Текст книги "Не по совести"

Автор книги: Василий Боярков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Доводы разумной женщины были так убедительны, что их не смог опровергнуть даже великовозрастный новоиспеченный родитель. Нехотя, друг за другом, вся эта большая семья засеменила на выход. Мать понимая, что детям необходимо поговорить, попросила завести ее к давней подруге, с которой она не виделась долгое время, и которая постоянно звала ее в гости. Наконец, этот печальный случай создал предпосылки им повидаться. Озабоченный неожиданной новостью муж, молча управлял их общей машиной. Ему потребовалось отклониться чуть-чуть от маршрута, чтобы завести свою маму по возникшему у нее, как она утверждала, неотложному делу.

– Меня сегодня не ждите, – сказала она, выходя из машины, – я собираюсь заночевать в другом месте.

На это ей сын ничего не ответил, предаваясь своим размышлениям. Он никак не мог поверить в то, что все это время воспитывал чужого ребенка. Обманутый злодейкой-женой он воспылал к девочке безраздельной любовью и не мог сейчас простить такого коварства. Азмира, занятая тем, что пребывала в нескончаемой тревоге за дочку, не «находила себе места» и не понимала, что вокруг происходит.

Так занятые каждый своими мыслями они постепенно добрались до дома. Медленно поднимаясь в квартиру, Андрей все думал, как заведет разговор со своею любимой о ее жестоком обмане. Он не мог найти подходящих для этого слов и выходил из себя все больше и больше. Ему пока удавалось скрывать свое состояние, поскольку еще не началось «подогревание» негативных эмоций начавшими изливаться обвинительными речами. «Что она мне, интересно, на это ответит»? – думал он, вставляя ключ в замочную скважину.

Азмира, в тот же самый миг, была, как потерянная, не понимая, что вокруг происходит, следуя за мужем, как лишенный рассудка оживший покойник. «Как же я не уберегла свою милую девочку? – думала она, пока муж возился с замком, – Как же так получилось, что позволила ей остаться одной? Если Бог даст, и она сможет выжить, ни за что больше не отпущу ее от себя, даже с садика сниму, а потом и в школу буду с ней вместе ходить». Девушка еще не представляла, как все это будет выглядеть, и как она совместит это с работой, но сердце матери настойчиво искало выход, чтобы в дальнейшем обеспечить своего дорогому ребенку самую полную безопасность.

Наконец, они оба зашли в квартиру, где супруга прошла в зальную комнату. Она была общей площадью не менее двадцати четырех метров в квадрате. Обставлена дорогой изысканной мебелью, купленной еще безвременно «ушедшим» Вячеславом Александровичем. Тут было все для нормального времяпрепровождения и отдыха обоих супругов: раскладной широкий диван, в тон ему два мягких кресла, между ними журнальный столик, продолговатая стенка, на которой кроме декоративной посуды, книг и других принадлежностей был установлен огромный плазменный телевизор.

Оказавшись в своей комнате, выделенной им любезной свекровью, Азмира, сев на диван, принялась безудержно плакать, обливаясь слезами. Муж в это время – то покрываясь пунцовым цветом, то сильно бледнея – ходил вдоль по комнате, «меряя» ее своими шагами взад и вперед. Он негодовал все больше и больше, предполагая, что жена сама должна начать этот тяжелый для него разговор и объяснит, как стало возможным, что его родной нелюбимый им дядя стал вдруг родителем записанной на его имя девочки. Она же, словно бы обезумев, сидела на одном месте ничего не понимая из того, что происходит вокруг.

Постепенно супруг багровел все больше и больше, а Азмира не переставала всхлипывать и обливаться слезами. Не дождавшись от нее никакой адекватной реакции, молодой мужчина, вконец разозлившись, остановился напротив нее и, устремив на жену разгневанный объятый жестокостью взгляд, с нескрываемой злостью спросил:

– Ты ничего мне не хочешь сказать, «Дорогая»!?

