Текст книги "Серебро закамское"

Автор книги: Василий Лещенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Пам посмотрел на тамгу, протянутую ему Хусейном, и подал отряду знак двигаться вслед за ним.

Прошла уже не одна неделя с тех пор, как маленький отряд поселился в деревушке. Короткое северное лето шло к концу, а в тюках осталось еще немало серебряной посуды. Около десятка сосудов перешло в руки Пама. Среди них выделялось ведро с ручкой, похожее формой на большой котел и заменявшее теперь ему жбан для пива. Кроме него, на столе в доме Пама стояли несколько больших серебряных подносов и маленькие блюда с изображенными на них сценками охоты.

Пам теперь часто приглашал гостей, чтобы они стали свидетелями его богатства. Это скрашивало неотвратимо надвигавшуюся старость и вселяло уверенность, что охотники еще долго будут повиноваться ему.

Несколько охотников ушли по приказу Пама далеко на север к родственному племени Лося, нагрузив свои мешки драгоценной посудой. Их возвращения с пушниной ждали не раньше конца лета.

Люди в поселке скоро привыкли к чужеземцам и обращались с ними дружелюбно. Не раз хариджитов звали на совместную охоту, где они показали себя смелыми и предприимчивыми людьми. Особенно отличился Хуршид, который превзошел в стрельбе из лука даже лучших местных охотников. Они дали ему прозвище Меткий Глаз.

Дружба с Рыжей Лисой помогла Хуршиду быстрее своих товарищей усвоить местный язык, и это еще больше сблизило его с охотниками. Особенно он подружился с Ашиком, внуком Пама. Ашик был плечистый юноша с круглым лицом, чуть приплюснутым носом и внимательными карими глазами под белесыми бровями. Молодость не мешала ему быть хорошим охотником, а в силе он не уступал даже взрослым мужчинам из своего рода. Сверстники любили его за добродушный беззлобный нрав и считали своим вожаком.

Почти неразлучна с Ашиком была его сестра Нел, не имевшая с ним никакого внешнего сходства. Когда Хуршид увидел ее впервые, то сравнил про себя с нежным лесным цветком, скрытым в глуши от нескромных взглядов людей. Прекрасны были ее глаза на правильном продолговатом лице с прямым носиком и маленьким ртом. Серые, огромные, они, казалось, излучали мягкий свет.

Нел часто уходила вместе с братом на охоту, и Хуршид всегда старался попасть вместе с ними. Нел ходила по лесу легко, даже грациозно, почти не зная устали. Как и они, она была одета в короткую меховую куртку и кожаные штаны, к которым были пристегнуты ремешками высокие голенища сапог. Под курткой виднелась голубая полотняная рубашка. Грубоватый наряд не портил красоты Нел. Всякий раз, когда Хуршид видел ее в этом костюме, с разметавшимися по плечам волнами темно-русых волос, ему казалось, что она похожа на лесную богиню-охотницу.

Чувствуя на себе пристальные взгляды юноши, Нел поднимала глаза, и они окатывали его таким теплом, что Хуршид терялся и на его губах застывали рвавшиеся из глубины души слова. Однажды они вместе с Ашиком преследовали раненого лося. Перепрыгивая через поваленный ствол сосны, Хуршид зацепился за ветку и упал, ранив левое плечо об острый сухой сук. Ашик задержался рядом с ним на несколько секунд, затем рванулся дальше, вслед за лосем и на ходу крикнул, чтобы Хуршид отправлялся домой вместе с Нел. Подбежавшая вскоре Нел увидела Хуршида сидящим на земле. Сквозь пальцы, зажимающие рану, просачивались капли крови. Она вскрикнула и, отвернувшись от юноши, отпластнула ножом кусок полотна от своей рубашки. Сняв с Хуршида куртку, она стала туго перевязывать рану. В этот момент лицо Нел было так близко от него, что он едва преодолел желание прикоснуться к нему губами. Неосторожно пошевелившись, он вздрогнул от боли, и Нел ласково погладила его по руке. Ее тяжелые волосы упали с плеч, доставая почти до земли, и открыли нежный затылок и шею, на которой билась тоненькая синяя жилка. Хуршид медленно поднял здоровую руку и коснулся пальцами этой жилки. Нел замерла, затем подняла голову и осторожным ласковым движением погладила его по щеке. Потом, вспыхнув, она прижалась на несколько мгновений к его груди. Хуршид, охваченный неведомым раньше чувством, боялся шевельнуться, чтобы не вспугнуть Нел. Неожиданно она вскочила и, пытаясь скрыть смущение, сказала веселым голосом:

– Нам пора торопиться домой, пока ночь не упала на лес.

