Текст книги "Не по совести"

Автор книги: Василий Боярков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Мира (так ее звали друзья и знакомые), привет – это я.

– Кто такой – я? – недовольно «бросила» она в свой мобильник.

– Холод Андрей, – немного смутившись от тона своей собеседницы, промолвил звонивший, – помнишь такого?

– Чего тебе надо? – не меняя своих интонаций, грубила Азмира, – Я сейчас занята.

– Ты обещала, что позволишь пригласить тебя в ресторан, – настойчиво продолжал юный влюбленный.

– Что-то я такого не помню, – усмехнулась молодая путана и тут же, почувствовав, что это именно то, о чем она беспрестанно мечтала, ухватилась за эту возможность, как рыбак подсекает пойманную им только-что рыбу, – хотя ладно, давай приглашай.

В тот день они сговорились на встречу и с тех пор между ними установилась прочная платоническая любовная связь, в которой девушка не спешила переходить к более близкому отношению. Она не торопилась посвящать дорогого возлюбленного в теневую сторону своей жизни и раскрывать перед ним сразу все свои «карты», интуитивно понимая, что «рыба» еще не до конца заглотила «крючок».

С тех самых пор, появляясь в Иваново, Андрей сразу же назначал свиданье любимой им девушке и вел ее в полюбившийся им ресторан с красивым названием: «Чайхана», располагавшийся на площади Пушкина.

Вот и сейчас Тагиева согласилась на встречу, обозначив время в девятнадцать часов на их старом месте. Поэтому она и спешила, ведь ей, поскольку она приняла уже ванну после последнего в этот вечер клиента, нужно было нанести скромный не вызывающий макияж и нарядиться соответственно случая. Заскочив по пути в магазин, чтобы купить родителю водки, Тагиева забежала в квартиру, где, одарив «любимого» папочку, проследовала в свой будуар и принялась там активно изменять свою внешность.

Она слегка подвела тушью ресницы, нанесла на веки легкие тени, «набросала» на щеки пудры, после чего облачилась в красивое чуть выше колен укороченное темно-синее платье, сплошь покрытое яркими блестками. Она купила его, на днях, специально для этого случая, и еще ни разу до этого времени не надевала. Оно так было ей к лицу, что Азмира непременно намеревалась сразить своим видом и так бывшего в ее полной власти возлюбленного. Поскольку, был уже июнь месяц, колготок она одевать не стала, облачив и без того прекрасные ноги в остроносые черные туфли на завышенном каблуке. Ее нынешний туалет заканчивался, в тон обуви, дамской сумочкой.

Когда она выходила из отгороженной от основных помещений каморки, ее отец уже «принял на грудь» не меньше четверки и чувствовал себя превосходно, наслаждаясь, как он считал, вполне удавшейся жизнью.

– Куда расфуфырилась, «шлюха»? – не смог он сдержать замечания, поразившись красотой своей дочери, – Опять пошла позорить родителя?

– Позорить!? – с негодованием воскликнула девушка, никак не желающая привыкнуть к такому хамскому обращению, – А, где Вы, папенька, были, когда мне в пятнадцать лет пришлось идти на панель? Водочку кушали? Вот так и кушайте, а то договоритесь и больше ее не увидите. Обижусь – уйду, тогда поглядите: самому придется идти зарабатывать.

Так сложилось, что девушка обращалась к отцу на «Вы» не потому, что его уважала, а, напротив, хотела так показать до какой степени тот ей безразличен. Мужчину сначала такое отношение к нему раздражало, но потом совершенно утратив чувство хоть какого-то там достоинства, он стал воспринимать это абсолютно естественно.

Азмира, еще раз одарив родителя взглядом, полным презрения, недовольно фыркнула и, словно легкий ветерок, выпорхнула на улицу. На дворе было еще светло, одета она была довольно прилично, поэтому такси вызывать не стала, а отправилась на площадь Пушкина на маршрутке. Как и положено девушке, она опоздала на пятнадцать минут.

