Текст книги "Красивая жизнь"

Автор книги: Вера и Марина Воробей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Они немного помолчали, как будто говорить было не о чем. А ведь раньше могли разговаривать часами, и разговор, как родник, никогда не иссякал. Теперь этот родник пересох, и только тяжелыми каплями падали отдельные слова.

– Я сегодня говорила со Светой, – сказала Аня, и от этих слов Ира почему-то испугалась. – Она мне все рассказала.

– Что – «все»?

– Все про вашу красивую жизнь, – сказала Аня. – Я не знаю этих людей, но я знаю Егора и много слышала об Алене. – мне бы не хотелось, чтобы про тебя говорили то же, что и про них.

– А что про них говорят? – спросила Ира, хотя сама прекрасно все знала.

– Сама знаешь, – сказала Аня. – Не хочу повторять.

– Тогда зачем звонишь?

Наступила пауза, и Ире показалось, что сейчас Аня бросит трубку, и она услышит безразличные, монотонные гудки. Но вместо этого Аня сказала:

– Ты мне не чужая, понятно? И мне больно видеть, как ты сама себя уродуешь.

– Больно? – закричала Ира. – Если тебе больно это видеть, то больше не смотри на меня! Никогда не смотри!

Ира со всего размаха бросила трубку на пластмассовый корпус телефона.

Она никому не позволит себя жалеть. Даже Ане.

И если та думает, что ее советы кому-то нужны, она сильно ошибается.

Ира так и сидела около телефона. Может быть, позвонить Ане и помириться? Нет, тот, кто перезванивает, слабый человек.

Внезапно телефон опять зазвонил.

– Алло! – В голосе Иры была радость. – Это ты?

– Да, я, – услышала она голос Макса. – А как ты догадалась?

«Это не Аня, – подумала Ира, – но так даже лучше».

– Откуда ты узнал мой номер? – спросила она.

– Проще простого, – усмехнулся Макс. – у меня в компьютере есть база данных со всеми адресами и телефонами. Конечно, Дмитриева – фамилия не из редких, но я же знаю твой адрес….

– Ты специально искал мой телефон? – Ира глупо заулыбалась и покраснела….

«Хорошо, что он меня не видит», – быстро подумала она.

– Да; специально, – сказал Макс. Даже по телефону было слышно, что он курит трубку. – Я подумал, может, встретимся?

Ира вспомнила подслушанный разговор. Макс знает, что она целовалась с Егором, сам назвал ее замороженной. Зачем же он теперь звонит?

– Встретимся? Конечно, как-нибудь. Я скажу Свете.

– При чем тут Света? – довольно резко сказал Макс. – Я имею в виду нас с тобой. Тебя и меня.

«И что только со всеми ними случилось? – недоумевала Ира. – То Егор, то Макс… Издеваются они, что ли?»

– Может быть, – кокетливо сказала Ира. Она ждала, что Макс начнет ее уговаривать, но он молчал.

– Я подумаю, – сказала она, но Макс опять ничего не говорил.

Наконец она поняла, что тишина в трубке какая-то ненатуральная и противоестественная. Она выглянула в коридор и увидела, что папа сидит в кресле рядом с телефонным столиком, а у него в руках выдернутый из розетки провод.

– Папа, ты что?

Она привыкла, что родители ее уважают. Если она рисует, делает уроки или говорит по телефону, они всегда выходят из комнаты, чтобы не мешать. А теперь папа прервал ее разговор, и это было ни на что не похоже. Поэтому она снова спросила:

– Папа, ты что?

На папе было зимнее пальто, ботинки и шарф.

Рядом стоял старенький кожаный портфель. Он только что пришел с работы, но вместо того чтобы помыть руки, крикнуть: «Что там у нас на ужин?» и поцеловать маму в макушку, взял и отключил телефон.

– Все, Ира, – тихо сказал он. – Так дальше продолжаться не может.

У Иры все внутри задрожало, а потом оборвалось.

Папа говорил тихо, но лучше бы он кричал и топал ногами. Тогда бы Ира тоже могла крикнуть или обидеться и убежать, и всем бы стало легче.

– Мы тебе доверяли, думали, что ты – взрослый человек, – продолжал папа. – Оказалось, что мы ошибались.

Ира слушала его и не могла понять, почему когда она целыми днями сидела на подоконнике и смотрела в окно – она была взрослой, а стоило ей проявить самостоятельность, как она тут же лишилась родительского доверия.

