Текст книги "По ту сторону погони (СИ)"

Автор книги: Вера Горова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Глава 4 (черновик)

Иногда жизнь вынуждает поступать тебя неправильно. Олак и рад бы найти друзей в одиночку, но после двух недель бесцельного скитания по владениями вампиров, понял, что недостаточно приспособлен для этого. Он не мог договориться о хорошей комнате на постоялом дворе, снизить цену у продавца овощей и дать отпор настойчивым стражникам, которые специально для него увеличивали сбора за вход в города в три раза. Иногда ему казалось, что на нём висит невидимая для него табличка «Редкостный неудачник».

Единственным достижением, которым можно было гордиться, стало то, что он не пошёл в таверну. По рассказам однокурсников, именно там заканчивалось большинство великих приключений, плавно перетекающих в маленькие дебоши. Вместо первой кружки забористого пива, ударяющего в голову, Олак заплатил вознице, направлявшемуся в земли вампиров, и с относительным комфортом, если колючее сено можно считать комфортом, добрался до родины Баттори.

Вампиры соседствовали с людьми, добровольно пошедших к ним в услужение, так что на первых порах внимания он к себе не привлекал. Слушал, ел, спал. Царица небесная, ему так хорошо не было даже в Греадо! Паренёк даже приободрился от таких мыслей, и начал обдумывать о переезде при возвращении в Логово.

Идиллия продолжалась ровно до встречи с первым же вампиром. Он был из простых, но даже низшему вампиру зазорно находится в обществе "бурдюков с кровью", так что его появление застало оборотня врасплох. Вампир грозно сверкнул красными глазами, но промолчал. Олак уткнувшись в книгу тоже промолчал.

Официально Олаку предъявить было нечего: времена кровной вражды прошли, теперь они граждане одной страны, и никому не возбраняется посещать территории соседей. Так что вампир ограничился косым взглядом и, взмахнув полами дорожного плаща, исчез. Но оборотень знал, что с этого момента за ним будут следить и рано или поздно узнают кто он и зачем здесь.

Вороха сплетен и слухов о Баттори и Ване, водопадом ледяной воды обрушившегося на него в первые дни, не хватало для определения местонахождения друзей, а возвращаться домой с пустыми руками – стыдно. За неполный год разлуки его друзья пережили такое, о чём он и помыслить не мог. Они без устали сражались с женихами Баттори, бывшими братьями по оружию Вана и просто наёмниками, нанятыми и теми и другими. А он... он всё это время безвылазно сидел в Логове и тонул в жалости к самому себе.

Наверное, сила духа друзей сподвигла его на кажущимся на первый взгляд безумный поступок: прийти к отцу Баттори и предложить свои услуги в поимке беглецов. На второй взгляд, этот поступок казался просто отвратительным. На третий... о третьем уже не хотелось думать, итак на душе скреблись дикие кошки.

На приём к Ночию, отцу Баттори, он попал без проблем: достаточно было обратиться к начальнику стражи замка и намекнуть, что он многое знает о хозяйской дочери. Ночий выслушал его внимательно, проникся благородными порывами спасти Баттори от неудачного брака и велел остаться пока в городе и ждать вестей.

И вот спустя три дня он снова стоит перед грозными очами Князя, и чувствует себя кроликом, случайно забредшим на собрание волчьей стаи.

– Проходи, не робей, – постарался быть ласковым Ночий. Он вообще с ним вёл себя по-отечески тепло, словно с ребёнком.

Олак выдавил из себя робкое приветствие и уселся рядом с гостьей Князя, стараясь не смотреть в её сторону – по Баттори он знал, чем чревато излишнее внимание мужчины к вампирше. Для них это было всё равно что крикнуть: "Кушать подано!".

– Олак, это Эппо Пея из клана Запятнанных когтей. Судя по твоему хрипу ужаса, ты наслышан о ней.

Оборотень сначала замотал головой, а потом яростно закивал, что означало: да, знаю, но конкретно о ней не слышал.

