Текст книги "Встреча у Мыса Ветров"

Автор книги: Вера Армстронг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

9

– Мисс Гилл?

– Да, – торопливо ответила Торренс. Она опаздывала на работу.

– Это Линн Смит, личный секретарь мистера О’Кинли. Он просил передать вам, разумеется, без упоминания о его недомогании, что задержался в Порт-Линкольне.

– Он заболел?

– Да… вирус или что-то в этом роде. Все, что ему нужно, – это отдых, но он и слушать меня не желает. Он сказал, что позвонит вам, когда представится возможность.

Не ищи меня, я сам позвоню, – вот что означала последняя фраза. Сердце Торри сжалось.

– Он… он на месте? – почти спокойно спросила она, лихорадочно соображая, что делать.

– Мистер О’Кинли приедет к ланчу.

– Спасибо. Вы не могли бы сообщить его адрес?

Это просто смешно, подумала девушка, я даже не знаю, где он живет, и вынуждена расспрашивать об этом секретаршу!

– Боюсь, это не входит в мои обязанности, – сухо отрезала та.

– Я только хотела послать ему открытку, чтобы подбодрить, – промямлила Торри, сходу придумав это не самое удачное объяснение.

– Пошлите ее в офис, мисс Гилл, и я прослежу, чтобы она попала по назначению.

– Спасибо, вы очень любезны, – сладко пропела в ответ Торренс, с трудом удержавшись, чтобы не швырнуть трубку на рычаг.

Ну и манеры у этой Линн Смит, кипела она. Кто дал право этой женщине разговаривать с таким высокомерием?

Девушка с такой злостью сжала кулаки, что ногти впились в ладони. Итак, Джон О’Кинли решил закончить фарс, лишив ее удовольствия сделать это первой.

– Ну, это мы еще посмотрим, – шептала она, набирая номер. – Доброе утро, Алекс. Это я, Торри. Ты не знаешь, папа в последнее время не отправлял бумаги мистеру О’Кинли на дом? Мне нужно срочно связаться с ним. Нас пригласили на прием.

Это была почти правда. В воскресенье Фифа и Жорж устраивают новоселье и, без сомнения, обрадуются, если она придет с Джоном. Правда, они пока ничего не знают об этом.

– Сэр Рональд на днях поручал мне доставить ему пакет. Записывай: Фореман-хауз, Нью-Порт Роуд.

– Я хорошо знаю это место, – заметила Торри, поблагодарив Алекса.

Она положила трубку, немного постояла в задумчивости и отправилась на работу.

Апартаменты «Фореман» стояли немного в стороне от каменных джунглей побережья, на тихой тенистой улице.

Когда Торри добралась туда, солнце уже зашло. Девушка вошла в вестибюль и поднялась на четырнадцатый этаж, испытывая странное ощущение, что уже бывала здесь. И когда она вышла из лифта и осмотрелась, это чувство только окрепло.

Торренс почти не сомневалась, что в апартаментах, перед дверью которых она сейчас стояла, пол выложен розоватым мрамором, в холле – зеркальная стена, великолепные ковры, столы с мраморными столешницами, низкая кушетка, а сиденья стульев в китайском стиле с медными инкрустациями обтянуты бархатом. Гостиная обставлена в том же стиле, а в кухне господствует белый цвет.

Она постучала и прислушалась.

Нет, никакого ответа. Что делать, если он ушел?

Но Джон был дома.

Трудно сказать, кто из них больше удивился, когда он открыл дверь. Торри поразил его вид: тяжелые, набрякшие веки, круги под глазами и заострившиеся черты делали его старше, рукава рубашки были небрежно закатаны, узел галстука ослаблен.

Когда Джон оправился от изумления, на его лице отразилось неприкрытое раздражение.

– Что ты здесь делаешь, Торри? – холодно спросил он.

– Я слышала, ты не здоров, – процедила она.

– Кто это тебе сказал?

– Твоя мисс, а судя по голосу, скорее, миссис Смит. Она, кажется, сердится, что ты пренебрегаешь ее советами относительно отдыха.