– Теперь – никаких прогулок, только школа. Никаких телефонных разговоров. Никаких гостей.

– А Света? – робко спросила Ира.

– И Света – в первую очередь.

Когда папа говорил таким тоном, с ним лучше было не спорить. Ира поставила телефон на столик, закрылась в комнате и снова легла под одеяло. «Подумаешь – никаких гостей! Да я бы никогда и не пригласила новых друзей в эту квартиру! – Ей было стыдно, что у них дома все просто: ковры потрепаны, паркет в прихожей разбух, а обои уже успели выгореть и даже кое-где отклеиться. – И чем бы я их угостила? Чаем с домашними пирожками? Нет, их этим не удивишь».

Когда к ней в гости приходила Аня, она ничего не стыдилась. Опять сломался чайник – прекрасно, чуть подгорели пирожки – замечательно!

«Задумалась, – сокрушенно оправдывалась мама, и не заметила, как подгорели…»

«А вы никому не говорите, что пирожки упустили, – говорила Аня, откусывая самый румяный бок. Спросят: «Подгорели?», отвечайте: «Нет, мы так любим».

С Аней все было просто, а вот новые друзья… Они курят, а у Иры дома нельзя курить. Они каждый день пьют такие напитки, каких у нее не бывает и на праздники. Одним словом, они никогда не придут к Ире в гости, а саму ее теперь никуда не отпускают.

«Даже по телефону поговорить не дают… У-у, фашисты! Хорошо, хоть в школу ходить не запрещают».

Ира ждала завтрашнего дня. Завтра она увидит Макса, завтра объяснит ему, почему замолчал телефон.

«Все завтра», – подумала она, засыпая.

10

По дороге в школу Ира встретила Кахобсра. Раньше она каждый день мечтала его встретить, но этого почти никогда не случал ось. А теперь, когда и думать о нем забыла, вот он, как по заказу.

«Как все несправедливо в жизни, – думала Ира. Если чего-то хочешь – никогда не получаешь. А перестаешь хотеть; как тебе все сразу дают».

Она стала вглядываться в темное предрассветное небо, чтобы разглядеть кого-то насмешливого, кто отвечает за исполнение человеческих желаний, но никого не увидела.

– Здравствуйте. – Для того чтобы догнать Кахобера, ей пришлось немного ускорить шаг. Она поздоровалась и пошла рядом, стараясь идти в ногу.

– Привет. – На Кахобере была коричневая дубленка, истертая на рукавах, в руках – тубус с картами. – Выспалась?

– Ага, – кивнула Ира. Ей нравилось вот так, запросто разговаривать с Кахобером. – Мы не опаздываем?

Он посмотрел на большие командирские часы «Ракета» и улыбнулся.

– Я никогда не опаздываю, – сказал он, но потом добавил: – Стараюсь не опаздывать.

– А вот я – всегда, – .вздохнула Ира. – Всегда опаздываю и перед всеми виновата.

Кахобер внимательно посмотрел на нее, и его усы зашевелились, как будто они жили своей, отдельной, интересной и насыщенной жизнью.

– Перед всеми виновата? – переспросил он, и усы опали. – Это плохо. Если это правда, значит, нужно что-то срочно менять.

– Я все поменяла, но стало еще сложнее, – призналась Ира. Она говорила загадками, но была уверена, что Кахобер поймет ее правильно.

– Значит, ты поменяла не то, что нужно, – сказал он. – Со мной такое было однажды.

– С вами?

– Да.

Кахобер замедлил шаг, чтобы успеть рассказать свою историю.

– Однажды я тоже сбился с ритма своей жизни.

Решил бросить школу, чтобы перейти на другую, как мне казалось, более интересную работу.

– И перешли?

– Перешел, – важно кивнул Кахобер. – Вот тогда-то все и началось: я ничего не успевал, все валилось у меня из рук, и все были мной недовольны. Я даже ногу сломал буквально на ровном месте и потом два месяца в больнице пролежал.

Ира представила похудевшего и беспомощного Кахобера с загипсованной ногой, и ей показалось, что она опять его любит.

– Были вами недовольны? Но почему? – спросила Ира. Она и представить себе не могла, что кто-то может быть недоволен Кахобером.