Вампирша с усмешкой посмотрела на него, и его охватила дрожь. Не этого он ждал, когда ему сказали ждать знака. Уж точно не бессердечной красавицы в напарники, которая при удобном случае прикончит Вана, как заклятого врага вампиров. А в том, что она так поступит, сомнений не было: все выходцы Когтей были кровожадными воинами и рассказы о них на ночь глядя, заканчивались для маленьких оборотней запоминающимися кошмарами.

Поборов свой страх, Олак всё же взглянул женщине в лицо: глаза, вобравшие в себя черноту ночи, первейший признак бывшего человека, яркий, но немного потухший макияж, будто у неё не было времени подновить его, правильные черты лица и длинные вороные волосы, ныне собранные в хвост – Олак подозревал, что вампиры выбирают для обращения людей, подходящий под какой-то общепринятый стандарт красоты, иначе невозможно объяснить общую похожесть женщин этой расы. Кожаная куртка с засохшими пятнами крови выдавал в леди Эппо бойца и неряху, кто ж на встречу с Повелителем Ночи приходит в повседневной одежде? Кроме него, конечно, но у него-то хотя бы причина уважительная – отец вытряхнул всё полезное и оставил только жизненно необходимое.

– Кажется ваш гость немой, – заметила вампирша, после показавшихся вечностью секунд «оценки».

Олак смутился и инстинктивно опустил взгляд, а затем поняв, что есть части тела, куда больше смущающие, чем лица, отвернулся. Щёки его пылали – вырез на груди у вампирши согласно моде этого народа, был вызывающе глубок, того и гляди занырнёшь и не вынырнешь.

– В наше время скромный молодой человек редкость, – защитил его Ночий, и оборотень преисполнился к нему благодарности. – И не забывайте, что с этого момента он ваш помощник в поисках моей дочери.

На лице леди Пеи не дрогнуло ни мускула, но Олак ощутил, что температура в кабинете ощутимо понизились. Напарнице он не понравился, одно напоминание о совместной работе портило ей настроение, страшно представить, что будет дальше.

– Постараюсь оправдать ваши ожидания, Повелитель, – Эппо наклонила голову в знак почтения и встала.

То, что приём был окончен, Олак понял слишком поздно, иначе бы постарался всеми возможными способами продлить его. Потерявший к беседе интерес князь вернулся к бумагам, и он ощутил лёгкий толчок по ноге. Он посмотрел на леди Эппо и увидел, что та глазами и изгибами бровей показывает на дверь. Пришлось подчиниться.

Когда они вышли в коридор, вампирша молча двинулась вперёд по коридору. Олак замешкался, не зная следовать ли ему за ней или подождать, но тут она оглянулась, и он понял, что его всё-таки зовут с собой.

Никто из них не нарушил установившееся молчание ни во время спуска по длинной винтовой лестнице, совершенно нелогичной для замка существ, любящих ходить по потолкам, ни когда их привели в мрачную, безмолвную конюшню, где им выдали лошадей, от которых исходила пугающая оборотня аура, ни когда они вышли за ворота замка Князя вампиров и поскакали прочь повыложенной камнем дороге. И вот тогда, когда Олаку начало казаться, что спутница так и не снизойдёт до разговора, она заговорила:

– Как думаешь, почему нам выдали лошадей?

По её спокойному выражению лица, похожего на искусную маску, Олак понял, что это был не вопрос, а проверка: при Ночии леди Эппо Пея выглядела напряженной, при слугах – подчеркнуто скучающей, что значило, что выражать эмоции она умеет, просто сейчас не считает это нужным.

– Эм, чтобы мы быстрее добрались до Баттори и Вана и... Чтобы не привлекать внимания? – с надеждой предположил Олак. В Греадо преподаватели любили вкрадчивыми голосами задавать вопросы с подвохами, и сейчас он чувствовал себя в похожей ситуации.

