Текст книги "Искусник. Испытание на прочность"

Автор книги: Вера Чиркова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

ГЛАВА 8

Несколько минут все молчали, сверля Инквара недоверчивыми взглядами, а он, наконец поверив, что попал вовсе не к подосланным баронами предателям гильдии, успокоился и принялся за еду. Торопливо жевал все подряд, запивал остывшим отваром из трав и сухофруктов и обдумывал план спасения своих учеников. Вернее, ученика и невесты, теперь он никогда и никому не поведает, каким извилистым путем шел к этому непростому решению.

– Ты уверен? – Мейлан смотрел на ученика так сурово и пристально, словно проверял, правильно ли тот сварил редкое зелье.

– Да, абсолютно. Они оба подлинные маги. И Лил и Ленс… кстати, он тоже мой ученик. Но знаю это только я, даже Лавиния не подозревает об истинных возможностях своих детей, считает их просто одаренными. Еще кое о чем догадывается травница Хадина, да Дайг был свидетелем одного случая, но думает, будто Алильена использовала боевой амулет. А на самом деле она просто влила всю свою силу в магические побрякушки ночников, и все амулеты вмиг раскалились. Нам лишь оставалось добить негодяев. Но Лил после такого выброса сутки лежала без сил, поэтому я должен быть рядом с ними.

– Ты считаешь себя сильнее всех нас? – настороженно уставился на нового собрата по кругу Зинерс.

– Нет, я не сильнее, это нельзя так назвать. – Инквар смотрел на него хмуро, вовсе не желая одним махом открывать едва знакомым людям все свои секреты. И отчетливо понимал, что иначе они ему не поверят. – Так уж сложилось, мы все время с кем-нибудь воевали, а она хотела мне помочь и бросала понемногу энергию. Потом постепенно начала прибавлять порции… а когда все объяснила, я попытался понять, куда эта магия девается, и мысленно поставил щит, чтобы накопить немного в запас. Потом на нас снова напали, и я валялся почти сутки, а она сидела рядом и снова добавляла мне силы. Вот после этого он стал устойчивым, небольшой резерв, которым она учит меня управлять. Впрочем, мы учимся вместе, вы же видели, как я снял с вас ловушку? Могу показать еще несколько умений, например, зажечь на расстоянии огонь или поставить вокруг себя щит из плотного воздуха – именно таким я закрывался от Канза, иначе вы меня никогда бы больше не увидели. Но все это я могу пояснить вам по пути, а сейчас пора отправляться.

– Инк, – горьковато усмехнулся Ратьен, – а тебе не приходит в голову, что после этого признания ты стал для нашего братства самым ценным артефактом, несущим надежду на стремительное приближение к главной мечте? И теперь ни в какие опасные места тебя никто никогда не пустит?

– Мне в последнее время много чего приходит в голову, – откровенно признался Инквар. – Но особенно часто я думаю о том, как может повернуться наша жизнь, если одаренных и магов можно будет создавать сотнями. И очень ясно представляю, сколько боли и горя может принести людям какой-нибудь жадный и самолюбивый самодур вроде Канза. Поэтому сначала мы должны сделать все возможное, чтобы магический дар достался только неоднократно проверенным, надежным искусникам и их ученикам. Нельзя давать особую силу в руки людей с темной душой и нечистой совестью.

– Но и рисковать тобой мы теперь не имеем права, – задумчиво качнул головой Зинерс. – Нужно придумать другой план.

– Чем вы думали, когда рисковали Алильеной?

– Мы были убеждены, что Густав ее не обидит. Как донесли наши разведчики, он собирается женить на дочери племянницы одного из сыновей или племянников, – вздохнул Гарат, чувствовавший себя виновнее всех в этой непростительной ошибке. – А среди одаренных узников, приговоренных Корди к казни, много наших друзей, и даже есть родичи. Кроме того, как докладывают наблюдающие за Лавинией люди, вдова искусника живет в роскошных покоях, разодета по последней моде и вовсю флиртует с советниками и самим бароном. Двое его преданных помощников уже рассорились из-за нее – говорят, дело едва не дошло до драки.