– Вечно она пытается меня опекать, – раздраженно сказал Джон. – Я не просил ее сообщать тебе о моей болезни, тем более что это не соответствует истине.

– Ты плохо выглядишь.

– Это не ее дело и, кроме того…

– Не беспокойся, это не она дала мне твой адрес, я раздобыла его сама. Но серьезно, ты…

– Не начинай, Торри, – перебил ее Джон.

– Может, ты все-таки пригласишь меня войти? – спросила она и, усмехнувшись, добавила: – Тем более что мы вроде бы собираемся пожениться.

Он молча посмотрел на нее и отодвинулся, пропуская в холл.

Здесь ничего не изменилось, решила Торри, быстро окинув взглядом столовую. Открытый портфель из светлой кожи стоял на полу у заваленного бумагами стола.

– Тебе нездоровится, а ты все же работаешь? – спросила она, взглянув на очки, в явном раздражении брошенные поверх документов.

– Это обычное недомогание. – Джон пожал плечами. – И если ты пришла сюда разыгрывать сестру милосердия…

– Ничего себе «обычное», ты бледен как смерть! – возмутилась Торри. – Ты что-нибудь ел?

– Нет… еще.

– Тогда я пойду приготовлю, – спокойно сообщила она. – И не возражай, пожалуйста. Я же позволила тебе вытащить занозу? Теперь моя очередь.

– Я даже не знаю, что у меня есть в холодильнике, – криво усмехнулся Джон.

– Это не имеет значения. – Девушка подхватила сумку с продуктами и поставила на кухонную стойку. – Скоро все будет готово, так что заканчивай свою работу и убирай со стола.

Джон, поколебавшись, устало согласился:

– Слушаюсь, мэм.

Торри поджарила куриные грудки, промыла листья салата и оглянулась в поисках фарфоровой доски для сыра. Не обнаружив ее, она выложила ломтики рокфора на тарелку. Содержимое холодильника красноречиво свидетельствовало о том, что Джон редко обедал дома. Как хорошо, что я захватила хлеб, похвалила себя девушка. К тому же она купила пару крупных сочных персиков и большую кисть спелого винограда.

Безошибочно найдя шкаф для столового белья, она достала скатерть и две салфетки.

– А ты прекрасно здесь ориентируешься, Торри, – задумчиво сказал Джон, когда она накрыла на стол.

– Ты не поверишь, но именно я занималась отделкой этого дома.

– Когда я купил эти апартаменты, работы только что закончили, и я не стал ничего менять, – сообщил он, разворачивая салфетку. – Значит, твой дух все это время незримо был рядом со мной. Какая ирония судьбы. Ты не находишь?

– В этой квартире я мало что делала, только подобрала лампы, китайские стулья и, если мне не изменяет память, картину в спальню.

Торренс умолкла, вспомнив изображение юной девушки, танцующей на усыпанной цветами лужайке. Ее прелестное нагое тело было прикрыто лишь полупрозрачной юбкой. Художник искусно передал перламутровые переливы кожи, легкую дымку ясного неба, игру красок летнего дня. В этой картине было что-то настолько интимное, что казалось естественным повесить ее в спальне.

Впервые за весь вечер взглянув Джону прямо в глаза, Торри прочла в них искреннее удовлетворение.

– Да, она еще там и временами доставляет мне беспокойство.

Девушка покраснела и, чтобы отвлечь его внимание, перешла к следующей части своего плана.

– Как ты думаешь, к воскресенью поправишься?

– Конечно. А почему ты спрашиваешь?

– Меня пригласили на вечеринку.

– Спасибо, очень вкусно, – сказал Джон, отодвигая тарелку. – И что это за вечеринка?

– Не сомневайся, очень приличная, – с сарказмом начала Торри, но, быстро переменив тон, спокойно продолжила: – Моя школьная подруга и ее муж-архитектор празднуют новоселье.

– Ты им рассказывала о нас?

– Нет.

– Но собираешься?

– Во всяком случае, не в это воскресенье. Тебе не хочется идти? Не беспокойся, там будут только очень достойные люди.

