карьера не интересует. Ей нужен только ты, ты всегда будешь на первом месте. Она не станет с тобой соревноваться, не предаст тебя. Она слишком тебя любит.

И слишком многого ждет, слишком многого требует. Больше, чем он может дать. Он пытался, Бог свидетель, но чего нет, того нет. С Джулией было совсем по-другому. Она для него была потребностью, которая всегда требовала удовлетворения.

Он снова представил ее себе такой, какой только что увидел. Она выглядела преуспевающей, уверенной и счастливой. Улыбка искренняя, он это почувствовал. Одета дорого. Она всегда хорошо одевалась, даже когда сама себя содержала, и вкуса у нее было куда больше, чем денег. Сегодня вокруг нее сияла аура больших денег, одно платье чего стоило. И сама Джулия выглядела превосходно. Очевидно, она преуспела, удачно использовала те деньги, которые вытащила из него. Да, определенно деньги у нее есть. Иначе, зачем бы е ней находился Маркус Левин? Этот жуликоватый сукин сын может унюхать деньги, если они на пятьдесят футов под землей. «Ну, – презрительно подумал он, – здесь ты, девушка, обмишурилась. Он тебя оберет до нитки, как пить дать».

Но что у нее с ним общего? Наверное, они любовники. Он вздрогнул, услышав свое имя.

– Я здесь, – крикнул он.

– Мистер Брэдфорд? Вас спрашивает мисс Тремейн.

Черт! Он напрочь забыл про нее, ему уже совсем не хотелось с ней встречаться. Хотелось остаться одному и подумать.

– Вы меня не нашли, – решительно сказал он посыльному. – Скажите, я попросил сказать, что меня срочно вызвали. Да, и выясните кое-что для меня… – Он вытащил из кармана доллар. – Узнайте, не остановилась ли здесь в гостинице некая Джулия Кэрри… да, и мистер Маркус Левин. Сразу возвращайтесь и скажите мне.

Мальчик вернулся: они в гостинице не останавливались.

Пусть так. Но где-то они живут. Он понял, что полон решимости узнать, где именно, да и все остальное тоже. Он не знал зачем. Он лишь сознавал, что должен это выяснить, чтобы спать спокойно.