– Я за всю жизнь не встречал более талантливой лицедейки, – припоминая выходки Лавинии, ухмыльнулся Инк. – А об ее хитрости и коварстве лучше промолчу, все же она будет мне тещей. И Лавиния еще не вдова, пока никто не видел Тарена мертвым.

Искусники высшего круга снова помрачнели, примолкли на некоторое время, не решаясь задавать Инку свои вопросы. Молчал и он, обдумывая, как сбежать отсюда, если собратья примут решение не отпускать его к Корди.

– Догнать Алильену нам уже не удастся, значит, придется послать к барону Юдгана, – внезапно заявил Зинерс, посмотрел в глаза озадаченного Инквара и тут же лукаво осведомился: – А ты о нем слышал?

– А кто из наших не знает Юдгана? – пожав плечами, вопросом ответил ему искусник. – Ну, еще все травницы, бароны и градоначальники. Ведь он – легенда.

– Ну да, старина Юд за последние пару десятков лет стал настоящей знаменитостью, – засмеялся Зинерс. – Его зелья и амулеты обладают непревзойденной силой, а сам он ловок и хитер, как хорек. Недаром же еще ни одному ловцу и шпиону не удалось его выследить, не то чтобы поймать. Ну а о том, как страстно желают заполучить Юда в свои замки бароны и градоправители, знают все в гильдиях травниц и наемников. Но никто, кроме нас, даже не подозревает, что такого человека никогда и на свете не было.

– Не может быть, – неверяще мотнул головой Инквар.

Хотя… он тут же представил, как удобно и выгодно было мастерам высшего круга продавать свои поделки, прикрываясь именем несуществующего гения. Но ради чего им теперь разрушать такую удачную выдумку?

– Тебя ведь якобы убил Канз, – осторожно напомнил Мейлан. – И Корди уже об этом доложили. Поэтому появиться во владениях Густава в своем собственном облике ты не можешь. Даже если он не прикажет тебя тут же убить, то запрет в башне с наказанными и начнет шантажировать тобой Алильену и Аленсина. А вот Юдгана он поселит в лучших покоях и будет уговаривать работать на него добровольно. Иногда Корди по полгода улещивал особо ценных мастеров.

– И много их у него? – заинтересовался Инквар, сообразив, как неверны были его прежние представления.

– Недавно было пятеро, пока Ратьен не решился сбежать. Теперь осталось четверо, и только двое – подтвержденные мастера. Остальные двое самоучки, вернее, недоучки. Вот они сломанные, смирившиеся люди, нуждающиеся в помощи и лечении, но до сих пор у нас не было возможности их похитить. Густав очень хитер и предусмотрителен, все его мастера живут в разных концах поместья, и охрана следит за ними, не сводя глаз. А кроме того, он связал своих рабов страшными клятвами, выставив залогом жизнь их родичей и любимых. И это не пустые угрозы, барон имеет обыкновение казнить провинившихся и заложников на главной площади своего городка, заставляя смотреть на это жуткое зрелище всех рабов. Если ты решишься туда отправиться, нужно очень тщательно продумать план действий и сделать настоящую личину. Дешевые трюки с Корди не проходят, он первым делом отдает всех прибывших в руки опытных банщиков. Поэтому иди отдыхать, а мы пока пошлем вестников надежным людям, пусть шепнут ловцам Корди, где можно найти Юда.

– Я буду спать в повозке, – упрямо отказался Инквар. – Юд ведь мог бы гулять где-нибудь поближе к владениям барона? Кроме того, в дороге мне лучше думается.

– А о том, что у нас сейчас просто нет лошадей и мы тоже не одни сутки мчались на этот совет, ты не забыл? – укоризненно глянул ему в глаза учитель. – Поверь, теперь несколько часов уже ничего не решают, а мы до рассвета успеем послать десятки вестников и запустить правдоподобные слухи. На слово Густав не верит, по-моему, даже собственной жене. Хотя нам известно, что пока ни одну из своих наложниц старшей женой он не назвал.