– Не знаю, – задумчиво проговорил он. – Наверное, потому, что я перестал идти в ногу со своей судьбой. А судьба – дама капризная, она этого не любит. Оказалось, что моя судьба – быть учителем, ходить каждый день в школу, ставить отметки… Стоило мне сбиться с правильного курса, как начались обиды, несчастья и недоразумения. Может, с тобой происходит что-то похожее? Как думаешь?

«Он все знает, – поняла Ира. – Знает про мою компанию, про ссору с Аней, и о прогулах тоже знает».

– Может быть, – сказала Ира. – А может быть, и нет.

Они поднялись по ступенькам школы на крыльцо, и Ира заметила Макса, который явно ждал ее и пошел навстречу. Кахобер посмотрел на часы и сказал:

– Вот видишь, пришли как раз вовремя. Не опоздали.

Он заметил Макса, кивнул ему, сказал Ире: «Особенно не задерживайся» – и вошел в школу.

– Привет. – Макс улыбался, и Ира отметила, что лицо у него гладкое и чистое, как у девушки. – Ты всегда в школу с Кахобером ходишь?

– Нет, только сегодня, – сказала Ира. – Случайно встретила.

– Что вчера случилось? Ты трубку бросила? спросил он и поправил белоснежный шарф. Я тебя чем-то обидел?

– Нет, – сказала она. – Это у нас телефон сломался.

Она не могла сказать правду. Пускай не думает, что за нее родители решают с кем и когда говорить.

– Хорошо, – успокоился Макс, – а то я уже по думал…

Они вошли в школу, Ира села на банкетку и стала расшнуровывать ботинки. Макс топтался с ней рядом и почему-то смущался.

– Тебя Егор никуда не приглашал? – наконец выпалил он.

– Нет. – Ира заправила волосы за ухо. – А что, должен был?

– В «Кашалоте» новогодняя дискотека, – не отвечая на ее вопрос, сказал Макс, – пойдешь со мной?

– Конечно, – с радостной готовностью ответила Ира и тут же пожалела об этом.

Света бы сказала: «Кто же так быстро соглашается? Он подумает, что никто тебя никуда не приглашает и перестанет уважать», – пронеслось в голове у Иры. – Надо было сказать: «Я подумаю».

– Все пригласительные раскуплены заранее, говорил Макс. – Это же Новый год, а не простая вечеринка.

«И зачем я согласилась? – спохватилась Ира. – Меня же родители не отпустят!»

– А наши там будут? – спросила она.

– Да, все наши. Но ты – со мной. Договорились?

– Я подумаю, – сказала Ира. – Если у меня ничего не изменится…

На уроке она задумалась и в задумчивости ее взгляд остановился на Ане. Их глаза встретились, и Аня улыбнулась – широко, открыто, как только она одна умела. Ира не могла не улыбнуться ей в ответ. Аня вырвала из тетради листок, сделала подруге знак, чтобы та ждала, и стала что-то торопливо писать.

«Ира, – писала Аня, – мы решили справлять Новый год у меня. Будут друзья из Ваниной старой школы, Ёлкин, если выздоровеет, Туся и мы с тобой. Обещали зайти Юля и Марина. Приходи, будет весело».

Ира прочитал а записку, аккуратно сложила ее и задумалась. Дома у Ани хорошо – пахнет салатом «Оливье» И хвоей, потому что она всегда заранее ставит елку. Наверное, на Новый год они будут жечь петарды, гадать на кофейной гуще и танцевать. Можно познакомиться с друзьями Вани – наверное, они хорошие ребята, такие же, как он сам… Но как же тогда «Кашалот» И приглашение Макса?

– Нет, я никак не смогу, – сказала она Ане на Перемене. Они остались в классе одни и стояли у доски, как будто отвечали урок. – Меня уже пригласили.

– И куда? – Аня старалась сделать вид; что ей все равно, но Ира видела, как сильно она обиделась.

– В «Кашалот», – сказала Ира.

– С Аленой? – От обиды Анин голос задрожал.

– Ну, почему с Аленой? Там будут все наши.

– Хорошо. Иди.

– Это не честно, – сказала Ира. – Когда ты была мне нужна, у тебя был Волков, опять Волков и снова Волков. А теперь, когда у меня появилась своя личная жизнь, ты вспомнила обо мне. И что? я должна все бросить и бежать к тебе?