Последнее слово он произносил с такой неподдельной безудержной ненавистью, что ему самому стало жутко от той интонации, с какой он обратился к безраздельно обожаемой еще вчера такой милой супруге. Та же словно ничего такого не замечала, только невольно привлеченная грубой речью, вскинула кверху голову и, не отдавая отчета тому, усмехнувшись, оглядела разгневанного супруга.

– Что ты от меня желаешь услышать? – сказала она, неподдельно не понимая, что хочет от нее в столь тяжелый момент обожаемый ею супруг.

Ей было абсолютно в тот момент непонятно, как кого-то могут волновать вещи, далекие от того горя, что постигло несчастную мать. Не удивительно, что она не осознала тех негативных переживаний, что охватили введенного в заблужденье мужчину. Тот же, увидев ее наполненную презреньем ухмылку и услышав наполненный полным непониманьем вопрос, пришел в неописуемое словестному выражению бешенство, ведь для него в таком его состоянии это было, как для быка внезапно извлеченная тореадором откуда-то красная тряпка. Глаза его наполнились кровавым оттенком и «засверкали» ослепляющим гневом. Он заорал, словно бы сумасшедший:

– Тебе непонятно, что я имею в виду!? Мне необходимо тебе объяснять!? Что ж, хорошо, я тебе растолкую! Объясни мне, дорогая супруга, как так получилось, что моя любимая дочь оказалась вдруг совсем не моя!? Как такое стало возможно!?

– А-а, тебя сейчас только это интересует? – продолжая невесело усмехаться, приподняв лишь правый край своих губ, заключила Азмира, – А то, что наша девочка сейчас борется за свою жизнь, ты об этом не думаешь? Тебе важно только то, что я не рассказала тебе тогда правды? Так что ли, любимый?

Холод в ту минуту уже мало чего понимал. От всего пережитого за этот день, не считая, что на работе на него неприятностей навалилось ничуть не меньше, он уже мало соображал, что вокруг происходит. После последних слов его охватил просто неописуемый гнев, показавший все самые глубоко скрытые негативные оттенки его всегда уравновешенного в обычной жизни характера. Мужчина левой ладонью схватил супругу за пышные волосы и, не считаясь с ее активным сопротивлением – она, брыкаясь из стороны в сторону и махая руками, пыталась освободиться от «озверевшего» мужа – стал медленно поднимать, пока глаза девушки, испуганной неожиданным поведением этого очень близкого ей человека, не оказались, как раз, напротив его сумасшедшего взгляда.

Андрей замахнулся другой рукой, сжатой в кулак, намереваясь непременно ударить супругу в красивое личико. Девушка сегодня нечто подобное уже испытала, поэтому улицезрев тот необузданный яростный гнев, полностью поглотивший ее дорогого супруга, наполнившись страхом, в молчании замерла и, зажмурив глаза, стала ждать жестокой расправы. Однако, в душе мужчины в тот момент происходила борьба между двумя его разными сущностями. Один голос твердил, что предавшая его женщина должна непременно понести наказание, причем, самое что ни наесть жестокое, другая же просила одуматься и рассмотреть этот довольно сложный вопрос в более цивилизованной спокойной манере.

Так он и стоял потрясая грозным «орудием», не проводя мощный удар, но и не освобождая девушку от захвата. Наконец, Азмира, оказавшаяся в этой ситуации намного решительней, с непоколебимой уверенностью раскрыла свои прекрасные веки и, глядя супругу прямо в его ожесточенные очи, наполняясь безумной отвагой, спокойно произнесла:

– Ну, чего же ты ждешь, любимый Андрюша, давай бей – это ведь справедливо. Я тебя обманула и должна понести наказание. Только после этого знай: ты меня никогда уже не увидишь.

