Текст книги "Моя юношеская романтическая комедия оказалась неправильной, как я и предполагал 5 (ЛП)"

Автор книги: Ватару Ватари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Когда мэр города или кто-то там из администрации начал толкать речь с поздравлениями и благодарностями всем причастным, Харуно предложила нам сесть рядом с ней.

Отказываться мы не стали. Поклонились и сели.

Мне хотелось устроиться поудобнее, но рядом с Харуно я никак не мог успокоиться. И это не просто нервозность, когда сидишь рядом с красивой девушкой. Тут было больше страха перед чем-то тёмным, что, и это чувствовалось, клубится внутри неё. Не силён я в подобных делах.

Харуно неожиданно наклонилась ко мне и зашептала в самое ухо.

– Знаешь… Заводить интрижки – дело не самое похвальное.

– Это не интрижка, – пробормотал я.

Теплота в голосе Харуно сменилась холодом.

– Так у вас всё всерьёз?.. Такого я тем более простить не могу.

– Ай-ай-ай!

Она схватила меня за ухо. Я попытался освободиться, стараясь избегнуть серьёзных травм. Но если она потянет ещё сильнее, это может плохо кончиться.

– Да шучу я…

Чёрт бы тебя побрал, мне не нравится боль, понимаешь? Как это может показаться интрижкой или даже чем-то серьёзным? Понятия не имею, с чего она, но ничего не было.

Тем временем городская шишка закруглилась с приветственной речью, и вот-вот должен был начаться первый раунд фейерверков.

Сопровождаемая музыкой, в ночном небе вспыхнула гигантская звезда, распускаясь огромным цветком. Красный, жёлтый, оранжевый слои, расширяясь, осветили темноту.

– Ого…

Расцветающий световой ореол отразился в зеркальных стёклах портовой башни, ещё больше усиливаясь. И кажется, планировалось ещё восемь тысяч разноцветных выстрелов.

Грохочущие звуки продолжались и продолжались. Словно слышишь Тао-Пай-Пая.⁷¹

Под этот грохот Харуно уселась поудобнее.

– Ум-м!

С ней попыталась заговорить сидящая с другой стороны от меня Юигахама, всё выбиравшая удобный для этого момент.

– Э-э… – Харуно уставилась на нё, моргая своими большими глазами. – Ты Какая-то-там-гахама, да?

– Ю-Юигахама.

– А, точно. Прошу прощения.

Непохоже, что Харуно старалась обидеть Юигахаму. Но она определённо нарочно так сказала… Харуно не из тех, кто забывает имя, едва его услышав. В конце концов, способности у неё не хуже, чем у Юкиноситы, скорее даже лучше. Я не мог не понять, что за этой вроде бы тривиальной оговоркой таится что-то ещё.

Я уставился на Харуно, стараясь понять, что именно. Она хихикнула.

По спине пробежал холодок. Она улыбалась так, словно точно знала, что я думаю. А от её красоты становилось ещё страшнее.

– А Юкинон сегодня не с вами?

– Если ты ищешь Юкино, думаю, она сейчас дома. Публичные появления – это моя работа. Помнишь, я говорила, что выступаю как заместитель отца? Я сюда не развлекаться пришла. – Харуно улыбнулась, шутливо ткнув себя пальцем в грудь. – Посещать такие мероприятия – это моя работа как старшей дочери. Так уже давно решила наша мама.

Кажется, Юкиносита что-то такое уже говорила. Что посещать такие мероприятия – это работа старшей сестры, а она всего лишь замена.

Значит ли это, что Харуно – официальная наследница отца? Впрочем, вполне естественно, если семейный бизнес унаследует старшая дочь.

Но есть ещё какой-то нюанс.

– Это значит, Юкинон не может на них ходить?

Верно. Харуно в роли наследницы – это нормально. Но тут нет оснований не приходить Юкиносите.

Харуно с сомнением улыбнулась.

– М-м. Ну, так решила наша мама… Так понятнее будет, верно?

– Ну, вы похожи друг на друга, так что если придёт одна, считай, видел обоих, да, но… – Сказала Юигахама. Но дело, думаю, не в этом.

Речь о том, как их будут воспринимать окружающие. Демонстрация факта, что наследница только одна, помогает избавиться от некоторых проблем. Меньше вероятность того, что заподозрят семейный конфликт по поводу наследования. Примерно как в самурайских домах…

Харуно приложила палец к щеке и тяжело вздохнула.

