Текст книги "Ты в моей власти"
Автор книги: Вера Кауи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
– Никто никогда от меня не отказывался!
Он почти захлебывался от ярости. И вдруг Клэр поняла, что эти слова относятся не к ней, его жене. Эти слова были обращены к его матери, которая бросила Рори, когда он был еще слишком мал, чтобы понять, почему она так поступила. И это оставило в его душе глубокую рану на всю жизнь. Отец, разбазарив состояние, не оставил сыну почти ничего, что могло бы унять боль уже уязвленной гордости. А Рори все продолжал орать, сыпать угрозы, ругательства, обвинения, и в конце концов, не в силах перенести молчание Клэр, его рука, взметнувшись, ударила ее по лицу – раз, другой и потом еще, третий. Когда Клэр поднялась с пола, кровь текла у нее изо рта.
– Прочь с моих глаз! – прошипел Рори.
Однажды на уик-энд к ним приехал Дэвид Грант. И тут Рори, как всегда на людях, принялся изображать из себя необыкновенно любящего, внимательного, преданного и нежного супруга. Но Дэвида провести было не так-то легко; по холодной отстраненности Клэр он заподозрил, что между супругами не все гладко. Дэвид проявил к Клэр участие, был с ней предупредителен, заботлив, и она была ему за это благодарна.
– Если тебе когда-нибудь потребуется дружеская помощь, – сказал он Клэр при отъезде, – вспомни обо мне!
– Спасибо, Дэвид! Непременно!
Дэвид взял Клэр за руку, сжал ее в своей, коснулся губами ее щеки и произнес взволнованно:
– Это все из-за мерзкой публики, с которой он связался!
Отвратные типы. Недостойные. Прошу тебя, Клэр, оторви его от этих людей! Но если не сумеешь – вспомни обо мне!
Повернувшись в последний раз перед тем, как сесть в машину, Дэвид бросил на Клэр выразительный взгляд. В машине за рулем его ожидал Рори.
В тот же вечер Рори с издевательской интонацией заметил Клэр:
– Неужели ты не видишь, что он ловит каждое твое слово? Вертится вокруг тебя, как похотливая собачонка?
– Я не давала ему ни малейшего повода!
– Что, и он для тебя нехорош? Куда ему, он всего лишь какой-то Грант!
– Между прочим, он твой лучший друг!
Рори рассмеялся:
– Это он так думает!
– Тогда зачем же ты с ним общаешься? Только потому, что он тебя обожает? Потому, что ты для него – герой?
– Ему так удобно, и мне так удобно. – Рори подошел к сидящей Клэр, присел с ней рядом. – Если уж тебе вздумается слегка гульнуть, ради бога, подцепи себе кого-нибудь достойного тебя! Я не удивлюсь, если окажется, что Дэвид все еще девственник, а ты, после того, чему я тебя обучил, его здорово удивишь! – Тут Рори принялся поигрывать завитком на шее у Клэр. – Знаешь, я бы не стал возражать, если бы ты завела с кем-нибудь роман. Разве это не естественно с твоей стороны – захотеть отплатить мне той же монетой? Признавайся, были такие мысли?
– Нет!
– Это почему?
– К обещаниям у алтаря я отношусь очень серьезно!
Рори рассмеялся:
– Какая же ты дура!
С маниакальной настойчивостью он продолжал все время возвращаться к этой теме; снова и снова твердил Клэр, что не будет против, если она захочет найти утешение где-то на стороне.
– Ведь ты же знаешь, что я тебя больше не хочу! А у тебя наверняка возникает потребность, так ведь? Интересно, сколько я уже с тобой не сплю? Должно быть, ты готова лопнуть от тоски?
И Рори принялся целовать и ласкать напрягшееся в сопротивлении тело Клэр, готовое в любой момент ее предать. Рори по-прежнему обладал силой возбуждать в теле Клэр страстный отклик и обычно доводил ее почти до экстаза, но в этот момент вставал и грубо бросал ее, до боли сведенную судорогой неудовлетворенного желания.