– Не должна. – Аня оторопела от такого неожиданного напора. – Я просто предложила…

– И не надо мне указывать, какая компания для . меня, а какая – нет, – разгорячилась Ира. – Между прочим, они меня приняли. И я им нужна. И мне с ними интересно.

Аня ничего не отвечала: Ей казалось, что осколок от зеркала Снежной Королевы попал Ире в сердце. Аня от всей души хотела ей помочь, хотела быть рядом. Но чем добрее она была, тем злее становилась Ира, как будто ее раздражала эта неуместная доброта.

– Я понимаю, – стараясь сдерживаться, сказала она. – С Аленой тебе значительно интереснее, чем со мной. У вас ведь так много общего – мальчики, тряпки, дискотеки…

– Можно подумать, что тебя все это не интересует, – огрызнулась Ира. – Просто у тебя и у твоего драгоценного Ванечки нет таких возможностей, как у моих друзей. Вы только и можете на лавочке посидеть или в кафе по праздникам сходить… А у меня совсем другая жизнь.

От этих слов у Ани так исказилось лицо, как будто ее ударили. Ее губы задрожали, и Ира испугалась, что она сейчас заплачет. Но Аня не заплакала.

– Что ж, красиво жить не запретишь, сказала она и вышла из класса.

«Что я наделала! – Ира сжала виски так, что проступили красные пятна. – Неужели это я? Этого она мне точно никогда не простит!»

– Что это с Малышевой? – спросил Егор, заходя в класс. – Вылетела отсюда так, как будто ты ее укусила.

– Что-то вроде того, – грустно подтвердила Ира. Сейчас ей не хотелось видеть никого, а Егора особенно. Она чувствовала себя мерзкой и гадкой, но остановиться уже не могла.

«Это как если бежать с горы, – подумала она. Разбежишься и привет – мчишься, пока не упадешь».

– Слушай, Дмитриева, – Егор сел перед ней на парту, – я тебя хочу на дискотеку пригласить.

Ира улыбнулась. Как-то смешно выходило – за всю жизнь ее ни разу никуда не пригласили, а тут сразу два приглашения в один день.

– Ты чего улыбаешься? – насторожился Егор. – Обезумела от счастья?

Она засмеялась и легонько коснулась его плеча.

– Смешной ты, вот я и улыбаюсь, – сказала она. И когда?

– В Новый год, – сказал Егор и взял ее за руку. В «Кашалоте» дискотека.

«Если он опять захочет меня поцеловать, я убегу», – подумала Ира, но руки не отняла.

– А как же Алена?

– С ней я все улажу. – Егор самодовольно улыбнулся, и она заметила, что на подбородке у него пробивается жесткая щетина. – Об Алене не беспокойся.

– Я подумаю, ладно? – сказала она. – Подумаю и отвечу.

– Хорошо. – Егор соскочил с парты и направился к двери. Потом оглянулся и поднял вверх указательный палец: – Только решай быстрее, Новый год не за горами.

Оставшись одна, Ира достала из сумки зеркальце и взглянула на свое лицо.

«Хорошо, что не покраснела, – с удовольствием отметила она. В карих глазах горели желтые искорки, а на губах играла улыбка. – Если бы я красилась, была бы даже лучше Алены. Гораздо лучше. – Она подняла волосы наверх и покрутила головой. – Шея у меня лебединая, – решила Ира. – И губы – бантиком. – Она улыбнулась своему отражению и состроила глазки. Только вот не знаю, чье предложение мне принять?»

Но зеркальный двойник ничего не мог ей посоветовать. Теперь, без Ани, все решения надо было принимать самой.

11

– Мамочка, ну, пожалуйста!

Когда Ире было что-то нужно, она умела делать такое жалостливое лицо, что на нее нельзя было смотреть без слез.

– Это же Новый год! Он раз в году бывает! Мама резала овощи для супа и не отрываясь смотрела на разделочную доску.

– Спрашивай у папы, – наконец сказала она. Если отпустит – иди.

– Но ты же главнее папы. – Ира подсела поближе к маме и заглянула ей в глаза. – Если ты с ним поговоришь; он тебя послушает…

Мама улыбнулась, встала и засыпала овощи в кипящую воду.

– Ну и хитрюга ты, – сказала она. – Всегда добиваешься того, чего хочешь.

Ира взяла длинный батон французского хлеба и стала его резать.