– Понимаешь, наша мама действительно очень волевая и пугающая.

– Пугающая? Даже сильнее Юкиноситы?

– Юкино? Пугающая?

Харуно пристально посмотрела на меня, а потом весело расхохоталась. Кажется, на сей раз она смеялась искренне.

Потом вытерла слёзы с глаз и довольно выдохнула. И прочистила горло, явно не забывая об окружающих.

– Бог мой, какой же ты грубиян, Хикигая. Вот, значит, какой ты видишь милую девочку.

Ещё раз хихикнула, придвинулась ко мне и прошептала в самое ухо.

– Моя мама страшнее меня.

– …Она вообще человек?

Ладно ещё Юкиносита, но страшнее Харуно? Совсем плохо, так ведь? Это уже не усиленный экзоскелет, это натуральный Гандам.

– Мама из тех, кто решает всё за других и пытается подогнуть их под себя, так что остаётся лишь искать компромисс… А у Юкино с этим неважно.

«Неважно» – не совсем верное слово. Стоило бы сказать «очень, очень, очень плохо».

– Вот почему для нас стало настоящим шоком, когда она, поступив в старшую школу, сказала, что хочет жить отдельно.

– Так Юкинон живёт одна с самого поступления?

– Да, да. Вообще-то, она не из эгоисток, но папа был рад и снял для неё квартиру.

Ох, и почему все на свете отцы так добры к своим дочерям?

– Мама противилась до самого конца. Уверена, она и сейчас с этим не смирилась…

– Должно быть, она хорошо ладит с вашим отцом.

– О, тестем интересуешься?

– Хм, не знаю даже, стоит ли говорить о Гифу отдельно от префектуры Сига.⁷² Да и не интересуюсь я.

– М-м-м, двенадцать баллов.

Внешность у неё добрая, а вот оценки жёсткие.

– Не думаю, что слова «хорошо ладит» тут подходят. Мама в самом деле очень волевая женщина, полагаю, он просто с ней соглашается.

Схема «добрый полицейский – злой полицейский», да? Хотя понятнее будет сказать «кнут и пряник».

– Разумеется, мы с Юкино это понимаем, поэтому просто соблюдаем порядок.

– Какие коварные сёстры…

Харуно продолжала улыбаться, несмотря на мой удручённый ответ, но заговорила теперь с Юигахамой.

– Так у вас свидание, да? Если так, прошу прощения, что помешала.

– Н-нет, совсем нет…

Взгляд Харуно не упустил возможность внимательно изучить Юигахаму.

– О-о… как-то подозрительно ты смущаешься. Но если это действительно свидание…

Дразнящий тон.

От блеска фейерверков вечерняя темнота казалась ещё гуще. Я не мог разглядеть глаза Харуно. Но всё равно не было никаких сомнений, что они сейчас темнее ночного неба.

– …Юкино снова отвергли, да?

Тихое бормотание.

Снова грохнули фейерверки, словно отбрасывая шёпот Харуно.

Прерывистый, но неуклонно повторяющийся грохот и мерцающее небо.

Несомый ветром запах пороха и отблески на чёрных экранах.

И время от времени высвечивающаяся улыбка Харуно.

– Ум-м, это…

Юигахама попыталась было заговорить, но в этот момент опять взорвались фейерверки. Харуно радостно захлопала. А потом повернулась к ней.

– А? Что такое? – Спросила она, будто до сих пор только и делала, что восторгалась фейерверком. И улыбнулась.

– А-а, нет, ум-м… нет, ничего. – Юигахама проглотила остаток вопроса, и разговор на этом закончился.

Фейерверки грохотали, в небе расцветали огненные цветы. Харуно невинно аплодировала им.

Юкиносита так никогда себя не вела… Хотя не знаю, играет Харуно на публику или намеренно ведёт себя естественно.

– Э-э… Госпожа Юкиносита, вы…

Я немного поколебался, как к ней обращаться, но пока решил по фамилии. Мы недостаточно близко знакомы, чтобы звать её по имени.

– Хм? Зови меня Харуно. – Она улыбнулась. – Или сестрёнкой. Мне так ещё больше нравится.