И вот Рори снова пригласил Дэвида. Клэр догадывалась о его планах и решила Дэвида предупредить.
– Я понимаю, я вижу, как он изменился! Он, наверное, употребляет наркотики? Так странно держится, – озабоченно говорил Дэвид.
– Будь осторожен, Дэвид! Ему доверять нельзя. Он специально подталкивает меня к тебе. Задумал какой-то дьявольский план. Я не хочу давать ему повода к раздражению.
– Оставь его, Клэр! Уедем со мной! Я уверен, ты будешь счастлива со мной, я постараюсь все сделать для этого! Я полюбил тебя еще тогда, когда ты шла к алтарю с Рори, но ты никого тогда, кроме него, не видела. Я ведь вижу, тебе плохо с ним. Я уезжал от вас в прошлый раз с чувством, будто чего-то тебе не сказал. Оставь его, поедем со мной. Ему уже не поможешь. Эта проклятая публика, с которой он связался, духовно и нравственно растленные типы, и мне невыносимо видеть, как он губит тебя!
Темные, преданные, как у спаниеля, глаза с мольбой смотрели на Клэр, и это почему-то ее раздражало; Клэр понимала, что Рори прав. Дэвид Грант не для нее. Он даже не представляет себе, на что способен Рори; и никогда он, такой добропорядочный, такой прямолинейный и непогрешимый, этого не поймет.
– Нет, Дэвид! Мне бы не хотелось оказывать тебе медвежью услугу и вызывать на тебя огонь Рори!
– Да черт с ним, с Рори! Я только о тебе забочусь!
– Нет! – покачала головой Клэр. – Сама расстелила себе постель, мне в нее и ложиться.
И именно в ее постель нагрянул ночью Дэвид. Она сразу же поняла, что он сильно не в себе; видно, Рори наконец удалось приобщить его к курению кокаина. Дэвид не был крупны мужчиной, он был среднего роста и некрепкого телосложения, но, сильно накачанный кокаином, он жаждал немедленного сексуального удовлетворения. Как тигр он набросился на Клэр, и ее охватило такое отчаяние, такая безнадежность, что у нее не нашлось сил оказать ему должного сопротивления. И она уступила Дэвиду. То, что произошло, было лишено любви, безрадостно и в довершение всего крайне быстротечно. Потом он рыдал. Клэр не стала его успокаивать. Она лежала в темноте на спине, испытывая усталость, опустошенность и щемящее чувство тоски. Вскоре Дэвид встал и заплетающимся шагом вышел из спальни.
Весь следующий день Клэр пролежала в постели, сославшись на головную боль. Больше Дэвида она не видела, так как, спустившись вечером, узнала о его отъезде. Ночью Рори явился к ней в спальню и бесцеремонно поинтересовался, не уехал ли Дэвид оттого, что Клэр его отвергла. Когда Клэр ответила отрицательно, Рори принялся избивать ее, приговаривая:
– Признавайся, ты его прогнала? Ах ты, лицемерная и лживая шлюха! Моему лучшему другу уступить не могла! Что ты ему сказала?
– Ничего!
– Врешь! Я видел, какой он уезжал! Ты сломала его так же, как пытаешься сломать и меня, сука паскудная!
За этим последовал удар. Но на этом Рори не остановился.
Он орал на Клэр, угрожал еще долго, пока от его крика у нее не начала раскалываться голова.
– Признавайся, что ты с ним сделала? – кричал Рори ей в ухо, тряся, как тряпичную куклу.
– Ничего я ему не сделала! – выкрикнула Клэр ему в ответ. – Это он мне сделал! Он ворвался в спальню, одуревший от наркотиков, и взял меня силой! Это ты хотел узнать? Прошу тебя, Рори, – прорыдала она, – отпусти меня… пожалуйста, отпусти… я больше так не могу! Скажи всем, что это моя вина, только отпусти, умоляю тебя!