Хуршид поднялся с земли. Он был счастлив.

Стояли жаркие дни – последние отзвуки северного лета. От охотников, ушедших на север с драгоценным грузом, не было вестей. Невозмутимый Пам успокаивал Хусейна, уверяя, что с охотниками не случилось ничего плохого.

Затем наступила ранняя осень. Небо было по-прежнему чистым и прозрачным. В теплом воздухе летали белые пушинки, а листва на березах запылала сказочно красивым багрянцем. Пам объяснил, что если караван не вернется с севера через неделю, то хариджитам придется задержаться в лесном поселке до будущего лета. Чтобы смягчить впечатление, вызванное его словами, Пам добавил:

– Моим охотникам понравились чужеземцы. Вы оказались честными и храбрыми людьми. Будете охотиться зимой вместе со всеми, а летом пойдете с большой водой в свою страну.

Из всех спутников Хусейна только Рыжая Лиса да Хуршид обрадовались случившейся задержке. Рыжей Лисе нравилась жизнь среди родственного ему народа, а Хуршид полюбил всей душой красавицу Нел.

Пока рана Хуршида полностью не зажила, он слонялся без дела по деревне. Она выглядела опустевшей. Все женщины и дети целыми днями пропадали в лесу, собирая грибы, которых уродилось в этом году великое множество.

Однажды, чтобы скоротать одиночество, Хуршид зашел в дом Пама. Толкнув низкую дверь, он вошел в полутемную комнату. Правый угол комнаты был отгорожен вместо занавески медвежьей шкурой. Хуршид давно хотел узнать, что скрывается в том углу. Он отогнул край шкуры и увидел прислоненный к стене обрубок дерева в рост человека. На верхнем конце обрубка была грубо высечена человеческая голова с длинным острым носом и глубокими впадинами глаз. На лоб этой фигуры была надвинута в виде венца толстая серебряная пластина. Рядом на стене висело большое серебряное блюдо с изображением коня, пасущегося у дерева. Больше Хуршид ничего не успел рассмотреть! Сзади раздался грозный крик Пама:

– Табу!

Испуганный своей дерзостью, Хуршид отступил и прошел в дверь мимо сурово молчавшего Пама. На улице Пам вдруг догнал юношу и сказал:

– Меткий Глаз, приходи вечером в мой дом. Я попрошу духов не сердиться на тебя.

Едва дождавшись вечера, Хуршид снова отправился к Паму. Втайне он рассчитывал увидеть Нел, но она доила вернувшуюся с пастбища корову. Ашика не было дома уже несколько дней. Он ушел с другими молодыми охотниками на промысел рябчиков. Пам сидел в комнате у стола. Коптящая плошка, наполненная растопленным медвежьим салом, отбрасывала на бревенчатую стену огромную тень Пама с косматой бородой. Перед ним лежало на столе то самое серебряное блюдо, которое Хуршид видел сегодня висящим на стене.

– Проходи сюда, Меткий Глаз, – пригласил Пам, указав на лавку рядом со столом. Обычно суровое лицо Пама казалось теперь дружелюбным. – Духи сказали мне, что ты не принесешь вреда племени Кабана, и они разрешили открыть тебе некоторые тайны. Нашим духам нравятся сосуды из белого металла, блеск которого можно сравнить с блеском солнца и луны. Это большое блюдо, лежащее перед тобой, люди племени Кабана считают лицом нашего покровителя – Великого духа-хозяина охотников. Без его воли ни один зверь не попадает под удар копья или в капкан, птицы не сядут в расставленные силки, и народ охотников умрет с голода.