Вампирша хмыкнула:

– Значит, ты не знаешь, что за лошадь тебе выдали, что не удивительно – ты ж блохастик.

– У меня нет блох! – встрял Олак с благородным негодованием, но быстро стих, поняв, что перебил взрослого.

– Все оборотни так говорят, – заметила Эппо, и выждав для верности пару секунд, вдруг перебьют снова, продолжила: – это найтмар.

Олак знал, кто такие найтмары. Найтмары – особая порода лошадей, выращенная некромантами. Такие лошади не пугались нечисти, и являлись показателями высокого статуса. Но он и подумать не мог, что отец подруги расщедрится на такой подарок. Признаться, когда ему выдали лошадь, он подумал, что настолько не похож на оборотня, что перестал пахнуть волком.

– Я думал, у них бывает лишь чёрный и белый окрас.

– Ты говоришь о найтмарах аристократов, но вот эти, – в голосе Эппо проскользнули нотки презрения, – лошади для разведчиков и шпионов.

– О, так вот почему они такие обычные с виду! – просиял Олак.

– Обычные, как же, – женщина мрачно усмехнулась. – Если что-то случится с всадником, такая лошадь может скрыть следы и вернуться к первоначальному хозяину. Слышала, они даже могут примитивно объяснить, что случилось с всадником.

Олаку задумчиво протянул: "Понятно", в то время как перед его мысленным взором нарисовалась следующая картина: лошадь, испуганно озираясь по сторонам и взяв в рот охапку веток, наподобие веника, пятясь задом заметает следы в лучших традициях разведчиков. Но ведь так не могло быть! Что же нужно понимать под "заметать следы"? Он погрузился в глубокие размышление и ещё пару верст они проехали в тишине. Наконец он сдался и спросил напрямую:

– Леди Эппо, а что вы подразумевали под "замести следы"?

– То, что эти скотины всеядны, и они одинаково жрут как овёс, так и вампира или оборотня – последовал мрачный ответ.

– О-оборотня? – Олак широко раскрыл рот от удивления, и, сообразив, что вампирше может быть обиден его страх исключительно за свой вид, неловко поправился: – И вампира, да? Ужасно, просто ужасно, настолько ужасно, что не хочется верить! Князь Ночий показался мне любящим отцом и справедливым правителем, он принял меня как своего... Может, у него просто других лошадей не было? – с надеждой предположил он.

– Тогда бы он выдал телепортационный амулет, – насмешливо улыбаясь, ответила Эппо. – Послушай, блохастик, я всего лишь пытаюсь донести до тебя, что твоя затея обречена на провал.

– Какая затея? – не понял юноша.

– Та затея, которую нельзя говорить вслух, но которая очевидна даже этим вот лошадкам. А ведь у них всего лишь на пару извилин больше, чем у других.

Ему начала надоедать игра "подтверди то, чего ты не знаешь", конечно, леди Пея старше и опытнее, но это не повод измываться над ним. В книгах говорилось, что начало приключения – самый важный этап в становлении отношений между спутниками, и, хотя, как он надеялся, попутчицей Эппо будет недолго, он не хотел терпеть и недели издевательств. Семь лет терпел, хватило.

– Если вы думаете, что я как последний подлец потребую оплаты своих услуг, то смею вас заверить, такого не произойдёт.

Вампирша рассмеялась. Первый раз за их непродолжительное знакомство, он увидел перед собой живое, насколько это слово применимо к вампирам, существо, которому не чужды чувства и страхи. Она даже помолодела, лет так на... Он попытался вспомнить говорили ли ему о возрасте спутницы, и решил, что наиболее дипломатичней будет думать "лет до двадцати-двадцати пяти".

– Малыш Олли, – женщина понизила голос до шёпота, будто на исповеди, – я говорю о том, что даже и вздумай бежать со своими друзьями, когда найдёшь их.