Мужчина, в ответ на это, смог лишь разжать кулак, но ладонь все равно пролетела в сторону лица милой девушки, залепив ей звонкую оглушительную пощечину. После этого Холод отпустил перепуганную до костного мозга супругу, сохранявшую однако стойкую безмятежность, и бросился на кухню, откуда послышался звон битой посуды, грохот падающих металлических мисок и других предметов кухонной утвари. Все это страшное лиходейство сопровождалось громкими криками:

– «Сука!» «Тварь!» Подлая «шлюха»!

Перемежаясь с предлогами и отвратительной «нецензурщиной», эти слова повторялись неоднократно, выражая истинное отношение обманутого мужчины. Помещение, где происходил этот необузданный выплеск эмоций, представляло по площади просторный квадрат, со стороной каждой стены до четырех метров. Из мебели там был установлен кухонный уголок, включавший в себя, кроме шкафов и ящиков, газовую плиту и раковину. Посередине находился обеденный стол, обставленный стульями на восемь персон. Именно там сейчас и находился Андрей, который метался в этом замкнутом небольшом пространстве, разбрасывая и ломая все, что попадалось ему на пути. Мебель – та, что была установлена в центре – была опрокинута в первую очередь. Потом полетели с плиты кастрюли, наполненные приготовленным ужином, а затем стали хлопать дверцы всех шкафчиков, возвещая, что происходит их полное опустошение. Через десять минут все стены на кухне были забрызганы остатками пищи, а кафельный пол был усыпан всевозможными крупами, железной посудой и стеклянными, вперемежку с фарфором, осколками.

Холод с тяжелым дыханием осматривал последствия своей неописуемой ярости, размышляя, куда еще можно выплеснуть не пришедшие в норму эмоции. Азмира, не смотря на данную ей от природы решительность, не торопилась рискнуть войти в помещения кухни, чтобы попасть под горячую руку разбушевавшегося супруга. Она присела опять на диван и спокойно ждала, когда у молодого мужчины закончится этот выплеск агрессии. Наконец, по прошествии двадцати минут он зашел в зальную комнату и, встав напротив сидевшей жена, грозно спросил:

– Ну, так может ты мне объяснишь, как получилось, что моя, вроде бы, девочка оказалась в итоге дочерью дяди.

– Все очень просто, Андрей (девушка не рискнула ему нагрубить), когда ты меня так бессовестно бросил, мне пришлось пройти через многие испытания, и одно из них было – любовь Владислава. Он показал мне тогда, что жизнь может быть совершенно другой. Естественно, после такого предательства, каким ты изволил меня «наградить», лишь за то, что я была с тобой совершенно честной, я была просто поражена его ко мне чувствами и сама невольно стала испытывать к нему нечто подобное.

– Все это понятно и не вызывает у меня никаких удивлений, – сдвинув к переносице брови, грозно промолвил супруг, – мне не ясно другое: как получилось, что ты являясь опытной уже проституткой смогла упустить такой важный аспект, как контрацепция?

– А чего же тут удивительного? – возразила Азмира, поднимаясь со своего места и вставая с горделивой осанкой напротив учинившего ей допрос грозного мужа, – Я была молода, была поражена тем вниманием, каким наделял меня тогда Владислав, и, соответственно, строила планы совместной с ним жизни, тем более что он сам подавал к тому большие надежды.

– Он что, предлагал тебе за него замуж? – интересовался Андрей, начинавший подозревать, что их брак это всего лишь ширма, необходимая девушке, чтобы вырваться их того ада, в котором она пребывала.

– Нет, – честно призналась красавица, – открыто он ничего такого не говорил, но я тогда полюбила его и не без оснований предположила, что если рожу от него ребенка, то, в этом случае, он меня точно не бросит.

– Что же тогда испортило твои планы? – невольно усмехнулся супруг, начиная уже обретать душевное равновесие, так как сил на эмоции у него просто не оставалось.