Хуршид взял в руки блюдо и стал внимательно рассматривать, впервые поняв, почему так высоко ценят здесь драгоценные сосуды, привезенные с его родины. Вдруг в неровном мерцающем свете он увидел на блюде какие-то странные человеческие фигурки, врезанные тонкими, едва заметными линиями. Они стояли в воинственной позе, широко расставив ноги, а в поднятых руках держали не то мечи, не то сабли. Рядом с человеческими фигурками виднелись фигуры каких-то зверей, птиц, рыб. Заметив удивление Хуршида, Пам пояснил:

– Когда мы молим Великого духа-хозяина послать нам добычу или благодарим его за удачный промысел, то чертим на сосуде фигуры зверей, в которых мы нуждаемся, или которых добыли на удачной охоте. Наш покровитель должен видеть, что мы поклоняемся ему и честно приносим свои дары.

Хуршид хотел задать еще один вопрос, но Пам опередил его.

– Ты хочешь узнать сразу слишком много, Меткий Глаз. Отправляйся к себе и храни все услышанное в тайне.

Когда Пам остался один, разные мысли нахлынули на него. Не случайно он открыл сокровенные тайны рода молодому чужеземцу. Меткий Глаз понравился ему своей смелостью и умом.

Дед, а затем отец Пама были вождями рода и одновременно камами. Потом вождем и камом стал Пам. В молодости он научился от отца варить из лесных трав одурманивающее зелье и принимал его перед началом обрядов заклинания духов.

Удача никогда не покидала его. Темные, как будто запорошенные легкой проседью шкурки соболей, нежные меха куниц, белоснежные шкурки горностаев и пышные меха бобров доставались ему так часто, что никто не сомневался: Великий дух-хозяин покровительствует Паму.

Однажды Пам отправился с друзьями на восток к реке Большой. На ее берегу находилось крупное торжище, хорошо защищенное глубоким рвом и высоким земляным валом.

В торжище стекались удачливые охотники из разных племен с добытой ими пушниной. Сюда же с низовьев реки Большой поднимались караваны купцов, выглядевших заправскими воинами. Конические железные шлемы закрывали их головы, а из-под грубых суконных кафтанов виднелись кольчуги, надежно защищавшие тело. На левом боку у каждого подвешена к поясу сабля. В увесистых тюках лежали редкие изделия южных стран – разноцветные бусы из стекла, пасты, из полудрагоценных камней, куски шелка, оружие и драгоценная серебряная посуда.

Торг стоял шумный. Купцы вели себя бесцеремонно. Они подзывали на ломаном местном языке охотников, хватали из их рук шкурки пушных зверьков и почти не глядя бросали в быстро растущие за спинами кучи. Не давая опомниться, купцы подсовывали охотникам ожерелья бус, бронзовые украшения или кусок дорогой ткани. Значительно реже переходили в руки охотников оружие или серебряная посуда;

Такой посуды не было ни у деда, ни у отца Пама. До сих пор и сам он пользовался только глиняными чашками и горшками, которые умело лепила его жена и, высушив, обжигала на костре. Пам вспомнил слова отца о любви Великого духа-хозяина к белому металлу.

Какой-то статный чернобородый купец протянул руку к связке мехов, свисавшей с плеча Пама. Но не успел он прикоснуться к ним, как охотник сжал его руку с такой силой, что лицо чернобородого перекосилось от боли. Другие купцы схватились за сабли, чтобы искрошить смельчака на месте, но тот успел повернуться к ним лицом. Под разъяренным взглядом силача-охотника купцы смирили свой воинский пыл, так как стычка обещала перерасти в схватку с толпой возмущенных несправедливым торгом охотников и могла закончиться для купцов плачевно.

Пам снял связку мехов с плеча и бросил перед чернобородым, протянув руку к серебряному блюду с изображением коня перед деревом. Чернобородый с кривой улыбкой, но решительно отодвинул от себя связку, и рука Пама застыла в воздухе. Помедлив, Пам развязал заплечный мешок и быстрым движением достал из него шкуру чернобурой лисицы. Она была столь редкостной красоты, что смотревшие на торг охотники зацокали от восхищения языками. Сделка тут же состоялась, и блюдо исчезло в заплечном мешке Пама.