Ее преданный кавалер уже находился на месте, где в томном ожидании ерзал на стуле. Он собирался в этот день сказать своей девушке нечто самое важное, поэтому никак не мог собраться с мыслями с чего же стоит начать этот, как он считал, судьбоносный для него разговор. Что же такое могло так тяготить душу этого юного еще человека? Подходил к концу первый семестр первого курса его обучения. Готовясь к экзаменам, он имел свободное время и имел возможность покидать учебное заведение. Эту небольшую отсрочку парень решил использовать для того, чтобы съездить в родное Иваново, где собирался сделать Тагиевой предложение выйти за него замуж. Для этой цели он, тайком от родителей, долго экономил выдаваемые ему капиталы и смог приобрести для любимой дорогое кольцо, пусть и с небольшим, но очень красивым бриллиантом. Именно его он собирался преподнести сегодня милой Азмире, вместе со своей рукой и, конечно же, сердцем. Вот такое серьезное обстоятельство и явилось причиной его крайнего возбуждения.

Когда прекраснейшая из всех молодых девушек легкой походкой вошла в помещение ресторана, «плывя» по паркету грациозно, словно бы лебедь по играющей глади спокойного озера, ей сразу же бросилось в глаза не обычное для нее состояние любимого человека. Нежно поцеловав его в щеку (дальше у них пока дело не заходило), она уселась на удобном стуле прямо напротив своего ухажера. Глядя на то, как его лицо меняется в красках, становясь – то бледным, то красным, а то бело-красным одновременно – она, изобразив крайнюю заинтересованность, уставилась юноше прямо в глаза, желая поскорее узнать, что явилось поводом такого его необычного, для нее, поведения. «Поедая» кавалера вопросительным взглядом, Тагиева его только больше смущала, заставив отвести в сторону взволнованный взгляд.

– У нас что-то случилось? – не желая оставаться больше в неведении, настойчивым тоном спросила Азмира, – Что, Андрюша, тебя беспокоит? Расскажи, я послушаю, и если это в моих, скажем, силах, то обязательно помогу.

Холод от этих слов засмущался еще только больше. Его карман жгла небольшая малиновая коробочка, в которой находился бриллиант, с помощью которого этот застенчивый парень собирался добиться согласия на совместную жизнь от этой уверенной в себе восхитительной девушки. Однако, его горло, словно сковало каким-то спазмом, и юный влюбленный никак не мог выдавить из себя те самые несколько слов, которыми принято решать судьбу двух влюбленных друг в друга людей. Видя его нерешительность, совершенно не закомплексованная молодая особа, решила помощь своему намного более порядочному кавалеру.

– Ты собираешься поведать мне что-то важное? – «прожигая» юношу взглядом, беззастенчиво спросила девица легкого поведения, – Это как-то касается наших с тобой отношений?

– Определенно, – скрипящим срывающимся голосом отвечал юный парень, – от того, что я собираюсь сказать действительно зависит дальнейшая жизнь, как моя, так, в том числе, и твоя.

– Интересно, что бы это могло быть такое? – состроив кокетливо прекрасные глазки, подталкивала Азмира нерешительного возлюбленного к отважному шагу, – Я прямо истомилась вся в ожидании?

Не имея еще подобного опыта, парень не знал с чего следует начинать такие признания, боясь сказать или сделать что-то такое, от чего ему непременно ответят отказом. Не следует думать, что он не репетировал этот самый момент, многократно проговаривая перед зеркалом в ванной: как он смело будет вести себя в этой важной для себя ситуации; как уверенно будет признавать в любви и произносить ту самую фразу, после которой в романах все девушки непременно бросаются в объятья любимых ими мужчин; как будет, привстав на колено левой ноги, протягивать ей небольшой сувенир, приоткрывая одновременно его красивую крышку; как покажет ей дорогое кольцо, хранящееся внутри; как «загорятся» ее глаза от долгожданного наполнившего ей душу огромного счастья. Все это он отчетливо видел, но только в своих наполнявших взволнованный разум фантазиях. На деле же он никак не мог собрать воедино «разбежавшиеся» в лихорадочной спешке мысли и не мог подобрать тех самых несколько слов, после которых уже ничто не сможет разлучить его с прекраснейшей на всем белом свете возлюбленной.