– Вот увидишь, – говорила она, – я теперь стану тише воды, ниже травы. Мне бы только сходить на Новый год, а потом я вообще из дома ни ногой…

– А кто там будет? – спросила мама.

– Там? – Ира собралась с мыслями. – Ну, Волков придет, Елкин, Туся, Юля С Мариной Кажется, еще кто-то из старой школы Волкова

– Я сделаю тебе большую миску крабового салата, – сказала мама. – И торт. Ты ведь должна что-нибудь принести.

При упоминании о крабовом салате Ире стало неловко, что опять приходится обманывать. Но что делать? Ведь если сказать правду, мама ни за что се не отпустит.

Ира положила куски хлеба на плетеную тарелку и пошла в свою комнату звонить.

– Аня?

Конечно, это была Аня, но она молчала и ждала.

– Ях6чу тебя кое о чем попросить, – сказала Ира. – По старой дружбе.

Аня ничего не ответила, но и трубку не бросила, это было хорошим знаком.

– Мне нужно уйти из дома на Новый год, – скороговоркой сказала Ира: – А на дискотеку меня ни за что не отпустят: Я скажу родителям, что буду у тебя, ладно?

На другом конце провода было тихо, но Ире показалось, что она услышала, как Аня вздохнула.

– Они не будут тебе звонить, – сказала Ира. Тебе даже не нужно будет им врать. Я просто скажу, что я у тебя, и все.

– Лучше не надо, – сказала Аня. – Я не хочу.

– Не хочешь мне помочь? – Иру захлестнула горячая волна ненависти. – Один-единственный раз тебя о чем-то попросила, а ты…

– Это не помощь, – строго сказала Аня. – Это черт знает что. Если тебе так нравится врать – пожалуйста, но меня не впутывай.

С этими словами она повесила трубку.

«Ну и ладно, – подумала Ира, – тоже мне – лучшая подруга».

Новый год совсем скоро. Какая-нибудь неделя, и наступит январь. Теперь на каждом углу продают елки и гирлянды, хлопушки и бенгальские огни. Ира купила упаковку огней и зажгла один прямо на улице. Она держала искрящийся фонтанчик в вытянутой руке и смотрела на разбегающиеся искры.

С кем пойти в «Кашалот»? Эта мысль была и приятной, и тревожной одновременно.

Ире нравился Макс, потому что все в нем было каким-то загадочным. От него пахло дорогим одеколоном, он всегда был безупречно, одет… И потом – он курил трубку.

С самого детства Ире казалось, что трубку курят только люди удивительной судьбы – поэты, моряkи или, на худой конец, вожди: Шерлок Холме тоже курил трубку… А плохие люди почему-то никогда этого не делают.

А Егор? В нем нет ничего загадочного. Наоборот, как сказала бы Света: «С ним все ясно». Но после того поцелуя на крыльце он почему-то стал дорог и близок Ире, как будто между ними протянулась тонкая, невидимая для чужих глаз ниточка.

Когда Егор смотрел на нее или брал за руку, ей хотелось, чтобы это никогда не кончалось. «Наверное, Я сумасшедшая, – решила Ира. Или очень испорченная. Потому что так не должно быть».

Она подумала про Аню. С ней бы такое никогда не случилось. Она любит своего Волкова, и все. И ни на кого больше не смотрит. И не думает ни о ком другом.

«А у меня, как в сказке, – горько усмехнулась Ира, – одну ягодку беру, на другую смотрю, третью примечаю, а четвертая мерещится…»

Около дома ее ждал Макс. Он пытался раскурить трубку на ветру, но у него ничего не получалось. Ветер разметал его светлые волосы, а кончики ушей покраснели от холода, но он не уходил.

– А я думала, у тебя еще уроки, – сказала Ира, подходя к нему.

– Да, уроки, – подтвердил Макс. – Английский.

Но я его лучше учителя знаю.

– Это не трудно, – улыбнулась Ира. Англичанка – сухая и со вкусом одетая женщина средних лет – часто делала ошибки в языке, но терпеть не могла, когда ее поправляют. И еще она никогда не ставила пятерок.

«Я сама знаю английский на четверку, – любила повторять она. – А на «отлично» знает только Бог!»

«А Шекспир?» – спросил однажды Максим Елкин.

«Что – Шекспир?» – не поняла англичанка.

«Шекспир на сколько знал английский?» Англичанка задумалась.