С тех пор прошло много лет. Слава о могучем охотнике Паме прокатилась далеко за пределы родного племени. Когда родился сын, а потом появились внук и внучка, у Пама было еще много сил. Но однажды случилась беда. На лесную деревню неожиданно напал отряд из народа манса. Сын был убит стрелой в грудь, а раненую невестку люди манса увели в плен. С тех пор Пам один растил Ашика и Нел. Сейчас они стали крепкими и сильными, а Нел неожиданно для него расцвела за этот последний год и начала заглядываться на молодого чужеземца.

«Что же, – думал Пам, – в случае какой-нибудь беды этот смелый юноша будет ей надежной опорой».

Выздоровевший Хуршид присоединился к охотникам, начавшим заготовку мяса на зиму. Крупной дичи в лесу было много, и охотники выслеживали главным образом таежных великанов – сохатых. Однажды в погоне за сохатым пришлось искупаться в холодной воде реки, и один пожилой охотник не смог встать на ноги после ночного привала. С пылающим от жара лицом его принесли на носилках из веток в деревню и оставили на попечение женщин. Пам напрасно старался выгнать заклинаниями злых духов. Не помогли больному и лекарства, которые сварил Пам из высушенных кореньев и трав. Через две недели охотник умер.

Его обряжали в последний путь так, как будто собирали человека для будущей жизни в ином мире. Надели на него лучший костюм, боевой кожаный пояс с множеством прикрепленных к нему бронзовых бляшек. К поясу подвесили нож, оселок, а в кожаный кисет положили огниво с кресалом и трубку.

Покойного понесли по узкой лесной тропе к родовому кладбищу. Здесь вырыли неглубокую яму и опустили в нее тело, завёрнутое в кусок бересты. В головах поставили глиняный горшок с ячменной похлебкой, чтобы душа умершего могла подкрепиться на пути в нижний мир. Слева положили саблю. Когда над могилой образовался земляной холмик, женщины запричитали. Пам начал потрясать над головой бубном и кружить вокруг могилы, отгоняя от тела умершего враждебных духов. Затем положили поверх земляного холмика сани, перевернув их вверх полозьями, и медленно поплелись назад, в свои неказистые, но прочные срубы.

Смерть одного из сородичей ненадолго выбила лесную деревню из обычной колеи жизни. Множество забот лежало на плечах общины в ожидании суровой зимы. Прежде всего надо было сделать большие запасы мяса, чтобы их хватило до будущего лета. Воины Хусейна не теряли напрасно времени, старались пополнить запасы общины. Все ждали возвращения охотников, ушедших к племени Лося.

С первыми утренними заморозками они вернулись. Они привезли с собой на конях несколько больших тюков с драгоценной пушниной и, три огромных бивня, похожих на слоновые.

– Это рога подземного быка хуту, – объяснил Хусейну один из прибывших охотников. – Вожди племени Лося подарили их вам в благодарность за белый металл.

В деревне ощущалось всеобщее ожидание какого-то торжественного события. Хуршид не выдержал и спросил однажды об этом Ашика. Тот, помявшись в нерешительности, сообщил все же, что скоро состоится праздник жертвоприношения Великому духу-хозяину. Тогда Хуршид без колебаний направился к Паму. Тот встретил его возгласом:

– А, Меткий Глаз! Я слышал, что удача на охоте сама шла тебе в руки. Ты добыл столько зверя, что даже наши охотники могут позавидовать. Скоро наступит день проводов летнего промысла и встречи зимнего. Будет большое жертвоприношение Великому духу. Иди, Меткий Глаз, и скажи своим товарищам, чтобы они тоже готовились к празднику. Они заслужили право прийти на него.

Однажды после полудня Ашик сказал хариджитам, чтобы они были готовы выйти в путь и взяли с собой оружие.