От тягостных размышлений его оторвал подошедший официант, который заученной фразой поинтересовался о готовности посетителей сделать заказ. Это явилась небольшой передышкой в том безумном волнении, охватившим взбудораженный мозг этого «чистого» «невинного» еще юноши.

Десять минут потребовалось на то, чтобы удержать возле себя работника пищепрома, но, наконец, все блюда были заказаны и задерживать постороннего возле себя и дальше было бы глупо и просто смешно. Азмира, не переставая, все это время, «сверлить» собеседника взглядом, решила сама предоставить ему передышку, чтобы дать возможность собрать воедино свои мысли и заручиться в непринужденном общении хоть какой-то маломальской решимостью. Поэтому она, резко поменяв выражение своего распрекрасного личика на веселое беззастенчивое, мастерски увела разговор на отвлеченную тему.

– Если еще не «созрел», то не надо, – сказала она, кокетливо хлопая глазками, – скажешь потом. Ты надолго приехал?

– Нет, – ответил Андрей, вздохнув от радости от того, что получил передышку, – на пару дней и обратно в Нижегородскую академию. Экзамены нужно сдавать.

– Экзамены – дело хорошее, – начиная уплетать принесенные яства, с восторгом заметила красивая девушка, – ты парень умный, сдашь обязательно, а там, глядишь, не заметишь, как лейтенанта получишь.

Далее беседа перешла в непринужденное русло и текла в таком тоне до самого окончания приятного вечера. Лишь только был съеден десерт, молодой человек, разгоряченный легким алкогольным напитком, употребленным ими во время совместного ужина, наконец-то, достаточно осмелев, уверенным движением достав из кармана красивую малиновую коробочку, по верху украшенную блестящим орнаментом, встал перед девушкой на колено и протянул ей это доказательство своей безграничной влюбленности.

– Прошу тебя, Мира, – молвил он срывавшимся от волнения голосом, – стань моей любимой женой.

Девушка от такого долгожданного ею поступка не нашла ничего лучше, как, не удержавшись, разразиться рыданьями и, обливаясь слезами, не принимая дорогого сердцу подарка, тут же призналась в ужаснейшей правде:

– Ты ничего про меня не знаешь! Я «работаю» проституткой!

Глава V. Жуткое положение

Что же, тем временем, происходило в месте, где находилась теперь ее «сменщица» по их совместному опасному бизнесу? Как уже было сказано, «Слон» понес лишенную чувств проститутку в помещение отстоящего одиноко сарая, его же подельник остался ждать приближающегося к ним пожилого охранника, дежурившего в питомнике.

Мужчина пятидесятичетырехлетнего возраста – он являлся отставным милицейским сотрудником и, чтобы не сидеть в бездействии дома, устроился работать на этот охраняемый ЧОП-ом объект. Отдав служению государству лучшие годы жизни, он, находясь в постоянных лишениях, волнениях и, подвергаясь неимоверным по своей природе нагрузкам, оставил на охране правопорядка большую часть своего здоровья, заработав многие хронические недуги. Об этом свидетельствовал его худощавый высокий рост, выдающий человека с явным заболеванием желудочно-кишечного тракта; осунувшееся испещренное морщинами вытянутой формы лицо также не умаляло этого впечатления; «потухшие» «безжизненные» серо-голубые глаза, лишний раз, были тому подтверждением. Одежда мужчины состояла из камуфлированной военной формы, окрашенной цветом «хаки».