Она закрыла лицо руками, тело содрогалось от конвульсивных рыданий. Внезапно почувствовав, как в ее пальцы уперлось что-то холодное, Клэр отняла руки от лица. Рори наставил на нее пистолет, метя прямо в голову. Она услышала, как он взводит курок.
– А теперь говори правду! – тихо произнес он. – Ты его совратила? Ты заманила его к себе в постель? Ты назначила ему свидание? Говори правду, не то я пристрелю тебя, поняла? Пущу пулю прямо в висок. Давай правду! Ты заманила его к себе в постель?
Клэр обуял ужас; во рту сразу стало сухо, сердце забилось с такой силой, что ей показалось, будто оно вот-вот вырвется из груди. Она поняла, что Рори не шутит. Увидев в его глазах маниакальный блеск, Клэр осознала, что ему ничего не стоит нажать курок. Рори придвинул пистолет еще ближе, Клэр ощутила, как холодная сталь уперлась ей в висок.
– Выкладывай правду! – скомандовал он по-прежнему тихо. – Дэвид никогда бы не мог себе такое позволить… и ты это знаешь, и я это знаю! Только в одном-единственном случае это могло произойти: если ты ему сама предложила. Верно?
– Я не стану врать тебе в угоду, – произнесла Клэр как можно тверже, хотя голос плохо ей повиновался и было трудно дышать. – Дэвид надышался кокаином и был… не в себе. Он с силой накинулся на меня. Да, я ему уступила. Я просто лежала без движения.
Клэр ощущала страшную усталость; прикрыв глаза, она ждала выстрела. Но вдруг перестала чувствовать прикосновение стального дула к виску. Открыла глаза. Рори сидел на кровати. Пистолет по-прежнему у него в руке, но уже не был направлен на нее.
– Ну-ка, расскажи, – миролюбиво произнес он, – каков Дэвид в постели? Хорош или нет? Как я? Лучше? Что он с тобой делал?
Голос Рори был спокоен, в нем звучало любопытство, но во взгляде было что-то такое, отчего все тело у Клэр покрылось гусиной кожей. «Он безумен! – подумала она. – Господи боже, он смотрит на меня совершенно как безумный!»
– Я говорил тебе, чтоб ты подыскала себе любовника, говорил или нет? – продолжал Рори самодовольным тоном. – Теперь рассказывай – рассказывай все!
Он еще долго ее допрашивал. Клэр умирала от страха, вся дрожала, но старалась отвечать на его вопросы. Рори кивал, улыбаясь.
– Бедняга Дэвид!.. Я так и думал, что он в постели ничего собой не представляет, но мне казалось, что ты благодаря моим урокам обогатишь его опыт! – Рори поднялся с кровати, небрежно держа в руке пистолет. – Что ж, – добавил он по-прежнему миролюбиво, – теперь нам все известно, не так ли?
Повернулся и вышел из спальни. Даже тихонько прикрыл за собой дверь. Клэр тотчас метнулась в ванную комнату, где в течение нескольких минут ее буквально выворачивало наизнанку. Остаток ночи она провела, скорчившись на кафельном полу, упершись локтями о край ванны, отчаянно дрожа и строя планы побега. Ей стало ясно, что ее муж безумен.
Наутро, когда Клэр собралась выйти из своей спальни, она обнаружила дверь запертой на ключ. Рори продержал ее взаперти и без пищи двадцать четыре часа. Она могла лишь пользоваться в ванной водой. Лежа на кровати, она ждала. Должно быть, Клэр задремала, потому что внезапно с испугом проснулась, услышав, как с громким стуком распахнулась дверь.
– Посмотрим, посмотрим! – Голос Рори заставил ее отшатнуться к дальнему краю постели. – Как там моя неверная женушка? Моя недостойная, неверная женушка!
Тут он набросился на нее. Схватил за волосы, откинул голову назад и принялся обзывать всевозможными грязными словами. Говорил, что она предала его. Что наставила ему рога. И с кем – с бесхребетным слюнтяем Дэвидом Грантом!