Красный диск солнца скрылся за макушками деревьев, когда пришли наконец в назначенное место. На большой поляне стоял бревенчатый сруб на высоких сваях. Попасть в него можно было только по лестнице, но ее нигде не было видно. Хуршид заметил, что два охотника приволокли откуда-то бревно, на котором были сделаны зарубки, и приставили его к срубу. По бревну поднялся в сруб Пам и скрылся за дверью.

Остальные принялись разжигать костры, чтобы разогнать кромешную тьму, охватившую лес после захода солнца. Скоро высокие языки пламени взметнулись вверх в разных местах поляны, и люди жались поближе к ним. Шум и говор, разносившиеся над поляной, стихли в этот момент, и был слышен только треск веток, подбрасываемых в костры.

Вдруг над поляной раздался крик, напоминающий клекот рассерженного орла. Люди увидели Пама, стоящего с поднятыми руками на небольшой площадке перед дверью сруба. На нем был плащ с треугольными рукавами, которые напоминали крылья птицы. На голове железная шапка, украшенная рогами.

– Люди племени Кабана! – закричал Пам, и эхо гулко разнесло его слова по притихшему в ночи лесу. – Скоро Великий дух-хозяин спустится к нам на землю на своем небесном коне.

Пам запел протяжную песню, в которой Хуршид понял не все. В этой песне говорилось, что Пам летит на своем могучем спутнике-орле навстречу Великому духу и забрался уже выше облаков. Вот он увидел Великого духа и зовет его на землю. Тот выглядит красивым юношей с лицом цвета утренней зари и сверкающими, как звезды, глазами. Он одет в блестящую серебром одежду и сидит на белом крылатом коне. Дальше Пам пел о том, что Великий дух отказывается опуститься на землю: ведь его небесный конь не может стоять на голой земле.

На этом месте песня прервалась. Пам спустился по бревну на землю и разложил на ней четыре серебряные тарелки. Подняв голову к нарождающемуся месяцу, он запел, что теперь небесному коню нечего бояться: он может встать копытами на тарелки из белого металла.

В напряженной тишине многим послышался какой-то слабый шум. Может быть, это прошелестел ветер, или ночная птица вышла на охоту, но Пам закричал:

– Вы слышите, люди племени Кабана! Это спустился к нам Великий дух!

Радостный гул голосов раздался в ответ на слова Пама. А он схватил в каждую руку по сабле и направился в сторону охотников. Те стояли, держа каждый по копью и сабле. Глядя на остальных охотников, то же самое сделали воины Хусейна. Однако никакой схватки, как ожидал Хуршид, не произошло.

Как только Пам подошел к охотникам, они быстро образовали большой круг. В центре оказался Пам. Он поднял сабли над головой и застыл в этой позе. Охотники тоже подняли свои копья и сабли над головой и ждали сигнала. Пам начал кружиться на одном месте, издавая время от времени хриплые горловые звуки. При этом он ударял одной саблей о другую, и звон сопровождал его выкрики.

Охотники начали медленно покачиваться то в одну, то в другую сторону. Все быстрее кружился на месте Пам, и все быстрее раскачивались охотники. Постепенно все закружились в бешеном воинственном танце и остановились только тогда, когда Пам упал в изнеможении на землю. Придя в себя, Пам приказал зарезать для жертвоприношения корову и коня, приведенных из деревни.

Хуршид, с интересом наблюдавший за Памом, увидел его с серебряной чашей в руках у поваленной наземь коровы. Блеснул остро отточенный нож, и Пам подставил чашу под струю теплой густой крови, хлынувшей из шеи животного. Пам подошел с чашей в руках к деревянному изваянию с грубо высеченной головой и что-то негромко сказал. Потом обмакнул пальцы правой руки в кровь и обмазал ею губы, лицо и лоб изваяния. Чашку с оставшейся кровью он поставил прямо на землю. Обернувшись к сопровождавшим его охотникам, Пам закричал:

– Великий дух-хозяин принял жертву! Мы должны показать ему, что наши копья и луки не знают промаха, а капканы всегда надежны. Только хорошим охотникам он пошлет под удар своих зверей!