– Хорошо, – скрепя сердце согласился с его доводами Инквар. – Но отдыхать я все равно не пойду, выспался в повозке. Объясняйте, чем могу вам помочь?

Лил проснулась, почувствовав в очередной раз, как остановилась ее тюрьма на колесах, провела ладонью по опухшему от слез лицу и горько усмехнулась. А ведь она уже почти поверила… да какое там «почти»!

Девушке живо припомнился вчерашний вечер, или это было уже позавчера?

Она всего лишь хотела посмотреть, как он уходит, непонятно почему пришла в голову такая блажь. Осторожно следила из-за зарослей сорняков, как Инк заботливо убирал все следы стоянки, как легко побежал прочь. Но вскоре обернулся, с тревогой оглядел выворотень и вдруг довольно улыбнулся, даже не подозревая, что Лил, усилив магией зрение, нахально за ним подглядывает.

Свет этой улыбки поразил девушку, как гром с ясного неба, еще совсем недавно Алильена даже не надеялась увидеть на лице любимого мужчины такого откровенного удовольствия. Учитель всегда был отзывчив и заботлив, но относился к ученице с некоторой прохладцей, старательно удерживая между ними непреодолимый барьер.

Потом Инк оглянулся еще раз и исчез за кустами, но теперь Лил больше не хотелось за ним бежать. Душу внезапно жарко, словно взрывом огненного амулета, опалило предчувствие близкого счастья, и девушка тихонько засмеялась, крепко притиснув к себе в порыве чувств ничего не понимающего, но невероятно счастливого Найда. Не часто в последние дни ему разом перепадало от хозяйки столько внимания и ласки.

А потом пришел тот… черный.

Сказал про письма от матери и брата и показал тайный жест, который известен только Ленсу. В тот момент она еще не подозревала, что перед ней не просто гонец, а вестник самой судьбы, и спокойно взяла у него два запечатанных конверта. Разумеется, ей хотелось сначала прочесть записку Ленса, но никто не должен был догадаться, что Лил доверяет братишке намного больше, чем собственной матери. Слишком вычурными дорогами шли подчас рассуждения Лавинии и заканчивались слишком невероятными выводами и поступками.

Мать по обыкновению написала кучу охов и ахов, задавая вопросы о здоровье и погоде, но Лил просмотрела их, почти не вдумываясь в смысл, точно зная: самое сладкое или горькое маменька всегда оставит напоследок. Так и оказалось, и первая же фраза о том, как хорошо живется маменьке с Ленсом в имении дядюшки Густава, заставила Алильену незаметно прикрыть щитами свои эмоции. Нелегкое и затратное дело, но после того как Ленс выяснил, что некоторые одаренные могут, хотя и слабее, чем он сам, ощущать чужие чувства, Лил старалась хранить свои тайны еще ревностнее.

Записку Ленса она открывала нарочито небрежно, пробежала глазами и сунула в карман куртки, уже отчетливо понимая: ничего изменить она отныне не сможет, да и не захочет. Она нужна Ленсу, и значит, немедленно отправится к нему вместе с этим проклятым черным, всего одной фразой перечеркнувшим все ее надежды на счастье.

– Куда идти? – спросила девушка холодно, даже не заметив, как безжизненно прозвучал ее голос.

– Тут недалеко, на проселочной дороге ждет повозка, – виновато пряча глаза, буркнул он. – Но я должен тебя усыпить… или…

– Или взять с меня клятву, – безразлично буркнула Алильена, нащупала крохотный камушек проклятого амулета и с усилием крутнула его в касте. – Я добровольно признаю себя рабыней.

– Не надо! – ринулся к ней черный искусник, но остановить не успел.

Вспыхнул тревожный, густо-фиолетовый росчерк молнии, и словно облачко сажи упало на одежду Алильены, окрашивая ее в жгуче-черный цвет.

– Ты же его племянница, – огорченно пробормотал гонец. – Он велел ловцам везти тебя, как дорогую гостью.