– Как ты посмела так со мной поступить? Ты что, не поняла – я тебя испытывал? Ты осмелилась позволить этому кретину Дэвиду Гранту – Дэвиду Гранту! – прикоснуться к своему телу после меня! Если бы это был мужчина – настоящий мужчина, – я бы не стал возражать, но нет, ты решила унизить меня, отдавшись этому слизняку, этому ничтожеству! Я знаю, ты специально так сделала! Ты намеренно решила отдаться тому, кого я в грош не ставлю, чтобы показать, как низко ты меня ставишь!
Клэр смотрела на него, смешавшись, совершенно сбитая с толку. Со сна она не могла вникнуть в хитросплетение его мыслей.
– Ты же сам велел, чтобы я была с ним полюбезней! – неуверенным тоном проговорила она.
– Мало ли что я велел! Ты считаешь, что это тебя извиняет? «Ах, сэр, я исполняла ваш приказ!» – кривляясь, передразнил ее Рори. И уже более спокойно продолжал: – Сама знаешь, никто ему не поверит! Кто поверит Дэвиду Гранту, не способному турнуть даже гуся! – Тут его голос сорвался на крик: – Смеяться будут надо мной, шлюха ты этакая! – Он набрал в грудь побольше воздуха. – Ну что ж, теперь мне следует тебя за это наказать, не так ли? Не так ли?
Рука Рори перестала тянуть Клэр за волосы, передвинулась вниз, к шее. Клэр увидела, как другой рукой Рори расстегивает пояс брюк.
– Нет, Рори, нет! – в панике метнулась от него Клэр.
– Да, Рори, да!
Он схватил ее за кисть, повалил на живот, задрал до пояса ночную сорочку, обнажив ее маленькие, круглые ягодицы.
– У тебя всегда была прелестная попка! – сказал Рори, нежно ее поглаживая. – Кругленькая, сладкая, как персик! А Дэвиду она как, понравилась?
Услышав хохот Рори, Клэр начала бешено сопротивляться, но он зажал ей руки над головой одним усилием своей большой мускулистой руки.
– С ним я после разберусь, – сказал он, – сперва с тобой…
Он начал хлестать ее ремнем, пока Клэр не потеряла сознание, после чего бросил ее лежать на постели с исхлестанной до крови спиной. На сей раз Клэр провела в заточении трое суток.
Потом явился Рори и, видя, как она страдает от боли, произнес:
– Ну будет, будет… – как успокаивают раскапризничавшегося ребенка. И добавил: – Сейчас Рори тебе поможет, и станет лучше…
И принялся обмывать ей раны теплой водой, смазывать антисептиком, после чего приложил болеутоляющую мазь. Затем переодел Клэр в чистую ночную сорочку, аккуратно, на живот, переложил на кушетку и сменил запачканное кровью постельное белье. Потом снова переложил Клэр на кровать, подсунув под поясницу подушку, чтобы израненные ягодицы не терлись о простыню, покормил ее из чашки горячим мясным бульоном. В довершение подал Клэр стакан с водой и две таблетки:
– На, прими, сразу снимет боль!
Перепуганная, растерявшаяся, не соображающая, как ей быть, что говорить, Клэр сделала, как он велел.
– Так ты поняла, что я был вынужден тебя наказать? Провинившихся всегда следует наказывать! – От улыбки Рори Клэр бросило в дрожь. – Ну что. теперь ты больше не будешь так скверно поступать, да? – Клэр молчала, и Рори снова повторил, уже гораздо жестче: – Не будешь?
– Не буду! – еле слышно проговорила Клэр.
Рори улыбнулся:
– Вот и умница! – Он наклонился, чтобы ее поцеловать, и Клэр сделала над собой усилие, чтобы не отшатнуться от его губ. – Спи спокойно! – благодушно сказал Рори и вышел.
Клэр услышала, как повернулся ключ в замке.