Так получилось, что в тот день он заступил на смену один и в ближайшем окружении не имел ни одного человека. Около часа ночи, совершая обход вверенной ему территории, он увидел, как мимо питомника проезжает подозрительная машина, освещая ярким светом окрестность. Почему напросился ему такой вывод? Потому, что в том направлении и днем-то мало кто ездит, но чтобы ночью – такое ему встречалось впервые. Верный сложившейся многолетней привычке бывший служитель закона направился посмотреть, что послужило причиной необычной активности возле всегда спокойного до этих событий питомника. Не зная еще, представляет ли это явление хоть-какую опасность, мужчина не стал никому докладывать о столь странных передвижениях, решив действовать исключительно – на свой страх и риск. Услышав призывы о помощи, произносимые явно девичьим голосом, он совершенно не зная, что может его ожидать, однако, не позабыв извлечь травматическое оружие, ускоренным шагом двинулся в направлении раздававшихся криков.

Именно свет от его фонаря и привлек пристальное внимание Константина. Он был начинающим бандитом и еще не успел обзавестись никаким огнестрельным вооружением кроме-как острозаточенного ножа. Он привык во всех случаях полагаться на ту безграничную ярость, какая всегда охватывала его в моменты экстренных непредвиденных ситуаций и помогавшая ему внушать недругам страх и даже какой-то сверхъестественный ужас, так как гнев, излучаемый им в эти минуты, был просто ужасен. Вот и сейчас, скрестив на груди руки, он ждал когда к нему приблизится тот человек, что решил расстроить их планы.

Свет фонаря неминуемо приближался и, наконец, сквозь него стал вырисовываться силуэт худого мужчины.

– Тебе чего надо!? – упреждающе крикнул Беркутов, добавив своему голосу металлических ноток, – Мотай на «хер» отсюда, не создавай себе лишних проблем!

Однако, не смотря на это однозначное изречение пожилой уже человек продолжал осторожным шагом сближаться. Когда между оппонентами оставалось не более полутора метров, он наставил свой пистолет на молодого «отмороженного» преступника и уверенным голосом произнес:

– Вы кто такие и чего здесь творите? Я слышал жалобный голос кричащей о помощи женщины.

– Убери свою «пушку», – злобно ответил бандит, смачно сплюнув в сторону отважного собеседника, – я тебя не боюсь. Ты сам, кто такой, что набрался наглости со мною связаться?

– Я охранник с питомника декоративных растений, – безбоязненно отвечал бывший служитель порядка, – Арсентьев Сергей Сергеевич, и еще раз требую, чтобы Вы назвали себя и разъяснили, что здесь сейчас происходит.

– Тебе это, «пень старый», лучше не знать, – продолжал молодой «беспредельщик» вести себя вызывающе, – будешь целее. Я, «Костя-киллер», и этим, надеюсь, все сказано. «Вали», давай, по-хорошему, а то, неровно, выйдет мой большой друг и тогда, увидев тебя с «беспантовой» игрушкой в руке, очень обидится, и, уж в дальнейшем, я за него ручаться не буду.

– Я буду звонить в милицию, – грозно сказал охранник и, в подтверждение своих слов, достал из кармана мобильник и стал тыкать на нем необходимые кнопки.

В этот момент из сарая вышел огромный детина и, придав своему лицу выражение рассвирепевшего зверя, бросился на худого мужчину с явным намереньем сделать ему достаточно больно. Видя приближающуюся к себе махину, Арсентьев, когда между ними было еще метра четыре, принялся стрелять из своего травматического оружия, каждый раз попадая по движущейся в его сторону объемной «мишени». Промазать в данном случае было бы попросту невозможно: настолько велик был противник и близко до него расстояние. Однако, разъяренный Михайлов словно не чувствовал боли от попадающих в него резиновых пулек и продолжал уверенно приближаться.

Как только он достиг причинявшего ему страдания неприятеля, то, в ту же секунду, размахнувшись своей сжатой в кулак неимоверно сильной рукой, напоминающий большую кувалду, помогая всем корпусом, резко ударил обидчика по лицу.

– Только не сильно! – успел лишь воскликнуть громким голосом Константин, но было уже достаточно поздно: сокрушительный тумак достиг выбранной цели.