По знаку Пама охотники начали молчаливый танец. Хуршид с удивлением узнавал в движениях танцоров повадки лося, медведя, кабана. Некоторые изображали повадки птиц.

Прошло не больше часа, как жертвенные животные были освежеваны и котлы с водой набиты доверху большими кусками мяса.

Хуршид пересек поляну и остановился рядом с женщинами, среди которых стояла Нел. Они не могли принимать участия в совершавшихся здесь обрядах и смотрели на них со стороны. Нел вышла навстречу Хуршиду, и, схватившись за руки, они побежали к дальним кострам, на которых стояли котлы с жертвенным мясом.

Между тем охотники закончили свой танец и начали вырезать из кусков бересты фигурки различных животных. Ловко орудовали они ножами, вкладывая в это дело все свое умение и старание, и ставили на землю одну за другой фигурки лосей, медведей, пушных зверьков, различных птиц.

Опять Пам подал знак, и охотники начали новый танец. Только теперь они изображали, как выслеживают зверя и как подкрадываются к нему. Вот уже фигурки зверей совсем близко. Охотники вскакивают на ноги и пронзают их своими копьями. Промахиваться нельзя – иначе весь будущий промысловый сезон не будет удачи в охоте. Неудачников не оказалось, и воздух огласился ликующими криками.

Женщины позвали охотников к котлам. Несколько лучших кусков мяса отнесли к деревянному изваянию Великого духа-хозяина. Остальное разделили между всеми прибывшими на святилище. Отложили мясо и для тех, кто остался в деревне.

Домой возвращались в лесной темноте. Только месяц и звезды над головой указывали путь. Хуршид и Нел шли позади всех. Им было хорошо вместе. Нел хотела видеть юношу как можно чаще. Ей нравилось слушать его чуть гортанный голос, и она весело смеялась, когда он нечаянно перевирал слова ее родного языка. Она не скрывала своей привязанности к Хуршиду. При встречах она ласково гладила бронзовую от загара кожу его лица. Обычаи рода не препятствовали их любви, потому что Хуршид был чужеземцем.

Хуршид был готов смотреть на красавицу Нел не отрываясь. Она, смеясь, закрывала ладонью его глаза. Потом, затихнув, просила Хуршида рассказать о той далекой земле, из которой он прибыл с караваном. Хуршид рассказывал о больших городах Персии, о замке, в котором вырос, о своей матери. Нел никак не могла представить, как в одном месте могло жить так много людей.

– Где же они охотятся? – спрашивала она. – Ведь на всех сразу не хватит зверей.

– Они не охотятся, – серьезно объяснял Хуршид. – В городах живут ремесленники. Они изготовляют одежду, украшения, предметы из железа и продают их крестьянам. Крестьяне дают им за это хлеб, молоко, мясо.

– Наш кузнец тоже обменивает свои изделия в соседнем племени, – сказала Нел и обрадовалась найденному сравнению.

Иногда Хуршид разговаривал с Нел об их будущем. Нел не знала, что ему ответить. Она даже думать боялась о том, что настанет время сообщить деду о желании уехать с Хуршидом.

Зима сковала землю. Частые метели сменялись редкими затишьями, и снега выпало столько, что нельзя было и шагу ступить без широких охотничьих лыж, подбитых шкурой лося. Южанам понравился новый способ передвижения, и вскоре они могли бегать на равных с местными охотниками. У себя на родине Хуршид видел снег разве что на горных пиках и перевалах, а здесь, к его восхищению, снег покрыл все: землю, деревья, дома. Даже речку сковало льдом и занесло толстым слоем снега.

Хуршид узнал о чудесном свойстве снега сохранять следы даже самых малых зверьков и птиц и быстро научился разбираться в них.

Охотники жили теперь на зимниках, расположенных в центрах охотничьих угодий, принадлежавших роду Пама. Хуршид попал на одно зимовье с Ашиком. Зимние дни были коротки. Казалось, едва выйдешь из охотничьей избушки и, выследив зверька, начнешь преследовать его, как наступают ранние сумерки и синие тени на снегу становятся все гуще.