– Роковое стечение обстоятельств, – наполняя глазки слезами, но продолжая смотреть горделиво, отвечала прекрасная девушка, – как видно заведено в вашем семействе, он меня предал в тот самый момент, когда я собиралась ему только открыться. Я очень переживала из-за его пресквернейшего поступка и даже уже решилась сделать аборт, но тут появился ты и словно был послан небом, чтобы сохранить мою дочь. Я тебе очень в том благодарна, но если скажешь сейчас уйти, то сделаю это непременно и незамедлительно.

– Да, – согласился жестким тоном Андрей, – наверное, так будет вполне справедливо. Убирайся из моей жизни и больше не попадайся. В противном случае – я за себя не ручаюсь.

Обливаясь слезами, Азмира собрала в чемодан на колесиках необходимые ей на первое время вещи и безропотно покинула эту квартиру.

Глава XIV. Объясненья супругов

Владислав Александрович, в один миг ставший отцом прекраснейшей девочки, возвращался домой, терзаемый противоречивыми мыслями. С одной стороны, он был нескончаемо рад, что у него появился еще один такой чудесный ребенок, с другой же, переживал о ее здоровье, а с третьей, не знал, как об этом сказать своей милой супруге. Он прекрасно себе представлял, что та находится в курсе всех его любовных интрижек, происходящих – «на стороне», и относится к ним довольно терпимо, пока они не претят их семейному счастью, поэтому появление внебрачной дочери, вряд ли будет встречено с пониманием.

В таких размышлениях он проделал весь путь до своего дома, располагавшегося недалеко от деревни Кривцово на самом берегу реки «Уводь», окруженного лесистой посадкой. Его территория раскинулась на площади, превышающей пятьдесят соток, где имелись многочисленные фруктовые деревья и обихоженный сад с цветочными клумбами. С одной своей стороны она граничила с водной поверхностью, с трех остальных огораживалась фигурчатым железобетонным забором, достигающем в высоту до двух метров. От трассы к дому проходила асфальтированная дорога, по ширине своей могущая за единственный раз уместить не более одного автотранспорта. Она петляла среди высоких деревьев и упиралась в конце в левую часть ограды, примыкающей к самой реке. Сразу за стеной располагался крытый гараж, где оставлялись на стоянку четыре семейных автомобиля. Два принадлежали родителям, один уже совершеннолетнему сыну. Дочери исполнилось только шестнадцать и водительских прав она еще не имела. Ее возил в школу личный водитель.

Сам особняк был двухэтажный кирпичный продолговатый. Стоял на открытой местности в пяти метрах от водной поверхности на достаточном возвышении, исключающем попадание внутрь весеннего половодья. К воде спускалась бетонная лестница. При попадание внутрь этого большого коттеджа тут же располагался вместительный холл, украшенный разнообразной декоративной растительностью. К нему примыкал обеденный зал, помещения кухни, гардероб, кабинет хозяина, гостевая комната и небольшие каморки, где ютилась обслуга. Спальные комнаты членов семьи находились на втором этаже. Там же был сантехнический узел.

Вот в таком дивном особняке жил глава фирмы «РУССТРОЙ» Холод Владислав Александрович. Как только он переступил порог своего дома, то сразу же обнаружил, что дверь его рабочего помещения приоткрыта. Это могло означать только одно, что кто-то из членов семьи его там настойчиво дожидался. Поскольку сейчас было лето и посещать гардероб было не нужно, владелец особняка, одетый в темно-синий строгий костюм под белую рубашку с красивым в полоску дорогим галстуком, тут же прошел в свои домашние апартаменты.

Едва он вошел, навстречу ему поднялась восхитительная супруга, которая, как оказалось, была уже в курсе случившихся с ним сегодня событий. Это можно было предположить из прозвучавшего тут же вопроса:

– Здравствуй, любимый. У нас что, появился внебрачный ребенок? Я же тебе много раз говорила: «хочешь гулять – добро пожаловать, но не в ущерб остальным членам семейства».