Воздействие было настолько мощным, что бывший служитель закона непроизвольно хрюкнув, завалился на спину и тут же лишился чувств, оставаясь без признаков жизни. «Слон» же, не успев еще отойти от «принятых» им на тело, как минимум, четырех болезненных попаданий, для большей убедительности пнул лежащего без движений охранника по его небольшой голове мощной ногой, обутой в жесткий армейский ботинок. В этот момент к нему подскочил «Костя-киллер» и, оттолкнув товарища в сторону, крикнул:

– Ты убьешь его! Хватит!

Но большому преступнику было этого мало: он никак не мог простить даже уже бесчувственному противнику того наглого нападения, которому он бесцеремонно подвергся. Не смотря на настойчивый тон своего предводителя, Михайлов еще несколько раз порывался прорваться к телу Арсентьева, чтобы продолжить жестоко его избивать, перебегая из стороны в сторону и, видя на своем пути возникающего внезапно товарища, изменял направление, пытаясь обойти с другой стороны.

Еще минут пять ему потребовалось, чтобы окончательно избавиться от душивших его негативных эмоций. Все-таки, как говорят, время лечит, и он, восстановив потихоньку дыхание, наконец-то, остановился, продолжая, при том, энергично водить желваками.

– Старый «ублюдок». Он, что не знает, что стрелять из «травмата» в живого – значит делать ему очень больно. Он что про это не знал?

Зная о недалеком уме своего компаньона, Беркутов не придал его словам никакого значения, а стал осматривать лежащего на земле человека. Тот совершенно не подавал признаков жизни. Приложив, как он знал это из фильмов, два пальца на шею к сонной артерии и ничего там не почувствовав, предательски усмехнувшись, с выразительной печалью в своем голосе начинающий бандит произнес:

– Ну, ты даешь, «Слоняра», по ходу, ты его все же убил. Говорил же я ему: «Будешь тише, будешь дольше» – не поверил, и что из всего этого вышло? Теперь вот лежит, как «рыба об лед». Не даром меня зовут «Костя-киллер».

– Но ведь вроде я его это…, – попытался возразить огромный детина, недоверчиво посматривая на своего «командира».

– Вот именно, – жестко «отрезал» беспечный преступник, привставая от мертвого тела. – Чего будем делать с убитым? Как и обычно, окажем последние почести и где-нибудь похороним?

– Не знаю, – ответил Михайлов, пожимая своими плечами, – можно оставить и здесь. Чего зря с ним таскаться?

– Я так и думал, что ничего более умного ты на предложишь, – плюнув с недовольством на лицо мертвого человека, произнес безжалостный Беркутов, – бери его за руки и помогай нести до машины.

Повторять в этом случае не пришлось: огромного роста бандит приподнял труп за указанную ему часть тела и, дождавшись, когда товарищ схватится за ноги, направился в сторону стоящего неподалеку автомобиля. Константин умышлено выбрал себе эту часть тела, так как нести за нее было намного легче, чем поддерживать тело за плечи. Пройдя те пять метров, что отделяли их от багажника, они открыли крышку захваченного чуть ранее, хоть и изрядно потрепанного, но все же еще приличного транспорта российской модели, носящей название: «Волга», и забросили туда безвременно ушедшего из жизни Арсентьева.

– Смотри-ка и сетка-рабица есть, – машинально сказал более разумный преступник, сразу предположив, что будет с ее помощью делать, – как знал проклятый «водила», что она пригодиться, – и беззастенчиво рассмеялся пришедшей в голову мысли.

Закончив с погрузкой безжизненного тела бывшего правоохранительного сотрудника, оба товарища облегченно вздохнули от осознания того, что им уже, наконец, предоставлялась возможность заняться тем делом, ради которого, собственно, все это и было затеяно. Они проследовали в сарай, где прижавшись к стене сидела уже пришедшая в себя девушка, а в полуметре от нее лежал бесчувственный водитель такси. Его пришлось оглушить чуть сильнее, чтобы избежать с его стороны ненужных телодвижений и, очевидно, не обошлось без черепно-мозговой внутренней травмы.