– Ха-ха-ха… – Я рефлекторно сухо засмеялся. Щаз, только шнурки поглажу. – …Госпожа Юкиносита, вы…

– Ха-ха, экий ты упрямый. Просто милашка.

Чёрт, как же с ней тяжело дело иметь…

Те, кто ненамного старше тебя – они и есть самые страшные. Такая разница, как с Хирацукой, совсем другое дело – я воспринимаю её как по-настоящему взрослого человека. Но если кто-то всего на два-три года старше, они почему-то кажутся относящимися к другой культуре.

– Госпожа Юкиносита, вы нашу школу заканчивали, да?

– Хм-м-м, верно. Я на три года старше тебя, Хикигая, – небрежно сказала Харуно.

Юигахама с любопытством кивнула.

– Выходит, сестре Юкинон сейчас двадцать?

– Почти. Пока ещё девятнадцать. День рождения у меня позже… кстати, можешь звать меня Харуно. А то слишком длинно получается. А если хочешь, можешь звать меня Харунон!

Звучит прямо как грелка для рук, Харунон. Юигахама криво улыбнулась.

– Х-хорошо, тогда Харуно…

Фейерверки уже перешли к следующему этапу программы.

Они теперь выстреливались под музыку, рисуя сердечки. Наверно, это должно было что-то означать.

Какая-то классическая вещь – незнакомая мне, но похоже, входящая в свежие топы хитов – звучала энергично, а временами спокойно и торжественно.

Шары фейерверков стали появляться всё реже, словно настало время расслабиться. Зрители тут и там начали подниматься, отправляясь к прилавкам или в туалет.

Стали слышны обмены любезностями в платной зоне.

На столах появились лёгкие закуски. Как и следовало ожидать от VIP-мест.

Юигахама с Харуно весело трепались через мою голову.

– Значит, вы учитесь в университете, Харуно?

– Угу. Я пошла в ближайший государственный технический университет.

– Ого… Как круто… Сестра Юкинон есть сестра Юкинон…

– Правда, я хотела выбрать что-нибудь получше, но, понимаешь, родители сказали иначе.

Юигахама с восхищением смотрела на Харуно. А у той на лице появилась слабая и какая-то неоднозначная улыбка.

Конечно. Если собираешься занять пост в корпорации, местный университет – это лучший выбор.

Но странно, вообще-то. Обычно такая тема всплывает, когда разговаривают минимум трое. Что же до меня, как и до сих пор, я собирался открывать рот только для еды. Лучший выбор сейчас – есть молча. М-м, какая вкусная якисоба. Да, это определённо соус для парней.⁷³

– Ой, так вы обе решили в технический пойти?

Эта беззаботная реплика Юигахамы заставила Харуно на мгновение замереть. Неожиданное молчание рядом со мной под продолжающиеся хлопки фейерверков насторожило меня.

– …Так Юкино тоже в технический университет нацелилась, да?..

Её улыбка почему-то казалась насмешливой.

Должно быть, потому что я смотрел на Харуно сбоку. Наверняка она любит Юкиноситу.

Взгляд Юигахамы тоже сосредоточился на этой улыбке.

– Она совсем не изменилась, да?.. Всегда пыталась мне подражать, донашивала мои вещи…

Ностальгический, устремлённый вдаль взгляд и мягкий тон. Но в её словах ощущалось что-то непонятно пугающее.

Наверно, это всё моя дурная привычка инстинктивно пытаться понять, что кроется за словами.

Но в это краткое мгновение всё стало ощутимо не только для меня.

Сжатые в кулаки руки Юигахамы, лежащие на коленях, слегка вздрогнули.

– Ум-м…

– М-м?

Пока Юигахама собиралась с мыслями, Харуно невозмутимо наклонила голову.

– …Харуно… вы не любите Юкинон?

– Да что ты такое говоришь? Люблю, конечно. Я очень люблю Юкино.

Харуно ответила мгновенно, ни секунды не раздумывая. И слегка, но тепло улыбнулась.

Её слова и жест были идеально выверены по времени, не оставляя ни малейшей возможности прервать её.

И именно потому у меня возникло впечатление, будто она заранее знала, что у неё спросят.

– Как можно не любить свою миленькую младшую сестрёнку, которая старается всегда гнаться за тобой?

«Всегда гнаться за ней». Значит ли это, что Юкиносита продолжает проигрывать Харуно?