– А вернуться с полдороги разрешил? – едко осведомилась Лил и, не дожидаясь ответа, полезла прочь из берлоги. – Так в какую сторону идти?

– Ты не хочешь забрать свои вещи?

– Тут нет моих вещей, – равнодушно буркнула девушка, отводя взгляд от Найда, которого специально усыпила, чтобы не мешал поговорить с нежданным гостем.

Тогда ей еще казалось, что разговор может закончиться как-то по-другому.

Конечно, она могла бы попытаться сжечь черного или договориться с ним, попросить отложить уход на несколько часов. Но почти сразу поняла, что никогда не сможет сделать ничего подобного. Слишком хорошо помнила, как всегда сочувствовал черным отец и как мрачнел при упоминании о них Инк, не забывавший о возможности однажды стать рабом одного из правителей.

Поэтому Лил покорилась судьбе и поспешала уйти, даже на миг не желая представить, как ее любимый мужчина ради чувства долга отправится в плен вместе с совершенно не нужной ему невестой.

Карета снова тронулась и вскоре мчалась, все набирая ход и мягко покачиваясь на самых дорогих рессорах. Впрочем, в ней все было самое лучшее и удобное. Мягкий и широкий диван, обитый шелковистым бобровым мехом, затейливая вышивка шелковых подушек и одеяла, удобные ящички для всяких мелочей и столик с углублениями для посуды. А также умывальня, в которую вела узкая зеркальная дверца, и яркие магические светильники, на время сна прикрывавшиеся серебряными колпаками.

Были здесь и необычайно широкие окна, поблескивающие синеватым льдом толстых стекол. Никто не запрещал Лил отодвигать эти стекла и любоваться проплывающими мимо пейзажами, но магиня даже занавесей не раздергивала. Не хотелось смотреть на красоту природы через ажурные серебряные решетки невероятно тонкой работы. Они были так хитроумно установлены изнутри кареты, что никто из случайных зевак никогда бы этого не заподозрил. Снаружи серебро смотрелось как кружево или узор на занавесях.

Временами Алильене почти всерьез хотелось показать сопровождающим карету ловцам, как мало на самом деле значат для нее все эти стекла, решетки и замки. Ведь ей достаточно просто взять из корзинки с фруктами, висевшей на противоположной стенке, сочную грушу или яблоко и вложить в него побольше силы. А потом выбросить на дорогу через хитро устроенный узкий люк, откуда три раза в день в специальный ящичек падают плоские фляги с чаем, молоком и водой и не менее узкие шкатулки с горячей едой.

Устроенного взрыва вполне хватило бы, чтобы у кареты отвалились колеса, а все ловцы на несколько минут ослепли и оглохли.

Но как ей потом действовать дальше, придумать Лил не могла, знала лишь, как смешно и глупо бежать куда-то в черном одеянии. Ведь ее будут ловить все встречные путники и жители, за беглых искусников бароны дают очень хорошее вознаграждение.

Поэтому, одумавшись и вспомнив Ленса, магиня некоторое время ругалась про себя, вслух шипя рассерженной кошкой, затем, сердито отбросив в корзинку так и не потребовавшуюся грушу, начинала придумывать, чем бы заняться.

Карета была подготовлена к этому путешествию с расточительством сумасброда и предусмотрительностью педанта. Все ящички, подвесные полки и шкафчики оказались забиты вазами и корзинками с разнообразными сластями, печеньями, орешками и фруктами.

Хватало здесь и развлечений – нехитрых игр, головоломок, книг, карт и даже меховых зверюшек, вызывавших у Алильены острую тоску по Найду и яростное желание сжечь всех этих котиков и белочек в одном костре. Магиня сдерживалась лишь неимоверным усилием воли, заставляя себя забыть о прошлом и выкинуть из сердца и верного питомца и любимого, которого невольно предала.

Хотя где-то в глубине души, наперекор здравому смыслу и доводам разума, Лил все же таила робкую надежду на изобретательность Инка. Ведь сумел же он почти в одиночку разогнать большой отряд хорошо вооруженных бандитов, неужели теперь не простит за опрометчивую поспешность свою бестолковую невесту и не придумает верного способа спасти их всех?