Особенно много охотники добывали белок. Маленькая лайка, всегда сопровождавшая Хуршида, находила их необыкновенно быстро. Обнаружив белку в ветвях ели или сосны, собака азартно лаяла, привлекая к себе внимание зверька. Белка с любопытством разглядывала ее и сердито цокала. В это время Хуршид подходил сбоку и, быстро прицелившись, выпускал стрелу с тупым наконечником. Оглушенная белка падала на снег. Порой ему удавалось принести за день не один десяток беличьих шкурок.

Причуды северной зимы приводили в уныние воинов из далекого Ирана. Метели бушевали иногда по нескольку суток подряд. Они не выпускали людей из зимовья. В такие дни хариджиты садились поближе к жарко пылающему в очаге огню и затягивали протяжные мелодичные песни.

Они пели о красоте родных гор, буйных реках с пенящимися водопадами, о весенних цветах, покрывающих луга горных долин. Местные охотники догадывались о том, что творится в душе их друзей, и сочувствовали им.

Сильным холодам не было видно конца. Хариджитам казалось, что жаркое солнце и лето никогда не вернутся. Но шли дни за днями, и зима, наконец, начала отступать. Солнце пригрело, почернел снег, и тоска по родине стала еще сильнее. Хариджиты с нетерпением вдыхали запахи весеннего ветра и мечтали увидеть родные долины и горы.

И все же пришлось ждать наступления лета: с большим грузом не проберешься по лесной чаще, и самым легким путем был путь вниз по реке Большой. Для этого надо было дождаться паводка и найти надежные лодки. Пам обещал купить их у соседнего племени.

Когда приблизилась пора расставания с лесной страной и ее гостеприимными хозяевами, Хуршиду стало грустно. Он чувствовал, что ему будет не хватать его новых бескорыстных и храбрых друзей. Зимой он окончательно договорился с Нел, что она отправится вместе с ним в его страну. Настало время сообщить об этом Паму.

Все их планы были нарушены неожиданным известием. Гонец сообщил, что вдоль реки движется вражеский отряд. Другая часть неприятельских сил на двух кораблях продвигалась вверх по реке Большой и грабила окрестные поселения. Было ограблено несколько поселений на земле племени Выдры, подверглись нападению поселения племени Кабана.

Горькая весть заставила Пама предпринять решительные действия. Старики, женщины и дети не могли оставаться в незащищенной деревне, и он приказал увести их вместе с домашним скарбом и скотиной в потайной лог, расположенный в глухом лесу. Потом Пам зашел в дом, снял со стены лук и колчан со стрелами, взял стоявшее рядом легкое копье. Оставалось спрятать на случай несчастья серебряную посуду, которой он сильно дорожил.

Пам сложил все сосуды в кожаный заплечный мешок и вышел из дому, направившись к длинному неглубокому логу невдалеке от деревни. В густом лесу было сыро и сумрачно. Под ногами пружинил мох. Небо закрывали вершины вековых елей.

За долгую лесную жизнь Пам привык ходить так, чтобы не оставлять за собой следов, и это могло сейчас ему пригодиться. Он подошел к разлапистой ели, скинул с плеч увесистый мешок. Вытряхнув из него груду серебряной посуды, Пам сложил в серебряное ведро четыре тарелки и поставил его между корнями ели, на склоне небольшой ложбинки. Затем он искусно замаскировал ведро ветками и свисавшими со ствола бородами мха-лишайника. Два других блюда Пам спрятал в одном шаге от ведра и прикрыл их сверху третьим блюдом, положив его вверх дном. Через несколько минут блюда исчезли под покровом мха.

Немедля Пам пошел обратно в деревню. Отсюда он направился с группой сородичей в разведку навстречу приближавшемуся вражескому отряду. Вместе с ними отправился Хуршид.

Весь остаток дня разведчики двигались вперед быстрым шагом. В пути пришлось заночевать, но костра не разжигали. Легли спать прямо на землю, подстелив под себя меховые куртки. Едва рассвело, снова тронулись в путь. Через несколько часов достигли высокой террасы, с которой был виден большой участок реки с прибрежной полосой.