«Ну, если на «отлично» знает только Бог, – она подняла глаза к потолку, – то Шекспир, наверное, знал английский на четверку».

«Как вы?» – спросил Максим и надел очки, как будто для того, чтобы получше разглядеть учительницу.

«Елкин, выйди вон! – завизжала англичанка, забыв о хороших манерах. – Как ты смеешь сравнивать меня с Шекспиром!»

Максим покорно вышел из класса, а все еще долго хихикали, глядя на незадачливую учительницу.

Ира рассказала этот случай Максу, но он не засмеялся. Улыбка лишь чуть-чуть тронула уголки его губ.

– Не пригласишь? – спросил он.

Они стояли под Ириными окнами, и это было так естественно – пригласить Макса домой на чашечку чая, познакомить с мамой…

– Нет, не сейчас, – испуганно сказала Ира. Она боялась, что зайдет разговор о Новом годе и мама все поймет. – Понимаешь, – торопливо заговорила она, чтобы он не успел обидеться, – у меня сейчас дома ремонт – ни проехать, ни пройти. Плитка везде разбросана, краской пахнет…

– Ну, ладно. – Было видно, что Максу совсем неинтересно слушать о подробностях ремонтных работ. – В другой раз.

Ира покосилась на свои окна. Вот будет смешно, если мама поливает цветы и видит их вместе. Тогда она обо всем догадается и – прости-прощай «Кашалот»!

Но ее окна были зашторены, и никто их не видел.

Они неловко топтались друг напротив друга и больше не знали, о чем говорить.

– Ну, я тогда пойду? – спросил Макс.

– Ну, иди, – сказала Ира, не зная, чем можно его удержать.

Он сделал несколько шагов, но потом повернулся и сказал:

– Я зайду за тобой тридцать первого, часов в шесть. Хорошо?

– Хорошо, – кивнула Ира и вошла в подъезд. «Решено, – сказала она сама себе. – Иду с Максом». И от этой определенности ей стало грустно.

Так устроена жизнь: выбирая что-то одно, отказываешься от другого. И так во всем.

Нельзя со всеми дружить, всех любить, и идти во все стороны сразу.

12

С самого утра чувствовалось, что день – необычный, праздничный. Мама суетилась на кухне, а папа пытался установить елку, но она все время заваливалась набок. Ира ходила из комнаты в комнату, стараясь не смотреть родителям в глаза. У нее было такое чувство, будто она что-то украла, и от этого чувства было некуда деться.

Она вывалила из шкафа все свои вещи прямо на пол и сокрушенно обхватила голову руками: «Разве это одежда? Разве в этом можно пойти в приличное место?»

– Мама! – ноющим голосом закричала она. – Мама, мне совершенно нечего носить!

. Мамblвбежала в комнату и испуганно посмотрела на груду одежды, лежащую на полу.

– Что ты ищешь? – спросила она.

– Я ищу хоть что-нибудь приличное! – со слезами в голосе сказала Ира. – И не нахожу.

Мама взяла в охапку платья, брюки, свитера и положила все это на диван.

– Аэта кофточка? – Она достала черную обтягивающую кофту с пуговицами на груди. – По-моему, очень даже миленько…

– Ми-иленько, – передразнила ее Ира. – Да меня все засмеют, если н появлюсь в этой рухляди!

– Кто – все? – удивилась мама. – Аня или Елкин? Ира поняла, что чуть было не проговорилась. Она смутилась и стала торопливо перебирать вещи.

–. Придется попросить что-нибудь у Светы, – пробурчала Ира.

– У Светы? Ирочка, мы что, плохо тебя одеваем?

«Может, И не плохо, – хотела сказать Ира, – а за другими мне точно не угнаться».

Но она увидела мамино расстроенное лицо и промолчала.

«Скоро Новый год, – сказала себе Ира,– он наступает для всех. Даже для людей в такой нелепой одежде».

Она представила себя рядом с начищенным, отутюженным, великолепным Максом, и ей захотелось заплакать.

Неожиданно зазвонил телефон.

– Я подойду! – крикнула Ира, испугавшись, что папа может снять трубку и сказать что-нибудь лишнее.

– Привет. – Это был Егор. – Собираешься?

– Да, собираюсь, – ответила Ира, уходя с телефоном в свою комнату.

– Значит, идешь в «Кашалот» С Максом?