На мгновенье ей показалось, что его глазах мелькнуло презрение.

– Судя по всему, – сухо сказал Джон, – ты поменяла тактику. Если я откажусь от твоего предложения, то ты заявишь, что мне безразличны твои интересы.

– Поменяла тактику? – мягко переспросила Торри, но глаза ее потемнели от гнева. – Понять не могу, как я не додумалась до этого раньше. Ну, ничего, я хорошая ученица, особенно, – холодно улыбнулась она, – когда рядом такой опытный учитель.

Джон молчал, несколько минут бесстрастно глядя на нее, потом произнес:

– Если ты сожалеешь о том, что произошло между нами в последнюю встречу…

– Еще как, – прервала его Торренс. – Ты попал в самую точку.

Он молча вертел в длинных сильных пальцах чайную ложку, потом бросил ее на стол и потер лоб.

– Болит голова? – спросила девушка. – У тебя есть какие-нибудь лекарства?

– Лекарства? – Джон взглянул на нее. – Что ж, хорошо… Я пойду на новоселье. – В его глазах мелькнуло что-то, что она не могла расшифровать. – Когда за вами заехать, мисс Гилл?

Торренс закусила губу и бросила на него ледяной взгляд.

– Около семи. Разумеется, если ты к тому времени поправишься. – Она поднялась и собрала тарелки. – В этом доме есть хотя бы банальный аспирин?

Джон жестом указал на буфет. Девушка молча достала две таблетки, налила в стакан воды и протянула ему.

– Пожалуйста, без возражений, – предупредила она устало. – Тебе что-нибудь еще нужно? Может быть, приготовить чай?

Он кивнул.

Торри пошла на кухню, налила в чашку кипяток и тут услышала звук отодвигаемого кресла. Спустя секунду Джон появился в дверях.

Прислонившись к стене, он некоторое время молча наблюдал за ней, а потом сказал с легкой улыбкой:

– А я-то думал, что ты приехала сюда не бороться со мной, а совсем по другой причине…

– Твой чай готов. Почему бы тебе не посидеть в гостиной, пока я здесь приберу?

– Ты сегодня в таком воинственном настроении, что возражать бесполезно, – протянул он. – Могу только пообещать, что к воскресенью я тоже буду готов к борьбе.

Торренс бросила на него выразительный взгляд.

– А может, ты все же пойдешь со мной в постель? Это будет самым лучшим лекарством, – поддразнил он ее.

– Забирай свой чай и отправляйся в гостиную, – решительно скомандовала она.

– Небольшое удовольствие, – проворчал он, скривив губы, но сделал, как ему было сказано.

Она проследила, как он вошел в комнату, поставил чашку на низкий мраморный столик и снял галстук, потом отвела глаза и занялась посудой.

Десять минут спустя Торри снова взглянула через стойку и увидела, что Джон заснул, откинувшись на спинку кушетки. Она как можно тише закончила уборку, погасила все лампы, кроме одной, и замерла, глядя на него.

Сон смягчил черты его усталого лица, и ей вдруг пришло в голову, что она зря злилась на него сегодня. Он явно прихворнул и очень устал. Вероятно, он был из тех мужчин, кого выводит из себя собственное нездоровье.

Торри смотрела на него, не в силах отвести взгляд. Сердце ее вдруг забилось так громко, что она опустилась на китайский стул рядом с кушеткой.

Я попалась в ловушку, впервые призналась она себе. Я вела с ним борьбу вовсе не для того, чтобы отомстить за себя, а потому, что влюблялась в него все больше и больше и боялась попасть в зависимость, которую никогда не смогу преодолеть.

Озабоченно вглядывалась в его лицо, девушка без конца задавала себе вопросы, ответы на которые были более чем очевидны. Почему она всю прошлую неделю чувствовала себя, как кошка на раскаленной крыше? Почему? Да потому, что тосковала по нему!

– Боже, – прошептала она, – сознает ли он, что мы уже перешагнули опасную черту, или продолжает играть со мной, как кошка с мышкой?

Слезы отчаяния подступили у нее к глазам. Она встала и тихо вышла.