По решению Пама охотники рассыпались в цепь и залегли на краю террасы, искусно замаскировавшись. В полдень один из охотников заметил вдали черные движущиеся точки. Через некоторое время можно было различить четырех всадников, ехавших по берегу реки. Далеко позади них темной массой двигался отряд.

Всадники внимательно осматривали крутые склоны, густо заросшие непроходимым кустарником и лесом. Они боялись засады, но окружающая тишина, нарушаемая только пением птиц, прогоняла страх.

Пять дар глаз внимательно следили за каждым движением врага. Их внешность и вооружение напомнили Паму тех хищных воинов-купцов, с которыми он столкнулся в молодости на торжище у реки Большой. «Что привело чужеземцев сюда – в сердце племени Кабана? – раздумывал Пам. – Гонец сообщил, что они пришли с мечом войны, а закон предков требует карать за это смертью».

Однако прежде Пам хотел узнать, в каком направлении собираются идти дальше грабители, и для этого ему нужен был живой враг.

Четыре стрелы, одновременно вылетев из засады, просвистели в воздухе. Стрела Хуршида вонзилась всаднику в горло, и его минуты были сочтены. Пам попал вражескому воину в глаз, и тот с раздирающим душу криком рухнул на землю. Два других всадника отделались легкими ранениями. Один из них быстро повернулся в седле в сторону выстрелов и послал ответную стрелу. Просвистев в воздухе, она вонзилась в грудь Пама. Уцелевшие враги не видели этого. Повернув коней, они галопом помчались к своему отряду.

Жизнь с трудом покидала вождя. Подбежавшим охотникам он сказал, чтобы род выбрал себе нового достойного предводителя. Подозвав ослабевшей рукой Хуршида, Пам с трудом произнес:

– Внучку мою береги…

Глаза его закрылись, и в предсмертном шепоте охотники разобрали только несколько слов:

– Сокровище свое дарю матери-земле…

Разведчики в тот же день вернулись в поселение, принеся с собой тело Пама. Мужчины, сжав в руках оружие, поклялись отомстить за смерть вождя кровью грабителей. Нел горестно рыдала над телом деда, который заменял ей отца и мать.

Сейчас не было даже времени отдать вождю почести, и его наскоро погребли на родовом кладбище. Скоро подошло подкрепление – около трех десятков воинов, присланных на помощь соседним родом. Объединенный отряд на время военных действий выбрал своим вождем Хусейна.

Он разбил всех охотников на пятерки и десятки, во главе которых поставил своих воинов. Хариджиты знали воинский строй, владели всеми видами оружия, и через них было легче управлять остальными людьми. Перестроенный таким образом отряд двинулся навстречу неприятелю.

От разведчиков Хусейн узнал, что вражеские воины хорошо вооружены. У всех имелись тяжелые копья, боевые топоры, сабли или мечи. Кроме того, все они были защищены железными шлемами и кольчугами. Что могли сделать с ними охотники, вооруженные легкими копьями и луками? Они не имели защитного вооружения, кроме небольших деревянных щитов, обтянутых кожей. Оставалось рассчитывать только на неожиданность нападения.

Разведка, посланная Хусейном, донесла, что неприятель расположился лагерем на ночлег на большой поляне почти у самой реки. Внимательно расспросив лазутчиков и убедившись в наглой беспечности врага, Хусейн решился на дерзкий план.

Время перевалило далеко за полночь. Три человека, вооруженные только кинжалами, бесшумно пробирались к поляне, на которой расположился лагерь их врагов. Между деревьями они видели свет большого костра, разложенного посредине поляны. На ней разметались в разных позах несколько десятков людей, не снявших даже для сна кольчуги и прижимающих к себе боевые топоры, копья и другое оружие.

Поодаль, с краю поляны, ходил часовой. Он останавливался через каждые несколько шагов и чутко прислушивался к доносившимся до него лесным шорохам. Не обнаружив ничего подозрительного, он равномерно продолжал обход поляны. Когда часовой остановился в очередной раз, три тени бросились к нему с разных сторон. В тишине раздался звук упавшего на землю тела.