На него словно вылили ушат ледяной воды. Вампирша угадала, именно это он и собирался сделать. "Спокойно! – приказал Олак своему пустившемуся вскачь сердцу. – У неё нет доказательств, а ты можешь выдать наш план. Голос, тебя это тоже касается".

– Понятия не имею о чём вы, – насколько он смог ровно и с оттенком обиды ответил оборотень.

– Правда? – нарочито весело удивилась спутница. – Даже в голову не приходило? А я-то думала, нынешнее поколение выросло на книгах, где друг ставший врагом имеет веские на то причины и в конце становится на сторону героев.

– Я не враг Баттори и Вану! Я стоптал сапоги, пока искал их, я отважился на разговор с повелителем вампиров, в то время как заикался на ответах учителям, я... я... Не знаю, даже что и сказать, но я кто угодно, но не враг своим лучшим друзьям.

– Тогда посмотри на свои поступки их глазами.

Глупость, несусветная глупость. Друзья не могут усомниться в нём, только не знающий их вампир может такое сказать. Конечно, они поймут, как бы искусно он не разыгрывал из себя перебежчика. Да и что за слово такое "перебежчик"? Он ясно дал понять Ночию, что хочет переубедить Баттори, он не лгал, а всего лишь не досказал, что сбежит от Эппо, когда придёт время.

– Они знают, что я желаю им только добра, и выслушают меня. Как я и обещал князю Ночию, скоро эта бессмысленная погоня закончится.

– Погоня? – впервые Эппо проявила эмоцию похожую на замешательство. – Это слово мне кажется слишком громким для побега влюблённых.

– «Погоня» – это я ещё легко выразился. Там же настоящая травля, за ними все гоняются, кому не лень: вампиры, паладины, женихи Баттори, жители разрушенных городков, где вся эта компания встречалась... В общем, много кого, поэтому найти моих друзей в одиночку трудно, именно поэтому попросили вашей помощи.

Вампирша закатила глаза и отвернулась в сторону, посмотреть на пейзаж унылого царства полуживых деревьев, скрюченных под разнообразными углами, словно они соревновались между собой, кто как извернётся. Причин такого природного явления было много и главное из них, несомненно, соседство с вампирами, ненавидящими солнце и недолюбливающими воду. Тут и загадочный «цветок пустыни», по слухам, месяцами обходящийся без воды, завянет.

«Что я такого сказал? Или не так посмотрел? Или дыхание несвежее?» – приуныл оборотень. Почерпнутые из книжек про путешествия знания, констатировали, что лично его можно уже считать неудавшимся.

– Эй, блохастик, – он так обрадовался тому, что с ним снова заговорили, что даже не возмутился на обидное обращение, – давай рассказывай, что представляют из себя твои друзья.

Вот в этой теме невозможно ударить в грязь лицом: во-первых, она интересная, во-вторых, не о нём, в-третьих, других он попросту не знал.

– Ну, думаю вас в первую очередь интересуют боевые навыки?

– Выкладывай всё, что знаешь, дорога длинная.

Рассказ он начал с Вана, предположив, что общее представление о Баттори, вампирша уже имеет.

Ван был сиротой, он не знал своих родителей, и махать деревянным мечом научился прежде, чем заговорил. Тут, конечно, можно толковать двояко: вдруг Ван заговорил в пять лет, он и во взрослом возрасте говорит через раз, предпочитая витиеватым словам более лаконичные кулаки. Вечно недовольный мечник держался особняком от остальных, и разговорить его смогла только Баттори, ну это-то и понятно, она ж тёмный маг с уклоном в некромантию, и с тех пор Греадо содрогалось от их совместных выходок.