Ее мучило постоянное ощущение тошноты, а также непреходящее состояние страха, в котором она теперь жила; и, только намыливаясь в ванной, Клэр обнаружила, что грудь стала чувствительной. Это означало приближение менопериода. Само тело всегда давало ей это понять. И тут сердце екнуло внутри. Выбравшись из ванны, Клэр кинулась в спальню, схватила сумочку, чтобы достать карманный еженедельник, где вела учет циклам, как учила ее мать. Клэр листала страницы в обратном порядке. Последняя пометка стояла на дате «20 октября». Сейчас конец января.
– О боже!.. – Клэр в отчаянии села на постель. «Я беременна! – пронеслось в мыслях. – Боже мой, я беременна, и это ребенок Рори!» После того эпизода в Шотландии, когда Рори взял ее силой, с тех пор он перестал спать с ней, Клэр прекратила пить противозачаточные таблетки. Потрясенная, она сидела в оцепенении, уставившись перед собой невидящими глазами, как вдруг новая волна страха охватила ее. «Он не поверит мне! – думала она. – По крайней мере, в том маниакальном состоянии, в котором находится. Он решит, что это ребенок Дэвида. И можно себе представить, как он к этому отнесется!..»
Клэр перевела дух и поймала себя на мысли, что уж лучше бы этот ребенок был от Дэвида, потому что инстинктивно, она понимала: меньше всего она хочет ребенка от Рори Баллетера. Поднявшись, Клэр пошла за своей гермесовской сумочкой а-ля Келли. Там, в нижнем потайном отделении под замшевой подкладкой, хранились у нее деньги, которыми ей потихоньку удавалось разжиться у Рори. Каждый вечер перед сном, перед тем как раздеться, он выкладывал содержимое своих карманов на комод: кучи бумажек и просто мелочь. Клэр временами удавалось незаметно стянуть у него банкноту. У нее оказалось чуть больше десяти тысяч франков. Иными словами, тысяча фунтов. «Этого, конечно, хватит!» – подумала она.
По ночам, лежа без сна и без слез, она хладнокровно обдумывала, как ей быть, и наконец составила продуманный план действий. Ужас перед создавшейся перспективой подгонял ее мысли. Никогда еще так четко не работал ее ум, желание выжить не было столь сильно, цель не казалась столь ясна. На следующей неделе, съездив на пару дней в Париж, Рори устроил дома очередной прием. Клэр выждала, пока не настал нужный момент, пока не сочла, что уже пора, и как бы заскользила по залу, переходя от одной группки к другой, и вот наконец влилась в ту, в центре которой находилась Дениз Теру, дорогая куртизанка, начинавшая свою карьеру в кордебалете «Фоли Берже». Ее нынешний любовник был деловым партнером Рори, также имевшим отношение к торговле наркотиками. Дениз, обычно неприступная, как скала, с Клэр была на удивление любезна.
Воспользовавшись этим, Клэр еле слышно произнесла:
– Мне бы хотелось с вами поговорить. Наедине.
Не отрывая делано внимательного взгляда от человека, который уже довольно долго нудно и запутанно что-то рассказывал, Дениз, еле заметно шевельнув губами, спросила:
– Где?
– Вон там, у окна!
Клэр понимала, что выходить на глазах у всех из зала небезопасно. Пока еще Рори не утратил бдительность, он все еще следит за тем, что она делает, с кем говорит. Если заметит, что она у окна радушно беседует с Дениз, то расценит это как свидетельство ее послушания. Ну а среди такого шума – ведь в зале находилось более двух десятков гостей – вполне возможно общаться так, чтобы тебя не услышали вокруг.
Улыбаясь, Клэр направилась прямо к высокому, до потолка, окну, выходящему на балкон. Клэр распахнула створки, и внутрь ворвался свежий ветерок; было приятно вдохнуть прохладный, чистый воздух после сигарного дыма и смешения всевозможных дорогих духов.
– Как хорошо, глоток свежего воздуха… – сказала Дениз, проследовавшая за Клэр.
На ее лице играла легкая улыбка: вежливая, но в то же время в ней читалась скука, которую Дениз и не пыталась особенно скрывать. Все присутствующие дамы относились к Клэр с некой снисходительной, смешанной с жалостью насмешливостью. Тут Дениз сказала:
– Так я вас слушаю!