– Иду. Макс меня первый пригласил; – почемуто начала оправдываться Ира. – И потом, мы ведь все там встретимся.

– Так-то оно так, – было слышно, как чиркнула зажигалка, – Егор закурил, – но для меня было важно, чтобы ты пошла туда именно со мной…

– Еще сходим, – весело ответила Ира. Она чувствовала себя самой красивой, самой желанной девушкой на земле.

– Когда? – усмехнулся Егор. – Новый год бывает раз в году. Придется ждать триста шестьдесят пять дней.

– Подождем, – рассмеялась Ира. – Разве мы куда-нибудь торопимся?

– А может, передумаешь?

– Нет. Я уже обещала.

– Ну, смотри, – Егор затянулся, .,– как бы не пришлось пожалеть.

Было непонятно, то ли он угрожает, то ли, как всегда, ерничает.

Ира повесила трубку и посмотрела на себя в зеркало, висящее на стене.

Ее всегда считали серой мышкой. Не уродливой, не страшной – просто никакой. А это хуже всего, потому что если ты чудовище, то даже в этом может быть свой шарм, а если ты никакая, то с этим уже ничего не поделаешь.

Но теперь пробил ее час, взошла ее звезда и распустились цветы в ее горшках. Теперь, когда свидания с нею добиваются сразу два старшеклассника, она покажет, чего стоит на самом деле.

Она надела белую шелковую рубашку навыпуск и короткую черную юбку-трапецию. Эту юбку ей подарил кто-то из родственников, кажется, тетя Оля привезла из-за границы. Но Ира все не решалась ее надеть – слишком смело, слишком вызывающе. А теперь ей хотелось привлекать внимание, хотелось ловить на себе восторженные взгляды и улыбки.

– Дешево и сердито, – вслух сказала она, вертясь перед зеркалом.

Она надела черные лодочки и сделала реверанс своему отражению. В этой одежде она была похожа на ученицу начальной школы. Ира убрала волосы наверх, заколола их яркой заколкой, и сходство стало полным.

– Лучше, чем Света, – сказала она себе. – И гораздо лучше, чем Алена.

Почему-то она никак не могла избавиться от привычки сравнивать себя со своими новыми подругами. Может, это и не было завистью, но только существовать она могла почему-то лишь в сравнении с ними.

13

Ира попросила Макса ждать ее около подъезда. Когда она вышла, он поднялся ей навстречу с заснеженной лавки, отряхнул полы своего длинного пальто и сказал:

– С Новым годом. Пойдем, а то опоздаем.

Ира думала, он возьмет ее за руку или хотя бы под руку – все-таки у них свидание, но Макс просто пошел рядом.

У входа в «Кашалот» стоял охранник. Макс отдал ему два пригласительных флаера, охранник посмотрел на Иру, почему-то хмыкнул и пропустил внутрь. Народу было много, и они с трудом нашли Свету и Жэку.

– Возлюбленные дети мои! – радостно закричал Жэка. – Наконец-то!

Света молча потягивала коктейль из трубочки и загадочно улыбалась.

Тут загремела музыка, все засуетились, заговорили одновременно, и уже ничего нельзя было понять. Макс принес коктейль для Иры – тропический с лимонной долькой. Ира от волнения выпила залпом половину, и ей тоже стало весело – захотелось смеяться и танцевать. Раныле она стеснялась танцевать в компаниях, считала себя неуклюжей и лишенной чувства ритма. Ира танцевала только дома, когда ее никто не видел. Но теперь она почувствовала такую легкость и свободу движений, как будто в прошлой жизни была балериной. Ира танцевала; не зная, какое движение в следующую секунду сделает ее тело. Она как будто говорила этим танцем всему, миру: «Посмотрите на меня! Разве я не хороша?»

– Вы танцуете? Следующий медленный за мной, стал приставать к Ире какой-то непричесанный парень в кожаной жилетке. Он приплясывал на месте и пытался схватить ее за руки.

Ира беспомощно огляделась по сторонам в поисках Макса, но он был занят тем, что набивал свою трубку и не спешил прийти ей на помощь.

– Эй, ты. – Жэка угрожающе надвинулся на парня, и тот отступил. – Мальчик, иди домой! А то скоро Новый год, а у тебя еще уши не приклеены!

Света громко засмеялась, и непричесанный парень растворился в толпе.