Леди Эппо было заинтересовалась о выходках, но получив ответ, мол, обычные, осиновую щепку в гроб, посох учителя запрятать в чулане и прочие проверенные временем шалости, больше вопросов не задавала.Олак был предоставлен самому себе, и он всё больше и больше погружался в события прошлых лет.Он даже не заметил, как сболтнул, что в первую встречу Ван показался ему горделивым засранцем, чего он стыдился все годы и старался не вспоминать. Ван же он такой… благородный, храбрый, честный, образец для подражания, мало ли чего ему в десять лет думалось. Тогда он не знал, что первое впечатление обманчиво, и вздорная девчонка, обозвавшаяся «трусом», за то, что он отказался идти смотреть на призраков после отбоя, станет лучшей подругой и проводником в весёлую ученическую жизнь.

Сколько он предавался воспоминаниям, Олак не помнил, но судя по положению выглянувшего из-за туч солнца, время приближалось к полудню. Для него бодрствование днём привычно, но вот для вампира, тем более обращённого, весьма болезненно.

– М-м, леди Эппо… – нерешительно начал он.

– Просто Эппо, никаких «леди» и «вы».

– Хорошо, ле… Эппо, – исправился оборотень, чувствуя необъяснимую вину. Вроде, взрослый сам разрешил перейти на «ты», но неприятный осадок от такой фамильярности остался. – Прошу извинить меня за мою многословность, должно быть вы хотите отдохнуть в тени и тишине.

– Пустяк, я же сама разрешила болтать обо всё, что в голову придёт, – отмахнулась вампирша с надвинутым на лицо капюшоном. Вот только толку от такой защиты, когда остальная руки открыты – и как она только собиралась в дорогу? Будто из гроба выдернули, честное слово.

– А вы не устали? – более прямолинейно спросил юноша.

– Не особо.

– А как же, ну, солнце, – Олак перешёл на шёпот. Намекать на главную слабость вампиров нужно тактично и тихо, вдруг те обидятся.

– Солнце как солнце… А-а, поняла, – вампирша захихикала, словно первокурсница, и, зажимая рот рукой, остановила лошадь.

Олак повторил трюк не сразу: как ездить на лошадях он знал, а вот притормаживать не научился. Как-то раз Баттори на спор усадила его на обычную лошадь и ему пришлось срочно осваивать навыки верховой езды. Обезумевшая от страха лошадь проскакала половину ипподрома, перед тем как сбросить его.

– Обращённые со временем вырабатывают иммунитет к солнечному свету, как и чистокровные, стыдно не знать, блохастик ты учёный, – не принимая его возражения, что в Греадо учат философии и точным наукам, она продолжила: – И если ты устал, то мог бы сказать напрямую, а не ходить вокруг да около.

– Я не… – начал возражать Олак и осёкся: а ведь точно, устал.Устал трястись в седле, чудо, что он до сих пор не оказался на земле – заслуга скорее разумного найтмара, чем всадника, устал говорить и устал контролировать себя в присутствии потенциального врага.

– Скоро отобедаем, примерно через версту, – обнадёжила его Эппо, и они продолжили путь.

Одного Олак не учёл: вкусовых предпочтений вампиров. Он привык к Баттори, которая брезгливо зажимала нос при виде чужой крови, и подсознательно ждал, что Эппо будет такой же. Через версту, когда он замечтался о тушенной капусте с морковкой, пенье редких птиц прервал истошный вопль. Олак встрепенулся, понял, что найтмар Эппо меланхолично цокает копытами без своей всадницы, и сложил что к чему.

Вампиша обнаружилась неподалёку, он едва не пропустил её из-за раскинувшегося кустарника, в котором можно было спрятать целый отряд эльфов с луками. Жертве было уже не помочь – обещанный обед был в самом разгаре.

– Тебе неприятно видеть, как я кормлюсь? – не посмотрев на него, холодно осведомилась Эппо.

Олак перевёл взгляд с распоротой шеи бедолаги на свои сапоги. Сапоги были новые, но уже запыленные и грязные, так что замысловатый узор, из-за которого и пал выбор, совершенно не был виден.

– Убиваете, – с едва различимой дрожью в голосе ответил он.