Воскресенье явно не задалось. Вдали от Джона Торри снова и снова лихорадочно пыталась убедить себя, что не могла влюбиться в человека, который сам не способен любить.

После полудня она вдруг сообразила, что так и не позаботилась о подарке к новоселью, но, к счастью, вспомнила, что на работе лежат гравюры, купленные у Грейс, и помчалась в офис, моля бога, чтобы их никуда не засунули. На ее удачу пакет оказался на месте.

Почему я сегодня подгоняю время, спрашивала себя Торри, вернувшись домой и физически ощущая тягостную пустоту дня. Все валится у меня из рук, и боюсь, причина…

Но она не могла позволить себе довести эту мысль до логического конца. Не могла! Это было бы слишком унизительно!

Она начала готовиться к вечеринке рано, гораздо раньше, чем это было необходимо, лишь бы убить время.

Торренс вымыла волосы и, просушив их, завязала на макушке в простой хвост.

Это выглядит элегантно, решила она, и делает ее более серьезной и зрелой. У этой прически лишь один недостаток, размышляла девушка, вглядываясь в свое отражение в зеркале: отсутствие челки и локонов привлекает внимание к глазам. А если глаза – зеркало души, то…

Она решительно тряхнула головой, отгоняя сомнения, и оставила все как есть.

Следующим шагом был выбор белья. Торри решила надеть черное кружевное боди, низко открывавшее плечи, – подарок матери.

Просто преступление не носить такие вещи, когда фигура позволяет, с озорной улыбкой заявила тогда леди Энн.

Торри достала из шкафа узкое васильковое платье на тонких атласных бретельках с фигурно вырезанным лифом, открывавшим ложбинку меж грудей, и высоким разрезом почти до середины бедра. Она не часто отваживалась надевать его. Но сейчас, выбирая наряд, она поддалась неосознанному желанию выглядеть как можно эффектнее.

Девушка уселась перед зеркалом и тщательно занялась макияжем, но, несмотря на всю свою неторопливость, сумела потратить на него только сорок пять минут. Ей больше ничего не оставалось, кроме как сидеть и ждать.

Торри сунула ноги в элегантные серые лодочки и отправилась на кухню, размышляя, не выпить ли для храбрости, но тут же одернула себя, досадуя на свои мысли.

К тому времени, когда стрелки часов подошли к семи и раздался долгожданный звонок в дверь, ее нервы были уже на пределе.

– Входи, – натянуто сказала она Джону, скользнув взглядом по его безупречному серому костюму, белоснежной сорочке в узкую серую полоску и синему галстуку. – У нас есть еще немного времени. Хочешь виски?

– Нет, спасибо, – ответил он, входя вслед за ней в гостиную, – но…

– Тогда пойду возьму свою сумочку, – резко оборвала его Торри.

– А мы не придем слишком рано? – холодно поинтересовался Джон, поймав ее за руку.

– Кого это волнует? – процедила она, завидуя его хладнокровию, которого ей сейчас так недоставало.

– В таком случае, – резко заметил он, – зачем мы туда вообще идем?

– Потому что это лучше, чем сидеть здесь, как в ловушке. – В ее голосе послышалась горечь.

– В ловушке? – мягко повторил Джон, но что-то похожее на тень гнева мелькнуло в его взгляде. – Или в ожидании… например, вот этого. – Он притянул ее к себе и сжал в объятиях. Торри вздрогнула от дурного предчувствия, и он, уловив это, прижал ее к себе еще крепче. – Какая свежесть, какой аромат! – воскликнул он, поводя носом, – и вместе с тем ярость молодой тигрицы, жажда борьбы и… сладкого поражения!

– Ты… – прошипела девушка, невольно подняв руку и едва удерживаясь от желания вцепиться ему в физиономию. – Какая гадость!

– Разве? – Джон отпустил ее и мрачно посмотрел ей в глаза. – Дорогая, нравится тебе или нет, это естественные отношения мужчины и женщины. Любовь порой бывает неприглядна, хотя мы и стараемся этого не замечать.

– Ты говоришь о вожделении, а не о любви!