Это была жёсткость абсолютного победителя, свысока глядящего на своего глупого соперника и посмеивающегося над ним как над ребёнком.

С безупречным выражением лица, без малейших признаков жестокости Харуно улыбнулась Юигахаме.

– А как насчёт тебя, Юигахама? Ты её любишь?

От заданного в лоб вопроса Юигахама смутилась. Но собралась и ответила.

– Я-я правда её люблю! Она такая крутая, такая честная и такая надёжная. Ой, а ещё она бывает странной и милой, а когда клюёт носом, такая забавная. Да, её порой трудно понять, но она правда добрая… Ум-м, и, и… А-ха-ха. Я тут чего-то странного наговорила, да?

Очередная вспышка фейерверка осветила её смущённую улыбку.

– О… рада слышать.

На мгновение на лице Харуно появилось выражение, которое можно назвать любящим. И оно казалось там странно неуместным.

Но – и я бы сказал, вполне ожидаемо – в следующую секунду её глаза превратились в глаза демона.

– Поначалу все так говорят. Но потом начинается одно и то же. Они завидуют Юкино, ненавидят её, изгоняют и наконец начинают подвергать остракизму… Надеюсь, ты не такая, как они.

Её улыбка была сладкой до жестокости, даже пугающей.

– …Я… – Сказала Юигахама, преодолевая давление. – …никогда не буду такой.

Она смело посмотрела в ответ, не отводя взгляд.

Харуно пожала плечами и посмотрела на меня.

– Хикигая, ты ведь понял, что я пытаюсь сказать, да?

– Да, более или менее.

Я просто не мог не понять.

Подобного я видел более чем достаточно. Любой, кто поднимается над толпой, подвергается остракизму. То, что выдаётся вперёд, не будет сломано. Оно будет вытащено и отброшено в сторону, гнить под дождём и ветром.

– Верно, верно, – сказала Харуно. – Мне правда нравится этот взгляд.

Я повернулся к ней, и наши глаза встретились. От её взгляда у меня по спине пробежал холодок. И вдруг она улыбнулась.

– Хе-хе, ты и правда нечто, Хикигая. Мне нравится твой необычный взгляд на  вещи.

Почему-то мне совсем не показалось, что это похвала.

Других вариантов просто быть не может. Потому что во всех её словах есть скрытый смысл.

Нельзя верить тем, кто берёт что-то положительное в тебе, сравнивает с другими и говорит, что ему это нравится. «Мне нравится твой здравый смысл» и «Мне это нравится. И твой здравый смысл тоже…» – совершенно разные вещи. Источник: я в средней школе. В такую ловушку я не попадусь.

– А что насчёт тебя, Хикигая? Любишь Юкино?

– Мама учила меня не говорить, что нравится, а что нет.

Харуно дружелюбно засмеялась.

Время потихоньку шло к ночи.

С неба опустился золотой занавес.

Завершением фестиваля стал золотой дождь фейерверков, встреченный громом аплодисментов.

– Что ж, фейерверк закончился, – сказала Харуно, поднимаясь. – Поеду домой, пока не началась суета.

Она спросила нас одним взглядом, что мы собираемся делать. Юигахама взглянула на неё, поднялась и повернулась ко  мне.

– Нам тоже надо идти.

– Точно.

Я представил себя в плотной толпе, и у меня волосы встали дыбом. Правильное решение – проводить Харуно и быстро отправляться домой.

И потому мы пошли втроём.

Прошли по узкой дорожке и вышли на парковку, примыкающую к платной зоне. Кажется, нам удалось избежать толкотни, неизбежной при возвращении через площадь.

К нам сразу же подкатил лимузин.

Харуно вызвала его заранее? Или у неё просто первоклассный водитель, предугадывающий её действия?

– Подбросить вас до дома?

– Э-э… – Юигахама нерешительно посмотрела на меня.

А я смотрел на машину, ничего не отвечая. Она была мне знакома. И, пожалуй, ошибки быть не может, это та самая машина.

– Сколько ни смотри, царапин ты на нём не найдёшь.

Харуно засмеялась.

Но ни я, ни Юигахама и не думали улыбаться. Смущённая нашим молчанием, Харуно оборвала смех.

– А? Юкино вам не говорила? Надеюсь, я её не подвела.

Извиняющийся голос. Кажется, она не врала, но чувствовалось глубокое безразличие.