Костя, «зажигая» безжалостным гневом глаза, присел на корточки перед пленной жрицей-любви и, глядя ей прямо в глаза, настойчиво произнес:

– Ты ведь не будешь кричать и брыкаться?

Красивая проститутка была крепко связана липкой клеящей лентой непрозрачного серебристого цвета, с помощью которой также был заклеен ее миленький и несколько больше, чем нужно, разговорчивый ротик. Трясясь от страха и непроизвольно обливаясь слезами, она помотала головой, отчетливо давая понять, что впредь будет гораздо покладистей. Не без причинения боли резким движением сорвав «скотч» с ее пухленьких губок, молодой «беспредельщик» предоставил ей слово. Девушка скосила глаза на лежавшее рядом тело и дрожащим от волнения голосом вопрошала:

– Что вы с ним сделали?

Перехватив ее взгляд и, определенно поняв, что она имеет в виду, опасаясь такой же нелепой участи для себя, Беркутов обернулся к стоящему сзади верзиле и, сделав удивленным лицо, с интересом спросил:

– Ты чего, «Слон», с ним сделал?

– Ничего серьезного, – равнодушно отвечал огромный преступник, – он еще дышит.

– Видишь, – придавая лицу любезное выражение, продолжал Константин, – он пока дышит. А ты, как? Присоединиться к нему не желаешь?

– Нет, – откровенно отвечала молодая путана, – что вы хотите?

– Леха, объясни девушке, что нам нужно, – сказал предводитель, вставая и отстраняясь чуть в сторону, – только гляди не переусердствуй. Нам на сегодня покойников уже, кажется, хватит.

Девушка слышала на улице пистолетные выстрелы, громкие крики и последующий шум жестокой борьбы и, видя перед собой живыми обоих преступников, отчетливо поняла, что сейчас имелось в виду, отчего испугалась еще только сильнее. Она даже не заметила, как непроизвольно описалась. Михайлов же, заменив своего предводителя перед жрицей-любви, одной огромной рукой ухватил ее за тонкую шею и легко приподнял над землей, после чего громко рыкнув, обдавая жертву вонючим дыханием и забрызгивая слюнями, ожесточенным голосом прокричал:

– Будешь работать на нас!!!

– Тише ты, «Слон», – осадил товарища Беркутов, обратив внимание, как стали намокать сетчатые колготки Гордеевой, что было заметно даже в предрассветном небольшом полумраке, – гляди, она даже обоссалась. Как бы «кони не двинула»?

От последних слов здоровенный детина презрительно сморщил лицо и бросил девушку оземь, от чего та больно ударилась и застонала. Но преступникам были безразличны все те страдания, что испытала по их вине Анжелика. Чтобы продолжать «ломать» не помнящую себя от охватившего ее страха презренную проститутку, к ней приблизился Константин и, пренебрежительно ухватив за роскошные волосы, приподнял верхнюю часть ее туловища от земли и переместил обратно к стене, прислонив ее спиной так, чтобы та оставалась сидеть.

– Все ли ты поняла, милая девушка? – наполнив свой голос выразительным сладострастием, снова завел прерванную недавно беседу беспощадный бандит, – Что тебе еще объяснить?

– Что я должна буду делать? – потерянным голосом вопрошала молодая путана, – Я согласна на все.

– Хм, – скривив уголки губ направлением вниз, с недоверием молвил бандит, – Это точно?

– Абсолютно, – беспомощно закивала своей головой напуганная до ужаса Анжелика.