– Называй, как хочешь, – сухо возразил он, – но не отрицай, что это существует между нами.

– Никогда с этим не соглашусь, – бросила она сквозь зубы. – Я бы скорее…

– Ну-ну, продолжай, – едва слышно произнес Джон с таким блеском в глазах, что ей стало страшно.

Он этого так не оставит, подумала она и резко отвернулась, но он только проронил:

– Что ж, иди за своей сумочкой.

Торри пошла в спальню с гулко бьющимся сердцем, презирая себя за то, что ей не удалось скрыть, как сильно ее влечет к нему. Она взглянула на постель и почувствовала, как разбуженное им воображение заставляет пылать ее щеки.

– Нет, – прошептала девушка, ужаснувшись собственным мыслям, и, неловко потянувшись за сумочкой, зацепилась чулком за деревянную спинку кровати. – Черт! – в ярости пробормотала она, увидев, что на коленке появились стрелки.

Швырнув сумку на постель, Торренс стащила поехавший чулок и перерыла весь ящик в поисках подходящей пары. Но та оказалась на тон светлее.

– Дьявол, – шипела она, – теперь придется менять оба. – Она скинула туфли, разорвала целлофановую упаковку, в сердцах бросила ее на пол и принялась стаскивать второй чулок.

Торри поставила одну ногу на кровать, и, подняв платье до бедер, стала натягивать чулок, как вдруг услышала шорох. Она обернулась и увидела Джона. Он стоял в дверях, разглядывая ее. Руки Торренс замерли, она заметила, что он смотрит туда, где легкая дымка чулка оставляла открытой узкую полоску бедра, потом его взгляд поднялся выше.

Поскольку она стояла, чуть подавшись вперед, атласная бретелька платья соскользнула с плеча, обнажив выпуклость груди, едва прикрытой кружевным боди.

Взгляды их встретились. Его карие глаза будто гипнотизировали Торри, но ей удалось стряхнуть наваждение. Повернувшись, она нарочито медленно расправила кружевную резинку чулка, выпрямилась, одернула платье и, вскинув подбородок, холодно посмотрела на Джона. Но когда он двинулся к ней, тут же пожалела о своем высокомерии, чувствуя, что он не оставит последнее слово за ней.

Он остановился совсем близко, так что ей пришлось поднять голову, чтобы взглянуть ему в лицо.

– Когда мы поженимся, – Джон поднял руку и легко коснулся ложбинки между ее грудей, – тебе придется сменить свой гардероб. – На его губах блуждала усмешка, но глаза оставались серьезными. – Не думаю, что мне понравится, – задумчиво продолжал он, – если каждый мужчина сможет обозревать твой бюст. Полагаю, что ты, со своей врожденной скромностью, согласишься со мной? Или это всего лишь слова?

Торренс стояла, как громом пораженная, но это лишь вызвало у него очередную холодную улыбку. Потом он небрежно сказал:

– Так мы идем?

Дорогая! – прошептала Фифа на ухо Торри. – Почему ты мне ничего не сказала? Так вот почему ты так интересовалась Джоном О’Кинли!

– Ах, это!

– Да, именно это. Нет ли тут какой-нибудь тайны?

– Нет. – Торри было нелегко скрывать что-то от близкой подруги.

Фифа задумчиво прищурила глаза:

– Он… он почти не поддается описанию. – Именно так, подумала Торри. – Я знаю, как это бывает, – продолжала ее подруга. – Жизнь – это джунгли. И иногда из них выходит король, которому ты готова отдать свою душу.

Торри невольно улыбнулась. У высокой, элегантной Фифы был маленький, кругленький, близорукий муж. Жорж совсем не походил на короля джунглей. Но улыбка быстро исчезла с ее лица. Фифа заметила перемену настроения подруги и медленно сказала:

– Да, в его характере нелегко разобраться. А какие у вас… отношения?

– Ох, Фифа, – вздохнула Торри, и в ее глазах промелькнуло страдание, – спроси что-нибудь полегче. Я бы сама хотела это знать.

Фиделия озабоченно взглянула на нее и в порыве дружеского участия обняла.

– Если тебе захочется выговориться, можешь на меня рассчитывать. А сейчас постарайся отдохнуть и повеселиться!

Вечеринка удалась на славу. Новый дом был чудо как хорош, что, впрочем, при талантах Фифы и Жоржа было совсем не удивительно. А вот что забавляло большинство гостей, так это трогательная гордость хозяев своим творением. Они даже устроили настоящую экскурсию по всем помещениям, включая подсобные.

Торренс поразило, что многие из присутствующих оказались знакомы с Джоном. Это, в основном, были мужчины, но их спутницы горели желанием быть ему представленными.

Все ели икру и омаров, пили шампанское, танцевали под звездами на открытой террасе, а самые отчаянные даже отважились искупаться в бассейне.

Торри прошлась по дому и задержалась в гостиной, наблюдая за Джоном, танцующим с томной блондинкой. Он что-то сказал ей, и девушка искренне рассмеялась.

Держу пари, стоит ему щелкнуть пальцами, и эта девица согласится на все, вознегодовала Торри. И тут же одернула себя, поняв, что ревнует.

После полуночи, когда вечеринка была в самом разгаре, а голоса и музыка слились в общий непрерывный шум, она вдруг почувствовала, что страшно устала. Танцы превратились для нее в настоящую муку, всеобщее оживление казалось искусственным. Какого черта она надела это платье, выставляя себя напоказ? Торренс кляла себя за эти мысли, но не могла от них избавиться. Господи, когда же это все кончится, спрашивала она себя.

Около половины второго Джон сказал:

– По-моему, ты уже давно мечтаешь улизнуть отсюда?

Торри прикрыла глаза и кивнула. Он взял ее под руку, и, попрощавшись с хозяевами, они направились к машине.

– Открыть? – спросил он, указывая на верх автомобиля.

– Да, – согласилась она. – Ночь такая замечательная.

Вскоре девушка поняла, что они направляются вовсе не к ее дому, но не стала протестовать. И не произнесла ни слова, когда он остановил машину на берегу мерцающего в лунном свете залива. Некоторое время она сидела неподвижно, прислушиваясь к мерному шуму волн, потом, подняв руки, вынула заколку и распустила волосы.

Джон, положив руку на спинку сиденья, повернулся к ней.

– Ты сегодня была очень тихой, Торри.

– Это все шампанское виновато, – вздохнула она, а про себя подумала: просто я устала от борьбы. Видимо, пришло время покориться.

– И это никак не связано с тем, что я сказал тебе перед вечеринкой?

Торри не подняла глаз.

– Связано, – в ее голосе не было ничего, кроме безмерной усталости.

– Прошу извинить.

– Извинить? – прошептала она, удивленно подняв глаза.

Лунные блики играли в его светлых волосах и смягчали черты лица. Он сидел, глядя прямо перед собой, и она не могла видеть выражения его глаз.

– Этого недостаточно? – наконец спросил Джон.

– Для того чтобы я пришла в себя, – нет. – Она сказала это медленно и спокойно. Ее лицо, залитое призрачным светом луны, казалось совсем юным. – Так на какое число мы назначим помолвку?

– Я должен посмотреть свое расписание, – сухо ответил Джон.

Торренс закрыла глаза.

Я надеялась, говорила себе она, что ты будешь честным со мной и положишь конец этому фарсу, и только поэтому спросила о помолвке. Но почему бы мне самой не покончить с этим? Чего я жду? Чуда?

Она резко выпрямилась.

– Отвези меня домой, пожалуйста.

– Торри…

– Пожалуйста. Я устала, – настойчиво повторила она.

Он заглянул ей в лицо, и что-то в его взгляде заставило ее опустить ресницы. Потом он сухо улыбнулся и завел мотор.

Всю обратную дорогу они молчали. Казалось, было слышно тиканье часов.

Подъехав к ее дому, Джон не вышел, даже не выключил двигатель, только коротко бросил:

– Я позвоню.

Торри выскользнула из машины и, не оборачиваясь, вбежала в подъезд.