– Так… значит…

Услышал я тихий шёпот Юигахамы.

Я знаю, что она хочет сказать. Так значит, Юкиносита всё знала.

Харуно явно не ожидала такой нашей реакции и попыталась всё сгладить.

– Только не поймите неправильно. Юкино не виновата.

Я… знаю. В тот день Юкиносита не сделала ничего плохого. Потому что она всегда поступает правильно.

– Она была просто пассажиром и ни в чём не виновата. Ты ведь понимаешь, Хикигая? – Сказала Харуно, словно подтверждая мои мысли.

Я впервые услышал эти слова, но они ничего не изменили. В какой бы степени ни была вовлечена Юкиносита, правда от этого не изменится.

– Конечно. Всё случилось не из-за неё. Она не виновата.

Мои слова прозвучали резче, чем я рассчитывал. Ночь была жаркой и влажной, но я чувствовал, что тепло покидает тело.

Деревянные подошвы клацнули, на шаг придвигаясь ко мне. Этот звук словно подтолкнул меня, и я попытался заговорить помягче.

– Всё равно дело уже прошлое! Мой принцип – не зацикливаться на том, что уже случилось, иначе моя жизнь была бы полным мраком, так что…

А? Разве это не прозвучало ещё резче? Страшное это дело, старые травмы…

– Ну и хорошо. Раз дело прошлое, проблем больше нет, да?

Харуно облегчённо вздохнула, положив руку на грудь. Ситуация несколько разрядилась.

– …Ладно, мы, пожалуй, пойдём, – сказал я.

– Конечно.

Она не пыталась нас остановить.

Заметив, что разговор закончился, водитель открыл дверь. Харуно коротко поблагодарила его и села в машину.

– Ладно, Хикигая, увидимся.

Она весело помахала мне. Но честно говоря, не тот она человек, с которым хотелось бы часто встречаться.

Водитель сел за руль, и машина неспешно тронулась.

Мы с Юигахамой молча пошли прочь. Пожалуй, должно пройти ещё какое-то время, прежде чем мы сможем что-то сказать.

× × ×

Мы ушли с фестиваля пораньше, но похоже, такая мысль посетила не нас одних. Народу на станции было изрядно.

Из-за фестиваля поезд немного запоздал. И нам с Юигахамой сидячих мест не досталось, мы встали у дверей.

Ближайшая к её дому станция следующая. Моя – через три остановки. Не так уж и далеко.

Меньше чем через пять минут прозвучало объявление, что поезд прибывает на станцию.

– …Слушай.

Заговорила Юигахама, хотя до сих пор мы оба молчали. Я посмотрел на неё, и после паузы она продолжила.

– Хикки… Юкинон тебе не говорила?

Вопрос, ответ на который уже известен, но который всё равно должен быть задан.

– Нет, не говорила.

– Понятно. Э-э… ум-м…

Поезд остановился. Двери открылись, в вагон потёк прохладный вечерний воздух.

Юигахама смотрела то на двери, то на меня. Прозвучал сигнал, что сейчас двери закроются.

Времени раздумывать и колебаться не было. Я вздохнул и вышел на платформу. Юигахама выскочила следом, слегка удивлённая.

– Ты уверен, что тебе стоило выходить?

– Не люблю незаконченных разговоров… В чём дело? Специально этот момент выбрала?

– К-конечно, нет! Просто трудно было заговорить…

Судя по её нервному извинению, и правда не специально. Очень хитро. Вы очень хитрая, госпожа Юигахама.

– …Я тебя провожу.

– Спасибо…

Кажется, её дом не очень далеко от станции. Но к обуви с деревянными подмётками Юигахама явно не привыкла, так что шли мы медленно.

Звуки наших шагов далеко разносились в тишине.

Приближалась ночь, уличные жара и влажность уже не казались мучительными. Хотя может это и из-за ветерка.

– А тебе она что-нибудь говорила? – Спросил я, продолжая начатый ранее разговор.

Юигахама слегка покачала головой.

– …Но знаешь… Думаю, бывают вещи, о которых ты просто не можешь рассказать. А когда упускаешь свой шанс, становится ещё сложнее… Я имею в виду, у меня тоже так было…

Это точно. В своей причастности Юигахама созналась в прошлом году, но только тогда, когда мне и самому уже стало известно.

– Когда пытаешься решиться или даже думаешь об этом, всё откладываешь и откладываешь.