Холод Карина Керимовна – немолодая уже женщина сорокадвухлетнего возраста, татарской национальности. По всему было видно, что глава этой яркой ячейки общества, являясь истинно русским мужчиной, предпочитал, тем не менее, представительниц противоположного пола, не являвшихся таковыми. Супруга была наполнена огромным высокомерием и какой-то даже надменной амбициозностью. Не смотря на то, что находилась она у себя дома, хозяйка была одета в красивое вечернее темное платье, украшенное металлического цвета блестками и в тон ему туфли на каблуке. Ее фигура отличалась неестественной возрасту стройностью, выставляя на показ сохранившиеся в своей привлекательной красоте первоначальные формы. Ее грудь выпирала, таз и талия выделялись изящными характерными линиями. Продолговатое лицо было просто прекрасно, хоть и не являло собой уже той непререкаемой свежести, какой обладало некогда в юности; чуть зауженные темно-карие глазки «светились» «живостью», твердым характером, умом и непреклонностью и были украшены густыми естественными ресницами, поверх которых на веках красовался не вызывающий макияж; прямой небольшой носик на конце имел еле заметное утолщение, придавая ему сходство с маленькой вишенкой; небольшие пухлые губки светились яркой красной помадой; средние ушки несколько отступали, скрываясь за длинными волнистыми черными волосами, сведенными на сторону длинной восхитительной челкой, закрывающей правый глаз. Весь вид этой немолодой уже женщины «дышал» уверенностью и полновластием.

Ее прямой вопрос, заданный без какого-либо стеснения, требовал такого же откровенного разъяснения. Неспешной походкой пройдя за свой стол, располагавшийся у окна, Владислав жестом руки предложил супруге сесть напротив него на установленном для этих целей мягком кресле, обитом дорогой прочной кожей. Как нетрудно догадаться с объяснениями он не спешил, обдумывая разумность своего поведения. Карина исполнила его бессловесное указание и, удобно устроившись, положив ногу на ногу и обхватив руками колено, принялась ждать, когда ей ответят. Затягивать дальше молчание было попросту неприлично, и хозяин, чтобы хоть что-то сказать, задал встречный вопрос:

– А, позволь спросить, дорогая супруга, откуда тебе все это известно? Ты что, следишь что ли за мной?

– Как же, дорогой, за тобой не следить, – с недружелюбной усмешкой заключила красивая женщина, – если твои, вроде, невинные шашни заканчиваются рожденьем ребенка, тем более, насколько мне стало известно, что появился он на свет не вчера. Мне непонятно только одно, как ты до сих пор умудрялся скрывать его ото всех, в том числе, от меня?

– На это я могу ответить откровенно и абсолютно бесхитростно, – промолвил хозяин этого дома, озаряясь виноватой улыбкой, – я сам не предполагал, что она существует и узнал об этом только сегодня, когда ей потребовалось оказать непременную срочную помощь.

– И в чем же она выражалась? – поинтересовалась Карина, которой нанятый ее сыскной человек доложил только то, что ее муж обзавелся внебрачным ребенком, не доложив, при этом, подробностей (он сам узнал это от своего приставленного за бизнесменом агента, не успевшего еще предоставить всех мельчайших подробностей, но, поскольку, такие дела не терпят никаких отлагательств, нанимательница тут же была поставлена в курс).

– Девочка попала в аварию, – продолжал, между тем, Холод, – и ей потребовалось срочное переливание крови. Группа матери не соответствует резусу-фактуру, поэтому пришлось обратиться ко мне. Надо было срочно спасать неповинного ни в чем крошечного ребенка и я, как сострадательный гражданин, сразу же согласился, но и – только: никаких обязательств по ее воспитанию я пока-что не принимал.

– Пока!? – ухватилась за это неосторожное слово супруга, вскидывая кверху великолепные брови и выпучивая прекраснейшие глаза, – То есть ты хочешь сказать, что это непременно случится?