А обнаружив в очередной раз, что вновь строит глупые и безнадежные планы, девушка снова зло шипела и яростно ругала себя за глупость и эгоизм. Не нужно Инку их искать, и добровольно лезть в петлю неволи тоже не стоит. Для всех будет лучше, если искусник забудет про упрямую девчонку, так неудачно влюбившуюся в того, кто всегда видел в ней только рыжего деревенского парнишку.

ГЛАВА 9

В замок Корди они прибыли далеко за полночь.

Алильена по наивности считала, что в такое позднее время никто не станет ради нее будить проклятого дядюшку. Однако надежды пленницы разбились еще на широких ступенях из светлого камня, к которым лихо подкатила опротивевшая ей до тошноты карета. Кто-то поспешно распахнул щелкнувшую замочком дверцу, и девушка поспешила выпрыгнуть на волю, словно не заметив услужливо поданной лакеем руки.

Сунула руки в карманы мужского костюма, бывшего когда-то серым, и неторопливо пошагала вверх, с легкой, презрительной усмешкой рассматривая сиявшие огнями окна огромного четырехэтажного дворца. На людей, тесной кучкой стоявших на крыльце, Лил сознательно не обращала никакого внимания: свет из распахнутой, широкой, как ворота, входной двери светил им в спины, и рассмотреть лица встречающих было невозможно. Хотя в толпе виднелось кроме мужских несколько женских и даже детских фигурок, но Ленса среди них не было, а все остальные Алильену пока мало волновали. Ведь пообещали их не наказывать – значит, не накажут, и все худшее для них позади. А вот для нее рабство только начинается.

– Ну вот и ваша спасительница, – негромко произнес стоявший в стороне мужчина, казавшийся внутреннему взгляду Алильены витриной в лавке искусника, так много было на нем напоенных силой и различными заклинаниями камней. – Поклонитесь ей в ножки да идите восвояси… И запомните, в следующий раз саботажа вам не простят.

Люди начали неуклюже опускаться перед Лил на колени, склонять спины, касаясь лбами стеклянно поблескивающего камня, и магиня мельком отметила, что все крыльцо облицовано полированным мрамором, неслыханная роскошь в этих краях. Значит, дядюшка обожает показную пышность и желает с первых минут подавить строптивую племянницу своим богатством и могуществом. Иначе зачем бы устраивал этот жестокий спектакль с освобождением одаренных мастеров, мрачно ухмыльнулась Алильена, знавшая о несчастных заложниках от нашедшего ее черного искусника барона Орбонга, назвавшегося Гаратом.

Они вместе шли к ожидавшей девушку повозке, и Гарат успел объяснить ей ситуацию и дать несколько советов, хотя в тот момент ненавидевшей всех вокруг Алильене было не до его пояснений. Но за время пути она успела успокоиться, обдумать слова искусника и признать ценность его указаний.

Пленница остановилась, дожидаясь, пока все ползавшие по безукоризненно чистому мрамору рабы поднимутся и куда-то тихо, как мыши, ускользнут. Затем так же безразлично отправилась дальше, пытаясь угадать, куда ее поведут в первую очередь? В кабинет Корди, на ужин или все-таки в купальню?

Увешанный амулетами мужчина вошел в распахнутые двери следом за Лил и важно произнес:

– Ее светлость Алильена Корди Базерс.

Только в этот момент девушка поняла, как ошибалась, принимая за барона обычного дворецкого, или кем он тут служил, и едко посмеялась про себя над его защитным арсеналом. Видимо, не только сам Корди опасался, как бы новая родственница не попыталась убить его, едва оказавшись рядом, но и слуги полностью разделяли этот страх. Или это сам дядюшка так тщательно защитил особо ценного служаку?

– Добро пожаловать, дорогая племянница, как доехала? – широко улыбнулся, идя ей навстречу, крепкий мужчина средних лет, но девушка ни на гран не верила этому человеку.