Да, в какой-то мере могу понять. Такое случается, даже когда хочешь сказать что-то формальное.

А с извинениями ещё сложнее. Извиниться и так непросто, а чем больше тянешь, тем сложнее становится найти нужные слова. Но бывают и вещи, которые можешь сказать в запале.

– Кроме того, быть может, Юкинон не могла рассказать, потому что это связано с её семьёй. Хотя не знаю, что там творится. Харуно тоже пугает…

Юигахама её защищала.

Но что с таким окружением, как у Юкиноситы, и правда сложно что-то сказать, сомневаться не приходится. Длинная родословная, старшая сестра, превосходящая даже старшую сестру мать, на что эта самая сестра намекала.

Я чувствовал, что что-то должно произойти.

Но не дело посторонних соваться в чужие семейные отношения.

– Не думаю, что нам стоит лезть в чужие приватные дела, – сказал я.

Юигахама призадумалась.

– При… ват… А причём тут вата?

– Думай, о чём говоришь.

– Значит, не вата?

Ватой тут и не пахнет.

– Слушай. Почему бы нам не сделать вид, что мы ничего не знаем ни про ДТП, ни про её семью?

То есть, мы не должны затрагивать эти темы. Если Юкиносита не хочет об этом говорить, пусть всё идёт как идёт.

Вряд ли мы сможем понять друг друга. А просто притворяться – это раздражает. Бывают такие ситуации, когда стоит быть благодарным за безразличие.

Ну, к примеру, когда тащишься под дождём с большими сумками, или когда тебя отчитывают перед всем классом, тебе точно не захочется, чтобы с тобой потом об этом заговаривали.

Каждому стоило бы понять, что когда лезешь к людям со своей добротой и участием, только делаешь им больнее, но никак не спасаешь.

А бывает, что сострадание и милосердие просто добивают окончательно.

– Мы правда должны оставить всё как есть и притворяться, что не знаем?..

Юигахама остановилась и уставилась себе под ноги, явно не убеждённая.

Я тоже остановился.

– Не думаю, что незнание – это плохо. Во многих знаниях многие печали.

Стремление узнать несёт в себе риск. Бывает, ты счастлив, только пока не знаешь о чём-то, на свете немало таких вещей. И самая очевидная из них, это что люди на самом деле чувствуют.

Все живут своей жизнью, в какой-то мере обманывая остальных.

Вот почему людям всегда больно от правды. Её единственное предназначение – разрушать чьё-то спокойствие.

Несколько секунд мы молчали.

И за это время Юигахама нашла свой собственный ответ.

– Но… я хочу знать больше… Я хочу, чтобы мы больше знали друг о друге и были ближе друг к другу. Если нас что-то беспокоит, я хочу иметь возможность помочь.

Она двинулась вперёд, словно ведя меня за собой.

Я пошёл следом, на шаг позади.

– Хикки. Если Юкинон попадёт в беду, помоги ей, хорошо?

– …

Я не знал, что на это ответить.

Думай я те же несколько секунд, вдвое или вдесятеро дольше, я всё равно не смогу дать тот же ответ, что и Юигахама.

Потому что я не собираюсь переступать очерченные себе границы. До сих пор не переступал и дальше не собираюсь.

– Не думаю, что такое случится.

Понимай как знаешь – то ли Юкиносита, попав в беду, не попросит о помощи, то ли я не переступлю свои границы.

Юигахама посмотрела на звёздное небо и пнула камушек под ногами, клацнув деревянной подошвой.

– Ты всё равно обязательно поможешь ей, Хикки.

– Откуда тебе это знать.

Прежде чем я успел спросить, почему она так уверена, Юигахама повернулась ко мне.

– Я имею в виду, мне же ты помог, правда?

– Я уже говорил. Это просто совпадение. Я понятия не имел, что помогаю тебе. Вот почему я тебе не помог.

Вот почему. Эта благодарность, это доверие или что ещё…

Всё это лишь результат недопонимания.

Не стоит оценивать меня по поступку, который мог бы совершить кто угодно. Оценивать действие и оценивать личность – это далеко не одно и то же. Нельзя считать человека хорошим за единственный хороший поступок. Равно как нельзя и оценивать меня по единственному эпизоду. А значит, сентиментальное доверие Юигахамы ко мне – это ошибка.