– Правда? – удивилась вампирша и оторвалась от шеи жертвы. Она с недоверием всмотрелась в лицо мужчины, будто на нём написано его мнение о своей скоропостижной кончине. Не найдя ответа, Эппо пожала плечами и продолжила пить кровь.

– Ты есть-то будешь? Как предпочитаешь: с кровью или без? – через некоторое время поинтересовалась она. Обыденно так, будто они сервировку стола обсуждали.

Вместо ответа Олак зажал рот руками и отбежал в сторону. Отвратительный запах крови почувствовал даже его лишенный нюха нос. Когда его отпустило, спутница уже находилась в седле, со скукой наблюдая на его страдания.

– А вы не пробовали, ну, не убивать жертв?

– В смысле надкусить и отпустить?

– Ну, хотя бы так, – Олак решил, что про другие способы замены привычной пищи вампиров даже и говорить не стоит, уж больно грозно Эппо сверкнула глазами.

– И явить миру очередного пустоголового гуля? Ты оказывается имеешь склонность к изощрённому садизму.

– Нет я не садист, в смысле, без гуля, то есть... Пить кровь не прикасаясь к жертве: сейчас люди готовы перелить свою кровь прямо в чашу, лишь бы деньги водились.

– Они на это готовы уже много лет, но мы на такой способ массово не переходим и знаешь почему? Потому что так мы бы из "аристократов ночи" превратились в "хлипких транжир с толстыми кошельками". Пищу нужно добывать самому – это закон природы, и кому как не тебе не знать об этом?

Оборотень неуютно переступил с ноги на ногу: да, он знал об этом, но кем бы они были, если бы шли на поводу инстинктов? Простыми волками! Разум был дал оборотню, чтобы подавлять животную сущность и направлять свои способности в полезное русло.

– И всё равно, я верю, что есть другой путь. Мирный, открытый и честный. Ловить несчастных путников на дороге и высасывать их досуха – этокак-то не "по-аристократичному".

– Несчастный путник? -Эппо повернулась в сторону, где лежал труп. – Нет, ты слышал? Вот же молодёжь пошла… – она обратилась к Олаку: – Да у этого парня два набитых кошеля и один рубин. Парнишка был самым удачливым разбойником Тракта до встречи со мной и уж точно не заслужил твоей жалости. Думаю, если бы он был жив, он согласился бы со мной.

– Разбойник? Этот человек разбойник?!

– Он самый. Стоило поманить перстнем, как он тут как тут со своим кинжальчиком. Хотел вскрыть мне шею, да сам стал добычей.

Нестерпимое желание выразить свой протест против произвола вампира угасло. Разбойники отравляли жизнь одинаково нечисти и людям. Смерть разбойника не так важна, как смерть невинного. Олак подошёл к найтмару и неуклюже взобрался на седло.

– Проповедь закончена, что ли?

– Этот человек преступник, вы правильно сделали, что выбрали его.

– Конечно, ведь дорожного разбойника никто не будет искать! – само собой разумеющимся тоном воскликнула Эппо. – Слышала, что особо ушлые вампиры получали награды и становились весьма успешными охотниками за головами. Шутка ли: и корм, и деньги. Но со мной будь спокоен, я не люблю светиться перед стражниками.

Остаток дня Эппо продолжила слушать его рассказы об ученической жизни, но теперь он старался не выбалтывать ничего лишнего. Когда он добрался до кровати своего номера в постоялом дворе, его непривычные к седлу чресла просто горели, того и гляди постельное белье подпалят, а голос окончательно сел. Единственным довольным и не болящим органом был желудок, который довольно урчал, переваривая поздний ужин.

Олак собрал волю в кулак и натянул на себя одеяло. Сейчас даже такое простое действие казалось ему пыткой.

«Баттори, Ван, сегодня я сделал первый шаг к вам. Завтра мы выедем за пределы территории вампиров, и тогда… тогда…» – Олак заснул, так и не завершив кажущуюся важной мысль, а на утро и не вспомнил о ней.