У этого на поясе и на шее, запрятанные под роскошную, расшитую золотом и камнями куртку, жарко сияли таинственные артефакты. Лишь пару раз Алильене довелось видеть вещицы такой мощи, но еще никогда она не имела возможности помериться с ними силой. Впрочем, особой неожиданностью эти амулеты для Лил не стали, за шесть дней пути она успела обдумать десятки разных вариантов уничтожения барона, не забывая напоминать себе, что занимается этим далеко не первая. И не могла не догадываться о том, как надежно должен быть защищен проклятый дядюшка, раз удача до сих пор не улыбнулась никому из искусников.

– Спасибо, – безразлично буркнула магиня, не желая ни кривить душой, ни выдавать своих истинных чувств.

Впрочем, задавать какие-либо вопросы она тоже не собиралась, точно зная: проклятый дядюшка обязательно назначит за ответы на них свою цену, и малой она не будет.

– А тебя ждут, – одарил ее Корди новой улыбкой. – Выбирай, идешь умываться или в столовую?

– Все равно, – равнодушно пожала плечами Лил.

Ей и в самом деле было сейчас безразлично, когда именно встретиться с матерью и Ленсом. Вряд ли удастся выбраться отсюда в первый же день, значит, успеют еще наговориться.

Однако именно говорить, а не болтать бессмысленную чепуху она будет только с братом, и то на особом языке. Хотя и не порицает мать, догадываясь, как измучила ту жизнь вдали от детей, утомили бесплодные гадания бессонными ночами об их судьбе и мерещащиеся ужасы. Однако отныне Лил больше никогда не доверит маменьке ни одной своей тайны и не посвятит ее ни в один замысел.

– Тогда иди переодевайся, – с очередной широкой улыбкой предложил Корди, и откровенно разглядывающая его девушка заметила мимолетно промелькнувшее на пухлых губах ехидство.

– Куда?

– Салита проводит, это твоя старшая служанка. А есть еще три младшие, но если не будет хватать, скажи Салите. Она приведет столько, сколько нужно.

«Если вздумаю играть в прятки или водить хороводы – обязательно скажу», – хотелось съязвить Алильене, но она лишь едва заметно кивнула и направилась вслед за заискивающе кланяющейся женщиной.

Покои оказались на первом этаже, три просторные комнаты и купальня с мраморным бассейном. Вместо окон в ней была застекленная стена, и Лил немедленно отодвинула длинные шелковые занавеси, затканные золотыми цветами, беззастенчиво проверяя, нет ли в ней оконных створок. Вместе них обнаружилась выходящая в сад застекленная же дверь, на миг удивившая девушку, но она тут же хмуро усмехнулась собственной наивности. Наверняка этот сад защищен не слабее, чем дядюшкина сокровищница.

Магиня подошла к бассейну и принялась раздеваться, небрежно бросая вещи прямо на выложенный бледно-зеленым малахитом пол. Вряд ли служанки не получили насчет них никакого приказа. А ценные вещички, возвращенные девушке Хадиной и хранившиеся в потайных карманах, Алильена тщательно перебрала во время пути. Цепочки и браслеты надела на запястья, а крохотные фиалы и небольшие украшения с камнями сложила в маленькую походную серебряную пудреницу, защитила от чужих прикосновений и повесила на шею, в пару к единственному оставшемуся у нее защитному амулету. Всю остальную защиту она уже давно, еще в убежище, заменила на надежные, самолично изобретенные заклинания. Незачем таскать на руках и шее щиты, которые могут храниться на коже и раствориться в крови.

Пока, наслаждаясь относительной свободой, Лил плавала в теплой воде, служанки, опасливо поглядывая на новую хозяйку, торопливо утащили ее вещи и принесли ворох роскошных нарядов самых разнообразных цветов. Разложили по кушеткам и креслам, развесили по стенам и манекенам. И, искоса ожидающе поглядывая на Алильену, встали в сторонке.

– Мы поможем вам одеться, – с заискивающей улыбкой предложила Салита, едва новая госпожа соизволила вылезти из бассейна.