– Не жди от меня слишком многого.

Потому что ты обязательно будешь разочарована. Тебе с самого начала не надо было ничего от меня ожидать.

Мы с Юигахамой шли чуть поодаль друг от друга. Звуки наших шагов эхом разносились по ночному городу.

Они звучали не в такт, но расстояние между нами в один шаг оставалось неизменным.

И вдруг сократилось.

Юигахама резко остановилась. Я по инерции подался вперёд, оказавшись к ней вплотную.

Она развернулась ко мне, подсвеченная мягким лунным светом.

– Даже не будь той аварии, Хикки всё равно помог бы мне. И мы вот так же вместе пошли бы смотреть фейерверк.

– Нет… не помог бы… В первую очередь, у меня нет причин помогать тебе.

Нет смысла предполагать невозможное.

Нет в жизни никакого «если».

Жизнь – это только «тогда».

Но Юигахама слегка покачала головой. В уголках её влажных глаз отражался свет уличных фонарей.

– Это не так. Ты же сам говорил, Хикки. Даже не случись той аварии, ты стал бы одиночкой… А меня ты знаешь. В один прекрасный день я начала бы о чём-нибудь переживать, пришла бы в клуб помощников и встретилась бы с тобой, Хикки.

Эта несбыточная мечта, потенциально способная воплотиться, была настолько переплетена с реальностью, что я не мог просто отвергнуть её или как-то спорить. Если бы Юкиносита, Юигахама и я встретились в иных обстоятельствах, могли бы наши отношения сложиться по-другому?

Пока я размышлял, Юигахама с энтузиазмом продолжала.

– И тогда Хикки опять придумал бы что-нибудь никчёмное и глупое. И конечно, помог бы мне. И тогда…

Какой-то посторонний звук.

Может, от меня, а может, от неё. Словно кто-то сглотнул, а может, просто сильно забилось сердце.

Ненадолго повисло молчание.

Обеспокоенный им, я поднял глаза и встретился взглядом с Юигахамой.

– И тогда я бы обязательно…

Бз-з-з-з.

Я услышал, как завибрировал мобильник Юигахамы.

– А… – Юигахама посмотрела на свою сумочку. Но проигнорировала звонок и попыталась продолжить . – Я бы обязательно…

– Уверена, что не стоить ответить? – Прервал я её.

Она опустила глаза, крепко стискивая сумочку. Но мгновением спустя достала телефон и смущённо засмеялась, поднимая голову.

– …Это мама.

Отошла на несколько шагов и ответила.

– Угу. Угу. Я совсем рядом. Угу. Хорошо. А? Да нормально всё! Не надо! Я почти уже дома, чёрт!

Юигахама дала отбой, немного посмотрела на телефон и сунула его обратно в сумочку.

– Мой дом совсем рядом, я одна дойду. Спасибо, что проводил… У-увидимся!

– Вот как…

– Угу. Спокойной ночи.

Она помахала мне руками, я тоже поднял руку в ответ.

– Ага, пока.

Юигахама порысила к дому, не дослушав мой ответ. Я немного беспокоился, не споткнётся ли она, но увидев, как она зашла в подъезд, двинулся прочь.

Я шёл домой через торговый район. По дороге встречались развлекающиеся поддатые компании парней и девушек, словно фестивальный пыл ещё не угас.

Обходя их, я равнодушно двигался вперёд. С каждым шагом суета и заторы на улице усиливались.

Когда пешеходов стало меньше, а здания выше, по улицам начали проноситься автомобили. Фары машин на встречной полосе светили настолько ярко, что я отвёл взгляд в сторону и остановился.

Но всего лишь на мгновение.

Мой отведённый взгляд снова должен устремится вперёд.

Глава 7. А что же тогда Хачиман Хикигая?

Календарь показывал самый конец лета.

Последний день летних каникул, завтра уже в школу. Гнусно, очень гнусно, донельзя гнусно стрекотали цикады. И похоже, из-за долгой жары это затянется до глубокой осени.

Последний августовский закат. Под красноватым светом садящегося солнца я собирал сумку для завтрашних занятий.

Сунул туда и домашнее задание на лето, законченное уже давно.

С ним лежали и материалы исследования Комачи. Должно быть, это она всё перемешала, когда распечатывала.

Я пробежался взглядом по строчкам про реакции окрашивания.