– Здесь я ответить пока не готов, – пожал плечами мужчина, скривив в недоуменной мине лицо, – я сам еще нахожусь в неожиданном шоке и еще над этим не думал. Время покажет, а сейчас нужно только молиться, чтобы малышка осталась жива.

На этих слова высокомерная женщина встала и, гордо вскинув свою прекрасную голову, одновременно придавая фигуре аристократическую осанку, с неподражаемым видом полного отчуждения презрительно произнесла:

– В таком случае, пока ты не определился с этим ребенком, иди поживи отдельно, а чтобы тебе было не сильно сладко, поскольку все активы нашей компании записаны на меня, я намерена заморозить тебе все счета. Это понятно?

– Но почему так категорично? – удивился мужчина, первый раз получивший от жены такое непревзойденное по своей строгости наказание.

Он, не переставая, развлекался на стороне, но чтобы Карина оказалась столь непреклонна, такой прецедент раньше не проявлялся. Да, она его постоянно журила, но никогда еще не доходило у них до того, чтобы супруга указала мужу на дверь. Видимо он, действительно, появлением внебрачного маленького ребенка сильно задел ее благородные чувства. Про то, что она заморозит счета, женщина душой не кривила, поскольку весь бизнес, который у них имелся сейчас, был «сколочен» ее покойным родителем и перешел дочери по наследству. Владислав со своей предпринимательской хваткой только развивал его дальше, основным же акционером являлась его любимая женщина. Нетрудно догадаться, что находясь в этой жизни среди «акул» крупного бизнеса, он не упускал такую возможность из виду и успел создать себе тайное от жены состояние. Оно не было столь большим, как основное их дело, но на безбедную жизнь бы хватило. Поэтому, услышав такое невольное приказание, он нисколько не огорчился, а только ждал, когда жена разъяснит ему, чем этот раз отличается от предыдущих.

– Я не желаю жить на «пороховой бочке», – с достоинством разъяснила Карина, указав одновременно супругу на дверь, – одумаешься, придешь. Этой дочери в твоей жизни быть не должно.

Застегивая пиджак, поднимаясь со стула, Владислав Александрович направился к выходу из своего кабинета. В дверях он столкнулся со своим сыном, который возвращался с вечерней прогулки. Холод Кирилл был молодой человек двадцатитрехлетнего возраста. Он был еще не женат и жил в доме родителей. Высокий, статный с горделивой осанкой он являл собой воплощение обоих родителей. Высокомерие и предвзятость он взял от своей матери, а быстроту мысли и определенное добродушие от другого родителя. Внешне он был похож на отца. Атлетическая фигура, спортивной формы, была без каких-либо признаков полноты. Одетый в черную джинсовую рубашку и синие джинсы, под такого же цвета кроссовки, молодой человек смотрелся, как обычный парень его возраста, ничем не выделяясь из общей «толпы». Внешний вид его, однако, имел и ряд отличий. Разнясь с широкоскулым лицом Холода-старшего его облик был несколько худощав. Такое же вытянутое лицо с гладкой кожей было не словно отлито из бронзы, а имело более смуглый оттенок; голубые глаза были светлы и походили на бескрайнее небо; прямой небольшой нос имел небольшую горбинку; средние ушки в точности, как у матери, чуть отстояли в разные стороны, не создавая, при том, признаков лопоухости; волосы, перемежаясь от обоих родителей, имели светло-русый окрас и были уложены аккуратной короткой прической, сведенной с права на лево.

В воздухе кабинета словно витала некая напряженность, что не ускользнуло от внимания сына.

– Что у вас тут происходит? – спросил он, обращаясь к обоим присутствующим.

– Пусть папа попробует объяснить, – сразу же заключила Карина.

– Я пока поживу в другом месте, – разъяснил Владислав, продвигаясь на выход, – мы с мамой не нашли понимания в одном серьезном вопросе, а подобное разногласие не позволяет нам оставаться с ней под одной крышей. Что это такое – это наше сугубо интимное дело. Надеюсь, ты меня понимаешь?