– Мне нужна ваша помощь!
– Какая именно?
– Мне нужно без огласки сделать аборт!
Дениз поднесла к губам свою неизменную сигарету в длинном нефритовом мундштуке, сделала глубокую затяжку, выпустила серо-голубой дымок, который был тут же подхвачен ночным ветерком. Ее глаза встретились с прямым взглядом Клэр.
– Так-так! – тихо произнесла Дениз. – В глухом омуте, говорят, черти водятся?
– Я как-то слышала, вы говорили на эту тему. Поняла, что сами неоднократно делали. Хорошо отзывались о своем акушере; рассказывали, как тщательно, как умело он делает.
– И… какой он дорогой? – проговорила Дениз.
– Сколько?
– Зависит от того, какой срок.
– Десять недель.
Женщины, улыбаясь, стоят у окна – обычный дамский разговор на званом вечере, не более того.
– Минимум десять тысяч франков! – сказала Дениз.
– Прошу вас, сведите меня с ним! Назначьте мне время. Дениз смотрела в эти большие фиалковые глаза. Ясные, горящие, очень решительные. Повела обнаженными плечами, как будто из окна повеяло прохладой.
– Как можно скорее! – предупредила Клэр, изображая губами улыбку, но глаза не улыбались.
– Естественно! – проговорила Дениз. Улыбнулась в последний раз. – Я свяжусь с вами! – сказала она и направилась обратно к своей компании.
– Но почему вы не захотели иметь ребенка от собственного мужа? – спросит много позже ее психоаналитик.
– Я не думала о нем как о своем ребенке! Я не могла иначе.
Считала его продолжением Рори, и потому все во мне восставало против этого. Понимала, если сказать Рори, то он решит, что это ребенок Дэвида; и что бы я ему ни говорила, его переубедить было бы невозможно. И еще, сама мысль о том, что придется еще семь месяцев терпеть этот ад, еще более чудовищный, чем прежде, была для меня невыносима. Наверное, я ощущала необходимость изгнать из себя этого беса, удалить его физически. Это была инстинктивная реакция. Едва я осознала, что у меня будет ребенок от Рори, как тут же поняла, что я этого вовсе не желаю! Я ненавидела его, я его боялась; я не могла полюбить порождение этого зла, этого извращенца, этого психопата! Я жаждала гибели его семени. Потому я доверилась Дениз. – На лице у Клэр появилась еле заметная кривая усмешка. – И она повела себя молодцом! Связалась не со мной, с Рори, сказала ему, будто я попросила познакомить меня с «портняшкой», которая ей шьет, превосходно воспроизводя лучшие образцы моделей от кутюр. Своему любовнику Дениз выдавала эти туалеты за оригиналы, а разницу прикарманивала. Посещая сезонные показы моделей, Денизь зарисовывала фасоны и передавала своей портнихе, которая затем изготовляла совершенно потрясающие дубликаты. Эта женщина много лет проработала в салоне Юбера де Живанши и затем ушла оттуда, считая себя не оцененной по заслугам.
Изготовление подделок стало ее местью. – Тут в усмешке Клэр появилась злость. – Ну а аборт – моей! Видите ли, Рори стал поговаривать о ребенке, о сыне, разумеется; ведь он бы был наполовину Баллетер, наполовину Драммонд.
– Он смотрел на меня, как на племенную кобылу – с наилучшей из возможных родословной! Все острил, что надо меня «покрыть», непристойно потешался, гадая, кого бы это подыскать на роль «возбудителя». – Голос Клэр звучал отстраненно, бесстрастно, равнодушно излагая факты. – Но многие месяцы он ко мне не прикасался: ни разу с той самой ночи, когда он меня изнасиловал. – Она подняла взгляд на врача; ее глаза, в обрамлении теней, сверкали ледяным блеском. – В этом совокуплении не было любви, только ненависть и презрение. Он использовал меня.
И Клэр надолго замолчала. Психоаналитик подождал немного, лотом спросил:
– Итак, Дениз позвонила Рори?
– Да. Он был удивлен, но и обрадован. Сказал, наконец-то я взялась за ум. Дениз заехала за мной, сказала Рори, что мы вернемся к ужину, и повезла меня к акушеру. Это оказался молодой человек; очень опытный гинеколог, но основной доход имел от абортов. По-прежнему запрещенные во Франции, они там дороги. После операции мне позволили передохнуть пару часов. Затем в пять часов появилась Дениз, чтобы меня забрать. Доктор дал мне болеутоляющее. Когда мы приехали домой, Дениз сказала Рори, что у портнихи мне стало дурно и что мне нужно отлежаться. Рори уже куда-то убегал, и вникать ему было некогда. Я отправилась в постель, где и провалялась целые сутки. Потом поднялась, и жизнь потекла, – снова кривая усмешка, – по-старому.
– И что вы после всего этого чувствовали?
– Облегчение.
– Не испытывали чувства вины?
– Нет. Только не это. Вовсе нет. Я сделала то, что должна была сделать. Все очень просто. Мысль о ребенке была противна мне, и несравненно больше, чем сам аборт. Я понимала это так: хочу избавиться от некой раковой опухоли, чтобы спасти свою жизнь.
– Почему вы сказали мужу об аборте?
– Из мести. Так я решила покарать его! Он представить себе не мог, – снова кривая усмешка, – что какая-либо женщина может по своей воле избавить себя от его ребенка! Это сильнейший удар по его самолюбию. Вот почему я ему об этом сказала. – Кривая усмешка исчезла, лицо снова приняло неживое выражение. – Я знала, что он никогда мне этого не простит.
– Вам не нужно было прощение?
– Только не его прощение! Я больше не хотела иметь ничего общего с этим человеком.
– Как он воспринял, когда вы ему все рассказали?
– Сначала изумленно уставился на меня. Он был глубоко потрясен, это было очевидно. Никак не ожидал, что я могу проявить столько хладнокровия. Думал, что я по-прежнему влюблена в него, что я не посмею избавиться от ребенка – его ребенка! Потом спросил, почему я так поступила.
– Потому что ненавижу тебя! – сказала тогда Клэр со всей страстью, которую еще сохранила в себе. – Мне ненавистно твое лицо, звук твоего голоса, само твое присутствие! Мне ненавистен звук твоих шагов, твоя самоуверенность и само влюбленность, твоя убежденность в собственном совершенстве! – Глаза Клэр жгли Рори ледяным лучом. – Но так как ничто тебя не изменит, ты не сможешь понять, что эта… операция – так или иначе твоя вина. Ты методично убивал мою любовь, вот почему я убила твое дитя. Ты уничтожил все мои чувства к тебе своим самоупоенным эгоцентризмом! Я презираю тебя за твою лживость, за алчность, за то, что ты нечист на руку, за твои бесконечные измены. Ты пользовался мной; сломал меня, превратил в свою собственность, в… в вещь, чтобы пользоваться, когда и как тебе вздумается. Ты никогда не видел во мне человека, я уж не говорю женщину. Единственное, чего ты от меня когда-либо хотел, это только деньги. Все, теперь я освободилась от тебя! Я избавилась от твоего ребенка и от всего того, что связано с тобой. Рори продолжал смотреть на Клэр; должно быть, он понял, что она дошла до такой стадии, что сделалась недосягаемой для него, невосприимчивой к физической боли, к словесным оскорблениям. Она, как Рори всегда и предполагал, но отказывался в этом сознаться, оказалась более сильной личностью, чем он: мощнее характером, волей и жизненной силой. Можно забить ее до бесчувствия, но при этом дух останется несломленным.
Рори повернулся и вышел из комнаты.
– И сразу после этого, – потом рассказывала Клэр своему психоаналитику, – он начал эту кампанию, чтобы свести меня с ума.
– Вы поняли, что он дает вам лекарство?
– Не сразу. Сначала он подмешивал в пишу. Я сделалась апатичной, вялой, плохо соображала. Утратила ощущение времени, большую часть дня спала или просто лежала в полузабытьи, мне трудно было говорить. Я пыталась не пить таблетки, но он заставлял; сам открывал мне рот, закидывал их внутрь, давал воды, чтобы запить. Потом, когда довел меня до совершенно беспомощного состояния, привел сиделку Дефарж, свою любовницу. Они обычно занимались любовью прямо при мне, но мне было наплевать. Когда они уходили спать, я доползала до того места, где стояла вода, старалась пить побольше, чтобы вымыть все из организма. Когда они догадались, стали прятать от меня воду. Я сдалась, решила, что все кончено, но тут пришла Молли… Я поняла, что она – мой последний шанс, и перестала принимать таблетки. Я прятала их под язык, глотала воду, а после, когда оставалась одна, выплевывала.
– Как вы думаете, отчего же после освобождения у вас произошел нервный срыв?
– Реакция. Требовалось время, чтобы восстановить себя.
– И вы считаете, что восстанавливаетесь?
– А вы не видите? Разве я не обсуждаю с вами эту тему?
Я рассказываю вам то, что. клянусь, никогда бы не рассказала ни одной живой душе!
– И это помогает?
– Да. Теперь я вижу все гораздо ясней.
– И что же вы видите?
– Белоснежный снаружи склеп. Вот каков с виду мой ослепительный муж. А внутри у него все мертво, только он скрывал это от меня. Когда я выходила за него замуж, я видела только великолепный фасад, которым он предстает перед всеми; и только пожив с ним и настрадавшись от него, я открыла ужасные тайны, которые он в себе прячет. Бесценное сокровище обернулось для меня дешевой подделкой.
– Но ведь, бесспорно, определение ценности объекта зависит от того, как сильно мы его любим?
– А как насчет оценки того, как любят нас? – спросила Клэр.
– Значит, ваше нынешнее отчуждение связано с тем, что вы не чувствовали себя любимой тогда?
Снова на лице Клэр появилась кривая усмешка.
– В моей душе произошли изменения. – Голос прозвучал до неприятного сухо. – Одно скажу: я поняла, что никогда, ни при каких обстоятельствах больше не откажусь от своего «я», от своей индивидуальности ради очередного мужчины. – Клэр улыбнулась врачу. – Наверно, я произвожу впечатление желчной? Классический пример потухшего вулкана?
– Из того, что вы рассказали, я вижу, что не издевательства ожесточили вас. Вас ожесточило ощущение собственного краха.
– Не я потерпела крах, – сказала Клэр. – Это моя любовь потерпела крах в моих глазах.
– А может быть, то, что вы считали любовью, было на самом деле сильное увлечение? Ваше самобичевание в большей степени говорит именно за это.
Клэр повернулась к врачу:
– Что бы это ни было, только я не желаю снова попадаться на эту удочку! Я поняла, в чем состоял мой промах. Разве не в этом смысл? Вот уже несколько месяцев я являюсь на исповедь к вам, вы – мой духовный отец. Я принесла вам свое покаяние. Теперь отпустите мне мои грехи и предоставьте жить, как я хочу.
– Но я не бог. К тому же у вас остались неразрешенные проблемы.
– Пятьдесят миллионов людей населяют Британские острова, и, держу пари, среди них нет ни одного, который бы не мучился неразрешенными проблемами. Сама жизнь – это проблема. Но я поняла и еще кое-что. Что бы вы обо мне ни думали, я считаю, что полностью очистилась от всей этой грязи. Вы исследовали мое сознание, мое подсознание. Я была вся разбита на куски, но теперь пора все снова собрать воедино. Я уверена, что никто, кроме меня, этого сделать не сможет.
Через три дня Клэр вернулась в прежнюю жизнь, чтобы начать все сначала.
И теперь, глядя на Молли, она сказала:
– Ну что, попытка не пытка?
– При условии немедленно дать деру, если запахнет каленым железом!
Клэр расхохоталась.
– Молли! – с нежностью сказала она. – Ну что бы я без тебя делала?