– Я пока сама могу, – отмахнулась Лил и тут же замерла, обнаружив, что ее новые служанки больше не стоят перед ней, а ничком валяются у ног:

– Пощадите, нас накажут, если вы будете делать нашу работу! Мы и так не помогали вам мыть волосы!..

– Потому что у меня их почти нет, – пренебрежительно фыркнула магиня, пробираясь между женскими телами к одежде. – А наказать не успеют. Я отказываюсь от слуг. Не от вас, а от слуг вообще.

– Но нас за это выпорют, – заплакала одна из служанок.

– Ну тогда одевайте меня, – процедила девушка, начиная понимать, что попала в ловушку, ловко поставленную хитрым дядюшкой, не забывшим закрыть все самые простые выходы из нее.

Но и Лил пока не сдалась и немного позже постарается придумать способ избавиться от петли на шее, которой станет ее собственная жалость к этим несчастным женщинам. Хотя вряд ли все они простые служанки, ведь не может быть, чтобы хитроумный Корди не разбавил их шпионками и доносчицами?

А девушки тем временем сноровисто натягивали на Лил нижние юбки и сорочки, застегивали крючки и завязывали шнурки. Но когда одна из них притащила атласный корсет, топорщившийся накрахмаленным кружевом и плотными вшитыми вставками, призванными сделать плоским любой живот, магиня молча показала служанкам неприличный жест:

– Мне все равно, убьют вас или нет, но эту штуку я чтобы здесь больше никогда не видела. И давайте уже платье.

Роскошное лавандовое платье из мягкого, струящегося шелка легко скользнуло сверху, обдало прохладой и запахом герани, которую обычно раскладывали по шкафам, чтобы избавиться от моли. Какая-то смутная мысль встревожила магиню, но понять, в чем дело, она не успела. Внезапно сильный рывок обжег шею резкой болью, и одновременно раздался грохот и громкий, полный муки крик.

Алильена метнулась в сторону, запоздало сообразив, что ее никто уже не держит, торопливо натянула одеяние до конца и поспешила отыскать взглядом служанок. Все они теснились у двери, вжав головы в плечи и прикрываясь руками. Только одна, совершенно неприметная с виду шпионка каталась по полу меж рассыпанных с перевернутого столика пудрениц и гребней, баюкая прижатую к груди обожженную руку.

Жалеть ее Лил и не подумала. Застегивая по пути крючки, стягивающие платье на талии, прошла к строю туфель, выбрала самые мягкие и удобные и неторопливо обулась. Оглянулась на зеркало и довольно усмехнулась: лавандовый цвет стремительно темнел, превращаясь в непроглядно-черный.

Увидев это превращение, служанки снова застонали, но ничем им помочь Алильена не могла, даже если бы и захотела. Для того чтобы снять звание раба, нужны особые амулеты и присутствие не менее трех свободных искусников. Но в первую очередь – собственное желание, а вот его у Алильены как раз и не имелось. Для чего ей свобода, если Ленс останется сидеть в этой роскошной клетке?

Наступив на горло собственной совести, Лил прошла мимо служанок с самым равнодушным видом, пусть привыкают, что слезами и жалобами из нее ничего не выдавишь. В конце концов, она теперь такая же рабыня, и если они уже смирились со всеми тяготами своего положения, то ей это еще предстоит, и сначала придется выдержать все те испытания, какие приготовил для нее проклятый дядюшка.

Салита догнала новую хозяйку уже у выхода из комнат, забежала вперед, распахивая створки, и пошла чуть сбоку, показывая дорогу, а заодно и собственное недовольство, скользившее в нарочито обиженном взгляде и изгибе поджатых губ. Даже не догадываясь, как мало сейчас волновали Алильену ее притворные гримаски.

Столовая тоже располагалась на первом этаже, только в другом крыле. Широченные двустворчатые двери выглядели накрахмаленным кружевом, так тонка и ажурна была резьба мастеров. В промежутках между узорами поблескивало разноцветье огоньков, и только подойдя ближе, Лил поняла, что это не стекла, а напоенные энергией драгоценные камни. Слуга, одетый в форму фисташкового цвета, поклонился Лил почти в пояс и услужливо распахнул перед ней обе створки дверей.