– Вот это вполне деловой разговор, – почувствовав, что девушка обратного «хода» уже не даст, начал свой инструктаж безжалостный «отморозок», – тогда ты пообщаешься со своими тремя остальными подругами и попытаешься их убедить, что с вашей «точки», каждый текущий месяц, в наш карман должно «прилетать» не менее тысячи «баксов» – больше можно, меньше нельзя, – тут засмеялся Михайлов этой показавшейся ему смешной шутки, но осаженный гневным взглядом своего предводителя, резко повернувшего в его сторону голову, тут же замолчал и прикрыл рот огромной ладонью, Беркутов, между тем, продолжал, – если кто-то по какой-то причине не захочет тебя поддержать, то им доходчиво объясни, что они удостоятся чести познакомиться со «Слоном», с которым уже довелось иметь дело лично тебе.

Здесь говоривший взял короткую паузу, чтобы убедиться, что его слова поняты правильно. Он внимательно осмотрел внимающую ему с невероятным ужасом девушку и, удовлетворившись ее испуганным видом, продолжил свои наставления:

– Также им разъясни, что я не потерплю никаких закулисных инсинуацией и, если кому-то взбредет в голову мысль потравить нас милицией, тьфу, прости меня Господи, уже, наверно, полицией, то гнев меня и моего огромного друга будет столь беспощаден, что того человека будут собирать кусками по всей нашей немаленькой области. Все ли тебе понятно, мерзкая «шлюха»?

До этого разговаривая очень любезным тоном, последнюю фразу Константин произнес с такой безграничной отчаянной ненавистью, что невольно заставил затрястись перепуганную девушку еще гораздо сильнее.

– Да, – подтвердила она дрожащим от страха голосом, готовая вот-вот остаться без чувств.

– Раз всем все становится ясно, – добавил он, обращаясь к товарищу, – тогда, «Слон», сломай ей несколько ребер, только, гляди, верзила, не вздумай перестараться: она еще нужна нам живая, а то сам отправишься вместо нее на панель.

Девушка закрыла глаза от вида продвигавшейся к ней махины и от первого же удара лишилась сознанья.

Глава VI. Знакомство с родителями

– Как проститутка? – воскликнул Холод, широко раскрыв от удивленья глаза и привставая с колена, – И, давно?

Этот вопрос вырвался у него невольно громко и сидевшие рядом посетители ресторана невольно оглянулись в их сторону и презрительно зашушукались. Азмира, давно смирившаяся с подобным к ней отношением, совершенно ни на кого не обращая внимания и ничуть не смутившись, сказала, зажигая глаза притягательной нежностью:

– А разве это что-то меняет? Ведь, я думаю, если человек любит по-настоящему, то какая ему, на «хер» разница, кем являлась его супруга до свадьбы, которой пришлось заниматься этим с пятнадцати лет, чтобы прокормить себя и своих непутевых родителей. Разве не все ли это равно любящему ее человеку.

– Да. Но проститутка? – печально сел влюбленный на свое место, продолжая вертеть в руке бесценный подарок, – мои родители этого не поймут, они у меня из самых что ни наесть благородных кровей.

– Я так и знала всегда, что ты родительский никчемный сыночек, и у тебя совершенно нет своего мнения. И зачем только я связалась с тобой? – Тагиева встала резко из-за стола, собираясь покинуть здание ресторана, – Ты меня подвезешь? Теперь нет смысла скрывать в каких трущобах я проживаю.

Действительно, до этого случая Азмира всегда находила предлоги, чтобы ее кавалер, имеющий свою автомашину, как нетрудно предположить, хорошей иностранной модели под маркой «Тойота», никогда ее не сопровождал до ее обшарпанного полусгнившего дома, предпочитая ходить либо пешком – если было не так поздно, либо же вызывая такси – если начинала властвовать темнота. Андрей же, ослепленный безграничной любовью, полностью доверял своей милой возлюбленной и даже не удосужился разузнать, чем живет его девушка, мысленно себя убеждая: «Раз она так поступает – значит так надо».

Тагиева постояла, не двигаясь с места, двадцать секунд, но видя, что ее ухажер ошарашен услышанной вестью и никак не может оправиться от охватившего его шока, презрительно усмехнулась, приподняв чуть кверху правый край губ, и уверенной гордой походкой направилась к выходу. Она была уже у самой двери, когда Холод наконец вспомнил, что он, кроме всего прочего, и галантный молодой человек, поэтому бросив на стол оплату за ужин, содержащей хорошие чаевые, бросился догонять прекрасную девушку.