Внезапно чьи-то властные руки легли Ире на плечи.

– Егор?

– Он самый. – Егор широко улыбался, но еще шире улыбалась Алена, выступающая из-за его спины. – Потанцуем?

Ире сразу расхотелось танцевать. Она подошла к стойке, села на высокий стул рядом с Максом и стала допивать свой коктейль. Егор пошел за ней следом.

– Держи, – сказал он, протягивая Максу свои черные очки.

– Да ладно, не надо. – Макс брезгливо отодвинул их от себя.

– Возьми-возьми, – настаивал Егор. – Я свое слово держать умею.

Эти черные очки были у Егора с прошлого лета настоящие «Гуччи», дорогие, как сто тысяч чертей, но дело даже не в этом. Они нравились Егору, и они ему шли. Но делать нечего: проспорил – надо отдавать.

Макс взял очки и нацепил их на кончик носа.

– Ну, как? – В очках отражались огни, Егор и Ира, которая с недоумением наблюдала за этой сценой. – Ты похож на кота Базилио, – сказал Егор. А так – ничего.

– А почему ты их отдаешь? – спросила Ира.

– Проспорил, – ответил Егор и улыбнулся одними губами, – глаза его оставались насмешливыми и холодными.

– А на что вы спорили? – Ире было любопытно.

– Как на что? – Егор поднял брови, отчего на его лбу пролегли две отчетливые морщины. – Разве ты еще не поняла?

Егор сел на высокий стул и, пере гнувшись через стойку, крикнул:

– Одно пиво!

Нет, Ира не поняла. Какая-то пугающая мысль металась в голове, как загнанный заяц, но она никак не могла ее поймать.

– На что вы спорили? – сухо, как автоответчик, повторила она.

– На тебя. – Егор сделал несколько больших глотков. – Люблю, когда пиво правильное, – с удовольствием сказал он.

– Как это – на меня?

– А так. – Егор закурил. – Заспорили мы с Максом, на кого из нас ты запала. И решили: с кем пойдешь в «Кашалот», тот и выиграл.

Ира посмотрела на Макса, но он попыхивал трубкой и упорно избегал ее взгляда.

– Поздравляю, – сказала она ему. – Теперь у тебя есть хорошие очки.

С этими словами она сняла очки с его носа, бросила их на пол и несколько раз наступила каблуком . правой ноги.

– Ай -ай -ай, – запричитал Егор и поморщился так, как будто ему было больно. – Оказывается, не только посуда бьется к счастью. – И, обращаясь к Максу, добавил: – Я же говорил: она – девочка что надо.

Ира развернулась и, расталкивая танцующих, кинулась к выходу. Прочь от громкой музыки, прочь от этих лживых людей и яркого света, который безжалостно высвечивал ее позор.

Она выбежала из зала и спряталась под лестницей, где можно было поплакать так, чтобы никто не видел. Она села прямо на кафельный холодный пол, обняла свои колени и опустила голову на сомкнутые руки.

«Вот, оказывается, о чем они говорили тогда, на даче, – вспомнила Ира. – Вот о чем поспорили… А я… Я – просто дура!»

Сначала ей хотелось разорвать своих обидчиков на куски. Она сжимала кулаки от бессильной ярости, лицо ее горело. Но на смену ярости пришел стыд. Она вспомнила, как думала, что все ее любят, что она – прекрасна и неотразима, и даже здесь, в темноте, наедине с собой, покраснела до корней волос.

«Они просто соревновались, – думала она. – Так, как если бы это было перетягивание каната. Они злые, жестокие, глупые люди, но именно поэтому я могу их простить. Уже простила. Но себя… Себя я не прощу никогда».

Она услышала чьи-то мягкие шаги. Кто-то сел рядом и положил теплую руку ей на плечо – Ира повела плечом и сбросила эту руку, но рука снова легла на прежнее место.

– Я ничего не знала, – сказала Алена. – Правда, не знала.

Ира подняла на нее заплаканное лицо и увидела, что Алена не издевается.

– А теперь узнала? – сказала она. – Наверное, рада?

– Нет, – покачала головой Алена. – Я покурю? Ира молча кивнула. Делайте что хотите. Только, пожалуйста, не делайте мне больно.

– Ты их совсем не знаешь, – сказала Алена. Дым попал ей в глаза, и выступили слезы. – А я знаю…