Это показное почтение на миг насмешило магиню, но ее лицо оставалось при этом по-прежнему отстраненно-невозмутимым. Отец и Инк не раз напоминали ей о необходимости постоянно следить за мимикой, особенно если рядом находятся враги. И тем более никогда не показывать им своих эмоций и слабостей. Противники искусников обычно хитры и коварны, только и ждут малейшего промаха, чтобы добиться своего и взять над мастером полную власть.

Зал, скромно называемый здесь столовой, поражал размерами и роскошью. И весьма отличался от комнат для трапезы, виденных Лил прежде. Магиня успела хорошо его рассмотреть, пока шла за слугой к месту, где устроился барон Корди с Лавинией и Ленсом.

В дальнем конце зала виднелись длинные столы, способные вместить не одну сотню гостей, а вдоль стен тянулись ниши всех размеров и форм. Столы в них тоже были разнообразные, некоторые всего на несколько человек, другие маленькие и низкие, стоящие рядом с мягкими, широкими кушетками или просто перед кучей подушек.

В центре располагался бассейн причудливой формы, и с разных сторон в него било несколько тонких разноцветных фонтанчиков. Неслышно скользящие по залу слуги, узнаваемые по фисташковым одеждам, набирали в кубки и графины напитки прямо из этих струй. Вокруг бассейна стояло четыре небольших подиума, приподнятых над полом всего на пару локтей, и на одном из них под тихие звуки музыки кружилась гибкая, как змея, темнокожая степнячка. Она была совсем молоденькой, всего на год или два старше Ленса, и очень хорошенькой. Черные волнистые волосы вились вокруг нее шелковой фатой, а стройную фигурку ничуть не скрывало откровенное одеяние из золотистого атласного лифа и полупрозрачных черных шаровар, щедро расшитых золотом и камнями.

Напротив танцовщицы в просторной нише, обрамленной мраморными колоннами, серебряными вазонами с цветами, вьющимися растениями и пышными шелковыми занавесями, за накрытым столом сидел Густав Корди, а рядом с ним – маменька и брат Алильены.

– Кто принес тебе это платье? – внешне спокойным вопросом встретил племянницу барон, но его сузившиеся глаза пугали свирепым блеском.

– Разве это имеет значение? – безучастно пожала плечами Алильена и добавила, зная, что Корди не может не знать о ключах свободы, хотя может и не догадываться, как они называются: – Теперь вся моя одежда будет такой, и этого не изменить. Попавший в неволю искусник не может носить другого цвета.

– Разве ты имеешь право называться искусником? – словно забыв, что еще не пригласил племянницу сесть, пристально рассматривал ее дядюшка.

– Густав, – просительно произнесла Лавиния, и ее тихий, покорный голос ударил Алильену сильнее, чем она могла бы предположить, добираясь сюда.

Никогда раньше ее мать ни у кого и ничего не просила таким тоном.

– Я хочу только понять, – строго пояснил дядя Лавинии, – по чьей вине моя родственница одета, как рабыня.

– У меня было два учителя, – с прежним безучастием пояснила Алильена. – Если бы они не погибли, к весне я получила бы звание. Но амулет мастера мне уже выдали, и сейчас он сработал. А виновен во всем лжеискусник Канз, но о нем я ничего не знаю.

– Кто погиб? – с виду равнодушно произнес Корди, но Лил уже видела пальцы Ленса, сложенные в знак, предупреждавший о возросшем интересе барона. – Назови имена.

– Не могу, – печально покачала головой магиня. – Это секрет гильдии. Как только я открою рот, амулет меня накажет.

– Тогда дай его мне, – повелительно протянул руку барон.

– Даже я знаю, что сама она не сможет его снять, пока не окажется на свободе, – фыркнул Ленс. – Причем по-настоящему. Тех, кто попытается снять амулет насильно, ждут неприятные сюрпризы.

– Но ведь они когда-то закончатся? – едко ухмыльнулся Корди.