Парень удивленной миной посмотрел в сторону второго родителя, и та, удовлетворившись таким объяснением, сложила на груди свои руки и в подтверждение сделала молчаливый знак головой. Отец не стал больше задерживаться и направился уверенной походкой на выход. Подниматься наверх и прощаться с несовершеннолетней Дамирой (его дочь от Карины) он посчитал в данному случае нецелесообразным, переживая за ее еще детскую психику. Он сел в свой внедорожник и тут же направился в трехкомнатную квартиру, приобретенную им тайком от супруги.

Когда он ушел, сын, оставшись наедине со своей матерью, все-таки, не желая оставаться в полном неведении, вкрадчивым голосом произнес:

– Так может, мама, ты мне все-таки скажешь, что у вас здесь приключилось? Почему ты выгнала папу?

Мысль о том, что родитель мог покинуть дом по какой-то своей личной прихоти, молодому человеку не могла прийти даже в голову. Он прекрасно знал, как тот дорожит их общественным положением и общим благом семьи, и был абсолютно уверен, что подобное мнение его уж точно не посетит.

– Ты уже взрослый, сынок, и должен меня понимать. Я давно терплю его пристрастие к молоденьким девушкам и относилась к этому достаточно снисходительно, пока он не дошел до того, что разрешил одной из них родить себе дочку.

– Как? – удивленно воскликнул молодой человек, – Значит у меня есть другая сестра, кроме нашей Дамиры?

– И этот туда же, – с недовольным видом воскликнула женщина, – я ему говорю, что отец нас опозорил, ведь если тайные связи утаить еще можно, то внебрачного ребенка точно не скроешь. Ты только представь себе, как я буду выглядеть в глазах всех своих приличных знакомых.

– Извини, мама, – спохватившись, промолвил Кирилл, отводя в сторону взгляд, в котором играли хитрые «искры», – я не подумал. Что же нам теперь делать?

– Ничего мы теперь сделать не сможем, – с сожалением заключила хозяйка этого дома, – главное, чтобы отец не признавал эту девочку, тогда неприятной огласки избежать еще будет возможно, но он видишь: пока еще не решил, что будет делать, а почему-то вдруг вспомнил, что у него есть какая-то человечная совесть. Когда он бегал от верной супруги по «бабам», ничего такого он не испытывал.

На этом беседа вынужденно закончилась, так-как в помещение кабинета вошла с озабоченным видом Дамира. Молодая шестнадцатилетняя юная девушка – она очень походила на мать. Ее фигура обладала девичьей стройностью, выставляя напоказ назревавшие по своей привлекательной красоте еще детские формы. Ее бюст наливался, как спелые яблоки, переходя в изящные линии нижней части великолепного тела. Округлое лицо было поистине юно и выделялось естественной красотой безо всякой косметики; большие темно-карие глазки «светились» озорной «живостью», тягой к практическим знаниям, большой любознательностью и поистине сказочной добротой и были украшены густыми естественными ресницами; прямой небольшой носик на конце был несколько вдернут, образуя маленькую курносость; неширокие пухлые губки выделялись коралловым цветом; небольшие ушки были плотно прижаты; длинные волнистые черные волосы, были собраны сзади и крепились шикарной заколкой, спускаясь спереди восхитительной челкой, доходящей до правого глаза.

– Кто-нибудь скажет, где находится папа? – спросила она у присутствующих, видя их недовольные мины.

– Он нас предал и больше здесь не живет, – не церемонясь, разъяснила строгая женщина, вызвав у дочери лихорадочный приступ истерики.