Так получилось, что из здания они выходили вместе и в этот самый момент столкнулись с родителями Андрея, которые, также, решили провести этот вечере в этом же самом заведении «пищепрома», оказавшись там, как бы, случайно. Однако, на самом деле это было не так.

Отец молодого курсанта был полковником полиции УМВД России по Ивановской области и занимал там один из весомых руководящих постов. Это был человек властный, облеченный огромным авторитетом. Холод Вячеслав Александрович давно уже перешагнул сорокапятилетнюю возрастную отметку и уверенно стремился к сорока семи годам от роду. Статный мужчина – при своем высоком росте – он имел атлетическую фигуру без видимых признаков полноты. Одетый в дорогой светло-серый костюм, под белую мужскую сорочку с красивым галстуком, этот немолодой уже человек смотрелся просто изящно. Внешний вид его впечатлял безраздельно. Широкоскулое чуть вытянутое лицо с гладкой кожей было словно отлито из бронзы; голубые глаза были настолько светлы, что походили на бездонное небо – их уверенный «всепроникающий» взгляд словно сверлил любого, кто с ним общался, будто старался проникнуть в самую глубокую сущность; нос прямой небольшой, без признаков «вздернутости» и кривизны; небольшие продолговатые ушки чуть отступают от головы, не создавая, при том, признаков лопоухости; неестественно блондинистые, словно у девушки, волосы уложены аккуратной короткой прической. Его высоконравственная натура отличалась огромными принципами и каким-то даже снобизмом.

Именно Вячеслав Александрович, узнав, что его сын во время такой важной сессии беспричинно приехал в родной город, взял на себя труд поручить подчиненным сотрудникам установить причину такого неразумного его поведения. Естественно, что ему доложили о Тагиевой всю ее подноготную, установив непременно, что у них назначена встреча в «забегаловке» «Чайхана», располагавшейся на площади Пушкина. Страшное негодование охватило этого закаленного человека. Он, в ту же секунду, подумал, что истинной целью презренной личности с очень заниженным чувством социальной ответственности является только одно – затащить его сына в постель и потом женить на себе, испортив ему всю дальнейшую жизнь и карьеру. Тяжелые вести ему принесли к концу рабочего дня, поэтому он и не успел попасть к самому началу этого провокационного рандеву. Бросив все дела на работе, он немедленно поспешил домой, где сразу же рассказал супруге о случившимся с их сыном несчастии. Та не замедлила изъявить желание поучаствовать в вечернем посещении ресторана, где их сына пытается облапошить «грязная» проститутка.

Холод Ирина Васильевна – давно уже не молодая женщина прекрасно смогла сохранить свою девственную фигуру, не наделив ее полнотой или излишней уж худобой. Она, достигнув сорокалетнего возраста, как принято говорить: «находилась в своем естественном теле». Ее правильные очертания подчеркивались обтягивающим стан красивым зеленым платьем расшитым золотом и усыпанным блестками. Выглядела она очень эффектно. Невысокий рост удачно компенсировали черные на высоком каблуке удобные туфли, одетые в тон спускающейся с плеча дамской сумочке; круглое симпатичное личико было чуть вытянуто, что придавало ему некоторую продолговатость; мягкая нежная кожа была слегка напудрена в области щек; излучающие доброту зеленые глазки окаймлялись густыми затушеванными ресницами; на веках присутствовал незначительный макияж, вместе с тонкими плотно прижатыми друг к другу губами приданный коричневатой окраске; маленький прямой носик был несколько вздернут, обозначая небольшую курносость; небольшие ушки, в основном плотно прижатые к голове, на верхних своих окончаниях отходил чуть в сторону; длинные светло-русые волнистые волосы были распущены с правого края пышной прической с левого заложены за ухо, где в мочке виднелась золотая сережка с немаленьким изумрудом.