Именно такие реакции придают цвет фейерверкам.

Если внести металл или его соль в огонь, пламя окрасится в характерный цвет. И этот цвет изначально голубовато-белого пламени будет зависеть от внесённого элемента.

И с людьми точно так же.

Когда один человек общается с другим, они вступают в некую реакцию.

И такие реакции дают разный цвет. Если человек меняется, общаясь с кем-то, меняется и цвет реакции. Получатся совершенно разные цвета, прямо как в многоцветном фейерверке.

К примеру, Саки Кавасаки говорит, что к ней непросто подойти.

В этом они обе похожи, обе не подпускают к себе окружающих. А потому держатся в стороне друг от друга. Должно быть, такая форма взаимодействия идеальна для них.

А Тайши Кавасаки сказал, что она красивая, но пугающая.

На первый взгляд, точнее и не скажешь. С точки зрения постороннего она и впрямь смахивает на владычицу замёрзшего моря.

Встретившийся с ней Ёшитеру Заимокуза рассудил, что она исключительно честна, до такой степени, что не поколеблется причинить другому боль.

В точку, если рассматривать лишь эту её часть. Я же думаю, проблема не в том, колеблется она или нет. Вполне вероятно, что по-другому она просто не умеет.

Познакомившийся с ней Сайка Тоцука хвалил её как серьёзную и старательную.

Она в самом деле такая. Не изменяет своим правилам и принципам, заходя порой слишком далеко. Конечно же, это просто соответствует её понятиям о справедливости.

Общавшаяся с ней Комачи Хикигая чувствует, что она одинока.

Да, всё это время она живёт сама по себе, чувствуя одиночество. Как одиночество оставленного кем-то человека, так и одиночество оставившего кого-то. Хотя, конечно, это всего лишь взгляд со стороны. Никто не знает, что она чувствует на самом деле. Быть может, даже она сама.

С другой стороны, опекающая её Сидзука Хирацука верит, что она добрая и порой слишком правильная.

Хирацука говорит, что ей трудно жить в нашем отнюдь не добром и правильном мире. Если так, наверно, всё её ближайшее окружение – тяжкая ноша для неё. Быть может, её единственная надежда – найти так называемого «друга». Хотя десятки, нет, тысячи тех, кого именуют «друзьями», только мучают её.

А Харуно Юкиносита, дольше всех жившая с ней, равнодушно улыбается.

Харуно с жестокой улыбкой объясняет, как очаровательна и жалка её младшая сестра, которая тянется следом и не может догнать, которую всегда отвергают. Не знаю, как так случилось, что её не принимают. Друг, семья, родители, а может, и судьба? Но как бы то ни было, лишь самой сильной, Харуно Юкиносите, приходит в голову, что она может быть жалкой. Такая мысль не раз посещала меня.

Юи Юигахама, и сейчас пребывающая рядом с ней, кричит, что любит её.

В этих словах нет никакого преувеличения, лишь неуклюжесть и искренность. Признание выглядело так красиво, как я никогда не видел. И тем не менее, Юигахама упирается в стену. Но всё равно хочет стать ближе, и ради этого готова даже обратиться за помощью к такому, как я.

А что же тогда Хачиман Хикигая?

Неужели я до сих пор так ничего и не понял?

Бывало, конечно, что я мог понять почему она поступает именно так. Но это не значит суметь понять её чувства.

Всё потому, что наше положение настолько схоже,  что я мог провести аналогию между нами. Но это не более чем случайное совпадение.

Люди всегда видят только то, что хотят увидеть.

И сдаётся мне, я тоже выбирал лишь то, в чём мы схожи.

Умение держаться в стороне от остальных, придерживаться собственных понятий о справедливости, отбрасывать то, что невозможно понять – я пытался привить себе эти прекрасные, сверхчеловеческие качества, которыми она без сомнения обладала.

Я… не думаю, что я хотел знать о ней что-то ещё.

Юкино Юкиносита, на которую я всё это время смотрел.

Всегда прекрасная, всегда искренняя, никогда не лицемерящая и даже порой говорящая лишнее, она не нуждалась в чьей-нибудь поддержке.

Она напоминала замораживающее голубое пламя, хоть и грустно мимолётное.

Такова Юкино Юкиносита, которой я, конечно же, восхищался.

Глава 8. Юкино Юкиносита на мгновение замирает на месте