Глава XV. Давняя дружба

В то же самое время Азмира покидала родные пенаты, вывозя из квартиры нехитрый скарб на колесиках. Податься ей, в этом случае, было бы некуда, так как ее папа, все последнее время квартировавший в гараже у «Кости-киллера», после смерти Аристарховой Елизаветы Ивановны, по сговору с ее ближайшими родственниками продали их коммунальную комнату вместе со всею квартирой. Таким образом, бедная девушка осталась без какого-либо собственного жилья. Оказавшись на ночной улице, она уже через десять минут стала ощущать полную незащищенность, не зная куда ей податься. За время семейной жизни, она совершенно растеряла близких подруг и, оказавшись в безвыходной жизненной ситуации, не знала к кому обратиться за помощью.

Внезапно, в ее памяти всплыла небезызвестная Анжелика. «Где-то она сейчас? – подумала девушка, потерявшая ту из виду, как только распрощалась со своей «грязной» работой, – Захочет ли со мной говорить? Ведь я с тех пор ей даже ни разу не позвонила». Делать нечего: к отцу с его крутыми бандитами ей обращаться никоим образом не хотелось, тем более приводить туда малолетнюю дочку, ведь то, что ее выпишут из больницы, она ни секунды не сомневалась, поэтому она отправилась попытать счастья к давней подруге.

Она жила в частном собственном доме, разделенном на две половины, расположенном на Семнадцатой линии. Где она жила раньше, Азмира отчетливо помнила, так как им периодически приходилось бывать друг у друга. От ее нового места жительства, расположенного чуть-ли не в центре города, до того адреса было далековато, но на такие случаи существовали такси. Вызвав по телефону машину, девушка назвала адрес, и была доставлена к самому дому. Он был огорожен дощатым невысоким слегка покосившимся деревянным забором.

– Подождите меня, я может быть здесь не останусь, – сказала девушка невысокого роста таксисту, управлявшему желтым автомобилем, – есть вероятность, что дома никого не окажется.

Она опечаленно улыбнулась, понимая, что прервала связь с бывшей подругой до такой неприличной степени, что даже не сохранила номер ее телефона, полностью «вычеркнув» из своей новой жизни. Калитка, сведенная по центру на конус, как и шестью годами ранее, была заперта изнутри на небольшой шпингалет. Обрадовавшись такому открытию, ведь это неизменное обстоятельство сулило то, что и сами хозяева в доме не изменились, Азмира уверенно толкнула прочную дверь и очутилась на территории придомового участка. Размашистым шагом она направилась к двери, располагавшейся в шести метрах от ограждения.

Не успела девушка пройти и три шага, как внезапно заметила, что с задней части этого дома на нее движется какая-то тень, очень напоминавшая ночное чудовище. Невольно вздрогнув, девушка замерла, не в силах двинуться с места. Ей бы бежать быстро назад и прятаться с той стороны забора, но чувство неведомого до сих пор ужаса надежно сковало ее девичье хрупкое тело, не позволяя мозгу управлять его мышцами. Она уже слышала злобное сопение огромного зверя и понимала, что к ней на всей скорости своих жилистых лап несется огромного роста собака. Такой поворот для перетрусившей девушки был в высшей степени непредвиденным, поскольку она отчетливо знала, что ее подруга не испытывает никой тяги к домашним животным. Очевидно, за столь долгое время в ее жизни многое поменялось. Ожидая непременного нападения, она зажмурила свои прекрасные глазки, вмиг наполняя их солоноватою влагою.

Чудовище вот-вот уже готово было прыгнуть на жертву, но тут отворилась входная дверь и знакомый мужской грубый голос, грозно воскликнул:

– «Ридик», ну-ка назад! Быстро на место!

Услышав своим чутким ухом, привыкшим улавливать малейшие шорохи, как скрипнула несмазанная калитка, на улицу вышел огромный мужчина. Никогда еще вид и голос «Слона» не вызывал у девушки такой неописуемой радости. Она готова была обхватить его бычью шеи и нескончаемо покрывать поцелуями. Не дав Азмире насладиться нахлынувшим восхищеньем от неожиданного спасенья, Алексей, употребляя нецензурную брань, бесцеремонно спросил: